После ужина, состоявшего из сушеной тилапии и фиников, я сидела, скрестив ноги, в своей палатке, а Химена расплетала мои тугие косы, чтобы сделать более свободную прическу на ночь. В это время пришел Гектор и начал стелить себе постель у входа в мою палатку. Рюкзак со своими вещами он положил сзади палатки, сунув его в песок, чтобы не свалился. Я внимательно следила за ним, завороженная тем, как он движется. В каждом движении его было столько силы и уверенности.

Когда он начал снимать верхнюю рубаху, сердце у меня бешено забилось. Его обнаженные плечи вытянулись, когда он развязывал ремень нагрудных доспехов, и, сняв его через голову, положил поверх своих вещей. Его широкая и сильная спина, его крепкая талия. Его загорелая кожа слабо светилась, и хотя наш лагерь был едва освещен, я заметила несколько шрамов. Большинство были просто тонкими белыми линиями, лишь один, крупный, зубчатый, по диагонали пересекал поясницу. Мне страстно захотелось провести по нему рукой.

Вместо этого я коснулась пальцами собственной отметины, слева от амулета. У нас обоих есть шрамы. Интересно, как он получил свои? Я хотела знать о нем все. Хотела, чтобы он поделился со мной частью себя. Я хотела…

Пальцы Химены сжали мне подбородок. Несколько секунд она пристально и строго смотрела мне прямо в глаза.

— Непросто быть королевой, дитя мое, — сказала она.

Я отвела взгляд. Она предупреждает меня. Она хочет, чтобы он достался Алодии. И она права. Они будут прекрасной парой.

Но от одной этой мысли сердце мое разрывалось, внутри оставалась лишь боль и пустота.

Не доверяя собственному голосу, я лишь кивнула. Она поцеловала меня в лоб и пошла к своей фальшивой королеве.

Не глядя на Гектора, я легла в постель в палатке головой к двери. Я долго лежала, прислушиваясь к его дыханию.

Через несколько минут, а может быть, часов, я подняла голову и прошептала:

— Гектор?

— Да? — раздался ответный шепот.

Его лицо было так близко. На расстоянии дыхания. Я проглотила комок в горле.

— Моя сестра. Алодия. У нее… — О Боже, как трудно было это сказать, но я не смела умолчать о таком важном деле. Я судорожно вздохнула и начала снова: — Моя сестра спрашивала меня о вас. В связи с выбором будущего супруга.

Последовало долгое молчание. Потом он сказал:

— Ну, это объясняет, почему она вступила со мной в переписку.

— Да? — Острая и сильная боль пронзила мне грудь. Алодия уже сделала первый шаг, прежде чем написать мне.

— Знаете, она похожа на вас, — сказал он. — Умная. Красивая. Но…

— А вы… то есть вы считаете… — Я не могла закончить вопроса. И, наверное, не хотела знать ответа.

Он судорожно вздохнул. А потом сказал:

— Я сделаю так, как прикажет моя королева.

Ну конечно, сделает.

Что-то подтолкнуло меня, может быть, отчаяние, и я, сама не осознавая, что делаю, просунула руку через дверь палатки. Мои пальцы нашли его запястье. Оно дернулось, и вдруг моя ладонь оказалась в большой ладони Гектора. От ощущения его нежной силы у меня навернулись слезы.

Я была готова сказать, что люблю его. Вместо этого я нерешительно проговорила:

— Я сказала Алодии, что вы лучший человек из всех, что я знаю.

Он слегка сжал мою руку.

— Спасибо, — прошептал он.

Я так и уснула, держа его за руку. Белен в ту ночь не приходил. А если приходил, то не решился войти.

Через два дня пустыня сменилась прибрежными холмами. На востоке пески простирались до самого горизонта, но прибрежные холмы означали, что начинаются южные владения, единственная часть моего королевства с умеренным климатом. Дорога шла вверх в холмы, на обочинах вместо песка появились засохшая грязь, чахлая трава и низкорослые деревца.

Еще через день мы добрались до Пуэрто-Верде. Мы поднялись на холм, и вот он раскинулся перед нами, глубокий серповидный залив бирюзового цвета, изрезанный скалами, защищающими порт от тяжелых бурунов.

Город средних размеров упирался в скалы, сползал в воду домами на сваях и корабельными доками. Там было так шумно, что даже на расстоянии я не сразу поняла, что за переполох там творится. Переругивались и кричали торговцы. Матросы носили грузы с кораблей и на корабли. Торговцы принимали и пересчитывали товар. Все были заняты, все спешили, кричали. Это было так не похоже на спокойную жизнь Бризадульче.

Это мой народ, думала я. Я управляла этим городом, равно как и другими, хотя моя нога впервые ступила на его землю.

Дорога резким зигзагом пошла вниз, и мы схватились за стены повозки. Я никогда не боялась высоты, и все же не могла решиться взглянуть из окна повозки на край бухты далеко внизу. Вместо этого я смотрела в окно напротив, изучая деревянные платформы над нашими головами, на которых с помощью сложной системы лебедок и шкивов грузы поднимались на холм.

К тому времени, когда мы спустились с холма, по городу уже пронеслась весть о приближении королевы, и на улицах воцарилась благоговейная тишина. Мы не пытались держать путешествие в тайне. Ведь в этом состоял весь смысл поездки. Показаться перед всеми с конде Тристаном. Исследовать отдаленную часть моей страны в поисках зафиры так, чтобы не возникло нежелательных вопросов. И тем не менее зубы у меня стучали, а шея и плечи болели от напряжения. Все вокруг смотрели на нашу процессию.

Мы добрались до гостиницы под названием «Морской узел». Небольшая толпа собралась у входа, чтобы поприветствовать нас — несомненно, работники гостиницы. Я заметила улыбки, нервное перемещение людей и несколько флагов с наспех вышитым королевским гербом. Официально было объявлено, что мы остановимся здесь на два дня.

Но официальные заявления, как и подсадная королева, были рассчитаны на то, чтобы обойти возможную засаду. Я была рада. Гостиница оказалась старой, скрипучей, с крыльцом, сколоченным из старых досок и кое-как покрашенными стенами из песчаника. Но когда мы прошли мимо, меня одолел невыносимый стыд — люди в толпе провожали нас смущенными и разочарованными взглядами.

Пройдя еще квартал, мы добрались до настоящего пункта назначения, гостиницы «Королевской». Тристан выбрал ее потому, что с ее высокого третьего этажа открывался прекрасный вид на соседние здания, а расположение в квартале от главной улицы делало ее менее заметной.

Мы уткнулись в узкий переулок, ведущий к широкой, темной конюшне. Мы с Гектором вышли из повозки — Шторм должен был остаться внутри до наступления темноты — охрана быстро окружила нас, а люди Тристана остались разгружать повозки и расседлывать лошадей. Когда подсадная Элиза вышла из кареты, раздались приветственные крики нескольких упрямцев, последовавших за нами.

— Королева Элиза! — крикнул кто-то.

— Ваше величество! — раздался другой голос.

Кто-то толкнул одного из стражников, чтобы лучше видеть, но мои люди сохраняли спокойствие.

Подсадная Элиза не реагировала, лишь придерживала вуаль у шеи. Мои фрейлины с Беленом и Алентином поспешили вывести ее из конюшни к заднему входу в гостиницу.

Я взвалила свой узел на плечо и взяла из кареты сундук королевы, прямо как настоящая горничная. Вслед за поддельной королевой я вошла в гостиницу, думая о том, как это неправильно — оставлять людей снаружи, не поприветствовав и не уделив им внимания.

— Я все восполню, — шептала я. Когда-нибудь я вернусь, когда смогу быть собой.

Хозяин гостиницы, угловатый плешивый человек с нервной улыбкой, из кожи вон лез, устраивая нас, распоряжаясь о горячих ваннах и ужине в комнатах. Фальшивая Элиза устало улыбалась ему и несколько раз сказала «спасибо». Когда он наконец ушел, она прилегла вздремнуть, а я впервые за несколько дней приняла ванну.

— Обожаю принимать ванну, — сказала я с громким вздохом.

Мара рассмеялась.

— Я знаю. Хотя на самом деле, Элиза, вам вовсе нет необходимости нежиться тут. Вы кажетесь совершенно счастливой, когда бредете по пустыне в этой кочевой одежде, потная, пыльная и черная от загара.

Я помрачнела, едва успев улыбнуться ее словам.

— Так и было бы, если б не страх за мою жизнь и жизни людей вокруг меня.

Она ничего не сказала, лишь пожала мою руку.

Химена подошла ко мне с расческой и шпильками, но я подняла руку, останавливая ее.

— Можно пока оставить мои волосы в покое? Всего на одну ночь? В последние дни у меня были такие тугие косы, что просто голова болит.

Она нахмурилась и с явным неудовольствием отложила расческу и шпильки. Я смотрела на свою няню, пока Мара вытирала мне волосы и разглаживала их. Химена всегда была невероятно спокойной и уравновешенной — это у них с Гектором было общей чертой. Но в последнее время она начала открыто сердиться.

Вскоре волосы были вытерты и спускались волнами до пояса, а я надела чистую льняную тунику и штаны из мягкой кожи, и в комнату вошли остальные члены нашего отряда. Двое стражников остались снаружи, чтобы охранять вход, а остальные разбрелись по комнате, рассаживаясь на кроватях и половиках.

Гектор вошел последним и, увидев меня, замер, а затем быстро направился к свободному месту у кровати мнимой Элизы, где неуклюже сел, вытянув длинные ноги.

Мара наклонилась и прошептала мне на ухо:

— Я знаю, как вы очаровательно наивны в сердечных делах, но вы только что заставили его замереть.

Я прижала колени к груди, достав пальцами края штанин, и прошептала в ответ:

— Я как раз собиралась сказать себе, что мне это почудилось.

Она только закатила глаза.

Тристан вышел на середину комнаты и сказал, обращаясь ко всем:

— Объявлено, что мы останемся в городе на два дня. Завтра состоится мой официальный визит к губернатору Пуэрто-Верде. Вдовствующая королева, бабушка Розарио, также находится здесь, в своем поместье, но, как сообщают, в силу плохого самочувствия не может оказать нам гостеприимства. Я попытаюсь встретиться с ней, дабы соблюсти приличия. Ее величество королева Элиза, к сожалению, нездорова (виной чему — некачественная партия устриц) и не сможет провести запланированные встречи.

Все захихикали.

— Но надо быть готовыми к всевозможным случайностям, которые могут задержать нас или даже сократить сроки нашего путешествия. Я надеюсь, каждый из нас готов к тому, что план может в любую минуту измениться. Все ясно?

Я закивала, как и остальные. Тристан обладал таким невероятным обаянием. Властный, умный, человек, которому можно доверять.

— Гектор? — Тристан передал слово капитану моей гвардии и сел рядом с Иладро, который смотрел на него с нескрываемым восхищением. Теперь, когда я знала, что они любовники, это казалось таким очевидным, что я удивлялась, как не догадалась раньше.

Гектор встал и сказал:

— Мне подтвердили, что корабль должен прибыть в порт на этой неделе. Он будет завтра или в конце недели, в зависимости от погоды. Корабль мне хорошо знаком, и я доверяю капитану и команде, которые будут защищать королеву и всех нас до последней капли крови. Поэтому я предлагаю подождать корабля, прежде чем разделиться. Но можно также нанять другой корабль или даже караван.

Все как один посмотрели на меня в ожидании окончательного решения. Я сказала:

— Белен, ты можешь сегодня сделать вылазку? Я хочу знать, пришли ли наши новые друзья за нами в город и где они остановились.

— Это я могу, — сказал он.

— Тогда мы подождем корабля Гектора, если Франко прежде не начнет действовать.

— Или если он не исчез, — добавил Гектор.

Я кивнула.

— Если ему удастся скрыться от всевидящего ока Белена, это можно расценивать как начало действий.

— Мое предложение убить его все еще в силе, — сказал Белен. — Скажите лишь слово.

— Спасибо, — сказала я со странным неловким чувством благодарности человеку, который готов убить ради меня. — Но отправить конде Эдуардо по ложному следу — это слишком заманчивая возможность, чтобы от нее отказываться.

Тристан сказал:

— Ваше величество, вы уже решили, кто отправится с вами после разделения?

У меня вырвался глубокий вздох. Этого момента я боялась.

— Тристан, вы с Иладро, безусловно, отправитесь с караваном.

Он наклонил голову.

— Конечно.

Мне нужны были люди, привычные к суровым условиям похода, люди, которым я готова доверить свою жизнь.

— Нас будет пять, священное число, — сказала я. — Мара, ты пойдешь со мной. И Белен. Признаюсь, я не понимаю, что делать с вами, отец Алентин. Мне бы хотелось, чтобы на пути к зафире меня сопровождал священник. Ваши знания, ваше понимание свойств амулета могут оказаться решающими. Но поскольку вы посол Космэ, ваше отсутствие может быть замечено.

Священник устало кивнул и потер плечо, будто мучимый фантомной болью в руке.

— Больше всего на свете я хотел бы помочь вам найти зафиру, — сказал он. — Но я уже старик. И ее величество королева Космэ будет разочарована, если я не присоединюсь к вашей заместительнице и вашему жениху. Теперь я должен хранить верность Басагуану.

Я грустно улыбнулась. Значит, все кончено. Он никогда уже не будет снова моим священником.

— В таком случае я настаиваю, чтобы вы продолжили путь с караваном, — сказала я ему.

— Я буду молиться за вас каждый день, — тихо сказал он.

Я проглотила комок в горле.

— Спасибо.

— А что делать со Штормом? — спросила Химена.

— Его знания могут нам пригодиться. И он будет хорошо вести себя, пока мы ведем его к зафире. Он пойдет со мной.

Химена прищурила глаза.

— Он слишком заметная фигура.

Я кивнула.

— Я прикажу ему остричь и покрасить волосы сегодня же. Это поможет по крайней мере избежать любопытных взглядов. А еще поможет направить его злость на безопасный объект. Даже думать об этом весело.

— Я, конечно же, пойду с вами, — сказала она. — Как ваша охрана…

— Нет.

Вот. Я сказала это.

Ее черные глаза заметно расширились. Не от удивления, а скорее от разочарования и гнева. Она знала, что так будет, не хуже, чем я.

— Вы самое заметное лицо в свите королевы, — объяснила я. — Мара стала моей фрейлиной меньше года назад. А вы со мной с самого рождения, и это всем известно. Вы должны остаться с мнимой королевой.

— Я должна быть с вами, — прошептала она. — Всегда. Это мой долг. Так мне было велено в монастыре Амалур. Элиза, такова божья воля.

Но именно этого ей не следовало говорить, потому что гнев тотчас закипел во мне, сдавил горло.

— Вы будете сопровождать мою заместительницу так, будто она — это я, — я чеканила каждое слово, резко и твердо. — И ответите за нее своей жизнью.

Грудь ее тяжело вздымалась, она набрала воздуху, чтобы продолжить спор, но тут мудро вмешался Тристан:

— Значит, Мара, Белен и Шторм. Лорд-капитан Гектор тоже, я полагаю?

— Да. Гектор. У него есть план. — Я встретилась глазами с Гектором и заметила, что лицо его стало чуть менее напряженным. — Всего пятеро.

Гектор сказал:

— Мы уйдем ночью, переодетые торговцами. Небольшая повозка ждет нас на конюшне, там есть все необходимое. Мы отправимся в ней в порт, якобы чтобы закупить товар с одного из кораблей, но на берег больше не сойдем. Если что-то пойдет не так, я подготовил запасной выход через канализацию под гостиницей.

— Фу, — сказала Мара.

— Надеюсь, до этого не дойдет, — сказал Гектор. — И через несколько недель мы вновь встретимся в Сельварике, после того как найдем зафиру.

— Ну вот и все, — сказала я. — Всем добрых снов. Кроме Белена.

Белен лишь усмехнулся в ответ, будто лицо его на миг осветилось, и первым выскользнул за дверь. Остальные неспешно последовали за ним.

Я услышала, как Химена сказала:

— Гектор, можно вас на пару слов?

Лицо его ничего не выражало, когда он вслед за ней отошел в дальний угол моей комнаты. Она говорила очень тихо, но взгляд ее был полон твердой решимости, а руки сжаты в кулаки.

Мара прошептала:

— Вы приняли правильное решение.

— Да.

Но я прижимала пальцы к амулету и молилась. Господи, правильное ли решение я приняла? Химена всегда была мне как мать. Она всегда хотела для меня самого лучшего. Отталкивать ее было все равно что отрезать себе руку или лишиться части души.

Но совсем чуть-чуть это было похоже на освобождение.

— Как ты думаешь, что она ему говорит? — спросила я.

Мара прикрыла рот рукой с тихим смешком, и я с удивлением взглянула на нее.

— Готова держать пари на весь шафран, что остался в моей сумочке со специями, — сказала она, — что она обещает подвесить его вниз головой, если он только попробует снять с вас платье.

— Ах! — Мара говорила об этом с такой прямотой, к какой я не была готова. И все же я очень внимательно смотрела на реакцию Гектора. Он стоял, выпрямившись во весь рост, подняв голову, прямо глядя на Химену.

— Вы могли бы повелеть ей сказать вам, — предложила Мара.

— Она солгала бы, если б считала, что так надо. — Как только эти слова слетели с моих губ, весь их смысл вдруг обрушился на меня. Она всегда хотела не того, что для меня лучше. Она хотела того, что, по ее мнению, лучше для меня. И всегда без колебаний шла вопреки моей или чьей угодно воле, чтобы добиться своего.

Гектор покачал головой. Химена ткнула его пальцем в грудь и что-то прошипела ему. Его глаза сузились, и он сказал что-то в ответ, а потом отвернулся от нее и прошел мимо меня и Мары к выходу.

Щеки Химены пылали, она часто дышала. Я никогда не видела, чтобы она так злилась, настолько потеряла самообладание.

Еще год назад это напугало бы меня. Я встала и подошла к ней.

Ее взгляд, встретившись с моим, потеплел, наполнился любовью и тоской, и мне захотелось как-то убедить ее, что, отделяясь, я не перестала ее любить. Я могла предложить ей лишь одно:

— Химена, ты можешь расчесать меня сейчас, если не возражаешь.

Она кивнула:

— Да, дитя мое.

Я проснулась оттого, что кто-то тряс меня за плечо. Открыла глаза. Чей-то палец прижат к моим губам, и голос зашептал:

— Ш-ш-ш, Элиза.

— Белен?

— Франко идет сюда, — прошептал он. — Сейчас.

О Боже!

— Остальные идут за ним, но на расстоянии, — добавил он. — Он проберется в гостиницу, а его спутники перекроют вход, чтобы пресечь возможное бегство. Ваше величество, это осада.

Я села на кровати.

— Где Шторм?

— Он вошел вскоре после нашего собрания.

— А далеко до рассвета?

— Часа три.

Сердце выпрыгивало у меня из груди. Вот и дождались. Значит, сейчас или никогда. Я взглянула на мнимую Элизу, спавшую на узкой кровати у противоположной стены. Она могла сегодня умереть. Я могла сегодня умереть. Господи, пожалуйста, спаси нас всех. Амулет отозвался на мою молитву волной тепла, пробежавшей по позвоночнику. По крайней мере, он не стал холодным.

— Зови Гектора. Я разбужу дам.

— Не подходите к окну. — И он ушел, быстро и беззвучно, как ветер.

Сначала я разбудила Химену и все рассказала. Она сунула руку в карман и достала стилет. Я подавила приступ тошноты. Стилетом невозможно резать — только колоть, глубоко и сильно, даже сквозь доспехи. Она спокойно и привычно сжимала рукоятку.

— Разбудите Мару, — сказала она. — И идите в угол за шкаф.

— А девушка? — Я кивнула в сторону мирно спящей мнимой Элизы.

— Пусть спит, — то есть пусть будет мишенью.

— Как… ты сможешь…

— Веревочную лестницу из окна. Надо, чтобы они пришли сюда, но сначала вам нужно уйти.

Я растолкала Мару, и тут дверная ручка повернулась. Химена тотчас метнулась к двери, согнув руку в локте, чтобы выбросить вперед стилет. Но оказалось, что это всего лишь Гектор и с ним Тристан.

Гектор сказал:

— Шторм и Белен ждут нас в подвале. Ваши вещи готовы?

— У двери рядом с вами. — Я указала на собранные вещи, мои и Мары. Они всегда собраны — этому мы научились в нашем пустынном лагере.

Тристан вышел из-за спины Гектора и направился к моей спящей заместительнице. К моему изумлению, он полез к ней в постель. Она проснулась, но он успокоил ее, обнял за плечи, сказав:

— Я здесь, чтобы защитить вас, миледи.

Но я поняла, что он прав: у нее будет еще один защитник, а нападающие удивятся, увидев жениха с ней в постели.

— Тристан, — сказала я. — Спасибо. И пожалуйста, будьте осторожны. Эдуардо против нашего союза, я в этом уверена. Если он не сможет убить меня, он может прийти за вами. — Ужасно было осознавать, что находишься в состоянии войны с лордом собственного кворума.

— Просто найдите зафиру, — ответил Тристан. — Гойя д’Арене это нужно.

Химена крепко обняла меня.

— Храни вас Бог, дитя мое. Будьте благоразумны. Помните слова Господа нашего: «Блажен тот, кто ставит нужды ближних превыше своих желаний!»

Даже теперь она не упустила случая предостеречь меня от сближения с Гектором. Я понизила голос, чтобы она одна меня услышала:

— Я знаю, что ты приготовила его для Алодии.

Химена замерла в моих объятиях.

— Это хорошая партия, — прошептала она.

— Элиза! — прошептал Гектор у двери. — Пора идти!

— Да. Хорошая партия. Химена, удачи. — Я оттолкнула ее. — Защити девушку.

Мы с Марой взяли свои вещи и поспешили прочь из комнаты.