Как обычно, Миль первой почуяла основную ноту его ментофлёра — горькую мяту. Покосилась на мужа и с улыбкой стала ждать, когда же и до него долетит порыв свежести и горечи. Но у мужа, как и большинства мужчин, сенсорика не была ведущим мотивом. Он скорее уловил нетерпение и надежду — и то много, много позже, только когда такси уже показалось над горизонтом. Но по сравнению с предыдущим опытом и это был всё же значительный прогресс. Сам Бен для неё «пах» горячим хлебом (который, кстати, здесь почему-то не пекли, хотя пекли и печенье, и пирожки, и пирожными с тортами баловались — а вот дрожжевого хлеба, к недоумению Миль, не имелось) и солнцем… «Запах» иногда варьировался, к основной ноте примешивались оттенки, нюансы. Бен как-то признался, что от Миль «пахнет» цветущим лугом и порой — то ветром, то утренним туманом, то ночной прохладой…

Миль забеспокоилась, когда такси опустилось на площадку перед домом — к мяте примешивалась другая горечь, дымная… и хмельная горчинка… и ещё что-то, что не удалось определить, ведь вот он, синеглазый и весёлый, уже шагает навстречу и широко, как крылья, распахивает руки, и менто его обволакивает и льнёт, а руки, сграбастав, и тискают, и тормошат сразу обоих. И никакой возможности пригасить этот порыв. Пусть, он так долго был один… Он только сейчас до конца понял, как же ему их не хватало. И уже сейчас его сердце сжимается от понимания, что потом придётся опять уехать…

Бен не препятствовал. Он и сам соскучился. С приездом Джея у него появилось ощущение полноты, завершённости картины, в которой наконец-то встал на место недостающий фрагментик. Миль с удивлением поглядывала на него: неужели всё-таки в их случае норма — это именно трилистник? Или вообще — чем больше, тем лучше? Бен в ответ только пожал плечами. Всё, что бы с ними ни происходило, было впервые и внове каждому из троих…

— За всё время ты ни разу не то, что не приехал, но даже и не позвонил, — упрекнул Бен Джея, оглядывая его с ног до головы. — И ни дома тебя нет, ни на связи.

— Не хотел мешать, — виновато улыбнулся Джей, стараясь не очень пялиться на Миль, которая поманила его к дому и побежала вперед — как всегда, вприпрыжку. Никакой солидности, приличествующей замужней даме.

— Один звонок в неделю нам бы точно не помешал. Если бы ты сегодня не прилетел, завтра я бы сам тебя нашёл, хотя бы — чтобы выяснить, как ты справляешься со всеми своими изменениями.

— Какими ещё изменениями? — Джей недоверчиво переводил взгляд с одного на другую.

Бен поднял бровь:

— Так с тобой ничего не происходит? Всё по-старому?

— А разве что-то… должно?

Супруги переглянулись.

— Да… кажется, я не зря беспокоился… Если до сих пор ты был стабилен, то это означает, что тебя вот-вот накроет тоже… Ты же у нас «отставашка».

— «Тормоз», ты хотел сказать… — проворчал Джей.

— Тебе виднее, — не стал спорить Бен. — Какая у нас сегодня фаза? — обратился он к Миль.

«Через три дня полнолуние».

— Я же сказал — ты очень вовремя. Надеюсь, надолго?

— Если не помешаю.

— Обидеть хочешь? Не получится. На убогих не обижаются.

— Я не столько убогий… Я, скорее, пострадавший… А ты о чём? — подозрительно спросил он, прервав сам себя.

— О твоей Лицензии, конечно. Которую ты так удачно профукал.

— Ты уже в курсе… — не особо удивился Джей.

— Не совсем. Ребята сказали только, что в Казармах тебя уже нет. Что ты опять в отпуске. По состоянию. Рассказывай давай, как тебе это удалось.

Они вошли в дом. Миль ускакала на кухню и весело загремела там чем-то — у Бена в хозяйстве сохранился не только архаичный кибер, но и ещё много всяких древностей, в том числе — в виде антикварной посуды. Вот нравилось ему готовить по старинке, своими руками, не спеша. И подавать затем на простой нетехнологичный стол еду в дорогущей старинной посуде, столь же хрупкой, сколь и красивой… Миль, похоже, это увлечение разделяла и поддерживала. Во всяком случае, постукивала, позвякивала и побрякивала она там со всем энтузиазмом, и, судя по разливавшимся ароматам, со знанием дела.

Джей остановился на пороге гостиной, огляделся…

— Не пойму… что-то изменилось.

— Изменилось главное — я теперь в доме не один. Остальное вытекает из этого… Так я жду, — напомнил он, развалившись на диване и приглашая Джея последовать его примеру.

И Джей спохватился:

— …А что тут рассказывать. Представляешь — Стан облагодетельствовал меня Лицензией. Годовой. Он, оказывается, прочит меня себе в адьютанты.

Бен кивнул:

— Он на тебя давно виды имеет. Ещё с Колледжа.

— Ты знал?!

— Просто догадывался. Я же в предпоследний год кадрами занимался. Ну и заметил, что Вишневский часто запрашивает из Архива твоё дело. Поинтересовался, зачем. На досье были пломбы, первая помечена ещё твоим предвыпускным годом. Ну, пломбы мне, ты же знаешь, как Богу занавески…

— И что там?

— Да ничего особенного, — Бен дотянулся до вазы с фруктами, выбрал красивое яблоко, с удовольствием его понюхал… Брызнув соком, вгрызся в яркий душистый бок, и аппетитно захрустел. — То есть простой патронаж. Он просто вовремя заботился, чтобы ты не засиживался на очередной должности дольше допустимого, и планомерно продвигал тебя вперёд. Теперь я понял, для чего ему это было надо.

Джей, глядя на смачно грызущего фрукт хозяина дома, не утерпел, и последовал примеру. В гостиной стоял двойной хруст и чавканье.

— А почему ты мне ничего не сказал?

— Зачем? Он действовал тебе на пользу, а я только строил догадки. Да и не один ты такой облюбованный. У каждого патрона несколько таких птенчиков было, я не очень и присматривался… Моё досье, кстати, тоже Стан курировал. Только я вовремя смылся, не то быть бы мне адьютантом-заместителем сразу после Ноддинга…

— Сейчас у него замом Крат.

— Ну вот, видишь. А тебя, значит, в секретари? С повышением.

— Обошёлся бы и без него.

— Как знать — может, ещё так и выйдет. Начальство предпочитает продвигать солидных и женатых. А ты у нас теперь?…

— А я имел аудиенцию у Стана, и настоял, чтобы меня выпустили в десант… Где как-то однажды очень удачно и сжёг Лицензию. Вместе с катером.

— Не напрасно ли? Стан всё-таки искренне тебе добра желает.

Джей молча взглянул ему в глаза, в которых читалось: «И я тоже»…

— Наши с ним понятия о добре с некоторых пор перестали совпадать…