Всю следующую неделю мы чинили корабль и готовили припасы. Мы сделали помост из корней мангрового дерева и сушили на нем рыбу. Мы насобирали целую гору кокосов. Я всегда хорошо шила, поэтому вызвалась залатать один из парусов. Вокруг постоянно звучал стук топоров и молотков.

Гектор был неизменно вежлив со мной, но я скучала по его теплому, внимательному взгляду на моем лице, по улыбке, появлявшейся, когда я говорила что-нибудь забавное. Мы возобновили наши занятия по самозащите, выделив для этого специальное место на пляже. Он показал мне, какие части человеческого тела наиболее уязвимы. Он показал, как использовать вес моего собственного тела, чтобы опрокинуть противника на землю. Он показал, как ударить человека в нос основанием кисти, чтобы немедленно убить, и заставил меня отрабатывать это движение на несчастном кокосе.

Он делал все это, ни разу не прикоснувшись ко мне.

И хотя он ничего не говорил, я была уверена, что он решил оставить службу и вернуться домой в Вентьерру. Он так много внимания уделял занятиям, будто хотел вложить в меня как можно больше знаний прежде, чем мы расстанемся.

Мне страшно было покидать остров. Ведь это означало, что я возвращаюсь ко всем тем проблемам, что остались дома, проблемам, которые, безусловно, лишь усугубились. Наша уловка, конечно, уже была раскрыта. Я надеялась лишь, что мнимая Элиза выжила и что с Хименой все в порядке. Я боялась за Розарио, за его безопасность. И я не сомневалась, что конде Эдуардо воспользовался моим отсутствием и нашел способ повернуть ситуацию в свою пользу.

Очень скоро капитан Феликс объявил, что мы готовы, мы подняли якорь и отправились к месту назначенной встречи в Сельварике. Я стояла на палубе, ветер развевал мои волосы, а остров на горизонте становился все меньше и меньше. С корабля было видно, что одна из гор стала ниже, на ее зазубренной вершине прежде была разрушенная мной долина.

Во время плавания мы пытались снять со Шторма кандалы. Но кузнец не смог открыть их, бондарь не смог взломать, а мне удалось лишь заставить их светиться, но открыть их с помощью магии не получалось. Шторм в ответ на наши попытки только ворчал и в конце концов прогнал всех.

— К своим прежним неудачам мне придется добавить то, что я не смог быть привратником зафиры, — драматически вздохнул он.

— Я не верю, что вас это так угнетает, — сказала я.

Он вдруг улыбнулся.

— Да, не угнетает. — Он выпрямился во весь рост. — На самом деле я буду носить эти цепи с гордостью. Но мне нужна мазь и немного мягкой ткани подложить под кандалы. Шелка, конечно.

— Думаю, так даже лучше, — сказала я. — Больше не придется беспокоиться, что вы подкрадетесь ко мне незаметно.

— Ненавижу вас.

Я протянула руку и коснулась его плеча.

— Я знаю.

Благодаря попутному ветру мы менее чем за две недели добрались до порта в Сельварике. Она была именно такой, как ее описывал Тристан: покрытой буйной зеленью, пышной, точь-в-точь как остров, с которого мы прибыли.

Как только мы вошли в док, нас встретил большой отряд солдат в полном снаряжении.

— Что происходит? — спросила я.

— Конде Тристан велел нам сопровождать вас, ваше величество, — сказал один. — Сюда, пожалуйста. Скорее.

Мы поспешили с пристани, Гектор и Белен шли по обе стороны от меня. Мара и Шторм, снова надевший капюшон, шли следом, и звон шагов Шторма заставлял рыбаков и портовых рабочих тревожно и удивленно оглядываться кругом. Мы подошли к ожидавшей нас карете, и солдат уверил нас, что наши вещи заберут и пришлют нам. Потом он похлопал лошадь по спине и сделал кучеру знак трогаться.

Конные солдаты сопровождали карету, поднимавшуюся вверх по крутой улице. Глядя в окно, я заметила вдоль дороги военные укрепления. Временные стены с бойницами. На обочине — передвижная преграда, которой можно было быстро перекрыть движение.

— Тристан готовится к войне, — сказала я, ни к кому не обращаясь, и сердце у меня глухо забилось. Я думала, что с войной покончено. Навсегда.

— Я вижу флаги конде Эдуардо, — сказал Гектор упавшим голосом. Тристан, вероятно, уже не распоряжается своим гарнизоном.

Мы добрались до каретного двора, быстро вышли и бросились через флигель для слуг, через внутренний двор с мраморными фонтанами, выложенными плиткой дорожками и вьющимися растениями в длинный обеденный зал с очень низким столом, совсем как тот, что стоял в моем зале заседаний, где собирался кворум.

На подушках вокруг стола уже сидели люди, когда мы вошли, все они обратили взгляды к нам. Я была так рада видеть Тристана, Иладро, нескольких солдат моей гвардии и… я искала глазами. Вот! Химена вскочила на ноги и бросилась ко мне, протягивая руки для объятий. Я легко и с благодарностью обняла ее.

Она отстранилась и со слезами на глазах проговорила:

— Я так рада, что вы живы и в добром здравии, дитя мое. — Сморщенная красная полоса пересекала ее щеку — кое-как зашитая рана, от которой останется уродливый шрам. Я коснулась своей щеки.

— Химена, что произошло?

— Потом. — Она повела меня к столу.

— Что с девушкой?

— Мертва, — вздохнула она. — Мне жаль.

Я с трудом сглотнула внезапный ком в горле. Еще один ни в чем не повинный человек погиб из-за меня. Я разрывалась между стыдом и радостью, что Химена осталась жива.

Гектор и его люди приветствовали друг друга, хлопали по плечу. Потом Гектор и Тристан пожали друг другу руки, Мара и Химена обнялись. Наконец все мы сели на подушки.

Я наклонилась вперед, положив локти на стол.

— Скажите мне наконец, что происходит.

Тристан устало потер пальцами виски.

— Франко пришел за девушкой, — сказал он. — Это случилось прилюдно: стрела в шею. Нам ничего не оставалось, как признать, что она — не вы, что королева жива. Как планировалось, отец Алентин распустил слух среди священников, что вы отправились с миссией самого Господа.

— А Франко? — спросила я.

— Исчез.

— Он действует один или по поручению Эдуардо?

— Мы не знаем.

Химена сказала:

— Конде Эдуардо отправился на юг вскоре после того, как мы покинули Бризадульче. Он начал расспрашивать, самым корректным образом, конечно, покинули ли вы Гойя д’Арену. Он выражал сожаление, что вы объявили о помолвке с правителем южного графства лишь для того, чтобы исчезнуть. Не говоря этого прямо, он убедил многих, что южным землям нанесено ужасное оскорбление.

Все решения последних месяцев обрушились на меня, пригибая к земле, словно мельничный жернов на шее. Мне не нужно было дальнейших объяснений, потому что я уже видела цельную картину, и она была ужасна.

— В южных землях и без того было неспокойно, — сказала я. — Они винят засушливый север в истощении ресурсов страны. Они поговаривают об отделении, как отделились восточные владения.

— Да, — сказал Тристан.

— Эдуардо хочет гражданской войны. — Я спрятала руки под стол, чтобы никто не видел, как они дрожат. — Он хочет быть королем собственного народа. Именно этого он всегда и хотел. Он пытался убить меня. Когда у него не вышло, он сделал все, чтобы ослабить мое положение, особенно в глазах южных графств. Вот почему он советовал мне выйти замуж за северного лорда — чтобы ослабить мои связи с югом. Вот почему генерал Луз-Мануэль казнил Мартина — чтобы ослабить и запугать мою гвардию. Эти двое должны быть заодно. — Сердце мое глухо билось, я видела все так ясно, что это меня пугало. — Это ведь генерал приказал построить укрепления, да?

Воцарилось тягостное молчание.

Я прошептала:

— А что с Розарио? С ним все в порядке?

— Мы не знаем, ваше величество, — сказал Тристан.

Я никогда не прощу себя, если с ним что-нибудь случится.

— Капитан Люцио отвезет его в безопасное место, — сказал Гектор. — При первых признаках опасности.

Глядя на него и кивая в ответ, я молилась, чтобы это была правда.

— Итак, ваше величество, что нам делать? — спросил Тристан.

Значит, момент настал. Момент, когда я должна думать как девушка, которая вела по пустыне отряд сопротивления и выиграла войну за своего мужа. Как королева.

Я встала и зашагала взад-вперед по комнате, постукивая ногтем по зубам. Мне нужны сторонники. Ресурсы. Надо расположить к себе общественное мнение и нейтрализовать попытки провокации со стороны конде, подготовить собственные укрепления.

Я шагала все быстрее. Первое, что нужно сделать, — объявить о назначении конде Тристана в кворум. Может быть, это немного смягчит «оскорбление», по словам Эдуардо, нанесенное мной югу. Но это лишь первый шаг.

Что потом, Элиза? Тебе нужно продемонстрировать свое расположение к югу. Что-то неизменное. Тебе надо…

Я вскинула голову.

Мне надо…

Я едва не задохнулась от боли, радости и ужаса, когда взгляд мой упал на Гектора.

Мне нужно выйти замуж за Гектора.

Наследник южного графства, более могущественного, чем Сельварика. Герой войны. Лучший лидер из всех возможных. Прежде выходить за него замуж было глупо, потому что он и так был моим верным сторонником. Но теперь, когда мое королевство готово развалиться на части, союз с ним мог бы укрепить страну.

— Элиза? — тихо сказал он. — Что случилось?

Я смотрела на него, на это дорогое мне лицо. Я люблю его темные глаза, непослушные завитки волос на висках, его сильные скулы и красивые губы. Я точно знаю, каковы эти губы на вкус.

Я могла бы спросить его. Прямо сейчас. Но он может сказать «нет». Или я могла бы приказать, и он подчинился бы, но никогда не простил бы мне этого.

Или, может быть, возможно, я спросила бы, а он сказал бы «да».

Но как королеве сделать предложение о вступлении в брак? Есть какие-то правила этикета? Надо подписать какой-то документ? Я в панике смотрела по сторонам и видела лишь озадаченные лица.

Вдруг раздался крик. Потом топот шагов, звон металла.

С трех сторон в комнату ворвались солдаты. На них были малиновые с золотом плащи — цвета герба конде Эдуардо.

Все, кто сидел за столом, вскочили на ноги и схватились за оружие, но чья-то сильная рука схватила меня за плечи, и холодная сталь кинжала коснулась горла.

Солдаты Эдуардо заполнили комнату. Их было втрое больше, чем нас.

— Бросайте оружие, — раздался шипящий голос у меня над ухом.

Гектор смотрел на меня в ожидании приказа, и больше, чем схватившая меня рука, больше, чем кинжал у горла, испугало меня отчаяние на его лице. Никогда еще я не видела его таким испуганным и беспомощным.

Если они будут защищать меня, мы все умрем. Но если меня просто убьют, может быть, остальные останутся живы.

— Делайте, что он говорит, — спокойно сказала я. — Опустите оружие.

Мои люди неохотно сложили оружие на стол.

Не оборачиваясь и не глядя на того, кто схватил меня, я сказала:

— Здравствуйте, Франко.

— Рад встрече, ваше величество, — сказал он так же спокойно. — Вы предоставили мне возможность увлекательной, захватывающей погони. Благодарю вас за это.

— Как вы нашли меня?

— Мы шли за старухой. — Химена раскрыла рот от удивления. — Мы знали, что рано или поздно вы встретитесь.

— Так вы собираетесь убить меня? — спросила я, готовясь ударить его пяткой по ноге, как учил меня Гектор.

— Скорее всего нет. — Он сделал шаг назад и отпустил меня.

Я повернулась к нему лицом. Вблизи казалось невероятным, что никто не узнал в нем инвирна. Он был слишком высок, слишком неестественно красив, чтобы быть кем-то другим. Его гладкие черные волосы у корней были на несколько тонов светлее, а глаза отливали золотом — редкий цвет среди представителей моего народа.

Но может быть, именно поэтому мы никогда прежде не встречались и он всегда отсутствовал, когда я вызывала его. Потому что я лучше, чем кто бы то ни было, могла узнать инвирна среди своих.

— Так чего же вы хотите? — спросила я и начала про себя молиться и собирать силу через амулет. Она приходила медленно, по капле, но приходила.

— Не смейте, — сказал Франко. — Если попытаетесь использовать магию камня, я убью всех до единого в этой комнате.

И тотчас вся сила ушла, оставив внутри лишь пустоту.

— Так-то лучше. Теперь, если вы хотите, чтобы ваши люди остались в живых, вы должны пойти со мной.

— Куда?

— В Инвирну, конечно. Добровольной жертвой. Очень важно, чтобы вы пошли добровольно, согласно воле божьей. Если же этого не случится, я всегда хотел убить вас, но вы оказывались слишком проворны.

Я не понимала, какое значение имеет моя добрая воля, и невольно вспомнила то, что говорил Лист о привратнике. Жертва живая. Я решила подумать об этом позднее.

— Вы все это время сами тянули за ниточки, так ведь? — спросила я. — Инвирна хотела ослабить мое положение через все эти публичные казни, чтобы подготовить почву для гражданской войны. Вы хотели, чтобы мы сами убивали друг друга вместо вас.

От его усмешки меня бросило в дрожь.

— Мы говорили, что придем к вам, как духи в ночи.

— Эдуардо знает, что вы шпион Инвирны? Он знает, что им манипулируют?

Он пожал плечами.

— Он знает. Но его амбиции сильнее этого. Я обещал избавить его от вас, очередного слабого правителя. Этот дурак думает, что предает вас ради блага своей страны. Итак, ваше величество, вы идете со мной?

Вдруг Химена поднялась со своего места. Меч немедленно преградил ей дорогу, но она подняла руки ладонями вперед, показывая, что не причинит никому вреда.

— У меня есть идея получше, — сказала она.

— Химена? Что ты…

— У королевы еще есть сторонники. Если вы заберете ее сейчас, Гойя д’Арена пойдет войной на Инвирну. Поэтому возьмите лучше его, — сказала она, указывая на Гектора. — Если вы отпустите всех и возьмете его, она пойдет за вами. По доброй воле. Она любит его.

Я смотрела на свою няню с изумлением и ужасом. Что она делает? О чем она думает?

— Это правда, маленькая королева? — радостно подхватил Франко. — Вы любите этого человека? Это было бы даже приятнее Богу — если вы пойдете, чтобы отдать себя за него. Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за другого.

Было невыносимо слышать от Франко эти слова, которыми я когда-то исцелила Гектора. Теперь меч был у шеи Гектора. Взгляд его, устремленный на меня, был спокоен, но в глазах притаился страх — за меня, не за себя. Он кивнул, едва заметно. Он хочет, чтобы я согласилась. Он надеется, что они заберут его и уйдут, а я останусь. «Никогда не отдавайте свою жизнь за меня», — сказал он мне когда-то.

Глядя ему прямо в глаза, я прошептала:

— Да. Я люблю его. Так сильно, что пойду за ним куда угодно.

И тут Гектор понял свою ошибку, судорожно вздохнул и закрыл глаза, словно от боли.

Я повернулась к Франко, и голос мой прозвучал ясно и резко:

— Гектор лорд кворума. Если вы возьмете его в заложники, начнется война.

Франко усмехнулся.

— Глупая королева. Мы никогда и не прекращали войну, ваша страна и моя. Инвирна просто отступила. — Он сделал знак людям, окружившим Гектора, они схватили его и грубо оттащили от стола. Гектор не сопротивлялся.

— У вас два месяца, — сказал Франко. — Надеюсь до истечения этого срока увидеть вас в нашей столице. И даже не думайте о возвращении, такова воля божья. Можете прийти с небольшим эскортом, но без солдат. Иначе он умрет.

— Если вы убьете его, я уничтожу вас. — На самом деле я собиралась уничтожить его в любом случае. Да, я страстно этого желала.

Но Франко не обратил на мои слова никакого внимания.

— Пошли, — сказал он своим людям. Тристану он бросил: — Если ваши солдаты пойдут за нами, он умрет.

Они были почти у двери, когда я крикнула:

— Стойте!

Франко обернулся.

Мой гнев, моя решимость… все исчезло, осталась лишь боль, и все что я могла, — просить.

— Можно мне попрощаться? Пожалуйста?

Франко посмотрел на меня, на Гектора и снова на меня, казалось, его это забавляет. Он пожал плечами, и солдаты отпустили Гектора.

Я бросилась к нему. Он сжал меня в объятиях, он гладил мои волосы и, прижав губы к моему виску, шептал что-то, чего я не могла расслышать.

— Я приду за тобой, — прошептала я.

— Элиза, нет! — Он оттолкнул меня, держа за плечи. — Позволь мне в последний раз исполнить свой долг. Послушай моего совета.

— Мне нужно, чтобы ты выдержал это. Выдержи это ради меня, Гектор. Пожалуйста. И будь готов.

А потом они увели его, и во мне будто пробили брешь, и легкие отказывались дышать. Я упала на колени, схватившись за живот. Господи, ну почему все так ужасно?

Чья-то рука сжала мое плечо, обняла за шею, потянула.

— Мне так жаль, деточка моя, — сказала Химена. Она прижала меня к груди, как делала раньше, когда я была ребенком. Я ухватилась за нее, вдыхая ее знакомый запах, а она гладила мои волосы.

— Я надеюсь, тебя утешит то, что он пожертвовал собой ради тебя, — говорили она. — Я всегда знала, что он так и сделает. Он очень любил тебя.

Я отпрянула от нее в изумлении, по коже побежали мурашки.

— Ах, деточка, эта боль пройдет. Я обещаю. Как это было с тем мальчиком в пустыне. Я знаю, сейчас это трудно понять, но тебе предназначена великая судьба, Элиза. Ты хранитель амулета и правительница. Ты дважды избрана Богом. И однажды это изгладится из твоей памяти. — Она протянула руки, чтобы снова обнять меня.

Я встала, вытерла слезы, которые когда-то успели пролиться. Я посмотрела на няню сверху вниз. Моя защитница. Самый близкий человек после матери. Казалось, она склонилась к моим ногам.

— Химена, — сказала я невозмутимо спокойным голосом. — Ты убивала ради меня. Ты скрывала от меня важные вещи. Ты пожертвовала одним из самых близких моих друзей. И все это ты делала без согласия с моей волей.

Ее черные глаза вспыхнули:

— Я всегда делала как лучше. Вам всего семнадцать! Вам нужно…

— Я взрослая женщина и королева. А ты отныне можешь быть свободна.

Она изумленно смотрела на меня.

— Отправляйся домой, Химена. В Ороваль. Я уверена, папа и Алодия найдут для тебя место.

— Нет! Я должна защищать вас! Элиза, детка моя, я люблю…

— Тристан, пожалуйста, велите проводить мою бывшую няню на ближайший пассажирский корабль.

— Да, ваше величество, — сказал он и сделал знак своим людям.

Химена поднялась, расправила юбку и смиренно сложила руки. Ее повели из комнаты, и, обернувшись, она сказала:

— Я всегда буду вашей защитницей. Несмотря ни на что. Такова воля божья.

Я отвернулась, мне было грустно и больно, но я готова была стать такой королевой, какая нужна моему народу.

— Тристан. Вы все еще хотите занять пост лорда кворума?

— Да, ваше величество.

Я достала из кармана один из амулетов. Он сиял ярче любого драгоценного камня, хотя и не был живым.

— Возьмите это. Этого хватит на целый гарнизон. Я подтверждаю, что это настоящий божественный амулет из моей личной коллекции, соответствующий документ, заверенный королевской печатью, будет составлен.

Его рука на мгновение замерла в воздухе, прежде чем взять камень.

— Спасибо.

Я сделала знак Фернандо подойти ко мне, достала еще один амулет и отдала ему.

— Отдайте это капитану Люцио. Наберите больше охраны для защиты дворца, если он еще не захвачен. Если захвачен, отправляйтесь в укрытие и соберите королевскую гвардию. — Я положила амулет на его ладонь. — Фернандо, мне нужна собственная армия.

— Да, ваше величество. — Он смотрел на камень в своей руке.

— Белен!

Он подошел, лицо его было мрачно.

— Вы теперь мой личный охранник. Моя безопасность для вас теперь превыше всего.

Он кивнул, соглашаясь, и заглянул мне в глаза.

— Вы снова планируете что-то опасное и захватывающее.

Несмотря ни на что, я улыбнулась ему. Действительно, план постепенно складывался у меня в голове, и эта власть захватила меня. Именно такая власть и была мне нужна.

— Я хочу, чтобы были отправлены письма принцессе Алодии и королеве Космэ, — сказала я, ни к кому конкретно не обращаясь. — Несколько копий, на всякий случай. Они приглашаются ровно через три месяца в Басагуан, на первый в мире совет королев.

Я остановилась там, где стояла, когда ворвались люди Франко.

— Я отправлю письмо в Вентьерру, отцу Гектора, с указанием восстановить Гектора в правах единственного наследника. И мне нужно сделать заявление. Мара, моя печать уцелела во время наших странствий? — Она кивнула, и я продолжила: — Заявление о моей помолвке с лордом-капитаном Гектором, наследником Вентьерры.

Это должно остановить попытки конде Эдуардо дискредитировать меня в глазах южных лордов. Все, что мне нужно, — это немного времени.

Мара взяла меня за руку.

— Примите поздравления с будущей свадьбой!

Я прошептала:

— Он так разозлится, когда узнает, что я объявила о помолвке без его ведома.

— Да, — сказала она. — Определенно. Но вы его убедите.

Белен сказал:

— Когда мы все отправляемся?

— Мы все?

— Мы, конечно, пойдем в Инвирну с вами, — сказала Мара.

Конечно. Как будто совершить путешествие в тыл врага — это все равно что сбегать на рынок. На глаза мне навернулись слезы.

— Мне нужно несколько дней, чтобы отдать необходимые распоряжения. И мы отправимся.

Звон цепей эхом разнесся по комнате — это Шторм поднялся на ноги.

— Я тоже пойду, — сказал он. Все это время его было почти не видно, он прятал лицо под капюшоном. — Вам нужен проводник. На этот раз я не буду прятаться, как испуганный кролик.

Я кивнула, зная, что на этот раз он предлагает дружбу, что он действительно мой верный сторонник.

— Значит, нас четверо.

— Должно быть пятеро! — запротестовал Тристан. — Это священное число.

Я выпрямилась в полный рост и звенящим голосом твердо проговорила:

— Пятым будет Гектор.