Когда Инхар проснулся, то обнаружил, что в шалаше остались только он и Жолдэр. Он потянулся и протер глаза, а затем услышал слабый звук дождя доносящийся снаружи. Он приподнял шкуру, заменявшую дверь, и обрадовался: дождь еле капал, и жители деревни смело покидали свои укрытия. Но радость его продлилась недолго. Взглянув вверх, он увидел точно такое же черное небо, как то, что вселяло в него страх вчера. Оно нависло над горами точно проклятье, и не собиралось отступать. Вдалеке изредка сверкали молнии, но рокота грома никто не слышал.

Выругавшись про себя, Инхар вернулся в шалаш. На мгновение ему показалось, что остывший очаг снова вспыхнул пламенем, но, присмотревшись получше, он увидел, что это пряди Жолдэра колышутся на сквозняке.

Инхар не хотел больше спать, но чувствовал усталость во всем теле. Он плюхнулся на шкуры достаточно громко, чтобы разбудить Жолдэра, и наблюдал, как тот тревожно оглядывается по сторонам.

— Маловероятно, что мы отправимся в путь сегодня, — сказал Инхар, когда Жолдэр немного успокоился. — Сейчас дождь почти не идет, но небо по-прежнему затянуто грозовыми тучами.

Жолдэру понадобилось некоторое время, чтобы окончательно проснуться, а затем он раздосадовано покачал головой.

— Где Лидерк? — спросил он минуту спустя, когда, наконец, понял, «чего тут недостает».

— Не знаю, — ответил Инхар. — Наверное, спелся с тем монахом и таскается теперь за ним.

Жолдэр растер лицо руками, потому что сон никак не хотел отступать.

— Зря мы связались с этим стариком, — посетовал он. — Но еще не поздно передумать и убраться отсюда, пока у нас есть такая возможность.

— Насчет старого монаха можешь не беспокоиться, я уже имел дело с их братией и убедился, что они последние, от кого можно ждать подлости. Кроме того, этот Мирвин прав, мы не знаем этих земель и легко можем обречь себя на неделю скитаний меж скал, где, зная дорогу, можно пройти за два дня.

Жолдэр фыркнул, но ничего не ответил. Что уж теперь говорить, когда они застряли в этой сточной канаве, которую горные дикари считают деревней.

— О Манис что-нибудь слышно? — неожиданно для себя спросил он.

— Нет… Не знаю, я сам только что проснулся.

— Тогда пора бы позавтракать, — вставил Жолдэр и поднялся на ноги.

Он первым вышел из шалаша, Инхар последовал за ним. Несмотря на то, что снаружи все было серым и тусклым, свет все равно слепил Жолдэра, пока глаза не привыкли к нему. Деркраст выглядел точно так же, как и когда они смотрели на него сквозь плотную завесу вчерашней грозы. Многочисленные безобразные шалаши цвета грязной меди беспорядочно усеивали все вокруг. Среди леса однообразных сооружений то там, то тут выделялись строения побольше, некоторые были достаточно большими, чтобы сойти за настоящий дом; но вместо кирпича или древесины все они были сооружены из прутьев и шкур.

Удивиться их заставила огромная каменная статуя, вытесанная так гладко, что на ощупь ее не отличить от лакированного дерева. С высоты около трех саженей вдаль смотрел человек — тирольд, судя по длинной бороде и могучей комплекции. В правой руке он держал массивный молот, устремленный вниз, а левой — указывал на юг.

— Интересно, кто это? — спросил Жолдэр, пытаясь прочесть неизвестные руны, выбитые на пьедестале.

— Это Хорвин-даз, — сказал незнакомый голос из-за спины статуи.

Инхар и Жолдэр насторожились и попятились от пьедестала, ожидая, когда незнакомец покажется.

Перед ними появился тирольд лет тридцати, огромный даже по меркам своих сородичей. Он был облачен в медвежью шкуру, в отличие от большинства, которые носили оленьи или волчьи. Длинная каштановая борода с трудом скрывала его бычью шею, а взгляд, — несмотря на то, что исходил из маленьких черных глаз, — приковывал к земле.

— Ты знаешь общий язык? — спросил его Жолдэр.

— Это ваш язык, а не общий, — сказал тирольд трубным голосом, — но да, знаю.

— Кто этот Хорвин-джез?

— Хорвин-даз. Слово «даз» на ваш язык можно перевести как «бог». Хорвин-даз был великим воином древности и за свою доблесть и отвагу, он заслужил честь возвыситься в Небесный Чертог после своей смерти и уподобиться другим Великим Предкам.

— Постой, я не уверен, что правильно тебя понял, — прервал его Жолдэр. — Хорвин-даз стал полубогом за то, что был хорошим воином при жизни?

— Нет. Великие Предки воззвали его к себе из его кургана за то, что он был непревзойденным воином своего времени. Теперь он вместе с ними наблюдает за нами из Небесного Чертога и ждет, когда среди тирольдов появиться новый воин, достойный того, чтобы его имя произносили вместе с именем Хорвин-даз. В тот день в Небесном Чертоге обоснуется еще один герой тирольдов, и к его имени будет навсегда добавлено слово «даз».

Жолдэр пытался сдержать смех, пока слушал эти объяснения, но не смог, и поэтому выдал его за кашель. Для Инхара же этот рассказ мало чем отличался от того, который без устали повторяли все жрецы королевства при каждом удобном случае.

— Откуда ты знаешь южный язык? — спросил он, устав смотреть на глупый смех Жолдэра.

— Когда я был ребенком, мы жили на южных склонах гор и часто спускались на равнины. Южане никогда нас не жаловали, но в те времена вели себя намного спокойней. Мы торговали с ними и даже делились ремесленными навыками, но так продлилось недолго. Все, что мы смогли узнать, это то, что какой-то знатный лорд (как южане их называют), правивший в тех землях, умер, а его наследник возжелал выбить нас из наших земель. Первый удар пришелся на те поселения, которые располагались к югу от гор, затем кровожадные люди начали подниматься выше, но они не могли сражаться на склонах так же хорошо, как на ровной земле. Мы долго противостояли им, но на каждого нашего воина приходилось двадцать вражеских, и, в конце концов, нам пришлось отступить на север.

Многие тирольды погибли в этой войне, причина которой нам до сих пор не ясна. Те же, кто остался, затерялись в горах и теперь сторонятся всех, кто идет к ним с юга.

— Вы, похоже, их мнение не разделяете, — заметил Инхар.

— Если бы вы не были с Мирвином, мы разделались бы с вами раньше, чем вы добрались бы до Скользкой тропы, по которой он вас сюда привел, — спокойно ответил тирольд. — Но его мы знаем давно, поэтому вам и позволено было остаться.

Жолдэр не знал, как на это реагировать. «Это просто дикари, — сказал он себе, — чего ты еще от них ожидал?»

— Как тебя зовут? — спросил Инхар. Его, похоже, совсем не волновало, что верзила, вдвое выше и втрое шире его, сказал, что убил бы их, если бы не полоумный монах, который за них поручился.

— Мое имя Киврог, — ответил тирольд. — Так меня нарек вождь нашей деревни Кигтан — Саервир.

Моросящий дождь, робко орошавший землю, внезапно начал усиливаться, и жителям Деркраста снова пришлось искать укрытия. Инхар и Жолдэр тоже устремились к своему шалашу, но Киврог остановил их.

— Вы можете отведать оленины в моем доме, — сказал он, хотя гостеприимства в его голосе не чувствовалось. — Раз уж вы наши гости, негоже вам одним ютиться на окраине деревни.

Инхар принял приглашение, и Киврог проводил их к своему дому. Его шалаш оказался значительно больше, чем те, в которых они побывали. Он был прямоугольной формы, а в высоту мог бы сравниться с двухэтажным деревенским домиком. Над входом висел череп горного барана, а внутри даже оказались деревянные табуреты и некое подобие стола из глины и камня. Сразу было понятно, что этот Киврог — важная персона в деревне.

За столом уже сидели два тирольда и с аппетитом уплетали ломти мяса из одной большой глиняной посудины. Завидев незнакомцев, они обернулись и с опаской посмотрели на них, хотя жевать не перестали.

— Г тфэзпихэп эш филйопэць х сирэ ойе, — сказал Киврог, и его соплеменники устремили взгляд обратно в тарелку.

Все трое уселись за стол, и теперь уже пять рук поочередно тянулись к глубокой посудине. Мясо, хоть и было жестким, но пришлось гостям по вкусу. Сочное, слащавое, оно великолепно шло с пресными лепешками, особенно после такой приевшейся солонины.

Тирольды живо о чем-то говорили во время еды, и Киврог не оставался в стороне от беседы. Инхар и Жолдэр постоянно прислушивались к незнакомым словам, смысл их оставался для них тайным.

— Хпэянар ек рсаза асэ кфец, нин си бетпыш вксыш сойафахпэнаж, — говорил один.

— Йа цодг эр жхо фижса обо йипона, — отвечал на это Киврог.

Инхар чувствовал себя неуютно, слушая эту несуразную речь. Желудок его уже был полон, когда тирольды продолжали поглощать мясо из бездонной посудины, а снаружи с новой силой бушевала гроза. Он пытался отвлечь себя посторонними мыслями, как Жолдэр, судя по его затуманенным глазам, но голоса тирольдов были такими громкими и пронизывающими, что вскоре Инхару начало казаться, будто они звучат у него в голове.

Какое-то время он мирился с этим, но вскоре его терпение иссякло.

— Как обстоят дела с нашей спутницей? — спросил он не столько из интереса, сколько для того, чтобы хоть немного передохнуть от тирольдского диалекта.

Прежде чем ответить, Киврог отправил к себе в рот еще один кусок жареной оленины.

— Насколько я знаю, она жива, — сказал он, прожевывая жесткое мясо. — Сейчас за ней приглядывает Тарила — жена Нигхрита. С виду ваша подруга совсем хилая, но на деле оказалась волевой девой. Хотя мало кто из нас верил, что она протянет до утра.

Инхар и Жолдэр мало того, что не верили, но даже где-то глубоко внутри надеялись на это. Особенно Жолдэр. Общество этой женщины было ему крайне неприятно, даже если она была без сознания.

— Сколько времени ей понадобиться, чтобы полностью оправиться? — продолжал расспрос Инхар.

— Полностью? — повторил Киврог. — На это уйдет несколько лет. Но ходить и ездить верхом она сможет уже до конца следующей недели. Сейчас она еще не может встать на ноги, но время от времени приходит в сознание, тогда она постоянно ест, — это хороший знак.

Внутрь зашли еще несколько тирольдов и принесли с собой глиняную посудину, доверху набитую мясом. Прозвучали громогласные приветствия, которые на мгновение заглушили звуки грозы, и новоприбывшие заняли места за столом.

Спустя некоторое время в шалаше было уже двенадцать огромных бородатых дикарей, завернутых в звериные шкуры. Они то и дело набивали себе рот холодным мясом и бурно обсуждали какие-то спорные темы. Это можно было понять потому, что иногда кто-то из дикарей вскакивал со своего места и повышал свой и без того громкий голос до такой степени, что в ушах после этого крика звенело еще несколько минут.

Инхар все чаще поглядывал на выход, но покинуть шалаш никак не решался. Во-первых, он боялся, что это может быть воспринято тирольдами как оскорбление, а во-вторых, он не был уверен, что сможет отыскать свой шалаш, среди множества однообразных сооружений, а бесцельно бродить под проливным дождем ему совсем не хотелось.

Жолдэр устал пытаться понять смысл хрипящих слов тирольдского диалекта и просто наблюдал за их поведением. Все что он знал о тирольдах, это то, что они дикий, враждебный народ, редко покидающий горы. Еще он знал, что в старину тирольды заселяли местность далеко на запад материка, но около двухсот лет назад король Шолер возглавил поход на север, и с тех пор на территории королевства не видели ни одного тирольда.

Люди, сидящие с ним за одним столом, оправдывали истории, ходившие о них на юге, но далеко не все и с некими поправками. Их поведение вполне можно было назвать диким: они постоянно кричали, толкались, сидя за столом, нередко швырялись друг в друга обглоданными костями… сначала Жолдэру казалось, что все это вот-вот закончиться побоищем, но время шло, спор продолжался, а ситуация оставалась неизменной.

Ни один тирольд не упускал возможности высказаться, но и не забывал о еде — время от времени удерживался от дебатов, чтобы полакомиться несколькими кусочками мяса.

Жолдэр дождался, когда Киврог потянется к посудине, и спросил:

— О чем они так спорят?

— О разных вещах. Сейчас, например, обсуждают, как Хариш из Молочной Равнины устроил бойню на севере от Беззубого Дракона, четыре года назад. Многие недовольны, что наши вожди уступили так легко после тех зверств, которые южане учинили тогда.

Странно было слышать о зверствах от дикаря, но Жолдэру хотелось узнать об этом подробнее.

— Что же тогда произошло? — спросил он.

— Долина Беззубый Дракон — это очень важная местность для нас. Каждое лето все племена в округе отправляются туда собирать ресурсы на зиму. Там можно найти много плодов и зверья для охоты. И нигде вдоль всего горного хребта не найти места, где было бы больше древесины.

Четыре года назад в разгар летних сборов люди с юга пришли в долину и начали убивать всех встречных тирольдов. Те, кому удалось уцелеть, вернулись в свои поселения и рассказали об этом. Вожди были единогласны: воины всех пострадавших поселений собрались под общим началом и спустились в долину отвоевать свою землю. Но южане к тому времени заняли все горные проходы, ведущие на восток и на юг, и стоило тирольдам показаться в каком-нибудь из них, как отовсюду на них обрушивался град стрел и копий.

Много тирольдов погибло там, но еще больше умерло от голода в последующую зиму. Выжившие готовились к войне, но вожди запретили им идти на юг. Вместо этого все поселения на востоке были брошены а в долину соорудили новые, потайные ходы.

— Мудрое решение, — заметил Инхар.

— Возможно, — сказал Киврог, — но далеко не каждый тирольд с этим согласится. Южане налетели на нас, как стая волков, и убивали они не только мужчин. За растениями обычно ходят женщины и дети, которые еще слишком малы, чтобы быть охотниками. Мужчины берут в руки лук или копье и отправляются загонять зверей, но даже они не были воинами.

Южане называют нас дикарями, но сами они ничего не знают о чести. Они идут к тебе с распростертыми объятьями, а сами прячут в руке нож, приглашают в свой дом и подмешивают яд в еду, которой потом с улыбкой тебя потчуют. Мало кто смог унять свой гнев даже теперь, по прошествии этих лет. И многие еще ждут того часа, когда тирольды вновь соберутся вместе для похода на юг, чтобы воздать недоросликам то, что они заслужили за все эти годы нашего соседства.

«Долго же вам придется ждать, — подумал Жолдэр. — Учитывая вашу популяцию, каждому вашему воину придется противостоять двум сотням имперских, а может, и больше. Хотя даже если бы у вас и было нужное число людей, ни один город не поддался бы вашим каменным копьям и стрелам. Без катапульт, осадных башен или хотя бы лестниц вы будете месяцами стоять у закрытых городских ворот, ожидая, пока защитники города не истощатся от голода».

Остальная часть дня не отличилась переменами. Тирольды спорили между собой, жадно поедая мясо, а Инхар с Жолдэром сидели в углу стола и наблюдали за ними. Ближе к вечеру они начали расходиться. Киврог проводил двух чужаков к их шалашу и даже зажег в нем очаг, так как тучи по-прежнему закрывали небо и не позволяли ни одному лучу света беспрепятственно добраться до земли.

Немного позже шкура шалаша отдернулась, и за ней показался Мирвин с Лидерком на спине. По лицу старика струилась холодная вода, и вся одежда его была насквозь мокрой, что причиняло ему неудобства, но вид у него был довольный. Лидерк же, лежащий на его спине, был весь в земле и глине, руки и лицо его были в ссадинах, а некогда мягкие черные волосы на голове — исчезли.

Мирвин уложил Лидерка на шкуры и, озарив его друзей беззаботной улыбкой, скрылся в ночных сумерках.

Жолдэр подошел к Лидерку и попытался привести его в чувства, но тот оставался без сознания несмотря ни на что. Если бы Лидерк не сопел и не ворочался, они бы подумали, что он и вовсе умер, но так было понятно, что он просто истощен.

— Интересно, что этот старик с ним сделал? — невзначай произнес Инхар.

Но Жолдэр ответил:

— Да? А мне вот совсем не интересно. Эти их сектантские штуки мне не нравятся.

— Ты до сих пор боишься монахов? — удивился Инхар. — Ты же столько времени путешествовал с одним из них.

— Против Лидерка я ничего не имею, но это не значит, что и остальным можно доверять.

— Пока что нам ничего не угрожает, — сказал Инхар, беззаботно заворачиваясь в оленью шкуру. — Тирольды настроены дружелюбно, а старик даже на глаза не показывается, чего еще желать?

Действительно, никаких видимых угроз Жолдэр не замечал. Что касается дикарей, то все шло даже лучше, чем он мог подумать. Они, как огонь в очаге. Горячий, опасный, но если не совать в него руки, он тебя не обожжет. Другое дело — этот монах. Жолдэру не нравилось, что он так легко может навязывать им свое мнение, да еще и Лидерк почему-то побрил голову — это ничего хорошего не сулило.

— Нужно поторопить этого Мирвина, — сказал Жолдэр. — У меня нет никакого желания злоупотреблять гостеприимством дикарей. — (Да и чем раньше мы выйдем, тем раньше избавимся от этого навязавшегося нам проводника).

— Можешь быть уверен, ты здесь не один такой, — ответил Инхар. — Посмотрим, что будет завтра.

Но следующий день оказался практически точной копией предыдущего. Такое же черное небо, такая же прерывистая гроза и те же самые тирольды, спорящие непонятно о чем, со ртами, набитыми мясом.

Лидерк снова исчез до рассвета, и они не видели его до самого вечера. Когда Инхар спросил Киврога, то в ответ услышал только:

— Старик Мирвин сказал, что хочет передать вашему парнишке какие-то знания, но что конкретно, я так и не понял. Утром они поднялись на вершину склона и, судя по всему, пробудут там до самого вечера.

Инхар попросил показать ему, где это, но Киврог ответил, что обычному человеку туда не взобраться.

— Только такие, как Мирвин, могут залезть на тот склон. Он прыгает по скалам, как белка по веткам, и цепляется за крутые склоны, точно какой-нибудь жук.

Поэтому Инхару и Жолдэру снова пришлось провести день в большом шалаше и слушать тирольдскую речь. Хотя на этот раз Киврог обращал на них намного больше внимания и часто сам заводил с ними разговор. Так они узнали, что такие посиделки являются чуть ли не священными.

— Наши предки, восседающие в Небесном Чертоге, наводят благодатную грозу, чтобы деревья, кусты и травы обросли множеством плодов, отчего и живности в долине прибавится, — сказал им Киврог. — Как только начинаются Благодатные Дожди, мы прекращаем все работы и поедаем все наши прошлогодние запасы, прежде чем отправиться в долину.

Почему они пережидают дождь здесь наверху, Жолдэру было понятно, но зачем насильно запихивать в себя всю оставшуюся с прошлого года еду, он понять не мог.

— Нельзя собирать новые дары Предков, прежде чем закрома опустеют, — пояснил Киврог. — Если запасти чересчур много харчей, они сгниют прежде, чем их успеют съесть, и тогда Предки могут наказать слишком жадных людей и не послать им дождя на следующий год.

Большинство остальных рассказов касались «южных недоросликов», которые своим бесчестием уступают разве что стервятникам. Несколько дней Жолдэр слушал эти истории, пока в его голове не родилась, как ему казалось, гениальная мысль.

— Нет, нельзя. Слишком опасно, — отвечал ему Инхар каждый раз, когда Жолдэр просил его разрешения рассказать тирольдам, кто он такой.

— Это же отличная возможность, — упорствовал тот. — Сами боги даровали ее нам, а вы предлагаете так просто ею пренебречь?

— Мы не знаем, как они поведут себя, узнав, что ты принц. Из того, что я слышал, мне понятно, что они не любят никого, кто хоть как-то причастен к благородным родам, а ты хочешь взять и заявить, что ты сын короля страны, которая воевала с ними на протяжении двадцати лет?

— Это было два столетия назад, они уже, наверное, и не помнят этого. Вся их ненависть направлена на патриартеровских лордов и на всю империю целиком, и мы можем это очень выгодно использовать.

— Пусть так, — взмахнул руками Инхар, — но с чего ты взял, что они доверятся тебе? Ты сам слышал: они убили бы нас, если б Миврин за нас не поручился.

— Попробовать стоит. Тем более, что я предлагаю им то, чего они хотят больше всего, (по их словам, во всяком случае), а взамен почти ничего не прошу.

— Почти… — презрительно повторил Инхар. — Это может закончиться очень плохо, Жолдэр, ты это понимаешь?

Жолдэр, может, и понимал, но он был уверен в успехе своего плана, поэтому при следующей своей встрече с Киврогом он сказал:

— Я хочу предложить кое-что вашему вождю, отведи меня к нему.

— Великий Рисебат не станет общаться с чужеземцами, — резко ответил Киворг. — Вы должны быть благодарны, что вам было позволено остаться здесь, да еще и приобщиться к Щедрому Обеду, а вместо этого вы…

— Если ты позволишь мне поговорить с вождем, — перебил его Жолдэр, даже не замечая, насколько накалились ситуация, — я скажу ему, как добиться того, чтобы после смерти его величали Рисебат-даз.

Киврог даже побагровел от возмущения. Он вплотную приблизился к Жодэру, и его тень погрузила того в непроглядный мрак (Жолдэр, в любом случае, видел происходящее именно таким). Все могло закончиться очень плохо, если бы то ли от страха, то ли по глупости Жолдэр не сказал бы:

— Киврог-даз, отлично звучит.

Голос его дрожал и ломался, но Киврог все же различил слова, потому что его огромные кулаки разжались.

— Надеюсь, ты не пошутить та решил, — сказал он, после недолгого молчания.

Жолдэр хотел ответить, но не смог, поэтому просто замотал головой. Инхар стоял рядом, готовый в любой момент вмешаться, но, глядя на этого верзилу, он думал, что правильнее было бы самому прикончить Жолдэра, как только тот открыл ему свой план. Но теперь они уже шли к дому вождя, и что-либо изменить не представлялось возможным.

Несколько минут они петляли по вязкой земле, которая после дождей скорое походила на болото, прежде чем оказаться перед большим блекло-черным шалашом. Шкуры, обтягивавшие его, были обработаны чем-то темным и вязким, источавшим холодноватый запах вспаханной земли. Над входом висели целых три волчьих черепа, глядящих в разные стороны своими пустыми глазницами.

Жолдэр удивился: вход в обитель вождя племени не охранялся, и они беспрепятственно вошли внутрь.

— Тфэжоцхцжев цодг, Рисебат жакйь Деркаста, — заревел Киврог, едва успел войти.

Вождь, уже привычно большой муж с длинной пепельной бородой и угрюмым мясистым лицом, сидел за небольшим деревянным столом, на котором беспорядочно были разбросаны какие-то белые фигурки — судя по всему, вырезанные из костей. Как только Рисебат завидел Киврога, сразу же встал.

— Фий жэйоць цодг, Киврог, — сказал он. — Юоза со разе хнилиць а цжаэш хтецсэниш. Лиюор цы тфэжоп эш хвйи? — Он оценивающе взглянул на Инхара и Жолдэра. Те не знали, что сказать, и ограничились вежливым поклоном.

— Айэс эл сэш ецжофкйиоц, юца лсиоц нин сир хажпийиць х вкисирэ, — сказал Киврог, и после этого оба тирольда почему-то уставились на Жолдэра.

Тот быстро сообразил, чего от него хотят, и сказал все еще подрагивающим голосом:

— Ваше Высочество, — после того как Киврог чуть не раздавил его голыми руками из-за обычного недопонимания, он решил быть как можно более вежливым, — я имел честь гостить в вашей деревне несколько дней и слышал разговоры ваших людей о зверских нападениях имперских солдат на ваши земли.

— Сойафахпэн дпизайифос жопэнаре Рисебату ли тфэвц, э зажафэц юца сихпыяис а дохюохцсыш тахцетниш вксыш пафйаж, — перевел Киврог.

— Я знаю, что вы жаждете отомстить, но ваших сил недостаточно, чтобы открыто противостоять империи, и я предлагаю вам помощь.

— Вкисэс зажафэц, юца ры со жыхцаэр тфацэж ифрэм пафйаж, и ас ракоц, — сказал Киврог, и Жолдэр похолодел, потому что вождь издал что-то похожее на рык, и придвинулся к нему еще ближе.

— Я… я… Мой отец — король Санглиниса, королевства, что вот уже четыреста лет воюет с Патриариумом…

— Ас зажафэц, юца ас эл йфезаза тпоросэ, нацафао жавоц х вксырэ пафйирэ. Э обо зажафэц, юца ас — хыс жакйг, — перевел Киврог, недоверчиво поглядывая на Жолдэра.

Рисебат окинул Жолдэра пристальным взглядом, словно пытался найти что-то, что было спрятано от него.

— Ёцац шэпым пгзеяасан ецжофкйиоц, юца ас сихпойсэн жакйг вксаза тпоросэ? — вдруг сказал он, снова повернувшись к Киврогу.

— Великий Рисебат хочет знать: действительно ли ты сын вашего вождя? — спросил Киврог.

Жолдэр догадался, почему могли возникнуть сомнения. Будь он высоким, как Лидерк, и мускулистым, как Инхар, эти дикари не стали бы сомневаться в его словах; но что ж поделать, не в первый раз он встречает такое отношение к себе.

— Великий Рисебат может не сомневаться в этом, — ответил Жолдэр, стараясь сохранить вежливость в голосе. — Если он пожелает, я готов поклясться в этом, а если моего слова ему будет недостаточно, то мои друзья могут поручиться за меня.

— Пгзеяасан нпгсоцхг хжаом юохцьв, юца никйао оза хпажа — тфижйи, — перевел Киврог.

Рисебат снова наградил Жолдэра презрительным взглядом.

— Рсаза пэ юохцэ е соза, юцады жофэць оза хпаже? — заворчал он.

— Ас зажафэц, юца оза йфельг таййофкиц оза нпгцже, — снова сказал Киврог.

Вождь перевел взгляд на Инхара, и некоторое время безмолвно смотрел ему в глаза. Холодные черные глаза так и норовили пробуравить в нем дыру, но Инхар остался невозмутимым.

— Юца к, оза хжэци жсеяиоц рсо йажофэо, — довольно рявкнул Рисебат. — Техць зажафэц.

— Великий Рисебат рад приветствовать у себя наследника южного племени, — сказал Киврог. — И готов выслушать все, что ты скажешь.

Жолдэр почувствовал некую уверенность, услышав это. Его руки перестали дрожать, ноги теперь лучше держали его, а язык снова начал слушаться. Он прочистил горло и сказал:

— Долгие годы мы воюем с империей, и не раз нам случалось вторгаться на Патриаровские земли. Но всякий раз наши силы, по тем или иным причинам, были отброшены, а освобожденные территории снова захватывались врагом. Все это происходит оттого, что противник, ожидая нападения лишь с запада, направляет все свои силы на укрепление своих западных границ.

Жолдэр говорил выразительно и с паузами, подкрепляя каждое свое слово размашистым жестом. Киврог переводил все практически дословно, торопливо проговаривая слова между паузами, сделанными Жолдэром.

— Но когда я увидел ваши земли, — продолжал он, — меня осенило. Здесь, в углублениях гор, армия моего отца может пройти незамеченной и ударить в незащищенный фланг врага. Но, чтобы это осуществить, мне нужна ваша помощь. Я уверен, вы отлично знаете местность вдоль всего горного хребта и сможете указать дороги, по которым армия беспрепятственно продвинется на восток.

Киврог перевел все, что сказал Жолдэр, и Рисебат долго смотрел на него с подозрением.

— Жхгнэм фил, назйи ры эропэ йопа х вкисирэ, ёца линисюэжипахь тпаша йпг сих, — наконец произнес он. — Ёцэ зафы — ойэсхцжоссао, юца либэбиоц сих ац сойафахпэнаж х взи, э охпэ ры хирэ тфэжойор эш н сияоре тафазе, ца со аникорхг пэ ры зпетщирэ, йадфажапьса яизсежяэрэ ж тфатихць? — теперь он говорил не надменно, а скорее, с опаской. Жолдэру такой его тон нравился больше, хоть он не знал, что сказал ему вождь.

— Великий Рисебат не слишком хочет вести армию южан к своему дому, — перевел Киврог. — В далеком прошлом тирольды отбивались от южных захватчиков вдоль всего хребта — как на востоке, так и на западе. Как же нам знать, что твой отец не захочет возобновить давнюю вражду?

— Я уверяю вас, что вражда эта осталась в давно забытом прошлом, — сказал Жолдэр, хоть и понимал, что жители королевства жалуют дикарей не больше, чем волков или, змей заползающих в их огород. — Люди, развязавшие ее, давно покоятся в своих склепах, а ныне живущие жаждут лишь мира для наших народов.

Пока Киврог переводил сказанное для Рисебата, Инхар не уставал восхищаться пустословием Жолдэра. «Говорит прямо, как настоящий чиновник, — подумал он, — только красного мехового плаща с изумрудами за спиной не хватает».

— Нам давно следовало объединить свои силы против общего врага, — продолжал Жолдэр, — и сейчас наиболее подходящее для этого время. Если вы присягнете на верность короне и проведете королевскую армию на восток через горы, мы сокрушим Патриариум и на материке воцарится долгожданный мир.

Жолдэр закончил свою речь и ждал ответа, но Киврог медлили с переводом.

— Что значит «присягнуть на верность короне»? — внезапно спросил он.

Жолдэр вздрогнул, решив, что эго предложение восприняли как дерзость или оскорбление. Но стоило взглянуть в черные растерянные Киврога, и становилось понятно, — он действительно не понимал значения этих слов.

— Это значит… — протянул Жолдэр, подбирая правильные слова, — значит, что вы поклянетесь не обнажать сталь… или камень, — добавил он, вспомнив тирольдские копья, — против короля и его подданных. Также вы дадите обещание сражаться с королем под одним знаменем, защищая его народ и земли. Ну, и с момента принесения клятвы вы будете именовать себя подданными короны. — Есть еще, конечно, закон о налогообложении, но Киврог и так выглядел недовольным; к тому же, кроме потертых шкур, у этих дикарей ничего ценного-то и нет. Кому взбредет в голову тащиться на эти горы за ними?

— Значит, ты просишь?.. — начал Киврог, но Жолдэр перебил его.

— Корона, со своей стороны тоже облагается обязательствами, — торопливо вставил он. — Все, кто присягнул на верность королю, переходят под его защиту и остаются под ней до тех пор, пока они исправно следуют своей клятве.

Гримаса Киврога свидетельствовала о том, что его это не впечатлило, поэтому Жолдэр решил, что не помешают несколько далеких обещаний.

По окончанию войны все земли, когда-то принадлежавшие вашим предкам, будут возвращены вам. Никто больше не посмеет посягать на север, где испокон веков жил гордый народ тирольдов. Однако и дорога на юг для вас не будет закрыта. Всякому, кто проявит желание, будет позволено странствовать по материку вдоль всего Бескрайнего моря… — Жолдэр умолк, заметив, что его не слушают. Киврог и Рисебат перешептывались о чем-то, время от времени поглядывая на Жолдэра.

Даже не зная их языка, было понятно, что все, что находится на юг от гор, тирольдам безразлично. Но вот возможность вернуть свои северные владения, даже исходящая из уст лягушонка, звучала слишком соблазнительно, чтобы ее игнорировать.

Обсуждение продлилось недолго, и Киврог вскоре сказал:

— Великий Рисебат рад возможности заключить такой союз с южным племенем. Взамен северных земель он клянется не поднимать свое оружие против западных южан, и обещает провести вашу армию на восток по горным дорогам.

«Отлично!», — подумал Жолдэр, но внезапно забеспокоился.

— А согласятся ли на это другие племена? — спросил он.

— Об этом можешь не беспокоится, — заверил его Киврог. — Великий Рисебат стал негласным хранителем севера по окончанию последней войны с южанами. Он один из немногих «каменных людей», кто смог пережить войну, и среди оставшихся он пользуется большим уважением. Совет вождей прислушается к нему.

— Прекрасно! — (ПРОСТО ВЕЛИКОЛЕПНО!) — Пройдет немного времени, и этот день воспоют как день, когда вокруг императорской шеи начала затягиваться петля, — улыбнулся Жолдэр. — Теперь нам нужно прибыть в Юстерн, где вы сможете присягнуть короне, и там же мы начнем разрабатывать маршрут движения наших войск.

— Юстерн?.. — растерянно протяну Киврог.

— Это столица королевства, — пояснил Жолдэр. — Оттуда правит король Креолоф всеми своими подданными.

— И как далеко расположен этот город?

— Если ехать от Солдатского Леса на лошадях, то можно добраться дней за двадцать. Оттуда есть две дороги: одна ведет на юг через Болотные Острова, а затем прямо на запад в Коронованный Лес. Но Болотные Острова не самое приятное место: опасные трясины там встречаются на каждом шагу, да и поселений там не встретишь, а охотиться на болотах очень опасно.

Второй путь длиннее, зато безопаснее. От того же Солдатского Леса можно поехать на запад, через Охотничий Удел и Плачущий Лес. Это густые леса, но тропинки там хорошо протоптаны, и люди встречаются довольно часто. Как только попадем в Плачущий Лес, будем понемногу сворачивать за юг, пока не доберемся до Коронованного, а там до Юстерна рукой подать.

Киврог кивнул, хотя южных земель он совсем не знал и объяснения Жолдэра ничего ему не сказали. «Двадцать дней» — вот все, что он понял, от Солдатского Леса (о котором он, по крайней мере, когда-то слышал) до Юстерна было двадцать дней пути на лошадях.

— Тогда вам следует приготовиться к пути… — немного робко сказал Жолдэр Рисебану.

Киврог перевел, и у них завязался спор на несколько минут. Рисебат говорил что-то и тыкал в Киврога пальцем, а тот махал руками и отвечал: «г со шаюе эйцэ си вз х пгзеяаснар». Затем Рисебат выкрикивал какое-то ругательство, судя по выражению его лица, и все повторялось сначала.

Так продолжалось долго, но они все же на чем-то сошлись, потому что Киврог тяжело вздохнул и повернулся к Жолдэру.

— Великий Рисебат не может отправиться на юг, — сказал он. — Здесь его удерживают обязанности, к тому же, ему еще предстоит собрать совет вождей. Вместо него с вами отправлюсь я, и я же произнесу слова клятвы от имени нашего вождя и всех тирольдов.

Жолдэр немного замешкался: не сочтет ли за оскорбление отец, если клятву верности произнесет не вождь? А впрочем, велика ли разница? Один тирольд или другой, они все на одно лицо.

— Если вождь дал тебе право говорить от его имени, — сказал Жолдэр, — то клятва, произнесенная тобой, будет иметь такую же силу.

— Значит решено! — громыхнул Киврог. — Тирольды и западные южане объединятся против южных лордов и сокрушат их!

Инхару пришлось признать, что Жолдэр провернул это довольно ловко. Он не только обеспечил королевской армии проход через горы, но и обзавелся для них проводником. Теперь им не нужно ждать, когда этот полоумный Мирвин соизволит отправиться в путь!

— Думаю, нам стоит выйти как можно скорее, — непринужденно вмешался в разговор Инхар. — Дорога впереди длинная и дел у нас много, а время не ждет. Если уж вы решились вести армию сквозь горы, то нужно сделать это до наступления осени, иначе придется ждать до следующего года.

— Он прав, — подтвердил Жолдэр. — До первого дня осени армия уже должна идти среди гор. Если зима застанет такое большое войско на каменных склонах, не пройдет и месяца, как треть его погибнет.

— Пусть это вас не тревожит, — сказал Киврог. — Великий Рисебат дал слово, что тирольд отправится к вашему вождю, и так оно и будет. Мы выступим, как только закончится благодатная гроза.