С картой в руках мы движемся в сторону могилы Инес Кларк. Кругом тишина. Только ветер иногда колышет ветви деревьев. Жёлтые и красные листья кружатся и порхают вокруг, словно живые, и воздух какой-то уж слишком холодный. Этот холод пробирает меня насквозь. Вспышка молнии озаряет небо на востоке. Почему на востоке? Да потому, что я наконец начала понимать, в какой стороне расположено озеро Мичиган. Да к тому же несколько раз сверялась по компасу. Всякий раз, когда Эндрю или Нина смотрят на меня, я убираю компас прочь. Не хочу неудобных вопросов типа: «Зачем носить с собой компас?» или «А почему ты не пользуешься сотовым телефоном?»

Нина ускоряет шаг. Она не отрывает глаз от яркого экрана своего мобильника.

– Погода неважная. Хуже некуда. У нас в запасе всего минут двадцать, прежде чем нас накроет.

Её кроссовки скрипят на гладком чёрном тротуаре, и она уводит нас всё дальше, в самую гущу надгробных плит.

– Двадцать минут? – переспрашиваю я. – Даже если мы доберёмся до могилы Инес и сразу повернём обратно, нам ещё ехать домой. Хоть мы и на великах, но ни за что не успеем.

Нина выглядит задумчивой.

– Но тут же совсем недалеко. Разве можно теперь взять и всё бросить?!

Она права. Застрять где-то в грозу – штука неприятная, но привидение в доме – это ещё хуже…

Эндрю останавливается на мгновение, и я, зазевавшись, едва не врезаюсь в него, когда вижу, куда он смотрит. Перед нами группа маленьких квадратных домиков. Они каменные, и на каждом выгравированы чьи-то имена.

– Мавзолеи, – почти шёпотом говорит Нина. – Это такие погребальные сооружения, где тела умерших покоятся в наземных могилах.

– Как в склепе, – добавляет Эндрю. Когда он с интересом осматривает причудливые строения, его рука, сжимающая лямку рюкзака, напрягается. – Не думаю, что мне это всё по душе.

Мне тоже. Я с недоумением смотрю на складные ворота. Зачем здесь вообще нужна какая-то дверь? Неужели тот, кто там лежит, вдруг проснётся и попытается выбраться наружу?! Из моей груди вырывается нервный смех. Нет уж, фильмов про зомби я насмотрелась вдоволь! Больше не хочу…

На дорожной развилке мы берём левее, и я пытаюсь вспомнить, та ли это тропинка, которую на карте выделила нам маркером женщина в кладбищенской конторе. Наверное, так и есть, но карта сейчас в кармане у Нины. При очередной вспышке молнии, которая едва не ослепляет меня, я замечаю впереди проблеск стеклянной камеры.

– Смотрите! – вскрикиваю я, указывая вперёд. – Это Инес!

Эндрю натягивает на голову капюшон:

– Нам надо спешить, а то тут сейчас такое начнётся!

Я бросаю тревожный взгляд на небо. Оно чёрное как смоль. Эндрю прав: как бы мрачно ни выглядел прогноз в телефоне у Нины, то, что происходит на самом деле, ещё страшнее. И к тому же сильно похолодало. Ну, по правде говоря, я и раньше не чувствовала себя как в тропиках. Но сейчас мне кажется, что я леденею, когда крупные капли дождя лупят мне прямо в лицо…

Когда мы подбираемся к стеклянной камере поближе, в горле у меня застревает комок. Что-то в позе Инес под стеклом напрягает меня. Я очень возбуждена, но в то же время мне страшно. Видеть могилу со статуей человека, который, возможно, здесь похоронен, как-то жутковато. Передо мной ведь не дежурная табличка с фамилией и датами жизни и смерти…

– Ничего себе, – выдыхает Эндрю. Я вдруг чувствую, как он дотрагивается до моего запястья. Вероятно, чтобы удостовериться, что я с испугу не дам дёру. – Просто невероятно.

Нина опускается на корточки и достаёт ноутбук, который кладёт себе на колени. И начинает неистово барабанить по клавишам. А я смотрю на миниатюрное личико маленькой каменной девочки.

– Инес, – шепчу я. – Это ведь ты…

Мой взгляд скользит от макушки её головы вниз, попутно отмечая все мельчайшие детали. У неё детское лицо с восхитительными полными щёчками, её глаза такие мягкие… Вьющиеся волосы зачёсаны назад, она сидит на каменной скамье – видимо, имитации деревянной, – а крошечные ножки обуты в шлёпанцы на низких каблуках. На ней платье, а на шее висит какой-то медальон или ожерелье. Я вспомнила рисунок в своём альбоме… Там Инес держала в руке какой-то предмет. Это метла… ах нет, зонтик!

Зонтик. Я напрягаю память, вспоминаю легенду, по которой Инес погубила молния. Не потому ли статуя держит зонтик? Но я стараюсь поскорее прогнать эту мысль прочь.

– Ну хорошо, у меня теперь есть всё, – говорит Нина. Она встаёт и вытирает капли дождя с ноутбука, прежде чем засунуть его обратно в сумку.

Я была настолько поглощена статуей Инес, что даже не видела, чем занималась Нина.

– Есть что? – спрашивает Эндрю, как будто читая мои мысли.

– Имена и даты на всех могилах вокруг Инес. Видишь, как близко друг к другу они все находятся?

Я как-то не обратила на это внимания, но Нина права. Слева от Инес есть два могильных камня поменьше. И ещё один справа. Вместе они расположены практически в линию, причём так близко друг к другу, что едва не соприкасаются.

– Так хоронят только членов одной семьи. То есть соседние надгробия относятся к родственникам того, кто похоронен здесь. Будь то Инес или Амос, – вздыхая, говорит Нина.

Эндрю морщит лицо:

– Да, но если даже служители кладбища толком не знают, кто здесь похоронен, то, возможно, рядом закопали кого-нибудь другого. Не из их родственников, не так ли?

Нина кивает:

– Возможно. Мы не узнаем, пока не проведём своё расследование.

Я раздумываю над её словами, и в этот момент тёмное кладбище озаряет вспышка молнии. На мгновение лицо Инес вспыхивает… и светится. Молнию сопровождает мощный удар грома. Я вздрагиваю. Начинается сильнейший ливень.

– Ну вот, дождались! – ворчит Эндрю, корча недовольные гримасы.

Нина, сгорбившись, забегает под ближайшее дерево и судорожно ищет в кармане карту. Мы с Эндрю бежим за ней, тщетно пытаясь заслонить руками лица от ледяного потока с неба.

– Наверное, мы пришли оттуда, но мне всё-таки нужно проверить, – говорит Нина.

Я склоняюсь над картой вместе с ней, с тревогой прислушиваясь к раскатам грома вокруг. Небо освещает ещё одна молния, и последующий звук заставляет всё моё тело содрогнуться и похолодеть. Плач. Он прорезает дождь, словно нож, и застревает у меня в ушах. Я прикусываю язык, пытаясь не вскрикнуть от ужаса.

– С тобой всё в порядке? – спрашивает Эндрю.

Я могу разобрать слова, но они какие-то… тихие. И слышны издалека. Эндрю хлопает меня по плечу, а потом легонько встряхивает. Всё, что я могу сейчас сделать, – это лишь зажать руками уши, потому что плач становится громче.

Инес. Это может быть только она. Внезапный порыв ветра подбрасывает мой капюшон, и он падает мне на глаза. Такой же порыв взъерошил мне волосы в ту ночь, когда в моей комнате – холодной и жуткой – вдруг заговорил Рено. Я сдёргиваю с лица капюшон. И в этот момент вижу на земле следы. Они вокруг меня и Эндрю. Мелкие, крошечные следы. Такое впечатление, что тот, кто их оставил, бегал кругами.

Эти следы внушают страх. Они предостерегают. Эндрю тоже замечает следы. На его лице ужас. Он растерянно моргает, потом смотрит на меня. Как будто я могу что-то объяснить, но специально не делаю этого. С тех пор как мы втроём пришли сюда, я здесь больше никого не видела. Я оглядываюсь, осматриваю надгробные камни. Никого. Потом поворачиваюсь, чтобы успокоить Эндрю и сказать, что мы, должно быть, раньше не заметили этих следов, что всё будет хорошо… Как вдруг явственно чувствую их – пальцы. Ледяные, мёртвые пальцы, проскользнувшие в мою открытую ладонь… Они тащат меня в глубь потемневшего кладбища.