Оторвав пастельный мелок от блокнота, я смотрю на чёткие линии, которые только что изобразила. Имя «Инес Бриггс» с идеальной штриховкой. Обычно я предпочитаю использовать разные краски, но, глядя на эти буквы, понимаю, что лучшим выбором здесь будет чёрный цвет, и только чёрный. Всё, что теперь требуется, – это добавить тени и заламинировать. И тогда будет готово.

– Эй, Джон, дружок! Иди сюда! И Рено принеси.

Джон недоверчиво смотрит на меня, на мгновение застыв над своими лего-человечками.

– Ты хочешь что-то с ним сделать?

Совсем недавно я готова была сжечь Рено. Но больше не хочу. По крайней мере, теперь, когда я понимаю, почему он так был нужен Инес.

– Нет, я не сделаю ему ничего плохого. Клянусь. – В знак подтверждения своих слов я поднимаю мизинец. – Я просто хочу ему кое-что показать.

Джон подхватывает Рено с пола и прижимает к груди. Переступая через разбросанные по всему ковру руки, ноги, головы лего-человечков, он направляется ко мне.

– А что это?

Я улыбаюсь и одновременно показываю на буквы, выведенные на листке.

– «И-Н-Е-С». Это значит «Инес». Это моя подруга, маленькая девочка, которая мне очень помогла, и я хочу отблагодарить её, сделав эту надпись.

– А зачем тебе Рено? – спрашивает Джон, засовывая палец в рот.

Вытащив его палец изо рта, я выразительно смотрю на него. Мой взгляд означает: «Ты уже слишком большой, чтобы сосать пальцы». Я знаю, что мама с папой никогда бы ему такого не сказали, но всё же решила, что могу это сделать. Вообще я иногда злюсь на них из-за того, что они не похожи на других родителей. Они другие, более сложные, и это нормально. То же самое можно сказать и о моих друзьях.

Эндрю делает вид, что футбол – это его жизнь, но на самом деле его жизнь – это его друзья. Ричи притворяется, что главное для него – набить желудок, а на самом деле главная его черта – это блестящий ум. Нина кажется стеснительной и скромной, но говорит намного больше, чем Рейчел, когда та волнуется. Кэссиди думает, что ей не нужна помощь, а в действительности просто не знает, как о ней попросить. А я? Я поступаю так, будто ненавижу приключения, но втайне просто обожаю их.

– Однажды ты заявил мне, будто в нашем доме водятся привидения. Помнишь? – спрашиваю я, убедившись, что палец братика находится на безопасном расстоянии от его рта.

– Да.

– И ты по-прежнему так думаешь?

Я всегда подозревала, что Инес пришла ко мне, потому что я рисую, но это не объясняет, почему в нашу самую первую ночь здесь её услышал мой братишка Джон. Где-то в глубине души мне кажется, что он услышал её, потому что очень этого хотел.

Джон на мгновение поворачивается к окну, потом снова смотрит на меня. В его глазах нет ни следа страха. Или беспокойства. Он пожимает плечами:

– Не знаю. Но теперь здесь не грустно.

Теперь здесь не грустно! Я очень надеюсь, что так оно и есть. Подхватив с пола альбом для эскизов, я поворачиваю его к брату.

– Ты можешь попросить Рено, чтобы он взглянул на это? Просто я думаю, что моя подруга Инес очень любит Рено. Так что если эта картинка придётся ему по душе, то и ей она тоже понравится.

Джон придаёт Рено сидячую позу и усаживает на диван. Чёрные как ночь глаза куклы таращатся на бумагу.

– Ладно, пусть он рассмотрит всё как следует, мне нужно заручиться его одобрением, прежде чем показывать это моей подруге Инес.

Ожидая реакции Джона, я держу руки на коленях, стараясь унять дрожь. Джон не понимает, насколько всё это для меня важно. Он может, конечно, сказать, что кукле не понравилось, и тогда мне придётся начинать всё сначала. Но если я чему и научилась, когда приехала в Чикаго, так это глядеть страху прямо в лицо. Девочки, призраки и страшные чревовещатели… нет, я просто не должна дать им себя одолеть. И сегодня я начинаю с Рено.

По комнате, взметнув мои волосы, проносится холодный порыв ветра. Джон открывает рот, собираясь что-то сказать, однако я поднимаю руку, останавливая его. Если Инес здесь и пожелает мне что-нибудь сообщить, я не хочу, чтобы ей кто-то помешал. Раздаётся какое-то похрустывание, оно наполняет меня, пока не появляется ощущение, что эта энергия начинает пульсировать у меня под кожей. Кажется, весь дом начинает звенеть от этой невидимой бесконечной силы.

– Спасибо… – Рот Рено клацает, и оттуда слышится чей-то высокий голос.

Я вскакиваю с дивана, сердце отчаянно колотится. Я не видела, чтобы губы Джона шевелились в этот момент. Даже нисколечко! Неужели брат так хорошо научился чревовещанию? Джон хватает Рено и едва не роняет на пол. Он держит куклу за руку, во все глаза таращится на неё, и на его лице смесь удивления и счастья.

– Вау! Ты слышала, Тесса? Рено заговорил! – Он восторженно вопит и выбегает из комнаты – видимо, чтобы рассказать все отцу.

Я замираю как парализованная. Что это было? На ум приходит единственное объяснение, каким бы безумным оно ни было. Я с трудом делаю вдох. Комната выглядит пустой, но я на сто процентов уверена, что это не так. Не важно, что голос прозвучал так странно, а губы куклы не шевелились. Это сделал не Джон. Это была Инес. Улыбаясь, я начинаю раскрашивать буквы её имени. Вдруг она наблюдает за мной? Если так, то она останется довольна.