Девушка присела сбоку и молча принялась за перевязку. Ферди хотел было спросить у Лары, не слишком её напугало происшествие, как она сама себя чувствует. Но Карей первым обратился к нему узнать, как именно всё происходило. Пришлось переключиться на него и подошедшего деда, рассказывая не только всё подряд, но и с подробностями, которые из него вытягивали. Ферди в беседе здорово устал. В последний час пришлось действовать так, что он ещё никогда столько сил не терял. Да и рассказчик из него плохой, как выяснилось: он всё время перескакивал с одного эпизода на другой, путаясь во времени, хотя вроде помнил всё прекрасно. Ещё бы — событие совершилось только что…
Он не заметил, как ушла Лара. Лишь через минуты почувствовал рядом с собой пустоту. Машинально взглянул на руку — она была перетянута чистой тряпкой. Почти не саднило — на полу стояла чашка с водой: рану Лара промыла на первый случай.
Он только начал шарить глазами по гостиной Дома Отшельника в поисках девушки, как снова распахнулась дверь. В дом начали входить совершенно незнакомые люди — в основном мужчины. Ферди напрягся было и хотел вскочить со скамьи, но Карей положил руку ему на плечо.
— Сиди. Тебе сейчас лучше не тревожить рану.
И сам пошёл вслед за дедом.
Оказывается, приехала помощь.
Началась суета, неразбериха — правда, на первый взгляд. Дед быстро навёл порядок и начал командовать, кого первым грузить в машины, а кого — подождать. Потом как-то незаметно внутри дома появились ещё какие-то люди — в полицейской форме, а потом в медицинских халатах… Потом Ферди не выдержал и закрыл глаза, заболевшие от мельтешения фигур в неровной полутьме. Горели только свечи, вспыхивали фонарики и мобильники — последние, впрочем немедленно тухли: хаотичная энергия в помещении мешала им работать нормально. Ко всему прочему из окон потянуло серым рассветом.
Последним незнакомцем вошёл какой-то странный тип — в кожаном плаще. Летом-то… «Хотя здесь холодно», — тяжело подумал Ферди. Незнакомец подошёл к Мадди, тихо заговорил с нею. Та кивнула, и они вместе обернулись к пентаграмме, которую до сих пор все старательно обходили. Незнакомец и деревенская ведьма подошли к ней и деловито направили на середину раскрытые ладони с сомкнутыми пальцами.
Даже Ферди проснулся, с интересом глядя, как они застыли, решительные и даже суровые. Подумалось ещё: «И чего добиваются?..»
Ответ раздался минуты через две, когда мобильники почти всех находящихся в гостиной дружно запели-зазвенели…
Пентаграмма, как магический артефакт, перестала существовать, а вместе с нею пропал силовой хаос.
Потом Ферди разглядел Лару. Она сидела с братьями на скамье напротив — все четверо какие-то притихшие. Он пытался подловить мгновение, когда она посмотрит на него, чтоб хотя бы кивнуть ей: мол, как ты? Но поймать её взгляд не удавалось: девушка сидела, опустив глаза, лишь изредка скашивалась в сторону тихо говоривших с нею братьев… А какое-то время спустя он переключил взгляд на видение аур, бездумно рассматривая погасшую пентаграмму, и тот же взгляд поднял, чтобы снова посмотреть на девушку. И заморгал, не понимая: волны внимания от Лары шли как обычно, пусть она и не смотрела на него, но на этот раз происходило что-то странное, и внимание разбивалось о невидимую для остальных преграду, не пропускающую его. Причём эта преграда, судя по ауре, принадлежала самой девушке. Что с Ларой?
Потом, кажется, тот кожаный к нему подошёл, что-то спросил, сделал какое-то странное движение рукой… Дремота, тяжёлая и гнетущая…
— … Ферди, совсем уснул? Пойдём, помогу добраться до машины.
— А Лара? Её братья?
— Их увезли вместе с той женщиной, из деревни.
От усталости он не сумел даже обидеться на девушку. А потом, уже садясь в машину, поддерживаемый братом, парень сумрачно решил, что Лара правильно сделала: она напугана, наверняка от верёвок всё тело болит. Ещё было опасение, что Брэд немного порезал её нечаянно, пока освобождал её. Или она сама себя поранила, пока вызывала магический огонёк, чтобы с его помощью прижечь верёвки. Откуда он это взял — насчёт сама себя поранила, — не знал. Но вспоминал, как она время от времен болезненно морщилась. И сам морщился от сочувствия… А потом Ферди ехал по утренней дороге в машине, слегка подпрыгивающей на неровном месте, держал руку у груди, оберегая от толчков и баюкая. Она вдруг стала наливаться горячей болью, и парень, даже полностью прислонившийся к спинке, специально покачивался, машинально рассчитывая, что боль утихнет…
Они подъезжали к замку, ещё тёмному, потому что находился в низине, когда парень даже сквозь наведённую дремоту вспомнил:
— Регина!
— Её взяли в машину за нами, — с переднего сиденья отозвался дед, и Ферди снова погрузился в полузабытье.
В замке он внезапно обозлился на всех. Внимание, которое ему оказывали, было слишком схоже с тем, что обычно получал от матери. Все с ним носились, ухаживали за ним, говорили с ним ласково — слишком. И в конце концов он рявкнул — по собственному впечатлению, на человека, который пытался заново перевязать ему руку, говоря с ним чуть не воркующе.
— Ты чего, брат? Озверел, что ли? — поразился Карей, садясь рядом на корточки.
Ферди проморгался, увидел испуганную Агнессу с бинтами в руках… И сам испугался, быстро заговорил:
— Простите, Агнесса, простите!
Карей посмотрел на него — и заржал так, что свалился с корточек на задницу. Он хохотал, сидя на ковре, и, закрывая лицо ладонями, кулаками утирал слёзы, пока обиженный Ферди не пнул его в колено, насколько дотянулся.
— Хватит ржать!
— Бли-ин… Знать бы раньше, как на тебя замок подействует!.. — с трудом выговорил брат и снова безудержно засмеялся. А отхохотавшись, обратился к уже растерянной Агнессе: — Вы с ним говорите только спокойно. Не сюсюкайте. Он этого так не любит, что может и подраться.
— Ну-у, сказал тоже… — ворчливо проговорил Ферди.
А потом, под раннее утро, оба заснули — за болтовнёй не заметив, что устали оба: Ферди после происшествия, Карей — после тяжёлой физической работы. Он таскал Плёточников по машинам.
Проснулись, как заснули в креслах, будто от толчка, когда солнце засияло в гостиной Ферди. И Карей спросонья бросился закрывать шторы. Ферди еле остановил его.
— Не надо, Карей! Я чувствую себя нормально!
Недоверчиво приглядываясь к нему, Карей хмыкнул и пожал плечами.
— Да, я прав. Надо было тебя раньше сюда привезти. Эх, знать бы…
Братьев накормили завтраком, и Ферди проводил Карея, обещавшего звонить по приезде домой, то есть к Алексе. Потом Ферди бесцельно пробродил по своим апартаментам половину утра, но понял, что справиться с привычным пока расписанием не в силах. Даже мелькнувшая мысль о тренажёрах заставила скривиться, как представил… Мысленно взяв себя за шкирку, вошёл в душевую, а потом снова завалился спать. Засыпая, он ещё недовольно подумал, что прислуживавшая на завтраке Агнесса наверняка наслала на него оздоровительный сон. А может, он теперь всех здешних женщин будет зря подозревать в ведовстве?..
Осознанно новая жизнь началась с совместного ужина с дедом.
Хотя нет. Новая жизнь началась с ванной комнаты.
Ферди брился перед зеркалом, в который раз с восхищением думая, что бреется при свете, а не на ощупь, как раньше. И вдруг заметил кое-что необычное. Пришлось закончить бритьё и лишь после этого внимательно вглядеться в зеркало. Промелькнувшая картинка подтвердилась: белый кривой шрам, который уродовал его, стягивая верхнюю губу, почти пропал. Недоверчиво рассмотрев это чудо, Ферди обратил внимание, что и остальные коллоидные шрамы и рубцы на лице, ранее неизлечимые, постепенно уменьшаются, становятся тонкими… Когда он понял, что это значит, сел на край ванны, благо она рядом.
Неужели он полностью вылечился?..
Ужин оказался короток, но насыщен информацией. Старый де Винд, прибавивший седины в коротких, когда-то тёмных волосах, ел торопливо и не беседовал, а кратко пересказывал то, что, по его мнению, должен знать внук.
Все двенадцать Плёточников увезены в ближайший городок, в специализированную больницу для магов. Домой пока вернулся только Брэд. Де Винд узнал об этой новости только что — от его родителей. Но и для него почти в приказном порядке магами затребован постельный режим на некоторое время.
Поразительно, но сбежала Диана! Сначала думали, что она пропала, но потом нашли записку с просьбой не искать её. Теперь все, в том числе и её родители, думают, что Камп заморочил девушке голову или навёл на неё заклятие (Ферди сумрачно решил, что Диана ушла за ним добровольно), а ещё все решительно думают и боятся, что они потихоньку поженились.
Краевая полиция, отдел магов, в полном составе ищет Кампа. Уже сообщили, что обнаружены его следы к северу от владений де Виндов.
Лесничего Двана увезли в столицу, к лучшим магам — дед сказал, что заплатит за любое исцеление. Физически его тело хирурги могут легко подлатать. Плохо, что Дван постепенно слабеет от потери силы: демон выпил столько его крови, что сейчас может спокойно качать из него жизнь по невидимой связи на любом расстоянии. Если для Двана немедленно не найти сильного экзорциста, вор-могильщик, присосавшийся к нему, убьёт его дня за три.
А ещё хозяина замка волновало, что с сегодняшнего дня придётся проводить строжайшую проверку всех документов, связанных с земельными владениями. Особенно деда страшило, что Камп перед ритуалом мог потратить доверенные ему на хозяйство суммы… Забыв о вилке в руке, де Винд вздохнул:
— Полиция уже обыскала все его комнаты и забрала все документы, какие только нашла. Вернуть, конечно, обещали — те, которые не относятся к его личности. Но ведь только через три дня! А мне уже завтра… Эх… — Он махнул рукой, машинально взглянул на часы и заторопился. — Прости, Ферди. У меня арендаторы должны были к шести приехать. Мне пора. А ты сиди, не спеши никуда. Поправляйся. Тебе такое прошлой ночью пришлось пережить, что сейчас — только отдых!
Парень, честно говоря, обрадовался, правда, постаравшись не подать виду. Несмотря на то что он внимательно слушал деда, несмотря на то что новости ему тоже были интересны, сейчас Ферди нетерпеливо ждал встречи с Ларой и её братьями.
Так что после ужина он взял с собой сенбернара и немедленно пошёл на свою «баскетбольную площадку».
Ребят там Ферди, естественно, не нашёл. Звонить им не стал. Сам понимал: рано для их появления. Спустился в пещерку и удивился — мяча нет. Вернулся наверх, на площадку, сел было на приметный и удобный валун, но заметил: Регина бродит по площадке, время от времени останавливаясь возле каких-то необычного вида предметов. Сначала Ферди не мог разобрать, что валяется на каменистой площадке, кроме старых листьев, торчащей между камнями травы, кроме песка и мелкого гравия. Пришлось нагнуться за одним предметом, который обнюхивала Регина. Поднял — глазам не поверил. Подобрал второй — даже обиделся. И, только разглядев, в каком состоянии третий фрагмент разодранного в клочья баскетбольного мяча, понял, каким образом Плёточники поймали Лару и её кузенов для ритуала.
Ребята-то шли к площадке без лошадей. Выследить их не составляло труда. А когда они увлеклись игрой, Плёточники поднялись к ним. Площадка замкнутая. Если бы Лара и кузены спрятались в пещерке, их бы оттуда всё равно вытащили.
Зачем надо было рвать мяч? Кому из Плёточников пришло в голову уничтожать ни в чём не повинный предмет? Ферди поёжился. Он пристрастен, поэтому думает на Брэда. Хотя откуда Брэду знать, что мяч принадлежит ему, Ферди?
Пока солнце совсем не село, он подобрал все ошмётки от мяча и сунул в карман лёгкой куртки. Как-то неправильно было оставлять напоминание о мяче здесь, в лесу. И снова сел на валун, размышляя о ритуале… Теперь его мыслями завладели призраки. Почему они не хотели, чтобы Ферди хотя бы попытался преследовать Кампа?
Додумать не дали, прервав на идее: а если попробовать попытаться найти то место, где его предок бросил на погребальный костёр искомый наруч?
В тишине вечернего леса он расслышал лёгкий треск и радостно улыбнулся: ну, наконец-то, пришли!
— Что-то вы долго сегодня! — весело поприветствовал он поднимающихся по тропке парнишек. — Я здесь уже часа полтора, если не больше. Как дела после вчерашнего? — И тут улыбка сошла на нет. Уже удивлённо он спросил: — А где Лара?
— Лара сказала, что больше… не хочет сюда приходить, — неловко сказал обычно словоохотливый Колдер. — И мы…
— Мы тоже больше не будем, — тихо сказал Вард.
— Почему? — недоумевал парень. — Из-за того, что Камп сделал? Ребята, вы мне объясните, а? Что-то я ничего не понимаю…
За спинами братьев Рик присел на корточки обняться с Региной, и у Ферди сердце упало: парнишка словно прощался с собакой!
— Господин Тиарнак, — тихо сказал Вард и опустил глаза, — вы извините, что мы не уберегли ваш мяч. Мы соберём деньги и купим другой — такой же. Или такой, какой скажете. Мы правда это сделаем.
Ферди снова уселся на валун и спокойно сказал:
— Когда мы знакомились, я, вообще-то, назвался иначе. Меня зовут Дин.
Парнишки переглянулись, и Колдер было шагнул к Ферди, но замялся и остался на месте. Отведя глаза, Вард покусал губы, и пожал плечами.
— Всё равно не получится, — почти прошептал он. — Мы теперь знаем.
— Но почему? — медленно выговорил Ферди. — Я принесу другой мяч завтра, поиграем, как обычно. Вам не понравилось… общаться со мной?
Все трое опустили головы. И он понял, что ничего не добьётся и что только заставляет их испытывать неловкость, которую до сих пор почувствовал только у Колдера. И опустил плечи.
— Лара из-за этого приходить не хочет? — угрюмо спросил он.
Вард, не глядя на него, кивнул.
— Жаль, — вздохнул Ферди. Он встал, подошёл к ним и каждому поджал руку. — Очень жаль. Но настаивать не буду. О мяче забудьте. Обойдусь.
Они молча ушли, по впечатлениям — с трудом удерживаясь не сбежать.
Регина подошла к началу спуска и долго следила за уходящими.
Ферди подошёл и сел рядом. И что теперь? На душе пусто. «Будь проклят Камп! Будь проклято моё происхождение! Будь проклято слишком почтительное отношение к господам в этой деревне! Ощущение, что из-за него я резко стал нищим!» Теперь он понял значение странной преграды, которую устроила себе Лара. Она хотела быть рядом с ним. Но запретила себе это… Он бессильно скривился… И что теперь ему его выздоровление?.. «Одиночество», — ответили со стороны. И он ссутулился, глядя на темнеющий лес.
Вернулся сразу. Не стал даже думать, гулять ли дальше, нет ли.
Обошёл замок и вошёл через парадный ход. В гостиной наткнулся на деда. Тот, несмотря на замотанный вид, сумел удивиться.
— Ты рано сегодня!
— Пора переключаться на другое расписание, — спокойно сказал Ферди. — На обычное световое. — И кивнул на стопу бумаг в руках деда. — Что это?
— Документы. Проверяю бухгалтерию, — вздохнул хозяин замка.
— Я… могу чем-то помочь?
Дед внимательно всмотрелся в него.
— Тебе интересно хозяйство? Вряд ли. Не скажешь, что вдруг тебя заинтересовало?
— Я вылечился. Теперь могу не скрываться от людей, которые знают, кто я. Но жить просто так, гуляя и наслаждаясь бездельем… — Ферди пожал плечами. — Мне не то чтобы скучно… Начинаю чувствовать себя бездельником. Если ты найдёшь мне хоть какое-то дело по плечу, согласен заниматься им.
Некоторое время де Винд смотрел на старшего внука изучающе, а потом поискал среди бумаг и вытащил какую-то тонкую папку.
— Если горишь желанием действовать, то начни с этого. Изучи эти бумаги. Они все связаны с конюшней и с лошадьми. Если вникнешь в них и возьмёшь хоть на какое-то время на себя эту часть нашего хозяйства, я буду очень рад. Естественно, что будет непонятно, — со всеми вопросами сразу ко мне. Я-то сейчас спать. А утром — поговорим более подробно.
Он протянул Ферди папку с бумагами и попрощался перед сном.
Парень же решил, что возвращать свой световой день будет постепенно, а значит — ляжет спать сегодня на час раньше. На изучение документов по конюшне и её обитателям — времени предостаточно. Он ушёл в гостиную в своих апартаментах и начал вчитываться.
… Прошла неделя, прежде чем он, как говорил дед, вник в дела конюшни. В основном — в финансовые. За это время, как ему показалось, он успешно выбросил из головы Лару. Каждодневные заботы заставили его крутиться как белка в колесе. Изредка он вспоминал Кампа. Только благодаря этому, спохватился и перенёс назад, в библиотеку, стащенные ранее и припрятанные от Кампа несколько томов по демонологии, связанные с демоном — вором-могильщиком.
За это же время он стал гораздо уверенней держаться в седле. Плохо было пока лишь то, что порез на руке заживал не так быстро.
Кроме всего прочего он начал изучать старинные документы, пытаясь выяснить, как изменился за столетия рельеф местности, принадлежащей де Виндам, и обдумывал, когда начать объезжать все места, где, возможно, предок Тиарнак устроил погребальное захоронение своей любимой.
И однажды не выдержал.
Казалось, Лару он и правда выбросил из мыслей. Но почему-то выбрасывать её образ из мыслей и воображения приходилось каждый день.
Поэтому он позвонил брату и после обычных приветствий спросил:
— Карей, прости за странный вопрос: что бы ты сделал, если бы Алекса сказала тебе, что не хочет быть с тобой, потому что ты выше её по положению в обществе?
— Я бы кинул её на седло перед собой и умчал бы куда подальше, — ухмыльнулся Карей. — Хорошо, кстати, что ты задал вопрос мне, а не ей. Она бы сказала пожёстче. Видишь ли, в чём мне повезло с Алексой: она не понимает этих рамок. Она видит только меня. Своего Карея. А всё остальное — для неё сбоку припёка.
Ферди обдумывал его ответ ещё неделю, примеряясь к ситуации.
И его потянуло на место, где ему было хорошо с Ларой. Повезло, что его световой день увеличивался слишком медленно. Привычки оставались из прошлого и не желали исчезать слишком быстро. Днём-то он всё равно спал. Правда, не целый день, и надеялся к осени восстановить обычный образ жизни.
Вечером, когда стемнело, он сам оседлал коня, свистнул Регине и поехал к Дому Отшельника.
Лес встретил тихим посвистом вечерних птиц, запахами ветра, напоённого запахом трав, согнувшихся под тяжёлой росой, тенями от убывающей луны, которая сегодня выглядела что-то уж печально… Не спеша пробираясь по небольшой лесной тропке, Ферди заставлял себя думать о небольшой ведомости, с которой завтра придётся-таки обратиться к деду за пояснениями… И, сам того не замечая, жадно вглядывался вперёд, не мелькнёт ли на тропке знакомая тонкая фигурка…
Не мелькнула.
Остановился на месте, которое было так вытоптано лошадиными копытами, что проехать мимо просто нельзя. Привязал коня к кустам и с сенбернаром пошёл совершать восхождение к Дому Отшельника.
У входа остановился, осмотрелся. Мда, народу тут потопталось… Наверное, Дом никогда столько людей сразу не видел. На всякий случай Ферди осторожно взялся за дверную ручку и, затаив дыхание, потянул на себя дверь.
Где-то, чуть дальше гостиной, пел девичий голос…
Ферди, всё ещё тая дыхание, огляделся и здесь.
Горела лишь одна свеча, но прекрасно видно было всё.
Как он и предполагал, гостиная была не только выметена, но и вымыта. Мусор после сломанной пентаграммы исчез полностью. Самой пентаграммы словно и не бывало — так тщательно её отмыли от пола. На том окне, где было стекло, выбитое им, Ферди, вставили какую-то картонку — наверное, от большой продовольственной коробки.
В дальней комнате замолчали.
Ферди ждал.
— Ну вот, осталось только… — глядя вниз, скособочившись под тяжестью ведра с водой, Лара перешагнула порог в гостиную. И замерла.
— Добрый вечер, Лара, — негромко сказал Ферди.
Она поставила ведро и выпрямилась.
— Добрый вечер, господин Тиарнак.
— Добрый вечер, Дин, — поправил Ферди.
— Добрый вечер… — У неё перехватило дыхание, и договорить она не сумела. Круглые глаза беспомощно смотрели на него, и он чувствовал себя совершенным дураком.
Как переломить её сопротивление?
Он нерешительно подошёл к ней. Вспомнил: «Я бы кинул её на седло перед собой…» Вздохнул: «Какая же она маленькая…» Склонился к девушке, положив одну руку на плечо, а другой мягко взяв её за затылок, и, боясь спугнуть, поцеловал.