Добыть взрывчатку оказалось проще простого.

            Туман был по-прежнему густым. Он никогда особенно не редел, но иногда был чуть прозрачнее, чем в остальное время. В свете тумана и местного дня Джордж, Менхаус и Кушинг быстро распаковали ящики со взрывчаткой. Они взялись за работу с деловитым видом, стараясь не думать о Гослинге или Марксе, хотя ощущали их присутствие повсюду, словно их души выбрали самолет местом своего обитания до скончания времен. В ящиках было тридцать коробок с подрывными зарядами, по два ранца в коробке. Итого шестьдесят зарядов.

- Черт, - воскликнул Джордж. - Это будет фейерверк, какого вы никогда еще не видели.

            Тихо, чтобы Гринберг не слышал, Джордж сказал Кушингу, что взрывчатки столько - а он планировал использовать ее всю - что хватит не только на то, чтобы вскрыть те бочки с отходами и расплескать отраву на многие мили во всех направлениях, но и на то, чтобы превратить корабль в спичечный коробок.

            Загрузив заряды, они сперва отправились к "Птолемею", где у Гринберга были запасы топлива. Они заправили стогаллоновый бак под завязку и еще тридцать галлонов залили в пластиковые канистры. Между тем, в катере почти не осталось места, чтобы сидеть или стоять.

            Следующей остановкой был грузовоз.

            Когда они подняли коробки с зарядами по подвесному трапу, у Джорджа внутри вдруг появилось нехорошее чувство. Он понимал, что отчасти из-за судна, и всего, что здесь случилось. Даже без этого, корабль напоминал плавучую могилу. Но это был больше, чем просто корабль.

            И ты знаешь, что это, - сказал он себе. Отлично знаешь, что это. Здесь все идет слишком гладко. Все стает на свои места, словно заготовленные заранее. И ты только и ждешь, когда что-то случится. Потому что в этом проклятом месте рано или поздно что-то случается. Что-то очень плохое.

            Джордж старался не думать об этом.

            Думать в данный момент было непозволительной роскошью. Скоро наступит ночь, и пока светло, нужно еще многое успеть сделать. Поэтому он не думал о "Маре Кордэй" и странной цепочке событий, приведших его в это место, потому что иначе... он разрыдался бы или расхохотался как безумец. А может, и то и другое одновременно.

            - Вот и все, - сказал Менхаус. - Давайте за дело.

            Они распаковали отдельные заряды и соответствующие запалы. Затем приступили к работе. Подрывные заряды - М183 на армейском языке - содержали по 16 блоков С4 и пять футов детонирующего шнура каждый. Главное было вскрыть оранжевые пластиковые ящики, в которых хранились бочки с радиоактивными отходами. Это было само по себе непросто. Час спустя у них было шестнадцать вскрытых контейнеров и тридцать две подготовленных неоново-желтых бочки. Джордж и Менхаус принялись готовить заряды, подсоединять к ним детонирующие шнуры и подрывные капсули. Когда все шестьдесят зарядов были готовы, они прикрепили их к бочкам с помощью клейкой ленты и веревки, которых на грузовозе было более чем достаточно. После этого Джордж подсоединил шестидюймовый бикфордов шнур к каждому из запалов, оставив шнуры и воспламенители болтаться снаружи зарядов. Затем они обмотали все воспламенители проволокой и привязали к ним веревку.

            Когда Гринберг будет готов, ему придется лишь потянуть за веревку... это подожжет все воспламенители одновременно.

            - И одним Туманным Дьяволом меньше, - сказал Джордж. - Я надеюсь.

            - И одним стариком тоже, - сказал Кушинг.

            - Постарайся не думать об этом.

            Но Кушинг думал. Все думали об этом, хотя старались не думать. Изо всех сил старались заглушить в себе голос сердца. Иначе как еще можно было пройти через что-то подобное? Как жить потом с этим?

            Джордж еще раз все проверил. Он не закладывал взрывчатку уже несколько лет, но все вроде выглядело нормально. Подрывные заряды были разработаны таким образом, чтобы их смог подорвать любой идиот. Тем не менее, он тщательно проверил все соединения, а потом еще раз, для уверенности.

            Когда он почти закончил, из-за одной из платформ появилась фигура. Сгорбленная, с дробовиком в руках. И не было сомнений в том, кто это был.

            - Сакс, - произнес Джордж, и это слово резануло ножом ему по животу.

            Сакс. Да, раньше он и так был не подарок, а теперь и того хуже. Его бледное лицо было покрыто пятнами, один глаз полностью заплыл, другой был широко раскрыт и блестел, как очищенный виноград. Рубашка спереди была покрыта бурой коркой запекшейся крови. Он ухмылялся, и эта широкая ухмылка напоминала ухмылку людоеда из детской сказки.

            - Веселитесь, да? - произнес Сакс. - Отмечаете отъезд? Фейерверк и все такое? Ну, разве не здорово? Разве... не... здорово... мать... твою?

            Джордж попытался сглотнуть, но во рту пересохло.

            - Сакс... господи, ты все еще жив.

            Возможно, это были не подходящие слова, но других он подобрать не смог. Особенно сейчас. Сакс был безумен, и в том не было никаких сомнений. Он был болен, ранен и безумен. Но хуже всего было то, что он был вооружен. Несмотря на ржавый ствол, дробовик был явно в рабочем состоянии.

            Оружие? У Сакса было оружие? Конечно, было, - подумал Джордж. Оружие находит таких людей как Сакс, и Сакс всегда находит оружие. Как богачи всегда находят деньги, а нищие - дырку от бублика. Возможно, Сакс нашел оружие где-то на корабле. Но самое безумное было то, что Сакс был все еще жив. С такой раной в животе он должен был уже умереть, или в лучшем случае находиться при смерти, свернувшись где-нибудь клубком, как сбитая машиной собака. Но кровь на рубашке была старой. Казалось, его рана больше не кровоточит.

            Как такое могло быть?

            Он получил пулю в живот, - подумал Джордж. Я сам видел. Прямо в живот, мать его.

            Кушинг и Элизабет теперь стояли рядом.

            Сложно было описать выражение на их лицах. Они казались не сколько удивленными, сколько какими-то несчастными. Наверняка оба были в таком состоянии, чо уже ничто в этом проклятом месте не могло их удивить.

            - Почему ты убежал? - спросил Кушинг. - Почему прятался, когда мы тебя искали? Мы просто пытались помочь тебе, Сакс.

            Сакс то ли рассмеялся, то ли хрюкнул... издал какой-то хрип, который мог означать веселье. Только это было не веселье. Его правый, широко раскрытый глаз, был непроницаемым и зловещим.

            - Разве ты это хотел сделать, Кушинг? Разве это? Ты уверен, что просто не хотел закончить начатое Менхаусом?

            - Брось, Сакс, ты же меня знаешь.

            Джордж смотрел на Сакса, не желая того. Так, как смотришь на бешеную собаку, зная, что делаешь неправильно. Но... Но шея у Сакса была покрыта чем-то. Где однажды были те странные язвы, которые Сакс всегда расчесывал, разросся какой-то похожий на опухоль нарост. Он был розовым и пушистым, каким мог бы быть мох на Марсе. Нечто, состоящее из крошечных, жестких волосков.

            Как жгутики, - подумал Джордж, - на амебе.

            И было что-то у него под рубашкой. Нечто выпуклое и непотребно выглядящее.      Нечто инородное. Что бы это ни было, оно шевелилось.

            - Где Менхаус? - спросил Сакс низким, скрипучим голосом. - Я хочу видеть урода, который убил меня.

            Да, так он сказал. Как будто он умер, но вернулся, чтобы испортить эту запланированную ими вечеринку. Джордж не знал, что с ним произошло. Но не нужно было напрягать логику, чтобы связать рассказ Фабрини про Сакса, съевшего соленую свинину с "Циклопа", внезапное появление язв у него на теле и происходящее сейчас. Проследить эту связь было несложно.

            - Так что вы, кретины, здесь задумали? - поинтересовался Сакс. - Планируете принести старика в жертву Туманному Дьяволу, Джордж? Так?

            - Нет, мы...

            - Молодец, Джордж, хорошая бомба у тебя получилась. Из тебя получился бы офигенный террорист. Давай посмотрим, что у нас тут... если я дерну этот шнур, через... сколько? Через шестьдесят секунд мы взлетим на воздух? Что-то вроде того?

            Джордж почувствовал, как струйка пота стекает по шее.

            - Сакс, - сказал он. - Мы... мы заложили взрывчатку, чтобы убить тварь...

            - Менхаус! - крикнул Сакс. - Если не покажешь свою задницу в ближайшие десять секунд, я начну убивать людей! Слышишь меня? - Он направил дробовик на Кушинга. - Я начну с Кушинга... слышишь меня? Слышишь меня, скользкий уродец?

            - Нет, - сказала Элизабет, вставая между дробовиком и Кушингом. - Нет. Хватит. Больше не будет смертей. Я не вынесу еще одно убийство.

            Сакс усмехнулся.

            - Тебя воротит от вида крови, сладкая?

            - Да.

            Джордж не верил ее словам, но звучали они убедительно. Очень убедительно, а если смотреть в ее печальные зеленые глаза, можно было почти ей поверить. Хотя это был обман. Элизабет не была хладнокровной убийцей, но выживать она умела. Это уж точно. Какая-то часть ее очерствела, и когда необходимо, она могла быть очень жесткой.

            - Вот как, значит, - сказал Сакс. - Менхаус не появляется... и вряд ли появится... тогда я убью твою бабу, Кушинг, а потом убью тебя. Что думаешь, Джордж? Не возражаешь?

            Гринберг просто сидел на палубе, с измученным видом. И даже если ему не нравилось все это, он чувствовал себя слишком уставшим, чтобы предпринимать что либо.

            - Менхаус! Если думаешь, что я валяю дурака, если думаешь, что это....

            Он не договорил. Ибо что-то ударило ему в затылок, и он, покачнувшись, выронил дробовик. Кушинг бросился вперед и отбросил ногой оружие в сторону. На палубе лежал ключ. Разводной ключ. Сакс был едва в сознании.

            Менхаус вышел, вальсируя, из-за кормовой каюты.

            - Отличный бросок, - похвалил его Джордж.

            - Этот урод, словно клещ, - сказал Менхаус. - Просто раздавить недостаточно, нужно сжечь.

            Сакс застонал, и Джордж заранее понял, что тот собирается сделать. Сакс симулировал, притворялся, что находится без сознания. Но это было не так. Он медленно полз в сторону запальной веревки. Но не успел он приблизится к ней на дюйм, как Джордж ударил его ногой в голову. Это был удар, достойный победного гола.

            На этот раз Сакс был в полной отключке.

            Менхаус хладнокровно подобрал ключ, наклонился над Саксом и ударил, что было силы. Раздался влажный, глухой треск. Менхаус ударил еще раз, затем выпрямился и посмотрел на кровь и спутанные волосы на конце ключа. Содрогнувшись, отбросил ключ в сторону, будто не мог поверить, что только что сделал.

            Никто не проронил ни слова.

            Менхаус тоже воздержался от комментариев.

            - Вам лучше уходить, - сказал Гринберг, прижимая к себе счетчик Гейгера.

            Джордж положил конец запальной веревки ему на колени.

            - Вы знаете, что делать, - сказал он. - Но спрошу еще раз. Не хотите ли вы пойти с нами?

            Гринберг понимал, что все они заботятся о нем, и что решение оставить его далось им непросто. Им всем было тяжело. Столько бесчеловечности и смертей свалилось на них в этом ужасном месте. Идея добровольно пожертвовать собой одним из них казалась невыносимой. Но они должны были сделать это. Гринберг понимал это и они тоже.

Но это не делало прощание легче.

            Даже Элизабет сказала:

            - Пожалуйста, мистер Гринберг, подумайте еще раз.

            Но тот лишь покачал головой.

            - Вам лучше уходить. У нас не так много времени. Думаю, через час уже стемнеет. Пожалуйста, уходите.

            Джордж в последний раз посмотрел на него, пробормотал несколько слов прощания. Менхаус сделал то же самое. Они не стали оборачиваться.

            - Мистер Гринберг, я...

            - В путь, Элизабет, - сказал он ей. - Мы с вашим дядей были друзьями, как вы знаете. То, что я делаю, я делаю ради вас, ради него и ради всех остальных, кого погубила та тварь. Да, еще из любопытства.

            Кушинг отвел ее к трапу.

            Вот и все.

            Больше Гринберга никто не видел.