Полина вернулась в Тайбэй только поздно вечером – от такси пришлось отказаться (слишком дорого), и она уехала на скоростном поезде – гораздо дешевле и гораздо быстрее. Хотя смотря с чем сравнивать – если с самолетом швейцарца, то и сравнивать нечего! Только сейчас Полина по-настоящему оценила чудодейственную силу карточки отеля, ведь только с помощью нее она в итоге и смогла найти путь до гостиницы и не затеряться на бескрайних китайских просторах. Всю дорогу она остро переживала неожиданное фиаско со швейцарцем и кляла себя за исключительную невезучесть.

– И надо же было такому произойти, – с горечью думала она, – славный, подходящий во всех отношениях папик, и такая досада! Это только в сериалах бывают богатые, здоровые, влюбленные и молодые! А в жизни обязательно попадается неполный комплект! Ну почему, почему нужно что-то выбирать? Как в той рекламе: «Ремонт – быстро, качественно, недорого! Выберите два их трех!»

Сейчас ей как никогда хотелось поплакаться кому-нибудь в жилетку – можно даже парикмахеру или визажисту, да только вокруг одни китайцы, и как она будет с ними разговаривать – жестами? От расстройства она даже чуть-чуть всплакнула – при этом делая вид, что что-то попало ей в глаз – но потом собралась (Полина, конечно, была цельная и целеустремленная девушка, близкая к последним тенденциям в психоанализе – читала новомодные бестселлеры «Тайна» и «От улыбки станет всем светлей») и улыбнулась сама себе, точно зная, что как только она улыбнется, мир вокруг изменится, и ей станет значительно легче. Парадоксально, но от ее улыбки мир не соизволил измениться, но ей и в самом деле полегчало.

Сейчас Полина была похожа на недоваренную камбалу, которую бросили на сковородку и измываются, обваливая в жире и пытаясь что-нибудь приготовить. По крайней мере, ее эмоциональное состояние ассоциировалось с камбалой.

После незадачливого купания в бассейне у нее совсем не было возможности привести себя в порядок, волосы свисали подобно нечесаной колючей проволоке, а от былого флера не осталось и следа. С расстройства она даже похудела на килограмм, что, впрочем, было не сильно плохо. Но самое скверное – ей еще предстоит объясняться с Аполлинарием, который, наверняка, уже пришел в себя и мечется по номеру, как тигр в клетке. А, может, и спит – кто их разберет, этих отвергнутых самцов?

Полина сделала над собой усилие и попыталась вернуть уверенное мироощущение победительницы, которое (как говорилось все в тех же книжках) должно обеспечить победу в любой битве – пусть даже она еще и не началась. Она привела лицо в порядок, наконец, нашла в себе силы расчесать проволочную копну волос на голове, еще раз оглядела себя в маленькое зеркальце косметички, плотоядно ощерила зубы и показала самой себе язык. Что, конечно, должно было означать примерное следующее – ну, мы еще повоюем:

– Аполлинарий, так Аполлинарий! Всяко лучше, чем старик-маразматик, который даже с девушкой в бассейне ничего сделать не может! Так и пусть идет лесом, а у нас есть запасный выход!

Теперь оставалось только как следует отыграть спектакль возвращения блудной бизнес-переговорщицы, командированной разруливать непростую ситуацию. – Может, имеет смысл с него долю взять? А то получается, что я даром работаю!

Добравшись до гостиницы, Полина не без трепета поднялась на этаж и, пару раз глубоко вздохнув, зашла в номер. Ее гнала вперед необходимость поправить финансовые дела – нужно приложить максимум усилий, чтобы и второй золотой теленочек не соскочил с крючка.

В номере царил жуткий беспорядок – по сравнению с ним разруха от нашествия Мамая на Русь казалась просто невинной детской забавой из фильма про веселых розовых поросят. Везде валялись раскиданные, как будто изжеванные гигантской машиной по поеданию гамбургеров вещи и пара пустых бутылок из-под местного коньяка. Когда Полина вошла, ей в нос ударил запах от сигарет и сивушных масел, который наполнял все пространство номера.

Некоторое время Полина удивленно таращилась на представшее у нее перед глазами зрелище, пытаясь понять, кто же это мог учудить такое и за такой короткий промежуток времени. Но, конечно, на этот вопрос ответ мог быть только один – судя по всему, побоище устроил Аполлинарий, пытаясь прийти в себя от свалившейся на него внезапной тоски-печали. А вот где был он сам – оставалось пока загадкой. По крайней мере, в комнатах его не было – но ведь есть еще и ванная!

Полина сняла туфли и, стараясь особо не шуметь и обходя раскиданную на полу одежду, направилась в ванную комнату. Оттуда не доносилось ни звука, и она, удостоверившись, что в номере и на самом деле никого нет, с некоторым облегчением и одновременно чуть-чуть расстроенная, сбросила с себя одежду и нижнее белье, завернулась в полотенце и вознамерилась упасть в ванную под блаженные струи горячей воды.

Но то, что она увидела, мгновенно вызвало у нее состояние шока! Ее Аполлинарий (или уже нет, в смысле, не ее) лежал в ванной в парадном черном костюме, мотая головой, с лицом, погруженным в воду, и пускал редкие пузыри. И непонятно – жив он еще или нет!

– Господи! – Полина была на грани истерики, – второй утопленник за день! Мамочка дорогая, роди меня обратно!

Она остервенело сорвала с себя полотенце и ринулась спасать Аполлинария, одновременно изрыгая из себя все проклятия, которые успела выучить за свою жизнь. Полина действовала, как автомат, раз – и голова Аполлинария приподнялась над водой, два – и вот он уже лежит на полу ванной комнаты, а Полина старается поднять его за ноги, чтобы вода выливалась из легких.

На счастье, Аполлинарий оказался крепким орешком – но только очень пьяным. Можно смело утверждать, что появление Полины спасло ему жизнь. Когда она вернулась, он как раз закончил допивать вторую бутылку коньяка, и ему пришла в голову оригинальная мысль погрузиться под воду и понаблюдать за жизнью рыб, которой так славятся моря, омывающие Тайвань. Или одно море – но, впрочем, неважно.

Полина сидела рядом и тихо плакала навзрыд. Сегодняшний день можно смело заносить в книгу рекордов Гиннеса по количеству выпавших на ее долю богатеньких утопленников. Она даже придумала ему название: «День жесткой жести, или как не утопить миллионера задаром». Сквозь слезы она смотрела, как Аполлинарий на полу тихонько ползает и что-то там бормочет корявым языком себе под нос. Невозможно было понять, что он пытается сказать, да, впрочем, и не нужно! Полина в сердцах плюнула на него сверху и хотела дать ему тапком по голове, но потом передумала и успокоилась на мысли, что сейчас она полезет в ванную греться, а он пускай спит прямо в мокром костюме на кафельном полу!

Принято-сделано, и вот наконец-то – горячая вода и шампунь быстро вернули Полине расположение духа. Впрочем, нужно еще кое-что сделать!

Она смотрела на уснувшего сном младенца Аполлинария и старалась представить, что бы было, если бы она не успела вовремя. От этой картины ей стало совсем нехорошо, и она, сжалившись над ним, быстро выпрыгнула из ванной, вытерлась, и в чем мать родила, начала стягивать с него мокрую одежду. Через десять минут кряхтений и трехэтажных ругательств Аполлинарий мирно спал в кровати, а Полина прилагала все силы, чтобы навести в номере хоть какой-то порядок. И от ее выражений покраснел бы даже и любимый кучер Ея Императорского Величества, не зарежь его большевики еще в семнадцатом году.

Но когда-нибудь любой сказке – пусть даже и самой страшной – приходит конец. Вот и эта закончилась.

– Да и не сказка, а так, какой-то черный водевиль для взрослых, – думала Полина, пыхтя сигареткой и наблюдая сверху за жизнью ночного Тайваня. Сейчас ее чувства невозможно было передать – радовало только одно: она-таки избежала появления мертвецов рядом с собой, и теперь была в полном праве рассчитывать на внушительную компенсацию. Которая будет буквально завтра оформлена в звонкую монету или щедрый подарок. Плюс – удалось избежать нудных объяснений на ночь, и авось, вообще все обойдется!

Следовательно, она может спокойно лечь и отдаться Морфею, он должен явиться к ней в образе сильного, молодого, непьющего и не злоупотребляющего афродизиаками простого русского парня по имени Алексей, который раньше учился с Полиной в одном классе, а ныне подрабатывает грузчиком на складе промтоваров. Зато, какие у него большие и мягкие руки и глаза – как у ласкового теленка!..

* * *

В то время как Полина проявляла чудеса сноровки, пытаясь вытащить Аполлинария из ванны, где он собирался подсматривать за жизнью океанической фауны и даже (не побоимся этого слова) флоры, на некотором отдалении от эпицентра чуть было не разыгравшейся трагедии опутанный проводами с ног до головы окончательно пришел себя некий швейцарец, больше известный нам как господин Жорж Сименон Обре. Пришел и вспомнил решительно все – вплоть до самого последнего момента, когда совершенно неожиданно на полпути к желаемой цели (чудесной и красивой русской девушке Полине) его прихватил сердечный приступ, ну, а дальше – провал.

Однако провал-провалом, но в памяти время от времени мелькали цветные картинки его чудесного спасения – как Полина доставала его из бассейна и потом откачивала, пытаясь делать искусственное дыхание и задирая ноги выше головы. Картинки были настолько живыми и наполненными непередаваемыми ощущениями реальности, что господин Обре ни на секунду не сомневался в их подлинности.

Теперь оставалось только вспомнить, как он сюда попал, но почему-то мысли о Полине были гораздо радостнее и намного приятнее, чем какие-то незначительные подробности его транспортировки в карете скорой помощи. Он, безусловно, должен отблагодарить ее, как свою спасительницу! И пусть эти русские красавицы (в смысле – красавица), поднаторевшие в машинной дойке своих кавалеров, нисколько не сомневаются, что и представители страны всего самого лучшего (сыр, там, ветчина, часы опять же) могут быть щедрыми!

Мысли о Полине неотвязно преследовали Жоржа Сименона – он даже на какое-то время подумал, что почти разгадал секрет «загадочной русской души»: женщина с веслом бежит на помощь мужику, которого с огоньком лупят сослуживцы за то, что он посмел дурно отозваться о дамах. Что тут говорить – шутки-шутками, а она действительно спасла его от смерти! Выходит, она теперь для него почти мама. А иметь рядом маму, с которой помимо всего прочего можно покувыркаться в постели – разве ж это не счастье? Ну, или просто полежать – в зависимости от того, как там дела со стенокардией.

В итоге Жорж Сименон настолько раздухарился, что хотел встать, но тут врожденная швейцарская осторожность и холодный расчет взяли верх. Вместо того чтобы, как настоящий терминатор, сорвать с себя провода и выпрыгнуть в окно подобно летающей галоше (не так давно вышел новый фильм, где супергерой прикидывался ею – резиновой), он решил поручить ответственное дело по розыску Полины своему лучшему помощнику – даром что ли ему деньги платят! И отдал распоряжение – срочно найти и не менее срочно доставить Полину в его апартаменты в Тайбэе. Причем упрашивать Полину нужно очень вежливо и очень учтиво, тем самым выражая ей почтение и признательность за спасенную почти что августейшую его жизнь. И посулить все, что захочет!

Можно сказать, что с этим господин Обре совсем не лукавил – ему внезапно пришла в голову мысль, что с такой надежной подругой гораздо приятнее путешествовать по свету или сидеть и мечтать где-нибудь в замке в Швейцарии о чем-нибудь высоком или о любви. Плохо только с одним – с замками в Швейцарии. В двадцать первом веке налицо был явственный дефицит замков, поэтому очень часто приходилось довольствоваться только виллами или особняками.

Не мудрствуя лукаво, он тут же надиктовал любовное письмо помощнику и приказал срочно выдвигаться и не возвращаться без Полины. По дороге он велел ему заскочить в какой-нибудь приличный ювелирный магазин и в качестве знака признательности купить для нее какую-нибудь безделушку – например, колечко с бриллиантом в полтора-два карата – но так, чтобы без вульгарности и очень изысканное!

Помощника как ветром сдуло! Еще секунду назад он был, и вот – его уже нет! Ах, нам бы в России таких помощников, а вот шиш! – так и норовят заснуть на ходу, да еще и бурчат! Но это так, к слову.

В общем, Жорж – а с этого момента мы начинаем называть его именно так, чувствовал полное удовлетворение, и жизнь казалось ему длинной и очень светлой. Он откинулся на подушку и закрыл глаза, и сон принял его с распростертыми объятиями.

* * *

Засим вернемся к помощнику. Логично рассудив, что куда деваться Полине, кроме как уже известной ему гостиницы, он направился по знакомому адресу. Гостиница находилась почти в центре, и там было полно ювелирных магазинов, и очень многие из них работали всю ночь напролет. Помощник уже знал, где купит кольцо, чтобы удовлетворить тонкий изысканный вкус хозяина. Кстати, помощника звали Фарп Ли Осавальд Третий, чем он всегда гордился и выставлял свое имя напоказ. Для таких случаев у него всегда имелись при себе тесненные золотом визитные карточки, на которых витиеватыми готическими буквами значилось, что такой-то-такой-то не просто человек из ниоткуда, но уважаемая и респектабельная фигура, имеющая прямое отношение к большому бизнесу.

Когда Фарп Ли Освальд появился в магазине (там его уже знали), навстречу ему вышла миловидная хозяйка и лично поприветствовала, как дорогого гостя. Предлагать таким людям что-то помимо их воли – дурной тон, и она лишь скромно и очень ненавязчиво стояла в сторонке, пока Третий с видом искушенного знатока рассматривал выставленные в витринах украшения.

Искомое кольцо нашлось быстро – одиночный крупный прозрачный бриллиант в окружении глубокой насыщенности черного золота. Хозяин будет доволен – черное золото только совсем недавно впервые было представлено на выставке ювелирного искусства в Швейцарии, и теперь кольцо из этого металла с бриллиантом украсит нежную ручку его будущей супруги (любовницы, пассии, спутницы – не суть важно, а важно, что украсит). Вдобавок к кольцу нужно приобрести ярко-пурпурные розы, и картина совершенства будет выглядеть законченной.

Фарп Ли был доволен собой и в который уже раз похвалил себя за безупречный вкус и чувство прекрасного – за что его очень ценил хозяин и его теперешний молодой спутник из хорошей швейцарской семьи, с которым они жили вместе уже целых полгода.

Букет нашелся быстро, и теперь ничто не мешало Фарпу Ли проследовать в гостиницу, чтобы возложить его к ногам русской девушки – спасительницы хозяина со странным именем Полина (не то что, например, Макдугалл-Джон).

Его появление в холле гостиницы с огромным букетом и при параде осталось почти незамеченным. Полусонный портье лишь поинтересовался, куда он направляется и по какому делу. Да и то – чисто формально. Личная жизнь клиентов гостиницы была для него табу, и, честно говоря, в такое время говорить не хотелось – и портье попытался вновь принять отсутствующее выражение лица. Но протянутая ему карточка с золотыми буквами и вежливо-фальшивая улыбка, говорившая на языке жестов, мол, поторапливайся, ты, сам-знаешь-кто, сделала свое дело, и он мигом вручил Фарпу Ли откопированный поэтажный план, объясняющий, как пройти в номер Полины.

На часах было три часа ночи. В такое время Фарпу Ли следовало давно спать, но приказы хозяина не обсуждаются, а принимаются на веру. В коридорах гостиницы стояла мертвая тишина, и даже самые неугомонные гости уже разбрелись по номерам или убивали время где-то далеко в экзотических китайских ресторанах. Номер Полины оказался на десятом этаже в середине коридора. Фарп Ли осторожно постучал в дверь, потом еще, и потом еще. Никто не отвечал, тогда он принялся стучать сильнее, и подумывал уже о том, чтобы стукнуть ногой, как вдруг неожиданно изнутри по двери был нанесен страшный ответный удар, который заставил Фарпа Ли отшатнуться.

Спустя несколько секунд дверь распахнулась, и перед ним предстал Аполлинарий во всей красе – в семейных трусах, одетых наизнанку, и с налитыми кровью глазами, как у быка-первогодка при встрече с торерро.

Его поднял на ноги громкий стук, производимый явно каким-то залетным паразитом, направленным специально для того, чтобы его – Аполлинария – окончательно свести со света. В момент просыпания видение переменилось – паразита сменили убогие серые привидения, накачанные концентрированными афродизиаками, которые шли в атаку на Аполлинария, ощерив безгубые рты и размахивая простынями, расшитыми в аленький цветочек. Аполлинарий принял бой – он сжал кулаки и бросился на них, дав зарок, что обязательно сейчас порвет их на части, как квитанцию об оплате алиментов. Но на его пути вдруг встала дверь, и он, не задумываясь ни на секунду, попытался проломить ее ударом железного кулака. Дверь оказалось крепкой, и у него не было выхода, кроме как отворить ее, чтобы добраться до ненавистных привидений.

Удивительно, но, по крайней мере, одно привидение не испугалось появления Аполлинария – только теперь оно преобразилось в какого-то задохлика с непонятным полукитайско-европейским лицом и пыталось ткнуть ему в нос какими-то колючими ветками, пурпурными на конце.

– Врешь, не возьмешь! – громоподобный рык Аполлинария разорвал тишину спящей гостиницы. Он решительно ударил привидение своим любимым выпадом ноги в пах, но промахнулся и по инерции врезался в стену. От удара в глазах поплыло, и привидение почему-то раздвоилось, и теперь вместе с напарником убегало куда-то вдаль, истошно вопя не по-нашему. Аполлинарий попытался пуститься в погоню, но вдруг почувствовал чудовищную слабость – война с потусторонним миром отняла у него все силы. Он прорычал еще что-то нечленораздельное и побрел в номер, припадая на ушибленную ногу и тихонько подвывая себе под нос.

Дойдя в темноте до кровати, он вдруг споткнулся о свои парадные туфли, неизвестно каким образом очутившиеся рядом с кроватью, потерял равновесие и рухнул на что-то мягкое, которое тут же вскочило и принялось истошно орать матом, а потом внезапно ударило его по голове длинным отростком, выходящим из плеча. Это было последнее, что ощутил Аполлинарий – темнота поглотила его, и он затих на кровати, опять погрузившись в сон, наполненный коньячными парами и обольстительными образами полупрозрачных океанских медуз, спешащих ему на помощь.

Полина, жутко ругаясь и с силой пнув Аполлинария, увидела открытую дверь номера и выскочила в коридор, намереваясь понять, что еще натворил этот Отелло, и что им всем за это будет. Ее ночная рубашка задралась и перекосилась, и теперь обнажала все, что скрыто. Как в «Интригах-Скандалах-Расследованиях».

На ее счастье в коридоре никого не было, кроме убегающего куда-то и чем-то отдаленно знакомого молодого человека, размахивающего букетом роз. Полина тупо посмотрела ему вслед, одернула ночную рубашку, вошла обратно в номер и уже было закрыла дверь, как ее внимание привлек приглушенный крик, раздавшийся снаружи. Она выглянула в коридор и увидела, как молодой человек остановился и теперь робко, вжимая голову в плечи, идет обратно и что-то лопочет по-французски. Внезапно она узнала в нем помощника ее швейцарца, чуть не утонувшего в собственном бассейне, и от неожиданности поперхнулась слюной. Откашливаясь и ругая на чем свет стоит этих полуночных любовников вперемежку с пьяными торговцами подержанными китайскими снадобьями, она накинула на плечи халат и снова вышла в коридор.

Фарп Ли Освальд, крадучись и ежесекундно ожидая появления разъяренного мавра с ледорубом в правой и окровавленной саперной лопаткой в левой руке, затравленно подбирался к номеру. Сказать, что встреча с Аполлинарием произвела на него тягостное впечатление, означало ничего не сказать. Его челюсть ходила ходуном, ноги тряслись, и бедный букет роз вот-вот готов был выпасть из ослабевших рук. Полина по достоинству оценила бледно-зеленый цвет его лица, бегающие испуганные глазки и подрагивающий от пережитого напряжения голос. Она дожидалась его рядом с дверью, понемногу приходя в себя и еле сдерживая смех от всей абсурдности ситуации. Она даже позволила себе слегка улыбнуться Фарпу Ли, и это его чуть-чуть приободрило, и он прибавил хода.

С опаской взирая на приоткрытую дверь номера, он с поклоном вручил цветы Полине, произнеся что-то невразумительное по-французски. Увидев реакцию Полины и понимая, что она-то как раз ничего и не понимает, он перешел на английский и в цветистой форме (а мог бы покороче и попонятнее!) рассказал ей о возложенной на него миссии преподнести ей цветы и вот этот скромный подарок. Услышав знакомое слово «презент» и увидев протянутую ей маленькую лакированного черного дерева коробочку, Полина заулыбалась еще сильнее и, сделав над собой усилие, чтобы не выказать торжества, и кивнув головой в знак согласия, приняла подарок.

Фарп Ли, весьма ободренный тем обстоятельством, что хоть сейчас его не пытаются изуродовать страшные небритые русские натуралы (по причине того, что мертвецки спят), торопливо стал объяснять Полине цель своего появления в столь поздний час, усиленно намекая на просьбу своего хозяина упросить ее перебраться из этой страшной неудобной гостиницы на виллу швейцарца, где она будет полноценной хозяйкой и чувствовать себя, как дома. Он, как бы невзначай, поведал ей о планах хозяина насчет Полины и о всей серьезности его намерений. И что внизу ее ждет лимузин с шофером, если она прямо сейчас даст согласие и примет предложение господина Обре.

Полина, хотя и была девушка неслабого десятка, готовая к любым капризам судьбы, слушала сладкие речи Фарпа Ли и не могла поверить, что все это происходит именно с ней. Она задумчиво вертела в руке коробочку, все еще так и не заглянув в нее, и прижимала к груди огромный букет роз, пытаясь понять смысл сказанного помощником швейцарца, и не шутит ли он. Она заставила его повторить всю тираду заново, причем намного медленнее, чем в первый раз, и только тогда смысл всего сказанного дошел до ее ушей.

Картина была ясна – судьба наконец-то преподнесла ей долгожданный подарок – жирненький швейцарский бегемотик с тугим кошельком и бриллиантами на тарелочке с голубой каемочкой созрел и зовет ее пожить рядом с собой, причем, судя по всему, имеет на ее счет далеко идущие планы. Чего и следовало добиваться! Полина прикусила губу от нетерпения (чтобы прямо в халате не броситься вниз по ступенькам к лимузину), выдержала паузу, словно принимая нелегкое для себя решение, потом кивнула Фарпу Ли и попросила у него пару минут, чтобы собраться. Увидев, как тот просиял и рассыпался в словах благодарности, она вошла в номер и, не мешкая, направилась в ванную комнату наводить парадный марафет.

Поскольку можно было считать, что дело в шляпе, Полина решила не слишком торопиться, с нетерпением открыла коробочку и замерла в восхищении. В ее руке, впаянный в изысканный черный металл, сверкал крупный бриллиант, от которого было невозможно оторваться. Он завораживал, завораживал…

Полина долго смотрела на кольцо, поворачивала его из стороны в сторону, наслаждаясь сиянием бриллианта при электрическом свете, потом надела кольцо на средний палец (пришлось как раз впору!) и зажала его другой рукой, как будто говоря самой себе, что более никому и никогда его не отдаст!

О розах она уже позабыла, и только придя в себя через четверть часа, вспомнила, что их нужно поставить в воду. Хотя, какая вода? Она собиралась уезжать, и уезжать насовсем, так что розы обязательно возьмет собой! А вот уже на вилле швейцарца она поставит их в вазу, чтобы сделать ему приятное (надо не забывать делать ему приятное – особых усилий не требуется, а результат может быть ого-го!)

Покрасовавшись еще чуть-чуть перед зеркалом с новым колечком на пальце, Полина решила, что, однако, стоит все же поторопиться. И дело не в помощнике швейцарца, ожидающего внизу, а в жестком мавре Аполлинарии, который (не дай бог!) не вовремя проснется и закатит скандал. А судя по его вечерним и ночным приключениям, еще неизвестно, на что способен этот неандерталец!

– Спешить, мне нужно спешить! А для начала – уложить чемодан, собрать все наряды, а уж потом – прическа и укладка! Интересно, управлюсь до рассвета или нет? Полина осторожно вышла из ванной, включила ночник на тумбочке, заслонила его свет от Аполлинария декоративным подносом со стола и начала паковать чемодан, не забывая про новые купленные нарядные платья для вечера и без спины. Они ей еще пригодятся для ее нового дружка из страны старых скряг-банкиров, толстых коров с шоколадным выменем и крутых альпийских склонов, где не протолкнуться от олигархов всех мастей!

C трудом упаковав платья и кофточки и закрыв чемодан, Полина вдруг обнаружила, что ей совершенно некуда положить косметику, туфли, босоножки, маечки и прочие мелочи, вносящие в жизнь любой женщины уют и порядок и делающие ее (жизнь) гораздо приятнее, чем она есть на самом деле.

Она рассеянно оглянулась по сторонам, пытаясь обнаружить хоть какой-нибудь завалящий пластиковый пакет (хоть с изображением Мао Цзе Дуна), но не нашла ничего похожего. А между тем время торопило – Полина собиралась уже почти целый час, и за окном уже начинало светлеть. Недолго думая, она подошла к шкафу, где, ни о чем не подозревая, лежал огромный новенький Samsonite Аполлинария, решительно перевернула его раскрытым чревом вниз и вывалила оттуда всю одежду. Потом раскрыла свой чемодан и переложила платья, кофточки и все остальное в новоприобретенное пластиковое чудо (стоимостью почти в тысячу долларов США).

– Так будет справедливо! – удовлетворенно решила она и живо переместилась в ванную наводить на лицо подобающий случаю дивный свежий рисунок, насыщенный яркими неизбитыми красками. Проведя полчаса у зеркала, она получила мощный заряд энергии, полностью проснулась и теперь была готова покорять новые вершины обольщения и женских хитростей.

Полине до сих пор не очень-то верилось, что все, что с ней происходит – не сон, поэтому она решила не писать никакого прощального письма (типа: «Ухожу от тебя, подонок, и чемодан возьму с собой!»), а решила, если что, позвонить Аполлинарию как-нибудь потом и рассказать, что ночью случайно сломала чемодан и отнесла его в ремонт. И сейчас – только дождется, пока его починят, и сразу же прилетит к нему на крыльях любви! Все же, полностью сжигать за собой мосты она была пока не готова.

Последний взмах щеточкой, немного блеска для губ – вот и все! Из зеркала на нее смотрело само совершенство в обнимку с не менее грациозным чемоданом. Она двинулась к выходу, но внезапно остановилась:

– Может, стоит ему что-нибудь написать? Типа, прости и все такое? Ладно, чиркну пару слов – но так, чтобы он не понял, что я ушла к швейцарцу насовсем.

Полина достала из сумочки ручку, вырвала из блокнота пару страниц и, усевшись на стул, принялась старательно при свете ночника выводить на бумаге простые и незамысловатые слова:

«Когда ты проснешься, помни, что я дважды спасла тебе ночью жизнь: первый раз – вытащив пьяного из ванны ровно в тот момент, когда ты уже почти утонул, а второй – защитив тебя грудью от рассерженного соседа, который пришел узнать, а что за невежда появился здесь и спит ночью в трусах, надетых задом наперед? А вчера я унижалась перед твоим швейцарским боссом, умоляя его простить тебя и впредь, как и раньше, продавать эксклюзивные китайские снадобья по сниженным оптовым ценам! И почти уговорила, но внезапно у него поменялись планы, и он решил немного передохнуть в одиночестве в больничке на отшибе. Так что я иду опять к нему и надеюсь, что твой бизнес будет спасен, милый мой Отелло, мой зверь и горец в одном лице!

Но пока что – чтобы не обременять тебя трудностями по переносу такого огромного и тяжелого чемодана, как твой – я возьму его с собой. И помни, что ты должен мне уже как минимум три раза. И имей в виду, что я все делаю только ради тебя!

Твоя Полина»

Закончив писать, она несколько раз быстро перечитала записку и осталась чрезвычайно довольной и слогом, и ритмом. И содержанием. И вышла из номера, даже не взглянув напоследок на спящего Аполлинария. Впереди ее ждала совсем другая жизнь, а про Аполлинария она уже почти забыла – все, что от него требовалось, он сделал – привез ее сюда, а теперь может идти лесом. А чемодан-то, все-таки, хорош!

Спустившись вниз, гремя колесами чемодана и весело размахивая модной сумочкой, она выпорхнула через входные двери отеля, которые услужливо придержал ей вышколенный швейцар, и увидела припаркованный внизу огромный белый лимузин, где поджидал ее Фарп Ли и водитель в стильной форменной фуражке с козырьком, как у настоящего полковника. Тотчас после ее появления зажглись фары, и помощник швейцарца, чрезвычайно обрадованный тем, что наконец-то дождался ее появления, выскочил из машины, открыл Полине дверь, а сам принялся заталкивать ее громадный чемодан внутрь не менее громадного багажного отсека.

Усевшись на заднее сидение лимузина и слушая, как Фарп Ли бормочет что-то вполголоса, запихивая ее чемодан, Полина ощущала себя героиней какой-то очень радостной детской сказки, где она – золушка от рождения – уезжает навстречу молодому принцу из далекой и очень богатой страны. А то, что принц совсем немолодой, совсем неважно, поскольку, ну, какая разница, в самом деле? Сказка, где ты? Да вот же она – и пора двигать в путь!

Через минуту Фарп Ли справился с чемоданом (для этого ему пришлось воспользоваться помощью водителя), и лимузин, тихо шурша кондиционером и колесами, быстро и очень плавно унес Полину навстречу ее мечте – вдаль и в новую жизнь.