– Нам надо спешить. А то мои родители… они ведь думают, что я сейчас у соседей. Как только стемнеет, они будут ждать меня домой, – говорит Нина, убирая с глаз прядь влажных каштановых волос.

Эндрю хмурится:

– Сейчас только два часа, Нина. А сколько, ты думаешь, времени это займёт?

– Не знаю! – фыркает она. – Когда я занимаюсь такими вещами, то совершенно забываю о времени.

Потому что ей это нравится. И её не пугают ни кладбища, ни привидения. А мы с Эндрю? Насколько понимаю, нам с ним главное просто выжить…

– Если всё пойдёт по плану, то мы найдём то, что нам нужно, и в итоге уложимся где-то за час, а то и меньше, – говорит Эндрю, продевая трос с замком через раму своего велосипеда.

Сама мысль о том, что мы целый час, а то и больше будем заниматься призраками, вызывает у меня тошноту. Мне бы очень хотелось сейчас стать хоть немного похожей на Нину. Ей просто любопытно, и она не трясётся от страха, как я.

– Ричи ещё на тренировке?

– Да. Без него будет проще, – ухмыляясь, отвечает Нина и снимает велосипедный шлем. – Если тебе интересно, то это называется койметро-фобией.

– Койметр… чего? – переспрашивает Эндрю.

– Койметрофобия. Боязнь кладбищ. Думаю, у Ричи именно эта болезнь. – Нина на секунду задумывается. – Он ненавидит кладбища и терпеть не может рассказы о мертвецах и призраках…

Если Нина права и её брат действительно боится кладбищ, ему бы точно не понравилась наша поездка в Грейсленд. Даже я до сих пор с содроганием вспоминаю о ней. Как подул сильный ветер, разыгрался жуткий ливень и как страшно гремел гром! Из-за грозы мы не сразу отыскали дорогу назад. Бесконечные молнии и водоворот мокрых листьев под ногами. И ещё тот пустой стеклянный ящик…

Если призрак Инес Кларк преследует меня, то тогда она точно была с нами. И думаю, не хотела меня отпускать…

– Эй! Флорида! Хватит уже! Пора! – окликает меня Эндрю, который уже давно держит дверь открытой. Кивнув, я спешу к нему.

Вообще-то я обожаю библиотеки, но сегодня какой-то уж слишком нервный день. Потому что я понимаю, что, как только мы сядем за компьютеры и начнём копаться на разных сайтах, что-нибудь наверняка найдём…

* * *

Мы внимательно просмотрели все до единой страницы веб-сайта о призраках Грейсленда и не нашли там ничто нового. Ничего особенного. Одни и те же старые легенды о привидениях. Ни одна из которых не внушает доверия.

«Инес Кларк умерла от удара молнии. На самом деле никакой Инес Кларк никогда не было. Под её статуей похоронен маленький мальчик. Амос Бриггс. Удар молнии. Исчезающая статуя. Плач и крики на кладбище. Амос Бриггс. Никогда не было…» Эти слова чёрной пеленой мелькают у меня перед глазами. От усталости я откидываю голову, жалея, что за последнее время так толком и не выспалась. Наверное, мы всё-таки что-то упускаем. Что-то очень важное…

Нина протирает глаза:

– Что-то я не врубаюсь. В статье говорится, что Инес никогда не существовало и что статуя была своеобразной рекламой местного скульптора. Эндрю Гейгеля.

– Надо же! Нарочно и не придумаешь! Ведь его должны были звать именно Эндрю, не так ли? – грустно усмехается Эндрю.

Жутковатая связь, думаю я, но не произношу вслух.

– Обыкновенное совпадение. Я на такую лажу никогда не куплюсь. Какая-то уж слишком громоздкая реклама получается. Чтобы сделать такую статую, нужно было взять тонну материала, не меньше. А времени сколько потратить?!

– Я просто говорю вам, что здесь написано. Возможно, в то время, без телевидения и интернета, это был единственный для него способ хоть как-то привлечь клиентов…

Эндрю качает головой:

– Правда, это объясняет, почему ни Инес Кларк, ни Амоса Бриггса нет в городской переписи тех лет. Если он сделал всё это для рекламы…

– Нет, есть ещё одна проблема, – вмешиваюсь я, указывая на статью на моём экране. И выделяю курсором нужный кусок текста, чтобы им было лучше видно. – Зато женщина по имени Мэри Кларк действительно жила. Она значилась в переписи Чикаго в то время, и её имя записано сразу под именем Инес на могильном камне. Помните?

Трудно представить здравомыслящего человека, который позволил бы кому-нибудь при жизни поместить своё имя на надгробии. И не важно, что тому чуваку, что высек статую, это было нужно просто для дела. Как-то жутко. И мерзко.

Нина выглядит озадаченной:

– А почему тогда, раз он поставил туда два имени, как бы случайно не выбрать настоящего, живого человека и не вытесать на надгробии его статую? – Она потирает виски, потом поворачивается ко мне. – То есть это всё равно что сделать надгробие и поместить на него имя Эндрю.

– Эй! – недовольно кричит Эндрю и вскакивает. – Перестаньте использовать моё имя для таких примеров! – Бросив взгляд на свой экран, он бормочет что-то о смерти и о том, что не видит в этом ничего смешного…

Отчасти я с ним согласна. Пока я не выясню, что нужно призраку в моём доме, никто не подловит меня на каких-то шутках на эту тему. Вспоминаю бледное лицо в зеркале и снова вздрагиваю. Как мне теперь заснуть, зная, что она бродит где-то поблизости? И следит за мной…

Лежащий на столе телефон Эндрю энергично вибрирует. Он двигает его к себе поближе и читает текст сообщения. Потом глубоко вздыхает.

– Всё в порядке? – спрашиваю я.

Надеюсь, это не его мама. Плохо, если она вдруг потребует, чтобы сын немедленно отправлялся домой. Уж сейчас точно не время…

– Да. Нормально. Это Кэсс. Спрашивает, где мы.

Нина корчит гримасу, затем снова прилипает к монитору. Будь я на её месте, я бы поступила так же. Что-то мне подсказывает, что разговор с Кэссиди не получился бы весёлым и беззаботным.

– Она ведь имела в виду только тебя и Нину, не так ли? – на всякий случай спрашиваю я.

– Не знаю.

– Да знаешь ты всё!

Наши взгляды встречаются. В его глазах сожаление.

– Я обязательно разберусь и выясню, что с ней происходит, Флорида. Обещаю.

С меня и так достаточно. Достаточно этой девочки и её драмы.

– Может быть, мне этого не хочется. Может, я даже не хочу быть её подругой. Во всяком случае, не сейчас.

Я знаю, что это звучит как-то мелко и по-детски, но мне плевать. Я в бешенстве. Кэссиди сама рушит их дружбу, но при этом заставляет меня чувствовать, что во всём виновата именно я.

– Думаю, что ты всё-таки не против. Ты красивая, Тесса. А красивые люди со всеми дружат.

В его словах есть доля правды. Кроме мальчика по имени Билли Неймейер, который во втором классе налил мне в чашку белого клея и пытался убедить, что это молоко, я что-то не припомню, чтобы у меня были враги. А что же Кэссиди? Она мне враг? От этой мысли мне как-то не по себе.

– Кроме того, у тебя с Кэсс много общего, – добавляет Эндрю.

– У нас с ней нет ничего общего, Эндрю. Ничего.

Он поднимает руку:

– Прежде чем спорить, просто послушай. Кэссиди – очень творческая натура. У неё такое хорошее воображение, что преподаватель актёрского мастерства разрешает ей на Хеллоуин рассказывать младшим школьникам разные страшилки. И ещё она очень внимательная, вдумчивая.

Я бросаю на него скептический взгляд.

– Ну, я хотел сказать, обычно внимательная…

Скрестив на груди руки, я искренне надеюсь, что выгляжу человеком, на которого все эти слова не произвели никакого впечатления. Я хочу, чтобы Эндрю понял, что его байки про Кэссиди меня ничуть не волнуют. Но на самом деле это не так. Я помню ненависть в её глазах в нашу последнюю встречу. Помню, как она затем ушла, несмотря на то, что Нина очень просила её остаться. Всё это вызывает у меня неприятные ощущения.

– Если Кэссиди такая замечательная, то почему она так к вам относится, ребята? Просто потому, что ей не нравлюсь я? – спрашиваю я, глядя то на Эндрю, то на Нину.

Эндрю мрачно качает головой:

– Как тебе сказать? Не думаю. Кэссиди… она хорошая, но иногда слишком замыкается в себе. Как-то в пятом классе она три дня подряд не приходила в школу. Мы с Ниной и Ричи без конца звонили ей, но её мама всё время отвечала, что Кэсс в постели, что она выздоравливает, восстанавливает силы. И что она сама позвонит нам.

– Восстанавливается после чего?

– После операции. Неделю спустя мы узнали, что ей вырезали аппендицит.

Смутившись, я пару минут размышляю об этом. Если бы мне предстояла операция, я бы уж точно оповестила всех своих друзей. Особенно если бы была вынуждена пропускать школу.

– Не понимаю, зачем она скрывала это от вас.

Эндрю пожимает плечами.

– Я же говорю, она слишком замкнутая…

Уф! Не хотелось бы признаваться в том, но я знаю ещё кое-кого, очень похожего на Кэссиди. Но приходится. Это Рейчел. Да, да, Рейчел, моя лучшая в мире подруга. И вместе с тем это самый замкнутый человек из всех, с кем я знакома.

– Ничего себе, – вдруг шепчет Нина. – Я вижу, вы, ребята, увлеклись… Но вам стоит на это взглянуть.

Я резко поворачиваюсь к ней. Разговор о чём-нибудь, кроме Кэссиди, в том числе о кладбищах, – это уже гораздо лучше! Я перевожу взгляд на монитор Нины, надеясь, что мой мозг тоже сможет переключиться.

– Что там? Нашла что-нибудь об Инес?

Нина кивает:

– Мне надо было раньше изучить её историю.

– Только без шуток, – хмыкаю я.

– Нет, я серьёзно. Потрясающий материал, – говорит она, покосившись на меня. Повернув экран так, чтобы мы с Эндрю лучше видели, она проводит указательным пальцем по расплывчатому белому изображению. – Это блог путешествий какой-то старухи, которая в прошлом году посетила целую кучу мест с привидениями на Среднем Западе. Вот эта фотка сделана в Грейсленде.

Я искоса смотрю на белое пятно:

– Это что, туман?

Эндрю морщится, потом качает головой:

– Думаю, это надгробный камень. Видишь его края на заднем плане?

Да, точно. Я и в самом деле вижу края. Но дело в том, что белое пятно прозрачное. Как будто что-то колеблется перед самой могилой. У меня холодеют руки.

– Нина… А что в блоге говорится про это?

Нина поджимает губы, и страхи мои усиливаются. Кто бы ни сделал этот снимок… на нём призрак. Призрак Инес.

– Да не может быть, – выдыхает Эндрю, наклоняясь как можно ближе к экрану. – Это, наверно, какой-то косяк при съёмке. Камера забарахлила. Такое ведь часто бывает, не так ли?

– Вряд ли, – отвечает Нина. Она пролистывает несколько страниц в своём ноутбуке и останавливается на той, которая озаглавлена «Поездка в Грейсленд». – Помните, как я записывала названия всех могил вокруг Инес?

– Зачем? – спрашиваю я. Моё сердце колотится так сильно, что я даже боюсь, что вот-вот явится библиотекарь и попросит меня удалиться, потому что она не в силах этого вынести…

Нина пожимает плечами:

– Просто я думала, что нам они могут понадобиться. И оказалась права. Вот сейчас, если приблизить, – она увеличивает изображение, – уже видно получше! Так ведь?

– Фрэнк Филмер, – читает Эндрю имя на могиле. – А кто, чёрт побери, такой этот Фрэнк Филмер?

Нина взмахивает рукой:

– Да какая разница, кто он такой! Важно то, что снимок этого призрака сделан очень близко к могиле Инес. Если быть точным, то всего в трёх надгробиях от неё.

Поражённая, я просматриваю имена на её листке. Конечно, она зафиксировала всё, что наблюдала утром, вплоть до очертаний надгробных камней.

– То есть ты думаешь, это и есть фактический снимок призрака Инес?

– Думаю, да. Послушайте. – Нина поворачивает экран к себе и переходит почти на шёпот: – Как только появилось видение, я услышала стоны. Или плач. Мягкий, едва слышный плач девочки. А когда замерла на месте от страха, то почувствовала у себя на шее чьё-то ледяное дыхание. Если бы не та гроза… я бы, наверное, рухнула в обморок прямо там, посреди надгробий.

Тихий плач девочки. Ледяное дыхание на шее. Гроза. Мой взгляд переключается на расплывчатое белое пятно на снимке. Белым пятном была Инес. Это могла быть только она…