– Эй, а это что? – Нина наклоняется к противоположной стороне моей кровати.

Я подхожу поближе. При виде того, что там лежит, чувствую, как кровь стынет у меня в жилах. Коробка. Одна из многих, в которые мы упаковывали вещи при переезде. Она стоит рядом с моим ночным столиком, и на ней написано имя мамы. Её кисти, краски и прочие принадлежности.

– Боже мой, – шепчу я. – Мама их обыскалась. Они исчезли из кухни сразу после того, как мы сюда въехали.

Нина поправляет камеру на голове. Попавшие под ремешок каштановые волосы взъерошены и торчат в разные стороны.

– Насколько понимаю, раньше этой коробки здесь не было?

Я угрюмо киваю, затем опускаюсь на колени и снимаю крышку, чтобы убедиться, что внутри именно то, о чём я думала. Да, это мамины акварельные краски! И готова поспорить: мама понятия не имеет, что они здесь. Даже я не знала, что они здесь! А всё потому, что кто-то… или что-то… хотел вначале известить об этом меня. Но в чём суть послания? В том, что в мою комнату может пробраться призрак? Но, судя по рисункам в моём альбоме, это и так ясно. Зачем придумывать ещё что-то? Почему он продолжает мучить меня?

Ричи возится с застёжкой своего свитшота и нервно поглядывает на меня.

– А твоя мама не могла занести это сюда после того, как ты ушла из дому на целый день? – спрашивает он. – Может, у неё в комнате пока не было места из-за других вещей? Просто положила сюда на время, а потом собиралась забрать…

– Нет, исключено.

Предположение, конечно, разумное, но здесь явно не прокатит. Мама слишком дорожит своими красками, точно так же как я пастелью. То, что сейчас они оказались здесь, не поддаётся никакому объяснению. Нина медленно обходит комнату, а чёрный глаз её камеры методично фиксирует всё, что она видит. Очень надеюсь, что эта штука снимет и запишет то, что выпадает из нашего поля зрения…

Чёрные облака, плывущие по бесконечному серому небу, погружают комнату в темноту. Я включаю настольную лампу и бросаю на Ричи сочувственный взгляд. Снаружи завывает ветер, и огромное дерево во дворе качается взад-вперёд, как будто его толкают чьи-то невидимые руки. Может, так и есть…

– У меня дурное предчувствие, – шепчет Ричи, поглядывая на мрачное небо. – Странно, вроде бы после бури всё успокоилось. Даже ветер стих. А теперь, похоже, нас снова ждёт зомби-апокалипсис…

Нина подходит к окну. Она вслушивается в свист ветра, смотрит на облака, тихо бормоча что-то на камеру. Мне удалось расслышать лишь два слова: «погодные аномалии». Потом она возвращается ко мне. Глаза у неё становятся серьёзными.

– А ведь это как раз то, что надо, не так ли? Ненастная погода, гроза и всё такое?.. Обстановка как нельзя более подходящая для нашей Инес.

– Ну-у… даже не знаю, можем ли мы связывать эти две вещи, – говорит Эндрю, сильнее отодвигая шторы. – В здешних местах осень всегда протекает довольно бурно. Иногда она мало отличается от умеренного лета, а иногда…

Его перебивает сильнейший раскат грома.

Мы замираем на месте, не в силах сдвинуться с места. Настольная лампа мерцает и отчаянно гудит, едва выдерживая перепады напряжения. Я думала, что мне больше не придётся переживать такое ещё раз… Наверное, это она, Инес. Больше некому…

В комнате раздаётся чей-то плач. Он такой тихий, что вначале я не замечаю его. Но я точно знаю, что Эндрю, Нина и Ричи услышат его раньше… И неприкрытый страх на их лицах явственно говорит мне, что они услышали… Странный плач доносится… с моей кровати? Зажмурившись, я пытаюсь отдышаться. И мысленно представляю себе Рено, притаившегося под свисающим с постели покрывалом. Но я тут же гоню прочь эти мысли: «Он всего лишь кукла. Всего лишь кукла. Деревяшка…»

Нина дрожащими пальцами поправляет камеру на лбу и легонько кивает. Я медленно соскальзываю на пол и осторожно приподнимаю край покрывала. Руки мои так дрожат, что я едва удерживаю кружевную ткань. Потом силой заставляю себя заглянуть под кровать. И выдыхаю с облегчением! Там, слава богу, пусто. Я могу вынести ветер, гром, ливень и даже таинственный плач, но я терпеть не могу Рено! Если он сейчас вдруг появится откуда-нибудь, я просто умру от страха.

– Тесса, что ты там ищешь? – Ричи уже подошёл к двери и схватился за ручку. – И что это за звуки? Только не говори, что это твой братишка!

Лицо у него до сих пор бледное. На лбу блестят капельки пота, а рука так сильно вцепилась в ручку двери, что даже суставы побелели. Мне вдруг становится грустно. Вообще Ричи – милый парень. Но, несмотря на высокий рост и на то, что выглядит он старше, чем семиклассник, я вовсе не должна ждать от него каких-то более взрослых поступков. Или того, что он окажется храбрее остальных.

– Мама говорила, что в старинных домах трубы проложены не так, как в современных, – откровенно лгу я. – Так что дело, наверное, в них. Это они так воют.

Но, похоже, Ричи такое объяснение не убеждает.

– А зачем ты тогда заглядывала под кровать?..

– Просто подумала, что туда закатилась одна вещь. Которая может понадобиться. Вот и всё.

Я могла бы объяснить, что искала чёртову куклу чревовещателя, но зачем? Надеяться на то, что Ричи тут же присоединится к нашему расследованию? Мои родители тоже надеялись, что после переезда в Чикаго я тут же полюблю это место. Нет, такие вещи требуют времени…

На небе вновь сверкает молния. Сопровождающий её удар грома настолько силён, что дребезжат даже стёкла в оконных рамах. Тихий плач прекращается, но зато весь дом начинает гудеть, словно заряженный какой-то мрачной энергией. Её энергией…

Инес здесь. Она здесь, и ей что-то нужно от меня. Я вновь мысленно перебираю странные рисунки, которые нашла за кирпичом в стене, отчаянно пытаясь постичь их смысл. Если бы только я могла распознать её намёки… Тогда, возможно, я смогла бы понять, чего же она от меня хочет. Спальня. Музыкальная шкатулка. Спальня. Музыкальная шкатулка. Спальня. Музыкальная шкатулка… Я растерялась. Совершенно растерялась…

Ричи вытягивает шею, как будто напряжённо прислушивается. Или думает, что плач вот-вот возобновится. Он нервно осматривает комнату бегающим взглядом. Вспоминаю, как Эндрю рассказывал о нём, и улыбаюсь. Близнецы они или нет, но они с Ниной совершенно разные люди. И это, наверное, хорошо. Я вдруг понимаю, что нужно сделать.

– Эй, разве у тебя на сегодня нет планов? Футбола, например?

Ричи кивает:

– Да, через двадцать минут. – Он выглядывает в окно, снова морщась при виде разыгравшейся грозы. – Но тренировку, видимо, перенесут в зал. Всё из-за этой бури, чтоб она…

– Ты лучше позвони родителям. Пусть подвезут тебя, иначе ты просто не успеешь, – говорю я, надеясь, что он поймёт намёк.

Ситуация похожа на ту, когда моя мама советовала мне хотя бы пару дней отдохнуть от творчества. Помню, как-то раз я чуть с ума не сошла, работая над одним рисунком: то стирала, то начинала заново, потом что-то исправляла, снова стирала. Я проделала это много раз и уже довела себя до слёз, но всё равно не могла понять, в чём проблема и почему у меня никак не получается. Мама же, наоборот, всё поняла. Мне просто нужно было на время избавиться от прессинга, которому я сама себя подвергала. Возможно, сейчас Ричи нужно то же самое.

– Может быть. Да, хорошая мысль. Ты идёшь? – Ричи с надеждой смотрит на Эндрю.

– Не-е… Тренер думает, что я болен, так что ты уж лучше не выдавай меня. Скажи ему, что у меня рвота или что-нибудь в таком духе, – говорит Эндрю, натужно кашляя и усмехаясь.

Ричи бросает на него взгляд, который я не до конца поняла, затем криво улыбается мне. Этот парень довольно мил, когда не хмурится. И не напуган.

– Ну ладно тогда. Присоединюсь к вам позже. Жаль, что не могу остаться и помочь, Тесса. Но сама понимаешь, футбол…

Он замолкает, и я киваю, как будто тоже разочарована, но вполне его понимаю. Надеюсь, ему эта пауза пойдёт на пользу. Ричи выходит из комнаты, и, несмотря на грозу, на душе у меня как-то потеплело. Мама как-то говорила мне, что некоторые люди иногда не могут отыскать для себя предлог, чтобы отвлечься, и тогда им нужно помочь. Я рада, что мне удалось это сделать для Ричи.