Дуган Веладор устал быть старым. Не то чтобы он хотел умереть: жизнь ему не надоела. Просто хотел, чтобы больше никто не приставал к нему с вопросами, ответы на которые могут найти и сами — стоит лишь чуть-чуть подумать. Просто ему хотелось покоя. Неужели он его не заслужил? В его-то возрасте. После всего, что он сделал для своего народа.

А еще он хотел, чтобы прекратились убийства.

Они должны были прекратиться прошлой ночью — последней ночью в киве.

Так было всегда, сколько он себя помнит, — последняя ночь должна положить всему конец. Так говорят старейшие.

Но на этот раз все вышло иначе.

На этот раз погибла еще одна женщина (он услышал об этом по транзистору, который всегда стоял возле его кровати). Женщина. Ее имя показалось ему знакомым. Он не помнил ни ее лица, ни места, где мог ее видеть. Значит, она не коночинка, не frastera, не одна из тех, кто ушел из резервации.

Но все-таки ее имя ему знакомо. Он все время думал об этом: пока завтракал, пока шел с циновкой через плечо от дома к Стене — к тому месту, где Стена возвышалась над дорогой, ведущей на запад. Когда он был моложе, но уже далеко не молод, он встретил там не один рассвет, напряженно вглядываясь вдаль, туда, куда ушла Энни.

Он пытался вернуть ее.

Молился о том, чтобы она ушла с ранчо и вернулась в свой настоящий дом.

Когда у него ничего не вышло, он решил, что плохо читал молитвы и духи его не услышали. А может, у него и нет никакой силы. Ве-ладор был человек практичный: раз не получилось одно, надо попробовать что-то другое. Не услышали духи, так услышит кто-нибудь другой.

«Какого черта!» — как говорит Ник Ланая.

Единственное, чего он не сделал (и не собирался делать), так это не посетил Энни лично. Это бы оскорбило ее и унизило его.

Однако даже человеку практичному иной раз приходится из чувства гордости откусить кусок, проглотить его, а потом надеяться, что он не отравлен.

Сегодня ему надо как следует подумать. Убита женщина, которую он не может вспомнить. Это не случайно. Энни это поймет, если уже не поняла. Может, она тоже откусит кусок и сделает шаг навстречу.

Если нет, значит, он зря просидит на солнцепеке.

Практичный и умный не всегда одно и то же.

«Так мне, дураку, и надо!» — подумал Малдер, открыв глаза и вспомнив удар, чуть не расколовший ему пополам череп. Забыть его вряд ли удастся: к голове нельзя притронуться — чуть не лопается от боли.

Слава Богу, он у себя в номере! Вот только бы перестали кружиться стены.

Очнувшись, он поначалу решил, что находится в больнице. Прекрасной больнице с мягким освещением, красивым интерьером и приятным свежим запахом. Правда, кровать жестковата и кондиционер холодит сверх меры. Да и одеяло бы не помешало.

Когда зрение прояснилось, он понял, что лежит на скамейке, на заднем дворе гостиницы.

Рядом на коленях стояла Скалли и все что-то говорила и говорила… Когда он окончательно пришел в себя, Скалли начала ругаться и поинтересовалась, не заметил ли он, кто его так оглоушил.

— Оглоушил?

Малдер хотел было сесть, но ничего путного из этого не вышло — накатила тошнота. Стиснув челюсти и сжав кулаки, Малдер с трудом подавил приступ рвоты.

В поле зрения появился Спэрроу. Он показал ему камень величиной с ладонь. Малдер увидел на нем следы крови.

— Малдер, что ты тут делал? — Взгляд у Скалли был суровый, а в голосе звучала тревога.

Он опять попробовал сесть, но перед глазами все поплыло, и когда Скалли положила ему руку на плечо, он послушно выполнил ее молчаливый приказ.

— Там кто-то был. — Малдер махнул рукой в сторону реки. — И не один. Определенно не один. — Закрыв глаза, он попытался вспомнить.

— Это они ударили вас камнем по голове? — спросил шериф. — Агент Скалли говорит, что слышала выстрел.

— Нет, не думаю. Это были не люди, — не сразу ответил Малдер. Ему казалось, будто он распался на куски, и собраться воедино было не так уж просто: в голове шумит, слышатся чьи-то голоса…

— Считайте, что вам повезло: вы первый, кому в голову камнем угодил койот, — усмехнулся шериф.

— Это были не животные.

— Он бредит, — брезгливо хмыкнул Спэр-роу. — А царапина-то маленькая, пустяк. Ну ладно, ребята, заеду к вам утром. Там ничего нет, агент Скалли. А если кто и был, то теперь его и след простыл.

Опять голоса, шаги, шепот и тишина… Малдер открыл глаза.

— Во что ты стрелял? — терпеливо спросила Скалли.

— Маленькая царапина? А мне показалось, меня шарахнули валуном.

— Малдер, сосредоточься. Во что ты стрелял?

Этого он не знал — ни тогда, ни сейчас. Впрочем, даже если бы и знал, вряд ли смог изложить внятно. Малдер провел пальцами по лбу и нащупал прямо над левым виском заклеенную пластырем шишку. Он слегка надавил на нее, и голова отозвалась резкой болью.

Да что же это было, черт побери?

«Утро вечера мудренее», — решил он.

Когда утром Малдер проснулся, боль уже утихла, и у него хватило сил, пока чуть не лопнул мочевой пузырь, доковылять до туалета. Он плеснул в лицо холодной водой, и в голове сразу прояснилось. Взглянув на свое отражение в зеркале, Малдер не слишком расстроился.

В общем, выглядел он куда лучше, чем чувствовал себя на самом деле. Аккуратная повязка. Кто-то — наверное, Скалли — смыл ему кровь с лица. Только волосы торчат во все стороны, а так очень даже похож на человека.

Держась одной рукой за раковину (голова кружилась и слегка подташнивало), Малдер еще раз тщательно умылся и почувствовал себя после этого значительно лучше. Ему даже захотелось есть. Он уже собрался позвонить Скалли и пригласить ее на завтрак, как вдруг заметил записку на зеркале туалетного столика. Скалли напоминала ему, что ей нужно сделать вскрытие, и запрещала делать что-либо до ее прихода. Вернуться обещала к полудню или чуть позже.

Осторожно, чтобы ничего не рассыпать в голове, Малдер оделся и вышел во двор.

Ослепительно голубое небо, раскаленный шар солнца, все то же пекло… Хотя, пожалуй, чуть прохладнее, чем вчера. Голове Малдера все это не слишком понравилось, и он поспешил спрятаться в ресторане.

Заказав нехитрый завтрак, он в одиночестве поглощал его, прислушиваясь к тупой боли в голове и восстанавливая в памяти события прошлой ночи.

Впрочем, он и так все отлично помнил. А унизительная памятка в виде шишки не давала ему расслабиться.

Самое ужасное, что он наплевал на инстинкт самосохранения и открыл-таки эту чертову дверь. Почему?! Дело не только в праздном любопытстве: просто до самого последнего момента он не чувствовал, что ему грозит опасность.

Но почему?

Малдер заказал еще один стакан апельсинового сока. Он сидел и смотрел, как в зал входят все новые посетители, потом выходят во двор и фотографируют друг друга под тополями. Да, средь бела дня трудно себе представить то, что вчера ночью видел среди этих сорняков он. Впрочем, даже если бы он с ними поделился, вряд ли его рассказ омрачил бы их настроение. Для них это просто байка, которую можно при случае пересказать приятелям — только и всего.

Допив сок, Малдер вдруг кое-что вспомнил: этот шум у реки показался ему вчера знакомым. Он попытался понять, чем именно, но безуспешно. Только вернулось тревожное чувство. Поставив стакан на стол, Малдер медленно вдохнул, чтобы успокоиться.

Шепот! Кроме шипения, он слышал чей-то шепот!

«Она особенная, господин Малдер».

У него мороз побежал по коже.

«Она понимает ветер».

Позабыв про счет, он вскочил и собрался уходить, но, к счастью, официант подошел сам. Подписав чек, Малдер присовокупил к нему солидные чаевые, а также пространную словесную благодарность, чем немало изумил молодого человека. С трудом сдерживаясь, чтобы не побежать, Малдер быстрым шагом направился в холл, к конторке портье. Никаких сообщений для него не было: ни от Скалли, ни от шерифа Спэрроу, который, вспомнил вдруг Малдер, обещал заехать утром задать кое-какие вопросы по поводу ночного инцидента.

Интересно, удастся ли ему убедить шерифа, что он не бредил.

Ветер.

Малдеру не хотелось возвращаться в тесный номер. Он не спеша прогуливался по двору, как турист, который не знает, как убить время. Когда ему и это надоело, отправился на задний двор. Кроме одной женщины, там никого не было.

Ветер.

Проходя мимо нее к месту, где его вчера ударили, Малдер услышал шум. Знакомый звук! Он резко остановился. Голова отозвалась гулкой болью.

— С вами все в порядке? — заглянув ему в лицо, спросила женщина. Маленького роста, латиноамериканка, в униформе горничной, на лице дежурная улыбка. Она везла тележку со свежим постельным бельем и полотенцами.

Малдер кивнул и, снова услышав шум, посмотрел на ее руки.

— Что с вами? — удивилась она.

— Извините! — Улыбнувшись, он пошел дальше, сдерживаясь изо всех сил, чтобы не оглянуться. Он услышал, как колеса тележки перескочили через камень. Наверное, приняла его за психа. Может, она и права. Звук, который он только что слышал, это шорох пилки по ногтю.

Подойдя к скамейке, на которой он сидел прошлой ночью, Малдер посмотрел туда, откуда доносилось шипение и шепот.

Он уже знал, что там увидит, но все-таки пошел: хотел удостовериться в своей правоте. Он ничего не увидел на берегу реки — там, где убили Пола Дэвена, зато увидел вчера, на заднем дворе у Донны Фолкнер. Просто тогда еще не понимал, что это такое.

Приблизившись к зарослям кустарника, Малдер остановился и привстал на цыпочки. Он вполне мог бы через него пролезть, но в этом не было необходимости: все и так прекрасно видно.

Метрах в трех от него виднелся голый круг, словно шрам в зарослях кустарника. Ветви по краю были обломлены или ободраны. Вытянув шею, Малдер взглянул на землю внутри круга и усмехнулся.

— Агент Малдер?

Во дворе появился шериф Спэрроу, и Малдер махнул ему рукой, чтобы тот подождал. Еще один взгляд, и он увидел все, что хотел увидеть. Потирая руки, Малдер вернулся на дорожку.

— Шериф, вы могли бы разыскать Ника Ланаю?

— Могу. А что вам от него нужно? «Скалли, — думал он, следуя за шерифом, — тебе не понравится то, что я узнал. Тебе это очень не понравится».