Внезапно она проснулась… Вера спала только час – за окном вовсю светило полуденное солнышко. Глядя на подружек, она думала – стоит их будить, или же пускай отдыхают, сколько влезет? При здравом размышлении Вера решила оставить все, как есть, а самой пойти гулять. Она чиркнула записку и, быстро собравшись, на цыпочках выскользнула из номера и тихонько прикрыла дверь. Как потом оказалось, ее решение было правильным – подружки продрыхли еще несколько часов и встали с кровати только под вечер.

Вера хотела посмотреть Исаакиевский собор и по дороге еще что-нибудь. Конечно, ее заветной мечтой было спокойно побродить по Эрмитажу, и она решила посвятить этому завтрашнее утро. А сегодня, может быть, она еще успеет съездить на «Ракете» в Петергоф. Времени совсем мало, а хочется посмотреть так много! А завтра в полдень им уже нужно двигать обратно в Москву!

Вера шла вверх по Невскому. Днем Невский проспект разительно отличался от самого себя ранним утром. Особенно это чувствовалось в выходные, когда многочисленным машинам не было нужды, исступленно газуя и рыча моторами, пытаться доставить своих хозяев на работу. Сейчас здесь волновалось море людей, которые все куда-то бежали или, наоборот, создавали пробки, стоя посреди улицы и разглядывая еще один живописный балкон из сотен подобных, что окружали их со всех сторон.

Возможно, будь Вера из тихого провинциального городка, она бы впечатлилась зрелищем плотного людского потока, но какого москвича удивишь обилием людей? Представив, что она находится в метро в час пик, она смело ринулась в самую гущу толпы и упорно и терпеливо двигалась по намеченному маршруту, пока, наконец, не свернула к Казанскому собору.

Собор поразил ее еще с утра. Но теперь у Веры была возможность рассмотреть его поближе. Она даже вспомнила, что как-то читала про архитектора собора Воронихина, который пал жертвой в нелегкой борьбе, пытаясь доказать, что он не верблюд, когда современники все сплошь обвиняли его в плагиате и называли «копировальщиком». Им казалось, что Казанский был плохой копией Собора Святого Петра в Риме. Но время прошло, и кто теперь будет задаваться вопросом, копия это или нет, когда вот он перед тобой – красавец и один из символов Санкт-Петербурга? И теперь, разглядывая колоннаду собора и бронзовые памятники Кутузову и Барклаю-де-Толли, Вера мысленно переносилась в девятнадцатый век – во времена триумфа Российской Империи – и не торопилась возвращаться обратно.

Внутреннее убранство собора произвело на Веру неизгладимое впечатление. Здесь царило такое великолепие, что не оставалось сомнений – находишься внутри одного из самых величественных храмов в мире! А ведь долгое время в соборе столовался «Музей истории религии и атеизма»! Но тогда были другие времена, которые – Вера была точно в этом убеждена – прошли, да и пускай! Нечего расстраиваться!

Простояв внутри не менее получаса, она вышла и отправилась к Спасу на Крови, но он ей не понравился. После Василия Блаженного в Москве он казался каким-то надувным и невкусным пряником, в который даже не хочется заходить. И Вера двинулась дальше и через некоторое время вышла к улице, ведущей к Исаакию и Медному Всаднику.

Хоть это и не Невский, но дома вокруг – совсем не хуже. И, вообще, центр города был настолько красив и настолько необычен для жителя столицы, привыкшему либо к сталинскому ампиру, либо к стеклянным небоскребам, либо к унылым хрущевкам, что хотелось бродить по нему часами, упиваясь видами и свежим ветром, дующим с Невы.

Она увидела его издалека. Собор поражал своей монументальностью. Вера не стала увеличивать скорость, чтобы побыстрее добраться до него (как это часто бывает у туристов, спешащих осмотреть приглянувшуюся им достопримечательность), но наоборот, даже несколько замедлила шаг. Она часто останавливалась и подолгу смотрела на собор, напитываясь первыми впечатлениями от его великолепия. Само собой, никакие фотографии, репродукции и телефильмы не могли передать того ощущения грандиозности, которое возникало от одного взгляда на это уникальное чудо архитектуры.

Ей доставляло огромное удовольствие смотреть на него и открывать для себя все новые и новые детали собора. Сейчас она четко вспомнила, сколько лет его строили, сколько рабочих принимало участие в строительстве, и даже сколько свай было забито под фундамент. А теперь, разглядывая гигантскую колоннаду, Вера старалась еще и понять, скольких трудов она стоила, и как ее вообще установили.

Воспользовавшись случаем – мимо нее проходила пожилая пара, она попросила их сфотографировать ее на фоне собора. И потом еще раз. И уже со спокойной совестью пошла к кассам и потом внутрь. Она решила не подниматься на смотровую площадку – хотя это и заманчиво, но карабкаться вверх по такому количеству ступеней ей совсем не хотелось. Тем более она боится высоты – и, конечно, это главная причина, а все остальное – отговорки.

Внутреннее убранство собора произвело на Веру просто неизгладимое впечатление. Он был весь наполнен светом и какой-то монументальной торжественностью, а великолепная роспись и фрески не оставляли равнодушным никого. Она долго бродила по залам и любовалась его красотой. Возле ярко-алого витража с вознесением Христа она простояла добрых десять минут – и простояла бы еще столько же, если бы не необходимость идти дальше. Вера ощущала в храме удивительную силу и чувствовала, как и сама становится ее частью. Что говорить – настоящее чудо, настоящая гениальная архитектура и искусство!

Через час Вера вышла из собора и с удивлением обнаружила, что уже наступил вечер. Ей нужно возвращаться к подругам, но она не отказала себе в удовольствии не спеша обойти собор со всех сторон, осмотреть двенадцать апостолов на его фасадах, медленно пройтись по Сенатской площади и с полчасика постоять рядом с Медным Всадником, любуясь его чудесным образом. Она вспомнила, как читала Пикуля и его «Фаворита» (то место, где он описывал открытие памятника Петру) и сверила свои теперешние ощущения с теми – оставленными книгой. Хоть книжка и была замечательная, но и она не могла передать возвышенное чувство прикосновения к прекрасному, которое наполняло Веру.

Уходить не хотелось, но Вера, представив, как костерят сейчас ее подружки, сделала над собой форменное усилие и пошла на остановку общественного транспорта. Она знала, что без нее они никуда не пойдут, и поэтому совсем не хотела лишать их удовольствия потусоваться в модном питерском клубе.

Когда она вернулась в гостиницу, было уже около девяти часов вечера. Подружки, взбодренные дневным сном и уже в полной боевой раскраске, дружно набросились на Веру – мол, ушла без них и еще вдобавок пропала! И где прикажете ее искать? А почему она отключила телефон? Как оказалось, он и вправду отключен, но это совсем не вина Веры – ее Samsung время от времени переклинивало, и он гас без объявления войны. Они уже и не знали, что думать, а только надеялись на ее благоразумие! «Вы посмотрите, на кого она похожа, в то время как все уже собраны и готовы покорять сердца местных олигархов! Просто какой-то музейный работник с фотоаппаратом в обнимку, а не гламурная московская девушка!»

Ирка в приказном порядке отправила Веру наряжаться, не обращая никакого внимания на ее робкие попытки возразить, что, дескать, устала и голодная. Честно говоря, Вере уже совсем не хотелось куда-то идти, но отказать подружкам она не смела. В конце концов, они поехали в Питер исключительно из-за нее, и посещение модной местной дискотеки было главным и заранее анонсированным мероприятием. И Вера, скрепя сердце, начала примерять многочисленные наряды, привезенные из Москвы. Но как ни старалась, но удовлетворить Ирку так и не смогла.

После девятого вала критики и скептических взглядов, Вера выбрала самое короткое платье, которое только оказалось в ее гардеробе, и в котором она чувствовала себя сильно раздетой, и лишь при виде него у Ирки загорелись глаза. Далее последовал вечерний макияж, выбор обуви, прическа, и, наконец, вся компания была готова к выходу в свет.

Сказать, что они выглядели ярко, означало ничего не сказать. Не просто ярко, но стильно, и – вау! мы точно супер! По крайней мере, Ирка выражалась именно так. И чтоб никаких тебе «Лад-Калин рядом», а только серьезные мужчины на белых BMW!

Ночной клуб «Золушка» был неподалеку от их гостиницы. Как никак, жили они почти на Невском, а где ж еще располагаться самому крутому клубу, как ни в самом центре? До него было всего десять минут пешком, но Ирка покрутила головой и, добавив: «Вы что, с Урала?», вызвала такси.

Ночной клуб находился в здании особняка девятнадцатого века и весь светился пафосом и гламуром. Внутри – шикарно: огромные кожаные диваны, столы из красного дерева, феерически оформленный танцпол и диджей заморского вида, что-то отжигающий на своем виниле. Из динамиков грохотал хаус, и вокруг было полно народа. Как оказалось, для девчонок заказан отдельный столик – и по загадочному виду Ирки было понятно, что это ее рук работа.

Ирка, вообще, чувствовала себя в клубе, как рыба в воде. Она была здесь почти завсегдатаем и, когда приезжала в Питер, всегда находила время потусоваться в «Золушке». Официанты двигались неторопливо, и народ, в основном, предпочитал делать заказы у барной стойки. Девчонки взяли спиртное и отправились за столик. Ирка всем коктейлям предпочитала «Отвертку» с апельсиновым соком, Лена – стандартный «Секс на пляже», а Вера решила просто выпить бокал хорошего вина. Она бы еще чего-нибудь съела, но, посмотрев на цены, решила голодать столько, сколько нужно, но ни за что не покупать здесь еду за такие сумасшедшие деньги!

Началась развлекательная программа – как оказалось, субботнее шоу местных трансвеститов с выбором лучшей мисс недели. Пока Ирка и Лена увлеченно обсуждали «мадамок на сцене», Вера затосковала.

– Интересно, где они собрались искать здесь нормальных мужиков? – думала она. – Судя по шоу, здесь и просто мужиков найти непросто, а с деньгами, и чтоб любил – так просто невозможно! Ау, мужчины, вы где! А нет их, и не будет!

В середине шоу, когда выступающие на сцене «мадамки» окончательно вошли в раж, а публика подбадривала их громкими криками, Вере вдруг стало нехорошо, и она, взявши сумочку, поплелась в дамскую комнату.

Поплутав какое-то время, она, наконец, обнаружила заветную дверь, перед которой почему-то стояло нечто, внешне похожее на размалеванного мужика, и торговало какими-то таблетками подозрительного вида. Дамская комната оказалась вполне на уровне, а главное – здесь было тихо и спокойно – так что Вера решила, что это и есть самое лучшее помещение во всем клубе. Веру слегка подташнивало, и внезапно ей нестерпимо захотелось бежать куда-нибудь – все равно, куда. Но нужен веский предлог!

Вернувшись к подружкам, Вера имела слегка зеленый вид. И даже не потребовалось громко и настойчиво объяснять, что ей срочно нужно на свежий воздух. Ирка и Лена так разгоряченно обсуждали шоу, что не обратили на Верины стенания никакого внимания, и она, постояв для вида рядом со столиком пару минут, двинулась к выходу. Вслед ей неслись восторженные выкрики поклонников нестандартных шоу, среди которых отчетливо выделялся могучий и задорный Иркин бас.

Когда, наконец, подружки поняли, что Вера ушла, первым их желанием было срочно вернуть сбежавшую невесту, но потом они все-таки решили отпустить ее на вольные хлеба, здраво рассудив, что им и самим олигархов мало.

Свежий воздух охладил разгоряченную Верину голову. Тошнота постепенно проходила, и перед глазами перестали задорно плясать разодетые в перья трансвеститы. Стояла чудная ночь. Прохлада постепенно завоевывала летний город, и Вера решила добираться до гостиницы пешком. Однако, пройдя каких-то пятьдесят шагов, она поняла, что сильно переоценила свою способностью сопротивляться невскому ветру и решила все-таки поймать такси. Таксисты, как и Москве, оказались настоящими живодерами – настолько кусались цены на их услуги. Но тут уж ничего не поделаешь – идти одной и в таком наряде было страшно, и могло выйти себе дороже.

Оказавшись в номере, Вера с облегчением сбросила парадный вечерний наряд и натянула на себя джинсы, майку, толстый свитер и носки. Ее била дрожь – сказывалось пребывание на питерском свежачке в одном только легком платье. Наконец, она начала согреваться, и ей очень захотелось есть. Голова почти прошла, и хотя ноги гудели, Вера решила выбраться в ближайшее кафе попить чего-нибудь горяченького. Недолго думая, она направилась в кофейню рядом с гостиницей. Там все столики были заняты, в воздухе стоял гул от множества голосов, а от сигаретного дыма можно было вешать топор.

Атмосфера в кафе была не слишком дружелюбной, и Вера уже собиралась развернуться и поискать другое место, как какой-то приятный молодой человек подошел к ней и предложил разделить с ним компанию. Немного подумав, она согласилась – уж больно было неохота тащиться одной непонятно куда – тем более, молодой человек выглядел вполне безобидно и даже как-то скромно. У Веры уже почти не осталось сил анализировать свои поступки – так хотелось есть и спать. И она решила, что посидит недолго и, поблагодарив, отправится в номер. МЧ показался ей вполне милым и вполне провинциальным – так что ей ли, столичной штучке, его бояться? На нем была видавшая виды джинсовая куртка, какие-то чудные молодежные штаны и яркий шейный платок, который, по всей видимости, должен был обозначать его принадлежность к питерской богеме.

Пока Вера ждала официанта, они непринужденно болтали. Незнакомец верно заметил, что она, должно быть, туристка, непривычная к местному климату. После утвердительного ответа он поинтересовался, откуда она, и, узнав, что из Москвы, стал живо выспрашивать, как там столица. Столица стояла крепко, и дела там шли вполне себе ничего, так что скоро Вера и МЧ (которого, как оказалось, звали просто Степан) перешли на более насущные темы – питерскую погоду, ночные клубы и достопримечательности. Помимо всего прочего, Степан иногда просил Веру рассказать о себе, на что она только улыбалась, но не торопилась вдаваться в подробности.

Когда Вере принесли заказ, Степан галантно позволил ей наслаждаться горячей едой, а сам в это время занялся изучением содержимого своего мобильного телефона, который выглядел на редкость дорогим и никак не соответствовал имиджу небогатого питерского студента. А то, что Степан – студент, Вера почти не сомневалась.

Постепенно Вера почувствовала себя гораздо лучше – калории и близость рядом скромного МЧ вызвали у нее давно забытое чувство романтики и свободы, и она не спешила с ним расставаться. Аполлинарий далеко, и, кроме того, он уже никак не может претендовать на звание единственного и неповторимого – а потому что сам виноват.

Вера вдруг решила предложить Степану отправиться вместе с ней на ночную экскурсию по каналам. Тем более спать уже почти и не хотелось, и приятное тепло разлилось по всему телу. Медленно и с явным наслаждением потягивая крепкий черный чай, Вера, стала выспрашивать у Степана, что интересного можно посмотреть ночью. И много ли людей ходит на ночные экскурсии? И можно ли, например, нанять персонального гида?

Как Вера и предполагала, Степан, недолго думая, предложил себя. Вера ему понравилась – это было заметно невооруженным взглядом. Ему еще не приходилось встречать таких женственных, мягких и одновременно спокойных и уверенных в себе девушек. Вера говорила на хорошем русском языке, была образована и выглядела просто умопомрачительно. А что еще нужно, чтобы свести любого МЧ с ума? К тому же, она обладала какой-то врожденной интеллигентностью, что добавляло ей прелести в его глазах. И пофлиртовать – а почему бы и нет?

И вот, расплатившись по счету (Степан ненавязчиво расплатился за двоих, да так, что Вера даже не успела понять, когда), они бодрым шагом двинулись в сторону канала им. Грибоедова. Что-что, а виды на Невском Степан знал досконально. И время от времени обращал внимание Веры на какое-нибудь здание или отдельную деталь строения. В свете фонарей Невский выглядел еще шикарнее, чем днем. Да и гид оказался совсем неплох – Степан был основательно подкован по истории города и его архитектуре.

Когда Вера поинтересовалась, откуда он так много знает, Степан ответил, что хорошо занимался в школе и в институте. Как он сам сказал – ему недавно исполнилось двадцать пять, он студент и учится на последнем курсе факультета международных отношений Санкт-Петербургского университета. Вера сильно удивилась – она думала, что международным отношениям учат только в МГИМО. На что Степан скромно заметил, что в Питере тоже есть нормальные ВУЗы. А уж про юридический факультет СПбГУ и говорить нечего – все и так о нем знают!

Вера чувствовала себя очень свободной, чего с ней давно не было. Все невзгоды, расстройства и неприятности последних дней как будто сейчас выливались из нее наружу, и Степан все чаще и чаще слышал ее звонкий веселый смех. Он уже подозревал, что начинает понемногу влюбляться, и ловил себя на мысли, что ему хочется рассказывать Вере не только о видах Санкт-Петербурга, но и о себе самом и своей семье. Незаметно они дошли до грибоедовского канала, где и предполагалась начало экскурсии, купили билеты и поднялись на палубу теплохода. Здесь уже собралась группа туристов человек в двадцать, и, дождавшись последних экскурсантов, теплоход отшвартовался и неспешно двинулся по маршруту.

Экскурсовод – маленькая пожилая женщина – с жаром призывала туристов посмотреть то направо, то налево, то на разведенные мосты, то на монументальные гранитные набережные, то на скульптуры, то на дворцы. Ее напору могли позавидовать бравые наполеоновские уланы, сметавшие англичан при Ватерлоо. Вера только успевала крутить головой и пытаться запомнить хоть что-нибудь. С самой первой минуты экскурсия ей нравилась, а переливчатый лунный свет, тихие всплески воды и Степан, сидящий рядом, живо напоминали ей уже основательно позабытые часы ее былых романтических отношений.

Степан, конечно, смотрел, в основном, на Веру. И хотя дворцы были тоже красивыми, но разве могли они сравниться по красоте с этой барышней, которая так непосредственно и искренне радуется всему, что видит? И он не терял время даром, рассказывая и рассказывая что-то и иногда нашептывая ей на ушко какие-то особенно интересные истории. Вера и не заметила, как время экскурсии подошло к концу, и вот они уже сходили на берег.

Вдруг ей стало грустно. Печаль навалилась внезапно и очень сильно, и Вере ужасно захотелось продлить ночное очарование – хоть еще на чуть-чуть! Но уже приходилось считаться с физической усталостью, которая обрушилась на нее, как огромный поддон с кирпичами. Пора расставаться, но Степан явно не желал этого. Пока они шли до гостиницы, он предлагал ей зайти то в один ресторан, то в другой, а потом решил завлечь Веру в «Золушку», где, наверное, до сих пор тусовались Ирка и Лена.

– Какая «Золушка», Степан? – если бы Вера не была такой усталой, то, наверняка, рассмеялась бы во весь голос, – тебя в таком прикиде даже на порог не пустят! И меня тоже.

Но Степан был сама уверенность:

– Да, перестань ты! Меня там все знают, и я даю тебе гарантию, что проблем не будет!

– Ага, знают! Ты что, сын олигарха, что ли? Кто там тебя знает? Но, впрочем, если настаиваешь, то пошли! – Вере было чуть-чуть стыдно перед подружками, что она от них сбежала, и она надеялась еще застать их в клубе.

К ее огромному удивлению здоровенный, как дуб в два обхвата, охранник на входе, лишь только завидев Степана, приветственно помахал ему рукой и широко отворил двери клуба. Степан молча кивнул ему и, показав Вере знаками, что, дескать: «Я же говорил!», повел ее внутрь. «Золушка» рано утром сильно отличалась от себя вечерней – теперь ее внутренности больше напоминали какое-то лютое побоище, после которого тут и там лежат бесчувственные тела, сломленные натиском алкоголя и синтетических наркотиков типа «Экстази». Те же, кто все еще стоял на ногах, были больше похожи на зомби из фильмов ужасов, чем на живых людей. Живыми были только официанты и бармены.

Как Вера и предполагала, Ирка и Лена все еще тусили. Они полусидели-полулежали за своим столиком в компании двух трансвеститов, напоминающих каких-то экзотических страусов, только с вырванными из хвоста перьями и слегка побитых – судя по всему, африканскими охотниками. Девчонки были совершенно пьяные, и когда их Вера окликнула, то только и смогли, что пробурчать что-то нечленораздельное, обдав ее винными парами. Особенно хороша была Лена, которая непрестанно икала, порывалась встать из-за стола, но тут же падала обратно.

Когда Вера объяснила Степану, что это ее подружки, и ей нужно довести их до гостиницы, он очень удивился, но не стал задавать лишних вопросов, а, пальцами подозвав двух официантов, показал на подружек и на вход – что, по идее, должно было означать просьбу о помощи в вопросах эвакуации девушек. Вера даже и не заметила, когда крепкие руки официантов подхватили ее подружек и понесли к выходу, где – о, чудо! – их уже ждало такси.

Официанты и водитель дружно загрузили подружек в машину, следом сел Степан и Вера, которой не оставалось ничего иного, кроме как позволить Степану самому командовать спасением незадачливых приезжих из столицы. От одной мысли о том, что она могла оказаться с Иркой и Леной, пребывающих в мертвецки пьяном состоянии, без Степана, взвалившего на себя всю работу, у нее похолодело в груди. Именно сейчас его энергия была незаменимой!

Такси быстро домчало их до гостиницы, и Степан, заручившись помощью водителя (и как он только смог с ним договориться?), потащил девчонок наверх – благо, нужно было подняться всего-то на второй этаж. Наблюдая за всем этим, Веру так и подмывало узнать у Степана, а как его фамилия – и не состоит ли он в родстве, например, с какими-нибудь героическими людьми – уж больно его сегодняшний поступок похож на безмолвный и безымянный подвиг. Но она так и не решилась, а только со слабой улыбкой наблюдала, как Степан с водителем заносят ее подружек в номер и укладывают их на одну кровать. По всей видимости, они старались действовать очень осторожно, и им можно простить несколько ссадин и синяков, оставленных на телах подружек в процессе доставки их тел по назначению.

Конечно, о том, чтобы раздеть и уложить девчонок, как положено, не могло быть и речи. И пусть скажут спасибо, что спят в кроватях в гостинице, а не где-нибудь в обезьяннике в ближайшем отделении полиции! А такое вполне могло случиться, не предложи Степан ненароком зайти в клуб. Глядя на похрапывающих и бормочущих что-то во сне подружек, Вера пыталась понять, как же теперь быть со Степаном, который не торопился уходить, но все более и более настойчиво намекал на то, что не прочь остаться в гостях и переночевать вместе с Верой – что пока никак не входило в ее планы, даже несмотря на весь его запредельный героизм.

В ответ на его немой вопрос, она лишь кивнула на место на кровати рядом с собой и тихо пробормотав, что утро вечера мудренее, и она готова продолжить их общение только после долгого сна, провалилось в забытье, наполненное трансвеститами, гигантскими бутылками с водкой, Степаном со звездой Героя Советского Союза на лацкане малинового двубортного пиджака и воем сирен полицейских машин, увозящих Ирку и Лену в обезьянник.

Когда Вера проснулась, было около десяти часов утра. Голова и все мышцы болели, шея затекла, и в зеркало смотреть не хотелось совсем – по крайней мере, пока не примет душ. Горячие водные процедуры могли поставить на ноги и привести в божеский вид даже утопленника – прости господи! И это, конечно, веселая питерская шутка, которые здесь, как известно, любят и ценят!

Однако ж, настроение вполне ничего! Как оказалось, Степан всю ночь проспал рядом с ней на одной кровати и тоже, само собой, в одежде. А она даже и не помнила, что разрешила ему остаться! Вот что общение с пьяными подругами, очарованными обществом трансвеститов, делает – поневоле перестаешь понимать, что происходит.

Вера смотрела на Степана и пыталась вспомнить, домогался он до нее ночью или нет. Потом все-таки пришла к выводу, что нет, а если и домогался, то очень вежливо и интеллигентно (так, что она ничего не почувствовала), и пошла в ванную. Проверив, хорошо ли она закрывается изнутри – на случай, если ее воспитанный герой решит тоже поплескаться после неудобной ночи в одежде – Вера с наслаждением запрыгнула под горячие струи воды, льющиеся сверху. Будь ее воля, она провела бы в ванной комнате где-нибудь с полчасика, но сейчас нужно было торопиться – как-никак, их поезд отправляется обратно в Москву немного после полудня, а ей еще хотелось побродить по городу.

Через десять минут Вера окончательно пришла в себя. Завернувшись в толстый банный халат, она вынырнула из ванной с четким намерением потихоньку одеться и выскочить из номера – так, чтобы никого не разбудить. Но тут она вспомнила о Степане, которого негоже было оставлять одного в обществе ничего не помнящих подружек, и решительно отправилась его будить.

Степан проснулся моментально, как только она коснулась его руки. Было такое чувство, что он уже и не спал, а только ждал, когда Вера выйдет из душа. Он открыл глаза и улыбнулся ей. Вера смущенно отошла от кровати и принялась перед зеркалом расчесывать волосы, позволяя Степану заниматься своими делами. Через несколько минут Степан вышел из ванной, слегка освеженный и очень даже сильно смущенный. Сейчас он напоминал Вере какого-то студента-филолога, которого застали его соседи по комнате в общаге за чтением Илиады в оригинале.

Молчание затягивалось. Вера спиной чувствовала, что он хочет сказать ей что-то важное для него, но не решается. Она указала ему на спящих подружек и шепотом предложила пойти куда-нибудь позавтракать. Было видно, что он очень обрадовался и с большим энтузиазмом (но тоже шепотом) принялся рассказывать ей о ресторанах и кафе, где можно вкусно и совсем недорого поесть. Вскоре они вышли из гостиницы и направились в сторону ближайшего достойного заведения – обоим было необходимо подкрепиться. Кофе, горячие колбаски, пару свежих круассанов, еще кофе, а потом еще и тирамису – и вот, настроение приподнятое, и еще есть время насладиться видами и обществом друг друга!

Вера рассказала Степану, что ей скоро уезжать, и увидела, как он сник. Ей стало понятно, что ему страсть как неохота отпускать ее – но какое он имеет на это право? Здесь одного только ночного героизма мало – никто же ведь не заставлял его заниматься перетаскиванием тяжестей в виде Иркиной и Лениной тушки! Но пока что у них еще было время, и они, выпорхнув из кафе, решили съездить в Петергоф. Самый быстрый способ добраться туда – просто заказать такси. В воскресенье пробок в городе почти не было, и движение совсем свободное. В телефонной книге Степана оказалось не менее десятка номеров службы такси, и уже через семь минут перед ними припарковалась заказанная машина.

Степан не стал садиться вперед, как это часто принято у мужчин, но предпочел ехать рядом с Верой на заднем сиденье. В течение всего пути он предпринимал не сильно смелые попытки прижаться к Вере посильнее, а заодно и не мог найти место своим рукам. Вера, впрочем, не отодвигалась – все равно спустя несколько часов они больше никогда не встретятся, так почему бы и не поприжиматься, как в школьной юности? Тем более, ей и самой сейчас хотелось немного наивной романтики, не отягощенной обязательствами и пафосными обещаниями. Между тем, езда оказалась очень комфортной – машина катила без остановок, и Степан всю дорогу рассказывал Вере о мелькавших снаружи видах. Вера чувствовала себя как-то особенно тепло и уютно, что давно уже с ней не случалось, и она благодарно улыбалась Степану.

Вскоре они подкатили к кассам Петергофа, Степан расплатился с водителем, и они торопливо ринулись в парк – времени было совсем в обрез, а посмотреть хотелось еще очень много. Веру переполняло предвкушение, сродни вчерашнему – прогулка по дворцовой усадьбе обещала быть очень интересной. И даже капризное питерское солнышко вышло из-за туч, и солнечные лучи празднично освещали чудесный парковый ландшафт. Конечно же, виды Петродворца, его парков и фонтанов были знакомы любому первокласснику. Вера, например, чувствовала себя, как будто возвратившейся домой. Ей было очень хорошо, и она могла бы бродить по тенистым парковым дорожкам еще очень и очень долго. Величие «русского Версаля» было непередаваемым – да так, что его французский прародитель выглядел по сравнению с ним захудалым домишкой с таким же захудалым и неубранным парком. Здесь все было пропитано имперским духом и настоящим величием, а дышалось так, как может дышаться только на море!

Степан рядом с Верой всеми силами изображал из себя чуткого и заботливого гида, стараясь, однако, время от времени к ней прижаться – и лучше всеми частями тела одновременно. Вера еще раз обратила внимание, что он неподдельно грустит – наверняка, в связи с ее отъездом. Это было так непривычно и настолько трогательно, что Вера даже попыталась утешить его добрым словом, пообещав, что скоро опять приедет в Санкт-Петербург, и они непременно встретятся. В ответ он предпринял робкую попытку уговорить ее остаться еще на один день, пообещав посадить на поезд ее подружек, а ей самой купить билет на самолет и отвезти в аэропорт. Дескать – ну что ты попрешься сейчас поездом – только время терять! А ведь столько всего еще не осмотрено, и нам вместе так хорошо – ведь хорошо же нам, правда?! Еще погуляем, и вообще – ты, вот, в Эрмитаже, поди, и не была совсем?!

Но Вера не была готова к такому крутому повороту событий и проявила себя настоящей московской былинной героиней – ни пяди родной земли врагу не отдадим! Тем более, работа и подруги, милые сердцу, и она никак не может их предать – так что, лучше не уговаривай!

И в ответ на просьбу Степана, Вера только покачала головой и улыбнулась, что означало: «Конечно, мне хорошо здесь с тобой, спасибо за проведенное совместное время, но пора домой, а ты останешься здесь и постепенно забудешь обо мне, в общем, бла-бла-бла, и опять бла-бла!»

И в общем и целом, Степан не то чтобы сильно настаивал, и не то чтобы спокойно соглашался с Вериным отъездом, но все шло мирно, без сцен и эксцессов. Они еще какое-то время побродили по аллеям, пофотографировались у фонтанов и вековых деревьев и двинули назад. Что сказать – образцовая экскурсия с милым Пьеро!

Назад их везло все то же такси, и обратная дорога показалась им еще короче. Вере отчего-то было очень грустно – вот рядом сидит мальчик, такой милый и наивный, который просит ее остаться, но она же замужем, она – москвичка, у нее есть работа, квартира, муж, в конце концов (который объелся груш!). А что ей мешает хоть раз в жизни послать этого мужа куда подальше и броситься в объятия вот именно этого парня? Ведь совсем ничего! Но тогда почему она не сделала этого раньше – сейчас-то уже поздно!

Вера и не заметила, как в краешках глаз выступили слезы. Но, конечно, ей просто очень понравился город Санкт-Петербург, и она просто очень не хотела уезжать, а Степан здесь совершенно не причем! Однако ж, плакать нельзя! А нужно будить подружек и бежать на вокзал, если они хотят завершить поездку, как и подобает – чинно и благородно.

Вскоре они были уже около гостиницы. Степан остался ждать в холле, а она быстро поднялась в номер, где обнаружила Ирку и Лену, все еще спящих вповалку на кровати. Действовать пришлось быстро – мобильник под ухо и самую гнусную мелодию из всего списка. Верное средство, и никогда не подводит! И результат не замедлил сказаться – не прошло и двух минут, как подружки уже сидели на краю кровати и пытались понять, где они. Вера с превеликим удовольствием окатила бы их студеной водичкой из-под крана, но сдержалась, а только несильно тормошила то одну, то другую, настаивая, что нужно срочно выбегать, а им еще нужно привести себя в порядок и сдать номер!

Ирка пришла в себя первой. Взглянув на часы, она пулей бросилась в ванную комнату, по пути засыпав Веру целым ворохом вопросов, главным из которых были: «Почему уже так поздно?», и «Как мы вернулись в гостиницу?». Но Вера, занятая упаковкой своего гигантского чемодана, отвечала отрывисто и очень скупо, мотивируя тем, что у них совсем нет времени, а о событиях прошедшей ночи она расскажет уже в поезде. Через некоторое время к подружкам присоединилась Лена, которая, наконец, осознала, что дома-то ее ждут родные, и они совсем не потерпят никакого опоздания, так что нужно собираться и мухой лететь на вокзал. Лена выглядела совершенно помятой, на ее лице сквозило выражение жалости к самой себе, но она, в отличие от Ирки, никаких вопросов не задавала, а действовала молча и очень эффективно – чувствовалась практика сбора/разбора вещей в условиях постоянного цейтнота.

Не прошло и десяти минут, как девчонки, в основном, были готовы к выходу – оставалось только чуть-чуть подправить лицо и напудрить носик – как любила говорить Ирка. Вот тут-то Веру и прорвало. Давясь хохотом, она принялась рассказывать подружкам, как обнаружила их вчера вдрабадан пьяными в компании таких же невменяемых, да к тому же слегка ощипанных трансвеститов, как она с ее новым знакомым тащили их в номер, как укладывали спать, и как Вера пыталась стянуть с них одежду, но так и не смогла. Она умолчала о том, что Степан ночевал с ней в номере, разумно решив, что это совсем лишнее. На Лене не было лица, зато Ирка, заслышав об их ночных похождениях, развеселилась не на шутку.

– Вот бедовая баба! – подумала Вера, – ей-то смешно, а Лену-то как жалко! Как она теперь в глаза родным-то будет смотреть? Ладно бы с олигархом, а то с какими-то страусами нажрались, да еще, небось, этим дело-то и не ограничилось, если посмотреть правде в глаза!

От души посмеявшись, Ирка подозрительно посмотрела на Веру и принялась тут же допытываться, а кто такой этот ее новый знакомый? Вера отвечала очень уклончиво, но потом объявила, что он сейчас ждет ее в холле, и Ирка сама все увидит. К тому моменту девчонки уже выходили из номера, так что Ирке не пришлось долго ждать. Когда они спустились вниз, волоча свои огромные чемоданы, времени, чтобы добраться до вокзала, оставалось совсем в обрез. Ирка первая обнаружила Степана, скромно сидящего в большом кожаном кресле в холле и демонстративно стала его разглядывать. Степан поначалу не обратил на нее никакого внимания, но потом увидел Веру, поднялся и отправился к подружкам знакомиться.

На Ирку он впечатления не произвел. Честно говоря, она и не ожидала от Веры никакого сюрприза. Ирка давно уже изучила свою подругу и точно знала, что та, скорее, застрелится, чем будет сама пытаться склеить какого-нибудь богатенького жирненького мужчинку. Вот так и здесь – высокий, худощавый шатен в джинсовой куртке и джинсах (правда, дорогих), ну хоть, без очков – и то хлеб! В общем, типичного интеллигентского вида мальчик – ничего особенного, и, наверняка, с деньгами не ахти! Лена поначалу, вообще, не обратила внимания на Степана – казалось, она толком все еще не понимает, что происходит вокруг, но когда он с ними заговорил, до нее дошло, что это и есть тот самый новый Верин знакомый. Степан, как ни странно, ей понравился, особенно на фоне пернатых трансвеститов и еще каких-то непонятных фигур, которые вчера весь вечер окружали их с Иркой (какие-то обрывки их вчерашнего загула уже начали всплывать в Лениной памяти).

Степан, поздоровавшись с подружками (при этом Ирка сразу же обратила внимание, как он смотрит на Веру), подхватил два чемодана и понес их к такси, которое уже поджидало их у гостиницы. Таски оказалось полугрузовым и очень вместительным, настоящий фургон на колесах. Его вызвал Степан, и Вера в очередной раз удивилась его практичной хватке. С грехом пополам, покряхтывая и постанывая, они загрузили вещи в машину, и вскоре уже были на вокзале. Когда девушки в сопровождении Степана добежали до поезда, до отправления оставалось всего пять минут. Они заскочили в вагон, и Вера уже было собралась сказать Степану что-нибудь теплое на прощание (вместе с номером телефона – обещала же!), как проводница почти силой вытолкнула его из вагона, и они успели только помахать друг другу. Оставшиеся полминуты Степан смотрел на Веру через окно, даже не пытаясь скрыть своей досады, а она только слабо улыбалась и махала ему рукой.

Вот и все – чудесное путешествие в Санкт-Петербург законченно! В купе возились девчонки, и поезд уносил Веру опять домой – к мужу, дому, работе. Вскоре и Санкт-Петербург скрылся из вида, а Вера все еще стояла у окна, пытаясь понять, не следовало ли ей в этот раз быть не такой правильной. Но ответа не было, и она, напоследок еще раз печально вздохнув, присоединилась к Ирке и Лене, страстно обсуждавших что-то за чашечкой горячего растворимого кофе.