— Знаешь, — сказала Скалли, откладывая на тарелку обглоданную косточку, — после таких ребрышек я считаю, что эту Церковь Красного музея надо закрывать не думая. Это ж надо — призывать питаться травой с фруктами и отказывать себе в таком удовольствии.
Вместо ответа Молдер взял салфетку и аккуратно вытер капельку жира с губы Скалли.
— Спасибо, — кивнула она.
Они сидели в уютном кафе на одной из центральных улиц города. Шериф Мазеровски оказался прав: может, это и не самое фешенебельное заведение, но кормят здесь отменно. Скалли с сожалением посмотрела на пустую тарелку.
— Так что ты там, в Красном музее, хотел мне рассказать о переселенцах? — спросила она. — Я вообще не поняла про них ничего, кроме того, что они вегетарианцы.
— Я уже сталкивался с подобным учением, — терпеливо, словно послушной ученице, объяснил Молдер, разглядывая через стеклянную витрину довольно оживленную улицу. — Насколько я понимаю, эта община — часть лиги «Новая эра». Их философия основана на довольно старой идее, что, если человек окончательно потеряет надежду или отчается и захочет покинуть свою бренную оболочку, он становится совсем уязвимым и в него может вселиться новый дух.
— Новый просвещенный дух?
— Совершенно верно. А старая душа может оказаться, например, в теле коровы. Именно поэтому они все — вегетарианцы. Их логика идет еще дальше. Поскольку они считают, что старая душа может оказаться в любом живом существе, то не убивают даже тараканов… Согласно литературе их церкви, Авраам Линкольн был переселенцем, Михаил Горбачев, Уэйн Гретцки. Советники Никсона…. — Но не Никсон?
— Нет. Даже у них не хватает наглости утверждать, что Никсон был переселенцем. Хотя, надо признать, у них порой случаются чрезвычайно смелые заявления относительно природы и истории людей.
— Короче говоря, ты подписываешься под словами шерифа об их одержимости?
— Я не знаю, — честно ответил Молдер. — Теории придумывают философы, а защищают их и претворяют в жизнь — практики. Все зависит от конкретных людей.
— Почему тебя заинтересовало это дело? — в лоб спросила Скалли. — Я даже сформулирую вопрос иначе. Почему оно интересует тебя сейчас, когда ты поговорил с шерифом и ознакомился с документами, когда видел мальчика, когда сам побывал в этом Красном музее? Что тебя задело? Что здесь такого необычного?
— Положа руку на сердце, пока сам не понимаю, — он замолчал и снова бросил взгляд на улицу. — Хотя, ответь мне, что означают надписи черным маркером, одинаковые у всех трех пострадавших?
— Понятия не имею.
— Вот когда мы найдем разгадку, все разрозненные кусочки соберутся в единое целое, как в детской игре…
— А эти странные слова хоть как-то увязываются с религией Красного музея?
— Вполне возможно, что и напрямую, — пожал плечами Молдер— Постой, постой… Посмотри-ка туда.
Скалли, повинуясь его жесту, обернулась в сторону стеклянной стены, через которую просматривался большой участок улицы, освещенной электрическими фонарями и рекламными вывесками магазинов.
Перед одним из членов общины Церкви Красного музея разворачивалась машина. В ней сидели четверо молодых людей, явно уже испробовавших чего-то, крепче апельсинового сока.
Даже из кафе было видно, что член общины не намного старше своих визави и вряд ли владеет даром убеждения, чтобы успокоить развеселившуюся компанию. Но бежать он не собирался, готовясь терпеливо снести все предстоящие мучения во благо своей Церкви.
Молдер поставил чашку на стол, взял салфетку и встал.
— Так… — произнес он. — Кажется, приехали экстремисты. Проверим слова шерифа — доходит ли здесь дело до рукоприкладства. ..
Молодого человека в красных одеждах и в странном белом головном уборе, напоминающем чалму, обступили три парня примерно шестнадцати лет и одна девушка с длинными светлыми волосами.
— Эй, голова-подгузник!
— Ты сегодня коровку не доил?
— Молочка не попил?
— Эй, я с тобой разговариваю. Крепкий невысокий юноша в джинсовой жилетке и рубашке в крупную клетку легонько толкнул молчащего сектанта.
— Почему не отвечаешь, когда к тебе обращаются, ты, придурок?
— Лай ему, Рикки, дай! — подбодрила девушка и сделала большой глоток из маленькой пузатой бутылки с пивом.
— Чего ты молчишь? — все больше распалял себя Рикки. — В чем дело, а?
Молодой человек в красных одеждах приготовился к худшему, но к ним уже спешил Молдер, на бегу вытирая руки салфеткой.
— Ни в чем! Оставьте его в покое.
Все четверо дружно повернулись к наглецу, который осмеливается что-то приказывать им в их родном городе.
— Оставьте в покое человека. Отправляйтесь домой! — жестко приказал Молдер и повернулся к члену Красного музея: — Идите спокойно своей дорогой.
Молодой человек, приученный к строгой дисциплине, недоверчиво посмотрел на нежданного спасителя, возможно, вспомнил, что видел его сегодня в храме. И пошел, не убыстряя шага, хотя по его движениям чувствовалось, что больше всего ему сейчас хочется со всех ног броситься прочь отсюда и поскорее оказаться в родной общине, такой тихой и безопасной, где все ясно и просто, а что неясно, — объяснят «пастыры наши» и примут за него решение.
Молодые люди переводили взгляд с удаляющейся жертвы на своего предводителя. Но Рикки решил отпустить малую добычу, которая все равно никуда не денется, чтобы заняться более крупной рыбешкой, какой ему представлялся столичный пижон, явно оказавшийся здесь проездом.
— Мы тебя еще поймаем, морковка, — бросил вдогонку верующему долговязый черноволосый парень.
— В чем проблема? — поинтересовался Молдер.
— А тебя кто спрашивал? — осклабилась девица, и Молдер понял, что она не столько пьяна, сколько хочет такою казаться. — Никаких проблем нет!
— Кэт права, — ухмыльнулся четвертый юнец. — У нас никаких проблем нет.
— Четверо против одного? Я считаю, что это проблема.
Рикки смерил его оценивающим взглядом хозяина положения.
— Это, кажется, у тебя сейчас появятся проблемы, мистер.
Он приготовился нанести удар прямо в челюсть, чтобы умерить прыть наглеца. А приятели пусть добьют ногами.
— Молдер — — на помощь спешила Скалли. — У тебя все в порядке?
Все четверо перевели взгляд на новое действующее лицо. Женщина! Только этого не хватало. Рикки досадливо сплюнул себе под ноги и процедил:
— Валяй-ка ты отсюда, подобру-поздорову. Я сегодня добрый. И жену свою забери, а то опоздаете на автобус.
Скалли встала рядом с напарником и скромно поправила пальто, обнажив кобуру.
— У нее пистолет, — заметила Кэт.
— И что она, им застрелит что ли? — усмехнулся Рикки, но поза его уже не напоминала изготовившегося к победоносному удару боксера. — Пойду папе позвоню. Я думаю, ему интересно будет полюбопытствовать, есть ли у нее разрешение на этот пистолет.
— А кто твой папа? — поинтересовался Молдер.
— Шериф! — ответил подросток, надеясь удивить незнакомцев.
Молдер со Скалли переглянулись.
— Да, я думаю, ему будет интересно услышать о поведении своего сына, — согласился Молдер. — Час назад он утверждал нам совсем противоположное тому, что мы видели своими глазами.
— Рикки, идем отсюда! — сказал черноволосый…
Рикки смерил парочку недовольным взглядом. Естественно, его взгляд встретили спокойствием победителей.
— Рикки, поехали! — вмешалась девушка. — Мы же собирались на дискотеку!
Когда просит девушка, трудно отказать. Тем более, если противник явно не по зубам. Ругнувшись, Рикки направился к машине, толкнув по пути Молдера, — якобы случайно. Но желаемой реакции не добился, Молдер этого просто не заметил, рассматривая салфетку в руках.
Кэт уселась рядом с Рикки и обняла его, уткнувшись губами ему в шею. Остальные подростки тоже забрались в автомобиль.
— Придурки чертовы, заполонили город! Житья от них нет! — бросил Рикки на прощанье и резво тронул машину. Последнее слово осталось за ним.
Скалли и Молдер посмотрели вслед удаляющейся в автомобиле компании.
— Трудно отличить порядочного человека от негодяя, — произнесла Скалли. — Особенно, если на нем это не написано. Уверена, что завтра они послушно пойдут в школу, где считаются нормальными учениками, и все четверо любят животных, и, конечно, помогают старушкам переходить улицу.
Скалли постучалась в номер Моддера. Он, не спрашивая: «Кто там?» — почти сразу открыл дверь. Он был чисто выбрит и уже одет, только пиджак еще висел на стуле. Сам Молдер затягивал узел ярко-фиолетового галстука.
— Ты не отвечал на звонки, — вместо приветствия сказала Скалли.
— Я принимал душ. Что-то случилось? Скалли прошла в номер, прикрыв за собой дверь, и села на стул.
— Звонил шериф. Еще один подобный случай. Насколько я поняла, с нашей вчерашней знакомой — подружкой Рикки, Кэт. Кэтрин О'Лири, шестнадцать лет. Обнаружена рано утром в городском саду. Совершенно нагая, в депрессии и с той же надписью на спине черным маркером.
— У нее на спине было написано: «Он не виноват»?
Скалли подняла глаза, думая, что Молдер шутит над ее неудачной фразой, но он был совершенно серьезен. И она вдруг поняла, что слова: «Он не виноват» — совсем необязательно должны относиться к жертве, а могут подразумевать, например, Хозяина и Повелителя.
— Нет, — вздохнула она. — У нее была надпись, соответствующая ее полу. «Она не виновата».
— Где она сейчас?
— В городской больнице. Я полагаю, что, если ее состояние позволит, необходимо как следует расспросить ее.
— Черт, я собирался всю первую половину дня просидеть на телефоне. Слишком многое необходимо срочно выяснить и уточнить.
— В любом случае надо узнать результаты ее анализов. Что доводит молодых людей до такого состояния? Гипноз? Сильнодействующий наркотик?
— А ты не могла бы съездить в больницу и сама все выяснить? — с надеждой спросил Молдер. — Медицина ведь по твоей части.
— Хорошо, — кивнула Скалли. — Где тебя потом искать?
— Здесь, — — Молдер кивнул на стоящий на письменном столе телефон. — В самом крайнем случае — у шерифа. Или оставлю записку у портье.
— В таком случае, я воспользуюсь машиной.
— Конечно, держи ключи.
В больнице врач сказал, что девушке после промывания желудка и прочих процедур стало гораздо лучше и долго ее в больнице не задержат. Ей разрешили побеседовать с девушкой, обещая подготовить копии бланков с результатами анализов.
Накинув белый халат, Скалли вошла в палату. Приставила к кровати стул и села.
Девушка не спала, она повернула к гостье лицо и их взгляды встретились.
Скалли поразила перемена в выражении ее лица. Гарри Кейна она видела ПОСЛЕ. Эту же девушку она видела и ДО. Кто бы ни был этот злоумышленник, Скалли задушила бы его собственными руками. У шестнадцатилетней, вчера жизнерадостной девушки были глаза старухи.
— Здравствуй, Кэт. Меня зовут Дэйна Скалли, я специальный агент ФБР, отдел насильственных преступлений. Ты можешь мне рассказать, что вчера произошло? Начни с самого начала, любая деталь может оказаться чрезвычайно важной для расследования.
Вполне вероятно, девушка не узнала ее, а сама Скалли не собиралась ей об этом напоминать.
— Я… Я даже не знаю, с чего начать. — Голос Кэт был усталым и неуверенным, но слабым его назвать было нельзя.
— Начни с начала. С кем ты провела вечер?
— С друзьями. Мы ездили на дискотеку-
— С какими друзьями? — строго спросила Скалли, хотя прекрасно знала, с какими.
— Они из моей школы. Рикки, Брэт и Мартин. У нас постоянная компания. Раньше с нами был Гарри, но…
Она замолчала. Скалли выдержала паузу и спросила:
— Где ты рассталась с друзьями? Там же, на дискотеке?
— Нет. Рикки довез меня до дому. Почти до дому, надо было пройти через сад. У нашего подъезда сейчас ремонт, и там не проехать.
— Рикки?
— Да, Рикки Мазеровски, из параллельного класса. Мы с ним… В общем, он поцеловал меня и уехал. А я пошла домой.
— И ,что было дальше. Помнишь?
— В саду я вдруг услышала жалобное поскуливание из-за кустов и пошла на звук;…
— И? -не выдержав, поторопила Скалли. Никто из прежних пострадавших не давал таких подробных показаний.
— Это оказалась моя собачка Дина, такса. Она была привязана за поводок к деревцу и , очень обрадовалась, увидев меня. Я, помню, очень удивилась: как она могла здесь оказаться, может, сбежала из квартиры? Я наклонилась над ней, чтобы отвязать поводок…
Девушка смутилась при воспоминании.
— Рассказывай честно, здесь стесняться не перед кем, — почувствовав, что она хочет о чем-то умолчать, строго сказала Скалли.
— Мне вдруг захотелось укусить бедную Дину. Или задушить… Я сама не понимаю, откуда у меня такие мысли… Это так страшно!.. Я взяла ее за шею обеими руками и начала стискивать пальцы… На меня словно затмение нашло… Я была сама не своя. Ведь я так люблю свою Дину и помню, что мне в тот момент было жалко, что она может замерзнуть, если проведет ночь на улице. А сама делала ей больно…
На глаза Кэт навернулись слезы при воспоминании об этом.
— И что было дальше? — не дала ей предаться чувствам Скалли. — Ты задушила собачку?
— В этот момент я почувствовала, что за моей спиной кто-то стоит, хотела обернуться и…
— Я слушаю, слушаю.
— И чья-то рука зажала мне рот чем-то очень вонючим. У меня сразу все поплыло перед глазами, я подумала, что задохнусь, мне было нечем дышать. А потом… Я… Я, наверное, ничего не смогу вам больше полезного рассказать.
— Предоставь решать это мне, Кэт, — улыбнулась Скалли. — Мы обязаны поймать преступника, чтобы подобное не случилось с вашими друзьями. А для этого мы должны составить как можно более полную картину происшедшего.
— Я очнулась, когда взошло солнце. Я сидела на ветке Большого Вяза… Мы так его и называем — Большой Вяз, это в центре сада, мы там иногда встречаемся с друзьями. Я была совершенно голая, мне было очень холодно и страшно. От ночи остались какие-то жуткие воспоминания, словно я превратилась в зверя… в хищницу… и охотилась… Я зубами, которые выросли у меня, словно у саблезубого тигра, рвала живое мясо… Очень страшно. И свет — яркий-яркий, от которого все тело пронизывала боль…
— Когда ты пришла в себя, то сразу отправилась домой?
— Я тогда не знала, где мой дом и есть ли он у меня вообще… Я просто спрыгнула на землю и пошла. Дерево впереди вдруг обернулось огромной черной вороной, и жуткий коричневатый клюв устремился прямо на меня. Я закричала и побежала прочь, а деревья вдруг стали высовывать корни из земли и хватать меня за ноги. Я упала… И все время кричала от страха. А листья, на которые я упала, вдруг обернулись отвратительными зловонными жуками и…
Она замолчала.
— Это все позади, Кэт, сейчас тебе бояться нечего. Продолжай.
— Этот кошмар слился в какое-то сплошное черное пятно. Я пришла в себя уже здесь, в постели…
— Как ты сейчас себя чувствуешь?
— Нормально, — натяжно улыбнулась Кэт. — Спасибо. Но мне страшно. Очень страшно.
— Ну что ж, — Скалли встала. — Желаю тебе поскорее поправиться. И улыбайся чаще, жизнь прекрасна. Больше ничего подобного с тобой не произойдет.
«А с кем произойдет? — невесело подумала Скалли. — Кто следующий?»
Несмотря на предупреждения, которые по приказу шерифа объявили во всех школах этого и окрестных городов, дети не стали осторожнее. И не станут, поскольку каждый подросток уверен, что именно с ним подобное произойти просто не может. Ведь он такой хороший и сильный, он не даст себя в обиду, а это происходит с плохими и невезучими…
— Извините, мэм…
Скалли обернулась от дверей:
— Да, Кэт? Вспомнила что-то еще?
— Вы не знаете, как там моя собачка? Дина? Она жива? Я ее так люблю… Я так укоряю себя за тот необъяснимый поступок.
— Успокойся, Кэт, — улыбнулась ей Скалли. — Ты не виновата… — Она сама не заметила, как повторила фразу, написанную маньяком на спине жертвы. — — Я обязательно выясню насчет твоей собачки, и тебе немедленно сообщат. Полагаю, что с ней все в порядке. Отдыхай.
— До свиданья…
Скалли получила предварительные результаты анализов, удивленно приподняла брови, быстро проглядев их, и поспешила в отель.
Она постучала в номер Молдера и потянула ручку. Дверь оказалась не заперта.
Молдер сидел за столом, прижимая плечом к уху трубку телефона, а правой рукой что-то быстро записывая в блокнот.
— Да, да, хорошо, — Молдер кинул быстрый взгляд на вошедшую Скалли и кивком пригласил ее зайти, не прекращая телефонного разговора. — Посмотри, что ты еще сможешь найти в базе. И перезвони мне по этому номеру или на сотовую связь.
Он повесил трубку и посмотрел на напарницу.
— Привет. Что нового?
— Я только что разговаривала с Кэтрин О'Лири и ознакомилась с предварительными результатами ее анализов.
— Да? И что сказала потерпевшая?
— Как ни странно, довольно много. Хотя вряд ли ее показания добавят что-то очень важное к тому, что нам известно.
— Рассказывай.
Скалли подробно, стараясь не упустить ни единого слова, пересказала свою беседу с Кэт.
— Я так понял, она не изнасилована? — спросил Молдер, когда она замолчала.
— Как и полагается в подобных случаях, ее осматривал гинеколог. Она девственница. Вот заключение.
— Да, я это предполагал. То есть не то, что она девственница, а то, что в этих преступлениях нет сексуального мотива… А что показали анализы?
— Да, собственно, немного. Пока не даны отчеты психолога. Обнаружены следы неопределенного алкалоида в крови. Возможно, производное от опиума. А еще — опасно большое количество некой жидкости под названием «скополамин»…
Молдер уставился в потолок, вспоминая:
— Принятно считать, что он влияет на координацию…
— Только в маленьких дозах. Доза больше двух десятых миллиграмма вызывает анестезию с возможностью галлюцинаций. Анестезия это… — добавила Скалли, заметив, что зеленые глаза напарника заволакиваются дымкой задумчивости.
— Знаю, — перебил ее Молдер. — Потеря чувствительности вследствие поражения нервов. Продолжай.
— Колумбийцы пользуются этим препаратом, чтобы овладеть своими жертвами.
— Скополамин продают только по рецепту?
— Да. Нужно быть доктором или аптекарем, чтобы получить такое большое количество в свое распоряжение.
Молдер встал и протянул Скалли блокнот, она прочитала вслух:
— Ричард Удин. Также известен как Даг Хэрман. По профессии — врач-терапевт. Уехал из Лос-Анджелеса в тысяча девятьсот восемьдесят шестом году, после сомнительного дела насчет врачебной этики. Лицензию на врачебную практику не возобновлял.
Молдер уже надел пиджак.
— Очень хочется поговорить с этим бывшим терапевтом. Поехали. Я сяду за руль.
— А мне, честно говоря, больше хочется пообедать, — заметила Скалли. — По дороге в больницу я перекусила гамбургером. Местные гамбургеры оказались чересчур жирными, и не утоляют, а лишь возбуждают аппетит.
Молдер посмотрел на часы.
— Ты совершенно права, Дэйна. А я совсем забыл, что так и не позавтракал. Повторим перед визитом в Красный музей набег на вчерашнее кафе? Что ты имеешь против хорошо прожаренных ребрышек?
— Абсолютно ничего. Хотя сегодня предпочла бы отбивную…