Привет Рейчел!

Тесса

Прости, что не пишу тебе каждый день, как обещала. Здесь столько всего происходит! У меня есть и хорошие новости, и не очень. Так вот, в моём доме водятся привидения. Это, видимо, неважная новость. Зато у меня появились новые друзья. Их зовут Эндрю, Нина и Ричи. Эндрю очень весёлый парень. Тебе бы он понравился. И ещё он играет в футбол! Серьёзно! И Нина говорит, что он просто бредит футболом. Как и ты! Она настоящая милашка и здорово разбирается в таких вещах, как история и легенды Чикаго. А Ричи… ну, он у нас хороший едок! Я лишь надеюсь, что все эти привидения не слишком шокируют их… Я вынуждена была завести себе здесь друзей – ведь со мной нет тебя.

Целую,

Бумага под моими пальцами кажется такой гладкой. Лист абсолютно чистый, как я люблю, когда начинаю что-нибудь рисовать. Мелок скользит вниз, и я провожу серую линию до нижнего края листа. Она получается идеальной, и с противоположной стороны я рисую ещё одну. Вскоре у меня получается набросок трёх ящиков комода, что стоит напротив. Рисунок какой-то холодный, как и всё здесь, в Чикаго. Ну, за исключением Северного пруда. Там светило солнце, было тепло. В воздухе царил такой замечательный аромат, а вода напомнила мне о родной Флориде.

Я со стоном выпрямляюсь. Потом встаю, прислонившись к стене, и чувствую, как немеет живот. Прямо сейчас я готова вынести Нине весь мозг. И выяснить, что всё-таки происходит в моём доме и что ей ещё известно. А вместо этого я торчу здесь и прячусь от правды. Наверное, я просто боюсь того, что скажет Нина. Она ведь может рассказать то, о чём я до сих пор не догадывалась. То, чего мне не захочется знать. Всего час назад я желала как можно скорее прийти в школу, чтобы рассказать ей о новом рисунке. А теперь я хочу забыть об этом.

– Флорида! Чем занимаешься? – доносится из коридора голос Эндрю. Он перекладывает из руки в руку сотовый телефон и привычно усмехается. – А мы-то гадали, куда ты подевалась. Ты не ешь?

Качая головой, я пытаюсь улыбнуться:

– Да нет. Что-то не хочется.

Ещё несколько шагов, и Эндрю уже совсем рядом. Сегодня на нём футбольный свитер. Он зеленовато-жёлтого цвета… Если честно, вид у него довольно мерзкий. Я с трудом сдерживаю смех. Мы с Рейчел привыкли высмеивать ужасные тропические рисунки на одежде пожилых дам в Форт-Майерсе. Но этот свитер ещё хуже. Его цвет напоминает кашу из бананов и зелёных бобов.

– Над чем смеёшься? – спрашивает он, с подозрением оглядывая меня. Потом сползает вниз по стене и усаживается на полу рядом.

Я пожимаю плечами, пытаясь украдкой заглянуть в экран его мобильника. Почему мои родители до сих пор не позволяют мне иметь собственный телефон? Или даже ноутбук? Ведь тогда я могла бы общаться с Рейчел. И заняться самостоятельным расследованием. Я могла бы выяснить, что такое Грейсленд.

– Эй! – говорит мне Эндрю, щёлкая пальцами перед моим носом. – Ты здесь?

– Всё хорошо. Только день какой-то странный. – Перехватив его взгляд, я добавляю: – А если ты настаиваешь на том, чтобы называть меня Флоридой, или девочкой-сёрфером, или ещё каким-нибудь другим прозвищем… Что ж, хорошо, тогда я тоже начну называть тебя… ну, пока не знаю как, но тебе точно не понравится!

– Серьёзно? А что не так в имени Флорида? – спрашивает он, пристально наблюдая за мной. – Тебе такое прозвище идёт. То есть ты ведь загорелая, и к тому же у тебя такие длинные взлохмаченные волосы…

Взлохмаченные?.. Наверное, он хочет сказать, что они волнистые. И это правда. Иногда дома, во Флориде, я закручивала волосы в пучок, чтобы они не слиплись от солнца, ветра и песка. Но не всегда. Иногда я их распускала, и они свободно развевались на ветру, застилали мне лицо и даже защищали глаза от яркого блеска воды.

У меня вдруг что-то шевельнулось внутри. Что-то мрачное и грустное.

– В общем, не важно. Просто… просто не называй меня так, и всё.

На лице Эндрю появляется выражение искреннего сожаления.

– Ой, прости. Я больше не стану, раз ты так расстраиваешься. Я думал, ты шутишь. – Он замолкает ненадолго и выглядит задумчивым. – Надеюсь, ты не из-за этого прозвища не пошла на обед?

Я всеми силами пытаюсь сдержать слёзы. Не хочу я сейчас плакать.

– Да нет. Просто… у меня сегодня выдался неважный день.

– Какие-нибудь девчачьи проблемы – волосы, косметика? Или всё-таки что-то случилось?

В этот момент его взгляд переключается на мой альбом, и я машинально захлопываю его. А потом бросаю на него стальной взгляд:

– Просто для сведения: когда ты произносишь «девчачьи проблемы», то выглядишь полным идиотом.

Эндрю несколько мгновений выглядит озадаченным. И уязвлённым. Рот у него раскрыт, как у рыбы, внезапно угодившей на берег.

– О, да ладно тебе! Я всего лишь пошутил. А тебя это что же, так задело, что теперь мне нельзя посмотреть на твои рисунки? – говорит он слегка надломленным голосом. Несмотря на улыбку, я могу с уверенностью сказать, что ему не по себе. Но я не пытаюсь отгородиться от него, и уж точно не его шутка заставила меня захлопнуть свой альбом.

Вот на тебе! Сегодня от меня всем достаётся.

– Рисунок не закончен. Я никогда не показываю свою работу, если она не закончена. Иначе могут не так понять.

Сама же я успокаиваю себя тем, что это лишь наполовину ложь.

– О кей. Но это всё-таки не объясняет, почему ты затаилась здесь, вместо того чтобы пообедать с нами вместе. Сегодня твой четвёртый день здесь, в Чикаго. А ты всё никак не привыкнешь к новой обстановке. Как будто приехала только сегодня. С тобой всё в порядке?

– Да-а… нет. Не знаю.

Эндрю прислоняет голову к стене.

– Давай выкладывай.

Глаза его вспыхивают, когда он смотрит на большие часы в конце коридора. Потом он снова переводит взгляд на меня.

– Через десять минут у нас урок по естествознанию, и госпожа Гейст не станет откладывать занятие из-за твоих «девчачьих проблем», – ухмыляясь, говорит Эндрю.

Он всё-таки очень старается поднять мне настроение. Этого нельзя не заметить. Смеясь, хлопаю его по плечу. У Эндрю действительно неплохое чувство юмора. Если бы не то, что сейчас творится дома, то этот день можно было бы считать вполне сносным. Даже хорошим. Да, и в Чикаго! Фантастика!

Глубоко вдохнув, я запихиваю свой альбом в рюкзак. У меня выбор: рассказать Эндрю, что произошло в моей комнате вчера вечером и потом предположить, что, по его мнению, я и в самом деле свихнулась. Или оставить всё при себе и тихо страдать. А я, признаться, терпеть не могу страдать в одиночку.

– Хорошо, но я думаю, нам понадобится Нина.