1

Лос-Анджелес, пятница, 28 августа 2009 года, 10.25 утра.

— Алло… Детектив Хантер у телефона.

— Здравствуй, Роберт, у меня для тебя сюрприз.

Роберт остолбенел, чуть не выронив чашку с кофе. Этот металлический голос был ему известен очень хорошо. Он знал, что через прибор для искажения голоса с ним говорит сумасшедший убийца, любитель жестоких игр. Убийца, который выбрал детектива из отдела по тяжким преступлениям (ОТП) Роберта Хантера в партнеры по своим играм. И еще он знал, что, когда этот голос раздается в телефонной трубке, это означает только одно: новое мертвое, изувеченное тело.

— Давно не видел своего напарника?

Роберт обежал глазами комнату, тщетно высматривая Карлоса.

— Кто-нибудь сегодня говорил с Карлосом? — крикнул он на весь офис, нажав перед этим кнопку выключения звука на мобильном телефоне.

Полицейские молча обменялись озадаченными взглядами, и Роберт понял, каков будет ответ, еще до того, как его услышал.

— Сегодня нет, только вчера, — сказал детектив Морис, качая головой.

Роберт снова нажал кнопку на телефоне, включая звук.

— Что ты с ним сделал?

— Теперь ты меня внимательно слушаешь?

— Что ты с ним сделал? — настойчиво повторил Роберт.

— Как уже было сказано, это сюрприз, — раздался металлический смешок. — Но я дам тебе еще один шанс что-нибудь изменить. Может, на этот раз постараешься. За час ты должен доехать до прачечной в подвале дома номер 122 на Пасифик-Элли в Южной Пасадине. Приведешь за собой дружков — живым его не увидишь. Не успеешь за час — живым его не увидишь. И уж поверь мне, Роберт, умирать он будет долго и мучительно.

Голос в трубке смолк.

 

2

Роберт бежал по лестнице заброшенного дома в восточном Лос-Анджелесе, перескакивая через несколько ступенек. Чем дальше он спускался, тем становилось темнее и жарче. Рубашка на нем промокла от пота, тесные ботинки страшно жали ноги.

— Где тут эта чертова прачечная? — пробормотал он себе под нос, спустившись в подвал.

Ему показалось, что в конце темного коридора тускло блеснула полоска света из-под закрытой двери. Он побежал к ней, громко зовя напарника по имени.

Никакого ответа.

Роберт достал свой самовзводный «уайлди сервайвер» и прижался спиной к стене по правую сторону от двери.

— Карлос…

Тишина.

— Эй, малец, ты там?

Из-за двери донесся приглушенный звук удара. Роберт снял пистолет с предохранителя и набрал в легкие воздуха.

— Хрен вам!

Не отрывая спину от стены, он толкнул дверь правой рукой и хорошо натренированным движением, описав полукруг телом, вошел в комнату, отыскивая цель дулом пистолета. Невыносимый смрад мочи и рвоты заставил его отшатнуться, он сильно закашлялся.

— Карлос… — снова позвал он от двери.

Тишина.

Роберт почти ничего не видел. Свисавшая с потолка лампочка над небольшим деревянным столом в середине комнаты светила слишком тускло, чтобы можно было хоть что-то как следует рассмотреть. Он еще раз сделал глубокий вдох и шагнул вперед. От увиденного детектива замутило. Карлос был прибит гвоздями к деревянному кресту в человеческий рост, который находился внутри клетки из оргстекла. На жертве было только белье и насаженный на лоб венец из колючей проволоки. Толстые металлические шипы глубоко вонзились в кожу, по лицу текла кровь. У Карлоса был совершенно безжизненный вид. В изножье креста набралась большая лужа крови.

«Опоздал», — подумал Роберт.

Подойдя к клетке, он с удивлением увидел внутри сердечный монитор. Кривая пульса чуть поднималась через равномерные промежутки времени. Карлос был еще жив — еле жив.

— Карлос!

Тот не пошевелился.

— Эй, малец! — крикнул Роберт.

С видимым усилием Карлос приоткрыл глаза.

— Ты только погоди, друг.

Роберт оглядел полутемное помещение. Оно было довольно просторное, примерно шестнадцать на тринадцать метров, по его прикидке. Пол завален грязными тряпками, использованными шприцами, трубками для крэка и битым стеклом. В углу, справа от двери, виднелась старая и ржавая инвалидная коляска. На деревянном столе в середине комнаты стоял маленький портативный магнитофон с запиской, где большими красными буквами было выведено: «Сначала включи меня». Он нажал кнопку, и знакомый металлический голос зазвенел из крошечного динамика:

«Привет, Роберт, кажется, ты успел вовремя. — Пауза. — Ты, конечно, уже понял, что твоему другу нужна помощь, но, чтобы ему помочь, тебе придется выполнить несколько условий… моих условий. Игра очень простая, Роберт. Твой друг заперт в пуленепробиваемой клетке, так что стрелять бесполезно. На двери ты найдешь четыре цветные кнопки. Одна из них открывает клетку, остальные — нет. Задача у тебя очень простая: выбрать правильную кнопку. Если нажмешь ее, дверь откроется, и ты сможешь освободить напарника и выйти отсюда».

«Так себе шансы — один из четырех», — подумал Роберт.

«А теперь кое-что интересное, — продолжал голос. — Если нажмешь какую-нибудь из трех остальных кнопок, через проволочный венец на голове твоего друга пройдет постоянный ток высокого напряжения. Ты видел когда-нибудь, что происходит с человеком, когда через него пропускают электрический ток? — спросил голос со смешком, от которого мороз пробирал по коже. — Глаза лопаются, кожа съеживается, как жареный бекон, язык западает в горло, кровь вскипает и разрывает сосуды и артерии. Весьма драматичное зрелище, Роберт».

Сердце Карлоса забилось быстрее. Роберт заметил, что линия на мониторе замигала чаще.

«Ну а теперь самое интересное…»

Почему-то Роберт понял, что фокус с электричеством будет не единственной неожиданностью.

«За клеткой заложена взрывчатка в достаточном количестве, чтобы разнести по кирпичикам всю комнату, в которой ты находишься. Взрывное устройство подсоединено к сердечному монитору и среагирует на остановку сердца…» — На этот раз пауза длилась дольше. И Роберт, и Карлос уже поняли, что собирается сказать металлический голос.

«Бабах… и комната взлетит на воздух. Так что, Роберт, если ты нажмешь не ту кнопку, тебе не только придется наблюдать, как умирает твой друг, зная, что это ты убил его, но и самому отправиться вслед за ним».

Сердце Роберта бешено колотилось, со лба стекал пот и жег глаза, вспотевшие руки дрожали.

«Но у тебя есть выбор, Роберт. Ты можешь спастись сам, если бросишь напарника. Уходи, и пусть он умрет один. Никто ничего не будет знать, кроме тебя самого. Сможешь с этим жить? Поставишь на карту свою жизнь? Выбирай цвет, у тебя есть шестьдесят секунд». Раздался громкий гудок, и магнитофон замолчал.

Над головой Карлоса Роберт увидел табло, на котором зажглись цифры: 59, 58, 57…

 

3

За пять недель до того.

Потирая глаза, Дженни встала из-за стола в голливудском клубе «Авангард», за которым сидела большая компания. Она надеялась, что выглядит не такой усталой, как себя чувствует.

— Ты куда? — спросил Ди-Кинг, потягивая шампанское.

Бобби Престон был самым известным наркодилером в северо-западном Лос-Анджелесе, но никто никогда не звал его по имени: все знали его как Ди-Кинга. «Ди» означало «дилер», «делец», а Кинг — то, что он воротил дела с чем угодно: наркотиками, девицами, машинами, оружием — и за хорошие деньги мог достать что угодно.

Дженни была его самой сногсшибательной девушкой, непревзойденной красавицей. У нее было безупречно подтянутое, загорелое тело, а совершенное лицо и улыбка могли очаровать любого мужчину на свете, в этом Ди-Кинг нисколько не сомневался.

— Я только подкрасить губки. Сейчас вернусь, малыш. — Она послала ему воздушный поцелуй и вышла из зала для особых гостей, унеся с собой недопитый бокал с шампанским.

Дженни больше не могла пить, но не потому, что опьянела, а потому, что это была пятая ночь подряд, которую она проводила в большой компании. Она никогда не думала, что ее жизнь сделает такой крутой поворот. Ей раньше и в голову не могло прийти, что она скатится до проституции. Ди-Кинг, правда, уверял ее, что она не какая-то уличная девка, а высококлассный эскорт для джентльменов с чрезвычайно требовательным вкусом и, разумеется, большими деньгами, но в конечном счете она занималась сексом за деньги. А это, по ее мнению, и называлось проституцией.

Большинство клиентов Дженни составляли старые миллионеры-извращенцы, которым хотелось чего-нибудь экзотического, чего они не могли получить от собственной жены. Секс у Дженни никогда не ограничивался заурядной миссионерской позой. Каждому хотелось получить за свои деньги максимум впечатлений. Связывание, БДСМ, порка, «золотой дождь», страпон, не важно что. Какой бы каприз ни пришел им в голову, она выполняла его. Но сегодня у нее была выходная ночь. Она не получала почасовую оплату. Не кувыркалась с каким-нибудь из своих пьяных в стельку клиентов. Она в клубе с боссом и должна веселиться, пока он не отпустит.

Дженни уже сто раз бывала в «Авангарде». Здесь любил потусоваться Ди-Кинг. Безусловно, весь клуб от колоссального танцпола до лазерного шоу и огромной сцены представлял собой великолепное, роскошное и фантасмагорическое зрелище. «Авангард» вмещал до двух тысяч человек и в тот вечер был набит под завязку.

Дженни пробралась к бару, ближайшему к дамской комнате, где два бармена сбивались с ног. Клуб походил на фантастический улей с красивыми людьми, которым в подавляющем большинстве не исполнилось тридцати пяти. Дженни не обратила внимания на то, что от самого ВИП-зала до бара за ней следил чей-то взгляд. Взгляд, прикованный к ней всю ночь. Более того, за ней следили последние четыре недели, переходя из клуба в клуб, из отеля в отель. Наблюдали, пока она делала вид, что получает удовольствие, ублажая всех своих клиентов.

— Привет, Дженни, ты как? Вид у тебя усталый, — сказал Пьетро, длинноволосый бармен, когда Дженни подошла к стойке. Он говорил с легким испанским акцентом.

— Все отлично, только, пожалуй, переборщила с вечеринками, — сказала она без энтузиазма, мельком посмотрев на себя в зеркало за стойкой.

В тот вечер ее гипнотические голубые глаза отчасти утратили свой блеск.

— Нет покоя грешникам, да? — отозвался Пьетро, несмело улыбаясь.

— Сегодня нет, — улыбнулась Дженни в ответ.

— Что тебе налить?

— Да нет, ничего не надо. Я и это-то никак не допью. — Она подняла бокал с шампанским и соблазнительно подмигнула. — Просто захотелось выйти на минутку.

Пьетро и Дженни флиртовали пару раз, но он никогда не пытался сойтись с ней поближе. Он знал, что это девушка Ди-Кинга.

— Ладно, если надумаешь выпить, крикни.

Пьетро вернулся к своим коктейлям и бутылкам, которые так и мелькали у него в руках. Темноволосая женщина с другого конца стойки, которой до смерти хотелось привлечь его внимание, кинула на Дженни злобный взгляд, говоривший: «Вали отсюда, дрянь, я первая его увидела».

Дженни провела рукой по длинным волосам пшеничного цвета, поставила бокал на стойку бара и повернулась лицом к танцполу. Ей нравилась атмосфера клуба. Все эти люди, которые веселились, танцевали, пили, находили любовь. «Ну ладно, может, и не любовь, — подумала она, — но, по крайней мере, они занимаются сексом ради удовольствия, а не за деньги». Ей хотелось быть такой же, как они. Это определенно была не та красивая голливудская жизнь, о которой она мечтала, когда шесть лет назад уехала из Айдахо.

Голливуд очаровал Дженни Фарнборо, когда ей исполнилось двенадцать лет. Кинотеатр стал ее убежищем от вечных скандалов между излишне агрессивным отчимом и чересчур покорной матерью. Кино стало ее спасением, ковром-самолетом, который уносил ее в места, где она никогда не бывала, и ей хотелось стать его частью.

В четырнадцать лет она получила свою первую работу — продавала попкорн в кинотеатре, и навязчивая идея стать кинозвездой начала подчинять себе ее жизнь. Дженни экономила каждый заработанный цент и к шестнадцатому дню рождения накопила достаточно, чтобы навсегда уехать из этого богом забытого городишки. Она поклялась, что никогда не вернется в Айдахо. Дженни так и не узнала, что ее мать отравилась снотворным всего через неделю после ее отъезда.

Голливуд оказался именно таким, каким она ожидала его увидеть. Волшебной страной, наполненной красивыми людьми, светом и фантазиями, но жесткая реальность жизни в городе ангелов была далека от иллюзий, которые она питала. Сэкономленных денег хватило ненадолго, а без профессиональной подготовки отказы кинодеятелей накапливались, как груды грязного белья. Прекрасная мечта постепенно начала превращаться в кошмар.

Дженни познакомилась с Ди-Кингом через Венди Лоутроп, такую же выбивавшуюся из сил фантазерку, мечтавшую стать актрисой. Поначалу Дженни отвергала все предложения, которые он ей делал. Ей уже приходилось слышать немало историй о том, как красивые женщины приезжают в Голливуд, мечтая стать звездами, а заканчивают на панели или в порнофильмах. Дженни решила не сдаваться. Она не хотела превратиться в героиню очередной такой несчастливой истории, но в конце концов гордость была вынуждена уступить инстинкту самосохранения, и через несколько месяцев телефонных звонков и дорогих подарков Ди-Кинг заполучил себе новую девицу.

Дженни не заметила, как чья-то рука подлила в ее бокал бесцветную жидкость. Она смотрела на танцующую толпу.

— Эй, красавица, можно тебя чем-нибудь угостить? — спросил ее высокий светловолосый мужчина с широкой улыбкой, который стоял справа от нее.

— У меня уже есть бокал, но все равно спасибо, — вежливо ответила она, не глядя в глаза незнакомцу.

— Точно? А я бы мог заказать нам бутылку «Кристаля». Что скажешь, красавица?

Дженни обернулась и посмотрела на высокого блондина. Он был одет с иголочки: темно-серый костюм от Версаче, крахмально-белая рубашка с жестким воротником и синий шелковый галстук. На его лице более всего выделялись зеленые глаза. Дженни вынуждена была признать, что мужчина довольно привлекателен.

— Как вас зовут? — Она выдавила улыбку.

— Карл. И я очень рад познакомиться, — сказал он, протягивая руку.

Вместо того чтобы пожать его руку, Дженни отпила шампанского.

— Знаете, Карл, вы очень симпатичный мужчина, с этим не поспоришь, — сладким тоном заговорила она. — Но сорить деньгами, чтобы познакомиться с девушкой, — это не самая удачная мысль, особенно в таком клубе, как этот. Как будто вы считаете, что здесь собрались одни дешевки. Если только вы не ищете себе подружку на одну ночь. Такую вы ищете? Профессионалку?

— О… нет! — Карл нервно теребил в руках галстук. — Прошу прощения, я совсем не то имел в виду.

— Значит, вы не ищете девушку на ночь, чтобы как следует развлечься? — спросила она и еще раз отпила шампанского, уверенно глядя ему в глаза.

— Конечно нет. Просто хотел чисто по-дружески предложить выпить, ну а если бы между нами вдруг проскочила искра… — Он не закончил, пожав плечами, и фраза повисла в воздухе.

Она очень нежно провела пальцами по его галстуку, а потом притянула к себе.

— Очень жаль, что не ищете, — шепнула она ему в левое ухо.

Улыбка Карла испарилась, он смутился.

— А то я бы дала вам телефон моего сутенера, он сидит вон там. — Она показала на ВИП-зал, и на ее губах заиграла язвительная улыбка.

Карл приоткрыл рот, будто хотел сказать что-то, но промолчал. Дженни допила шампанское и соблазнительно подмигнула ему, после чего отошла от стойки и направилась в дамскую комнату. Глаза по-прежнему следили за ней. «Теперь уже недолго. Скоро средство подействует».

Дженни красила губы, когда вдруг почувствовала слабость. Она поняла, что-то не так. Ни с того ни с сего ей стало жарко, как будто поднялась температура. Стены надвинулись на нее, стало трудно дышать, и она как можно быстрее пошла к двери.

Когда Дженни, спотыкаясь, вышла из туалета, картинка перед глазами поплыла, все закружилось. Она хотела вернуться за столик к Ди-Кингу, но ноги ее не слушались. Дженни едва не рухнула на пол, как вдруг ее подхватили чьи-то руки.

— Тебе плохо, красавица? Вид у тебя нездоровый.

— Мне нехорошо. Кажется, мне надо…

— Тебе надо на воздух. Здесь слишком душно. Пойдем со мной, я тебе помогу. Выйдем ненадолго.

— Но мне… — У Дженни уже начал заплетаться язык. — Надо сказать Ди… Мне надо вернуться…

— Потом, дорогая, сейчас тебе лучше пойти со мной.

Никто не заметил, как Дженни и незнакомец направились к выходу.

 

4

— Да, детектив Хантер у телефона.

Когда мобильный Роберта позвонил уже шестой раз, он наконец ответил на звонок. Детектив говорил тихо, медленно ворочая языком, и это выдавало, как сильно он не выспался.

— Роберт, куда ты пропал? Капитан уже два часа тебя ищет.

— Малец, это ты? Сколько времени?

Карлоса — нового напарника — Роберту дали всего неделю назад, так как его прошлый напарник и старый товарищ погиб.

— Три часа ночи.

— А день какой?

— Блин, ну ты даешь… Понедельник. Слушай, приезжай и посмотри сам на это, у нас тут убийство, да притом самого гнусного пошиба.

— А ты когда-нибудь видел, чтоб убийство было не гнусного пошиба?

— По правде сказать, здесь настоящее черт знает что, так что ты приезжай быстрее. Капитан хочет поручить дело нам.

— Угу, — безразлично ответил Роберт. — Диктуй адрес.

Он положил телефон и оглядел маленькую, темную незнакомую комнату.

— Черт, где я? — прошептал он.

Страшная головная боль и мерзкий вкус во рту напомнили ему, сколько он выпил накануне, и он поглубже зарылся головой в подушку, надеясь, что так голова будет меньше болеть. Вдруг рядом в кровати кто-то пошевелился.

— Эй, выходит, что тебе надо идти?

Это произнес женский голос, нежный и томный, со слабым итальянским акцентом. Роберт удивленно взглянул на лежавшую рядом женщину, простыня чуть прикрывала ее. В тусклом свете, поступавшем сквозь окно от уличного фонаря, он с трудом разглядел, что она привлекательна. В голове мелькнуло воспоминание о прошедшем вечере. Он был в баре, пил, ехал на такси домой к незнакомке с длинными темными волосами, ее имени он никак не мог вспомнить. Это уже третья женщина, рядом с которой он проснулся за последние пять недель.

— Да, надо идти. Извини.

Роберт говорил непринужденным тоном. Он встал с кровати и стал искать брюки; голова просто раскалывалась на части. Глаза его быстро привыкли к полутьме, и он лучше рассмотрел лицо женщины. На вид ей было лет тридцать — тридцать один. Шелковистые длинные волосы падали ниже плеч примерно на ладонь, обрамляя красивое, удлиненное книзу лицо с тонким скульптурным носом и губами. Неровная челка идеально шла ей, а темно-зеленые глаза подчеркивали ее привлекательность.

У двери в спальню Роберт нашел свои брюки и трусы с синими мишками и маленькой дыркой.

«Сейчас уже поздно стесняться», — подумал он.

— Можно воспользоваться твоей ванной? — спросил он, застегивая «молнию».

— Ну конечно, первая дверь направо, сразу как выйдешь из комнаты, — сказала она, садясь в постели и прислоняясь спиной к изголовью.

Роберт зашел в ванную и закрыл за собой дверь. Плеснув себе в лицо холодной водой, он уставился на отражение в зеркале: белки налиты кровью, кожа бледнее обычного, на лице щетина.

«Отлично, Роберт, — сказал он про себя и еще раз плеснул в усталое лицо холодной водой. — Очередная женщина, с которой ты не помнишь как познакомился, не говоря уж о том, как затем пришел к ней домой. Секс на одну ночь — это, конечно, хорошо. Только еще лучше хотя бы помнить, что он у тебя был. Надо завязывать с выпивкой».

Он выдавил на палец каплю зубной пасты и попытался почистить зубы. Вдруг новая мысль пришла ему в голову. «А что, если она проститутка? Что, если по пьяной лавочке она уговорила меня пойти с ней? Что, если теперь я должен ей денег за то, чего даже не помню?» Он торопливо проверил бумажник. Та небольшая сумма, которая у него оставалась, была на месте.

Он пригладил пятерней короткие светлые волосы и вернулся в спальню, где женщина все еще сидела в кровати, прислонившись спиной к изголовью.

— Ты там что, сам с собой разговаривал? — спросила она, сдерживая улыбку.

— Что? А, да, у меня иногда бывает, чтоб не сойти с ума. Послушай… — Он наконец отыскал рубашку, валявшуюся на полу рядом с кроватью. — Я тебе сколько-нибудь должен? — как бы невзначай спросил он.

— Что-что? По-твоему, я проститутка? — ответила она заметно оскорбленным тоном. Но даже когда она злилась, в ее голосе звучала волнующая чувственность.

«Вот черт!» Он так и знал, что вляпается.

— Нет, послушай… Дело не в этом, просто… просто со мной уже так случалось. Иногда я могу выпить лишнего и… Я совершенно не хотел тебя обидеть.

— По-твоему, я похожа на уличную девицу? — печально спросила она.

— Конечно нет, — категорически ответил он. — Даже не знаю, как такая чепуха пришла мне в голову. Извини, пожалуйста. У меня, наверное, хмель еще не выветрился. — Он тут же попытался как можно быстрее исправить положение.

Несколько секунд она смотрела на него. Тень улыбки тронула ее губы.

— Ладно, извинения приняты.

Роберт улыбнулся в ответ, с облегчением увидев, что его прием сработал.

— Ты не против, если я сделаю себе чашечку кофе перед уходом?

— У меня нет кофе, только чай, но, если чай тебе подходит, пей на здоровье. Кухня в конце коридора.

— Чай? Пожалуй, я пас. Мне нужно что-нибудь покрепче, чтобы проснуться, — ответил он, застегивая последнюю пуговицу на рубашке.

— Ты точно не можешь задержаться? Я бы что-нибудь придумала, чтобы тебя разбудить. — Она стянула с себя простыню, открывая обнаженное тело. Идеальные изгибы, грудь совершенной формы, и на всем теле ни одного волоска.

Роберт стоял и с минуту глядел на эту красивую нагую женщину, которая звала его в постель. Он прикусил нижнюю губу и тряхнул головой, прогоняя ненужные мысли. Боль напомнила ему о том, что больше так делать не нужно.

— Поверь мне, если б я мог остаться, я бы остался.

Он уже был полностью одет и готов идти.

— Понятно. Это тебе жена звонила? — спросила она, опять накрываясь простыней.

— Что? А, нет, я не женат. Поверь мне, это по работе.

Роберту совсем не хотелось, чтобы она считала его чьим-то гулящим мужем.

Женщина какое-то время внимательно смотрела на него, потом потянулась за записной книжкой, лежавшей на столике у кровати.

— Вот мой номер. Позвони как-нибудь, если захочешь, — сказала она, застенчиво улыбаясь.

— Конечно, позвоню, — как бы между прочим ответил Роберт. Он взял бумажный листок из ее руки и поцеловал в правую щеку. — Мне пора.

— Это тебе будет стоить тысячу долларов, милый! — сказала она, нежно проводя пальцами по его губам.

— Что? — изумленно спросил он. — Но ты же…

Она уже улыбалась, глядя на него.

— Извини. Не смогла удержаться, после того как ты принял меня за проститутку.

Выйдя за дверь ее квартиры, Роберт развернул листок, который держал в руке. «Изабелла! Какое сексуальное имя», — подумалось ему. Он стал искать на улице свой старый «бьюик лесабр». Машины нигде не было видно.

— Вот черт! Я же был слишком пьян, чтобы садиться за руль, — выругал он себя и потом остановил первое попавшееся такси.

Данная Карлосом информация завела Роберта к черту на кулички. Литл-Тухунга-Кэньон-роуд в Санта-Кларите длиной двадцать девять километров тянется от Медвежьей границы до бульвара Футхилл на Лейквью-Террас. Порой от живописного вида лесов и гор просто захватывало дух. Вскоре такси уже ехало по узенькой, ухабистой грунтовой дороге, окруженной холмами и зарослями кустарника. Тьма и пустота действовали угнетающе. Через двадцать минут они наконец-то выехали на неровную дорожку, которая вела к старому деревянному дому.

— Кажется, приехали, — сказал Роберт, протягивая шоферу все деньги, которые нашел в кармане.

Дорожка была длинная и узкая, ровно такой ширины, чтобы проехала машина стандартного размера. Ее окружал густой, непроходимый кустарник. Повсюду вокруг дома стояли машины полиции и других служб, так что это походило на дорожный затор в пустыне.

Карлос стоял перед деревянной развалюхой и разговаривал с экспертом из криминалистической лаборатории, оба держали в руках фонарики. Роберту пришлось проталкиваться к ним сквозь мешанину машин.

— Господи, ну и дыра… проедешь чуть дальше и, считай, уже в Мексике… Здорово, Питер, — сказал Роберт, кивая криминалисту.

— Тяжелая ночка? Ты так выглядишь, как я себя чувствую, — сказал Питер и язвительно осклабился.

— Ага, спасибо, ты тоже отлично выглядишь, когда ждешь ребеночка? — спросил Роберт, похлопывая ладонью по пивному животу Питера. — Ну что здесь такое?

— Я думаю, тебе лучше посмотреть самому. То, что там, внутри, трудно описать. Там сейчас капитан, он сказал, что хочет сначала поговорить с тобой, прежде чем запустить экспертов, чтобы они вычистили весь дом, — сказал Карлос с тревожным видом.

— С какой стати тут взялся капитан? Он же никогда не выезжает на место преступления. Он знает жертву?

— Я знаю не больше тебя, но, по-моему, вряд ли, ее вообще трудно узнать. — Реплика Карлоса заставила Роберта поморщиться от неприятного предчувствия.

— Значит, это труп женщины?

— Женщины, если можно так выразиться.

— Что с тобой, малец? Ты как будто не в себе.

— У меня все нормально, — заверил его Карлос.

— Его пару раз вырвало, — прокомментировал Питер с новой ухмылкой.

Роберт минуту глядел на Карлоса. Он знал, что тот не в первый раз видит убийство.

— Кто нашел тело? Кто вызвал полицию?

— Кажется, это был анонимный звонок в 911, — ответил Карлос.

— Ну, отлично, опять аноним.

— На, возьми мой, — сказал Карлос, передавая Роберту фонарь.

— Дать тебе с собой бумажный пакет? — пошутил Питер.

Роберт не обратил внимания на его шутку и задержался на несколько секунд, чтобы осмотреть дом снаружи. Входной двери не было. Большей части деревянных панелей с передней стены не хватало, и сквозь оставшиеся доски пола проросла трава, из-за чего прихожая была похожа на лужайку. По крошкам отшелушившейся краски на полуразваленных подоконниках Роберт понял, что дом когда-то был выкрашен в белый цвет. Было очевидно, что там уже давно никто не жил, и это не понравилось Роберту. Тот, кто убивает в первый раз, не утруждает себя поисками заброшенного места, чтобы совершить убийство.

Слева от дома стояли трое полицейских, обсуждая вчерашний футбольный матч, все трое держали по стакану дымящегося кофе.

— Где бы и мне такой раздобыть? — спросил Роберт, показывая на стакан.

— Я тебе принесу, — ответил Карлос. — Капитан в дальней комнате слева, в конце коридора. Я туда и принесу.

— Тяжелая работка, парни? — крикнул Роберт троим полицейским, которые равнодушно оглянулись на него и продолжили обсуждать игру.

В доме стоял странный запах, смесь гнилого дерева и канализации. В первой комнате смотреть было не на что. Роберт включил фонарь и вышел через дверь в дальнем конце в длинный и узкий коридор, который вел к другим четырем комнатам, они располагались по две с каждой стороны. Молодой полицейский стоял у последней двери слева. Идя по коридору, Роберт быстро заглянул в каждую комнату. Он не увидел там ничего, кроме паутины и старого мусора. Из-за скрипучих досок пола дом казался еще более зловещим. Когда Роберт подошел к стоявшему на страже полицейскому, его пробрал неприятный холодок, как это бывало на каждом убийстве. Холод смерти.

Роберт достал значок, и полицейский шагнул в сторону, пропуская детектива.

— Проходите!

На столе у самой двери Роберт нашел обычный полиэтиленовый балахон с белыми бахилами и капюшоном. Рядом с ними стояла коробка с перчатками. Роберт облачился и открыл дверь, чтобы лицом к лицу встретить свой новый кошмар.

Когда он вошел в комнату, от жуткого зрелища, представшего перед ним, у детектива перехватило дыхание.

— Боже мой, — пролепетал он.

 

5

Роберт стоял в дверях большой двойной комнаты, освещенной только бегающими лучами двух фонарей — капитана Болтера и доктора Уинстона. Как ни странно, эта комната была в заметно лучшем состоянии, чем остальные. У Роберта все похолодело внутри, когда он остановил взгляд на том, что находилось перед ним.

Прямо напротив двери, примерно в метре от противоположной стены, на двух параллельно установленных деревянных шестах висело нагое женское тело. Руки широко раскинуты, колени согнуты, потому как ноги ее касались пола, так что вся она напоминала коленопреклоненную букву Y. Веревки, привязывавшие ее руки к вершинам шестов, глубоко врезались в ее плоть и засохли, и теперь темные линии кровоподтеков подчеркивали изящную форму ее тонких рук. Роберт посмотрел на лицо женщины. Его мозг пытался осознать, что же видят его глаза.

— Господи боже!

Рой мух непрестанно кружился вокруг ее тела, издавая неослабное жужжание, но к ее лицу они не подлетали. К ее лицу, с которого была ободрана кожа. К бесформенной массе мышечной ткани.

— А, Роберт, все-таки решил появиться! — Капитан Болтер стоял у дальней стены рядом с доктором Уинстоном, главным судмедэкспертом.

Роберт смотрел на женщину еще несколько секунд и затем обратился к капитану.

— С нее содрали кожу? — спросил он, стоя в дверях, в его голосе прозвучал оттенок неверия.

— Живьем… с нее содрали кожу живьем, — спокойно уточнил доктор Уинстон. — Она умерла только через несколько часов после того, как с ее лица сняли кожу.

— Вы смеетесь, наверное!

Роберт рассмотрел безлицую женщину. Из-за отсутствия кожи ее глаза выпирали из глазниц, и казалось, будто она таращится прямо на него. Челюсть провисла, и рот был открыт. Зубов там не было.

Роберт прикинул, что ей должно быть не больше двадцати пяти. Ноги, живот и руки подтянутые, было видно, что она явно заботилась о своей внешности. У нее были золотисто-пшеничные волосы, прямые и длинные, спадавшие до середины спины. Роберт не сомневался, что при жизни она была очень привлекательной.

— И это не все. Посмотрите за дверью, — сказал доктор Уинстон.

Роберт вошел в комнату, закрыл дверь и несколько секунд смотрел на нее, не понимая.

— Зеркало? — сказал он, вопросительно глядя на собственное отражение.

Он отошел в сторону, и в зеркале возникло тело женщины.

— Господи! Убийца заставил ее смотреть. Ее тело находится прямо перед зеркалом.

— Похоже на то, — согласился доктор Уинстон. — Видимо, она провела последние часы жизни, глядя на себя — обезображенную, это была не только физическая пытка, но и моральная.

— Зеркало не отсюда… — сказал Роберт, осматривая его. — Не из этой комнаты. С виду оно совершенно новое.

— Зеркало и деревянные шесты были установлены здесь специально, — подтвердил доктор Уинстон.

Дверь распахнулась, и вошел Карлос со стаканом кофе.

— Держи свой кофе, — сказал он, передавая его Роберту.

— Пожалуй, не надо, у меня что-то сегодня с желудком, и вообще я уже совершенно проснулся, — ответил Роберт, жестом отпуская его.

Капитан Болтер и доктор Уинстон оба покачали головами, показывая, что им тоже не хочется кофе. Карлос открыл дверь и выглянул в коридор.

— Держите, — сказал он молодому полицейскому, стоявшему снаружи. — По-моему, вам не помешает выпить горячего.

— Уф! Спасибо, сэр. — Полицейский удивился.

— Ерунда.

Закрыв дверь, Карлос подошел к жертве вместе с Робертом. Едкий запах заставил Роберта закрыть нос рукой. Женщина стояла коленями в луже мочи и фекалий.

— Ее продержали привязанной к этим столбам несколько часов, может быть, даже целый день. В туалет ее никто не водил, — объяснил доктор Уинстон, показывая на пол.

Карлос сморщился от отвращения.

— Как давно она умерла, док? — спросил Роберт.

— Сейчас трудно сказать точно. Температура человеческого тела падает примерно на градус с каждым часом после наступления смерти. Ее температура упала примерно на восемь градусов, что может значить, что она мертва уже восемь часов, но это зависит от обстоятельств. Летняя жара, безусловно, замедляет процесс, а я думаю, что днем здесь жарко, как в пекле. Я смогу точнее определить время смерти, после того как произведу вскрытие в лаборатории.

— Нет ни резаных ран, ни пулевых отверстий, ни странгуляционных борозд. От чего же она умерла — от лицевых ран? — спросил Роберт, глядя на торс женщины и отмахиваясь от мух.

— Без вскрытия я и этого не могу сказать наверняка, но выскажу догадку, что из-за боли и изнеможения у нее не выдержало сердце. Тот, кто сделал это с нею, держал ее в таком положении, причиняя все новую и новую боль, пока она не умерла. Убийца хотел, чтобы она страдала как можно сильнее, и он этого добился.

Роберт оглядел комнату, как будто искал что-то.

— Что это за запах? Я чувствую, что пахнет еще чем-то, вроде уксуса.

— У вас хорошее обоняние, Роберт, — сказал доктор Уинстон и показал в угол комнаты. — Там графин, в нем был уксус. Его запах чувствуется на всем теле, в основном на верхней части. Такое впечатление, что убийца периодически лил уксус на ее ободранное лицо.

— Уксус до сих пор отпугивает мух, — сказал Роберт.

— Точно так, — подтвердил доктор Уинстон. — А теперь представьте себе, через какую пытку ей пришлось пройти. Все нервные окончания на ее лице полностью обнажены. Даже слабый порыв ветра причинил бы ей невыносимую боль. Вероятно, она несколько раз теряла сознание или пыталась потерять. Помните, у нее не было век — она не могла ни защититься от яркого света, ни дать отдых глазам. Каждый раз, как она приходила в себя, первое, что она видела, это ее обезображенное голое тело. Я даже не буду говорить о том, какую боль причиняет уксус, вылитый на лишенную кожи плоть.

— Боже милостивый! — сказал Карлос, делая несколько шагов назад. — Несчастная женщина!

— Она была в сознании, когда с нее снимали кожу? — спросил Роберт.

— Вряд ли, я думаю, он использовал анестезию. Я бы сказал, что ей дали какой-то наркотик, от которого она потеряла сознание на несколько часов, пока этот психопат занимался ее лицом, а когда закончил, то привез ее в этот дом, привязал к столбам и пытал, пока она не умерла.

— Что? Вы думаете, с нее снимали кожу в другом месте? — спросил Карлос с озадаченным видом.

— Да, — сказал Роберт, прежде чем доктор Уинстон успел ответить. — Оглядись. Проверь любую комнату. Нигде ни пятнышка крови, кроме как под ее телом. Правда, я уверен, что убийца все убрал за собой, но все равно он делал это не здесь. Док, поправьте меня, если я ошибаюсь, но содрать кожу с человека — это, скорее всего, процесс очень сложный.

Доктор Уинстон молча кивнул.

— Убийце понадобились бы хирургические инструменты, свет, как в операционной, не говоря уж о времени и знаниях, — продолжал Роберт. — Значит, мы имеем здесь какого-то психопата, профессионально владеющего медицинскими навыками. Это не место преступления, здесь он просто ее бросил. Убийца оставил тело здесь, чтобы мы его нашли.

— Может быть, убийца охотник? Знаете, который умеет свежевать дичь? — предположил Карлос.

— Эти умения ему бы не помогли, — ответил Роберт. — Человеческая кожа не то что звериная шкура. Разная упругость.

— Откуда ты знаешь? Ты охотник? — заинтригованно спросил Карлос.

— Нет, но я много читаю, — небрежно ответил Роберт.

— К тому же, когда с животного сдирают шкуру, оно уже мертво, — подхватил доктор Уинстон. — Можно просто освежевать зверя, не заботясь о том, что он умрет под ножом. А наш убийца не хотел, чтобы жертва умерла раньше времени, и само по себе это дело очень тонкое. Кто бы он ни был, у него есть медицинские знания. По правде говоря, из него вышел бы отличный пластический хирург, если не считать того, что он сделал с ее зубами. Он просто их выдернул. Никакой утонченности, зато максимум боли.

— Убийца не хотел, чтобы ее опознали, — заключил Карлос.

— Он оставил нетронутыми ее пальцы, — возразил Роберт, быстро проверив руки женщины. — Зачем ему было вырывать зубы и оставлять отпечатки пальцев?

Карлос кивнул, соглашаясь.

Роберт обошел вокруг шестов, чтобы осмотреть спину женщины.

— Это не тайное убежище преступника, — уверенным тоном подтвердил он. — Это место выражения его злобы. Вот почему ее привезли сюда. Посмотрите, она же стоит в ритуальной позе. — Он обернулся к капитану Болтеру. — Этот человек убивает не в первый раз.

Капитан Болтер не удивился.

— Никто бы не смог вынести такую боль молча, — сказал Карлос. — Это идеальное место, полностью изолированное, ни соседей, никаких прохожих, которые могли бы случайно набрести на него. Она могла кричать во все горло, и никто бы не пришел.

— У нас есть какая-нибудь информация о жертве? Нам известно, кто она? — спросил Роберт, все еще осматривая спину женщины.

— Пока ничего не известно, но мы еще не проверяли отпечатки, — ответил Карлос. — Предварительный осмотр не дал ничего, не нашлось даже клочка ткани. Она явно жила не здесь, и искать в доме то, что позволило бы установить ее личность, видимо, будет просто потерей времени.

— Все равно это надо сделать, — твердо сказал Роберт. — А заявления о пропавших людях?

— Я уже проверил, — ответил Карлос. — Никто из тех, о ком заявляли в последние дни, не подходит под описание. Но опознать ее без лица… — Карлос покачал головой, обдумывая довольно сложную задачу.

Роберт окинул взглядом комнату, после чего уставился в окно.

— А что насчет следов шин у дома? Кажется, сюда можно подъехать только по одной узкой дороге. Наверняка по ней приехал и убийца.

Капитан Болтер едва заметно кивнул.

— Ты прав, это единственная дорога, которая ведет к дому, поэтому по ней проехали все полицейские и экспертные машины, причем в оба конца. Если там что и было, сейчас уже не докопаешься.

— Превосходно, черт возьми!

В комнате воцарилась тишина. Всем им уже доводилось видеть такое. Жертву, у которой не было ни одного шанса спастись от противника-психопата, — пустой холст, расписанный страшными красками смерти, — но это место преступления как будто чем-то отличалось, вызывало иное чувство.

— Не нравится мне все это, — нарушил молчание Роберт. — Совсем не нравится. Это вам не убийство под влиянием момента. Оно планировалось, и планировалось задолго. Только представьте себе, какое нужно терпение и решимость, чтобы учинить подобное зверство.

Роберт потер нос. Тяжелый запах смерти начал на него действовать.

— Может, убийство на почве ревности? Предположим, ей просто хотел отомстить покинутый любовник, — высказал Карлос новую версию.

— Нет. Это не убийство на почве ревности, — сказал Роберт, качая головой. — Тот, кто любил женщину, никогда бы не смог сотворить с ней подобное, как бы сильно она ни обидела его. Если, конечно, она не крутила роман с самим дьяволом. Ты посмотри на нее! Меня действительно беспокоит то, что на этом дело не закончится.

От слов Роберта в комнате как будто похолодало. В чем совершенно не нуждался Лос-Анджелес, так это в том, чтобы на свободе разгуливал очередной сумасшедший убийца, какой-то новый маньяк, мечтающий занять место Джека-потрошителя.

— Роберт прав, это не преступление на почве ревности. Убийца уже делал это раньше, — сказал капитан Болтер, наконец отходя от окна.

Его утверждение поразило всех.

— Вам известно что-то такое, что не известно нам? — спросил Карлос, озвучив вопрос, который вертелся на языке у всех.

— Известно. Я прошу вас обратить внимание на еще одно обстоятельство, прежде чем сюда войдут криминалисты.

Роберта с самого приезда в дом удивляло: почему не пускают криминалистов? Обычно судмедэксперты обрабатывают место преступления первыми, а потом уже пропускают детективов топтать улики, но сегодня капитан настоял, чтобы первым сцену убийства увидел Роберт. А капитан Болтер редко нарушал протокол.

— Посмотрите на ее шею ниже затылка, — сказал он, кивком показывая в сторону тела.

Роберт и Карлос обменялись встревоженными взглядами и снова подошли к мертвой женщине.

— Дайте мне что-нибудь, чтобы приподнять волосы, — сказал Роберт.

Доктор Уинстон передал ему металлическую выдвижную указку.

Когда луч фонаря осветил ее обнаженную шею, в голове у Роберта скомкались все мысли. Он не верил своим глазам, краска сошла с его лица.

С того места, где стоял Карлос, было плохо видно жертву, поэтому больше его обеспокоило выражение лица Роберта. Что бы он там ни увидел, зрелище лишило его дара речи.

 

6

Хотя Роберту Хантеру было сорок два, благодаря его моложавому лицу и внушительному телосложению ему можно было дать лишь слегка за тридцать. Детектив всегда одевался в джинсы, футболку и старую кожаную куртку. У него был рост метр восемьдесят три, широкие плечи, высокие скулы и короткие светловатые волосы. В нем угадывалась сознательно контролируемая сила, которую выдавали все его движения, но самой поразительной чертой были его проницательные темно-голубые глаза, говорившие об уме и непреклонной решимости.

Роберт был единственным ребенком в рабочей семье из Комптона, бедного района восточного Лос-Анджелеса. Его мать умерла от рака, когда Роберту было всего пять лет. Отец так больше и не женился, и ему пришлось устроиться на две работы, чтобы иметь возможность растить сына в одиночку.

С самого раннего детства Роберт был не такой, как все. Он умел добираться до сути быстрее большинства своих сверстников. Школа его раздражала и наводила скуку. Он закончил шестой класс меньше чем за два месяца и, чтобы хоть чем-то заняться, проштудировал учебники за седьмой, восьмой и даже девятый класс. Мистер Фрателли, директор школы, дивясь на чудо-ребенка, устроил Роберту собеседование в школе Мирмана для одаренных детей на Малхолланд-Драйв, в северо-западном Лос-Анджелесе. Доктор Тилби, мирмановский школьный психолог, предложил ему серию тестов и по результатам объявил Роберта «выдающимся». Через неделю его перевели в новую школу, причем сразу в восьмой класс. А ему было только двенадцать лет.

К четырнадцати годам он проглотил школьный курс для старших классов по английскому, истории, биологии и химии. Четыре года старшей школы спрессовались в два, а в пятнадцать он уже закончил школу с отличием. По рекомендациям всех преподавателей Роберта приняли в Стэнфордский университет «в силу особых обстоятельств». На то время там был лучший психологический факультет в Соединенных Штатах.

Несмотря на привлекательную внешность, излишняя худоба, юность и странный вкус в одежде сделали Роберта непопулярным среди девушек и легкой мишенью для хулиганов. У него не было склонности к спорту, и свободное время он предпочитал проводить в библиотеке. Он глотал книги, как пирожки. Его увлек мир криминалистики и заинтересовал образ мыслей тех индивидов, которых называют «преступниками». Получать оценки неизменно выше среднего во время учебы в университете оказалось для него проще пареной репы, но скоро Роберту надоело, что его изводят и обзывают «зубочисткой». Он решил походить в тренажерный зал и заняться тяжелой атлетикой и записался в секцию боевых искусств. К его удивлению, ему понравилось физическое напряжение тренировок. Он страстно увлекся спортом, и через год эффект стал виден невооруженным глазом. На его теле вздулись впечатляющие бугры мышц. Вместо «зубочистки» появился юноша атлетического сложения, и ему понадобилось меньше двух лет, чтобы получить черный пояс по карате. Издевательства прекратились, и девушки вдруг стали липнуть к нему как мухи.

К девятнадцати годам Роберт уже окончил факультет психологии, а в двадцать три получил докторскую степень по анализу преступного поведения и биопсихологии. Его диссертация называлась «Образ мыслей преступного ума» и позднее вышла в виде книги, а впоследствии вошла в список для обязательного чтения в фэбээровском Национальном центре анализа насильственных преступлений.

Все шло хорошо, но через две недели после получения докторской степени мир Роберта перевернулся с ног на голову. В последние три с половиной года его отец работал охранником в филиале Банка Америки на бульваре Авалон. Банк подвергся ограблению, которое пошло не по плану и превратилось в перестрелку времен Дикого Запада. Отец Роберта был ранен в грудь. Двенадцать недель он пролежал в коме. Роберт не отходил от больничной койки.

Эти двенадцать недель, которые он просидел в тишине, глядя, как отец с каждым днем потихоньку уходит все дальше, изменили Роберта. Ему опротивело изучение преступных умов. Ему опротивела книжная жизнь.

Он поступил в полицию и быстро сделал себе имя. Он продвигался по служебной лестнице со скоростью локомотива и в двадцать шесть лет уже стал детективом лос-анджелесской полиции. Вскоре его приняли в отдел по тяжким преступлениям, где он стал напарником детектива Скотта Уилсона, который был старше его на тринадцать лет.

Скотту в то время уже исполнилось тридцать девять. Его рост под метр девяносто дополняли сто тридцать шесть килограммов мышц и жира. Его самой заметной чертой был блестящий шрам, обезобразивший левую сторону его бритой головы. Такой угрожающий вид всегда играл в его пользу. Никому не хотелось связываться с детективом, похожим на Шрека в гневе.

Скотт работал в полиции с восемнадцати лет, а последние девять в качестве детектива в отделе по тяжким преступлениям. Поначалу его возмущало то, что в напарники ему дали такого молодого и неопытного детектива, но Роберт быстро учился, а его способности к дедукции и анализу были по меньшей мере поразительны. С каждым новым раскрытым делом уважение Скотта к Роберту возрастало. Они стали лучшими друзьями, неразлучными и на работе, и в свободное время.

В Лос-Анджелесе всегда хватало чудовищных убийств, но не хватало следователей. Скотту и Роберту часто приходилось работать одновременно по шести разным делам. Нагрузки никогда не беспокоили их, напротив, чем труднее было дело, тем с большей энергией они за него брались. Но однажды следствие по делу об убийстве одной голливудской знаменитости чуть не стоило им полицейских значков.

В деле были замешаны Линда и Джон Спенсер, известные продюсеры звукозаписывающей компании, которые составили себе состояние на том, что выпустили подряд три рок-альбома, возглавившие все хит-парады. Джон и Линда познакомились на вечеринке после концерта, и между ними вспыхнул молниеносный роман. Через три месяца они поженились. Джон купил великолепный дом в Беверли-Хиллз. Их история казалась прямо-таки взятой из любовного романа. С виду все было просто идеальным. Они любили принимать гостей и не реже двух раз в месяц устраивали экстравагантные вечеринки у своего бассейна в форме рояля. Но их история недолго следовала романтическому книжному сюжету. К концу первого года брака их взаимная страсть как будто стихла. Обычным делом стали прилюдные и домашние скандалы, особенно когда пристрастие Джона к алкоголю и наркотикам начало сказываться на его жизни.

Одной августовской ночью после очередного семейного скандала тело Линды было найдено на кухне их дома с одним пулевым отверстием от револьвера 38-го калибра в затылке. Выстрел в духе палача. Не было ни следов борьбы или взлома, ни ссадин или синяков, которые бы остались на руках у Линды, если бы она оборонялась. Все улики указывали на Джона Спенсера. Расследование поручили Скотту и Роберту.

После ссоры с Линдой Джон исчез и был обнаружен через несколько дней, в алкогольном и героиновом угаре. На допросе он не отрицал, что в тот вечер опять поругался с женой. Он признал, что их семья проходила через сложный этап. Он помнил, как они поругались, и он ушел из дома злой, рассерженный и пьяный, но не смог вспомнить, чем занимался в эти последние дни. Алиби у него не было. Но он также утверждал, что никогда не сделал бы Линде ничего плохого. Он все равно безумно любил ее.

Расследование убийства в Голливуде с участием знаменитостей уже привлекло к себе большое внимание, и газеты поторопились подлить масла в огонь: «Богатый и знаменитый продюсер убил красавицу жену в приступе ревности». Даже мэр звонил, требуя ускорить расследование.

Обвинение доказало, что у Джона действительно был револьвер 38-го калибра, но его так и не нашли. Также без труда отыскались свидетели, которые подтвердили, что скандалы в семье Джона и Линды были обычной историей. По большей части Джон кричал на жену, а Линда только плакала. Установить, что у Джона Спенсера был взрывной характер, было делом минуты.

Скотт не сомневался в виновности Джона, но Роберт был убежден, что они взяли не того. Роберту Джон казался испуганным мальчишкой, который слишком быстро разбогател, и деньги вместе со славой довели его до наркотиков. У Джона не было приводов в полицию. В школе он был самым обычным мальчишкой хулиганистого вида: рваные джинсы, лохматые стрижки, вечно слушал тяжелую музыку.

— Ладно, пускай он скандалил с женой. Но ты найди мне хоть одну семейную пару, которая обходится без скандалов, — спорил Роберт со Скоттом. — Сколько бы они ни ругались, он ни разу не ударил Линду.

Роберт знал, из какого теста сделаны убийцы, и Джон Спенсер просто не годился на эту роль. Скотт очень доверял интуиции Роберта, но на этот раз был уверен, что напарник ошибается. Улики были попросту неопровержимы.

Несмотря на убежденность Роберта, суд продлился всего неделю. Присяжным понадобилось меньше трех часов, чтобы вынести обвинительный вердикт по всем пунктам, и Джона Спенсера приговорили к казни посредством смертельной инъекции, но приговор так и не был приведен в исполнение. Через двадцать восемь дней после осуждения Джон повесился в камере на простыне. Рядом с телом нашли записку, в которой говорилось: «Линда, скоро я буду с тобой. Мы больше никогда не будем ссориться, я тебе обещаю».

Через двадцать два дня после самоубийства Джона Спенсера в Юте арестовали чистильщика бассейнов, который работал у них в доме. В его машине отыскался револьвер Джона вместе с некоторыми принадлежавшими Линде драгоценностями и бельем. Криминалистическая экспертиза показала, что пуля, убившая Линду Спенсер, была выпущена из этого самого револьвера. Позднее и сам чистильщик сознался в убийстве.

Роберт и Скотт оказались под пристальным вниманием прессы, начальника полиции, полицейского комиссара и мэра. Их обвинили в халатности, в том, что они не сумели провести тщательное расследование. Если бы не вмешался капитан Болтер, вставший на их защиту, они лишились бы своих полицейских значков. Когда дело закрыли, Роберта и Скотта отправили в долгий отпуск. Это произошло почти шесть лет назад.

 

7

— Что там? Что ты увидел? — спросил Карлос у напарника, который так и не проронил ни слова.

Роберт стоял без движения, широко раскрыв глаза, глядя на знак, вырезанный на женской шее, знак, который он никогда не забудет.

Поднявшись на цыпочки, чтобы заглянуть через плечо напарника, Карлос смог посмотреть на шею мертвой женщины, но это ничего ему не объяснило. Он никогда не видел этого вырезанного на ней символа.

— Что это значит? — спросил он, надеясь, что кто-нибудь ему ответит.

Молчание.

Карлос придвинулся ближе. Символ был составлен из двух крестов, одного обычного и другого перевернутого. Для него это изображение не имело никакого смысла.

— Капитан, это что, дурная шутка? — Роберт наконец вышел из транса.

— Дурная — точно, но не шутка, — сурово ответил капитан.

— Черт, мне кто-нибудь, в конце концов, объяснит, что тут происходит? — Карлос начал терять терпение.

Роберт тихо выругался, отпуская волосы женщины, которые снова упали ей на плечи.

— Эй! — Карлос помахал рукой у Роберта под носом. — Кажется, я сегодня не надевал шапку-невидимку, так что, может, кто-нибудь соизволит мне объяснить, в чем тут дело, черт вас подери? — Он уже почти не скрывал раздражения.

Роберту показалось, что в комнате вдруг сгустились тьма и духота. В его мозгу стучал молот, раскалывая голову, из-за этого ему было трудно думать. Он потер слипающиеся глаза в последней надежде, что все это лишь дурной сон.

— Может, введешь своего напарника в курс дела, — сказал капитан Болтер, возвращая Роберта в действительность и лишая его этой надежды.

— Спасибо, — сказал Карлос, оживляясь при виде того, что у него наконец-то нашелся союзник.

Роберт по-прежнему не обращал внимания на Карлоса.

— Капитан, вы понимаете, что это значит?

— Да, я понимаю, на что это похоже.

Роберт пригладил волосы.

— Газетчики захлебнутся от восторга, когда разузнают про это дело, — продолжил он.

— Я приму меры, чтобы газетчики ничего не пронюхали, — заверил его капитан, — но ты уж постарайся выяснить, действительно ли это то, о чем я думаю.

— Да о чем вы говорите-то? — воскликнул Карлос.

Тут вмешался доктор Уинстон:

— Знаете, все, что вы должны сделать, вы можете делать снаружи. Пора уже допустить сюда экспертов, чтобы они обработали комнату. Я больше не хочу терять ни минуты.

— Сколько вам понадобится времени? Когда у нас будут хоть какие-нибудь результаты? — спросил Роберт.

— Точно сказать не могу, но, судя по размеру дома, придется работать весь день, а то и вечер до ночи.

Роберт хорошо знал порядок, теперь ему не оставалось ничего иного, как только ждать.

— Когда будете уходить, скажите криминалистам, чтобы заходили, — попросил доктор Уинстон, подходя к телу жертвы.

— Скажем, док, — отозвался Роберт, кивком подзывая Карлоса, который все еще стоял с видом растерянного ребенка.

— Мне никто ничего не объяснил, — запротестовал он.

— Пошли, подбросишь меня до моей машины, поговорим по дороге.

Роберт еще раз бросил взгляд на привязанное к шестам изувеченное тело, затем открыл дверь и вышел из комнаты, Карлос следовал за ним по пятам.

Выйдя из дома и направляясь к машине Карлоса, Роберт все еще казался обеспокоенным.

— Ну и где твоя машина? — спросил Карлос, открывая дверь своей «хонды сивик».

— А? — Мысли Роберта куда-то уплыли.

— Твоя машина! Где она?

— А, машина! В Санта-Монике.

— В Санта-Монике! Блин, это же через весь город.

— А у тебя есть другие планы?

— Теперь уже нет, — ответил Карлос. — Где именно ты ее оставил?

— Знаешь бар «Убежище»?

— Да уж, знаю. Интересно, какого черта тебя туда понесло?

— Не помню, — ответил Роберт, едва покачав головой.

— Мы часа два будем добираться отсюда до Санта-Моники. По крайней мере, успеем поговорить.

— Часа два? — удивленно переспросил Роберт. — У тебя что под капотом? Мотор от мопеда?

— А ты не заметил, какие здесь везде ухабы? У меня новая машина, и я не собираюсь ломать подвеску. Так что, пока не выедем из этих лунных кратеров на нормальную земную поверхность, я буду ехать очень медленно.

— Как скажешь.

Роберт сел в машину, пристегнулся и осмотрелся: это был рай помешанного на чистоте педанта. Внутри машина выглядела безупречно. Никаких пакетов от чипсов на полу, ни пятен от пролитого кофе на ковриках или сиденьях, ни жирных кругов от пончиков, ничего подобного.

— Елки-палки, малец, ты что, каждый день ее чистишь?

— Мне нравится, когда в машине чисто, я предпочитаю ездить в такой, а не в свинарнике, ты не согласен? — сказал Карлос гордым тоном.

— А чем это тут пахнет? Чем-то знакомым… как будто фруктовым мороженым.

— Это называется освежитель воздуха. Может, попробуешь завести такой же в своем драндулете?

— Эй, у меня прекрасная машина, а не драндулет. Ну да, она старая, но зато настоящая крепость. Не то что эти импортные дешевки.

— Между прочим, это не такая уж и дешевка.

— Конечно, конечно, — ответил Роберт, посмеиваясь. — Ладно, в общем, я сражен. Ты и квартиру можешь убрать? Имей в виду, в Беверли-Хиллз большой спрос на уборщиков, если когда-нибудь решишь уйти из сыщиков.

Карлос проигнорировал шутку Роберта, завел машину и поехал, маневрируя между полицейскими машинами, все еще толпившимися перед домом. Он изо всех сил старался не поцарапать машину о кустарник, окаймлявший узкую дорогу, и чертыхался, слыша звук скребущей по металлу ветки. Сначала Карлос ехал медленно, стараясь, чтобы машина не подскакивала на ухабах, и оба они молчали, пока не доехали до главной дороги.

Роберт много раз ездил по Литл-Тухунга-Кэньон-роуд. Если нужно успокоить нервы, то эта красивейшая дорога среди ласкающих глаза пейзажей подходит как нельзя лучше.

— Ладно, я весь внимание, — нарушил молчание Карлос. — Хватит уже тянуть паузу, как в кино, и нагнетать напряжение. Что там за чертовщина с этим знаком на шее у женщины? Судя по твоей реакции, тебе уже приходилось видеть похожее.

Только Роберт попытался найти нужные слова, как старые образы хлынули в его мысли. Он был готов проводить Карлоса внутрь кошмара — кошмара, который он долго старался забыть.

— Ты когда-нибудь слышал о Распинателе?

Карлос поднял бровь и вопросительно посмотрел на Роберта:

— Ты шутишь, что ли?

Роберт отрицательно покачал головой.

— Разумеется, слышал. Кто в Лос-Анджелесе не слышал о Распинателе! Да во всех Штатах не найдется человека, который бы не слышал о Распинателе. Больше того, я следил за всеми подробностями этого дела. А что?

— Что ты о нем знаешь?

— Хочешь похвастаться? — спросил Карлос с неловкой улыбкой, как будто ожидал очевидного ответа, но не получил никакого. — Ты серьезно? Хочешь, чтобы я рассказал тебе об этом деле?

— Сделай мне приятное.

— Ладно, — ответил Карлос, мотнув головой, как будто говоря «как хочешь». — Наверное, это было твое самое громкое расследование. Семь зверских убийств за два года. Какой-то сумасшедший религиозный фанатик. Вы с твоим прежним напарником поймали этого типа года полтора назад. Его взяли, когда он пытался уехать из Лос-Анджелеса. Если не ошибаюсь, у него в машине нашлась целая гора улик, вещи, принадлежавшие жертвам, и тому подобное. Видимо, и допрос продолжался недолго, ведь он сразу же сознался, так?

— Откуда ты знаешь про допрос?

— Ты забыл, что я тоже служу в полиции? Могу получить доступ к кое-какой информации для внутреннего пользования. Короче говоря, его приговорили к смерти и около года назад сделали смертельную инъекцию, и это была одна из самых скорых казней. Даже сам президент вмешался, да? Во всех новостях говорили.

Роберт секунду смотрел на напарника. Карлос знал историю в том виде, в каком она появилась в печати.

— Это все, что ты знаешь? А ты знаешь, почему его назвали Распинателем?

Теперь Карлос повернулся и секунду глядел на напарника.

— Ты что, пьян?

— Был несколько часов назад, — сказал Роберт, автоматически сверившись с часами.

— Так все же знают почему. Я же говорил, он был религиозный фанатик. Считал, что избавляет мир от грешников или что-то в этом роде. Проституток там, наркоманов — всех, кого приказывал ему убивать голос. Короче, его назвали Распинателем, потому что он всем своим жертвам ставил клеймо в виде распятия на тыльную сторону ладони.

Минуту Роберт сидел молча.

— Погоди-ка! Так ты думаешь, что кто-то его копирует? Я имею в виду тот странный знак на затылке убитой женщины. Если подумать, он и правда был похож на распятие, — сказал Карлос, схватывая намек Роберта.

Роберт ничего не ответил. Молчание продолжалось еще две или три минуты. Они подъехали к Сэнд-Кэньон-роуд, элитному району Санта-Клариты, и природный пейзаж сменили большие дома в окружении безупречно постриженных газонов. Роберт был рад вернуться в цивилизацию. На улицах появилось больше машин: люди поехали на работу. Деловые мужчины и женщины выходили из дверей домов в костюмах-тройках, готовясь провести еще один день в офисе. Первые лучи солнца только что окрасили небо, но новый день уже обещал стать одуряюще жарким.

— Раз уж мы заговорили об этих убийствах, можно у тебя кое-что спросить? — нарушил молчание Карлос.

— Давай, не стесняйся, — монотонным голосом ответил Роберт.

— Поговаривали, что ты или твой напарник так до конца и не поверили, что этот тип, которого вы взяли, и есть настоящий убийца, несмотря на все улики, найденные в его машине, несмотря на его признание… Это правда?

Старые воспоминания о единственном допросе, который провел Роберт с так называемым Распинателем, завертелись в его мозгу.

Щелчок…

— Среда, 15 февраля, 10.30 утра. Детектив Роберт Хантер начинает допрос Майка Фарлоу по делу 017632. Подозреваемый отказался от адвоката, — проговорил Роберт в старомодный магнитофон, сидя в одной из восьми комнат для допросов в здании отдела по тяжким преступлениям.

Напротив Роберта сидел тридцатичетырехлетний мужчина с массивной нижней челюстью, его выступающий подбородок покрывала трехдневная щетина, а темные глаза были холодны, как черный лед. Он уже начал лысеть и поредевшие черные волосы зачесывал назад. Его руки в наручниках ладонями вниз лежали на широком металлическом столе, отделявшем подозреваемого от Роберта.

— Вы уверены, что не хотите пригласить адвоката?

— Господь пастырь мой.

— Как угодно. Ваше имя Майк Фарлоу, это верно?

Мужчина поднял взгляд от наручников и посмотрел Роберту прямо в глаза.

— Да.

— И вы проживаете в доме номер пять по Сандовал-стрит, Санта-Фе?

Майк был необычно спокоен для человека, которому грозило обвинение в нескольких убийствах.

— Да, я там жил.

— Жил?

— Теперь же я буду жить в тюрьме, правильно, детектив? По крайней мере, какое-то время.

Он говорил с монотонной и ровной интонацией.

— Вы хотите попасть в тюрьму?

Молчание.

Роберт лучше всех в отделе умел вести допрос. Знание психологии позволяло ему вытягивать из подозреваемых чрезвычайно ценную информацию, иногда даже признания. Он мог читать язык тела и разоблачительные признаки, как по книге. Капитан Болтер хотел, чтобы он вытянул из Майка Фарлоу все, что только сумеет: Роберт Хантер был его секретным оружием.

— Вы помните, где находились в ночь на 15 декабря прошлого года? — Роберт имел в виду ночь накануне того, как была найдена последняя жертва Распинателя.

Майк все так же прямо смотрел на него.

— Да, помню…

Роберт подождал несколько секунд, чтобы подозреваемый договорил. Но так и не дождался.

— И где вы были?

— Работал.

— Кем вы работаете?

— Я очищаю город.

— Вы сборщик мусора?

— Да, но я работаю и для Господа нашего Иисуса Христа.

— И что же вы делаете?

— Очищаю город, — спокойно ответил он. — Избавляю этот город от грязи — от грешников.

Роберт прямо-таки чувствовал, как в наблюдательной комнате по ту сторону двойного зеркала на северной стене капитан Болтер ерзает на стуле. Роберт потер затылок правой рукой.

— Хорошо, а что вы скажете… — он пролистал записи, которые имел при себе, — насчет 22 сентября? Вы помните, где были той ночью?

Его вопрос озадачил Скотта, находившегося в комнате наблюдения.

— 22 сентября? Что такого случилось в тот день? В тот день мы не находили никакой жертвы, да и в ближайшие дни тоже. Что придумал Роберт?

Семь дат, в которые произошли убийства Распинателя, намертво врезались в память Скотта, и он был уверен, что и Роберт знает их наизусть, и ему не нужно было смотреть ни в какие записи.

— Пусть продолжает, он знает, что делает.

Это сказал доктор Мартин, полицейский психолог, который также наблюдал за допросом.

— Все то же самое. Я делал все то же самое, — ответил Майк убежденно.

Его ответ застал всех в комнате наблюдения врасплох.

— Что? — пробормотал Скотт. — Есть еще одна жертва, о которой мы ничего не знаем?

Капитан Болтер ответил простым пожатием плеч.

Роберт наблюдал за реакцией Майка Фарлоу, пытаясь влезть в его мысли, пытаясь прочитать выдающие его признаки. Учебники по психологии поведения научили Роберта следить за движениями глаз подозреваемого: вверх и налево — это значило, что он обращается к своей визуально-конструктивной способности, пытаясь создать мысленный образ, которого раньше не существовало, и это явный признак лжи; вверх и направо — это значило, что он ищет визуальные образы в памяти, поэтому, вероятно, говорит правду. Но Майк не делал глазами никаких движений, его взгляд был неподвижен, как у покойника.

— А что вы скажете по поводу тех вещей, которые мы нашли в вашей машине? Можете рассказать мне о них? Откуда они у вас? — спросил Роберт, имея в виду паспорт, водительские права и карточку социального страхования, которые нашли в бумажном пакете, спрятанном в отделении для запаски ржавого олдсмобиля «кастом-крузер» 1992 года выпуска, принадлежавшего Майку Фарлоу. Каждый из этих предметов принадлежал разным жертвам. В багажнике Майка полиция нашла еще несколько окровавленных тряпок. Кровь на них по ДНК совпала с кровью трех жертв.

— Я взял их у грешников.

— Грешников?

— Да… не стройте из себя дурака, детектив, вы знаете, о чем я говорю.

— А вдруг не знаю, может, объясните?

— Вы знаете, что мир не должен был стать таким. — У Майка на лице наконец появился первый намек на эмоцию: гнев. — Каждый день, каждую секунду совершается новый грех. Каждый день, каждую секунду мы непочтительно пренебрегаем законами, которые даны нам высочайшей властью. Люди не могут продолжать такую жизнь и дальше, не уважая нашего Господа, презирая Его писание. Кто-то должен их наказать.

— И этот кто-то — вы?

Молчание.

— По-моему, все эти жертвы были самыми обычными людьми, а не какими-то великими грешниками.

— Это потому, что у вас непрозрачная повязка на глазах, детектив. Вы так ослеплены грязью этого города, что больше не можете видеть того, что есть на самом деле. И никто у вас в полиции не может. Проститутка, которая продает тело за деньги, распространяет по всему городу болезни. — Роберт понял, что он говорит о второй жертве. — Адвокат, у которого в жизни одна цель — защищать подонков и торговцев наркотиками, чтобы оплачивать свои удовольствия, человек без морали. — Это было о пятой жертве. — Карьеристка, которая добиралась до верха по чужим постелям, она бы легла с любым самцом, лишь бы он помог ей подняться. — Шестая жертва. — Они должны были заплатить. Они должны были накрепко запомнить, что нельзя отходить от законов Божьих. Им нужно было преподать урок.

— И вы это сделали?

— Да… Я служил нашему Господу.

Его гнев испарился. Голос стал таким же безмятежным, как смех ребенка.

— Настоящий псих! — выразительно сказал Скотт в наблюдательной комнате.

Роберт налил себе стакан холодной воды из алюминиевого графина на столе.

— Хотите воды?

— Спасибо, детектив, не надо.

— Может, чего-нибудь другого… кофе, сигарету?

Майк ответил простым качанием головы.

Роберт никак не мог раскусить Майка Фарлоу. Его интонация или выражение лица не изменялись, он не делал внезапных движений. Его глаза оставались мертвенно-холодными, лишенными всякого чувства. Руки лежали неподвижно. У него не потели ни ладони, ни лоб. Роберту требовалось время.

— Вы верите в Бога? — спокойно спросил Майк. — Вы молитесь, чтобы покаяться в грехах?

— Я верю в Бога. Но я не верю в убийство, — ровно ответил Роберт.

Глаза Майка были устремлены на Роберта, как будто они поменялись ролями, как будто это он пытался разгадать реакцию Роберта. Роберт был готов задать новый вопрос, но Майк заговорил первым:

— Детектив, может, прекратим эту болтовню и перейдем сразу к делу? Спрашивайте меня о том, для чего мы здесь сидим. Просите, и дано будет вам.

— А для чего мы здесь сидим? Что это такое, о чем я должен вас спрашивать?

— Вы хотите знать, я ли совершил те убийства. Вы хотите знать, я ли тот, кого зовут Распинателем.

— И это вы?

Майк в первый раз отвел взгляд от Роберта. Теперь его глаза остановились на двустороннем зеркале на северной стене. Он знал, что находится там, с другой стороны. Напряжение в наблюдательной комнате росло и было готово взорваться. Капитан Болтер мог бы поклясться, что Майк посмотрел прямо на него.

— Я не выбирал себе прозвище, это все журналисты. — Его глаза снова вернулись на Роберта. — Но это правда, это я освободил их души от оков грешной жизни.

— Черт меня подери… у нас есть признание. — Капитан Болтер едва мог скрыть свое волнение.

— Да, чтоб мне провалиться! И Роберт расколол его за какие-нибудь десять минут. Вот молодчина, — улыбаясь, ответил Скотт.

— Если вы Распинатель, то вы сами выбрали себе прозвище, — продолжал Роберт. — Вы клеймили жертв. Вы выбрали себе знак.

— Они должны были покаяться. Знак нашего Господа освободил их души.

— Но вы не Бог. У вас нет власти освобождать. Не убий, не так ли говорится в одной из заповедей? Разве то, что вы убили этих людей, не делает вас самого грешником?

— Нет греха на том, кто действует во имя Божье. Я делал Божье дело.

— Зачем? Неужели Бог ушел в отпуск? Зачем Бог стал бы просить вас убивать кого-то во имя Его? Разве Бог не милосерден?

На губах у Майка в первый раз появилась улыбка, открывая желтые зубы в никотиновых пятнах. В нем было что-то зловещее. Что-то иное, что-то почти нечеловеческое.

— Меня от этого типа озноб пробирает. Может, прекратим допрос, он же признался, чего тут еще рассусоливать, — сказал Скотт в явном раздражении.

— Подождем еще несколько минут, — ответил доктор Мартин.

— Как хотите… Я ухожу, с меня хватит.

Скотт открыл дверь и вышел в узкий коридор на третьем этаже отдела.

Роберт взял листок бумаги, написал на нем что-то и сунул Майку через стол.

— Вы знаете, что это такое?

Глаза Майка опустились на бумажный листок. Он разглядывал его секунд пять. По движению его глаз и непроницаемо хмурому выражению лица Роберт понял, что Майк понятия не имеет о том, что означает рисунок на бумаге. Ответа Роберт так и не получил.

— Ладно, тогда позвольте спросить вас вот о чем…

— Все, хватит с меня вопросов, — обрезал Майк. — Вы видели, что я сделал. Вы знаете, что это сделал я. Вы услышали то, что хотели услышать. Не нужно больше никаких вопросов. Я сыграл свою роль.

Майк закрыл глаза, сложил руки и зашептал молитву.

— Да, правда. Я никогда не верил, что убийца — он, — наконец ответил Роберт на вопрос Карлоса, выныривая из потока воспоминаний.

Хотя было только начало седьмого утра, уже становилось жарко. Роберт нажал кнопку на пассажирской двери, и стекло плавно опустилось. Они повернули на шоссе Сан-Диего, и роскошные особняки Санта-Клариты сменились шумными улицами.

— Хочешь, включу кондиционер? — спросил Карлос, копаясь с приборной доской.

Роберт ездил на старом «бьюике», у которого не было ни одного дорогого наворота, как у современных машин. Ни кондиционера, ни окошка в крыше, ни окон и зеркал на электрическом приводе, но это был «бьюик», «мощный, чисто американский зверь», как любил называть его Роберт.

— Не надо, пусть лучше так, природный лос-анджелесский смог, от него все равно не закроешься.

— Но почему ты думаешь, что вы взяли не того? Вы же нашли у него в машине все доказательства, к тому же он сам сознался. Что тебе еще нужно? — спросил Карлос, снова возвращаясь к разговору о Распинателе.

Роберт наклонил голову к открытому окну, и встречный ветер взлохматил его волосы.

— Ты знаешь, что мы так и не нашли ни одной улики ни на одном из семи мест преступлений?

— Да, я слышал, как об этом говорили, но думал, что вы просто не хотели выдавать подробностей.

— Это чистая правда. Мы со Скоттом прочесали каждый дюйм, да и криминалисты тоже, но так ничего и не нашли — ни отпечатка, ни волоска, ни ниточки… ничего. Абсолютный вакуум. — Роберт замолчал, снова подставляя лицо ветру. — За два года убийца не допустил ни единой ошибки, не оставил после себя ни единой зацепки, не совершил ни единого промаха. Он был словно привидение. Мы ничего не сумели выяснить, ни одной зацепки. Мы не знали ни куда двигаться дальше, ни кто в принципе мог быть этим убийцей. И вдруг откуда ни возьмись мы берем его тепленьким со всей этой дребеденью в машине? Что-то не складывается. Как может один и тот же человек одновременно быть и самым скрупулезным преступником на свете, и самым невнимательным?

— Как же вы его взяли?

— В полицию позвонил аноним через несколько недель после того, как нашли седьмую жертву. Кто-то увидел подозрительную машину, у которой на багажнике были пятна, похожие на кровь. Звонивший успел записать номер, и машину остановили на выезде из Лос-Анджелеса.

— Машину Майка Фарлоу?

— Точно, и в его машине лежали все улики, просто как на блюдечке с голубой каемочкой.

Карлос нахмурился. Он начал понимать ход мыслей Роберта.

— Да, но известно, что семь матерых преступников попались именно так: кто — потому что нарушил правила дорожного движения, кто — по какой-то другой мелочи. Может быть, он был скрупулезен на месте преступления и невнимателен в обычной жизни.

— Меня это не убеждает, — ответил Роберт, покачав головой. — А еще во время допроса он постоянно называл меня детективом.

— А как он должен был тебя звать?

— Распинатель звонил мне на мобильный и рассказывал, где находится тело новой жертвы, вот как мы их и находили. Я единственный вступал с ним хоть в какой-то контакт.

— Почему ты?

— Я так и не узнал, но каждый раз, когда убийца мне звонил, он всегда называл меня по имени, всегда просто Робертом и никогда детективом. — Роберт помолчал. Он собирался сбросить на Карлоса атомную бомбу. — Но решающим моментом было, когда я спросил его насчет знака с распятием, которым он клеймил кисти рук у своих жертв. В своем роде он согласился, сказал, что знак Господа нашего освободил их, или что-то в этом духе.

— Ну да, он же был религиозный психопат, к чему ты клонишь?

— Я показал ему знак, которым пользовался Распинатель, и я уверен, что он его не узнал.

— Не узнал распятие? — Карлос поднял обе брови.

— Распинатель никогда не клеймил распятием ладонь жертвы. Мы придумали эту байку для журналистов, чтобы нас не одолевали имитаторы и разные психи, которые хотят привлечь к себе внимание.

У Карлоса сперло дыхание, он почувствовал, как по спине побежал неприятный холодок.

— На самом деле Распинатель вырезал на шее жертвы со стороны спины, — Роберт показал на свой затылок, — странный символ, похожий на распятие из двух крестов, одного обычного и другого перевернутого. Вот каково было его настоящее клеймо.

Слова Роберта застали Карлоса врасплох. В его памяти мелькнула сцена в старом деревянном доме. Женское тело. Лицо без кожи. Вырезанный на шее знак. Знак Распинателя.

— Что? Ты сочиняешь? — Карлос на секунду отвлекся от дороги, чтобы посмотреть на него.

— Следи за дорогой! — Роберт заметил, что они чуть не проехали на красный свет.

Карлос снова повернулся к дороге и резко нажал на тормоза, тело Роберта швырнуло вперед, словно торпеду. Его удержал привязной ремень, но он по инерции отпрянул назад, его голова резко дернулась назад и ударилась о подголовник.

— Черт! Теперь опять голова разболелась, большое спасибо, — сказал Роберт, потирая виски обеими руками.

Последнее, о чем думал Карлос, — это о головной боли своего напарника. Слова Роберта все еще звучали в его ушах.

— Что ты хотел сказать? Что кто-то узнал про настоящий знак Распинателя и воспользовался им?

— Сомневаюсь. О нем знали совсем немногие. Только несколько человек из отдела и доктор Уинстон. Мы не распространяли никакой информации об убийце. Этот знак, который мы видели сегодня, он точно его повторяет.

— Черт, ты хочешь сказать, что он воскрес из мертвых? Или что?

— Я хочу сказать, что Майк Фарлоу не был Распинателем, как я всегда и подозревал. Убийца все еще на свободе.

— Но он же сознался. Какого черта он бы стал сознаваться, если знал, что ему не выпутаться? — почти прокричал Карлос.

— Может быть, он просто хотел прославиться, точно не знаю. Слушай, я не сомневаюсь в том, что Майк Фарлоу был настоящий псих, причем помешанный на религии, но он просто не тот, кого мы искали.

— Но каким же образом все эти улики оказались в его машине?

— Возможно, его подставили, кто знает.

— Подставили? Но единственный, кто мог его подставить, — это сам Распинатель.

— Вот именно.

— Почему же он вдруг вернулся? Почему сейчас?

— Я и сам пытаюсь это понять, — ответил Роберт.

Карлос сидел неподвижно, уставясь на Роберта. Ему нужно было время, чтобы все осознать. Это объясняло реакцию Роберта при виде знака, вырезанного на шее мертвой женщины. Возможно ли, что полиция действительно арестовала не Распинателя? Неужели он до сих пор на свободе? Неужели государство отправило на тот свет невинного человека? Поскольку после казни Майка Фарлоу убийства прекратились и это, казалось бы, подтверждало, что он Распинатель, даже Роберт начал верить в его виновность.

Они сидели и молчали. Роберт чувствовал, что мозг Карлоса пытается переварить новые сведения, пытается понять, зачем кому-то сознаваться в преступлении, которого он не совершал.

— Если это так, то, похоже, мы скоро это выясним, — сказал Роберт.

— Да? Почему? Как мы это выясним?

— Ну, начать с того, что если это тот же убийца, то криминалисты ничего не найдут, это будет еще одно абсолютно чистое место преступления… Зеленый.

— Что?

— Зеленый свет загорелся.

Карлос завел свою «хонду» и надавил на газ. Ни один из них не проронил ни слова, пока они не доехали до Санта-Моники.

Бар «Убежище» располагался у самого конца Вест-Ченнел-роуд, подходящего к пляжу. Сам пляж Санта-Моники находится буквально через дорогу, делая «Убежище» самым популярным местом ночных развлечений в районе Вестсайда. Карлос был там лишь один раз. Покачивающиеся занавески отделяли бар, отделанный в морском стиле, от главного зала, украшенного фотографиями Санта-Моники 1920-х годов. Выше располагался чердачный этаж, который выходил во внутренний дворик, уставленный стульями с низкими спинками. Это было место, очень популярное среди молодежи и совершенно не того типа, в котором Карлос представлял себе Роберта.

Его машина была припаркована в нескольких метрах от входа. Карлос остановился прямо за ней.

— Мне бы хотелось еще раз взглянуть на этот дом, когда закончат криминалисты, что скажешь? — спросил Роберт, доставая из кармана ключи.

Карлос не мог встретиться глазами с напарником.

— Эй, малец, что с тобой?

— Ничего, — наконец сказал Карлос. — Да, хорошая мысль.

Роберт вышел из блестящей «хонды» и открыл дверь своего старого битого «бьюика». Заводя мотор, он думал только об одном: «Нельзя, чтобы это было его первое дело».

 

8

Ди-Кинг, мягко говоря, не очень хорошо воспринимал, если какая-нибудь из девочек делала ему ручкой. Дженни покинула его компанию в «Авангарде» три ночи назад, и с тех пор он ничего о ней не слышал. Ди-Кинг отличался от остальных лос-анджелесских сутенеров тем, что не бил своих девочек. Если какая-то из них решала, что с нее достаточно, и хотела выйти из дела, он относился к этому нормально, при условии, что она не уходила работать к другому сутенеру и не прихватывала с собой его денег.

Самым легким в его деле было находить новых девиц. Каждый день сотни молоденьких красавиц приезжают в Лос-Анджелес за голливудской мечтой. Каждый день эти мечты сотнями разбиваются о суровую реальность города ангелов. Нужно просто знать, к каким девушкам подходить. К отчаявшимся и оставшимся без гроша — к тем, кому нужна была быстрая помощь, к тем, кто мечтал о такой жизни, которую Ди-Кинг как раз и мог им предложить. И если какая-то из девушек хотела выйти из дела, ей нужно было только сказать об этом, и замена нашлась бы тут же, за ближайшим углом.

Ди-Кинг велел Джерому, своему главному телохранителю, выяснить, куда подевалась Дженни. Почему она не позвонила? И почему она, что хуже всего, не явилась на встречу с клиентом прошлой ночью? Ди-Кинг не терпел, когда срывалась встреча с клиентом. Это плохо отражалось на его бизнесе, поскольку даже нелегальный бизнес держится на деловой репутации. Ди-Кинг подозревал что-то неладное. Дженни была его самой надежной девушкой, и он был уверен, что если бы она попала в беду, то обязательно позвонила бы.

По правде говоря, он испытывал к ней особую симпатию. Дженни была милая девушка, всегда улыбалась и отличалась фантастическим чувством юмора — то есть теми качествами, которые играли большую роль в ее работе. Когда Дженни стала работать на Ди-Кинга, она сразу сказала ему, что будет заниматься этим только до тех пор, пока не накопит достаточно денег, чтобы встать на ноги. Он уважал ее решение, но пока она приносила ему самую большую прибыль среди девушек и пользовалась большой популярностью у богатых и уродливых козлов, входивших в перечень его клиентов.

Когда Джером возвратился, Ди-Кинг занимался утренней зарядкой — плавал по своему бассейну почти олимпийского размера: двадцать пять раз туда и обратно.

— Босс, извините, но хороших новостей нет.

Вид у чернокожего, коротко стриженного Джерома с кривым носом, ломанным несколько раз, был пугающий. Роста в нем было метр девяносто, а веса — полтора центнера. На лице выделялись квадратный подбородок и молочно-белые зубы. Джером едва не стал чемпионом мира в тяжелом весе, но попал в автомобильную аварию, после которой его почти парализовало ниже пояса. Ему понадобилось четыре года, чтобы снова научиться ходить, а к тому времени у него уже не осталось шансов завоевать чемпионский титул. Он кончил тем, что стал работать вышибалой в одном из голливудских ночных клубов. Когда Ди-Кинг увидел, как Джером в одиночку справился с компанией семерых футболистов, которые однажды ночью решили нарваться на неприятности, он тут же предложил Джерому работу со значительным повышением зарплаты.

Ди-Кинг вылез из бассейна, надел чистый белый халат со словом «Кинг», вышитым большими золотыми буквами на спине, и сел за столик у края бассейна, где его ждал завтрак.

— Джером, у меня нет никакого желания это слышать. Я не хочу начинать день с плохих новостей. — Он налил себе стакан апельсинового сока. — Ладно, нигга, валяй, выкладывай.

Он говорил своим всегдашним спокойным тоном. Ди-Кинг был не из тех, кто легко выходит из себя.

— В общем, вы мне велели идти и выяснить, что там с Дженни и куда она пропала.

— Ну и?

— Ну и похоже, что она действительно пропала, а не просто ушла из клуба.

— В каком это смысле?

— Не похоже, чтобы она заходила домой в последние дни. И консьерж ее не видел.

Ди-Кинг поставил стакан с соком на стол и несколько секунд внимательно смотрел на своего телохранителя.

— А ее вещи? Они в квартире?

— Все там, босс: платья, туфли, сумочки, даже косметика. Все чемоданы тоже стоят в гардеробе. Если она и сбежала, то уж очень торопилась.

— Не от чего ей бежать, — сказал Ди-Кинг, наливая себе чашку кофе.

— У нее есть приятель?

— Кто? — спросил Ди-Кинг с выражением лица, которое говорило «ушам своим не верю». — Ты же сам знаешь, у моих девушек нет никаких приятелей на стороне, это плохо сказывается на работе.

— Может, она в ту ночь познакомилась с кем-нибудь в «Авангарде».

— И что?

— Не знаю, может, они пошли к нему домой.

— Вот еще, Дженни бесплатно не работает.

— Может, он ей понравился.

— Джером, она проститутка. Она только что отработала пять ночей подряд. Черта с два бы ей захотелось опять улечься с кем-то в койку.

— Левый клиент?

— Что-что? Все мои девочки знают, чем кончится, если я узнаю, что кто-то пытается вести свой маленький параллельный бизнес. Дженни не стала бы это делать, она не такая дура.

— Может, она пока решила пожить у подруги, — предложил еще одну версию Джером.

— И это тоже совсем не в ее духе. Она у меня проработала, погоди, сколько же… года три, не меньше? И никогда у меня с ней не было проблем. Она всегда является в назначенное время. Нет, Джером, что-то тут нечисто, носом чую, что-то не то.

— Вы думаете, у нее неприятности? Я имею в виду финансовые, может быть, крупно проигралась или что-нибудь в этом роде?

— Если бы дело было в этом, она бы пришла ко мне, я точно знаю. Она бы не сбежала просто так.

— Что мне делать, босс?

Ди-Кинг отпил кофе, обдумывая варианты.

— Сначала проверь больницы, — наконец сказал он. — Надо выяснить, вдруг с ней что-нибудь случилось.

— Вы думаете, на нее могли напасть?

— Если кто-то на нее действительно напал… этот чертов подонок может считать себя мертвецом.

Где бы нашелся такой дурак, который посмел бы напасть на девушку Ди-Кинга? — подумалось Джерому.

— Если в больницах она не найдется, надо связаться с полицией.

— Позвонить Калхейну?

Детектив Марк Калхейн работал в отделе по борьбе с наркотиками лос-анджелесской полиции. А еще он состоял в списке платных полицейских информаторов Ди-Кинга.

— Конечно, он звезд с неба не хватает, но, пожалуй, придется. Только предупреди его, чтобы не вынюхивал повсюду, как бродячая собака. Я пока не хочу поднимать лишний шум.

— Понял, босс.

— Сначала проверь больницы, если там пусто — звони ему.

Джером кивнул и оставил босса завтракать.

Ди-Кинг съел кусочек белоснежного омлета, но аппетит у него пропал. Он десять лет был дилером, и за это время у него появился нюх на неприятности, который говорил ему, что дело дурно пахнет. В Лос-Анджелесе он был не просто хорошо известен — его боялись. Лишь однажды один тип допустил ошибку, ударив его девушку по лицу. Три дня спустя этого типа нашли в чемодане в шести частях: голова, туловище, руки и ноги по отдельности.

 

9

Карлос Карвальо был молодым детективом, который поднялся по служебной лестнице почти так же быстро, как Роберт. Сын бразильского федерального агента и учительницы истории из США, он переехал в Лос-Анджелес вместе с матерью в возрасте семи лет после развода родителей. Хотя Карлос прожил в США большую часть жизни, он говорил по-португальски, как настоящий бразилец. Его отец был красивый мужчина с гладкими черными волосами, темными глазами и загорелой кожей. Его мать была натуральной блондинкой со светло-голубыми глазами и светлой кожей европейского типа. Карлос унаследовал от отца смуглый тон кожи и темно-коричневые волосы, которые отращивал чуть длиннее, чем хотелось бы его матери. Его глаза были не такие светлые, как у матери, но он определенно унаследовал их по материнской линии. Ему было тридцать один год, но он по-прежнему казался мальчишкой. Благодаря годам занятий легкой атлетикой Карлос обладал стройной фигурой, но его телосложение было обманчиво, и на самом деле он был сильнее, чем могло показаться вначале.

Мать Карлоса Дженнет Лиамс изо всех сил старалась отговорить его от поступления в полицию, поскольку брак с федеральным агентом научил ее многому, но уже к пятилетнему возрасту Карлос твердо принял решение. Он просто хотел быть похожим на своего героя — на отца.

Он встречался с девушкой, с которой познакомился еще в старших классах школы, и они поженились почти сразу после выпуска. Анна была очень мила. Годом младше Карлоса, с великолепными темными зеленовато-коричневыми глазами и короткими черными волосами, она обладала особой, завораживающей красотой. У них пока не было детей, и это решение они приняли вместе — по крайней мере, на ближайшее время.

Карлос проработал два года полицейским детективом в северном Лос-Анджелесе, и в тридцать один год ему представился шанс выбрать дальнейшую карьеру: место детектива в отделе по борьбе с наркотиками или в отделе по тяжким преступлениям. Он предпочел расследовать убийства.

Утром первого дня на новой должности Карлос проснулся намного раньше обычного. Он старался шуметь как можно меньше, но все-таки разбудил Анну. Он должен был явиться к капитану Болтеру в половине девятого, но в шесть тридцать он уже был одет в свой лучший костюм и пытался убить время в своей квартирке на северной стороне Лос-Анджелеса.

— Как я выгляжу? — спросил он после второй чашки кофе.

— Ты мне в третий раз задаешь один и тот же вопрос, — засмеялась Анна. — Милый, ты прекрасно выглядишь. Им просто повезло, что они получат самого классного детектива в Лос-Анджелесе, — сказала она, нежно целуя его в губы. — Нервничаешь?

Карлос кивнул и прикусил нижнюю губу.

— Слегка.

— Ну и напрасно. Все будет хорошо.

Анна была оптимисткой, старалась найти хорошее практически во всем. Она была рада за Карлоса, потому что он наконец достиг того, к чему всегда стремился, но глубоко в душе испытывала страх. Карлосу уже доводилось вступать в плотный контакт с преступниками в прошлом. Однажды, когда ему в ключицу попала пуля сорок четвертого калибра, он провел неделю в больнице, а она неделю провела в слезах. Анна знала, какие опасности ждут его на такой работе, но она так же знала, что он никогда не будет прятаться от них, и это приводило ее в ужас.

Ровно в 8.30 Карлос стоял перед кабинетом капитана Болтера в здании ОТП. Ему показалось странным, что на дверной табличке значилось «Конг». Он трижды постучал.

— Войдите.

Карлос открыл дверь и вошел.

Капитану Уильяму Болтеру было под шестьдесят, но он выглядел по меньшей мере на десять лет моложе. Высокий, сильный как бык, с гривой серебристых волос и густыми усами, он представлял собой грозное зрелище. Если то, что о нем рассказывали, правда, то он в свое время остановил собственным телом двенадцать пуль и до сих пор не сдавался.

— Это кто еще, из службы собственной безопасности? — Его тон был тверд, но не агрессивен.

— Нет, сэр… — Карлос шагнул ближе и передал ему свои документы. — Карлос Карвальо, сэр, я ваш новый детектив.

Капитан Болтер восседал в своем солидном кресле с высокой спинкой за столом из розового дерева. Он просмотрел бумаги, временами чему-то одобрительно удивляясь, и затем положил их на стол. Ему не нужны были бумаги, чтобы понять, хороший ли Карлос детектив. Никто не получил бы назначение в ОТП, не выказав прежде высокий уровень компетенции и опыта, а Карлосу это удавалось неоднократно, о чем свидетельствовал его послужной список.

— Впечатляет… к тому же ты явился вовремя. Хорошее начало! — сказал капитан, быстро взглянув на часы.

— Спасибо, сэр.

Капитан подошел к кофеварке в дальнем углу кабинета и налил себе чашку кофе, но Карлосу не предложил.

— Ладно, к делу. Начнем с главного. Тебе придется снять этот дешевый костюм. У нас отдел по тяжким преступлениям, а не полиция моды. Наши парни, — он показал на большую комнату с детективами, — тебя за такой вид засмеют до смерти.

Карлос посмотрел на свой костюм. Ему нравился этот костюм — его лучший костюм… его единственный костюм.

— Сколько ты проработал детективом?

— Два года, сэр.

— Что ж, замечательно. Обычно детективу нужно отработать в полиции не меньше шести лет, прежде чем о нем хотя бы подумают в отделе. Либо ты настоящий проныра, либо настоящая находка.

Карлос ничего не ответил, и капитан продолжал:

— Что ж, возможно, для лос-анджелесской полиции ты был и неплохим детективом, но мы здесь занимаемся серьезными делами, убийствами. — Попивая кофе, он вернулся за стол. — Детский сад кончился, сынок. Здесь все намного жестче и, уж конечно, гораздо опаснее, чем все, что ты делал раньше.

— Понятно, капитан.

— Да? — Он пригвоздил Карлоса к месту пристальным взглядом. Его интонация приобрела зловещий оттенок. — Эта работа проест тебе мозг. Здесь у тебя появится больше врагов, чем друзей. А твои приятели из полицейского департамента с этого момента тебя, скорее всего, возненавидят. Ты уверен, что тебе это надо? Ты уверен, что тебе хватит сил? Я говорю не о физической силе. Ты уверен, что готов?

Карлос, можно сказать, ждал этой речи об опасностях работы детектива; любой капитан обязан произнести такую речь. Не избегая его взгляда, Карлос ответил спокойно и решительно:

— Я готов, сэр.

Взгляд капитана задержался на Карлосе, ища признаки страха или неуверенности в себе. Годы опыта, научившие его правильно оценивать характер, сказали ему, что этот паренек ничего не боится, во всяком случае пока.

— Ладно, тогда будем считать, что с этим мы закончили. Позволь теперь представить тебя твоему новому напарнику, — сказал он, вставая и открывая дверь кабинета. Его громкий голос раскатился по всему этажу: — Хантер, ну-ка, зайди ко мне.

Роберт только что пришел на работу. Он сидел за столом, помешивая в чашке крепкий черный кофе. В его сонно-похмельном состоянии капитанский голос показался ему ревом металлической рок-группы. Он спокойно отхлебнул горькую жидкость, ощущая, как она обжигает ему язык и губы. В последние месяцы Роберта донимала постоянная бессонница, не давали спать усилившиеся кошмары. Если за ночь ему удавалось проспать хотя бы пару часов, можно было считать, что ему повезло. Каждое утро он находился в летаргическом состоянии: сильная головная боль, крепкий обжигающий кофе, обожженный рот и стопка папок по второстепенным делам на столе.

Роберт не постучался, он просто открыл дверь и вошел. Карлос стоял рядом с деревянным столом.

— Эй, капитан, вы взяли не того, у меня нет проблем со службой собственной безопасности, — сказал Роберт, обкусывая чешуйки кожи на обожженной верхней губе.

Карлос снова опустил глаза и посмотрел на свой костюм.

— Садись, Роберт. Он не из безопасности. — Капитан помолчал несколько секунд, нагнетая напряжение. — Познакомься со своим новым напарником.

Сначала Роберт как будто пропустил эти слова мимо ушей. Карлос сделал два шага в его сторону и протянул руку.

— Карлос Карвальо, рад с вами познакомиться, детектив Хантер.

Роберт оставил руку Карлоса висеть в воздухе. По правде сказать, он даже не пошевелился, только смерил его взглядом. Карлос чувствовал, что Роберт анализирует его, пытается оценить. Роберту понадобилось двадцать секунд, чтобы принять решение относительно своего нового напарника.

— Спасибо, не нужно, капитан, я и сам неплохо справляюсь.

— Черта с два ты справляешься! — спокойно сказал капитан. — С тех пор как погиб Скотт, чем ты занимался? Перекладывал бумажки да давал советы лос-анджелесской полиции по магазинным грабежам и мелким воришкам? Не смеши меня. В общем, ты сам понимаешь, что это должно было случиться. Кем ты себя возомнил, Грязным Гарри? Слушай, Роберт, я не собираюсь читать тебе нотации по поводу того, как такой великий детектив зарывает свой талант в землю. Ты лучший детектив, с которым мне доводилось работать. Тебе удается вычислить то, что не удается никому другому. Что это: шестое чувство, интуиция, называй как хочешь, но это у тебя развито, как ни у кого другого. Мне нужно, чтобы ты снова стал работать и вернулся в хорошую форму. Ты же знаешь, я не могу позволить, чтобы мой человек, расследующий убийства, расхаживал по улицам в одиночку, это против всяких правил. В твоем теперешнем состоянии ты мне бесполезен.

— Это почему же? — протестующим, почти оскорбленным тоном спросил Роберт.

— Посмотри в зеркало, и поймешь.

— Значит, дадите мне в пару зеленого пацана? — Он повернулся к Карлосу. — Без обид.

— Я и не думал обижаться.

— Мы все были когда-то пацанами, — сказал капитан, поглаживая пальцем свои усы, как у Санта-Клауса. — Ты говоришь так же, как Скотт, когда я сказал ему, что у него будет новый напарник. Помнишь, как он сначала тебя терпеть не мог? Ты был молодой и неопытный… и посмотри, что из тебя вышло.

Карлос прикусил губу, чтобы не засмеяться.

Роберт снова посмотрел на него.

— Ах, тебе кажется, что это смешно?

Карлос наклонил голову, подразумевая «может быть».

— Скажи-ка мне, какой у тебя опыт? — спросил Роберт.

— Я два года проработал детективом в лос-анджелесской полиции, — нахально ответил Карлос.

— Значит, местный.

Карлос кивнул.

— А чего ты так нервничаешь?

— Кто сказал? — ответил Карлос, отрицательно качая головой.

Роберт уверенно улыбнулся капитану Болтеру.

— У тебя узел на галстуке слишком сильно затянут, но вместо того, чтобы его ослабить, ты постоянно крутишь шеей, надеясь, что никто не заметит. Когда ты хотел пожать мне руку, я заметил, что у тебя вспотела ладонь. Здесь не так уж жарко, поэтому я предполагаю, что это от нервов. К тому же с тех пор, как я вошел в кабинет, ты все время переминался с ноги на ногу. Либо у тебя проблемы с поясницей, либо ты не в своей тарелке. А поскольку тебя не взяли бы в детективы с больной поясницей, то…

Карлос нахмурился и перевел взгляд на капитана Болтера, который улыбнулся ему с хитрецой.

— Один совет, — продолжал Роберт. — Если нервничаешь, лучше сидеть, чем стоять. Это более удобное положение, к тому же легче будет скрыть те признаки, которые тебя выдают.

— Хорош, да? — спросил капитан Болтер со смешком. — В общем, Роберт, ты понимаешь, что решения здесь принимаю я, потому что я по-прежнему царь этих чертовых джунглей, и в моих джунглях ты будешь либо работать с напарником, либо не будешь работать вообще.

Карлос наконец понял, что означала табличка на двери. Он подождал несколько секунд и потом снова протянул руку.

— Как я уже сказал, Карлос Карвальо, рад познакомиться.

— А я не очень, и вообще вытри руку, — ответил Роберт, во второй раз оставляя руку Карлоса в воздухе. — Снял бы ты этот дешевый костюмчик, парень. Ты думаешь, у нас здесь что, полиция моды?

 

10

Когда на Лос-Анджелес опустилась ночь, Роберт и Карлос вернулись в старый деревянный дом. Бригада криминалистов уже уехала. Полная темнота и непролазные заросли кустарника делали невозможным осмотр окружающей местности в это время суток, но Роберт был уверен, что ее уже скрупулезно обыскала бригада специалистов. Роберт и Карлос сосредоточились на доме, но через пару часов оба детектива решили, что с них хватит.

— Здесь ничего нет, а если и было, то наверняка забрали криминалисты, — сказал Карлос с надеждой.

Роберт видел зеленые следы мелкого флуоресцентного порошка, которым криминалисты посыпали некоторые поверхности в доме. Этот специальный зеленый порошок использовали в сочетании с лазерными аппаратами и низковольтными ультрафиолетовыми лампами, чтобы разглядеть невидимые глазу следы, которые без него остались бы незамеченными. У Роберта было такое чувство, что бригада криминалистов тоже ничего не обнаружила.

— Будем надеяться, утром для нас будут новости у доктора Уинстона, — сказал он, привлекая внимание Карлоса. — Сегодня мы здесь уже ничего сделать не сможем.

Было за полночь, когда на своем старом «бьюике» Роберт свернул на Сент-Клэр-авеню в восточном Лос-Анджелесе. Улицу окаймляли заброшенные газоны и обветшалые дома, отчаянно нуждавшиеся в ремонте. Роберт припарковался перед шестиэтажным зданием и несколько секунд глядел на него. Когда-то ярко-желтый цвет поблек, сменившись неприятным пастельно-бежевым оттенком, и Роберт заметил, что кто-то снова разбил лампочки над дверью. В тесном подъезде с грязных стен отшелушивалась краска, а вместо украшений в основном были хулиганские надписи. Несмотря на то что дом находился в ужасном состоянии, Роберту здесь было уютно.

Роберт жил один. У него бывали продолжительные отношения с женщинами, но работа отрицательно сказывалась на личной жизни. С образом жизни детектива из отдела по тяжким преступлениям смириться было нелегко, и дело всегда кончалось тем, что подруги начинали просить от него большего, чем он мог им дать.

Квартира Роберта под номером 313 находилась на третьем этаже. Гостиная имела странную форму, а мебель выглядела так, будто ее привезли из благотворительного заведения. У дальней стены стояли два разных кресла и видавший виды старый черный диван. Справа располагался весь исцарапанный деревянный стол с ноутбуком, принтером и небольшой настольной лампой. В другом конце комнаты притулился старый стеклянный бар, который хранил несколько бутылок односолодового шотландского виски — едва ли не главной страсти Роберта.

Роберт закрыл за собой дверь гостиной, включил свет и перевел регулятор яркости в слабый режим. Ему надо было выпить. Налив себе двойную дозу из бутылки «Талискера» двадцатилетней выдержки, он бросил в стакан один кубик льда.

Роберт никак не мог выбросить образ безлицей женщины из головы. Каждый раз, закрывая глаза, он видел вырезанный на ее шее символ и ощущал едкий запах, царивший в комнате. Неужели это происходит вновь? Неужели это все тот же убийца? И если да, то почему он снова начал убивать? Эти вопросы не оставляли его. При этом Роберт знал, что ответы будут появляться гораздо медленнее. Указательным пальцем он поболтал кубик льда и поднес стакан к губам. Кисловатый, острый вкус «Талискера» успокоил его.

Роберт был уверен, что его ждет еще одна бессонная ночь, но все же ему нужно было как-то отдохнуть. Он включил свет в спальне и выгрузил все содержимое карманов на столик у кровати.

Ключи от машины, ключи от квартиры, немного мелочи и листок бумаги, на котором было написано: «Позвони мне. Изабелла». Улыбка тронула его губы. Может быть, сегодня ему не помешала бы компания. Он взглянул на часы. Время подходило к часу ночи — уже слишком поздно. Может быть, он позвонит ей как-нибудь в другой раз.

Он прошел на кухню и прикрепил записку Изабеллы на пробочную доску рядом с холодильником, а потом вернулся в спальню, готовый вступить в борьбу с бессонницей.

На парковке, прячась в тени, темная фигура жадно наблюдала за огнями, загоравшимися в квартире на третьем этаже.

— Теперь уже скоро, Роберт, — с леденящим душу смехом произнес голос.

 

11

Роберту удалось заснуть несколько раз за ночь, но на большее он был неспособен. В половине шестого утра он встал с таким чувством, будто его сбил грузовик. Слипающиеся глаза, сухость во рту и тупая боль в голове, которая останется с ним весь день до вечера, — все признаки недостатка сна. Он налил себе чашку крепкого кофе и подумал, не плеснуть ли туда виски, но передумал, потому что от этого он бы, наверное, почувствовал себя еще хуже. К шести тридцати он был одет и готов уходить, как вдруг зазвонил его мобильный телефон.

— Детектив Хантер у телефона.

— Роберт, это я, Карлос.

— Малец, ты прекрати мне звонить в такую рань. Ты вообще спишь когда-нибудь?

— Иногда сплю, но не могу сказать, что этой ночью мне хорошо спалось.

— И не говори. Так что там случилось?

— Я только что разговаривал с доктором Уинстоном.

Роберт быстро глянул на часы.

— Так рано? Ты и его разбудил?

— Нет, он сам всю ночь не спал. В общем, он сказал, что его криминалисты тоже ничего не нашли в том доме.

Роберт потер подбородок.

— Да, я этого ждал, — разочарованно сказал он.

— Еще он сказал, что хочет нам что-то показать, что-то важное.

— Всегда что-нибудь находится. Он сейчас в экспертно-криминалистическом отделе?

— Да.

— Ладно, встретимся там… через полчаса?

— Да, успею, увидимся там.

Окружной экспертно-криминалистический отдел Лос-Анджелеса находится на Мишн-роуд в северной части города. Будучи одним из самых занятых учреждений подобного профиля во всех Соединенных Штатах, оно может принимать до сотни трупов в день.

Роберт остановился у главного здания и у входной двери встретился с Карлосом. За десять лет работы детективом он вдоволь насмотрелся на мертвые тела, но до сих пор чувствовал себя не в своей тарелке, идя по коридорам отдела. Там стоял больничный запах, но с какой-то чужеродной примесью, каким-то едким запахом, от которого жгло в носу и першило в горле.

Вскрытие вчерашней жертвы проводилось в небольшой изолированной комнате в подвале здания. Доктор Уинстон был главным судмедэкспертом во время следствия по делу Распинателя, и если кто-то мог определить, тот же это почерк преступника или нет, то кто, как не доктор Уинстон.

— Почему мы спускаемся, разве секционные не на втором этаже? — заинтригованно спросил Карлос, когда они подошли к концу лестницы, которая вела в пустой и страшный подвальный коридор.

— Там производились вскрытия во время следствия по делу Распинателя. Капитан распорядился, чтобы дело шло без лишнего шума. У этих щелкоперов повсюду платные осведомители, в том числе и здесь. Пока точно не установим, с чем имеем дело, капитан попросил, чтобы наш добрый доктор принял все те же предосторожности, что и в прошлый раз, а они включают запрет на доступ к телу жертвы кому-либо, кроме самого доктора и нас с тобой.

Когда они дошли до комнаты в конце узкого, хорошо освещенного коридора, Роберт нажал кнопку переговорного устройства на стене и глупо улыбнулся в установленную над дверью камеру.

Через несколько секунд из маленького настенного динамика надтреснуто прозвучал голос доктора Уинстона:

— Роберт… входите, открываю.

По коридору разнеслось громкое жужжание, за которым раздался щелчок. Роберт с силой толкнул тяжелую металлическую дверь и вошел в комнату вместе с Карлосом.

Блестящий стол из нержавеющей стали с раковиной стоял у дальней стены. Большой операционный светильник над столом освещал всю комнату. Рядом с раковиной стоял на ножках столик с подносом для органов, которые эксперт вынимал из тела жертвы. Труба слива, спускавшаяся от подноса, была в оранжево-бурых пятнах. Здесь едкий запах был еще сильнее. Две больших хирургических пилы и несколько инструментов с лезвиями разных форм и размеров были аккуратно разложены на маленьком столике рядом с западной стеной. На металлическом столе лежало безлицее тело женщины.

— Проходите, — сказал доктор Уинстон, провожая их в комнату.

Взгляд Карлоса остановился на неподвижном трупе, и волосы у него на затылке встали дыбом.

— Так что у вас есть для нас? — тихо спросил Роберт, как будто боясь разбудить женщину.

— К сожалению, немногое, — ответил доктор Уинстон, надевая пару новых перчаток из латекса. — Мои люди не смогли обнаружить в доме ни одного отпечатка, и меня это не удивляет, учитывая, с кем мы можем иметь дело.

— Да, Карлос мне сказал, — ответил Роберт, разочарованно вздыхая. — Но, может быть, волокна или другие следы, которые могли бы дать нам хоть какую-нибудь зацепку?

— Извини, Роберт, в доме ничего не найдено.

— Как же это может быть? — спросил Карлос. — Ведь убийца явно должен был провести несколько часов в этом доме, пока пытал жертву. Как же он смог не оставить ни одного следа?

— Ты же сам уже говорил, малец, — объяснил Роберт. — Пустынная местность. У убийцы было полно времени, чтобы пытать ее без всяких помех. После того как она умерла, у него было полно времени, чтобы проверить весь дом и убедиться, что он ничего не оставил. Время работало на него.

Доктор Уинстон кивнул.

— А что с ней, док? — спросил Роберт, показывая головой в сторону тела. — Что вы нам о ней скажете?

— Возраст двадцать три — двадцать пять, отличное здоровье. Она очень следила за собой. Процент жира в теле около 14,5, что соответствует спортивному типу. Какое у нее физическое состояние, вы и сами видите, а это значит, что, по-видимому, она много времени проводила в тренажерном зале. Никаких операций, имплантов, у нее на месте и гланды, и аппендикс, грудь естественная. Кожа до сих пор очень гладкая, даже после окоченения, а лабораторный анализ показал высокое содержание гидратантов и лубрикантов.

— Содержание чего? — нахмурив брови, спросил Карлос.

— Увлажняющего крема, — ответил Роберт, положив конец растерянности Карлоса.

— Значит, она пользовалась кремом, как большинство женщин.

— Да ну? — насмешливо ответил доктор Уинстон. — Моя Триша целое состояние тратит на кремы, хотя они не дают никакого эффекта, так что, если вы хотите знать мое мнение, все это сплошное очковтирательство. Но что касается нашей жертвы, то анализ показал очень высокое качество косметических средств. Иными словами, она пользовалась очень дорогой косметикой… как и Триша. Я с определенной уверенностью могу заявить, что она была хорошо обеспечена.

— Почему? Потому что пользовалась дорогим кремом? — спросил Карлос.

— Вы представляете себе, сколько стоит такой крем?

Карлос поднял брови, показывая, что не представляет.

— Чертову уйму денег, могу я вам сказать. Кстати, посмотрите на ее ногти и на руках, и на ногах.

Карлос и Роберт осмотрели ее руки и ноги. Ногти были очень ухоженны.

— Пришлось стереть лак с ногтей, это стандартная процедура, — продолжал доктор. — Здесь тоже анализ показал очень хорошее качество лака. Судя по гладкому обрезу и кутикуле, ей делали профессиональный маникюр, что тоже недешево.

— Дайте я догадаюсь: Триша тоже делает себе педикюр и маникюр, — поддразнил его Роберт.

— Вот именно, — кивнул доктор Уинстон. — Анализ волос опять-таки показал продукт очень высокого качества, а судя по их состоянию, она, вероятно, посещала парикмахера не реже раза в месяц.

— У нее крашеные волосы? — спросил Карлос.

— Нет, натуральная блондинка. Чем бы она ни зарабатывала на жизнь, я бы сказал, что ее внешность играла в ее работе главную роль.

— Может, у нее был богатый муж? — предположил Карлос.

— Нет ни обручального кольца, ни признаков, что она когда-либо его носила. — Доктор быстро откинул эту догадку.

— Значит, она сама неплохо зарабатывала?

— Похоже, что да.

— Изнасилована? — спросил Роберт.

— Нет, сексуальных контактов не было по крайней мере в течение сорока восьми часов до смерти, также нет смазки во влагалище, что исключает секс с презервативом: убийца не искал сексуального удовольствия.

— Какие-нибудь особые приметы?

— Никаких… нет ни татуировок, ни родимых пятен, ни шрамов.

— Отпечатки пальцев?

— Вчера ночью я отправил их по факсу вашему капитану, так что, когда вернетесь к себе, они у вас будут. Но я и отсюда могу получить доступ к центральной дактилоскопической базе данных и могу сказать вам, что нет никаких совпадений, она в нашей базе не зарегистрирована. А опознать ее по стоматологической карте, как вы знаете, мы не можем.

Доктор Уинстон подошел к письменному столу и наскоро пролистал разрозненные листки бумаги.

— Как я и подозревал, ей дали наркотик. Я обнаружил в ее желудке следы гаммагидроксибутирата, который в клубах называют «буратиной».

— Я слышал про это, — сказал Карлос. — Новый наркотик, который подсыпают девушкам, чтобы они побыстрее вырубились?

— Ну, не совсем новый. Молодежь использует его в небольших дозах, чтобы получить кайф, но передозировка дает эффект, очень похожий на эффект рогипнола, — прояснил Роберт.

— И девушка засыпает беспробудным сном?

— Да, — на этот раз подтвердил доктор Уинстон. — Когда к ней возвращается сознание, она не может вспомнить ничего из того, что происходило с ней в период действия препарата.

— Можно проследить его происхождение? — спросил Карлос.

Роберт покачал головой:

— Сомневаюсь. Любой может сделать его дома из подручных средств вроде обезжиривающего растворителя или жидкости для мытья посуды в смеси с очистителем для водопроводных труб, а правильные дозы ингредиентов можно найти в Интернете.

— Кто-то смешивает растворитель с очистителем труб и принимает как наркотик? — удивленно переспросил Карлос.

— Да, детектив, с тех пор как мы были детьми, молодежь ушла далеко вперед, — ответил доктор, хлопая Карлоса по спине.

— А какова причина смерти? — спросил Роберт.

— Отказ почек, печени и сердца. Сочетание невероятной боли с обезвоживанием и голодом. Ее организм в конце концов просто отказал. Если бы она не была в такой хорошей физической форме, то, вероятно, продержалась бы всего несколько часов.

— А она сколько продержалась?

— От десяти до шестнадцати часов. Она умерла с воскресенья на понедельник в промежутке между восемью вечера и часом ночи.

— Ее пытали почти шестнадцать часов? Господи боже! — отозвался Карлос.

В комнате на минуту повисла тишина. Доктор Уинстон заговорил первым:

— Еще мы проверили веревку, которой она была привязана к шестам.

— И каков результат?

— Здесь ничего особенного. Обычная нейлоновая веревка, ее могли купить в любом хозяйственном магазине.

— А зеркало на стене? Оно выглядело как новое. Тут тоже ничего не удалось добиться?

— Не совсем. Мы нашли очень старые следы химикатов — клея для зеркал.

— Что это значит? — спросил Карлос.

— Это значит, что убийца не покупал зеркало, а снял его с какой-то другой двери. Не думаю, что кто-то заявил бы в полицию об украденном зеркале, так что проследить его будет практически невозможно, — сказал Роберт.

— А уксус в графине?

— Самый обычный уксус, который можно купить в любом супермаркете.

— Иными словами, у нас нет абсолютно ничего, — сухо подвел итог Роберт.

— Нет, у нас все-таки кое-что есть, но вам это не понравится… Сейчас я вам покажу.

Доктор Уинстон подошел к восточному концу комнаты, где на столике были разбросаны фотографии, Роберт и Карлос шли за ним.

— Вот это вырезано на шее нашей жертвы. — Доктор показал на первую фотографию слева. — Все остальное — фотографии из дела Распинателя. Знаки совершенно одинаковые, и я могу сказать с большой степенью уверенности, что их сделал один и тот же человек, по-видимому, одним и тем же острым инструментом.

Еще остававшийся у Роберта крохотный лучик надежды на то, что это преступление совершил имитатор, погас. При виде снимков на него нахлынуло цунами воспоминаний.

Карлос впервые увидел материалы из первого дела Распинателя. Ему не составило труда заметить сходство на всех фотографиях.

— Что вы можете сказать о том, как он снимал кожу с ее лица? — спросил Карлос.

— Да, именно здесь убийца показал все свое умение. Он обладает хирургической точностью: кожа срезана, но при этом подкожные ткани и связки оставлены нетронутыми — фантастическая работа. Должно быть, он потратил немало времени, пока препарировал ее лицо. Меня совсем не удивит, если он окажется хирургом или кем-то из этой области.

Но и это им уже было известно о Распинателе.

— Что вы хотите сказать? — У Карлоса был озадаченный вид.

— Распинатель всегда удалял часть тела у своей жертвы — глаз, палец, ухо — человеческие трофеи в некотором роде, — объяснил Роберт. — Это одна из его подписей, помимо обыкновения вырезать символ на шее жертвы и раздевать ее. По мнению доктора, он всегда производил удаление органов хирургически точно, и, видимо, всегда еще при жизни жертвы.

— Такое впечатление, что убийца еще больше набрался опыта, — заключил доктор Уинстон.

— Зачем убийце брать часть тела жертвы? — спросил Карлос.

— На память, — ответил Роберт. — У серийных убийц такое встречается довольно часто. Жертвы имеют для них большое значение. Как правило, убийца чувствует, что между ним и жертвой есть какая-то связь. Некоторые забирают на память предмет одежды, обычно что-нибудь интимное. Другие предпочитают органы или части тела. Обычно это более жестокие убийцы, садисты.

— Кошмар, — сказал Карлос, рассматривая фотографии. — Я могу предположить, что во время первого расследования вы проверяли вероятных подозреваемых среди врачей.

— А также студентов медицинских факультетов, медсестер и так далее и тому подобное. Но это нас никуда не привело, — ответил Роберт.

Карлос снова подошел к телу.

— Вы сказали, что у нее нет ни родимых пятен, ни татуировок. Есть хоть что-нибудь, по чему можно было бы опознать тело?

— Можно попробовать по лицу.

Карлос угрюмо уставился на доктора Уинстона.

— Вы смеетесь?

— Детектив, мы живем в XXI веке. — Губы доктора скривились в подобии улыбки. — В наши дни компьютеры творят чудеса. В лаборатории наверху начали работу еще час назад, и у нас в любую минуту может быть нечто вроде восстановленного компьютерного портрета. Если повезет, на обратном пути сможете взять его с собой.

— Судя по тому, сколько трудов она вкладывала в свою внешность, я бы сказал, что она либо модель, либо начинающая актриса, — предположил Роберт.

— Или высококлассная проститутка, может быть, даже порноактриса. Они тоже могут неплохо зарабатывать, знаете ли, — добавил Карлос к оценке Роберта.

— А ты откуда знаешь? — спросил Роберт с некоторым беспокойством.

— Ха… да это все знают.

— Правда?

Оба детектива посмотрели на лежащее перед ними тело. Теперь оно казалось другим. Кожа выглядела бледной, похожей на резину, а изувеченное лицо напоминало маску — как у искусно загримированной актрисы, готовой к съемкам в голливудском фильме ужасов, образ практически чистого зла.

— Пожалуй, мы пойдем посмотрим на этот компьютерный портрет, или вы хотите нам еще что-нибудь показать?

— Нет, Роберт, боюсь, что больше ничего особенного не смогу вам рассказать.

— Она останется здесь?

— Как просил ваш капитан… Да, у нас здесь своя холодильная камера.

Карлос и Роберт под жужжание вышли из секционной и молча направились в техническую лабораторию. Для Карлоса кошмар только начинался. Для Роберта это был наихудший из возможных кошмаров, повторяющийся.

 

12

Исключая детские и психиатрические, в Лос-Анджелесе и пригородах в целом насчитывается восемь больниц, но только четыре из них в последние дни заявляли о поступлении неопознанных тел. Изображая из себя друга или коллегу по работе, Джером обошел все четыре, но без успеха. Если Дженни и попала в больницу, то не в Лос-Анджелесе.

Джером подумал, не включить ли в поиск Санта-Монику, Сан-Диего, Лонг-Бич и Санта-Ану, но тогда у него на проверку ушла бы целая неделя, а такого времени ему никто не давал. Он решил связаться с детективом Калхейном.

Марк Калхейн ненавидел брать деньги у преступника и наркобарона, но он не мог спорить с тем, что лишних денег не бывает; тем более что незаконная прибавка к зарплате была вдвое больше, чем сама его зарплата в отделе по борьбе с наркотиками. Взамен он должен был отворачиваться в сторону при заключении крупных сделок между наркоторговцами, чуть подталкивать расследование не в том направлении и время от времени предоставлять внутреннюю служебную информацию. Мы живем в порочном мире, и Ди-Кинг нашел Марка Калхейна без особого труда.

Джером и Калхейн встретились в закусочной «Здесь и там» на Гейли-авеню, одном из любимых заведений Джерома. К приходу Калхейна Джером уже успел проглотить два двойных-двойных бургера.

Калхейну было сорок девять лет, он имел рост метр шестьдесят семь, лысеющую голову и пугающего размера пузо. Джером всегда ловил себя на мысли: на что было бы похоже, если бы Калхейну пришлось догонять подозреваемого на своих двоих.

— Калхейн… садись, — сказал Джером, доедая жареную картошку.

Калхейн сел напротив Джерома в маленькой старомодной будке. Он казался старше, чем запомнился Джерому в их последнюю встречу. Мешки под глазами стали еще тяжелее. У Джерома не было времени на любезности, и он сразу же сунул коричневый пакет под нос детективу. Калхейн схватил его и поднес к груди, как будто ему сдали карты. Потом он быстро просмотрел лежащие внутри фотографии.

— Она пропала, — продолжил Джером.

— Да? Так поговори с отделом, который занимается пропавшими, а я из отдела по наркотикам, ты не забыл? — с некоторым раздражением ответил Калхейн.

— Что ты развыступался? — спросил Джером, сделав огромный глоток мускатной шипучки в стакане гигантского размера.

Калхейн молчал.

— Скажем так, у Ди-Кинга она на особом счету. — Он сунул Калхейну еще один конверт. — Тут дополнительное вознаграждение.

На этот раз Калхейну не нужно было открывать конверт, он и так знал, что там внутри. Он взял конверт и положил его в карман.

— Как ее зовут? — Его раздражение испарилось.

— Дженни Фарнборо.

— Она сбежала от него или ты думаешь, что дело в чем-то другом?

— Мы не уверены, но считаем, что едва ли она стала бы убегать. Во-первых, ей не от чего было убегать. Во-вторых, все ее вещи остались у нее в квартире.

— Наркоманка? Может, ловит кайф в каком-нибудь притоне?

— Вряд ли. Бывало, что она нюхала кокаин, знаешь, чисто для бодрости, но она не наркоманка. Босс не взял бы ее к себе работать, если бы она была наркоманка.

— Приятель? Родственники?

— Приятелей никаких нет, а семья… какие-то ковбои в глухомани, то ли в Айдахо, то ли в Вайоминге, но она все равно с ними не общается.

— Когда ее в последний раз видели?

— Ночью в прошлую пятницу. Они сидели в клубе с боссом и еще несколькими девушками, она пошла в туалет поправить макияж и пропала.

— Возможно, ее арестовали, и она просто где-то отсиживается в камере.

— Она бы позвонила, если б дело было в этом, да и вообще, не могу себе представить, за что ее могли бы арестовать. Но ты, пожалуй, проверь и такой вариант.

— Принести вам чего-нибудь? — К их столу подошла официантка, молодая брюнетка.

— Нет, ничего не надо, спасибо, — сказал Калхейн, отмахиваясь рукой, и подождал, пока официантка не отойдет достаточно далеко, чтобы их не слышать. — Есть еще что-нибудь, что мне нужно знать? — Он снова повернулся к Джерому.

— Нет, пожалуй, все.

— Она украла деньги или еще что-нибудь, чтобы у нее была причина исчезнуть?

— У нас — нет.

— Карточные долги?

— Нам об этом ничего не известно.

— Может, она с кем-то связалась, с каким-нибудь конкурентом Ди-Кинга?

— Да не-ет, — протянул Джером, отрицательно качая головой. — Она была славная девушка, наверно, лучшая из его девиц. Не было у нее причин убегать. — Он снова сделал глоток газировки.

— Хорошие девушки обычно хуже всех. — Замечание Калхейна не рассмешило Джерома. — Сколько она работала на Ди-Кинга?

— Больше двух лет.

— Может, ей надоело, и она решила завязать.

— Ты же знаешь, босс не против, если кто-нибудь из его девушек хочет выйти из дела. Если бы ей надоело, ей надо было только сказать. К тому же, как я уже говорил, она не взяла с собой никаких вещей.

— Ладно, дай мне сутки, я посмотрю, что смогу накопать. — Калхейн встал, чтобы уйти.

— Калхейн.

— Да, — сказал он, поворачиваясь к Джерому.

— Ди-Кинг хочет, чтобы все было тихо, так что не размахивай фотографией, как флагом.

Калхейн кивнул и направился к двери, а Джером снова раскрыл меню на странице с десертами.

Сидя в машине, Калхейн еще раз посмотрел на фотографию, которую дал ему Джером. Девушка на ней была ослепительна, из тех, с которыми переспать можно было только за сумасшедшие деньги. Он похлопал по другому конверту, лежавшему у него в кармане. «Здравствуй, новая машина», — подумал он, широко улыбаясь.

Калхейн догадывался, что девушка на фотографии попала в беду. Ди-Кинг хорошо относился к своим девицам, снимал для них хорошие квартиры, покупал дорогую одежду, бесплатно давал наркотики, обеспечивал им образ жизни, как у суперзвезд. Он никогда не слышал, чтобы кто-то от него убегал.

Он мог начать с больниц, но на это ушло бы слишком много времени. Поразмыслив несколько секунд, он достал телефон и набрал номер Питера Тэлепа, близкого приятеля, работавшего в отделе по розыску пропавших лос-анджелесской полиции.

— Пит, это Марк из отдела по борьбе с наркотиками, как поживаешь? Можно попросить тебя о небольшой услуге?

Отдел по розыску пропавших был организован в 1972 году. Он занимался всеми зарегистрированными в городе случаями исчезновения взрослых людей, и в нем работало более двадцати следователей. Одним из них и был Питер Тэлеп.

Питер встретился с Калхейном в вестибюле южного бюро полицейского управления на 77-й улице. Калхейну нужна была убедительная история, чтобы Питер поискал девушку в базе данных пропавших людей, не задавая лишних вопросов и не подавая официального запроса. Он придумал, что Дженни — одна из его мелких информаторов и в неизвестный момент в последние семьдесят два часа она исчезла. Калхейн хотел, чтобы Питер в своем отделе воспользовался возможностью доступа к базе данных больниц.

— Так у тебя есть фотография этой девушки? — спросил Питер.

— К сожалению, нет, поэтому я должен просмотреть данные вместе с тобой. Хранить у себя фотографии информаторов очень опасно, может плохо кончиться, — соврал Калхейн.

Если Ди-Кинг не хочет поднимать шума, то показывать фотографию Дженни Питеру — это не самая лучшая мысль.

— Ладно, так кого мне искать?

— Белая женщина, возраст двадцать три — двадцать четыре года, блондинка, потрясающе красивая, если увидишь ее фотографию, наверняка узнаешь, — сказал Калхейн со зловещей улыбкой.

— Когда ты в последний раз с ней связывался?

— В прошлую пятницу.

— Тебе известно, есть ли у нее семья, кто-нибудь, кто заявил бы об исчезновении?

— Нет, вряд ли, она живет одна. Ее семья не отсюда.

— Муж, приятель?

— Нет.

— Значит, никто не заявил бы о ней в полицию? Ты первый?

— Да, — подтвердил Калхейн.

— Если она пропала в пятницу, то ты пришел слишком рано, — сказал Питер, качая головой.

— В каком смысле? Почему слишком рано?

Питер отвернулся на стуле от компьютера.

— У нас в базе данных сведения только о тех лицах, об исчезновении которых кто-то заявил: родные, друзья, короче, кто угодно. Обычно люди приносят фотографию и заполняют форму, ты сам знаешь порядок. В общем, потом эту запись передают в базу данных пропавших и неопознанных лиц. Если никто не заявил об ее исчезновении, данных по ней не будет.

— Да, но как насчет больниц? Может, есть неустановленные женщины?

— Ну, такие встречаются довольно редко.

— Но все-таки встречаются?

— Да, но она должна быть либо без сознания, либо потерять память. В таком случае в больнице обычно ждут неделю или две, прежде чем объявляют пациента неустановленным лицом и сообщают о нем в полицию. Тогда мы сравниваем фотографию, которую нам присылает больница, с теми, что есть у нас в базе данных, и проверяем, нет ли совпадений, и если нет, то пациент попадает в базу данных как неустановленное лицо. Если она пропала в пятницу и никто не сообщил об этом в полицию, то ты пришел слишком рано. Если она лежит без сознания где-то в больнице или потеряла память, то тебе придется ждать, пока она придет в себя, проверять больницу за больницей на предмет неустановленных лиц или подождать две недели и тогда уже снова связаться со мной.

— Вот черт!

— Извини, Марк, выходит, я мало чем могу тебе помочь.

— Ничего, все равно спасибо.

Выйдя из южного бюро полицейского управления, Калхейн сел в машину и обдумал свои варианты. Разумеется, он не собирается ездить по больницам ради того, чтобы найти какую-то из Ди-Кинговых потаскух. Отчеты о произведенных на прошлой неделе арестах только что прислали по факсу к нему в машину. Шесть девушек подходили под описание. Три уже вышли под залог. У него было такое чувство, что среди оставшихся нет той, кого он ищет, но надо было проверить.

Ушло примерно пять минут, чтобы получить фотографии. Как он и подозревал, среди них не было Дженни. Оставалось одно: поискать ее среди неопознанных трупов.

Он мог бы поинтересоваться напрямую в отделе по тяжким преступлениям, но между их отделами всегда существовала некоторая неприязнь. Чаще всего их расследования пересекались. В Лос-Анджелесе убийства и наркотики ходили рука об руку.

«К черту их», — подумал Калхейн. Если Дженни мертва, она может быть только в одном месте — в морге.

 

13

Техники окружного экспертно-криминалистического отдела воспользовались программой, специально разработанной для того, чтобы реконструировать изображение по имеющимся фрагментам. В последнее время аналогичные программы применяются на киностудиях при съемках компьютерных мультфильмов. Принцип работы довольно прост: художник сначала создает основу, профиль персонажа и затем накладывает на нее слой «кожи». Во время судебного следствия криминалисты прибегают к подобному же процессу, хотя и не строят сетку в качестве основы. В данном случае за основу они взяли лицо жертвы с ободранной кожей.

Главным образом эта технология применялась для воссоздания образов по костям трупа, найденного на той или иной стадии разложения. Что касается вчерашней жертвы, то здесь было еще легче, потому что мышечная ткань у нее на лице была практически не затронута. Компьютерной программе не нужно было рассчитывать полноту щек или форму носа и подбородка. Нужно было только добавить на уже имеющуюся ткань слой кожи и пигментацию, и детективы получили готовое лицо жертвы.

Роберт оказался прав, она была очень красивой женщиной. Хотя на компьютерном изображении она походила на персонажа видеоигры: мягкие линии образовывали идеальные черты.

Из машины по пути из экспертно-криминалистического отдела Роберт позвонил капитану Болтеру.

— Роберт, скажи что-нибудь хорошее.

— Криминалисты-компьютерщики сумели воссоздать лицо жертвы, используя какую-то хитрую программу, это должно помочь нам установить ее личность.

— Хорошая новость, что еще?

— Пока что хорошие новости на этом заканчиваются. — Роберт помолчал, набирая воздуха. — По словам доктора Уинстона, более чем вероятно, что мы имеем дело с тем же убийцей.

Наступило молчание. Капитан Болтер ждал этого известия с тех самых пор, как на шее женщины было обнаружено двойное распятие.

— Капитан, вы меня слушаете?

— Да, я здесь. Какой-то дрянной фильм ужасов.

Роберт был с ним согласен, но ничего не сказал.

— Вы с Карлосом получите отдельную комнату, подальше ото всех. Я даже не хочу, чтобы остальные детективы нашего отдела вмешивались в это дело.

— Я согласен.

— Чего мне еще не хватало, так это всеобщей паники в городе, когда какая-нибудь журналистская сволочь доберется до этой истории.

— Капитан, рано или поздно какая-нибудь журналистская сволочь все-таки до нее доберется.

— Так давай постараемся сделать так, чтобы это случилось поздно, а не рано.

— Вы же знаете, мы сделаем все, что от нас зависит.

— На этот раз, Роберт, мне от вас нужно большее. Я хочу, чтобы вы взяли этого подонка, уточняю, настоящего подонка. — В его голосе явственно слышалась злость, и он рывком положил трубку на рычаг.

 

14

Кабинет, который капитан Болтер предоставил Роберту и Карлосу, находился на верхнем этаже отдела. Это была комната среднего размера, площадью примерно десять на семь метров, с двумя письменными столами посередине лицом друг к другу. На каждом столе были компьютер, телефон и факс. Комната хорошо освещалась благодаря двум окнам на восточной стене и нескольким двуцветным галогенным лампам по пятьдесят ватт. Они с удивлением увидели, что все документы по первому делу Распинателя уже подобраны и сложены на их столах двумя огромными стопками. На южной стене была прикреплена доска с приколотыми на нее фотографиями семи первоначальных жертв Распинателя, а также новая фотография — женщины без лица.

— А где же кондиционер, капитан?

Капитан Болтер не заметил сарказма в голосе Роберта.

— Тебя уже ввели в курс дела? — спросил он Карлоса.

— Да, капитан.

— Значит, ты понимаешь, с чем мы тут можем иметь дело?

— Да, — ответил Карлос с едва заметной дрожью в голосе.

— Хорошо. У себя на столах вы найдете все, что у нас было по старому делу, — продолжал капитан. — Роберт, тебе все это знакомо. Компьютеры у вас на столах подключены к Интернету через линию Т1, у каждого из вас отдельная линия для телефона и факса. — Он подошел к доске с приколотыми фотографиями. — Я запрещаю вам обсуждать это дело с кем-либо в отделе или за его пределами. Нужно постараться сохранить его в тайне как можно дольше. — Он помолчал и посмотрел на обоих детективов острым взглядом ястреба. — Когда о деле станет известно публике, я не желаю, чтобы его связывали с тем психопатом, который сделал это, — сказал он, показывая на фотографии жертв. — Следовательно, я не желаю, чтобы кто-то звал его Распинателем. Для всех Распинатель мертв, казнен год назад. Это совершенно новое дело, понятно?

Оба детектива стояли, как школьники, которым делает выговор директор. Они кивнули и уставились в пол.

— Над этим делом работаете только вы, больше никто. Я хочу, чтобы вы никогда не забывали о нем, даже когда спите, едите и ходите в туалет. Пока убийца не пойман, я хочу, чтобы начиная с завтрашнего дня каждое утро к десяти часам у меня на столе лежал рапорт о событиях предыдущего дня, — сказал капитан Болтер и направился к двери. — Я хочу знать все, что происходит по этому делу, и хорошее и плохое. И сделайте мне одолжение, запирайте дверь, когда уходите, мне не нужна утечка информации.

Выходя, он хлопнул дверью, и грохот отдался в комнате эхом.

В зловещей тишине Карлос подошел к снимкам и уставился на них. Сейчас он впервые увидел улики по делу Распинателя. Сейчас он впервые воочию увидел настоящее зло, которое сотворил убийца. Он молча изучал фотографии, и ему стало дурно. Его глаза все видели, но разум не желал этого принимать. Как человек может быть способен совершить такое?

У одной из жертв, двадцатипятилетнего мужчины, глаза были вдавлены в череп, они лопнули от давления. Обе его руки тоже были раздавлены так, что раздробило кости. У другой жертвы, сорокалетней женщины, была разрезана брюшная полость и вынуты кишки. У третьей жертвы, на этот раз чернокожего мужчины пятидесяти пяти лет, через всю шею проходила рваная рана, руки были сбиты гвоздями вместе, как для молитвы. Другие снимки были еще страшнее. Все эти мучения жертвы перенесли, еще когда были живы.

Карлосу вспомнилось, как он в первый раз услышал об этих убийствах. Это случилось три года назад, и он тогда еще не был детективом. По данным проведенного исследования, в США действовали около пятисот серийных убийц, уносивших около пяти тысяч человеческих жизней ежегодно. Весьма небольшая доля сведений о них просачивалась в прессу, и Распинатель прославился больше, чем кто-либо другой. Карлос помнил, как задумывался в то время: каково это — быть детективом, ведущим такое громкое расследование. Искать зацепки, анализировать улики, допрашивать подозреваемых, а потом сложить вместе все фрагменты и раскрыть дело. Если бы только это было так просто.

Карлос стал детективом вскоре после того, как нашли первую жертву, и пристально следил за тем, как разворачивалось дело, стараясь не упускать ни одной подробности. Когда Майка Фарлоу арестовали и представили прессе как Распинателя, Карлос недоумевал, как такой глупый с виду человек сумел так долго водить за нос полицию. Он помнил, как подумал, что, видно, детективы, ведущие это дело, не очень-то хороши.

Глядя на приколотые на доску снимки, Карлос испытывал волнение, смешанное со страхом. Теперь он был не только ведущим детективом по расследованию серийных убийств, но и ведущим детективом по делу Распинателя. «Какая ирония судьбы», — подумалось ему.

Роберт включил компьютер.

— Ну и как тебе все это, малец? — спросил он, понимая, что чувствует Карлос.

— Что? Да ничего, нормально. — Карлос обернулся и посмотрел на Роберта. — Это какое-то запредельное зло.

— Да, можно сказать и так.

— Что может заставить человека совершить такие преступления?

— Если взять, что пишут учебники насчет мотивов, которые движут людьми при совершении убийств, то мы имеем ревность, месть, корысть, ненависть, страх, сострадание, отчаяние, желание скрыть другое преступление, избежать позора и стыда или получить власть. — Роберт помолчал. — Основные мотивы серийных убийств — это манипуляция, доминирование, власть, сексуальное удовлетворение или просто мания убийства.

— Об этом в учебниках ничего нет.

— Да уж. Он убивает просто потому, что ему нравится убивать.

— Он? — заинтригованно спросил Карлос.

— Исходя из характера преступлений можно сделать логический вывод о том, что убийца мужского пола.

— Почему?

— Серийные убийцы — женщины, как правило, убивают, так сказать, более мирными способами, — объяснил Роберт. — Ядом или какими-то не требующими большого насилия способами, как, например, удушение. Убийцы-мужчины, с другой стороны, проявляют большую склонность к насильственным методам, в том числе пыткам и нанесению увечий в процессе убийства. В тех случаях, когда в садистских убийствах замешаны женщины, обычно они действуют в паре с мужчиной.

— Наш работает один, — заключил Карлос.

— Ничто не указывает на иное.

Оба детектива ненадолго замолчали. Карлос повернулся и снова посмотрел на фотографии.

— Так что у нас есть на первых жертв? Какая между ними связь? — спросил он, как будто ему не терпелось начать.

— Связь установить не удалось.

— Что? Ушам своим не верю, — сказал Карлос, качая головой. — Неужели ты хочешь сказать, что вы два года занимались этим делом и не нашли никакой связи между жертвами?

— Придется поверить. — Роберт поднялся и встал у доски рядом с Карлосом. — Посмотри и скажи, к какому, по-твоему, возрасту относятся жертвы?

Взгляд Карлоса переходил от фотографии к фотографии, задерживаясь на каждой на несколько секунд.

— Точно не скажу, но по-моему, от двадцати лет до шестидесяти с лишним.

— Довольно широкий разброс, тебе не кажется?

— Пожалуй.

— А что ты скажешь об основном типе жертвы? Каковы они: молодые, старые, мужчины, женщины, черные, белые, блондины, брюнеты, что еще?

Глаза Карлоса продолжали изучать фотографии.

— Судя по снимкам, все перечисленные.

— Опять разброс немаленький, не находишь?

Карлос пожал плечами.

— Есть и еще кое-что, чего не видно на этих снимках, и это общественное положение. Эти люди относятся ко всем классам общества: там есть бедные, богатые, среднего класса, религиозные и нерелигиозные, работающие и безработные…

— Ну да, к чему ты клонишь, Роберт?

— Я клоню к тому, что убийца не выбирает жертв определенного типа. После каждой новой жертвы мы целыми днями, неделями, месяцами пытались установить хоть какую-то связь между ними. Работа, общение, ночные клубы, бары, университеты, школы, родные города, знакомые, увлечения, родственники — назови сам, что придет в голову, и я тебе скажу, что мы проверили и это и в итоге получили полный ноль. Бывало, мы находили что-то общее между двумя жертвами, но эта связь отсутствовала между всеми остальными, их ничто не сводило вместе. Если нам удавалось найти цепочку, которая вела от одного погибшего к другому, то на третьем или четвертом звено прерывалось, и нам опять приходилось возвращаться к началу. По всем данным выходит, что он мог выбирать этих людей наугад. Убийца вполне мог просто ткнуть пальцем в телефонную книгу. Скажу тебе больше, если бы убийца не вырезал у них на шее свой знак, то мы сочли бы их за семь жертв семи разных убийц — и теперь новую жертву восьмого убийцы. Между убийствами нет ничего общего, кроме того, что он заставляет их проходить через немыслимую боль и мучения. Это какой-то новый тип серийного убийцы. Он уникален.

— Что это за связи? Я имею в виду те связи, которые, по твоим словам, вам удавалось установить между двумя жертвами, но не больше?

— Две жертвы жили в северном Лос-Анджелесе в нескольких кварталах друг от друга, но остальные были разбросаны по всему городу. Две другие жертвы, номер четыре и номер шесть, — Роберт показал на фотографии, — ходили в одну школу, но в разное время. Эти связи скорее выглядели совпадениями, а не прорывами. Ничего конкретного.

— У него был какой-то определенный интервал между убийствами?

— И здесь никакого порядка, — сказал Роберт. — От нескольких дней между третьей и четвертой жертвой до нескольких месяцев, и, наконец, этот последний случай — он бездействовал больше года.

— А где находили трупы? — спросил Карлос.

— Там есть карта, я покажу.

Роберт развернул большую карту Лос-Анджелеса с семью рассыпанными по ней красными точками размером с монетку под номерами.

— Вот места и порядок, в котором были найдены тела.

Карлос неторопливо просмотрел отметки. Первое тело найдено в Санта-Кларите, второе в центральном Лос-Анджелесе, а остальные пять разбросаны по всей карте. Карлос вынужден был признать, что, на первый взгляд, и тут не было никакой связи.

— Опять же мы испробовали все, пока искали какой-то порядок или схему. Даже подключили математика и картографа. Проблема в том, что, если достаточно долго смотреть на разбросанные по листу бумаги точки, это все равно что смотреть на облака на небе, рано или поздно начнешь видеть в них образы и фигуры, но в этом нет ничего реального, ничего, что может куда-то привести, просто собственный разум играет с тобой злую шутку. Единственное, что можно уверенно утверждать, — это что все тела были найдены в Лос-Анджелесе. Это его кладбище.

Роберт сел за стол, а Карлос продолжал изучать карту.

— У него должна быть схема, у них у всех есть схема.

Роберт откинулся на спинку стула.

— В принципе ты прав, обычно так и бывает, но, как я уже сказал, этот тип не такой, как все. Он ни разу не убил двух жертв одинаковым способом, он пробует новое, разное — такое ощущение, что он экспериментирует. — Роберт помолчал несколько секунд, чтобы потереть глаза. — Убить человека — не так просто даже для самого опытного убийцы. В девяноста пяти процентах случаев убийца нервничает больше своей жертвы. Некоторые убийцы предпочитают придерживаться одного и того же образа действий только потому, что он уже раз сработал и им так удобно. Некоторые в своем роде прогрессируют, их образ действий может меняться от преступления к преступлению. Иногда преступник приходит к выводу, что его образ действий не самый эффективный, что он искал не этого. Может быть, он производит слишком много шума или грязи или он слишком сложен, да что угодно. Тогда убийца начинает приспосабливаться, пробует новые способы, не окажутся ли они более эффективными. В конце концов он находит удобный для него способ.

— И будет его придерживаться, — отозвался Карлос.

— По большей части да, но не обязательно. — Роберт покачал головой.

У Карлоса был озадаченный вид.

— Серийные убийцы обычно стремятся к удовлетворению… патологическому удовлетворению, но все-таки удовлетворению. Это может быть сексуальное удовольствие, чувство власти, ощущение себя богом, но это только полдела.

— Вторая половина — само убийство? — Карлос посерьезнел.

— Именно. Это как наркотик. Когда только начинаешь, чтобы получить кайф, тебе требуется совсем небольшая доза, но по мере продолжения вскоре этой дозы будет уже недостаточно, и ты будешь все увеличивать ее, начнешь гонку за кайфом. В случае серийного убийцы его преступления становятся более жестокими, он причиняет жертвам все более страшные мучения, чтобы получить то удовольствие, к которому он стремится, но и здесь, как с наркотиками, как правило, требуется постепенно увеличивать дозу.

Карлос снова посмотрел на фотографии.

— А здесь что за прогрессия? Все убийства одинаково зверские, одинаково чудовищные.

Роберт кивнул, соглашаясь.

— Такое впечатление, что он сразу нырнул на самую глубину. Что подводит нас к выводу, что в его случае прогрессия насилия имела место раньше, еще несколько лет назад, — заключил Карлос.

— И снова верно. Ты быстро схватываешь, но все это можно прочитать в досье. — Роберт мотнул головой в сторону двух больших стопок бумаги на своем столе.

— И все убийства он совершал медленно.

Карлос снова смотрел на доску с фотографиями.

— Да. Этот тип любит не торопиться, терзая своих жертв. Ему нравится смотреть, как они страдают, он хочет наслаждаться их мучениями. Он таким образом получает удовлетворение. Этот убийца не паникует и никуда не спешит, и это его самое большое преимущество перед нами.

— Когда люди паникуют, они совершают ошибки, оставляют за собой следы, — отозвался Карлос.

— Точно.

— Но только не наш клиент?

— До сих пор да.

— А этот знак, что мы знаем о нем? — спросил Карлос, показывая на фотографию вырезанного на шее одной из жертв знака.

— Здесь начинается неразбериха. — Роберт сжал губы. — Во время работы по делу Распинателя мы подключили специалиста по символам.

— И что он сказал?

— Что этот символ более известен как двойной кинжал или обоюдоострый меч. Некоторые называют его также двойным распятием. Его происхождение не очень ясно, но считается, что оно уходит во времена язычников, по крайней мере, к тому времени, по мнению историков, относится его первое использование.

— Понятно, но бог с ней, с историей, что же он означает? — Карлос сделал жест рукой, призывая Роберта продолжать.

— С точки зрения психологии считается, что он обозначает человека, ведущего двойную жизнь. Обоюдоострый меч режет обеими сторонами, верно? Именно это он и означает, добро и зло, белое и черное, все в одном. Человек, у которого есть две противоположных стороны.

— Ты хочешь сказать, человек, который днем может быть нормальным законопослушным гражданином, а ночью психопатом-убийцей?

— Именно. Этот человек может быть лидером своей местной общины, политиком, даже священником, который сегодня делает добро, а завтра перерезает кому-то горло.

— Но это стандартное определение шизофрении.

— Нет, — возразил Роберт. — Многие допускают эту ошибку. В отличие от популярных представлений шизофреникам не свойственно раздвоение личности. У шизофреников проблемы с мыслительным процессом. Это приводит к галлюцинациям, иллюзиям, расстройствам мышления, проявляется в неадекватной речи или поведении. Они не опасны. То, о чем ты говорил, — это диссоциативное расстройство личности, также называемое множественной личностью. При этом состоянии больные обладают сразу несколькими разными личностями или характерами.

— Спасибо за разъяснение, профессор Хантер, — проговорил Карлос дурацким детским голосом.

— Но я не думаю, что наш убийца страдает этим расстройством.

— Почему же это? — заинтригованно спросил Карлос.

— Эти больные не знают, какая из их личностей возьмет верх. А наш убийца полностью осознает, что делает. И это ему нравится. Он не борется с собой.

Эта мысль заставила Карлоса замолчать на несколько секунд.

— А что с религиозным смыслом? Мне этот знак напоминает религиозный символ.

— Здесь все запутывается еще больше, — ответил Роберт, массируя закрытые глаза. — Эксперты предложили две основные теории. Во-первых, что двойное распятие было первым символом антихриста.

Карлос недоверчиво смотрел на Роберта.

— Погоди-ка, ты же не имеешь в виду чудовище с числом 666 на лбу и рогами?

— Я бы не удивился, если бы наш убийца оказался именно таким, — сказал Роберт, бросая взгляд на фотографии.

— Один крест правильный, а другой перевернутый? — спросил Карлос, уже зная ответ.

— Верно. Символ Иисуса в противостоянии с тем же символом Иисуса, то есть знак антихриста.

— Так мы действительно имеем дело с религиозным фанатиком?

— С антирелигиозным фанатиком, — поправил Роберт.

На несколько секунд воцарилось молчание.

— А во-вторых? — спросил Карлос.

— Что?

— Ты сказал, что есть две теории относительно религиозного смысла. Что говорит вторая?

— Приготовься. Возможно, убийца считает, что он и есть второе пришествие.

— Что? Ты шутишь?

— Хотел бы, да невесело. Некоторые ученые считают, что двойное распятие — это не два креста, правильный и перевернутый, а один крест поверх другого, что означает второго Сына Божьего, второе пришествие.

Карлос не сводил с Роберта глаз, пытаясь понять, не шутит ли он все-таки, — но смеха так и не дождался.

— Но это две абсолютно противоположные теории. По одной он антихрист, а по другой — второй Христос.

— Это верно, но помни, это ведь только теории, основанные на том, что означает двойное распятие по мнению историков и экспертов. А их мнение вовсе не обязательно должно совпадать с мнением нашего клиента. Насколько можно судить, он вполне мог выбрать этот знак просто потому, что он ему понравился.

— Это двойное распятие используют какие-нибудь религиозные группы или секты?

— Если и используют, то мы ни одной такой не нашли, и я говорю не только о Калифорнии или США. У нас нет данных ни об одной группе, религиозной или какой-то иной, которая бы имела своей эмблемой двойное распятие. Если такая есть, она очень скрытная.

— А что тебе говорит интуиция?

— В этом деле, как выяснилось, интуиция не помогает.

— Да ладно, не пугай меня. Судя по тому, что я слышал, у тебя какая-то феноменальная интуиция, — сказал Карлос.

— Дело в том, что я ни в чем не уверен. Этот убийца порой выказывает классическое тревожное поведение, как большинство серийных убийц. Что-то он делает в точности как по учебнику, даже слишком, как будто хочет убедить нас в том, что он типичный серийный убийца. — Роберт прищемил переносицу пальцами и закрыл глаза на несколько секунд. — Иногда я думаю, что мы имеем дело с религиозным изувером, иногда — что он преступный гений, который издевается над нами, тянет за нужные веревочки и отправляет нас в ложном направлении. Играет в какую-то игру, правила которой знает только он один, и меняет их, когда ему вздумается. — Роберт набрал в легкие воздуха и не выдыхал несколько секунд. — Кто бы он ни был, он очень умен, очень хитер, очень методичен и холоден как лед. Он никогда не паникует. Но что от нас требуется сейчас, — это сосредоточиться на новой жертве. Возможно, она приведет нас к нему.

Карлос кивнул.

— Сначала нужно разослать ее фотографию во все модельные и актерские агентства, какие только сможем найти, и, если удастся опознать жертву, это будет отличным началом.

— Я бы оставил модельные и актерские агентства на потом, — возразил Роберт.

— Да? Почему?

— Помнишь, что сказал о жертве доктор Уинстон?

— Что именно?

— Насчет тренажерного зала.

Карлос поднял брови.

— Хорошая мысль.

— Трудность в том, что у нас в городе больше тысячи залов.

— Правда? — удивленно спросил Карлос.

— Да, это же Лос-Анджелес, город, в котором даже для того, чтобы получить работу официанта, нужно выглядеть на все сто. На фитнесе здесь делается большой бизнес.

— В стране, где ожирение стоит на первом месте среди заболеваний?

— Как я сказал, это же Лос-Анджелес, город стройных и красивых, — улыбнулся Роберт и насмешливо показал свой бицепс.

— Ага, мечтай больше.

— Нужно проверить несколько самых крупных фитнес-клубов. — Роберт немного помолчал. — Доктор сказал, она предпочитала пользоваться дорогими средствами, верно? Очевидно, что, когда она тратила деньги на свою внешность, она стремилась брать лучшее.

— Наверняка с таким телом ей нравилось, когда на нее обращали внимание, — вставил Карлос.

— Согласен.

— Итак, если бы ты захотел блеснуть своей физической формой, в какой бы ты пошел фитнес-клуб, раз уж ты у нас такой специалист? — насмешливо спросил Карлос.

— Во-первых, «Голда-джим» — это наш лучший вариант, у него есть два филиала в Голливуде, которые посещают многие знаменитости и «свои люди», еще есть знаменитый «Голда-джим» Арнольда Шварценеггера на Венис-Бич.

— Я думаю, надо их проверить.

— Бери изображение, и поедем к ним в гости.

Когда Роберт уже подошел к двери комнаты, зазвонил его мобильный телефон.

— Да, детектив Хантер у телефона.

— Привет, Роберт, скучал по мне? — спросил механический голос.

 

15

Карлос продолжал идти к лестнице, когда понял, что рядом с ним нет Роберта. Он остановился и оглянулся. Роберт стоял у двери в их новый кабинет, прижимая телефон к правому уху. По его лицу Карлос понял, что что-то случилось.

— Роберт, в чем дело?

Роберт не ответил. Он автоматически покачал головой, едва заметно, но достаточно для Карлоса, чтобы тот понял, что происходит. Карлос тихо чертыхнулся, быстро подошел к Роберту и наклонил голову к трубке, стараясь расслышать.

— Думаю, ты уже видел мою последнюю работу?

В голове у Роберта стало пусто, его сердце заработало, как мотор гоночного мотоцикла.

— Ты что, Роберт, не хочешь отвечать?

— А по чему я должен был скучать? — ответил он спокойно.

Смех в трубке.

— Ну, может быть, по волнению, приключению. Я даю цель твоей работе.

— Сказать по правде, я надеялся, что тебя больше нет.

Снова смех.

— Да брось, Роберт! Я же знаю, на самом деле ты не верил, что тот парень, которого вы взяли, это и есть я.

Роберт вернулся в комнату, Карлос последовал за ним.

— Значит, он был очередной твоей жертвой?

— Я его не убивал.

— Ты его подставил, а это практически то же самое.

— По правде говоря, я сделал тебе одолжение. Он был грязным подонком… педофилом.

Несмотря на свою ненависть, Роберт знал, что чем дольше он будет говорить с убийцей, тем больше шансов, что он вынудит его ошибиться, проговориться.

— Значит, решил вернуться с пенсии?

На этот раз смех был веселее.

— Пожалуй, можно сказать и так.

— Почему именно сейчас?

— Терпение. Все узнаешь в свое время. В общем, я был бы рад еще поболтать, но нельзя. Я лишь хотел убедиться, что ты знаешь, что игра опять началась, но не беспокойся, скоро я снова позвоню.

Прежде чем Роберт успел сказать что-нибудь, тот повесил трубку.

— Черт!

— Что он сказал? — спросил Карлос, прежде чем Роберт сунул телефон в карман.

— Не много.

— Значит, сомнений не осталось, это он, Распинатель.

Роберт смог только раздраженно кивнуть.

— Надо сказать капитану.

Роберт заметил некоторое возбуждение в голосе Карлоса.

— Я позвоню ему из машины, надо проверить фитнес-клубы. Поедем на твоей машине.

Разговор Роберта с капитаном Болтером был коротким. Он рассказал о гимнастических залах и звонке убийцы. Капитан предложил поставить телефон Роберта на прослушку, но они уже пробовали это раньше, и без успеха. Звонивший пользовался телефонным шифратором, который перебрасывал звонок через двадцать разных мест по всему земному шару. На данный момент никто ничего не мог сделать.

Их поход по голливудским фитнес-клубам не дал никакого результата. Ни администраторы, ни тренеры никогда не видели женщину, похожую на сгенерированный компьютером портрет. А чтобы просмотреть всю информацию по членам клубов в базе данных, им требовался ордер и огромное количество человеко-часов. Но и это был бы выстрел наугад.

Филиал «Голда-джим» на Венис-Бич некоторые считают самым знаменитым спортивным клубом в мире. Он прославился после выхода в 1977 году фильма «Качая железо» с Арнольдом Шварценеггером в главной роли. Для профессиональных культуристов, звезд кино и других знаменитостей «Голда-джим» на Венис-Бич — это первое место, в котором нужно появиться, если хочешь покрасоваться своим телом, но и там Роберту и Карлосу не повезло. На Венис-Бич тоже никто не узнал женщину с рисунка.

— Невозможно объехать весь Лос-Анджелес и обойти все фитнес-клубы, — сказал Карлос, когда они вернулись к нему в машину.

— Знаю, надежда все равно была призрачная, но мы должны были попробовать, — сказал Роберт, потирая усталые глаза.

Начала сказываться бессонная ночь.

— Ну и что теперь, модельные и актерские агентства?

— Пока нет. — На миг Роберт глубоко задумался. — Помнишь, доктор Уинстон сказал, что у нашей жертвы наверняка было много денег и она довольно много тратила на свою внешность?

— Разумеется, помню, и что?

— Если бы она была начинающей актрисой или моделью…

— Ей точно не хватило бы на это денег, — подхватил его мысль Карлос.

— А у тебя начинает получаться… Никогда не думал стать детективом? — насмешливо сказал Роберт.

Карлос поднял правую руку и показал Роберту средний палец.

— Есть еще кое-кто, кого бы мне хотелось навестить.

— Кто? — заинтригованно спросил Карлос.

— Если она была начинающей актрисой или моделью, она все-таки могла бы зарабатывать приличные деньги, если бы стала делать кое-что другое. Ты сам об этом упоминал.

Карлос насупился. Через секунду он щелкнул пальцами и ткнул указательным пальцем в сторону Роберта.

— Проститутка, — триумфально сказал он.

Роберт одобрительно улыбнулся.

— И я знаю, с кем надо поговорить.

— Так поехали, — с готовностью сказал Карлос.

— Не сейчас, его можно встретить только ночью — ты сегодня не занят? — сказал Роберт, подмигивая.

— Ты что, на свидание меня приглашаешь?

Теперь настала очередь Роберта показать Карлосу средний палец.

 

16

Джордж Слейтер вышел из своего кабинета в знаменитой юридической фирме «Тейл и Джош» в обычное время — в половине седьмого вечера. Его жена Кэтрин знала, что сегодня они не будут ужинать вместе, потому что был вторник, а по вторникам ее муж ходил играть в покер.

Джордж имел совершенно заурядную внешность, какая никогда не привлечет внимания в толпе, но никто бы не смог отказать ему в обаянии. Рост сто семьдесят восемь сантиметров, темно-карие глаза и темные волосы, безупречное чувство вкуса в одежде, всегда помогавшее ему скрыть хлипкое телосложение.

Выйдя из офиса, Джордж сел в машину, роскошный «мерседес» М-класса, включил новости по радио и поехал в небольшую съемную квартиру в Белл-Гарденз. Он нашел ее через Интернет и связался прямо с владельцем, не прибегая к услугам агента по недвижимости. В обмен на неразглашение Джордж предложил заплатить владельцу наличными — за год вперед.

Две копии договора, составленного от руки, и расписка об оплате были единственными документами, свидетельствовавшими о заключенной сделке. Ни обстоятельных контрактов, ни бумаг, которые можно было бы отследить. Даже имя в договоре стояло фиктивное: Уэйн Роджерс. Поэтому никак нельзя было узнать, что квартиру снимает именно он, Джордж Слейтер.

Квартира находилась на очень тихой улочке на самом краю Белл-Гарденз, и это идеально подходило Джорджу. Это значило, что тем меньше людей заметят его приходы и уходы, а подземный гараж дома еще больше скрывал его от любопытных взглядов.

Двухкомнатная квартира была не очень просторной, но служила своей цели. Ее никак нельзя было назвать роскошной. Входная дверь сразу же открывалась в небольшую гостиную, выкрашенную в белый цвет. Черный кожаный диван на три места стоял чуть в стороне от центра комнаты лицом к пустой стене. Там не было ни телевизора, ни картин, ни ковров. Проще говоря, помимо дивана, единственным предметом мебели в гостиной была стойка для журналов. Кухня была маленькая и очень чистая. Плитой никогда не пользовались. Содержимое холодильника ограничивалось двенадцатью бутылками пива, несколькими шоколадками и пакетом апельсинового сока. В квартире никто не жил.

Спальня располагалась в конце коридорчика. Там, у противоположной от двери стены, стояла экстравагантная кровать с помпезным кованым изголовьем. Слева от кровати возвышался гардероб с зеркальными дверями. Светильник в комнате был оснащен регулятором яркости, или, как называл его Джордж, регулятором настроения. Это была главная комната в квартире.

Джордж закрыл за собой дверь, поставил портфель на пол рядом с диваном и прошел в кухню. Взяв пиво из холодильника и отвернув крышку, он вернулся в гостиную. Пиво было холодным как лед и в этот безумно жаркий день подействовало расслабляюще. Джордж сделал глоток, потом опустился на диван и достал из портфеля второй мобильный телефон. Очень немногие люди знали об этом втором телефоне, и его жена к их числу не относилась. Джордж еще хлебнул пива и перечел последнее сообщение. «Буду примерно в 9.15. Не могу дождаться встречи».

Сообщение пришло без подписи, но отправителю ни к чему было его подписывать. Джордж, или Уэйн, под каким именем его знали здесь, точно знал, от кого оно пришло — от Рафаэля.

Джордж познакомился с этим ставосьмидесятипятисантиметровым выходцем из Пуэрто-Рико год назад через агентство мужского эскорта. Сначала их отношения были профессиональными, но скоро переросли в недозволенную связь. Джордж понимал, что Рафаэль влюбился в него, и, хотя тоже испытывал к Рафаэлю очень сильные чувства, он не мог назвать их любовью — во всяком случае, пока.

Джордж посмотрел на часы: десять минут девятого. У него был еще час до приезда любовника. Он допил пиво и решил принять душ.

Массируя свое усталое тело, Джордж боролся с чувством вины. Он любил Кэтрин, и ему нравилось заниматься с ней любовью в тех нечастых случаях, когда она это ему позволяла. Может быть, если бы они остались в Алабаме, все сложилось бы по-другому, но Лос-Анджелес предложил ему нечто новое. В современном обществе бисексуальность некоторые считали совершенно нормальным делом, но только не Кэтрин.

Кэтрин Слейтер, урожденная Кэтрин Харрис, родилась в городке Теодор штата Алабама. Очень религиозные родители воспитывали ее в большой строгости. Она регулярно ходила в церковь, иногда пять или шесть раз в неделю. Властная и своевольная, она твердо верила в недозволенность добрачного секса, но и секс после брака, по ее убеждению, не должен был становиться инструментом плотского удовольствия.

Кэтрин и Джордж познакомились в Алабамском университете, на первом курсе в школе права. Оба были круглые отличники, и очень скоро их студенческая дружба переросла в невозможный платонический роман. Ослепленный огромным желанием быть с Кэтрин, через месяц после выпуска Джордж попросил ее руки.

Вскоре после свадьбы Джорджу предложили место в известной юридической фирме «Тейл и Джош», находившейся в Лос-Анджелесе. В глазах Кэтрин Лос-Анджелес был падшим и преступным городом, движимым сексом, наркотиками и алчностью, но через два месяца споров и обещаний она согласилась с тем, что Джорджу никак нельзя упускать такой великолепный шанс.

Кэтрин совершенно не волновал тот факт, что переезд в Лос-Анджелес никак не затрагивал ее профессиональное будущее. Она никогда не собиралась делать карьеру. Родители воспитали ее для того, чтобы быть хорошей женой, заботиться о доме, детях и муже, именно этим она и хотела заниматься. Она также верила, что Джордж не сможет привыкнуть к Лос-Анджелесу и, может быть, через год или два устанет от жизни в «большом городе, среди ярких огней», — но ошиблась.

После того как Джордж выиграл свое второе дело в новой фирме, клиент пригласил его на частную вечеринку отпраздновать общую победу: «Не приводите с собой жену. Жена не даст вам оттянуться по полной, если понимаете, о чем я».

Джордж был заинтригован таинственным приглашением. Он сослался на обычный предлог, что задержится на работе, и приехал в роскошный особняк в Беверли-Хиллз. То, что он там увидел, навсегда изменило его жизнь.

Единственный раз в жизни Джордж видел порнографию в старших классах школы. Одному из его друзей удалось заполучить на выходные старую кассету с фильмом и несколько журналов для взрослых, пока его родители были в отъезде. Джордж никогда не мог этого забыть, но в особняке было не кино и не актеры. Одним махом Джордж познакомился с садомазохизмом, обменом партнерами, поркой, сексуальным рабством, «золотым дождем» и прочими вещами, которые ему и не снились. Перед ним открылся мир за пределами эротических журналов и порнофильмов, о существовании которого он даже не подозревал. Свободный секс, свободные наркотики, место, где могли исполниться все его фантазии, где можно было проявлять самые потаенные сексуальные желания, не испытывая чувства вины. Именно там, в комнате-темнице роскошного особняка, Джордж впервые занимался сексом с мужчиной, и ему понравилось. После этого он уже не мог отказаться от этой новообретенной подпольной жизни. Ему нравились оргии, люди и окружавшая их секретность.

Джордж медленно вытерся и завязал полотенце на поясе. Предвкушение встречи с Рафаэлем вновь его взволновало. На кухне он взял еще одну бутылку пива и посмотрел на часы: без пятнадцати девять, уже недолго. Он подумал, не одеться ли снова, но ему нравилось встречать любовника одетым в одно только полотенце, это его возбуждало.

Кое-что нравилось им обоим — ролевые игры, и на сегодня Джордж тоже придумал историю. В спальне он приоткрыл дверь гардероба, где красовался удивительный ассортимент садомазохистских штучек: плеток, цепей, веревок, кляпов, кожаных ремней, наручников — всего, что только могло взбрести в голову.

Он тщательно отобрал то, что было нужно ему по сценарию игры, и разложил на кровати. Его возбуждение уже стало зримо проявляться под полотенцем, но тут Джорджа прервал стук в дверь. Он посмотрел на часы — 8.53. «Он рано, — подумал Джордж. — Может быть, ему тоже не терпится, как и мне».

Джордж не мог скрыть довольной улыбки, которая растянула его губы, когда он подошел к двери, чтобы ее открыть.

— Вы кто? — Улыбка тут же сошла с его помрачневшего лица.

Ответом ему был сильный и точный удар в живот. Джордж согнулся от боли, воздух вырвался из его легких, глаза широко раскрылись от ужаса. Хватая ртом воздух, он шагнул назад, но этого оказалось недостаточно, чтобы уклониться от второго удара, на этот раз прямо между ног. Когда нога незнакомца обрушилась на гениталии Джорджа, он повалился на спину, его полотенце упало на пол. Джордж хотел заговорить, отбиться, но у него не осталось сил.

Незнакомец спокойно закрыл за собой дверь и подошел к скорченному телу Джорджа, валявшемуся на полу. Джордж не понимал, что происходит. Он задыхался, не в силах вздохнуть, но, когда он увидел у незнакомца шприц, у него на миг замерло сердце. Быстрым движением руки незнакомец вонзил иглу в шею Джорджа, и вдруг не осталось ни боли, ни сопротивления. Только тьма.

 

17

Крис Мелроуз работал в окружном экспертно-криминалистическом отделе три последних года. С раннего возраста Криса влекла смерть, все патологическое. Сначала он мечтал стать криминалистом, но плохой школьный аттестат закрыл ему дорогу в университет.

На первую свою работу Крис устроился в контору ритуальных услуг — мальчиком на побегушках. В его обязанности входило все — от подготовки похорон до украшения гробов и обработки тел, но этого ему было недостаточно. Крис хотел жить той жизнью, о которой всегда мечтал. Он хотел быть среди окровавленных тряпок, столов из нержавеющей стали, едкого и опьяняющего запаха смерти. Он хотел работать с необработанными телами, пока еще их не вычистили, обмыли и подготовили к погребению. Он подавал заявки почти на все вакансии среди низших должностей, появлявшиеся в окружном экспертно-криминалистическом отделе, и наконец ему предложили работу в качестве уборщика в лаборатории. В его новые обязанности входила уборка секционных комнат, перевозка тел в холодильные камеры и обратно, а также он должен был заботиться о том, чтобы все оборудование было чистым и готовым к работе. Судмедэксперты отдела никогда еще не видели, чтобы кто-то так гордился своей работой. Крис у всех был на хорошем счету. Больше всего ему нравилось присутствовать на вскрытиях и наблюдать. Судмедэксперты против этого не возражали.

Ночная смена Криса продолжалась с 7.30 вечера до 7.30 утра. Он предпочитал брать первый перерыв перед самой полуночью, так у него была возможность выкурить сигаретку и перекусить бананом и бутербродом с арахисовым маслом и медом.

Крис последний раз затянулся, подбросил окурок в воздух и смотрел, как он очерчивает дугу тусклого желтоватого света. Он поднялся со скамейки, на которой сидел, сложил пустой пакет из-под бутерброда и пошел назад к зданию отдела. Холодная рука схватила его за левое плечо.

— Крис, привет!

— Господи боже! — Крис подскочил и повернулся к стоящей за ним фигуре, у него сердце чуть не выпрыгнуло из груди. — Ты что, рехнулся? Я чуть не помер со страху.

Марк Калхейн отрепетированно улыбнулся Крису желтыми зубами.

— Если бы у меня был пистолет, ты б уже был покойник. Как тебя еще никто не прибил, нельзя же так подкрадываться к людям, — сказал Крис, кладя руку на грудь, где колотилось сердце.

— Я же детектив, я люблю подкрадываться, — сказал Калхейн, снова улыбаясь. — Кроме того, откуда бы у тебя взялся пистолет? При работе с покойниками пистолет не нужен.

— В наше время у всех есть оружие, мы же в Лос-Анджелесе, или ты забыл? Давненько тебя не видел. Короче, чего тебе надо?

Крису было слегка за тридцать, у него были коротко остриженные прямые темные волосы, странные кошачьи глаза карего цвета, красноватое лицо и большой нос.

— Ну, Крис, разве так встречают старых друзей?

Крис не ответил. Он только поднял брови, ожидая, когда Калхейн скажет, зачем пришел.

— Мне надо проверить, какие у вас были новые поступления в последние дни, — наконец сказал детектив.

— Под поступлениями ты имеешь в виду трупы?

— А что я еще мог иметь в виду, умник?

— А почему ты не хочешь составить запрос, ты же полицейский, или тебя уже поперли?

— Хочу разузнать насчет друга, не хочу вмешивать начальство.

— Друга? — сомневающимся тоном спросил Крис.

— Ты что, учишься на полицейского? Что за вопросы? Покажи мне трупы, и дело с концом!

— А если бы я сказал тебе, что не могу, потому что это против правил?

Калхейн положил правую руку на шею Криса и притянул его к себе.

— Ну, это меня бы очень сильно разозлило, а я думаю, тебе не надо меня злить, или ты не согласен?

Молчание.

Калхейн усилил хватку.

— Ладно, ладно… Я все равно уже собирался возвращаться, — сказал Крис умоляющим тоном, поднимая обе руки.

— Вот и молодец, — ответил Калхейн, отпуская его.

Они молча направились к зданию отдела. Одним из преимуществ посещения в это время суток было то, что Калхейну не пришлось проходить через главный вход; в здании почти никого нет, не нужно ни показывать значков, ни подписывать бумаг — меньше подозрений.

Они дошли до служебного входа на южной стороне здания, и Крис набрал шестизначный код на электронной клавиатуре. Толстая металлическая дверь с жужжанием отворилась.

— Подожди здесь, я сейчас вернусь, — сказал он и быстро исчез внутри здания, оставив озадаченного Калхейна стоять снаружи.

Меньше чем через минуту Крис появился снова, держа в руках белый халат судмедэксперта.

— Надень, должен подойти. Это самый большой, который я смог найти.

— Что это еще за шутки?

Крису было совсем не нужно, чтобы кто-нибудь узнал, как он впустил в отдел постороннего человека, не записавшегося у главной стойки, даже если этот посторонний был полицейским. Он провел Калхейна по пустому нижнему коридору сквозь несколько тяжелых распашных дверей, и они поднялись по лестнице на второй этаж. Калхейн ходил по этим коридорам чаще, чем ему хотелось бы помнить. Его до сих пор от этого подташнивало. Калхейн никогда бы не признался, но он был рад, что идет не один. Они дошли до последней комнаты в конце зала.

После каждого вскрытия тела помещали в холодильную камеру для хранения трупов, которую все в отделе звали «большой холодильник». В стеллаже у западной стены хватало места, чтобы вместить более пятидесяти тел. Калхейн и другие детективы из отдела по борьбе с наркотикам имели собственное название для этого помещения — «соты смерти».

Крис запер дверь за собой, чтобы им никто не помешал, и подошел к компьютерному столу в дальнем конце комнаты.

— Ладно, давай попробуем поискать… Это мужчина, женщина? — спросил он, не теряя времени. Чем быстрее он отвяжется от Калхейна, тем лучше.

— Женщина.

— Белая, черная?

— Белая, блондинка, голубые глаза, стройная и очень привлекательная.

Крис робко улыбнулся Калхейну.

— Ладно, с какой даты искать?

— Давай с прошлой пятницы.

Крис автоматически посмотрел на часы.

— Это у нас будет… первое июня, верно?

— Верно, верно.

— Ладок.

Крис впечатал данные и нажал кнопку. Ушло меньше пяти секунд, чтобы компьютер ответил.

— Да, есть шестнадцать результатов, знаешь ее имя?

— Да, Дженни Фарнборо, но я уверен, что оно у тебя не значится.

Глаза Криса быстро просмотрели список.

— Да, ты прав, ее нет.

— Какие-нибудь неопознанные женские тела?

Крис проверил список снова.

— Есть четыре.

— Пошли проверим.

После нескольких щелчков мышью они получили распечатку.

— Ладно, пошли посмотрим, — сказал Крис, подходя к холодильным камерам.

Они остановились перед дверцей с номером C11, первой в списке. Им понадобилось немногим более пяти минут, чтобы просмотреть все неопознанные трупы. Дженни Фарнборо среди них не было.

— Это все? Я имею в виду, здесь еще есть где-нибудь холодильные камеры? — спросил Калхейн.

— Да, есть еще одна в подвале, но у меня нет к ней доступа, — ответил Крис.

— В каком смысле нет доступа, почему это?

— Это закрытая зона.

— С какой стати в экспертно-криминалистическом отделе есть закрытая зона?

Крис был только счастлив объяснить кое-что, чего не знал даже лос-анджелесский детектив.

— Бывают опасные случаи — радиация, отравление, высокий риск заражения, всякое такое. Тогда аутопсию производит в закрытой зоне лично главный судмедэксперт.

— А ты знаешь, есть ли там сейчас какое-нибудь тело?

— Доктор Уинстон работал над вскрытием чуть ли не с утра. Труп так и не подняли в эту комнату, так что я уверен, что он все еще там.

— Но ведь в конце концов его должны перевезти в соты?

— В соты? — Крис нахмурил брови.

— Сюда… в холодильник, — пояснил Калхейн с оттенком раздражения.

— Нет, у той комнаты свой холодильник. Труп может оставаться там до скончания времен. — После ответа Криса раздражение детектива только увеличилось.

— Ты уверен, что туда нельзя попасть?

— Никаких шансов, только у доктора Уинстона есть ключ, а он постоянно держит его при себе.

— А другого способа нет?

— Нет. Дверь с сигнализацией, и видеокамера на стене. Без приглашения туда не попадешь.

— Сколько там тел?

— Мне известно только об одном.

— У тебя нет его фотографии или каких-нибудь данных в компьютере?

— Нет, все, что имеет отношение к делам, которые идут в закрытую зону, доктор Уинстон держит там же. Их даже не вводят в главную базу данных, пока сам доктор с ними не закончит. В общем, даже если бы у меня была фотография тела, я не думаю, что это тебе помогло бы.

— Это почему же?

— Ну, был слух, что его нельзя узнать, что-то насчет того, что у него нет лица.

— Что? Как это?

— Так уж я слышал.

— Без головы?

— Я не уверен, я только слышал, что у тела не было лица. Может, его отстрелили из ружья. Такие случаи бывали, — сказал Крис, качая головой.

Марк Калхейн на минуту задумался о том, в какой он оказался ситуации. По его мнению, шансы, что единственное тело в закрытой зоне принадлежало именно Дженни Фарнборо, были весьма скудными. Он не видел смысла копать глубже.

— Спасибо, Крис. Сделай мне одолжение, последи, не появится ли труп, подходящий под описание, которое я тебе дал, и, если что-нибудь будет, дай мне знать, это важно.

Калхейн передал Крису свою визитную карточку.

Крис несколько секунд смотрел на нее.

— Конечно, рад помочь лос-анджелесской полиции.

— Пойду-ка я, пожалуй. Не возражаешь, если я выйду через ту же дверь, в которую мы вошли?

— Это мне подходит. Мне нужно будет спуститься с тобой, там кодовый замок.

Они оставили холодную комнату и молча пошли назад. Когда они дошли до двери, Калхейн отдал халат Крису, который набрал код на металлической панели. Калхейн был рад снова оказаться снаружи.

Сидя у себя в машине, Калхейн закурил. В Лос-Анджелесе было еще два экспертно-криминалистических отдела, один в Санта-Кларите, другой в Западном Ланкастере, но он не был уверен, что овчинка стоит выделки. Он докурил и решил, что сделал все, что мог, чтобы найти эту Дженни Фарнборо. В конце концов, это всего-навсего какая-то проститутка. Утром он позвонит Джерому и скажет, что ничего не нашел. А сейчас у него есть более важные занятия.

 

18

Бульвар Сансет — одна из самых прославленных улиц Лос-Анджелеса, но больше всего знаменит ее трехкилометровый отрезок между Голливудом и Беверли-Хиллз, который называют Сансет-Стрип. На Стрипе расположилось элитное собрание рок-клубов, ресторанов, бутиков и ночных клубов. Он стал достопримечательностью Лос-Анджелеса с начала семидесятых годов. Каждый вечер Стрип превращался в яркий коктейль кричащего неона, а дорожное движение почти замирало от пробок, пока огромная река машин приливала на людный бульвар. От настоящих знаменитостей до тех, кто лишь мечтал прославиться, от туристов и зевак до низкопробных сутенеров, все, кто искал приключения в городе ангелов, не могли не побывать на Сансет-Стрип.

— Напомни мне еще раз, кого мы должны здесь найти? — спросил Карлос, когда Роберт остановил машину на Хиллдейл-авеню за углом от бульвара.

— Одного подонка по кличке Джей-Джей, — ответил Роберт, выходя из машины и беря с заднего сиденья куртку.

Хуан Хименес, более известный как Джей-Джей, был жалким, дрянным сутенером, который вел бизнес в районе бульвара Сансет. Он нещадно эксплуатировал своих девиц, которых у него было пять. Его хитрость состояла в том, чтобы держать их на крючке при помощи какого-то «первоклассного» наркотика. Джей-Джей был человек грубый, и то и дело кто-то из его девиц объявлялся в больнице с ушибами и синяками, а иногда и переломами. «Поскользнулась и упала», — обычно объясняли они.

Джей-Джея арестовывали несколько раз, но ни одной из девиц никогда не хватало смелости предъявить ему обвинение. Его самым мощным оружием был страх. «Попробуй только пойти против меня, я перешагну через твой труп».

— И он может нам помочь? — спросил Карлос.

— Он знает эти улицы и девушек, которые на них работают, лучше, чем кто-либо. Если наша жертва профессионалка, он это нам скажет. Правда, его, возможно, придется «убеждать».

Они шли по Сансет-Стрип сквозь непрекращающуюся неразбериху людей, которые пытались пробиться в уже заполненные бары и клубы.

— Куда мы идем? — спросил Карлос, оглядываясь, как ребенок на игровой площадке.

— Вон туда. — Роберт показал на разноцветную вывеску, висевшую на доме номер 9015 по бульвару Сансет.

Гриль-бар «Радуга» был местом сбора рок-музыкантов еще с семидесятых годов и с тех пор не сильно изменился. Золотые диски, гитары, фотографии и автографы разных групп и певцов украшали стены. Рок-музыка гремела из динамиков, и толпа длинноволосых парней и почти раздетых гидропиритных блондинок кучковалась вокруг бара и занимала столики внутри и снаружи.

— Этот Джей-Джей — любитель рока? — спросил Карлос.

— Уж можешь мне поверить.

— Я думал, он с Кубы или откуда-то оттуда.

— Из Пуэрто-Рико.

— Разве они не все слушают сальсу или меренгу или что-нибудь в этом роде?

— Только не Джей-Джей.

Карлос осмотрелся. Хотя они выделялись из толпы, никто не обращал на них внимания.

— Ты его видишь?

Роберт быстро оглядел бар и столики.

— Пока нет, но это его любимое заведение, он придет. Давай возьмем чего-нибудь выпить и подождем.

Роберт заказал апельсиновый сок, а Карлос диетическую колу.

— Здесь вообще-то готовят отличный бифштекс, если ты голоден, — сказал Роберт, поднимая стакан как будто затем, чтобы произнести тост.

— Часто здесь бывал? — спросил Карлос с презрительным выражением на лице.

— Пару раз.

— Ну и ну, «Убежище» в Санта-Монике, «Радуга» на Сансет-Стрип. Да ты настоящий тусовщик, что ли?

Роберт не ответил и посмотрел на вход в бар. Он не видел Джей-Джея в последние пять лет, но высокого, очень худого, смуглокожего пуэрториканца было легко узнать по его глазам, похожим на черные жемчужины, чудовищно крупным ушам и кривым зубам.

Высокая блондинка в одних только обтягивающих кожаных брючках и коротком топе со словами «Роковая стерва» на груди подошла к стойке и уселась справа от Роберта. Она заказала коктейль под названием «Медленный, приятный секс у теплой стены» и томно улыбнулась Роберту. Роберт улыбнулся в ответ, и на секунду его глаза опустились на ее грудь.

— Нравится? — спросила она сладостным тоном.

— Мм… что именно? — Роберт решил сыграть под дурачка.

Она посмотрела на свою грудь, которая, казалось, готова была вывалиться у нее из топа.

— Моя грудь, глупый… Я же видела, как ты на нее смотришь.

— Огромная, — сказал Карлос, оживленно смеясь.

«Теперь смущаться нет смысла», — подумал Роберт.

— Очень… красивая.

— Совершенно новая, — гордо сказала она.

Подошел бармен с ее коктейлем, и, не отрывая взгляда от Роберта, она обхватила красными губами двойную соломинку и медленно отпила коктейль.

— Нравится? — спросил Роберт.

— Медленный секс мне всегда нравится, — сказала она, еще раз отпила и придвинулась ближе к нему. — Может, и тебе понравится тоже, — прошептала она ему в ухо и провела руками по его правому бицепсу.

Все произошло слишком быстро. Джей-Джей едва успел войти в бар, как тут же встретился взглядом с Робертом и вдруг оказался снаружи. Он перебирал ногами со скоростью спортсмена на беговой дорожке, больше того, с чемпионской скоростью. У Роберта не было времени подать знак напарнику, чье внимание как раз было приковано к новой груди высокой блондинки. Роберт спрыгнул с табурета и через секунду был на улице. Он бросился по Стрипу вдогонку за Джей-Джеем.

Несмотря на тяжелое мускулистое телосложение, Роберт умел быстро бегать, но Джей-Джей был тоньше, легче и двигался с проворством крысы. Роберт решил сначала попробовать мирный подход.

— Джей-Джей, надо поговорить, остановись, черт тебя возьми!

Джей-Джей не обратил внимания на призыв Роберта и в самоубийственном броске пересек бульвар, не обращая внимания на машины, и бросился в сторону пиццерии «У Фрэнки и Джонни».

Роберт последовал за ним, но ему мешала бежать уличная толпа, ему приходилось постоянно лавировать между людьми. Дважды ему пришлось совершить дурацкий танец, быстро прыгая налево, потом направо и снова налево, чтобы не налететь на прохожего.

Через два квартала от «Радуги», еще прибавив скорости, Джей-Джей свернул налево перед знаменитым ярко-красным зданием клуба «Виски-стриптиз». Роберт дышал ему в затылок, но ему снова пришлось огибать посетителей клуба, и на неровном участке тротуара он споткнулся. Он почувствовал, как подворачивается левая нога. Резкая боль стрельнула от лодыжки вверх через всю ногу. Его бег превратился в неуклюжее ковыляние.

— Черт! — завопил он, глядя, как Джей-Джей исчезает вдалеке.

Вдруг краем глаза он увидел, как мимо него с невероятной скоростью пробегает человек. Карлос бежал, как олимпийский чемпион. Всего в несколько шагов он оставил Роберта позади и быстро нагонял Джей-Джея, который свернул в переулок рядом с большим складом. Роберт поковылял за ними.

Вскоре Карлос уже был на расстоянии вытянутой руки от пуэрториканца. Он протянул руку и схватил его за воротник пиджака.

— Ладно, ладно, сдаюсь, — сказал Джей-Джей, замедляя шаг и поднимая вверх обе руки, но было слишком поздно.

Карлос развернул его и прижал к стене, выворачивая правую руку за спину. Джей-Джей закричал от боли.

— Кто тебя учил убегать от вооруженной полиции? Ты всегда был такой дурак или недавно поглупел? — спросил Карлос, восстанавливая дыхание.

— Отпустите меня, я ничего не сделал.

Через тридцать секунд к ним подошел Роберт.

— Ты как? — спросил Карлос, держа руку Джей-Джея.

— Нормально. Подвернул лодыжку.

— Отпусти руку.

— Заткнись. — Карлос снова швырнул Джей-Джея о стену всем телом.

Роберт повернулся к сутенеру.

— Что ты тут устроил? Какого черта надо было убегать?

— Привычка вторая натура, братан. Чего вам от меня надо? Ну, ты, отпусти руку!

Он изворачивался всем телом, стараясь вывернуться из железной хватки Карлоса.

Роберт кивнул напарнику, который отпустил руку Джей-Джея.

— Ты меня не трогай, я теперь гражданин США на законном основании, — сказал Джей-Джей, отходя от стены и потирая правое запястье левой рукой.

— А мы похожи на иммиграционную службу? Черт, да ты и впрямь тупой, каким кажешься, — отрезал Карлос.

— На законном основании? Ты же сутенер, а, насколько мне известно, проституция в штате Калифорния является нелегальной. Так что мы можем отвести тебя прямиком в тюрьму, — сказал Роберт, прижимая Джей-Джея назад к стене.

— Эй, братан, хватит уже пихать меня об стену, — запротестовал он.

— Если у меня опухнет лодыжка, тогда у тебя опухнет лицо, — пригрозил Роберт.

— Я не виноват.

— Вот как раз и виноват, братан. Если бы мне не пришлось тебя догонять, как чертова кролика, я бы не подвернул себе ногу.

— А какого черта ты меня догонял? Я ничего не сделал.

— А никто и не говорит, что сделал. Нам надо просто задать тебе пару вопросов.

— Чего ж ты сразу не сказал?

Роберт злобно глянул на него, а потом вытащил из кармана сгенерированное компьютером изображение.

— Нам надо выяснить, что это за женщина, профессионалка она или нет.

Джей-Джей уставился на картинку.

— Ага, у меня есть такая в видеоигре, — сказал он ухмыляясь.

Карлос хлопнул ему по затылку, отчего голова Джей-Джея дернулась вперед.

— Будешь строить из себя умника? Ты мне уже не нравишься.

— Эй, это полицейское насилие, вы понимаете, что я могу предъявить вам обвинение?

На этот раз подзатыльник дал ему Роберт.

— Это тебе что, игрушки? Посмотри на рисунок — ты знаешь, кто это? — Теперь Роберт говорил угрожающим тоном.

Джей-Джей посмотрел на рисунок еще раз и внимательнее.

— Может быть… Я не уверен, — сказал он через несколько секунд.

— А ты постарайся.

— А она должна быть профессионалка?

— Есть такая возможность, Джей-Джей. Мы бы тебя не спрашивали, если б она была адвокатом, как ты думаешь?

— Ой, как смешно. — Джей-Джей взял изображение из рук Роберта. — Она слишком хороша, чтобы работать на улице, хотя не скажу, что мои девочки уродины.

— Ага. — Роберт трижды постучал указательным пальцем по рисунку, намекая, чтобы Джей-Джей повнимательнее на него посмотрел.

— Если она профессионалка, то первого класса, работает на важных клиентов.

— И как нам это выяснить? — спросил Карлос.

— Такая сногсшибательная девушка может работать у нас только на одного парня — на Ди-Кинга.

— На Ди-Кинга? Что это еще за имечко? — нахмурился Карлос.

— Такое имечко, с которым шутить нельзя.

— И где найти этого Ди-Кинга? — спросил Роберт.

— На улице вы его не найдете, у него бизнес высокого класса. — Джей-Джей почесал маленький шрам над левым глазом. — А что мне за это будет?

— Тебе за это будет то, что при тебе останутся все твои жуткие зубы и ты не зальешь кровью весь свой дешевенький костюмчик. По-моему, хорошая сделка, — сказал Карлос, снова толкая Джей-Джея о стену.

— Что это с тобой за громила? — спросил Джей-Джей Роберта, отодвигаясь от Карлоса.

— Он мой напарник, Джей-Джей, и, по-моему, ты ему не особенно нравишься. На твоем месте я бы просто ответил на вопрос.

— Ладно, ладно, только не спускай его с цепи. Какой сегодня день?

— Вторник, а что? — ответил Карлос.

— Формально среда, потому что уже без четверти час ночи, — поправил его Роберт.

— Ладно, в пятницу и субботу он по ночам сидит в клубе «Авангард» в Голливуде, вы наверняка найдете его в ВИП-зале.

— А сегодня, прямо сейчас, как мы можем его найти?

— Откуда я могу знать, братан? Я вообще тебе сделал одолжение. В «Авангарде» по пятницам и субботам, больше я ничего не знаю.

— Ты лучше не ври нам, Джей-Джей. — Тон Карлоса был угрожающим.

— Зачем мне это? Если я вас никогда не увижу, это и то будет слишком скоро.

Роберт положил руку на левое плечо Джей-Джея и сжал его. От этого Джей-Джей снова скрючился от боли.

— Я очень надеюсь, что ты не отправишь нас гоняться за призраком, братан.

Джей-Джей напрасно старался вывернуться из-под руки Роберта.

— Я тебе правду говорю, мужик. Мамой клянусь.

Роберт отпустил Джей-Джея, который стал обеими руками отряхивать пиджак.

— Смотри, что ты сделал с моим костюмом, знаешь, сколько он стоит?

— Ну и сколько это тряпье тебе стоило, доллар девяносто пять? — презрительно сказал Карлос.

— Да вы оба настоящие комики, как я погляжу.

— Убирался бы ты подобру-поздорову, пока я не передумал и не расквасил тебе рожу, — твердо велел ему Карлос.

— Все, меня нет, меня нет.

Джей-Джей буркнул что-то по-испански, уходя прочь от детективов. Карлос подождал, пока он не отошел достаточно далеко.

— Что думаешь?

— Похоже, в пятницу идем клубиться, — сказал Роберт, доставая ключи от машины.

 

19

Роберт четырежды нажал на педаль газа, вставил ключ зажигания и повернул его. Мотор прокашлялся, потом загрохотал, приборная доска блеснула огоньками, но машина не завелась. Роберт повернул ключ обратно, еще раз нажал на газ и попробовал заново. На этот раз он держал ключ около двенадцати секунд, плавно нажимая педаль газа. Мотор снова закашлял и потом издал жуткий паровозный гудок.

— Ты издеваешься? — сказал Карлос, глядя на погасшие огоньки на приборной доске.

— Спокойно, все под контролем. Просто у моего мотора дурной характер, — ответил Роберт.

— Дурной характер — значит почтенный возраст, да? Короче, проблема не в двигателе. По-моему, у тебя сел аккумулятор.

— Поверь мне, я знаю свою машину, все будет нормально.

Роберт еще раз попытался завести машину, но на этот раз мотор не издал ни единого звука. Приборы вспыхнули один раз, и все…

— Хм! Кажется, надо звонить в твою техпомощь.

— У меня ее нет.

— Что? Скажи мне, что ты шутишь, — сказал Карлос, приваливаясь к пассажирской двери.

— Нет, не шучу.

— Ты спятил? При такой старой машине… Сколько ей лет?

Роберт сморщился, пытаясь вспомнить точный год производства.

— Лет четырнадцать.

— Твоей машине четырнадцать лет, а у тебя нет никакого плана спасения? Ты либо большой оптимист, либо автомеханик, а я не вижу следов машинного масла у тебя на руках.

— Говорю тебе, я знаю эту машину. Надо только дать ей немного времени, и она заведется. Так всегда бывает. Так кофе или пива?

— Что?

— Ну, надо как-то убить время… минут двадцать, где-то так. Можно сидеть здесь и ждать у моря погоды, но раз мы на Сансет-Стрип, можно было бы и выпить чего-нибудь, пока ждем, вот я тебя и спрашиваю, что ты предпочитаешь, пиво или кофе?

Карлос с недоверием посмотрел на Роберта.

— Не понимаю, как ожидание может зарядить твой аккумулятор, но я бы выпил кофе.

— Значит, по пиву, — сказал Роберт, открывая свою дверь и выходя из машины.

— Вернемся в «Радугу»? Может, удастся продолжить ваш интереснейший разговор с той блондинкой? — поддразнил Карлос.

— Это не обязательно, у меня есть ее телефон, — парировал Роберт.

Они нашли небольшой тихий бар на Хаммонд-стрит. Было начало второго ночи, и большинство завсегдатаев уже собирались расходиться по домам. Роберт заказал два пива и мешок со льдом для лодыжки, потом они сели за столик в глубине бара.

— Как нога? — спросил Карлос, когда они уселись.

— Нормально. Просто подвернул, — сказал он и коротко вскрикнул. — Приложу лед, она и не опухнет.

Он положил мешок со льдом на ногу, а ногу положил на пустой стул слева.

— Просто пару дней не буду бегать, вот и все.

Карлос кивнул.

— Никогда не видел, чтобы так бегали, как ты. Ты что, в Олимпиаде участвовал?

Карлос улыбнулся, показывая блестящие белые и идеально ровные зубы.

— Я был в университетской команде по кроссу.

— И у тебя неплохо получалось, судя по тому, что я видел.

— Да, выиграл пару медалей. — Карлос говорил скорее смущенно, чем гордо. — А ты? Если бы ты не подвернул ногу, ты бы его легко догнал. Он весит вдвое меньше тебя.

— Во всяком случае, я не такой быстрый, как ты, — ответил Роберт, наклонив голову.

— Может быть, когда-нибудь померяемся силой, — сказал Карлос с вызывающей улыбкой.

У стойки раздался громкий грохот, привлекая их внимание. Кто-то свалился с табурета, нырнул на пол и разбил бутылку.

— Пора домой, Джо, — сказала невысокая брюнетка, помогая мужчине подняться на ноги.

— Кое-что еще не дает мне в этом деле покоя, — сказал Карлос, следя взглядом за тем, как Джо выходит из зала.

— В этом деле мне все не дает покоя, но давай послушаем твое мнение, — ответил Роберт, глотнув пива.

— В наше время, в наш век, как может убийца ничего за собой не оставить? Я понимаю, что у него много времени, чтобы все за собой вычистить перед уходом, но у нас же есть особые фонари, химикаты и разные хитрости, с которыми можно разглядеть каждую пылинку на полу. Существуют анализы ДНК; можно осудить человека по слюне. Да если бы он выпустил газы в том доме, криминалисты наверняка нашли бы какое-нибудь приспособление, чтобы провести анализ. Как может быть, что на месте преступления никто ничего не находит?

— Очень просто, убийца никогда не убивает жертву в том месте, где мы ее находим.

Карлос едва заметно кивнул, соглашаясь с теорией Роберта.

— Взять нашу жертву. Кожу с нее снимали не в том деревянном доме. Убийца наверняка имеет надежное логово, где он убивает, где он чувствует себя в полной безопасности и может не торопиться, где он уверен, что никто его не потревожит. Так что вся грязь, кровь, шум, волокна — все это остается в другом месте. После этого убийца перевозит жертву туда, где хочет, чтобы ее нашли, обычно в удаленное место, где практически нет шансов, что его увидят посторонние глаза. Все, что убийце остается сделать, — это надеть какой-нибудь защитный костюм, который не оставляет волокон.

— Пластиковый?

— Или резиновый, что-то в этом роде. Какой убийца мог бы сделать сам у себя дома, чтобы невозможно было установить, откуда он взят.

— А как, по-твоему, он перевозит жертву?

— Вероятно, в каком-нибудь обычном фургоне, не привлекающем никаких подозрений, но достаточно вместительном, чтобы перевезти сзади одно или два тела.

— Я уверен, что внутри этот фургон полностью закрыт целлофаном или чем-то таким, что убийца может легко снять и сжечь, чтобы не осталось никаких следов, если вдруг его фургон все-таки отыщут.

Роберт кивнул и снова глотнул пива. Они оба посидели молча, и Роберт стал крутить в руке ключи от машины.

— Ты никогда не думал купить машину поновее? — осторожно поинтересовался Карлос.

— Знаешь, ты говоришь, как Скотт. Мне нравится эта машина. Это классика.

— Ага, классический металлолом.

— Это настоящая старая, стопроцентно американская машина. Не какая-нибудь японская или европейская пластиковая игрушка.

— Японские машины будут ездить до скончания света, у них превосходные двигатели.

— Да уж, вы прямо как будто спелись со Скоттом, он ездил на «тойоте».

— Он был не дурак.

Карлос закусил нижнюю губу. Он не мог сказать точно, как Роберт отреагирует на его следующий вопрос, но все-таки решился его задать.

— Что случилось со Скоттом? Мне никто не рассказывал. — Он постарался произнести это как бы невзначай.

Роберт поставил пиво на стол и посмотрел на напарника. Он знал, что рано или поздно этот вопрос должен был возникнуть.

— Хочешь еще пива? — спросил он.

Карлос посмотрел на свою полупустую бутылку. Было очевидно, что Роберт пытается избежать ответа. Он решил не настаивать.

— Да нет, я вообще не большой любитель, предпочитаю виски.

Роберт удивленно поднял брови:

— Серьезно?

— Да, имею слабость к односолодовому.

— Вот теперь ты говоришь дело. — Роберт кивнул Карлосу. — Как ты думаешь, в этой забегаловке найдется бутылка приличного виски?

Карлос понял, что Роберт готов вернуться к стойке бара.

— Наверно, нет, но послушай, я не собираюсь пить виски, особенно в такое время. — Он быстро взглянул на часы. — Хватит и пива. Я вообще хотел кофе, если ты помнишь.

Роберт коротко улыбнулся Карлосу и допил бутылку одним глотком.

— Авария на яхте.

— Что?

— Скотт с женой погибли в аварии на яхте, сразу после того, как приговорили Майка Фарлоу.

Заявление Роберта застало Карлоса врасплох. Он не мог придумать, что сказать и надо ли вообще что-то говорить, и вместо этого снова отпил пива.

— Нам обоим полагался отпуск, — продолжал Роберт. — Мы работали над делом два года без отпусков, без отгулов, работали даже два Рождества. Это дело целиком заняло наши жизни, мы буквально уже начали сходить с ума. Когда Майк сознался в убийствах, нам, можно сказать, велели взять отпуск в приказном порядке.

Роберт вертел в руках пустую бутылку, отскабливая наклейку.

— Пожалуй, я выпил бы виски, ты как? — сказал Карлос, мотнув головой в сторону бара.

— Конечно, почему нет, если у них есть односолодовое.

Через пару минут Карлос вернулся с двумя стаканами.

— Лучшее, что там отыскалось, восьмилетний «Арран», и цены здесь смешные.

Он поставил стаканчик перед Робертом и сел.

— Спасибо… твое здоровье, — сказал Роберт, поднимая стакан. — На мой вкус, намного лучше пива.

Карлос согласился, улыбнувшись.

— Я-то всегда жил один, а у Скотта была жена… Аманда. Они были женаты всего три с половиной года.

Глаза Роберта не отрывались от стакана. Карлос видел, что все это дается ему нелегко.

— Это дело скоро начало сказываться на их семейных отношениях. Иногда Скотт целыми днями не приходил домой. Аманде было трудно смириться со всем этим. Они стали часто ссориться. Скотт помешался на этом деле, как и я, — сказал Роберт, снова глотнув виски. — Мы были уверены, что должна быть какая-то связь, какое-то обстоятельство, которое свяжет вместе всех жертв. Мы ждали, чтобы убийца совершил оплошность. Рано или поздно все они допускают ошибку, потому что не бывает таких скрупулезных типов.

— А в ФБР проверяли?

— Да, нам дали допуск к базе данных и библиотеке. Мы целыми днями, неделями искали хоть какую-нибудь мелочь, которая могла бы нам помочь. — Роберт помолчал несколько секунд. — Что-то всегда есть. Не важно, кто это, злодей или сумасшедший, для убийства всегда есть причина. Часто причина бывает совершенно нелогична, но тем не менее она есть. Мы уже начали сходить с ума, проверять самые нелепые идеи.

— Например? — с любопытством спросил Карлос.

— Например, мы проверяли, не болели ли они в детстве одинаковыми болезнями, не ездили ли в отпуск в одно место, на что у них были аллергии — буквально все, что приходило в голову, и вдруг…

— И вдруг вас отправили в отпуск.

— И вдруг нас отправили в отпуск — мы арестовали Майка Фарлоу. Для Скотта это был подарок судьбы.

— Могу понять почему.

— Я уверен, если бы работа по делу затянулась еще на несколько месяцев, Аманда бросила бы Скотта и он кончил бы в сумасшедшем доме.

— И что случилось после ареста?

— У Скотта была большая страсть — его яхта. Он годами экономил, чтобы ее купить. — Еще один глоток. — Они должны были уехать куда-нибудь вместе с Амандой, знаешь, чтобы они были только вдвоем, и попытаться все исправить. Отпуск под парусом казался прекрасным вариантом.

— У него была парусная яхта? — Карлос заинтересовался.

— Да, как-то она называлась… вроде «Катарина-30».

Карлос засмеялся.

— Ты хочешь сказать, «Каталина-30»?

Глаза Роберта встретились с глазами Карлоса.

— Да, она, откуда ты знаешь?

— Я вырос среди яхт. У меня отец был на них помешан.

— А! Подумать только! В общем, на борту произошла какая-то утечка топлива. Что-то вспыхнуло, и все взорвалось. Они погибли во сне.

— Утечка топлива? — удивленно спросил Карлос.

— Да, — ответил Роберт, замечая недоверчивое выражение на лице Карлоса. — Я знаю, о чем ты думаешь.

Карлос поднял брови.

— Парусные яхты не берут с собой много топлива. Зачем оно им нужно, верно? Они же парусные. А чтобы яхта взорвалась, утечка должна была быть большая.

Карлос кивнул.

— Да, это и мне показалось странным, так что я провел собственное расследование частным образом. Я не верю, чтобы такой внимательный человек, как Скотт, не заметил неисправности на своем самом ценном приобретении, даже если это была мелкая неисправность. Скотт ей очень гордился. — Роберт снова отпил виски. — Утечка произошла не из двигателя, а из канистр с топливом.

— Из канистр?

— По какой-то причине, которую мне так и не удалось установить, Скотт взял с собой топлива больше обычного. Несколько канистр.

— Он планировал долгую поездку?

— Не знаю, и теперь уже никто не узнает.

Карлос минуту сидел задумчиво и смотрел, как Роберт молча допивает виски.

— Скотт курил?

— Да. Когда нервничал. На это и свалили — якобы несчастный случай. Видимо, от сигареты вспыхнула канистра. Мне сказали об этом уже через две недели после того, как это произошло, когда я вернулся в отдел.

Карлос чувствовал, что его напарник испытывает настоящую боль.

— Прости, что заставил вспомнить.

— Если бы я потерял напарника на работе, тогда, может быть… — Роберт помолчал, проводя указательным пальцем по краю пустого стакана. — Но я просто чувствовал, что-то не так: из-за одного странного совпадения я вдруг потерял двух очень важных для меня людей.

— Двух?

Роберт потер глаза, не торопясь отвечать.

— Аманда была моей единственной двоюродной сестрой. Я же их со Скоттом и познакомил.

Карлос видел, что Роберт справляется со слезами. Он впервые в жизни говорил о том, что с ними случилось. Он даже отказался ходить к полицейскому психологу, сославшись на то, что она не может сказать ему ничего такого, чего он сам не знает.

Роберту понадобилось еще несколько секунд, чтобы взять себя в руки.

— Пойдем лучше, — наконец сказал он и встал.

— Да, пошли.

Карлос залпом допил виски.

Снаружи от теплого воздуха им стало немного не по себе.

— Может, позвоним в полицейскую техпомощь, — сказал Карлос, когда они дошли до машины Роберта.

— Не надо.

Роберт повернул ключ в зажигании, и мотор сразу же завелся.

— Вот так фокус!

— Я же тебе говорил, отличная машина, только с характером.

Отъезжая, Роберт гордо улыбался.

 

20

Футболка Роберта была мокрой от пота, когда он проснулся после очередного очень яркого и беспокойного сна в пять утра.

Он сел в кровати, тяжело дыша, его лоб был влажен от пота, все тело дрожало. Когда эти сны его оставят? После смерти Скотта без них не обходилась ни одна ночь. Он знал, что теперь уже не сможет заснуть. Роберт пошел в ванную и плеснул себе в лицо ледяной воды. Он стал дышать спокойнее, но руки все еще дрожали. Отражение в зеркале не обрадовало его. Мешки под глазами стали больше, щеки побледнели.

Детектив прошел на кухню и несколько минут сидел в темноте, стараясь успокоиться. Его глаза бродили по доске с записками и заметили приколотую бумажку с номером телефона Изабеллы.

Роберт совсем про нее забыл. Он отколол записку и снова ее перечитал. «Может, стоит все-таки позвонить, — подумал он. — Мне не помешало бы отвлечься на несколько часов». Он взял телефон из кармана куртки и набрал номер, потом ввел его в память телефонной книги и поставил отметку, чтобы в половине первого телефон напомнил ему, что нужно позвонить.

Роберт приехал в отдел в восемь часов и нашел Карлоса уже сидящим за столом. Все утро они рассылали изображение жертвы по факсу в модельные и актерские агентства, а еще пытались собрать всю информацию о Ди-Кинге, которую только могли найти. Роберт знал по собственному опыту, что нельзя допрашивать человека без подготовки, особенно если этот человек был самопровозглашенным властелином преступности.

— Да, похоже, нам придется иметь дело с крутым мерзавцем, — сказал Карлос, держа в руке только что полученный факс.

— Что там у тебя?

— Кажется, наш король занимается всем, что попадает ему в руки: наркотиками, оружием, проститутками, скупкой краденого… — Карлос сделал движение рукой, показывая, что список еще далеко не полон. — Если верить этому факсу, он даже участвовал в транспортировке человеческих органов — видимо, почек.

— Мило! Замешан в убийствах?

— Было несколько случаев, но ни один не доказан.

— Паршиво.

— Паршиво? Этот тип будто масляный, у него со всех сторон подмазано. Кажется, наши из офиса окружного прокурора годами пытались его прижать, но он всегда выходил сухим из воды.

— А ты с ними связывался?

— Пока нет.

— Свяжись. Если они следили за ним, то у них может быть на него досье.

— Сейчас сделаю.

Карлос стал искать на столе телефон окружного прокурора. Он точно знал, что телефон был тут минуту назад.

Роберт почувствовал, как в кармане завибрировал телефон, еще до того, как услышал звуковой сигнал: 12.30, пора было звонить Изабелле.

— Я сейчас вернусь, надо сделать личный звонок.

Он вышел в пустой коридор и закрыл за собой дверь, оставив Карлоса, который все еще искал номер прокурора.

Он нашел Изабеллу в телефонной книге, нажал кнопку набора номера и услышал три гудка.

— Алло!

— Изабелла?

— Да, это Изабелла, — ответила она со смешком.

— Привет, это Роберт Хантер. — Он не помнил, говорил ли он ей свою фамилию. — Мы встречались в прошлые выходные в баре «Убежище».

— В прошлые выходные? — Она говорила неуверенно.

— Да, и потом поехали к тебе в гости. Мне еще пришлось убежать в три ночи, помнишь?

Хихиканье превратилось в смех.

— Ну конечно, я тебя помню — человек в трусах с мишками, который принял меня за проститутку, да?

Роберт сморщился, как будто его ударили в живот.

— Точно, это был я, прости меня еще раз.

— Да я просто дразню тебя, — сказала она, опять засмеявшись. — Какой сюрприз! Я рада, что ты позвонил. Мне понравилась та ночь.

«Хотя бы одному из нас что-то понравилось», — подумал он.

— Знаешь, я тут думал, может, как-нибудь встретимся еще раз, может, пообедаем или поужинаем. — Он решил сразу перейти к делу.

— Думаю, это было бы здорово. Когда ты хочешь встретиться?

— Может быть… пообедаем завтра? — отважился он.

— Дай мне секунду. — Роберт услышал шелест листаемой бумаги. — Да, можно завтра.

— В час?

— Отлично, подходит. Где?

— Можем встретиться где-нибудь недалеко от твоей работы.

— Конечно. Я работаю в университете. Тебе нравится итальянская еда?

— Да, итальянцы очень вкусные.

— О! Как мило. — В ее голосе прозвучала нотка сомнения. — Там неподалеку есть отличный итальянский ресторанчик на Уэйберн-авеню, «Панчетта», всего в одном квартале от университета. Может, встретимся там в час?

— Сгораю от нетерпения.

Роберт сунул телефон в карман.

— Значит, итальянцы очень вкусные? — повторил он вслух, качая головой. — Чем я только думал?

 

21

— У них действительно есть досье на Ди-Кинга, и они говорят, что будут рады поделиться им с нами на одном условии, — сказал Карлос, когда Роберт вернулся к нему в комнату.

— Что за условие?

— Что мы сделаем то же самое. Мы расскажем им обо всем, что накопаем на Ди-Кинга.

— Ну, это всегда пожалуйста.

— Вот и я так подумал. В общем, я сказал им, что мы согласны и заедем за досье сегодня после обеда.

— Молодчина.

Роберт снова почувствовал, как завибрировал его телефон, после чего раздался звонок.

— Алло, детектив Хантер у телефона.

— Привет, Роберт.

В горле у Роберта встал ком, и он тут же дважды щелкнул пальцами, чтобы привлечь внимание своего напарника.

Карлос сразу же понял, кто на том конце телефонной линии.

— Сегодня я хочу дать тебе шанс изменить что-то.

— Я слушаю тебя.

— Еще бы ты не слушал. Роберт, ты играешь на тотализаторе?

— Нет, если только меня не заставят. — Роберт говорил спокойно.

— Тогда я уверен, что ты сможешь у кого-нибудь спросить совета. Может быть, у твоего нового напарника.

Роберт нахмурился:

— Откуда ты знаешь, что у меня…

Металлический голос перебил Роберта:

— Примерно через четыре минуты начинаются собачьи бега в клубе «Ориндж-Парк-Кеннел». Я хочу, чтобы ты выбрал для меня победителя.

— На собачьих бегах?

— Вот именно, Роберт. Я отдаю человеческую жизнь тебе в руки. Если выберешь не ту собаку, он умрет.

Роберт и Карлос обменялись напряженными и растерянными взглядами.

— Я перезвоню тебе за двадцать секунд до начала, чтобы узнать, на кого ты ставишь. Будь готов к тому времени.

— Подожди!

Но в телефоне уже все молчало.

— Что он сказал? — встревоженно спросил Карлос еще до того, как Роберт успел закрыть телефон.

— Ты понимаешь что-нибудь в собачьих бегах? — В голосе Роберта слышалось отчаяние.

— В чем?

— В собачьих бегах… Ты знаешь что-нибудь об этом, ты делаешь ставки? — нервно воскликнул Роберт.

— Нет, никогда.

— Черт! — Роберт несколько мгновений задумчиво чесал лоб. — Надо спуститься к нашим.

Роберт бросился к двери, не теряя ни секунды. Карлос последовал за ним. Они бегом преодолели шесть лестничных маршей и за рекордное время добрались до основного этажа с детективами. В тот день он почти пустовал, только детективы Лукас и Морис сидели за своими столами.

— Кто-нибудь разбирается в собачьих бегах? — закричал Роберт, как только ворвался в дверь.

Оба детектива взглянули на него с одинаковым озадаченным видом и ничего не ответили.

— Я спрашиваю, кто-нибудь разбирается в бегах, кто-нибудь делает ставки? — Отчаяние в голосе Роберта нервировало.

— Собачьи бега в Калифорнии запрещены, — спокойно ответил ему детектив Лукас.

— Да плевать мне на это, скажите мне только, кто-нибудь из вас знает, как делать ставки?

— Что происходит, Роберт? — Капитан Болтер вышел из кабинета посмотреть, кто это орет во все легкие.

— Некогда объяснять, капитан. Я должен знать, кто-нибудь здесь играет на тотализаторе? — Роберт заметил некоторую неловкость у детектива Лукаса. — Лукас, ну, брось, скажи. — Роберт насел на него.

— Ну, я играю изредка, — робко ответил тот.

Все глаза обратились к нему. Роберт посмотрел на часы.

— Через две с половиной минуты начинаются бега в клубе «Ориндж-Парк-Кеннел». Ты должен выбрать мне победителя.

Озадаченный вид на лицах детективов сменился насмешливым.

— Ну, если бы это было так просто, я бы здесь еще работал, как ты думаешь? — ответил детектив Лукас.

— Придется тебе постараться, иначе кого-то убьют.

От заявления Роберта у всех по коже пробежал холодок. Капитан Болтер сразу же понял, в чем причина настойчивости Роберта.

— Как ты получаешь сведения о бегах? — быстро спросил он Лукаса.

— По Интернету.

— Давай действуй, — приказал капитан, подходя к столу детектива.

Лукас повернулся к компьютеру и открыл браузер. Ему нравилось делать ставки, в основном на собачьих и лошадиных бегах, и в закладках у него стояло несколько ссылок на бега. Роберт, Карлос и капитан Болтер уже смотрели из-за его плеча. Детектив Морис подошел к ним последним.

— Так, посмотрим… Ты сказал «Ориндж-Парк-Кеннел»?

— Да.

— Это во Флориде.

— По-твоему, кому-то есть дело до того, где это? Открывай карту забега! — Раздражение капитана Болтера прорвалось наружу.

— Да вот она.

Через несколько щелчков мышью передними была карта забега.

— Что все это означает? — Карлосу еще никогда не доводилось видеть карту собачьих бегов.

— Вот это номера собак, это их клички, а это ставки, — ответил Лукас, показывая на разные ячейки карты, возникшей на экране.

— А это что за цифры? — спросил Роберт.

— Роспись по раундам и количество побед, но это очень долго объяснять.

— Ладно, как ты обычно делаешь выбор?

— Я анализирую данные, но сейчас у нас на это нет времени.

— Какой тогда второй вариант?

— Не знаю, может, посмотреть на «рынке».

— Это что еще за «рынок»? — раздраженно спросил капитан Болтер.

— Если в двух словах, то надо подождать, когда начнут меняться ставки на собак, и поставить на фаворита. На «рынке» обычно очень хорошо видно, каков вероятный исход забега.

— Это не может быть так просто, — сказал Роберт, зная, что убийца никогда бы не дал ему легкой задачи.

— В том-то и дело, это вовсе не просто, посмотри на ставки. — Лукас показал на экран компьютера. — У нас есть четыре фаворита с равными шансами на дорожках 1, 2, 4 и 5, у всех одинаковые ставки три к одному, да и другие собаки от них почти не отстают. Исход забега предсказать очень трудно. Если бы я мог выбирать, то ни за что не стал бы делать ставку при таких условиях.

— У тебя нет выбора, — сказал Карлос.

— Тогда все равно, кто будет выбирать, хоть ты, хоть я, — вероятность одинаковая.

— Но ты же разбираешься в этом.

Разговор начал переходить на повышенные тона. Все уже поняли серьезность ситуации, и у всех начали сдавать нервы.

— Ладно, все успокойтесь, — приказал Роберт. — Лукас, я тебя прошу, постарайся.

Он снова обратился к экрану компьютера.

— На первый взгляд, шансы у собаки на пятой дорожке выглядят лучше, но это всего лишь догадка, нет никакой уверенности.

— А мне импонирует кличка собаки на седьмой дорожке, — предложил детектив Морис.

Одного взгляда капитана Болтера хватило, чтобы он прикусил язык.

— Что же делать? — нервно спросил Карлос.

— Может, тогда попытать счастья с пятой собакой, — сказал Роберт, быстро просматривая номера на карте забега.

— У второй собаки шансы тоже неплохо смотрятся.

— Я не понимаю, что ты говоришь… какие шансы? Выбери собаку, черт возьми, — потребовал капитан Болтер.

— Капитан, это же тотализатор, если бы все было так просто, мы бы уже разбогатели.

— Время кончается, — отрезал Роберт.

— Тогда выбери сам ту, у которой, по-твоему, больше шансов на победу, — сказал Карлос.

У Роберта снова зазвонил телефон, и от этого звука все в комнате подскочили. Он взглянул на экран — и убрал его в сторону.

— Это он.

— Кто он? — с любопытством спросил Лукас.

Карлос прижал палец к губам, веля всем замолчать.

— Детектив Хантер у телефона.

— Ну что ты выбрал?

Роберт встретился взглядом с Лукасом и поднял бровь, как бы спрашивая: «Ну, которую?»

Лукас подумал секунду и потом поднял правую руку с растопыренной пятерней. Роберт не заметил убежденности в его глазах.

— Три секунды, Роберт.

— Пять, собака на пятой дорожке.

Телефон замолчал.

Тишина накрыла комнату. Роберт совсем не разбирался в собачьих бегах и был уверен, что убийце об этом известно.

— Когда будет результат, как мы узнаем, какая собака пришла первой? Можно следить за гонкой? — Голос Карлоса нарушил тишину.

— Нет, следить нельзя, но результат покажут примерно через минуту после окончания забега.

— Сколько он продолжается?

— Секунд тридцать-сорок.

— Вот так, и все? Будем просто сидеть и ждать, как идиоты?

— Больше делать нечего, — сказал Роберт, глубоко вздыхая.

 

22

Лукас обновил страницу на экране.

— Началось, побежали.

— Откуда ты знаешь? — спросил Карлос.

Лукас показал на верх страницы: «Статус забега: продолжается».

Все стояли неподвижно, все глаза устремлены на экран компьютера, как будто видели на нем беговую дорожку. На мгновение могло показаться, что никто не дышит. Карлос переминался с ноги на ногу, но никак не мог найти удобное положение. Напряжение внутри комнаты стало осязаемым.

Роберт начал терять терпение. Он нервничал. Почему убийца теперь принялся за игры? Разве убийца знал, что один из детективов играет на тотализаторе?

Молчание в комнате нарушил голос детектива Мориса.

— Обнови страницу, — взволнованно сказал он.

— Да прошло только секунд десять от начала.

— Все равно обнови.

— Ладно, ладно.

Лукас нажал кнопку. Страница обновилась меньше чем через секунду. «Статус забега: продолжается».

— Видишь? Результата пока нет.

Из-за тревоги всем было не по себе. Секунды тянулись, словно часы. Карлос начал тереть лоб и виски. Морис отгрыз себе ноготь и взялся за другой палец. Роберт не произнес ни слова после начала забега.

— А нельзя позвонить на кинодром и объяснить, что, если пятая собака не выиграет, маньяк убьет человека? — предложил детектив Морис.

Карлос усмехнулся.

— Конечно, можно, и там, конечно, никто не подумает, что какой-то сумасшедший игрок все свое состояние поставил на эту собаку. Подумай сам.

Тогда Морис понял, каким нелепым было его предложение.

Лукас снова обновил страницу. Результата по-прежнему не было.

— Что-то уж очень долго тянется, а? Уже прошло около двух минут с тех пор, как начался забег, — обеспокоенно сказал Карлос.

— Знаю, и мне это не нравится, — ответил Лукас.

— Почему же нет результата, почему же нет результата? — спрашивал Морис, не в силах справиться с нервами.

— Обычно, когда слишком долго нет результата, это значит, что две или несколько собак пришли к финишу одновременно и решение должны принять судьи, поэтому надо посмотреть фотофиниш и установить победителя. А если так и не смогут определить, какая собака пришла первой, то могут объявить одновременный финиш.

— Что еще за одновременный финиш?

— Карлос, ты правда ничего не знаешь о бегах? Это все равно что ничья, двух или трех собак объявляют победителями.

— И что будет тогда? — спросил Карлос Роберта, у которого не нашлось для него ответа.

Комната снова погрузилась в тишину, и все обернулись к компьютеру. Морис прекратил обкусывать ногти и сунул обе руки в карманы, чтобы они не тряслись.

— Дайте я попробую еще раз.

Лукас щелкнул кнопкой мыши и стал ждать. Страница обновилась, и на этот раз на ней был результат.

 

23

Когда Джордж Слейтер пришел в себя, единственное, что его окружало, была тьма. Невыносимая боль вспыхнула у него в паху. В голове стучало. Все было нетвердым. Его ноги. Тело. Память. Он попытался вспомнить, что произошло, но мозг отказывался функционировать.

«Где я? Сколько я уже без сознания? Как я сюда попал?»

Очень медленно его воспоминания стали во что-то оформляться. Стук в дверь. Возбуждение от предвкушения новой встречи с Рафаэлем. Странный незнакомец, возникший на пороге его съемной квартиры. Неравная борьба, смятение, боль и потом шприц.

Он чувствовал головокружение, слабость, голод, жажду и страх. Его руки лежали на груди, но не были связаны. Он попытался ими подвигать, но там было недостаточно места. Его руки коснулись стенки, которая на ощупь напоминала неструганое дерево, его пальцы нащупали неровную деревянную фактуру. Он попытался крикнуть, но кляп во рту не дал ему издать ни звука.

Джордж попробовал пошевелить ногами, но смог только сдвинуть их на несколько сантиметров, потому что опять ударился о стенку впереди.

«Это ящик, я в деревянном ящике, — подумал он, чувствуя волну паники. — Надо выбираться отсюда».

Он стал дергаться всем телом из стороны в сторону. Ногами он пытался толкать, руками царапал по деревянной стенке, пока не обломал себе ногти, но его усилия ни к чему не привели. Тогда он почувствовал приступ клаустрофобии, и на него навалилось отчаяние.

Он знал, что паника не поможет. Надо действовать с той небольшой информацией о его состоянии, которая была ему доступна. Ему понадобилась минута, чтобы успокоиться. Сосредоточившись на своем сердцебиении, он начал глубоко дышать. Через минуту прием сработал. Джордж заставил свой разум думать. Он попытался собрать все обрывки информации, которые мог. На него напали, что-то вкололи, взяли в заложники и засунули в какой-то деревянный ящик. Он чувствовал, что кровь нормально циркулирует по телу, значит, ящик, скорее всего, стоит вертикально, а не лежит. Это принесло ему некоторое облегчение. Ведь если бы ящик лежал в горизонтальном положении, то это могло означать, что он под землей — заживо похороненный в каком-то гробу. От этой мысли он окаменел. С самого детства Джордж боялся замкнутых пространств.

Ему было всего десять, когда мать избила его и заперла в гардеробе на двенадцать часов без еды и воды. Его преступление состояло в том, что он упал с велосипеда и порвал на коленке новые брюки.

Он снова заколотил ногами по деревянным стенкам. Они прилегали прочно, как будто ящик был заколочен гвоздями.

— Может, перестанешь грохотать?

Голос застал Джорджа врасплох. Там был кто-то еще. Сердце Джорджа забилось быстрее. Он снова попытался закричать, но кляп во рту сидел слишком плотно, и он смог издать только сдавленное хрюканье.

— Теперь уже недолго.

Джордж почувствовал, как паника возвращается к нему. До чего уже недолго? До того, как его освободят, или до того, как его убьют? Ему нужно было избавиться от кляпа во рту. Он знал, что если бы смог заговорить, то убедил бы того человека, который находился рядом. Именно это он умел делать — убеждать людей. Будучи адвокатом, он проворачивал сделки на миллионы долларов. Он убеждал присяжных и судей в том, что его доводы правильные. Если бы ему дали шанс, он был уверен, что смог бы уговорить того, кто его захватил. Если бы только он мог говорить.

Он снова дернулся всем телом, производя шум, его стала охватывать истерика.

— Это тебе не поможет.

Вдруг Джордж замер. Он знал этот голос, он был уверен, что слышал его раньше, но где? Он опять забился в ящике.

— Ну, как хочешь. Если тебе хочется шуметь, пожалуйста, шуми.

У Джорджа не осталось сомнений. Он знал этот голос. Он закрыл глаза, с усилием заставляя работать память. Где они встречались? В офисе? В суде? «Где же?» — взмолился Джордж, напрягая память.

«Господи!» Это была тематическая вечеринка в садомазохистском духе. Все вдруг вспомнилось ему; он ясно представил себе это лицо. «Я знаю тебя… Я знаю, кто ты…»

 

24

Лукас уставился на экран компьютера с результатом забега. Карлос изо всех сил старался заглянуть через плечи коллег и хоть мельком увидеть, что там. Роберт закрыл глаза, не осмеливаясь взглянуть.

— Мы проиграли, — хрипло сказал Лукас. — Победила вторая, пятая пришла за ней.

Ему пришлось заставить себя посмотреть на Роберта.

— Нет. — Голос Карлоса был едва слышен.

Он с усилием сдержал позыв к рвоте, он чувствовал, как съеденный завтрак подкатывает к горлу.

Капитан Болтер оттолкнул Лукаса в сторону, чтобы лучше рассмотреть экран.

— Черт! Надо было выбрать вторую, я как раз выбирал между пятой и второй… надо было выбрать вторую, — сказал Лукас, обмякая в кресле.

Капитан Болтер все еще не сводил глаз с экрана. На странице значилось: первое место — вторая дорожка, второе место — пятая дорожка, третье место — четвертая дорожка.

— Ты не виноват, — в конце концов сказал он, дружески кладя руку на плечо Лукаса.

Роберт пока молчал. Он стоял с закрытыми глазами, засунув руки в карманы. Через несколько секунд он посмотрел на Карлоса и произнес одними губами: «Я не верю».

Никто не шевелился. Никто не знал, что сказать. Роберту хотелось закричать и ударить по экрану, но он сдержал гнев.

Телефон Роберта снова зазвонил, и все встрепенулись. Он резко выхватил телефон из кармана, посмотрел на экран и едва заметным кивком показал капитану Болтеру, что звонит именно тот, кого они ждали.

— Да, — сокрушенно сказал Роберт.

— Не повезло.

— Подожди… — взмолился Роберт, но было уже поздно, металлический голос замолчал.

— Выключи, — сказал капитан Болтер, показывая Лукасу на экран компьютера. — Сегодня нам собачьи бега уже не понадобятся.

Лукас закрыл браузер и посмотрел на Роберта.

— Прости, если бы у меня было больше времени…

Роберт знал, что Лукас сделал все, что мог. Как он сказал, если бы это было так просто, все бы уже разбогатели на тотализаторе.

— Роберт, Карлос, надо поговорить. — Голос капитана Болтера был суров.

Все шло не по плану, во всяком случае, не по тому плану, который был у него в уме. Он вернулся к себе в кабинет, его тяжелые шаги эхом отдавались в тишине комнаты. Роберт и Карлос молча последовали за ним.

— Что происходит? — сказал капитан Болтер еще до того, как Карлос закрыл за собой дверь.

— А вы как думаете, капитан? Убийца опять взялся за свое, только на этот раз он заставил меня выбирать. Если бы я правильно выбрал собаку, жертва осталась бы жива.

— Когда он звонил последний раз, он сказал, где новая жертва?

— Нет, пока не сказал.

— Теперь у него новые игры?

— Похоже, что да.

Капитан Болтер отвернулся и посмотрел в окно. Прошло пятнадцать долгих безмолвных секунд, прежде чем он снова заговорил.

— Почему? Он никогда этого раньше не делал. Он никогда не давал тебе шанса спасти жертву. Почему именно сейчас, с какой стати взялись эти собачьи бега?

— Я не могу сказать, почему именно сейчас и почему он выбрал собачьи бега, но я могу сделать логический вывод о том, зачем он затеял игру: затем, чтобы разделить свою вину.

— Что? Ты серьезно? — недоверчиво сказал капитан.

— Это психологическая игра. Он хочет разделить с кем-нибудь свое чувство вины, в данном случае со мной. Он хочет, чтобы я чувствовал себя так, будто лично приложил руку к смерти человека, потому что неправильно выбрал собаку. Будто я так же виновен, как и он.

Капитан Болтер повернулся к обоим детективам.

— Ты хочешь мне сказать, что у этого типа ни с того ни с сего вдруг появилось чувство вины? Совесть проснулась? — В его голосе проявилось раздражение.

— Не могу сказать точно.

— А ты подумай, раз ты такой умный.

— Кто знает, но такая возможность есть, — сказал Роберт, помолчав. — Во всех предыдущих убийствах они всегда были один на один, убийца и его жертва. Никто не мог вмешаться со стороны. Только убийца принимал решения. Заставив меня выбрать номер собаки, убийца подставил в свое уравнение и меня. Теперь по его понятию решение убить принял не он. Его принял я.

— Как будто ты велел ему сделать это? — спросил Карлос.

— Да, — сказал Роберт, кивнув. — А так как он думает, что решение убить принял кто-то другой…

— Он больше не чувствует вины, — заключил капитан Болтер.

— А еще он, возможно, надеется вывести нас из равновесия и тем самым еще больше застопорить следствие, — подтвердил Роберт.

— Ну, из равновесия он меня определенно вывел, — сказал капитан Болтер.

— Или просто решил затеять игру, потому что ему так захотелось.

Капитан Болтер покачал головой:

— Он издевается над нами, вот что он делает.

— Похоже, он уже давно этим занимается, — сказал Карлос и сразу же пожалел о своих словах.

Капитан посмотрел на него, как голодный ротвейлер на вырезку.

— Вы уже установили личность убитой?

— Пока нет, капитан, но в пятницу мы встречаемся кое с кем, кто может дать нам зацепку.

— Что-то вы не сильно торопитесь, как я погляжу.

— Мы торопимся, как можем. — Теперь Роберт начал раздражаться.

— Будем надеяться, что эта ваша зацепка вас действительно куда-нибудь приведет. А то дело начинает превращаться в какой-то идиотский балаган, а я ненавижу балаганы.

Роберт понимал, почему рассержен капитан: потому что такой же гнев тайно бушевал и у него внутри. Они понимали, что убийца вскоре заявит им о новой жертве, но не знали когда и где, не знали, кем она окажется. Они вступили в игру, заранее обреченную на проигрыш. Они ничего не могли сделать, только ждать, пока он позвонит снова.

 

25

Роберт приехал на Уэйберн-авеню ровно в час дня. Он никогда не видел, чтобы в одном месте было собрано столько кафетериев, пиццерий и закусочных; это был какой-то рай для любителей фастфуда. Прохожие на улице были в основном студенты, искавшие, где бы подешевле перекусить. Роберт быстро нашел ресторан «Панчетта», приткнувшийся между «Пицца-хат-экспресс» и магазином канцелярских товаров.

Вход в «Панчетту» украшали приятные глазу разноцветные растения и цветы в красно-зелено-белой гамме. Ресторанчик был не слишком просторный и напоминал типичную итальянскую кантину. Небольшие деревянные столы покрывали скатерти в красно-белую клетку. Посетителей встречал сильный, но аппетитный запах сыра проволоне, смешанный с ароматом бразеолы и салями.

Роберт несколько секунд подождал у входа в ресторан, наблюдая за двигавшимися между столов официантками. Его взгляд обежал весь обеденный зал. Изабелла еще не приехала. Метрдотель проводил его к угловому столику у открытого окна.

Когда он шел по ресторану, две девушки не старше двадцати пяти лет проводили его глазами. Роберт не мог не заметить их и ответил уверенной улыбкой, которая, в свою очередь, была встречена робким смешком и сексуальным подмигиванием со стороны темноволосой девушки.

Роберт повесил куртку на спинку стула и сел лицом к двери. Хотя это было не в его обыкновении, он проверил телефон — не было ли пропущенных звонков или сообщений, но таких не оказалось. Он заказал себе диетическую колу и быстро просмотрел меню. Сумеет ли он узнать Изабеллу? — подумалось ему. Его воспоминания о прошлых выходных были довольно расплывчатые.

Он все еще проигрывал в уме вчерашние события. Почему собачьи бега? Если убийца хотел, чтобы он сделал ставку, почему он не выбрал что-то более обычное, лошадиные скачки или рулетку? Есть ли здесь какой-то скрытый смысл? И как сказал капитан, почему убийца именно сейчас начал эти игры? Из-за чувства вины? Раскаяния? Роберту в это не верилось.

Его мысли прервал официант, который только что налил ему колу. Делая первый глоток, Роберт посмотрел на вход в ресторан.

Изабелла выглядела потрясающе. Ее длинные темные волосы свободно падали на плечи. Оливково-зеленые глаза даже на таком расстоянии производили поразительное впечатление. На ней была тонкая черная блузка из хлопка, обтягивающие, как вторая кожа, джинсы сидели безупречно.

Роберт поднял руку, чтобы привлечь ее внимание, но Изабелла уже заметила, что он сидит у окна. С приветливой улыбкой она подошла к столу. Роберт встал и хотел протянуть руку для традиционного рукопожатия, но она наклонилась вперед и дважды поцеловала его в обе щеки. От нее слабо пахло духами, экзотическими, но очень женственными и чувственными. Роберт пододвинул стул напротив своего, предлагая ей сесть, хотя этот джентльменский поступок был для него совсем нехарактерен. Он подождал, пока Изабелла сядет, и потом вернулся на место.

— Легко нашел? — спросила она радостно.

— Да, очень просто. Кажется, очень симпатичный ресторанчик, — сказал он, осматриваясь.

— Да, можешь мне поверить. — Она еще раз улыбнулась. — У них очень вкусная еда.

— Извини за глупость. Не знаю, как у меня вчера повернулся язык. Иногда у меня мозги работают быстрее, чем язык, и с него слетают не совсем те слова, которые я хотел сказать.

— Ничего. Я только посмеялась.

— Ты потрясающе выглядишь, — сказал он, меняя тему и зная, что комплимент — это лучший способ выйти из неловкой ситуации.

— Спасибо… Ты очень милый.

— Значит, ты работаешь в университете?

— Да.

— Медицина или биология?

На миг Изабелла замерла в недоумении.

— Вообще-то занимаюсь биомедицинскими исследованиями. Подожди-ка, откуда ты знаешь? О господи! Только не говори мне, что от меня пахнет формальдегидом.

Роберт засмеялся:

— Не пахнет. Честно говоря, от тебя пахнет просто здорово.

— Спасибо. Но все-таки скажи, откуда ты знаешь?

— Простая наблюдательность, — поскромничал Роберт.

— Наблюдательность? Расскажи.

— У тебя повыше запястья небольшой вдавленный след, — сказал он, наклоняя голову к ее рукам. — Как будто ты надевала резинку на оба запястья. У основания ногтей белый порошок, очень похожий на кукурузный крахмал, который, как известно, используется с хирургическими перчатками. Поэтому я сделал догадку о том, что ты все утро ходила в резиновых перчатках.

— Ух ты. — Она робко улыбнулась Роберту. — Но, видишь ли, я еще и преподаю. Так что белый порошок на пальцах — это могут быть следы мела, — возразила она.

— Это другой порошок, — убежденно возразил он. — Крахмал намного тоньше, и смыть его намного труднее, поэтому он остался у тебя только по краям ногтей, а не на самих пальцах. К тому же он у тебя на обеих руках. Так что, если только ты не пишешь на доске обеими руками, я настаиваю на своей догадке насчет хирургических перчаток.

Она несколько секунд молча смотрела на него.

— И еще одна подсказка — здесь за углом находится медицинский факультет Калифорнийского университета, — сказал он, еще раз наклонив голову.

— Да, ты молодец. Я действительно все утро носила перчатки.

— Как я сказал, простая наблюдательность, больше ничего.

— Что ж, тебе удалось меня потрясти.

— Как и тебе меня. Ты сказала, что преподаешь? Вообще-то ты не похожа на профессора.

— Правда? А какой должен быть профессор? — хихикнув, спросила она.

— Ну, знаешь… — Он постарался тщательно подобрать слова. — Постарше, потолще, полысее, в очках с толстыми линзами…

Изабелла засмеялась и провела рукой по волосам, перекидывая их на одну сторону, но так, что челка упала на ее левый глаз, наполовину закрыв его. Каждое ее движение было полно очарования. Она возбуждала Роберта.

— Не все преподаватели так выглядят, знаешь ли.

— Да, теперь я вижу.

Вернулся официант, чтобы принять у них заказ.

— Signora Изабелла, come sta?

— Va bene, grazie, Luigi.

— Что вам сегодня предложить? — спросил он с сильным итальянским акцентом.

Изабелле не нужно было смотреть в меню, чтобы выбрать. Она точно знала, что хочет взять.

— Что порекомендуешь? — спросил Роберт, пытаясь сделать выбор.

— Тебе нравятся оливки и кедровые орехи?

— Да, очень.

— Ладно, тогда возьми пенне-пацце, они великолепны, — сказала она, показывая на строчку в меню.

Роберт принял ее рекомендацию и добавил к ней небольшую порцию салата из руколы с пармезаном. Он подумал, не заказать ли чесночного хлеба, но передумал — не лучший выбор для свидания. Они оба решили не заказывать вина, потому что обоим надо было возвращаться на работу после обеда.

— А ты как поживаешь? Как работа? — спросила она.

— Все то же самое, только дни меняются, — сказал он, вертя в руке хлебный нож.

— Наверное, непросто быть детективом в таком городе, как Лос-Анджелес.

Роберт посмотрел на нее внимательно, заинтригованный.

— Откуда ты знаешь, что я детектив?

Изабелла недоуменно уставилась на него.

— Что? — Она помолчала и поправила пальцами челку. — Ты смеешься надо мной?

Его лицо сказало ей, что он не смеется.

— В прошлые выходные? У меня дома?

Она не увидела никакой реакции.

— Ты хоть что-нибудь помнишь о той ночи? Мы вернулись ко мне домой из бара, ты снял куртку, и первое, что я увидела, — это твой пистолет. Я было уже занервничала, но ты показал мне значок и сказал, что ты детектив, все в порядке.

Роберт смущенно опустил глаза.

— Извини… На самом деле я мало что помню о той ночи… какие-то обрывки, не больше. Сколько же я тогда выпил?

— Немало, — сказала она, тихонько посмеиваясь про себя.

— Виски?

— Ага, — кивнула она. — Значит, ты почти ничего не помнишь?

— Очень мало.

— А помнишь, как спал со мной?

Он был готов провалиться сквозь землю от смущения. Он смог ей ответить лишь легким покачиванием головы.

— О боже! Значит, я такая незапоминающаяся?

— Нет-нет, дело совсем не в этом. Я уверен, что в постели ты потрясающая… — Роберт понял, что он сказал эти слова громче, чем собирался. Их разговор вдруг привлек внимание посетителей за соседними столиками. — Черт, опять я сел в лужу, — сказал он намного тише.

Изабелла улыбнулась.

— Опять мозг сработал быстрее языка? — поддразнила она.

Вернулся Луиджи с бутылкой минеральной воды без газа и налил ее в бокал для вина, стоявший перед Изабеллой. Роберт отказался, жестом показав, что ему вполне хватит колы.

— Спасибо, Луиджи, — тихо поблагодарила Изабелла.

— Si figuri, signora, — ответил он с живой улыбкой.

Изабелла подождала, пока Луиджи отойдет.

— Почему ты захотел опять со мной встретиться?

Вопрос оказался неожиданным, он застал Роберта врасплох. Его восхитила ее прямолинейность.

— В общем, по правде говоря, я очень хотел извиниться за свое поведение. Обычно я не напиваюсь до такой степени, чтобы потерять память.

— Ах так, и это все? — В ее голосе послышалось разочарование.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты мог бы извиниться и по телефону. Это единственная причина, по которой ты хотел со мной встретиться?

— Нет, конечно нет. — Он испытывал неловкость, пытаясь придумать, что сказать. — Ты… кажешься таким приятным человеком, и мне бы хотелось познакомиться с тобой поближе, — сказал он, задумчиво глядя на стакан.

— Но ты же сказал, что практически не помнишь той ночи, как же я могу казаться тебе приятным человеком?

Он знал, что она слишком умна, чтобы купиться на это объяснение.

— Наверно, дурацкий ответ, да? — Он опять повертел в руках хлебный нож. — Ладно, скажу напрямик, хотя, пожалуйста, будь снисходительна, потому что я не очень опытный оратор.

Изабелла в ожидании подняла левую бровь.

— Ты очень привлекательная женщина, я уверен, ты это прекрасно знаешь. Я не лгал, когда сказал, что ты мне очень понравилась, так почему же мне было не встретиться с тобой снова? К тому же мне до смерти хотелось еще раз увидеть твой пирсинг.

Изабелла засмеялась.

— А, это ты запомнил? Может, ты был не так уж и пьян, как говоришь.

— Может, и не так, — сказал он, отпивая колу. — А ты?

— Что я?

— Почему ты согласилась со мной встретиться?

— А, это просто. Я-то не была пьяная. Я очень хорошо помню ту ночь. — Она подмигнула ему коротко и чувственно.

Роберту нравилось быть с ней. Она казалась не такой, как большинство женщин, с которыми он встречался. Ему нравилось ее чувство юмора, ее остроумные ответы и неформальная манера говорить. Они оба довольно долго смотрели друг на друга. Роберту было так же уютно молчать с ней, как и говорить.

Пришел Луиджи с макаронами, и Роберт смотрел, как Изабелла закладывает салфетку за воротник блузки, как истинная итальянка. Он сделал то же самое.

— Ну и ну, это просто восхитительно, — сказал он, попробовав.

— Я же говорила, все это настоящая итальянская еда, вот почему здесь всегда так людно.

— Наверно, ты каждый день здесь обедаешь. Я бы обедал каждый день.

— Нет, не так часто, как мне бы хотелось. Надо, знаешь ли, следить за фигурой.

Она опустила глаза на свою талию.

— Знаешь, что бы ты ни делала, результат отличный, — сказал он, улыбаясь.

Прежде чем она успела ответить на комплимент, у Роберта зазвонил телефон. Он знал, что невежливо было не отключать телефон в ресторане, но он не мог поступить иначе.

— Извини, — сказал он, чуть смущенный, прикладывая телефон к уху.

Кажется, Изабелла была не против.

— Детектив Хантер у телефона.

Роберт услышал слабый щелчок.

— Поезжай на Кэмп-роуд в парке Гриффит. Не доезжая до конца, увидишь крутой поворот направо, но ты направо не сворачивай, а поезжай по узенькой грунтовой дороге с южной стороны до самого конца, пока не доедешь до высоких деревьев. Там ты найдешь «мерседес» М-класса. Внутри я оставил результат твоей вчерашней ставки.

Прежде чем Роберт успел сказать хоть слово, механический голос отключился.

Роберт поднял взгляд на внимательные глаза Изабеллы. Ей не нужно было обладать ясновидением, чтобы понять: что-то произошло.

— Что случилось? — озабоченно спросила она.

Роберт глубоко вдохнул и ответил:

— Я должен идти… Мне очень жаль.

Изабелла печально смотрела, как Роберт встает из-за стола и снимает куртку со спинки стула.

— Мне начать привыкать к тому, что ты будешь всегда убегать после телефонного звонка?

— К сожалению, такая уж у меня работа. Мне очень жаль.

Она поднялась, шагнула вперед и быстро поцеловала его в губы.

— Понимаю. — Она замолчала и посмотрела ему в глаза. — Мне бы очень хотелось снова тебя увидеть… Ты позвонишь?

— Конечно, с радостью.

Он достал двадцать долларов из бумажника.

— О нет, я заплачу, — сказала она, поводя рукой.

— Ни в коем случае, я настаиваю. Это меньшее, что я могу сделать, после того как снова тебя бросил, — сказал он, кладя деньги на стол. — Я тебе позвоню как-нибудь на неделе.

— Надеюсь.

С неуверенной улыбкой Изабелла смотрела, как Роберт быстрым шагом выходит из ресторана.

 

26

По дороге в парк Гриффит Роберт позвонил Карлосу и попросил его поставить в известность судмедэкспертов и группу специального назначения лос-анджелесской полиции. Он был уверен, что убийцы там не будет, но нужно было соблюдать протокол, согласно которому сначала требовалось очистить район с помощью спецназа.

Парк Гриффит располагается на площади более тысячи шестисот гектаров и является крупнейшим в США муниципальным парком с естественным ландшафтом, где произрастают калифорнийские дубы, дикий шалфей и толокнянка. Именно там находится знаменитая надпись «Голливуд», возвышающаяся на горе Маунт-Ли.

Спецназ быстро отыскал брошенный «мерседес». Участок, где он находился, был скрыт от посторонних глаз случайных любителей природы, которые могли гулять в парке. Высокие, кустистые дубы окружали машину, частично закрывая ее от полуденного солнца. Воздух был влажным и горячим, рубашки у всех стали мокрые от пота. «Было бы хуже, если бы шел дождь», — подумал Роберт. Карлос уже торопился отправить по факсу номер машины для идентификации.

Машина казалась невредимой. На жаре ее крыша сверкала, словно водяная, но темно-зеленые тонированные стекла никому не давали как следует рассмотреть, что там внутри. Периметр быстро оцепили желтой полицейской лентой. Обдумав план действий, четверо спецназовцев двумя парами приблизились к машине, держа свои автоматы MP-5 на уровне глаз. На стволах автоматов с нижней стороны были закреплены мощные фонари, отбрасывавшие серебристые круги на брошенную машину. При каждом осторожном шаге под их ногами похрустывали сухие листья и ветки.

Они тщательно проверили весь ближайший периметр машины и продолжали постепенно продвигаться к ней, высматривая растяжки и мины-ловушки.

— Вижу человека на водительском сиденье, — твердо сказал спецназовец, шедший впереди.

Внезапно все серебристые круги разом осветили фигуру, сгорбившуюся на переднем сиденье. Ее голова была откинута назад, на подголовник, глаза закрыты. Рот приоткрыт, губы казались темно-багрового цвета. Капли крови стекали по щекам от глаз, словно кровавые слезы. На нем не было рубашки, и его тело было покрыто гематомами.

— Что на заднем сиденье? — с требовательной интонацией крикнул Тим Торнтон, начальник группы.

Один из спецназовцев отделился от группы из четырех и подошел к правому заднему окну. Его мощный фонарь осветил внутренность машины. И на заднем сиденье, и на полу было пусто.

— Сзади все чисто.

— Поднимите руки! — крикнул Тим, прицелившись автоматом точно в голову водителя.

Тот не пошевелился.

Тим крикнул еще раз, теперь медленнее:

— Вы меня слышите? Поднимите руки!

Тот снова не пошевелился.

— Тим, похоже, он мертв, — сказал другой спецназовец.

Тим подошел к водительской двери, а остальные его товарищи не снимали с прицела своих автоматов единственного находившегося в машине человека. Тим осторожно опустился на колени и проверил под машиной: ни взрывчатки, ни проводов. С виду все было чисто. Он поднялся и медленно взялся за ручку двери.

Водитель по-прежнему не шевелился.

Тим чувствовал, как по его лбу стекает пот. Он глубоко вдохнул, чтобы успокоить руки. Он знал, что теперь нужно сделать. Одним четким движением он раскрыл дверь автомобиля. Через долю секунды на голову человека на водительском сиденье уставилось дуло автомата.

— Господи! — Тим отпрянул от машины, шагнул назад и поспешно поднял левую руку, чтобы закрыть нос.

— Тим, что там, что случилось? — крикнул Трой, второй по старшинству, подходя к пассажирской двери.

— Жуткая вонь, как будто гнилое мясо.

Тим подождал секунду, справляясь с тошнотой и сильно кашляя. Теплый, зловонный дух, вырвавшийся из автомобиля, быстро отравил воздух. У Тима ушло еще несколько секунд, чтобы проверить, не подает ли жертва признаков жизни.

Роберт, Карлос, капитан Болтер и доктор Уинстон жадно наблюдали за происходящим из-за оцепления. Рация позволяла им слышать переговоры спецназовцев друг с другом. Сразу позади них стояла машина скорой помощи и фельдшеры.

Тим еще раз посмотрел на жертву. Руки человека были привязаны к рулю, а единственной остававшейся на нем одеждой были полосатые трусы, насквозь пропитанные кровью. Все его тело было покрыто большими багровыми волдырями, похожими на фурункулы, и сыпью, как от солнечного ожога. Некоторые волдыри полопались, и оттуда вытекала густая желтая слизь.

— Это гной? — спросил Трой, стоя у пассажирской двери.

От его слов на лице доктора Уинстона появилось выражение тревоги.

— Откуда я знаю? Я же не врач, — огрызнулся Тим и трясущимися руками потянулся к шее жертвы, чтобы проверить пульс на сонной артерии.

— Пульс не прощупывается! — крикнул он через несколько секунд.

— Кха… — Неожиданно голова жертвы дернулась вверх, выплевывая кровь на руль, приборную доску и лобовое стекло. Тим поспешно отшатнулся назад и упал на землю, потеряв равновесие.

— Черт, он живой! — В его голосе звучал ужас.

Трой, стоявший совсем близко, чтобы иметь возможность в случае чего застрелить человека в машине, после его неожиданного движения рванулся к водительскому месту.

— Медиков сюда!

У всех на лицах был написан шок. Роберт и Карлос бросились к машине, по пятам за ними капитан Болтер и доктор Уинстон.

— Нужна «скорая». — Тим уже поднялся на ноги и подошел к Трою у водительской двери. Он все еще тяжело дышал.

— Надо освободить его, — сказал Тим, доставая нож из-за пояса. — Сэр, вы меня слышите? — крикнул он, но человек в машине уже снова лишился сознания. — Не двигайтесь, я освобожу ваши руки, и мы отвезем вас в больницу, вы поправитесь, только не теряйте сознания.

Тим осторожно отрезал окровавленную веревку, привязывавшую левую руку жертвы к рулю, и рука безжизненно упала сбоку от тела. Тим взялся за вторую руку и повторил те же действия. Через несколько секунд человек был свободен.

Трой оглянулся на бригаду медиков, которые еще не успели подойти к машине. Неожиданно человек кашлянул еще раз, выплюнув новый фонтан крови, и на этот раз забрызгал форму Тима.

— Где эта чертова «скорая»? — сердито закричал Тим.

— Мы здесь, — сказал один из медиков, проталкиваясь к водительской двери сквозь окружившую машину толпу людей.

Через несколько секунд к ней подошли остальные медики.

Роберт, Карлос, капитан Болтер и доктор Уинстон молча смотрели, как медики осторожно перекладывают жертву с водительского сиденья на носилки и уносят в машину скорой помощи. Из-за ужасного смрада все подошедшие к машине стали давиться от позывов к рвоте.

— Куда его повезут? — спросил Роберт у ближайшего к нему медика.

— В больницу Доброго самаритянина. Это ближайшая больница с приемным отделением скорой помощи.

— Он жив? — скептически спросил капитан Болтер. — Сначала этот тип играет с нами, а потом оставляет нам жертву живой? Что он задумал? Неужели сентиментальность взыграла?

Роберт покачал головой:

— Не знаю, но уверен, что дело не в этом. Возможно, это часть игры.

— Ты думаешь, что убийце помешали? Что его застал какой-нибудь прохожий? — спросил капитан, оглядываясь вокруг, как будто ища чего-то или кого-то.

— Нет, — твердо ответил Роберт. — Убийца не позвонил бы, если бы не хотел, чтобы мы нашли именно то, что нашли. Здесь он ошибки не сделал.

— Только не говори мне, что после вчерашнего у него проснулось чувство вины и он решил оставить этой жертве жизнь.

— Не знаю, капитан, — раздраженно ответил Роберт. — Но мы скоро узнаем.

Он повернулся и посмотрел на Карлоса.

— Что у нас есть на эту машину?

— Она принадлежит… Джорджу Слейтеру, тридцать три года, адвокат юридической фирмы «Тейл и Джош» в центральном Лос-Анджелесе, — прочитал Карлос из полученной по факсу сводки. — О его исчезновении заявила жена Кэтрин Слейтер. Кажется, он не пришел домой после еженедельной игры в покер по вторникам.

— Есть фотография?

— Да, которую принесла жена, когда заявляла о пропаже.

Карлос показал черно-белую распечатку.

— Дай посмотреть.

Человек на фотографии был одет в дорогой с виду костюм, его волосы были гладко зачесаны назад. Сходство между человеком на распечатке и полумертвым телом, которое на их глазах унесли в «скорую» несколько минут назад, сразу же бросалось в глаза.

— Это он, — сказал Роберт, рассмотрев фотографию в течение нескольких секунд. — Черты лица совпадают.

— Я тоже так думаю, — согласился Карлос.

— Я поеду за «скорой» в больницу. Если есть шанс, что этот человек выживет, я хочу быть там.

— Я с тобой, — сказал Карлос.

— Я велю криминалистам начинать, хотя после событий пятиминутной давности здесь существует большой риск заражения, — обеспокоенно сказал доктор Уинстон. — А судя по растительности вокруг машины, на работу уйдет немало времени. — Он показал на густой кустарник и высокую траву.

— Только попросите их постараться как следует, — сказал Роберт, осматривая участок.

— А когда-нибудь было по-другому?

Все удалились, и к работе приступили криминалисты.

 

27

Здание больницы Доброго самаритянина внушительно возвышается над бульваром Уилшир в деловом районе Лос-Анджелеса. К ее главному входу подходит окружная подъездная дорога с восточной стороны Уитмер-стрит. В обычный день поездка от парка Гриффит заняла бы у Роберта около пятидесяти пяти минут; на этот раз он доехал быстрее чем за двадцать восемь, в процессе чуть не доведя Карлоса до сердечного приступа.

Сквозь безупречно чистые стеклянные двери они бросились в приемное отделение, где находилась информационная стойка. Там две медсестры средних лет с деловитым видом перекладывали папки бумаг, отвечали на телефонные звонки и требования оравы пациентов, окружавшей стойку. Роберт, не обращая внимания на очередь, протолкался вперед.

— Где у вас отделение скорой помощи? — спросил он, показывая свой полицейский значок.

Одна из медсестер оторвалась от экрана компьютера и просто посмотрела на двух стоявших перед ней детективов поверх толстой оправы очков, балансировавших у нее на кончике носа.

— Разве вы ослепли? Перед вами целая очередь. — Ее голос был спокоен, как будто ей совершенно некуда было спешить.

— Да, между прочим, мы все здесь ждем, и вы не лезьте без очереди, — запротестовал пожилой человек с рукой на перевязи, за ним стали выкрикивать и другие пациенты.

— Мы по официальному делу, сэр, — цыкнул на него Роберт и снова обратился к медсестре: — Где у вас отделение скорой помощи?

Требовательность в его голосе заставила медсестру снова поднять глаза.

— Там, в конце коридора повернете налево, — неохотно сказала она, показывая в правую сторону от себя. — Что за гадкие люди, даже спасибо не сказали, — буркнула она, когда Роберт и Карлос исчезли в коридоре.

Отделение скорой помощи представляло собой суматошное сборище врачей, медсестер, санитаров и пациентов, которые носились повсюду с таким видом, будто вот-вот ожидался конец света. Помещение было просторное, но из-за хаотического движения людей и каталок казалось людным.

— Как можно здесь работать? Это какой-то бразильский карнавал, — сказал Карлос, оглядываясь с тревожным видом.

Роберт оглядел всеобщий беспорядок, выискивая кого-нибудь, кто мог бы дать им информацию. У северной стены он заметил небольшую полукруглую стойку. За ней сидела медсестра, крупная женщина с красным лицом. Не теряя времени, они постарались пробраться к ней.

— Около пяти-десяти минут назад к вам на «скорой» поступил срочный пациент. Куда его отвезли? — раздраженно сказал Роберт, подойдя к медсестре.

— Это отделение скорой помощи, дружок, здесь все пациенты срочные, — ласково сказала она с сильным южным акцентом.

— Жертва преступления, парк Гриффит, около тридцати лет, полностью покрыт волдырями, — нетерпеливо ответил Роберт.

Она вытащила салфетку из огромного размера коробки на стойке и вытерла со лба пот и лишь тогда посмотрела на детективов глазами, похожими на две черные жемчужины. Чувствуя нетерпение в голосе Роберта, она быстро проверила какие-то свои бумаги.

— Да, помню, его недавно привезли. — Она помолчала, вздыхая. — Если я правильно помню… он был МПП.

— Что?

— Мертв по прибытии, — объяснила она.

— Мы знаем, что это значит. Но вы уверены? — спросил Карлос.

— Не на сто процентов, но пациента принял доктор Филлипс, и он сможет вам подтвердить.

— Где нам его найти?

Она встала, чтобы оглядеть комнату.

— Вон там… Доктор Филлипс, — позвала она и помахала рукой.

На ее зов обернулся невысокий лысый человек с висящим на шее стетоскопом, его белый халат казался старым и мятым, а судя по темным кругам под глазами, он не спал по крайней мере последние тридцать шесть часов. Врач разговаривал с другим человеком, в котором Роберт сразу же узнал одного из фельдшеров, увозившего жертву в больницу.

Оба детектива подбежали к медикам, прежде чем те успели подойти к стойке. Они решили не тратить времени на обычные представления.

— Жертва из парка, где он? Что произошло? — спросил Роберт.

Глаза фельдшера уставились в пол, избегая смотреть на Роберта. Невысокий доктор несколько раз перевел взгляд с Роберта на Карлоса.

— Он умер. Пришлось отключить сирену в пяти минутах езды от больницы. Он был мертв по прибытии.

— Мы уже знаем. — Роберт был явно раздражен.

Последовавшее короткое молчание нарушил Карлос.

— Черт! Я так и знал, что плохо кончится.

— Простите, — удрученно сказал фельдшер. — Мы испробовали все, что могли. Он не мог дышать, захлебывался собственной кровью. Мы хотели сделать трахеотомию, но не успели… — Он замолчал, и тогда заговорил доктор Филлипс:

— Когда его доставили в больницу, ничего уже нельзя было сделать. Объявленное время смерти: три восемнадцать.

— Какова причина смерти?

Доктор Филлипс в ответ быстро и нервно усмехнулся.

— Тело только что поступило, но можете выбирать из удушья, остановки сердца, отказа систем организма, внутреннего кровотечения. На данный момент ваша догадка будет не хуже моей. Придется ждать официального отчета о вскрытии, чтобы узнать действительную причину.

Через громкоговоритель передали объявление, и доктор Филлипс замолчал, ожидая, пока оно кончится.

— В настоящее время тело находится в изоляторе.

— В изоляторе? Почему? — озаботился Карлос.

— Вы его видели? Оно все покрыто волдырями и нарывами.

— Да, видели. Мы думали, что это ожоги или что-то в этом роде.

Доктор Филлипс покачал головой:

— Не могу сказать вам без биопсии, но это определенно не ожоги.

— Определенно нет, — согласился фельдшер.

— Вирус? — спросил Роберт.

Доктор Филлипс заинтригованно посмотрел на него.

— На первый взгляд — да. Какая-то болезнь.

— Болезнь? — изумленно спросил Карлос. — Это, наверное, какая-то ошибка. Он жертва убийцы.

— Убийцы? — Доктор Филлипс тоже озадачился. — Эти волдыри — результат не внешнего воздействия. Это реакция его собственного тела на что-то, на болезнь или аллергию. Поверьте, то, что убило этого человека, — это какая-то страшная болезнь.

Роберт уже догадался, что сделал убийца. Он заразил жертву каким-то смертельным вирусом. Но прошел лишь день после собачьих бегов — как могла реакция произойти так быстро? Что за болезнь может убить человека в один день? Ему снова придется дожидаться вскрытия и экспертизы от доктора Уинстона.

— Нужно определить, что это за болезнь, и если это действительно болезнь, то заразна она или нет.

Врач посмотрел на фельдшера.

— Об этом мы и говорили, о прямом контакте с пациентом. Кто-нибудь из вас дотрагивался до него?

— Нет, — хором ответила оба.

— Вы знаете, кто-то входил с ним в контакт?

— Два офицера из группы специального назначения, — сказал Роберт.

— Вероятно, им придется сдать кое-какие анализы исходя из результатов биопсии.

— И когда вы ожидаете результатов?

— Как я сказал, тело только что поступило. Я как можно скорее пошлю образец ткани в лабораторию и попрошу обработать его побыстрее. Если нам повезет, то мы сможем получить результат еще сегодня.

— Что насчет тела и вскрытия?

— Тело будет сегодня же передано в экспертно-криминалистический отдел, однако его состояние, а также то, что оно должно находиться в изоляции, несколько затрудняет дело. Так что я не могу сказать вам, когда именно. Послушайте, детектив, не буду врать, меня это очень тревожит. Что бы ни убило вашего человека, это была скоропостижная и мучительная смерть. Если он умер от какого-то заразного заболевания, то, судя по состоянию, в котором он поступил, нам может грозить страшная эпидемия. Весь город окажется в опасности.

 

28

Остаток дня прошел в состоянии неопределенности. Роберт и Карлос могли только ждать. Ждать, пока криминалисты закончат обрабатывать место преступления, ждать, пока придет результат биопсии, ждать, пока тело отправят доктору Уинстону, ждать, пока тот составит отчет о вскрытии.

Оба детектива вернулись в парк Гриффит перед самой темнотой. Если криминалисты что-то нашли, пусть самую ничтожную мелочь, они хотели об этом знать. Высокая трава, жара и влажность осложняли задачу, бригада экспертов закончила работу к часу ночи, она так ничего и не нашла.

Одиночество в квартире Роберта стало гнетущим. Когда он открыл дверь и включил свет, то поймал себя на мысли: интересно, на что похоже, когда приходишь в дом, где тебя ждут, где дают уверенность в том, что мир не катится по дороге в ад.

Он старался побороть разрушительное чувство вины, которое овладело им после собачьих бегов. Но весь его опыт и знания не могли помешать ему задуматься о том, что было бы, если бы он выбрал вторую собаку. Убийца одерживал победу в психологической битве.

Роберт налил себе двойную дозу двенадцатилетнего «Лафройга», бросил в стакан, как обычно, один кубик льда, притушил свет и упал на свой старый жесткий диван. Он чувствовал себя морально и физически опустошенным, но знал, что не сможет заснуть. Его мозг непрерывно проигрывал события, произошедшие в последние часы, и от этого лишь усиливалась боль, сверлившая мозг.

— Почему я не выбрал какую-нибудь простую профессию, почему я не стал поваром или плотником? — подумал он вслух.

Причина была проста. Может быть, это и прозвучит банально, но ему хотелось что-то изменить в мире, и каждый раз, когда расследование и тяжкие труды приводили к поимке убийцы, он знал, что ему удалось что-то изменить. Он испытывал ни с чем не сравнимое удовольствие: удовлетворение самим собой, эйфорию, понимание того, сколько жизней он спас тем, что отыскал улики, сохранил хладнокровие и составил фрагменты головоломки, которые казались потерянными и растворенными во времени. Роберт умел хорошо выполнять свою работу и знал это.

Он сделал еще один глоток виски, закрыл глаза и откинул голову назад, стараясь забыть о событиях прошедшего дня, но они, словно гром, грохотали в его памяти.

Вдруг он подскочил: телефон подал звуковой сигнал о доставке сообщения. Роберт похлопал себя по карманам, но там было пусто.

— Черт!

Телефон лежал на маленьком стеклянном баре. Роберт оставил его там вместе с бумажником и ключами.

Поставив стакан на пол, Роберт медленно поднялся и посмотрел на часы:

«Кто это может быть в такое время?»

«Надеюсь, у тебя все в порядке. Я была очень рада с тобой увидеться, пусть даже всего на несколько минут. Изабелла».

Их короткий обед совсем вылетел у Роберта из головы. Он улыбнулся, почувствовав себя виноватым из-за того, что второй раз сбежал от нее. Детектив быстро набрал ответ: «Можно тебе позвонить?» Он нажал кнопку «отправить» и пошел обратно на диван.

Через минуту телефон завибрировал и подал сигнал сообщения, нарушив тишину комнаты: «Да, я не сплю, звони».

Роберт еще отпил виски и нажал кнопку набора номера.

— Привет… Я думала, ты уже спишь, — тихо сказала Изабелла.

— Я тоже думал, что ты спишь. Разве сейчас не слишком поздно для преподавателя? Разве тебе не нужно завтра утром идти в класс? — спросил Роберт, чуть улыбаясь.

— Я вообще мало сплю, обычно не больше пяти-шести часов за ночь. У меня голова вечно занята. Такое бывает, когда занимаешься исследованиями.

— Только пять-шесть часов. Это действительно немного.

— А сам-то ты почему не спишь?

— Я вообще очень мало сплю. Такая уж работа.

— Тебе надо научиться расслабляться.

— Знаю. Я стараюсь, — соврал он.

— Кстати, о работе, как там, все нормально? У тебя был такой удрученный вид, когда тебе сегодня позвонили.

Роберт помолчал минуту и потер усталые глаза. Он подумал, как наивны большинство людей, не задумываясь о том, какое зло поджидает их на расстоянии брошенного камня. Его работа заключается отчасти и в том, чтобы люди оставались наивными.

— Все нормально, просто такая работа. Всегда куда-то приходится торопиться.

— Да уж… даже не могу себе представить. В общем, я рада, что ты позвонил.

— Извини, что пришлось покинуть тебя в такой спешке. Может, я тебе как-нибудь возмещу?

— Это было бы здорово… и именно об этом я и думала. Может, поужинаем у меня в субботу вечером?

Роберт секунду пытался вспомнить, назначены ли у него на субботу какие-нибудь дела.

— Ты занят в субботу? — В ее тоне слышалось некоторое разочарование.

— Нет, нет, совершенно свободен. Когда мне прийти?

— Может, часов в шесть?

— Отлично. Я принесу бутылку вина.

— Прекрасно. Помнишь адрес?

— Лучше продиктуй, на всякий случай. Я тогда был здорово пьян.

— А то я не знаю!

Они оба засмеялись.

 

29

На следующее утро Роберт и Карлос вернулись в экспертно-криминалистический отдел. Доктор Уинстон позвонил им примерно в десять часов, после того как закончил вскрытие новой жертвы. Он хотел, чтобы оба детектива первыми услышали о результатах.

Тело Джорджа Слейтера покоилось на металлическом столе у дальней стены. Белая простыня покрывала его ниже талии. Большинство его внутренних органов были вынуты, взвешены и выложены на специальный поднос. Доктор Уинстон впустил двух детективов в подвальную комнату и оставил ждать у двери, пока заканчивал анализировать крохотный кусочек человеческой ткани.

— В общем, в одном можно быть уверенным: наш убийца очень изобретателен, — сказал доктор Уинстон, поднимая взгляд от микроскопа. Только тогда Роберт понял, какой усталый вид был у доктора Уинстона. Его редеющие волосы выглядели всклокоченными, лицо опухшим, а глаза изможденными.

— Значит, он жертва убийцы? — спросил Роберт, показывая на мертвенно-бледное тело на столе.

— Нет никаких сомнений.

— Нашего убийцы?

— О да, если только кто-то не прознал про это, — сказал доктор, подходя к телу, а за ним шли оба детектива.

Он поднял голову жертвы примерно на ладонь над поверхностью стола. Роберт и Карлос одновременно наклонились, чуть не столкнувшись головами. Их глазам предстал давно знакомый знак.

— Понятно, это опять тот же убийца, — сказал Карлос, выпрямляясь. — Значит, это все чепуха насчет того, что он умер от какой-то болезни?

— Нет, не чепуха. Именно болезнь его и убила.

Растерянность и раздражение усилились на лице Карлоса.

— Вы когда-нибудь слышали о гноеродных стрептококках?

— О чем?

— Похоже что нет. А о золотистом стафилококке?

— Да, доктор, медицинские термины входят в мой повседневный лексикон. — Саркастический тон Карлоса заставил Роберта коротко улыбнуться. — О чем вы таком говорите?

— Кажется, о бактериях, — сказал Роберт.

— В точку, Роберт. Подойдите сюда, я вам кое-что покажу.

Доктор Уинстон секунду искал слайд в небольшом переносном архиве, потом вернулся к столу с микроскопом.

— Взгляните, — сказал он, кладя слайд на предметный столик.

Роберт придвинулся ближе, наклонился и приложил глаза к окуляру. Потом он покрутил ручку фокуса и несколько секунд рассматривал слайд.

— Что вы мне показали, док? Я вижу только… каких-то червячков, которые вертятся, как безголовые петухи.

— Дай посмотреть, — сказал Карлос, взволнованный, как школьник, и жестом попросил Роберта пустить его к микроскопу. — Точно. Я вижу то же самое, — отозвался он, посмотрев на слайд.

— Эти червячки — гнойный стрептококк, мои дорогие студенты, — сказал доктор Уинстон, принимая профессорский тон. — А теперь посмотрите на это.

Он достал еще один слайд из архива и положил его вместо первого на предметный столик.

На этот раз Роберт увидел зеленые кружочки, которые двигались гораздо медленнее, чем до этого червячки. После Роберта на них быстро взглянул Карлос.

— Да, и что? Теперь зеленые кружочки.

— А это золотистый стафилококк.

— Мы что, похожи на студентов биологии? Разговаривайте с нами на человеческом языке. — У Карлоса не было настроения играть в игрушки.

Доктор Уинстон потер глаза тыльной стороной правой ладони. Он подтянул стул и сел, положив правый локоть на стол с микроскопом.

— На первом слайде, который вы видели, бактерии, похожие на червячков, — это гнойный стрептококк. Стоит ему только оказаться в человеческом теле, как он тут же выделяет разрушительные токсины. Например, один из этих токсинов вызывает скарлатину.

— Но он же умер не от скарлатины, док. Симптомы совсем не те, — возразил Роберт.

— Терпение.

Роберт всплеснул обеими руками в воздухе, как бы говоря: «Я сдаюсь».

— Другой токсин, который может выделить стрептококк, вызывает некротизирующий фасцит.

— Это что еще такое? — сказал Карлос.

— Это болезнь прямиком из ада, — отозвался Роберт, сурово наморщив лоб. — Болезнь, поедающая тело.

— Да, так ее обычно называют, — согласился доктор Уинстон.

— Погодите, погодите, — сказал Карлос, обеими руками показывая букву Т — знак, что ему требуется тайм-аут. — Я правильно расслышал? Ты только что сказал «болезнь, поедающая тело»?

Доктор Уинстон кивнул, но, прежде чем он успел что-то сказать, Роберт начал объяснение:

— Ее действительно часто называют такими словами, но на самом деле это не совсем верно, потому что вызывающие ее бактерии не поедают плоть. Это редкая болезнь, воспаление в глубоких слоях кожи и подкожных тканях. Происходит быстрое разрушение кожи и мышц из-за выделения токсинов, и в целом создается такое впечатление, будто больного что-то поедает изнутри.

Карлос содрогнулся и отпрянул от микроскопа.

— Откуда ты это знаешь? — спросил он Роберта.

— Книжки читаю, — ответил тот, пожав плечами.

— Очень хорошо, Роберт, — сказал доктор Уинстон с улыбкой, а потом начал объяснение с того места, на котором остановился Роберт. — Сначала у больного появляются симптомы гриппа, быстро переходящие в сильную головную боль, резкое понижение давления и тахикардию. Затем на коже начинают развиваться большие, чрезвычайно болезненные, наполненные гноем нарывы и сыпь, как от солнечного ожога. Затем у больного начинается токсический шок, он периодически то теряет сознание, то приходит в себя. Состояние ухудшается молниеносно, и затем… затем наступает смерть.

Карлос и Роберт посмотрели на труп. Все нарывы на нем лопнули, оставив сухие, покрытые струпьями болячки.

— С 2004 года начала все чаще появляться редкая, но даже еще более тяжелая форма заболевания, и в большинстве своем эти случаи зарегистрированы здесь, в Калифорнии, — продолжал доктор Уинстон. — Было установлено, что в этих случаях болезнь вызывал штамм золотистого стафилококка — и гораздо более сильный штамм.

— Это те, что были на втором слайде, который вы нам показали, зеленые круглые штуки?

Доктор Уинстон кивнул.

— Я помню эту историю, — сказал Роберт. — Она не привлекла большого внимания журналистов. Прошла где-то на последних полосах газет.

Доктор Уинстон встал и подошел к столу, где лежал труп. Карлос и Роберт следили за ним глазами.

— Бактерии выделяют токсины, размножаясь, а размножаются эти микроскопические мерзавцы как мартовские кролики. За несколько часов они могут удвоиться в числе. Чем больше бактерий, тем больше токсинов они производят, тем быстрее и мучительнее смерть.

— Неужели это невозможно вылечить? — спросил Карлос.

— Возможно, если обнаружить болезнь вовремя. Но это редко удается, так как бактерии размножаются очень быстро.

— И как этим можно заболеть? Как бактерии попадают в тело?

— Как это ни странно, но бактерии часто живут на коже или в носу у совершенно здорового человека.

Карлос зажал нос обеими руками, как будто хотел высморкаться. Роберт не удержался и засмеялся.

— Они находятся в спящем состоянии, — улыбаясь, сказал доктор Уинстон. — Но бактерии могут легко попасть в открытую рану. Иногда ими можно заразиться в больнице от инфицированных хирургических ран.

— Да, вы меня утешили, — пошутил Карлос.

— Некротизирующий фасцит — одна из самых быстро распространяющихся инфекций, известных человеку. Обычно требуется всего от трех до пяти дней, чтобы пациент перешел от первых симптомов к предсмертной стадии. Что касается нашей жертвы, то, как вы оба наверняка уже догадались, убийца сделал ему укол и ввел в кровь бактерии стафилококка золотистого.

В комнате воцарилось жуткое молчание. Что еще способен выдумать этот убийца?

— Но собачьи бега были всего два дня назад, как могло заболевание развиться так быстро? — спросил Карлос, качая головой.

— Собачьи бега? — Доктор Уинстон вопросительно сдвинул брови.

Карлос махнул рукой.

— Долго объяснять, док.

— В общем, как я уже сказал, бактерии размножаются очень быстро, и чем их больше, тем губительнее вред, который они приносят. Нашей жертве ввели огромное количество бактерий прямо в кровоток. За десять-двенадцать часов болезнь успела бы его убить.

Доктор Уинстон подошел к подносу с органами.

— Его почки и печень разрушены на тридцать пять процентов. Также наблюдаются значительные поражения сердца, кишечника и пищевода, и это объясняет, почему он харкал кровью. Когда мы нашли его в парке, у него было очень сильное внутреннее кровотечение. Вероятно, это были последние усилия его организма побороть смерть.

У Карлоса исказилось лицо, когда он вспомнил произошедшее в парке.

— Есть еще кое-что, — продолжал доктор.

— Что именно?

— У жертвы поломаны ногти на обеих руках, как будто он отчаянно царапал поверхность деревянного ящика.

— Щепки под ногтями, — заключил Роберт.

— Да. Занозы под обломками ногтей и на кончиках пальцев.

— Какое дерево? — взволнованно спросил Карлос.

— Обычная сосна. Ее очень легко найти. Убийца мог заколотить его в обычный одежный шкаф.

— Зачем убийце надо было это делать, если он уже ввел жертве бактерии и смерть была неминуема? — заинтригованно спросил Карлос.

— Чтобы насколько возможно ускорить процесс, — первым ответил Роберт.

Карлос насупился.

— Сердце начинает работать сильнее, когда человек паникует. Оно быстрее накачивает кровь и тем самым быстрее разносит бактерии по организму.

— Верно, — кивком подтвердил доктор Уинстон.

— А как легко заставить человека паниковать? Закрыть его в деревянном гробу — по-моему, это самая удачная идея.

— Этот убийца умеет убивать лучше, чем кто-либо, с кем мне доводилось встречаться, — сказал доктор, глядя на мертвое тело.

— Значит, если бы мы явились в парк раньше?.. — спросил Карлос.

— Это не имело бы никакого значения. Участь нашей жертвы была решена в тот момент, когда убийца ввел ему бактерии, — сказал Роберт. — Все это было частью его плана. Он ничего не отдает на волю случая.

— Как можно найти эти бактерии? Откуда убийца мог их взять?

Доктор Уинстон и Роберт понимали, к чему ведет Карлос. Убийца должен был иметь доступ к бактериям, может быть в больнице или в лаборатории. Они могли проверить сведения о посетителях и работниках и, возможно, найти какую-то зацепку.

— Не забывай, Карлос, это бактерия, которая размножается очень быстро, и это значит, что убийце нужны были лишь несколько капель зараженной крови. Никто бы ее не хватился, и никто бы о ней не заявил.

— Да, но разве нельзя сузить круг подозреваемых до работников лабораторий, которые работают с этими бактериями, и начать с них?

— Тогда придется проверять, пожалуй, каждую больницу и лабораторию в стране, — сказал доктор, разбивая надежды Карлоса. — Культивировать бактерии и создать из нескольких капель инфицированной крови смертельную инъекцию, которая была введена нашей жертве, также очень просто. Это очень умное убийство, но совсем не трудное в исполнении, если точно знать, что делать.

— Почему убийца не подождал, пока жертва умрет, как во всех остальных случаях? — спросил Карлос.

— Чтобы шокировать нас, — сказал Роберт спокойным голосом. — Человек, умирающий от некротизирующего фасцита, — это мощный образ, способный выбить из равновесия. Лопающиеся волдыри, из которых вытекают слизь и гной, кровотечение из глаз, носа, ушей, десен жертвы… гнилостный запах, быстрая и неминуемая смерть. Это его спектакль. Он делает шоу. К тому же оно должно еще более тяжким грузом лечь на мою совесть. Он хотел, чтобы я увидел, к чему привел мой неправильный выбор на бегах.

— Да что вы все время говорите о бегах? — спросил доктор с озадаченным видом.

Роберт быстро объяснил ему, в чем было дело, как они чуть было не спасли жертву.

— Вы думаете, убийца на самом деле отпустил бы его, если бы вы выбрали верный номер?

— Я в этом не уверен, — сказал Роберт, покачав головой.

Последовало неловкое молчание.

— Что он себе оставил? — спросил Карлос, потирая подбородок.

— Что вы имеете в виду? — Доктор Уинстон сомневался, правильно ли он понял.

— Вы раньше говорили, что убийца всегда удаляет часть тела у жертвы и оставляет себе вроде трофея.

— Ах да.

Доктор поднял белую простыню, открывая паховую область трупа.

— О господи! — Карлос прижал обе руки ко рту. Он знал, что это было сделано, пока жертва была еще жива.

Прошло полминуты, прежде чем Роберт заговорил.

— Позвольте мне высказать догадку: криминалисты снова ничего не нашли в машине, верно?

— Ха! — ответил доктор, поднимая правый указательный палец и торжествующе улыбаясь. — Они нашли прядь волос. И она принадлежит не жертве.

 

30

Когда в пятницу вечером детективы подошли к «Авангарду», Карлос с удивлением уставился на большую очередь у входа в клуб.

— Не верится, что там нет мест. Насколько я знаю, это огромный клуб.

— Там есть места, — уверенно ответил Роберт.

— Откуда ты знаешь?

— Это психологический трюк, — продолжал Роберт. — Если ты вынужден ждать в очереди, тебе больше хочется попасть внутрь. Если в клубе много народу, значит, он популярен.

— Это верно.

— Но штука в том, чтобы заставить тебя простоять в очереди ровно столько, сколько нужно. Если неправильно рассчитать, то у посетителей испортится настроение. Никому не нравится слишком долго стоять в очереди.

— И это тоже правда.

Они проигнорировали очередь и сразу направились к двум мускулистым охранникам у входа в клуб.

— Извините, джентльмены, но вам придется встать в очередь, как всем остальным, — сказал один из охранников, положив руку на плечо Карлоса.

— О нет, вы понимаете, у нас особые пропуска в ВИП-зал, — сказал Роберт смешным голосом, доставая полицейский значок.

Охранник проверил данные Роберта и убрал руку с плеча Карлоса.

— Что-то случилось, детектив?

— Нет, мы просто кое-кого ищем.

Оба охранника обменялись встревоженными взглядами.

— Нам здесь неприятности не нужны.

— Да и нам тоже, так что, если вы перестанете загораживать дорогу, мы сделаем все по-хорошему, — сказал Роберт, твердым взглядом пригвождая охранника к месту.

Не теряя визуального контакта, тот шагнул вправо и открыл перед ними дверь.

— Желаю приятно провести вечер, джентльмены.

Оба детектива вошли в роскошное фойе. Их тут же оглушила громкая музыка. Она грохотала, словно гром. В первом зале было не очень много людей, одни танцевали, другие просто переговаривались.

Роберт и Карлос прошли мимо них и вышли на главный танцпол.

Музыка там гремела вдвое громче, чем на входе, и Роберт инстинктивно заткнул уши руками.

— Что, старик, не выносишь музыки нового поколения? — сказал Карлос с циничной усмешкой.

— Музыка? Да это просто громкий шум.

— Ну и здоровенный же клуб! — воскликнул Карлос, когда перед ними величественно открылся гигантский танцпол, занимающий площадь в 1800 квадратных метров.

Роберт шире раскрыл глаза, пытаясь вобрать огромный размер помещения. На танцполе в ломаном ритме новейшего драм-н-басса и фанка волновалось разноцветное море танцующих. Лазерные лучи отбрасывали на толпу пятна света разных форм и размеров. Атмосфера веселья в «Авангарде» заражала. Люди приходили туда, чтобы оторваться, и это было видно. Однако Роберт и Карлос пришли в «Авангард» не для того, чтобы принимать участие в общем веселье. Они должны были найти Ди-Кинга.

Слева от танцпола они увидели небольшую огороженную лестницу, которая вела на изолированный верхний уровень.

— Туда, — сказал Роберт, показывая на лестницу. — Она ведет в ВИП-зал.

Карлос кивнул и нахмурился, замечая, что на страже у подножия ступеней стоят двое похожих друг на друга и на профессиональных борцов вышибал. Роберт поискал глазами Ди-Кинга на верхнем уровне. В досье, которое они взяли в офисе окружного прокурора, имелось все, что им было нужно знать о знаменитом дилере, в том числе несколько фотографий. Роберт быстро заметил, что он уютно расположился в компании четырех девушек.

— Вот он, последний столик справа, — сказал Роберт, показывая в сторону ВИП-зала.

Они стали протискиваться сквозь толпу, отбиваясь от толчков и тычков танцующих. Какая-то симпатичная брюнетка обвила обеими руками шею Роберта, пока он пробирался мимо нее.

— Мм, люблю, когда у мужчины есть мускулы, — сказала она, притягивая его к себе. — А еще у тебя красивые голубые глаза. Потанцуй со мной, красавчик. — Ее губы приблизились, и она страстно поцеловала его, закружив вокруг себя.

Роберту понадобилось несколько секунд, чтобы оттащить ее от своих губ. Даже в неверном свете вспыхивающих и гаснущих огней Роберт заметил, что у нее расширенные зрачки.

— Через минуту я с тобой потанцую. Мне надо в туалет.

Он сказал первое, что пришло ему в голову.

— В туалет? Может, составить тебе компанию? — Ее глаза опустились на его ширинку.

Роберт уверенно улыбнулся брюнетке:

— Пока не надо, подруга.

— Гомик паршивый, — прошипела она, когда он направился прочь, оставляя ее искать новую жертву.

— А она симпатичная… даже шикарная, — сказал Карлос. — Может, потом вернешься, устроили бы себе «Медленный, приятный секс у теплой стены».

Роберт проигнорировал саркастическое замечание своего партнера, так как они уже подошли к лестнице, которая вела на этаж для особых гостей, и двум стоявшим у нее вышибалам.

— Извините, джентльмены, это закрытая зона, только для особых гостей, — сказал один из них, глядя на обоих детективов сверху вниз.

— А мы как раз и есть особые гости, — сказал Карлос, показывая значок и ожидая, пока Роберт сделает то же самое.

— Джентльмены, нельзя пользоваться полицейскими значками, чтобы пробираться в клубы без приглашения, — сказал более высокий из двух охранников, не сводя взгляда с Карлоса.

— А мы похожи на тех, кто здесь ради собственного развлечения? — сказал Роберт.

Оба охранника посмотрели на него.

— Нам нужно кое с кем встретиться, — продолжил Роберт.

— И с кем же это?

— Мы здесь встречаемся с мистером Не-ваше-собачье-дело. А теперь освободите дорогу, или я вас арестую за препятствование правосудию. — Роберт говорил твердо и угрожающе.

Не дожидаясь, пока громилы отойдут с дороги, Роберт шагнул между ними и протиснулся вперед. Карлос последовал за ним.

Джером наблюдал за всем происходившим, сидя наверху у ближайшего к лестнице столика. Когда два детектива ступили на уровень для особых гостей, Джером поднялся и загородил им путь.

— Чем я могу вам помочь?

— Что за черт? У этого типа больше охраны, чем у американского президента, — сказал Роберт, повернувшись к Карлосу, а потом посмотрел в глаза Джерому. — Нет, великан, ты мне ничем помочь не можешь, потому что мне надо поговорить с твоим хозяином, — сказал Роберт, показывая на столик Ди-Кинга.

Не двигаясь, Джером рассмотрел обоих стоявших перед ним мужчин.

— Ладно, мы можем или поговорить здесь, в этом уютном зале, или перенести весь этот цирк в полицейский участок, а там уж мы повеселимся по-настоящему. Твоя очередь, здоровяк.

Джером еще несколько секунд смотрел на обоих мужчин и потом повернулся к Ди-Кингу, который уже начал проявлять интерес к происходящему. Он коротко кивнул Джерому.

— Простите, девушки, кажется, мне нужно заняться делами. Может, пойдете потанцевать? — сказал Ди-Кинг четырем сногсшибательным красоткам, сидевшим за его столом.

Они встали и пошли, и, когда они проходили мимо Роберта и Карлоса, каждая сексуально подмигнула им и приглашающе улыбнулась. Лицо Карлоса загоралось от каждой улыбки, его глаза следили за девушками.

— Если какая-то из моих девочек вам приглянулась, может быть, я замолвлю за вас словечко, — сказал Ди-Кинг и широко улыбнулся, показывая ослепительно белые зубы.

Роберт заметил, что в верхний резец у него вставлен маленький брильянт.

— Что? О нет, нет. Ничего подобного, — смущенно сказал Карлос.

— Конечно нет. Прошу, садитесь. Шампанского? — предложил Ди-Кинг, показывая на бутылку, стоявшую в ведерке для льда.

— Спасибо, нет.

— Ладно, так чем я могу быть вам полезен?

Ди-Кинг был очень красивый чернокожий мужчина всего тридцати одного года от роду. Рост метр семьдесят пять, тщательно выбритая голова. Его карие глаза были необыкновенны, а черты лица — четкие и выразительные. На нем был темный вискозный костюм и белая шелковая рубашка, ее две верхние пуговицы были расстегнуты, открывая пару толстых золотых цепочек.

— Я детектив Хантер, а это детектив Карвальо, — сказал Роберт, показывая значок.

Ди-Кинг не встал и не протянул им руки. Джером подошел к своему боссу и встал рядом.

Роберт и Карлос сидели спиной к танцполу, глядя на Ди-Кинга. Ходить вокруг да около не было смысла. Роберт достал из кармана компьютерное изображение и положил перед ними на стол.

— Вы знаете эту женщину?

Ди-Кинг опустил глаза и несколько секунд изучал изображение, не беря в руки.

— А вы не тратите время на прелиминарии, да, детектив Хантер? Мне это нравится.

Спокойное выражение лица Роберта не изменилось.

— Это компьютерное изображение, — сказал Ди-Кинг, чуть удивленный.

— Да.

— Почему?

— Боюсь, что эту информацию я не могу вам раскрыть.

— Боюсь, что не могу вам помочь, — почти сразу ответил тот.

Оба детектива обменялись быстрыми взглядами.

— Послушайте, мистер Престон, все это чрезвычайно важно…

— Сестра Джоанна звала меня мистером Престоном в начальной школе. — Ди-Кинг поднял правую руку, перебивая Роберта, прежде чем тот успел закончить предложение. — Можете звать меня Ди-Кинг.

Роберту не понравилось, что его перебивают.

— Как я говорил, все это очень важно.

— Я в этом не сомневаюсь, но позвольте пояснить вам, как делаются такие дела. Если вы хотите, чтобы я вам помог, вы должны предложить мне что-то взамен. Я бизнесмен, у меня нет времени на разную чепуху, и от меня вы бесплатно ничего не получите.

Роберт не любил торговаться, особенно с такими людьми, как Ди-Кинг, но он знал, что у него нет выбора. Он наблюдал за реакцией Ди-Кинга и Джерома, пока те рассматривали изображение на столе, и понял, что они узнали женщину. Если он хотел, чтобы они ему помогли, он должен был им подыграть.

— Она мертва. Ее убили самым чудовищным образом, а ее лицо… — Роберт поискал подходящее слово. — Ее лицо изуродовано до неузнаваемости. Нам пришлось использовать специальную программу, чтобы предположить, как она выглядела при жизни.

Ди-Кинг не сводил взгляда с Роберта еще некоторое время, а затем взял изображение. Он рассматривал его еще несколько секунд. Роберт не сомневался, что Ди-Кинг узнал женщину, но было еще что-то. Какое-то скрытое чувство.

— Что заставляет вас думать, что я знаю эту женщину?

Роберт знал, к чему он клонит.

— Послушай, Пи-Дидди…

— Ди-Кинг…

— Да как угодно. Меня не интересуешь ни ты, ни то, чем ты занимаешься. Какие бы темные делишки ты ни проворачивал, я уверен, что ты и так скоро загремишь на нары, но сегодня этот знаменательный день еще не настал. Можешь мне не верить, но мы тебя не подозреваем в этом убийстве. Человек, который ее изуродовал, вчера снова убил человека и будет продолжать убивать, пока мы его не остановим. Если мы установим ее личность, это может дать нам зацепку о том, кто этот садист. Если она из твоих девиц…

— Из моих девиц? — Ди-Кинг снова перебил Роберта. Он не собирался признаваться, что занимается сутенерством.

— Хочешь играть под дурачка — бог в помощь, но сейчас мне наплевать, даже если ты первый сутенер в мире. Я не за тобой охочусь. Я из отдела убийств, а не из полиции нравов.

Ди-Кинг положил изображение на стол.

— Хорошая речь, детектив.

Роберт глубоко вздохнул. Он все еще не сводил глаз с человека, сидевшего перед ним.

Ди-Кинг тут же увидел благоприятную возможность.

— Если вам нужна моя помощь, может быть, мы договоримся.

— Договоримся? О чем? — Роберт уже понял, что сейчас будет.

— Время от времени мне требуется помощь от ребят в полицейской форме. Я помогаю вам, мы помогаете мне, и все довольны. Это может быть очень выгодное партнерство для обеих сторон.

Только тогда Карлос понял, что имел в виду Ди-Кинг. В отличие от Роберта он не смог сдержаться.

— Да пошел ты! Какой-то тип изуродовал и замучил одну из твоих девушек, а тебе наплевать? Я думал, ты их защищаешь, охраняешь. Разве не этим занимаются сутенеры? — Лицо Карлоса вспыхнуло. Он говорил гневно и громко, и люди за ближайшими столиками стали оборачиваться на его голос. — А теперь ты пытаешься использовать ее смерть, чтобы заполучить нас в твой грязный список оплачиваемых подонков? Какой ты король после этого? По-моему, тебе больше подходит кличка Ничтожество.

Карлос поднялся и ждал, что Роберт сделает то же самое. Но тот остался сидеть на месте.

Эскапада Карлоса лишь насмешила Ди-Кинга.

— Да бросьте, вы же не будете играть в эту старую игру с хорошим и плохим полицейским? Вы меня, видно, совсем за дурака держите? Это работает только в кино, а у нас тут жизнь.

— Мы с тобой не в игры играем, — сказал Роберт спокойно. — В них играет убийца. Детектив Карвальо прав. Убийца нагло забрал у тебя одну из девушек и оставил тебе щелчок по носу в качестве сувенира на память. — Роберт наклонился вперед, поставив оба локтя на стол. — Мы-то не думаем, что ты дурак, а вот убийца точно думает. Он смеется над тобой, и я не удивлен. Он пришел на твою территорию, взял одну из твоих девушек, а ты даже не знал об этом. Ты думал, она взяла отпуск? А если он решит забрать еще одну девушку? Может быть, одну из тех, что сидели рядом с тобой пару минут назад.

Ди-Кинг спокойно смотрел на Роберта.

— Так что же, — продолжал Роберт, — будешь сидеть и делать вид, что ты крутой, что у тебя все под контролем, что ты король? Мы хотим знать только ее имя, хотя бы ради того, чтобы сообщить ее родственникам о том, что с ней случилось.

Роберт ждал какой-нибудь реакции, но так и не дождался. Он знал, что Ди-Кинг узнал девушку на компьютерном изображении, и это был огромный шаг в нужном направлении. Теперь он легко мог выяснить, кто она такая, так как знал, где искать. Станет ли Ди-Кинг с ним сотрудничать, это было уже не так важно. Роберт встал и подошел к Карлосу. Они оба направились к лестнице.

— Детектив, — позвал Ди-Кинг им вслед.

Роберт обернулся и снова на него посмотрел. Ди-Кинг рукой сделал знак Джерому, который быстро достал фотографию из кармана пиджака и положил ее на стол рядом с компьютерным изображением. Детективы вернулись назад и сравнили оба портрета. Сходство было поразительное.

— Ее зовут Дженни Фарнборо. Я искал ее с прошлой пятницы.

Роберт почувствовал, как у него внутри все теплеет.

— В пятницу вы видели ее в последний раз?

— Да. В прошлую пятницу, здесь, в клубе.

— Здесь? — взволнованно спросил Карлос.

— Да, мы сидели за этим самым столом. Она извинилась и пошла в туалет, чтобы поправить косметику или что-то в этом роде. И так и не вернулась.

— Во сколько это было?

Ди-Кинг поднял глаза на Джерома.

— Поздно, примерно в два или в четверть третьего ночи, — сказал Джером.

— Значит, вы думаете, что ее похитили из этого клуба? — спокойно спросил Роберт.

— Похоже что так.

— Может быть, она знала похитителя, была с ним знакома?

Ди-Кинг покачал головой:

— Даже если бы она столкнулась со знакомым, она бы не ушла из клуба просто так. Она бы вернулась и сначала переговорила бы со мной. Дженни была послушная девочка.

Роберт помолчал секунду, обдумывая, сколько он готов рассказать об обстоятельствах убийства.

— У нее в крови нашли наркотик — оксибутират. Вы когда-нибудь слышали о нем?

Ди-Кинг одарил Роберта улыбкой менеджера по продажам автомобилей. Он знал, что Роберт не может быть настолько наивен.

— Да, слышал. Значит, похититель воспользовался оксибутиратом?

— Да.

— Вы сказали, что ее пытали? — спросил Джером.

— Да.

— Что именно вы имели в виду?

Взгляд Роберта упал на фотографию на столе. В его памяти мелькнул образ ее обнаженного изуродованного тела, привязанного к деревянным шестам.

— Тот, кто убил ее, хотел, чтобы она как можно сильнее страдала. Он не проявил жалости, когда убивал ее, не выстрелил в голову, не ударил ножом в сердце. Убийца хотел, чтобы она умирала медленно. — Роберт не видел смысла в том, чтобы скрывать правду. — Он живьем снял с нее кожу и оставил умирать.

— Что? — Голос Джерома поднялся на пол-октавы.

Ни один из детективов не ответил.

Ди-Кинг старался скрыть охватившую его ярость, но она горела в его глазах. Перед ним тут же возникла немыслимая картина: Дженни, одинокая, измученная, умоляет пощадить ее, зовет на помощь. Он тщетно пытался выбросить этот образ из головы. Когда он заговорил, в его голосе звучал неподдельный гнев.

— Вы верите в Бога, детектив?

Вопрос удивил и Роберта, и Карлоса.

— А что?

— А то, что если верите, то молитесь, чтобы я не нашел того, кто убил Дженни, раньше вас.

Роберт понимал гнев Ди-Кинга. Роберт был вынужден действовать по правилам, соблюдать устав и законы, а для Ди-Кинга правила не существовали. Мысль о том, что Ди-Кинг первым доберется до убийцы, почему-то ему понравилась.

— Мы должны посмотреть на список… ее клиентов. Всех людей, с кем она встречалась в последние шесть месяцев. Убийцей мог быть кто-то, кого она знала.

Ди-Кинг снова хитро улыбнулся Роберту.

— Вы мне нравитесь, детектив Хантер. Вы меня забавляете. — Он помолчал. — Я понятия не имею, о чем вы говорите. Какие такие клиенты?

Роберт не имел никаких рычагов, чтобы заставить Ди-Кинга выдать ему список клиентов Дженни, и он знал это.

— Вы сказали, что хотите знать ее имя, и вы его узнали. Боюсь, что больше я ничего не могу для вас сделать, — сказал Ди-Кинг и указал на лестницу.

Без лишних слов детективы поднялись. Роберт взял со стола оба изображения.

— И еще одно, — сказал Роберт, вынимая из кармана листок бумаги.

Ди-Кинг посмотрел на него с выражением, которое говорило: «Ну что еще?»

— Вы когда-нибудь видели раньше такой символ?

Ди-Кинг и Джером оба уставились на странный рисунок. Джером покачал головой.

— Нет, никогда, — сказал Ди-Кинг. — Какое это имеет отношение к смерти Дженни?

— Он был найден рядом с ее телом, — солгал Роберт.

— И еще одно, — на этот раз сказал Карлос. — Вы знаете, откуда Дженни родом? Нам нужно связаться с ее родителями.

Ди-Кинг посмотрел на Джерома, который пожал плечами.

— Я вообще-то не интересуюсь биографией, но по-моему, она говорила, что приехала откуда-то из Айдахо или Юты, что-то в этом роде.

Карлос кивнул и пошел за Робертом. Когда они дошли до лестницы, Роберт обернулся и снова посмотрел на Ди-Кинга.

— Если вы доберетесь до него раньше нас…

Ди-Кинг посмотрел в глаза Роберту.

— Пусть он помучается.

Ди-Кинг не ответил и смотрел, как оба полицейских покидают ВИП-зал и исчезают в танцующей толпе.

 

31

— Что этот идиот Калхейн сказал тебе по телефону насчет Дженни? — спросил Ди-Кинг, поворачиваясь к Джерому, как только оба детектива скрылись из виду.

— Он сказал, что проверил морги, больницы и данные по пропавшим, но ничего не нашел.

— Какой-то бесполезный придурок. И мы ему за это заплатили?

Джером согласился кивком.

— Скажи девочкам, что мы скоро уходим, но сначала пришли ко мне того бармена, с которым Дженни иногда разговаривала, того, длинноволосого.

— Будет сделано.

Джером смотрел, как Ди-Кинг одним глотком допивает полбутылки шампанского.

— Вы как, босс?

Он бросил пустую бутылку на стол, чем опрокинул несколько бокалов и привлек к себе нежелательное внимание.

— Ну и на что вы уставились? — закричал он на людей за ближайшим столиком.

Четверо сидевших за ним отвернулись и продолжали свой разговор.

— Паршиво, Джером, — ответил Ди-Кинг, поворачиваясь к Джерому. — Паршиво — это даже еще слишком слабо сказано. Кто-то увел одну из моих девочек прямо у меня из-под носа. Если эти полицейские сказали правду, если ее действительно пытали и убили… — У него на лице было написано отвращение. — Сняли кожу живьем, Джером. Скажи мне ты, какой ненормальный ублюдок спятил бы настолько, чтобы сотворить такое с моей девочкой?

Джером не смог ему ответить и только пожал плечами.

— А я скажу тебе какой… Мертвый. Я хочу, чтобы ты достал мне этого типа, ты меня понял? Я хочу, чтобы ты доставил мне его живьем, тогда бы я показал ему, что такое настоящая пытка. — Он положил правую руку на шею Джерома и притянул его голову вплотную к своей. — Чего бы это ни стоило, нигга, ты меня понял? Достань мне его любой ценой.

 

32

От осознания того, что убийца был в клубе «Авангард» всего несколько дней назад, у Роберта бурлила кровь. Он решил, что они должны там задержаться. Убийца был здесь, он прикасался к вещам, люди смотрели на него, может быть, даже разговаривали с ним. Каким-то образом ему удалось накачать Дженни наркотиком между ВИП-залом и женским туалетом, а потом вытащить ее из клуба, причем так, чтобы это не выглядело подозрительно, — или не так?

Роберт коснулся руки Карлоса, чтобы привлечь его внимание, и показал на низкий потолок.

— Ты видишь там то, что вижу я?

Карлос поднял глаза, следуя за указательным пальцем Роберта.

— Камера наблюдения!

— Точно.

— Простите! — сказал Роберт, подходя к охраннику, который стоял у пожарного входа. — Где у вас комната охраны с мониторами наблюдения? — спросил он, показав мускулистому здоровяку полицейский значок.

— Наверху, рядом с кабинетом управляющего.

— Вы не покажете, где это? Я должен посмотреть ваши записи.

Оба детектива последовали за охранником сквозь танцующую толпу на западную сторону клуба. Узкая лестница привела их на следующий этаж, где они попали в небольшой коридор. Они подошли ко второй двери справа, где висела табличка «Видеонаблюдение». Внутри сидел один охранник в окружении маленьких экранов. Он держал аккуратно сложенную вчетверо газету, открытую на разделе кроссвордов. Карлос обратил внимание, что он еще не успел вписать ни единого слова.

— Привет, Стю, — сказал охранник из зала.

Тот не оглянулся.

— Эмоциональное потрясение, шесть букв, начинается на «Т». Не знаешь, что это может быть?

Он держал в руке шариковую ручку, у которой был совершенно изжеван верх.

— Травма, — сказал Роберт.

Охранник наконец поднял удивленные глаза: только тогда до него дошло, что с Тариком посторонние люди. Он положил газету и выпрямился на кресле. Роберт и Карлос проделали традиционный ритуал: представились и показали полицейские значки.

— Сначала я должен поговорить с начальником, — сказал Стю и полез за телефоном, когда Роберт объяснил ему причину их незваного прихода.

Роберт не стал возражать и слушал, как охранник по телефону быстро объясняет ситуацию кому-то из начальства.

— Понятно, сэр. Мы подождем, — сказал он и положил трубку.

— Ну? — спросил Карлос.

— Он сейчас подойдет.

Роберт оглядел мониторы перед столом Стю.

— Сколько всего камер?

— По одной в каждом баре, одна над входом на танцпол, одна над пожарным выходом, две во дворе, одна над главным входом, по одной в каждом из двух коридоров, которые ведут к туалетам, три на танцполе и две в ВИП-зале, — сказал Стю, одновременно показывая на мониторы, куда приходило изображение с называемых камер.

Дверь снова открылась, и в комнату вошел невысокий человек, одетый в безупречно выглаженный полосатый костюм. Роста в нем было около ста шестидесяти пяти сантиметров, и угревая сыпь с юности оставила на его бледном лице рытвины, сделав его похожим на губку. Густые кустистые брови придавали ему вид мультипликационного персонажа. Он представился как Тевес Гарсия, начальник службы безопасности.

— Нам надо просмотреть все ваши записи с камер за прошлую пятницу. — Роберт не терял времени на легкомысленные объяснения.

— Что именно вы ищете?

— В прошлую пятницу была похищена молодая женщина. Мы имеем основания полагать, что ее похитили из вашего клуба. Поэтому нам надо проверить записи.

Тевес и Стю забеспокоились.

— С этим у нас проблема, детектив. — Тевес заговорил первым.

— Почему?

— Мы храним записи только за два, максимум за три дня, и записи за прошлую пятницу уже стерты.

— Как? Почему? — раздраженно спросил Карлос.

— У нас нет необходимости их хранить, — небрежно сказал Тевес. — Если ночь прошла без осложнений, никто не дрался, не украл денег из кассы, не продавал наркотики, мы не видим смысла хранить записи. Понимаете, детектив, мы живем в цифровую эпоху. У нас четырнадцать камер, которые записывают примерно от двенадцати до пятнадцати часов ежедневно, и на это требуется очень много места на жестком диске. После того как мы устанавливаем, что ночь прошла без проблем, все записи стираются, чтобы освободить место для новых.

Оба детектива были ошеломлены заявлением Тевеса. Вероятно, единственная в мире запись с убийцей стерта для того, чтобы освободить место на жестком диске. Роберт знал, что такого шанса им больше не представится. Он повернулся и посмотрел на мониторы.

— И у вас нет копии? — спросил Карлос.

— Нет, как я сказал, в этом нет необходимости.

— Минутку, можно увеличить изображение с этой камеры? — Роберт показал на верхний левый монитор.

— Конечно. — Стю повернул регулятор на столе, и изображение на мониторе увеличилось втрое.

— Кто это? — Роберт показал на длинноволосого человека, который сидел в ВИП-зале.

Напротив него сидели Ди-Кинг и Джером.

— Это Пьетро, один из наших барменов, но ему не полагается находиться в ВИП-зале, — ответил Тевес.

— Я должен поговорить с ним.

— Конечно. Хотите, чтобы я сейчас же его позвал?

Роберт оглядел комнату. Это было неподходящее место для разговора.

— У вас нет другого помещения, где мы могли бы поговорить?

— Можете воспользоваться моим кабинетом, он дальше по коридору.

— Подождите, пока он не закончит говорить, а затем позовите его. Мы подождем у вас в кабинете.

Роберт не хотел показывать Тевесу, что они уже познакомились с Ди-Кингом.

Кабинет у Тевеса был небольшой, но хорошо обставленный. Квадратный стол красного дерева стоял в дальнем конце комнаты, справа аквариум с неоновой подсветкой, полки, заставленные фотографиями и книгами, закрывали всю восточную стену. Громкая музыка с танцпола доносилась и туда, но приглушенная, и пол под их ногами слегка подрагивал из-за басов. Они прождали около пяти минут, прежде чем вошел Пьетро и поздоровался с ними.

— Мистер Гарсия сказал, что вы хотите со мной поговорить, — сказал Пьетро после обычных представлений.

— Это правда. Я хотел бы узнать, о чем вы говорили с Бобби Престоном? — Роберт не видел необходимости ходить вокруг да около.

Выражение лица Пьетро сказало им, что он не знает этого имени.

— С Ди-Кингом, о чем вы говорили с Ди-Кингом, — прояснил Карлос.

— Насчет этой девушки? — Роберт показал фотографию Дженни.

Пьетро явно нервничал. С какой стати вдруг и Ди-Кинг, и полицейские начали задавать ему вопросы о Дженни?

— Да. Он спрашивал, говорили ли мы с ней в прошлую пятницу.

— И вы говорили?

— Да, недолго.

— Можете вспомнить время?

— Около двух ночи.

— О чем вы говорили?

У Пьетро было чувство, что он попал в серию «Сумеречной зоны». Ди-Кинг только что задавал ему точно такие же вопросы.

— Ни о чем особенном. У нее был усталый вид, и я спросил, не хочет ли она чего-нибудь выпить. Мы говорили минуту, не больше. Мне нужно было обслуживать клиентов.

— Так она взяла что-нибудь выпить?

— Нет, у меня в баре ничего не взяла. У нее уже был бокал с шампанским.

— Она ушла после того, как вы поговорили?

— Не сразу, она еще недолго постояла у бара. Она сказала, что ей хотелось ненадолго уйти из компании. Как я сказал, у нее был усталый вид.

— Вы не заметили, говорила она еще с кем-нибудь?

И опять те же вопросы, которые задавал ему Ди-Кинг.

— Дженни очень привлекательная девушка. Такая девушка, стоящая у бара одна в пятничный вечер, как магнит притягивает мужчин, так что к ней всегда кто-нибудь подходит, но тогда был только один…

— Кто? Что это за человек?

— Он казался каким-то странным. Начать с того, что на нем был довольно дорогой с виду костюм. Сюда мало кто приходит в костюмах, разве что менеджеры да некоторые особые гости, особенно в пятницу и субботу. Он был высокий, светловолосый, с пронзительными зелеными глазами, очень запоминающимися. Мне показалось, что он хотел ее снять, но у него не получилось.

— Откуда вы знаете?

— Это не в духе Дженни. Она может болтать и флиртовать с кем угодно, с парнями, девушками, но она не из тех, кого можно запросто снять в ночном клубе. Он поболтал с ней несколько минут и ушел.

— Кто-нибудь еще?

— Больше никого не помню, но вы поймите, была пятница, я был слишком занят, чтобы обращать внимание.

— Вы когда-нибудь видели здесь этого высокого блондина… раньше или после прошлой пятницы?

— Нет, я бы его наверняка запомнил.

— И вы не заметили, говорил ли он с Дженни после?

— Нет, я не видел Дженни после того, как она отошла от бара.

— Она ушла не с тем блондином?

— Нет, во всяком случае, я такого не видел.

— Она не казалась пьяной или слегка под кайфом?

— Совсем нет, просто усталой.

Роберт достал визитную карточку из своего потрепанного кожаного бумажника.

— Если вы когда-нибудь увидите того блондина, который разговаривал с Дженни в пятницу, тут же бросайте все дела и звоните мне. Вы хорошо меня поняли?

— Да, конечно. Ди-Кинг попросил меня сделать то же самое.

— Мой номер на обратной стороне.

Пьетро рассмотрел карточку Роберта с обеих сторон и положил ее в задний карман джинсов.

— С ней что-то случилось, да? — спросил он с нежностью в голосе.

Роберт мгновение колебался, но подумал, что если сказать бармену правду, то, вероятно, он будет охотнее сотрудничать.

— Ее убили.

Пьетро на миг закрыл глаза. Ему не верилось, что он больше никогда не увидит улыбку Дженни и ее теплый взгляд. Никогда не услышит ее тихий голос.

— И вы думаете, что это сделал тот блондин?

— Мы точно не знаем, но похоже, что он был последний, с кем она разговаривала.

Пьетро кивнул, как будто понял, что теперь должен делать.

— Спасибо за помощь, — сказал Роберт, открывая дверь.

Карлос подождал, пока Пьетро уйдет, а потом повернулся к Роберту:

— Ты так и не попросил его описать того типа. Может быть, наш художник смог бы набросать портрет.

— Какой смысл? Если это действительно наш клиент, он наверняка был в маскировке. В парике, с накладным носом… С фальшивым лицом. Как тебе известно, наш убийца далеко не глуп.

 

33

Следующий день начался с того, что Роберт и Карлос поехали в Брентвуд, домой к Джорджу Слейтеру.

— Ух ты, милый домик, — сказал Карлос, восхищаясь этим удивительным зданием.

Даже по высоким стандартам Голливуда дом производил впечатление. Он стоял в конце узкой подъездной дороги, в тени дубов, с которых недавно облетели почти все листья. Резные притолоки и безупречно белый фасад выделяли его даже среди изысканных домов, окаймлявших улицу.

— Кажется, работа адвоката имеет свои преимущества, — отозвался Роберт, паркуя машину не доезжая до дома.

Они пошли по булыжной тропинке, поднялись по невысокой лестнице к входной двери и нажали кнопку звонка на видеофоне.

— Да, — ответили им через несколько секунд.

Оба детектива подняли значки к маленькой камере на стене и представились.

— Вы не могли бы подождать минуту? — Голос был мягкий и женственный, но Роберт различил в нем слабую дрожь, как если бы его обладательница очень долго плакала.

— Конечно, мэм.

Они терпеливо прождали почти минуту, прежде чем услышали звук приближающихся шагов. Дверь открылась, и за ней оказалась очень привлекательная женщина с золотистыми волосами, убранными в гладкий пучок на затылке. Ее губы оттеняла бледно-розовая помада, макияж был едва заметен, ровно настолько, чтобы скрыть темные круги под грустными карими глазами. Роберт решил, что ей около тридцати двух лет. На ней было легкое черное платье из шифона, которое идеально облегало ее фигуру. Горе придавало ей усталый и измотанный вид.

— Здравствуйте! — Женщина была наделена какой-то поразительной статью с оттенком некоего деликатного превосходства.

— Спасибо, что согласились нас принять, миссис Слейтер. Надеюсь, мы не очень вас потревожили.

Кэтрин выдавила улыбку и шагнула в сторону.

— Прошу, входите.

В доме стоял запах ароматизированных свечей, возможно жасминовых, но атмосфера казалась холодной и безличной. Стены выкрашены белой краской. Роберт заметил на них квадраты еще более светлого цвета там, где когда-то висели картины.

Она проводила их в комнату, видимо кабинет. Книжные полки были пусты, а диван с креслом были накрыты большими белыми простынями от пыли. Комнату заливал яркий свет, потому что с окон были сняты занавески, раньше защищавшие ее от солнца. Разбросанные по комнате картонные коробки довершали декорацию переезда.

— Извините за беспорядок, — сказала она, стягивая простыни с дивана и кладя их на большой дубовый стол в нескольких шагах от окна. — Садитесь, пожалуйста.

Роберт и Карлос сели на диван, а Кэтрин села в кресло напротив. Она заметила вопросительный взгляд Роберта и ответила ему, не дожидаясь вопроса.

— Я возвращаюсь в Алабаму. Поживу с родителями, пока не решу, что делать дальше. Меня здесь в Лос-Анджелесе больше ничто не держит. Единственная причина, которая заставила меня сюда приехать, — это то, что Джорджу предложили место в «Тейл и Джош», — сказала она печальным и нетвердым голосом. — Хотите чего-нибудь выпить? Кофе, чаю?

— Нет, спасибо, не нужно.

Кэтрин попыталась снова улыбнуться, но ее губы просто сжались в бледную линию.

— Джордж любил выпить чашку чаю после обеда, — прошептала она.

— Сколько вы прожили в Лос-Анджелесе, миссис Слейтер?

— Мы переехали сюда два с половиной года назад, но, пожалуйста, называйте меня Кэтрин.

— И ваш муж сразу же получил работу в фирме «Тейл и Джош»?

— Да, — ответила она, слегка кивнув.

— У него были какие-то постоянные занятия? Я имею в виду, помимо его работы. Он часто ходил в другие места, например в спортивные клубы, бары, ночные клубы?

— У Джорджа никогда не было времени на что-то другое, он постоянно работал. Допоздна задерживался в офисе не реже трех раз в неделю. Он не посещал ни спортивных клубов, ни тренажерных залов. Он никогда особенно активно не занимался спортом. — Взгляд Кэтрин обратился к окну, какое-то время она, казалось, смотрела в никуда. — Единственное его постоянное развлечение — это игра в покер по вторникам после работы.

Ее глаза стали наполняться слезами, и она потянулась к коробке с салфетками, стоявшей на столе.

Роберт и Карлос обменялись быстрыми напряженными взглядами.

— Вы знаете, с кем он играл в покер? С коллегами или с кем-то еще…

— Да, с другими адвокатами из фирмы. Может быть, и еще с кем-то, но я точно не знаю.

— Вы знакомы с кем-нибудь из них?

— Да, я встречалась с некоторыми другими юристами из «Тейл и Джош».

— Я хотел спросить, вы когда-нибудь встречались с теми, с кем ваш муж играл в покер?

— Я никогда не бывала у них на игре, если вы об этом.

Роберт различил ноту высокомерия в ее голосе.

— Вы знаете, где они играли? В клубе или у кого-то в доме?

— Джордж мне говорил, что каждую неделю они играют в разных местах. Они по очереди собирались друг у друга дома.

— Вот как? И здесь тоже? Вы когда-нибудь принимали их компанию у себя?

— Нет. Я не позволяла.

— Почему? — удивленно спросил Карлос.

В глазах Кэтрин по-прежнему стояли слезы, с которыми она старалась справиться. Она казалась ослепленной и потрясенной.

— Я христианка, детектив Хантер, и не одобряю азартные игры. Хотя Джордж мне клялся, что они не играют на деньги, я не могла допустить этого у себя в доме.

— Не играют на деньги?

— Да, он сказал, что они играют просто ради интереса, ради общения. — Она вытащила новую салфетку из коробки и тихо приложила ее к уголку глаза. — Он много лет не играл на деньги.

Карлос в удивлении поднял брови.

— А он играл раньше? — спросил он.

— Много лет назад. Но он бросил после того, как мы познакомились. Я его попросила.

— В казино?

Она колебалась мгновение, как будто то, что она собиралась произнести, смущало ее.

— Нет, на тотализаторе… Делал ставки на борзых.

У Роберта пересохло в горле.

— На собачьих бегах? — В его голосе явно слышалось удивление.

— Да, я уверена.

Карлос вздрогнул.

— И вы уверены, что он бросил играть? То есть вы уверены, что он в последнее время не делал ставки на тотализаторе?

Казалось, Кэтрин этот вопрос сбил с толку.

— Да, я уверена. Он обещал мне. Зачем он бы стал нарушать обещание? — Она говорила с полным убеждением.

— Может быть, по вторникам он играл на бегах по Интернету, а не ходил играть в покер, — предположил Карлос и тут же прикусил губу, поняв, в чем он только что обвинил мужа Кэтрин.

— Что? Зачем ему это делать? — Инсинуация Карлоса, видимо, глубоко обидела женщину.

— Кэтрин… — На этот раз в голосе Роберта звучала искренняя забота. — Мы почти весь вчерашний день провели в «Тейл и Джош», разговаривали со всеми, кто когда-либо встречался с Джорджем, от директоров до курьера. Никто ничего не знает о том, чтобы он по вторникам играл в покер.

— Что? Не может быть, они должны знать… — Дрожь в ее голосе выдала, как потрясло ее заявление Роберта.

— Вы можете вспомнить хоть какое-нибудь имя? Имя какого-нибудь его друга, с которым он играл в покер?

— Я никого не знаю, — сказала она, заметно дрожа.

— По словам всех, с кем мы говорили, никто никогда не играл в покер с вашим мужем. Они даже не знали, что он с кем-то играет по вторникам.

— Они лгут, этого не может быть.

Она закрыла лицо руками, не в силах сдержать слез. Когда Кэтрин подняла глаза, вокруг них появились черные круги от туши.

— Зачем ему обманывать меня?

— Как сказал Карлос, возможно, он снова начал играть, но ему было стыдно признаться.

— Нет, я знаю, что он не стал бы этого делать. Он не играл. Все это в прошлом. — Кэтрин твердо стояла на своем.

Роберт почесал голову, ему было неловко от того, какой вопрос он собирался задать.

— Какие были у вас отношения с Джорджем? Он не мог встречаться с кем-то на стороне?

Шокированная намеком Роберта Кэтрин чуть не задохнулась.

— Что вы такое говорите? Что у Джорджа была любовница? Что он врал мне, чтобы проводить вторники с другой женщиной?

— Извините, Кэтрин, но мы должны рассмотреть любые возможности, а иметь любовницу — обычное дело для Лос-Анджелеса.

— Но Джордж был не из Лос-Анджелеса. Он был хороший человек, хороший муж. Он уважал меня. У нас была хорошая семья. — Ей пришлось замолчать, чтобы взять еще салфетку, потому что слезы уже ручьем текли по ее лицу. — Почему вы говорите мне это? Вы должны искать того изверга, который сделал такое с моим мужем, а не обвинять его в неверности.

— Я… простите, — стушевался Роберт, ему было ужасно не по себе из-за того, что ему только что пришлось сказать. — Уверяю вас, мы делаем для этого все, что в наших силах.

Карлос и Роберт сидели и молча смотрели на Кэтрин. Ее боль была так заразительна, что комната показалась им тесной и темной.

— Мне сказали, что его убили, что кто-то сотворил с ним такой ужас, но как это может быть? — несколько истерично сказала она. — Джорджа не застрелили, не ударили ножом, его заразили смертельной болезнью. Кто убивает таким способом? И почему? — Кэтрин не выдержала. Она снова обхватила голову руками и дрожала всем телом.

Роберт жалел, что ничего не может сказать ей в утешение. Как он мог сказать ей, что два года охотился за убийцей и до сих пор еще даже не подобрался к нему?

— Мне очень жаль. — Ничего другого Роберт не смог придумать.

— Кэтрин, — сказал Карлос. — Мы не будем делать вид, что знаем ответы на все вопросы, но я даю вам слово, что мы не успокоимся, пока не поймаем этого мерзавца.

— Извините, все это слишком тяжело для меня. Я очень его любила, — сказала Кэтрин между всхлипами.

— Мы понимаем и не будем больше отнимать вашего времени. Только один последний вопрос, — сказал Роберт, подходя к ней. — Вы когда-нибудь видели этот символ?

Он показал ей двойное распятие. Она несколько минут смотрела на рисунок.

— Нет, никогда… что это?

— Ничего особенного, просто мы нашли его в парке, и я подумал, может быть, он что-то означает для вас… или Джорджа… Знаете, если вам что-нибудь нужно или вам захочется поговорить, звоните мне, не сомневайтесь. — Он передал ей одну из визитных карточек.

— Спасибо, — прошептала она.

— Не провожайте, мы сами найдем дорогу.

 

34

В отделе Роберт выпил еще одну чашку кофе. Карлос научил его готовить кофе по-бразильски, отчего он становился крепче и вкуснее. Роберт тут же обратился в новую веру.

Он хлебнул темную жидкость и присоединился к Карлосу, который рассматривал прикрепленные к доске фотографии. Последней в ряду висела фотография Джорджа Слейтера.

— Что он скрывал? — спросил Карлос, прищемляя нижнюю губу большим и указательным пальцами.

— В одном можно быть уверенным, по вторникам он не играл ни в какой покер, — сказал Роберт.

— Да, но чем же он занимался? Я бы первым делом подумал, что он изменял жене, но…

— Но когда она упомянула собачьи бега…

— Точно, это не совпадение. Убийца знал об этом.

— Согласен. Значит, он снова начал играть на бегах или убийца узнал о его прошлом?

— Не знаю, но мы обязательно должны узнать.

— Как сказал Лукас, в Калифорнии собачьи бега запрещены, верно? — спросил Роберт.

— Да, а что?

— Можно выяснить, где ближайший штат, в котором они разрешены?

— Да, легко, дай мне минуту.

Карлос подошел к столу и сел за компьютер. Поработав немного мышью и клавиатурой, он получил результат:

— Аризона.

Роберт задумался.

— Это слишком далеко. Если Джордж ездил на бега, то они должны были проходить на таком расстоянии, чтобы он успел съездить туда и вернуться за один вечер. Об Аризоне не может быть и речи.

— Значит, если он снова играл, он делал это через Интернет или по телефону.

— Что означает, что убийца выбрал его не на кинодроме.

— Надо выяснить, где он был в вечер похищения. Мы знаем, что Дженни была в ночном клубе, — сказал Карлос, снова вставая.

— Надо еще раз поговорить с тем высоким, тощим, лысым типом из «Тейл и Джош», как там его?

— Питерсон, имя не помню, — вспомнил Карлос. — А почему с ним?

— Потому что он знает больше, чем сказал.

— Почему ты решил?

Роберт уверенно улыбнулся Карлосу.

— Ах да! Я и забыл, что ты телепат.

— По всем признакам он явно сильно нервничал. Избегал смотреть в глаза, у него потели руки, ему было неловко, когда он отвечал, и еще очень противно кусал нижнюю губу. Поверь мне, он знает больше, чем сказал.

— Тогда заявимся прямо к нему домой?

Роберт кивнул с хитрой улыбкой:

— Давай завтра, в воскресенье. В воскресенье человека всегда можно застать врасплох.

Взгляд Карлоса снова обратился к фотографиям. Что-то еще никак не давало ему покоя.

— Ты не думаешь, что они знали друг друга?

Вопрос оказался неожиданным, и Роберт помолчал секунду, обдумывая такую возможность.

— Может быть. Она была высококлассной проституткой. Если он обманывал жену, а это очень вероятно, то у него, разумеется, хватило бы денег, чтобы позволить себе такую девушку.

— Я как раз об этом и подумал.

— Значит, надо выяснить и это тоже. И я знаю, у кого надо спрашивать.

— У кого? Ди-Кинг не выдаст нам список клиентов Дженни, и я уверен, что ты не собираешься идти с расспросами к этой горе мускулов, его телохранителю.

— Нет, мы спросим у какой-нибудь из девиц Ди-Кинга.

Карлос об этом не подумал.

— В общем, есть у нас что-нибудь на первую жертву? Есть на нее досье? — спросил Роберт.

— Не совсем.

Карлос подошел к своему столу. Роберт никогда не видел более организованного стола. Три очень аккуратно разложенные стопки бумаг находились слева от монитора. Все карандаши и ручки были рассортированы по цветным контейнерам. Телефон был идеально выровнен относительно факса, и нигде не было ни пылинки. Все в напарнике Роберта предполагало четкую организацию и эффективность.

— Фарнборо не очень распространенная фамилия, но достаточно обычная, чтобы затруднить дело, — продолжал Карлос. — Ди-Кинг не смог сказать нам наверняка, откуда она родом. Он говорил об Айдахо и Юте, так что я взял их за точку отсчета. По первым результатам нашлось тридцать шесть Фарнборо в обоих штатах. Я пытаюсь выяснить вопрос с шерифами всех городов, где нашлись Фарнборо, но до сих пор без толку.

— А если Ди-Кинг ошибся насчет Айдахо или Юты? — спросил Роберт.

— Ну, тогда нам предстоит очень долгий поиск. Вероятно, она убежала из дома в надежде стать новой голливудской звездой.

— Как все, — изрек Роберт прописную истину.

— У нее ничего не вышло, и она кончила тем, что стала проституткой и работала на нашего мерзкого приятеля Ди-Кинга.

— Добро пожаловать в голливудскую мечту.

Карлос кивнул.

— Значит, легко опознать по ДНК не получится?

— Нет, пока не найдем ее родственников.

— И стоматологическая карта нам тоже не поможет.

— После того, что сделал с ней убийца, не поможет.

Они молчали минуту. Их глаза не отрывались от фотографий. Роберт допил кофе и посмотрел на часы: 17.15. Он взял куртку со спинки стула и, как всегда, проверил карманы.

— Уходишь? — спросил Карлос, чуть удивленный.

— Я уже опаздываю на встречу, и вообще я думаю, что нам надо попытаться хотя бы на несколько часов отключиться от этого дела. Шел бы ты тоже домой, к жене, поужинал бы с ней, сходили бы вместе куда-нибудь, занялись бы любовью… бедная женщина…

Карлос засмеялся:

— Так и сделаю, только хочу до ухода еще раз проверить кое-что. Значит, опаздываешь на встречу? Она красивая?

— Красивая. Очень сексуальная, — сказал Роберт, пожав плечами как ни в чем не бывало.

— Ладно, желаю приятного вечера, увидимся завтра.

Карлос стал просматривать какие-то папки. Роберт остановился у двери, обернулся и посмотрел на Карлоса. Роберт уже видел такую же сцену раньше. Он как будто заглянул в прошлое, и единственная разница заключалась в том, что за столом вместо Карлоса сидел он сам, а у двери стоял Скотт. Он чувствовал в Карлосе ту же страсть к успеху, ту же жажду истины, которая все еще горела в нем самом, то же желание, которое почти привело его на грань безумия, но, в отличие от Карлоса, он научился его контролировать.

— Иди домой, малец, дело того не стоит, продолжим завтра.

— Десять минут, и меня нет.

Карлос дружески подмигнул Роберту и снова уставился в компьютер.

 

35

Роберт ненавидел опаздывать, но понял, что не сможет успеть вовремя. Он никогда не обращал большого внимания на свою одежду, но в тот день он по меньшей мере дважды перемерил все пять своих рубашек, и его нерешительность стоила ему почти часа. В конце концов он решил остановиться на темно-синей рубашке, черных джинсах «Левайс» и новом кожаном пиджаке. Его главная проблема заключалась в выборе ботинок. У Роберта их было всего три пары, и куплены они были не меньше десяти лет назад. Ему самому не верилось, что он такую уйму времени потратил на выбор одежды. В конце концов, плеснув на лицо и шею одеколон, он был готов к выходу.

По дороге к Изабелле он остановился в магазине спиртных напитков, чтобы выбрать бутылку вина. Знания Роберта об алкоголе ограничивались односолодовым виски, так что он последовал совету продавца и купил бутылку «Мас де Дома Гассак» 1992 года, надеясь, что, учитывая заплаченные за бутылку деньги, вино должно пойти ко всему, что приготовит Изабелла.

Вестибюль ее дома в Глендейле был отделан со вкусом. Настоящие картины маслом украшали стены. Прекрасно составленный букет из разноцветных цветов стоял на квадратном стеклянном столике в центре вестибюля. Роберт мельком заметил себя в большом зеркале, висевшем справа от двери, и убедился, что с прической все в порядке. Он поправил воротник пиджака и поднялся на второй этаж по лестнице. Перед номером 214 он задержался и минуту стоял неподвижно. Изнутри доносилась музыка. Мягкий ритм с сильными басовыми линиями и нежный тенор-саксофон — современный джаз. У нее хороший вкус. Роберту это понравилось. Он протянул руку, чтобы позвонить.

Волосы Изабеллы, полностью открывая лицо, были завязаны сзади в свободный узел, так что несколько прядей упали ей на плечи. Ее светло-красная губная помада и неяркие тени на веках идеально контрастировали со смуглой кожей и подчеркивали ее европейские черты. На ней был облегающий топ из тонкого красного атласа и черные джинсы. Роберту не нужен был рентген, чтобы заметить, что под блузкой на ней нет белья.

— Привет, ты опоздал, как принято в свете, — сказала она, наклоняясь вперед, чтобы поцеловать Роберта в губы.

— Извини. Никак не мог собраться.

— Ты тоже? — Она засмеялась и показала на свои волосы. — Заходи. — Она потянула его за руку и повела в гостиную.

Комнату наполнял приятный экзотический аромат.

— Я надеюсь, оно пойдет к ужину. Я не эксперт в винах, так что я воспользовался рекомендацией продавца, — сказал он, протягивая ей бутылку.

Изабелла взяла ее обеими руками и наклонила, чтобы прочитать ярлык.

— О! «Мас де Дома Гассак»… да еще 1992 года. Я потрясена. Уверена, оно хорошо пойдет ко всему. Может, выпьем по бокалу прямо сейчас?

— Я не против.

— Хорошо, бокалы на столе, штопор там. — Она показала на небольшой шкафчик с напитками рядом с окном. — Ужин скоро будет готов. Чувствуй себя как дома.

Она повернулась и ушла на кухню, оставив Роберта за хозяина.

Роберт снял пиджак, вспомнив, что нужно снять и пистолет. Он взял штопор из шкафчика, открыл бутылку и разлил густую красную жидкость в два бокала на столе. Рядом со шкафчиком для напитков стояла элегантная стеклянная стойка со множеством компакт-дисков. Роберт не смог удержаться и просмотрел их. У Изабеллы была впечатляющая джазовая коллекция, в основном современный джаз и несколько классических вещей старой школы в середине. Все безупречно расставлено в алфавитном порядке. Среди замечательной джазовой коллекции немного выделялись несколько рок-альбомов с автографами. Роберт быстро просмотрел их. «Значит, она тайная поклонница рока, — подумал он с улыбкой. — Моя женщина».

— Что бы ты тут ни готовила, пахнет восхитительно, — сказал он, входя на кухню с двумя бокалами в руках.

Он передал один бокал Изабелле, которая медленно повернула его и поднесла к носу, а потом сделала глоток.

— Да, как я и ожидала… очень вкусно.

Роберт понятия не имел, зачем это делается, но скопировал движения Изабеллы: повернул бокал, понюхал и выпил.

— Да, неплохо.

Они оба рассмеялись.

Она подняла бокал в сторону Роберта:

— За… приятный вечер. Надеюсь, обойдемся без неожиданных телефонных звонков.

Роберт даже не надеялся, что вечер пройдет так хорошо. Изабелла приготовила телятину с пармезаном и ветчиной прошутто и жареные овощи по-средиземноморски, которые оказались для него сюрпризом. Он ожидал какого-нибудь традиционно итальянского макаронного блюда. В основном разговор за ужином вращался вокруг ее жизни, а о своей Роберт почти не говорил.

Изабелла выросла в Нью-Йорке. Единственная дочь в семье итальянских иммигрантов первого поколения, которые приехали в США в начале семидесятых годов. Ее родители владели рестораном в Маленькой Италии, где она провела большую часть детских и юношеских лет. Она переехала в Лос-Анджелес всего лишь пять лет назад, когда ее приняли на работу в Калифорнийский университет, чтобы вести там исследования. Она по-прежнему летала в Нью-Йорк не реже трех раз в год, чтобы навестить родителей.

— Знаешь, это нечестно, — сказала Изабелла, убирая со стола и относя тарелки на кухню.

— Что нечестно? — Роберт пошел за ней с двумя бокалами в руках, в которых еще оставалось вино.

— То, как ты себя ведешь. Я практически рассказала тебе всю свою жизнь, но каждый раз, как я спрашиваю что-нибудь о тебе, ты уклоняешься от ответа. Это у вас так принято среди детективов? — Она открыла кран и поставила тарелки под струю бегущей воды.

— Мы умеем задавать вопросы, но не очень спешим на них отвечать.

Роберт отпил вина и смотрел, как Изабелла моет первую тарелку и ставит ее в сушилку.

— Подожди, давай я помою.

Он положил руку на ее плечо и мягко отстранил от раковины. Она улыбнулась и взяла бокал с вином.

— Значит, ты мне так ничего о себе и не расскажешь, — еще раз попыталась она вывести его на разговор.

Роберт домыл тарелки и повернулся к ней лицом.

— Я детектив лос-анджелесского отдела по тяжким преступлениям, в основном занимаюсь убийствами. Мне часто поручают вести особые дела. Под словом «особые» я подразумеваю ненормальные, зверские убийства. Люди, с которыми мне каждый день приходится иметь дело, либо очень плохие, либо очень мертвые. От того, что мне каждый день приходится видеть, большинство людей выворачивает наизнанку. Говорить о моей жизни — это, безусловно, лучший способ загубить любой разговор. — Он замолчал и глотнул вина. — Поверь, тебе совсем не надо знать о том, как я живу и чем занимаюсь.

— Ну ладно, не рассказывай мне о работе. Расскажи о детстве, о семье.

— Да тут и рассказывать особенно нечего.

Она все поняла и решила не настаивать.

— Ладно, мне нравятся загадки.

Его юношеское обаяние волновало ее. Она подошла ближе, взяла бокал из его руки и поставила его на стол. Потом она медленно придвинулась к нему и прошептала на ухо:

— Что же ты делаешь, чтобы расслабиться?

От ее теплого дыхания у своей шеи Роберт окаменел. Он отклонился ровно настолько, чтобы они могли посмотреть друг другу в глаза.

— Можно тебе кое-что предложить?

В этот миг их губы соприкоснулись. Роберт тут же почувствовал у себя во рту ее мягкий язык, и они взорвались страстным поцелуем. Он прижал ее к себе и почувствовал ее напрягшиеся соски у своей груди. Он прижал ее к столу и посадил на него. В один миг она осталась без блузки, и губы Роберта ласкали каждый дюйм ее груди. Изабелла откинула голову назад и застонала от удовольствия. Прежде чем Роберт успел расстегнуть рубашку, она схватила ее обеими руками и сорвала с его тела, так что пуговицы отлетели и запрыгали по столам и полу. Они сжали друг друга в объятиях и снова яростно поцеловались, на этот раз Изабелла нежно вонзила ногти в спину Роберта, ее руки были одновременно и крепкими, и нежными.

Они занимались любовью на столе, потом на кухонном полу, потом перешли в спальню. К тому времени, как они удовлетворили свое желание, первые лучи солнца уже окрасили небо.

— Я без сил, — сказала она, перекатываясь к Роберту и кладя руку на его грудь. — Ты был хорош и в первый раз, когда мы познакомились, но, боже мой, какое улучшение.

Улыбка играла в уголках ее рта.

— Очень на это надеюсь. — Роберт повернулся лицом к ней и нежно убрал прядь волос с ее глаз.

Она снова его поцеловала.

— Я умираю от голода, может, чего-нибудь поедим? Все равно уже почти пора завтракать.

— Отличная мысль.

Они оба встали с кровати. Изабелла поискала в своем шкафу чистое белье, а Роберт пошел на кухню, где были разбросаны по полу все его вещи.

— Куда делись трусы с мишками? — Изабелла только что вошла на кухню, на ней были только белые кружевные трусики.

— Лучше надень что-нибудь еще, или мы по новой начнем все, что делали прошлой ночью. — Его взгляд не отрывался от ее тела.

— Это обещание? — сказала Изабелла, поднимая рубашку Роберта с пола и надевая ее.

На рубашке не было пуговиц, так что она просто завязала ее узлом на талии.

— Так лучше? — подмигнула она ему.

У Роберта пересохло в горле.

— Кажется, это меня заводит еще сильнее.

— Отлично, но сначала давай позавтракаем.

Она открыла холодильник, достала несколько яиц, пакет молока, бутылку апельсинового сока и пачку картофельных оладий из морозилки.

— Тебе помочь? — спросил Роберт.

— Не надо, спасибо, и вообще, последний раз, когда ты предлагал свою помощь, сам знаешь, что случилось.

Она налила два стакана апельсинового сока и один протянула ему.

— Да, это верно. Тогда подожду в гостиной, — сказал он, быстро целуя ее.

— Ты что предпочитаешь — яичницу или омлет?

— Мм… омлет, наверно.

— Значит, омлет.

Роберт вернулся в гостиную и сел за стол. В первый раз после того, как начались новые убийства, ему удалось от них отвлечься.

— Ты забыл на кухне, — сказала Изабелла, входя в гостиную и передавая ему пару туфель, выглядевших очень старыми. — Сколько они уже у тебя?

— Слишком долго.

— Да, это видно.

— Я давно уже собирался купить себе новую пару, — соврал он.

— Давно пора, в Италии считается, что мужчину можно определить по тому, какую обувь он носит.

— Черт, выходит, я… старый и грязный?

Она заразительно рассмеялась.

— В общем, завтрак будет готов через две минуты.

Роберт как раз допил сок, когда Изабелла вошла в гостиную с подносом, на котором стоял завтрак: омлет, оладьи, ржаной тост и свежезаваренный кофе.

— Кофе? По-моему, ты говорила, что у тебя есть только чай.

— На прошлой неделе так и было, но почему-то у меня появилось такое чувство, что ты останешься на ночь, так что вчера я купила для тебя кофе. Надеюсь, он вкусный, потому что я не большой знаток. Я не уверена, хороший это сорт или нет.

— Я уверен, что прекрасный… Пахнет просто здорово, — подбодрил он ее.

— Что это? — сказала она, показывая на лежащий перед ним листок бумаги.

Пока Роберт ждал завтрака, он вертел в руке шариковую ручку и бессознательно стал рисовать на листке бумаги. Среди нескольких бессмысленных каракулей он в задумчивости начертил знак двойного распятия.

— А, ерунда.

— Любопытно.

— Что любопытно?

— Да эта штука, которую ты нарисовал. Я уже видела такой знак. Я думала, он что-то значит.

 

36

В Лос-Анджелесе очень любят тусовки и вечеринки. Звезды рока, кино, политики, финансового мира и прочие знаменитости — это не важно, у них всех есть нечто общее: их страсть к вечеринкам, их желание показать себя.

Мартин Янг был тридцатишестилетним предпринимателем, который нажил свои миллионы на недвижимости. Его компания «Янг Эстейтс» специализировалась на недвижимости для самых богатых, в основном в Беверли-Хиллз, Бель-Эйр, Малибу и Венис-Бич. Он был на короткой ноге со знаменитостями из разных областей жизни. Мадонна продала одно из своих лос-анджелесских владений через компанию Мартина, перед тем как переехать в Лондон. «Янг Эстейтс» принесла своему владельцу первый миллион прибыли всего за полгода. Через два года после учреждения своей компании Мартин мог бы удалиться на покой, если бы хотел, но его укусила золотая муха. Чем больше он зарабатывал, тем больше ему хотелось. Он превратился в безжалостного бизнесмена, вся жизнь которого вертелась вокруг компании, за исключением выходных. У Мартина выходные существовали для оргий, и ему нравилось оторваться от души. Раз в месяц он снимал какой-нибудь экстравагантный дом на окраине города, приглашал нескольких близких друзей, платил проституткам и затаривал всевозможными наркотиками — так было и прошлой ночью.

Когда Мартин открыл глаза, он не сразу понял, где находится. Действие принятых ночью наркотиков еще полностью не выветрилось, и у него в голове до сих пор стоял туман. Он оглядел комнату, неторопливо разглядывая странную средневековую обстановку. На дальней стене над великолепным мраморным камином он увидел рыцарский щит, висящий над двумя скрещенными мечами. Справа от камина стоял рыцарь в полном вооружении. Пол покрывали персидские ковры, а стены были завешаны гобеленами и портретами английских герцогов, лордов, королей и королев.

С большим трудом он сел в кровати. Голова была тяжелой, во рту — горький вкус. Только тогда он заметил, что спал в кровати с четырьмя столбами и балдахином, окруженный шелковыми простынями и подушками. «Черт, я заснул в декорациях к фильму про короля Артура», — подумал он и хихикнул про себя. На столике у кровати валялись несколько таблеток и маленький целлофановый пакетик с каким-то белым порошком.

«Вот что мне нужно, пока не начался отходняк», — подумал он. Не зная и не имея желания знать, что это за средство, Мартин взял со стола пару таблеток и забросил в рот. Он огляделся в поисках какой-нибудь жидкости, чтобы запить. На полу рядом с кроватью стояла полупустая бутылка шампанского. Он сделал большой глоток и подождал несколько минут, чтобы таблетки начали действовать, а потом встал и медленно поковылял из комнаты.

С лестницы перед Мартином открылся вид на расположенную внизу гостиную. Он увидел еще девять или десять человек, которые спали вповалку на мебели старинного вида и коврах. Один заснул прямо на рояле. Две голые проститутки спали рядом на полу. Казалось, что все выбились из сил. Мартин доковылял до лестницы и прошел мимо пустой комнаты справа. «Это явно комната для приемов», — подумал он, заглядывая внутрь. Держась за балюстраду, он добрался до низа лестницы, медленно переставляя ноги шаг за шагом. Лишь спустившись, Мартин понял, что страшно хочет есть.

— Интересно, где кухня в этом сумасшедшем доме? — сказал он вслух, оглядывая экзотически декорированную комнату отдыха.

Он услышал, как из комнаты в конце небольшого коридора слева от лестницы доносится шум. «Кто-то еще проснулся».

Спотыкаясь, как пьяный, Мартин дошел до двери. Он попытался открыть ее толчком, но та еле сдвинулась. Он не понял точно, то ли дверь застряла, то ли он просто слабо толкнул. Он отступил назад и попробовал открыть ее еще раз, теперь он привалился к двери правым плечом и толкнул изо всех сил. Дверь распахнулась, и Мартин полетел на пол.

— Эй, ты как? — За кухонным столом сидел Дуэйн, лучший друг Мартина, перед ним стояла двухлитровая бутылка воды.

Мартин медленно поднялся с пола. Кухня была очень просторная и, в отличие от остального дома, отделанная в приятном современном стиле. Черные итальянские столешницы из мрамора красиво контрастировали с дверями холодильника из отполированной до блеска нержавеющей стали, стоявшего в северном конце комнаты. Огромная коллекция кастрюль и сковородок величественно свисала над столом, где сидел Дуэйн.

— Ты что, один проснулся? — спросил Дуэйн.

— Да, я пришел в себя минут десять назад.

— Ты разглядел, что это за дом? Потрясающее какое-то место. Больше похоже на музей, чем на дом, за исключением кухни. Не знаю, кто хозяин, но он совершенно свихнулся на средневековой Англии.

Слова вылетали из Дуэйна быстро, с размеренным ритмом, как из пулемета.

— И по-твоему, это потрясающе? — Выражение на лице Мартина явно свидетельствовало о том, что он не разделяет мнение Дуэйна.

— Во всяком случае, здесь очень необычно.

Мартин не очень интересовался мнением Дуэйна о доме.

Его глаза скользили по кухне, ища чего-нибудь поесть.

— Здесь есть какая-нибудь еда? — спросил он.

— Да, чувак, целая тонна, посмотри в холодильнике.

Когда Мартин открыл холодильник, его встретило невероятное количество полуфабрикатов: пончики, пастила, сосиски, жареная курица — рай голодного человека. Он быстро выхватил банки с арахисовым маслом и джемом, две банки газировки и пакет пастилы.

— А хлеб? — спросил он, снова поворачиваясь к другу.

— Вон там. — Дуэйн показал на хлебницу на кухонном столе.

Мартин, не теряя времени, взял пару кусков хлеба. Пользуясь ножом, который нашел в раковине, он намазал на хлеб огромное количество арахисового масла и джема.

— Черт, не налегай так на джем, — засмеялся Дуэйн. — Ты что, под гашишем?

— Понятия не имею. Я выпил пару таблеток, которые валялись на столике у кровати, там, наверху, — промямлил Мартин с набитым ртом. Капля джема стекала слева от его рта.

— Забалдел?

— А то. А ты?

— Не, парень, я на порошке. Так и не спал с тех пор, как мы здесь, все еще на взводе.

— Когда мы сюда пришли? — спросил Мартин с растерянным видом.

— Блин, чувак, да ты под кайфом. В пятницу вечером, — ответил Дуэйн, посмеиваясь.

— А сегодня какой день?

Дуэйн засмеялся еще громче.

— Воскресенье, утро.

— Черт, выходит, ты не спал две ночи и день.

— Да уж. — У Дуэйна был гордый вид.

Мартин неодобрительно покачал головой, взял полную пригоршню пастилы и пошел обратно к хлебнице.

— Хочешь сандвич с арахисовым маслом? — предложил он.

— Нет, у меня нет аппетита, но ты не стесняйся, наворачивай.

Мартин сделал себе еще один бутерброд и положил на него еще больше джема.

— Мартин, помнишь, я сказал, что у меня для тебя сюрприз?

Мартин с любопытством посмотрел на приятеля.

— Нет, вообще-то не помню ничего подобного.

— Ну а я помню. Хочешь сейчас посмотреть? — Дуэйн говорил возбужденно, и Мартин не мог сказать, то ли это от наркотика, то ли его друг действительно радовался возможности показать ему какой-то сюрприз.

— Конечно, где он? — небрежно сказал он.

— Это диск. Пойду принесу его, пока ты доедаешь джем, — сказал Дуэйн, показывая на почти опустевшую банку.

— Диск? — сказал Мартин без интереса.

— Поверь мне, это тебе понравится.

Он выбежал из комнаты, оставив Мартина доедать бутерброд. Через несколько секунд он ворвался обратно, держа тонкую коробку с диском.

— Вот, держи.

Мартин посмотрел на коробку. Не было ни передней, ни задней обложки. Диск внутри тоже был без наклеек и надписей.

— Где его можно посмотреть? — спросил Дуэйн с еще большим оживлением.

— Кажется, я прошел мимо комнаты с плоским телевизором и домашним кинотеатром наверху. — Он большими глотками допил газировку. — Но что это за диск?

— Чувак, там крутое кино. Я же знаю, тебе нравится связывать. — Он говорил, как персонаж из «Мира Уэйна».

Для ближайшего друга Мартина не было секретом, что ему нравился грубый секс со связанной женщиной.

— А, так там про это? — В его голосе послышалась нотка заинтересованности.

— Это, друг мой, такая штука, от которой ты с ума сойдешь. Это тебе не какие-то игрушки, тут нечто экстремальное.

Мартин уставился на чересчур возбужденного Дуэйна.

— Я готов, чем грубее, тем лучше.

Он сунул в рот последний кусок пастилы.

— Ну и где эта комната с телевизором?

— Где-то наверху. Найдем, не беспокойся. Дай только я возьму пончик.

Мартин вернулся к холодильнику и взял коробку с тремя шоколадными пончиками и еще одну банку газировки. Потом они оба вышли из кухни.

Они быстро нашли комнату с телевизором и несколькими просторными и очень удобными кожаными креслами, стоявшими лицом к самому большому плоскому экрану, который им доводилось видеть в жизни. К нему была подключена новейшая система из домашнего кинотеатра и проигрывателя дисков.

— Круто, — сказал Дуэйн, прыгая на одном из кожаных кресел, как ребенок на батуте. — Классная штука. — Его глаза остановились на телевизоре впечатляющего размера.

— Дай мне диск и перестань вести себя как мальчишка, — велел Мартин.

Дуэйн передал ему диск и удобно устроился в кресле, пока Мартин вставлял его в проигрыватель.

Первое, на что обратил внимание Мартин, — это на любительское качество съемок. На диске определенно был не профессиональный фильм. В первых же кадрах появилась молодая женщина не старше двадцати пяти лет, она уже была привязана к металлическому стулу. Ее длинные светлые волосы были всклокочены, как будто она только что встала с постели. Белая блузка казалась грязной и мокрой от пота. Джинсовая юбка была распорота и открывала загорелые стройные ноги. Девушка сидела с завязанными глазами и кляпом во рту. По следам потекшей туши было ясно видно, что она плакала, губная помада размазалась. Она казалась испуганной и обессилевшей. Она находилась в небольшой комнате размером примерно девять на семь метров. Стены в ней были пробиты, как будто кто-то колотил по ним кувалдой. Кроме стула, к которому была привязана девушка, в комнате находился лишь один предмет мебели — небольшой металлический стол.

В комнате были еще два человека — двое мужчин, но камера на них не фокусировалась. Она показывала их в основном ниже пояса. Мартин сразу заинтересовался происходящим, и в голове у него начало проясняться.

— Это что-то новенькое, — сказал он. — Никакого сюжета… Они сразу собираются переходить к действию?

— Я так и знал, что тебе понравится.

Один из двух мужчин подошел к испуганной девушке, под его черными брюками была заметна эрекция. Он хотел было провести рукой по ее волосам, но, когда она почувствовала, что кто-то дотронулся до ее головы, она сильно дернулась в сторону и издала испуганный крик, заглушаемый кляпом во рту. Ее реакция разозлила мужчину. Он ударил ее по левой щеке, ударил так сильно, что чуть не сбросил со стула.

«Не сопротивляйся, сука», — сказал он угрожающим тоном.

Он повернулся лицом ко второму мужчине, который передал ему пружинный нож. Тот медленно провел им по правой щеке девушки. Когда она почувствовала у своей кожи холодный металл, она издала крик ужаса, сквозь повязку на глазах по ее лицу потекли слезы. Мужчина направил нож к ее блузке и быстрым движением вспорол, сорвав ее с тела девушки. Пятнышко крови выступило у нее на груди, где ее оцарапал кончик ножа. Девушка издала испуганный стон и тут же получила новую пощечину.

«Заткнись, шлюха!» — приказал мужчина.

Второй подошел к испуганной девушке, силой раздвинул ей ноги и распорол мини-юбку: показались прозрачные красные трусики. Они казались мокрыми, и это возбудило Мартина, который заерзал на кресле, чтобы усесться поудобнее.

Фильм продолжался, оба мужчины хватали девушку руками, терлись об нее и действовали все грубее. Временами казалось, что они уже не смогут сдерживать свою злобу. Тем не менее Мартин получал удовольствие от каждой секунды вплоть до последнего эпизода.

В последнем эпизоде один из двух мужчин встал за спиной девушки, которую они к тому времени уже отвязали от кресла, раздели и несколько раз изнасиловали. Вдруг у нее с глаз сорвали повязку, и она быстро заморгала, пока ее глаза пытались привыкнуть к свету. После этого она уставилась на второго мужчину, стоявшего прямо перед ней. Сначала взгляд осознания, затем ужаса. Выражение ее лица повторилось на лице Мартина.

— Господи боже! — сказал он, быстро вскакивая на ноги. Теперь он трясся от страха всем телом.

Мужчины внезапно запрокинули голову девушки назад, открывая шею. Откуда ни возьмись возник блестящий нож. В ее глазах появилась тоска, когда девушка поняла, что сейчас произойдет. Сопротивляться больше не было смысла.

— Что за издевательство! — Глаза Мартина расширились от ужаса. Его возбуждение сменилось отвращением.

Нож скользнул чисто и быстро, вспоров ее горло слева направо. Темная горячая кровь сначала брызнула струей, потом потекла по телу. Мартин и Дуэйн никогда еще не видели столько крови. Мужчина держал ее голову сзади, пока камера делала наезд на ее умирающие глаза. Смешки двух мужчин были единственным звуковым оформлением сцены.

— Черт побери… Что это за мерзость? — истерически закричал Мартин.

Дуэйн теперь тоже вскочил на ноги. Его глаза с ужасом приклеились к экрану.

— Это снафф? Ты принес мне паршивый снафф? — Мартин повернулся к Дуэйну.

— Я не знал, — ответил он, быстро отступая назад. — Мне сказали, что это экстрим, — сказал он, чувствуя слабость, его голос дрожал.

— Экстрим? — крикнул Мартин. — Ее убили, Дуэйн. Убили у тебя на глазах. Куда уж еще экстремальнее. — Мартин поднес дрожащие руки к лицу и потер его, как будто пытаясь стереть только что увиденное. — Кто тебе дал этот диск?

— Что? — растерянно посмотрел на него Дуэйн.

— Тебе сказали, что это экстрим, кто тебе это сказал? Откуда ты взял его?

— Так, кое-какие знакомые. Ну, ты знаешь, люди, у которых можно достать телок или наркоту.

— Я с такими людьми не желаю иметь ничего общего! — нервно закричал Мартин и подошел к проигрывателю, чтобы трясущимися руками достать диск.

— Да чего ты вообще взбеленился? К нам же это не имеет никакого отношения. Выкинем его и забудем.

— Не могу, Дуэйн.

— Да почему?

— Потому что я ее знаю.

 

37

— Что? Ты что, хочешь сказать, что уже видела его? Где? Когда? — Голос Роберта звучал на несколько децибелов громче обычного.

— Я не уверена, может быть, три или четыре месяца назад, — беззаботно сказала Изабелла. — Ты что, не будешь завтракать?

У Роберта пропал всякий аппетит.

— Забудь про завтрак. Я должен знать, где и когда ты видела этот знак. Сейчас же. — Он взял ее за руки.

Изабелла уставилась на него со страхом в глазах.

— Роберт, ты меня пугаешь. Что происходит?

Она заерзала, пытаясь освободиться из его рук. Роберт отпустил ее, поняв, что ведет себя как сумасшедший.

— Извини, — сказал он, поднимая руки.

Она отошла от него, как от незнакомого человека.

— В чем дело? Что на тебя нашло? — испуганно спросила она.

Роберт помолчал и пригладил волосы, стараясь успокоиться. Изабелла стояла, ожидая от него разумного объяснения.

— Пожалуйста, сядь, и я все тебе объясню.

— Ничего, я постою.

Роберт глубоко вздохнул.

— Я соврал, когда сказал, что это ничего не значит.

— Да уж, я догадалась.

Роберт объяснил Изабелле значение двойного распятия, тщательно подбирая слова, чтобы рассказать ей лишь то, что считал нужным. Он рассказал ей о двух последних убийствах, но ни словом не упомянул о предыдущих. По его словам, этот символ, нарисованный на листке бумаги, был найден на обоих местах преступлений. Он ни словом не намекнул о том, что символ был вырезан на теле жертв.

Изабелла минуту стояла тихо и неподвижно, не сводя взгляда с Роберта. Когда она заговорила, ее голос чуть дрожал.

— Значит, ты говоришь о серийном убийце? Возможно, что я лицом к лицу столкнулась с маньяком?

— Необязательно, — попытался он успокоить ее. — Серийный убийца — это тот, кто убивает трех или более людей в разных эпизодах. У нас пока есть только два убийства, — снова солгал он.

— Но это не значит, что он не психопат.

Роберт согласился про себя, но ничего не сказал.

— Изабелла, ты должна рассказать мне, что тебе известно об этом символе. Где ты его видела? — Он мягко взял ее дрожащие руки.

— Я не уверена. Я слишком разволновалась, чтобы вспомнить.

— Пожалуйста, постарайся.

Она отпустила его руки и несколько секунд помассировала закрытые веки.

— Месяца два-три назад, — наконец сказала она. — Я зашла с подругой в бар чего-нибудь выпить.

Она открыла глаза.

— Можешь вспомнить, что это был за бар? — спросил Роберт.

Она покачала головой.

— Ничего. Можно вернуться к этому потом. Что было в баре?

— Мы сидели у стойки, и моя подруга пошла в туалет.

— И ты осталась одна?

— Да, на пару минут.

— Продолжай.

— Этот тип подошел ко мне и спросил, нельзя ли меня угостить.

— Ты можешь вспомнить, как он выглядел?

Она несколько секунд смотрела в пол.

— Он был очень высокий, может, метр восемьдесят восемь — метр девяносто. Бритая голова, довольно крепкого телосложения, подтянутый, а его глаза… — Она замолчала.

— Что глаза?

— Они казались какими-то странными.

— В каком смысле?

— Холодными… без эмоций… даже пугающими, как будто он возненавидел меня с первого взгляда, как увидел.

— Какого они были цвета?

— Зеленого. Я это очень хорошо помню.

— Может быть, контактные линзы?

— Нет, не думаю. Они казались естественными.

— Ладно, что ты ответила, когда он предложил тебя угостить?

— Я отказалась, потому что я уже взяла выпить.

— А что же с символом?

— Он наклонился вперед, положив обе руки на стойку, и спросил меня, действительно ли я ничего не хочу. Он сказал, что просто хотел со мной выпить по-дружески. В общем, у него задрались оба рукава, запястья открылись, тогда-то я и увидела этот знак, он был вытатуирован у него на обеих руках.

— На обоих запястьях?

— Да.

— Ты уверена, что это был именно такой знак? — Роберт снова показал ей свой набросок.

— Да, именно такой. Я даже спросила его, что это значит.

— Что ты спросила?

— Я спросила, не имеет ли эта татуировка отношения к армии. Ну, знаешь, морские пехотинцы или десантники любят накалывать эмблемы своих полков, как бы в знак верности.

— И что он сказал?

— Ничего конкретного. Быстро одернул рукава и сказал, что это ничего не значит, что это личное.

— Можешь вспомнить еще что-нибудь?

— Татуировки казались непрофессиональными. Такими… грубыми, какие можно наколоть самому иглой и тушью.

— Ты уверена?

— Так мне показалось.

— Он сказал что-нибудь еще? Не называл каких-нибудь имен? — Роберт знал, что убийца бы не назвал своего настоящего имени, но это все же могло дать какую-то зацепку.

— Нет. После того как я спросила его про татуировки, он вдруг слегка разозлился. Сказал, извините, что побеспокоил, или что-то в этом роде, и ушел.

— Когда ты говоришь, что он ушел, ты имеешь в виду, что он вышел из бара или просто отошел от стойки, оставив тебя в покое?

— Я не уверена, но по-моему, он вышел из бара, точно не помню.

— Ничего, ты и так очень много вспомнила. А татуировки, где именно они были?

Изабелла показала на внутреннюю сторону запястья, под самой ладонью:

— Здесь.

— И какого размера?

— Не очень большие, может быть, сантиметра три длиной, сделаны темной тушью.

— Ты еще когда-нибудь его видела?

— Нет.

— А какой у него был голос, было в нем что-то необычное?

— Я ничего такого не помню.

— Давай вернемся к бару, Изабелла. Ты можешь постараться вспомнить его название?

Она закрыла глаза и глубоко вдохнула.

— Было что-нибудь необычное в этом баре: неоновая вывеска, украшение на стене или, может, место, в котором он находился?

— Это было довольно давно. Дай мне минуту, я вспомню.

Роберт несколько секунд сидел молча.

— Я уверена, что это было где-то недалеко от пляжа, — сказала она, прищурившись.

— Ладно, давай попробуем так. Не старайся думать о баре, лучше вспомни свою подругу, с которой ты туда ходила. Твой мозг быстрее вспомнит вечер с подругой, чем сам бар. А одно потянет за собой другой, — объяснил Роберт.

— В тот раз я была с Пэт. Мы уже давно не встречались, — сказала она, глядя в пол. Через несколько секунд она тепло улыбнулась Роберту: — Ты прав. Я подумала о Пэт и вспомнила. Мы были в гриль-баре «Китобой» на Венис-Бич.

— Я знаю этот бар. Был там пару раз, — сказал Роберт возбужденно. — Можно я тебя еще кое о чем спрошу?

— Конечно, — сказала она, вяло кивнув.

— Как ты думаешь, может быть, ты смогла бы дать нашему художнику описание того человека, это нам очень помогло бы.

— Да, я постараюсь, — сказала она, робко пожимая плечами.

Роберт придвинулся ближе и поцеловал ее в губы.

— Извини, что я сорвался. Ты застала меня врасплох, когда сказала, что уже видела такой знак, и это действительно первая зацепка, которая появилась у нас в этом деле.

— Ерунда, — сказала она, отвечая на его поцелуй.

Роберт потянулся, чтобы развязать узел рубашки, завязанный у нее на талии, и рубашка упала на пол. Они так и не позавтракали.

 

38

В Лос-Анджелесе стоял еще один жаркий день, температура поднялась до двадцати восьми градусов. Улицы заполнились людьми, которые выгуливали собак, прохаживались, бегали или просто сидели на воздухе.

Роберт ушел от Изабеллы в обеденное время. В конце концов они немного позавтракали. Она по-прежнему была немного взбудоражена, но заверила его, что успокоится.

— Господи, если это наш клиент, она могла стать очередной жертвой, — отозвался Карлос, когда Роберт рассказал ему о новостях.

— Я знаю и сегодня же пришлю к ней нашего художника, после того как мы поговорим с этим Питерсоном из «Тейл и Джош». Кстати, ты нашел его адрес? — спросил Роберт.

— Да, Виа-Линда-стрит в Малибу, — ответил Карлос, сверяясь с приклеенным к монитору стикером.

— Малибу? — Роберт состроил брови домиком.

Карлос кивнул.

— Видимо, некоторым юристам удается жить на широкую ногу.

— Видимо, да. Как насчет Ди-Кинговых девиц? Есть какие-нибудь новости?

После разговора с Ди-Кингом в пятницу Роберт приложил все силы, чтобы уговорить капитана Болтера поставить его под круглосуточное наблюдение.

— Да, наш хвост прошлой ночью пошел за одной из них после того, как они разошлись из клуба по домам, — сказал Карлос, доставая листок бумаги из кармана.

— Отлично, можем зайти к ней сразу после Питерсона. Поедем на твоей машине.

Малибу — это сорокатрехкилометровая полоса великолепного побережья в северо-западной части Лос-Анджелеса. Это прибежище таких людей, как Барбра Стрейзанд, Том Хэнкс, Дастин Хоффман, Роберт Редфорд, и десятков других богатых и знаменитых голливудских звезд.

Большую часть долгой поездки до дома Питерсона они молчали. Мысли Роберта разрывались между удивительной ночью, которую он провел с Изабеллой, и поразительным прорывом, который она могла принести в расследование. Неужели она действительно лицом к лицу столкнулась с убийцей? И если да, был ли он загримирован в тот раз? Испугала ли она его, когда заметила татуировки на запястьях? Роберт знал, что этот убийца никогда ничего не оставляет на волю случая, но все же оставалась небольшая возможность, что его встреча с Изабеллой была случайной. Роберт почувствовал, что удача поворачивается к нему лицом.

— Это его улица, — сказал Карлос, поворачивая на Виа-Линда-стрит.

— Номер четыре, это его дом вон там, — сказал Роберт, показывая на дом с бледно-голубым фасадом и тремя припаркованными перед ним машинами, одна из них совершенно новый с виду «шевроле-эксплорер».

По стандартам Малибу дом у Питерсона был не особенно выдающимся, но по стандартам Роберта и Карлоса он был просто громадным. Это было трехэтажное современное здание, перед которым раскинулась просторная, идеально подстриженная лужайка. Изогнутая, выложенная булыжником дорожка вела с улицы к огромной входной двери, крыльцо украшал прекрасно составленный букет всех цветов радуги. Тот, кто присматривал за домом, явно отличался перфекционизмом.

Роберту нравился элемент неожиданности. Если он заранее предупреждал человека о приходе, тем самым он давал ему шанс продумать ложь, уложить ее в голове. Если у Роберта была возможность, то он предпочитал не назначать время для разговора, а просто появляться в доме. Полицейский, расследующий убийство, у которого за спиной был целый мешок вопросов, часто заставлял нервничать обычных граждан.

На двери они увидели бронзовую голову льва, у которого изо рта высовывалась ручка дверного молотка.

— Эксцентрично, — сказал Карлос и трижды постучал. — Как пить дать, у них на заднем дворе бассейн.

— Это же Малибу, здесь все дома автоматически строятся с бассейном, хочешь ты или нет.

Через несколько секунд дверь отворилась, и за ней появилась светловолосая, кареглазая девочка не старше десяти лет. Не ее ожидали увидеть детективы.

— Привет, твой папа дома? — сказал Карлос с широкой улыбкой, наклонившись, чтобы говорить с девочкой на одном уровне.

Она шагнула назад и несколько секунд изучала двух стоявших перед ней мужчин.

— Могу я узнать, как мне о вас сообщить?

Красноречие девочки застигло Карлоса врасплох.

— Безусловно, — ответил он, стараясь соответствовать ее помпезному стилю. — Я детектив Карвальо, а это детектив Хантер, — сказал он, показывая на Роберта.

— Могу я увидеть ваши удостоверения? — спросила она, скептически взглянув на них.

Карлос не мог удержаться от смеха.

— Ну разумеется.

Оба детектива достали значки и с удивлением смотрели, как девочка их внимательно рассматривает.

— Что-то случилось, господа?

— Нет. Но нам надо поговорить с твоим папой, если не возражаешь.

— Я не называю отца папой. Папа — это для малышей. Прошу вас подождать здесь, — сухо сказала она и закрыла дверь перед их носом.

— Что это было? — спросил Карлос, поворачиваясь к Роберту, который пожал плечами. — Сколько ей? Лет десять? Представляешь, что из нее получится годам к пятидесяти?

— Она не виновата, — сказал Роберт, наклонив голову. — Вероятно, родители заставляют ее вести себя так, как свойственно ребенку более старшего возраста, не разрешают играть, иметь много друзей, заставляют примерно учиться. Не зная того, они приносят ей больше вреда, чем пользы.

Они услышали приближающиеся шаги. Наконец кто-то взрослый. Дверь открылась, и на этот раз они увидели того же тощего человечка, с которым говорили в «Тейл и Джош».

— Мистер Питерсон, мы с вами разговаривали в пятницу. Детективы Карвальо и Хантер, — первым сказал Карлос.

— Да, конечно, я помню. Что случилось, джентльмены? Я сказал вам все, что знаю.

— Нам просто нужно кое-что уточнить, — сказал Роберт. — Связать концы с концами.

— И вы намерены сделать это у меня дома? — раздраженно спросил Питерсон.

— Если бы вы уделили нам десять минут вашего времени…

— Сегодня воскресенье, джентльмены, — возразил Питерсон. — Я предпочитаю проводить воскресенье с семьей… без посторонних. Если хотите связать какие-то концы, мой секретарь охотно назначит нам встречу на неделе. А теперь прошу вас меня извинить.

Он стал закрывать дверь, но Роберт вставил ногу и задержал ее.

— Мистер Питерсон, — сказал Роберт, прежде чем Питерсон успел озвучить свое недовольство. — Ваш коллега, ваш друг погиб от руки сумасшедшего убийцы, для которого нет ничего святого. Это не было убийство из мести, и, разумеется, оно не было случайным. Мы не уверены, кто будет следующей жертвой, но мы знаем точно, что, если мы его не остановим, эта следующая жертва будет. — Роберт помолчал, глядя Питерсону прямо в глаза. — Мне бы тоже хотелось взять выходной, провести воскресенье со своей семьей, как и детективу Карвальо.

Карлос поднял бровь, взглянув на Роберта.

— Но мы стараемся спасти человеческие жизни. Уделите нам десять минут, мы большего не просим.

Питерсон с раздраженным видом сжал губы.

— Хорошо, давайте поговорим, но там, а не здесь. — Он мотнул головой в сторону дороги, где Карлос оставил машину. — Милая, я вернусь через десять минут! — крикнул он в глубину дома и закрыл за собой дверь.

Когда они дошли до машины Карлоса, Роберт украдкой оглянулся на дом. Девочка смотрела на них грустными глазами из окна второго этажа.

— Удивительная у вас дочка, — сказал Роберт.

— Да, она прелесть, — без интереса ответил Питерсон.

— Какой прекрасный день. Разве она не любит играть у бассейна?

— Ей надо закончить домашнее задание, — сказал он твердо.

Роберт продолжил:

— Это новый «шевроле»? — Он показал на машину.

— Я купил ее пару месяцев назад.

— Сколько она потребляет бензина на километр?

— Детектив, вы пришли разговаривать о моей дочери или машине? Или, может быть, перейдем сразу к делу?

Роберт кивнул:

— Нам нужно кое-что узнать о том, где бывал Джордж по вторникам. Мы знаем, что он не играл в покер. Если вы что-то знаете об этом, расскажите нам.

Питерсон достал сигарету из пачки и сунул между губ, где она вяло повисла.

— Не возражаете? — спросил он, закуривая.

Роберт и Карлос оба одновременно пожали плечами.

— Джордж был не очень разговорчив, держал свои секреты при себе, — сказал Питерсон, затягиваясь.

— Было что-нибудь необычное?

— Ну… — Питерсон замолчал.

— Да? — дожимал Роберт.

— Возможно, у него был роман на стороне.

Роберт изучал Питерсона несколько молчаливых секунд.

— С кем-то на работе?

— Нет, нет. Определенно не на работе.

— Откуда вы знаете?

— У нас на фирме нет женщин-адвокатов. А все секретари и помощники — женщины в возрасте.

— И что же? Многим мужчинам нравятся женщины постарше, — предположил Карлос.

— Все-таки это было слишком рискованно, такая связь могла стоить ему работы. А Джордж был не дурак, — ответил Питерсон, качая головой.

— Так почему вы говорите, что у него был роман? — спросил Роберт.

— Совершенно случайно я пару раз слышал, как он говорил по телефону. — Питерсон постарался подчеркнуть слова «совершенно случайно».

— И что вы слышали?

— Любовный разговор… «я по тебе скучаю, увидимся вечером». Всякое такое.

— Возможно, он разговаривал с женой, — предположил Карлос.

— Сомневаюсь, — возразил Питерсон, скривив рот налево и выпуская тонкое облачко дыма.

— Почему сомневаетесь? — спросил Роберт.

— Я же слышал, как он разговаривает с женой, с ней он так не разговаривал, ну, знаете, со всякими нежностями, как новобрачные в медовый месяц. Это был кто-то другой, я уверен. — Он замолчал, снова глубоко затягиваясь. — Чаще всего эти тайные звонки происходили по вторникам.

— Вы уверены?

— Уверен. Так что, когда вы пришли в фирму с расспросами о том, где Джордж по вторникам играл в покер, я посчитал, что, видимо, это предлог, который он придумал для своей жены. Я не хотел его закладывать, поэтому предпочел промолчать. Его жене и так уже пришлось несладко… бедная.

— Вы когда-нибудь с ней встречались?

— Да, однажды. Очень симпатичная женщина… приятная. Я сам человек семейный, детектив, а еще я верю в Бога и не одобряю измен, но Джордж не заслужил того, что с ним сделали, даже если он изменял жене.

— А как насчет азартных игр? Вы не знаете, он был игрок?

— Нет! — удивленно ответил Питерсон.

— Вы когда-нибудь слышали, чтобы он говорил о том, что пойдет на собачьи бега, или о борзых?

Снова отрицательный ответ.

— Он не играл на тотализаторе по Интернету?

— Если бы он этим занимался, то держал бы под большим секретом ото всех в нашей фирме. Начальству это бы не понравилось.

— А что насчет друзей вне фирмы? У него же должны были быть знакомые, друзья со стороны. Вы когда-нибудь встречались с ними, например, на ужине или на вечеринке?

— Нет, не могу этого сказать. Его жена была единственным человеком, которого он когда-либо приводил на корпоративные мероприятия.

— А его клиенты?

— Насколько я знаю, у него с ними были строго профессиональные отношения. Он не смешивал работу и дружбу.

У Роберта появилось чувство, будто он пытается выжать сок из камня.

— Есть еще что-нибудь, что вы могли бы сказать нам о Джордже, может быть, вы замечали что-нибудь необычное?

— Кроме тех сладких разговоров по телефону… ничего. Как я сказал, он был неразговорчив, держал свои секреты при себе.

— Был кто-то еще на фирме, кто был с ним близок, состоял в приятельских отношениях?

— Мне об этом не известно. Джордж никогда не слонялся по фирме без дела. Он никогда не ходил выпить с кем-нибудь из нас. Он делал свою работу в офисе, и все.

— Он задерживался допоздна?

— Мы все задерживаемся, если дело того требует, но не ради удовольствия.

— Значит, единственная причина, которая заставляет вас думать, что у него была любовница, — это потому что вы совершенно случайно услышали, как он говорит нежности по телефону?

Питерсон кивнул и выпустил направо еще одно облако дыма.

Роберт почесал подбородок, думая, есть ли какой-то смысл продолжать разговор.

— Спасибо за помощь. Если вам придет в голову что-нибудь еще, дайте нам знать, пожалуйста. — Он передал ему визитную карточку.

Питерсон последний раз затянулся и бросил окурок на землю. Он кивнул детективам и направился к дому.

— Мистер Питерсон, — позвал Роберт.

— Да? — раздраженно отозвался тот.

— Сегодня прекрасная погода. Почему бы вам не провести несколько часов на воздухе с дочкой? Поиграть с ней во что-нибудь. Сходить за мороженым или пончиками. Провести вместе день.

Девочка все еще смотрела на них из окна второго этажа.

— Я же сказал, ей нужно доделать домашнее задание.

— Сегодня воскресенье. Вы не думаете, что она тоже заслуживает отдыха?

— Вы что, пытаетесь указывать мне, как я должен воспитывать свою дочь?

— Совсем нет. Просто предлагаю вам сделать так, чтобы вы ее не потеряли. Чтобы она не выросла с ненавистью к родителям. — Роберт помахал девочке на прощание, и она ответила робкой улыбкой. — Как вы сказали, она прелесть. — Он снова обернулся к Питерсону. — Но она недолго такой останется.

 

39

Дом, который они искали, располагался по адресу номер 535 по бульвару Оушн в Санта-Монике. Карлос решил поехать по живописному шоссе Пасифик-Коуст.

Шоссе Пасифик-Коуст — это то место, где снимается большинство рекламных роликов американских машин. Шоссе идет вдоль тихоокеанского побережья от песчаных пляжей южной Калифорнии до изрезанного берега тихоокеанского Северо-Запада. По пути оно проходит через затейливые прибрежные городки, многочисленные национальные парки и заповедники дикой природы.

Когда солнце поднялось высоко в небе и температура взлетела до тридцати трех градусов, пляж Санта-Моники заполонили люди. Если бы детективы могли выбирать, они бы взяли себе по холодному пиву в одном из многочисленных прибрежных баров и лениво смотрели бы, как проходит день, — но их желания никто не спрашивал.

Ее звали Рэйчел Блэйт, но клиенты знали ее под именем Кристел. Роберт знал, что знаменитый наркоторговец постарается разыскать того, кто убил Дженни, всеми доступными ему способами. Он знал улицы лучше Роберта. У него были связи за каждым грязным углом и в каждой грязной норе. Если Ди-Кинг что-нибудь нароет, Роберт хотел об этом знать.

Когда Карлос остановил машину, Роберт быстро проверил всю информацию, которая была у них на Рэйчел Блэйт.

— И это все? Все, что у нас есть на нее? — спросил он, изучая единственную страницу, которую дал ему Карлос.

— Да, она чиста, ни судимостей, ни арестов. Ее отпечатков даже нет в базе данных. Образцовая гражданка.

Роберт разочарованно поморщился. Это значило, что он не может воспользоваться полицейским шантажом, чтобы склонить ее к сотрудничеству.

Здание под номером 535 произвело на обоих детективов большое впечатление. Стеклянный двенадцатиэтажный жилой дом внушительно возвышался над бульваром Оушн. Каждая квартира имела свой балкон, а каждый балкон имел площадь по меньшей мере шесть на пять метров. В фойе их встретил мраморный пол, кожаные диваны и канделябр, который смотрелся бы уместнее в Букингемском дворце, чем в Санта-Монике.

Рэйчел жила в квартире номер 44С, но, когда они подошли к консьержу, Карлос легко коснулся руки Роберта и быстро мотнул головой в сторону лифта. Из него только что вышла сногсшибательная чернокожая женщина. Ее прямые черные волосы ниспадали ей на плечи.

На ней были обтягивающие шорты из обрезанных холодно-голубых джинсов и светло-желтая футболка. Ее фигура была достойна центрального разворота в «Плейбое». Очки «Гуччи» защищали глаза от яркого солнечного света. Роберт тут же узнал в ней одну из девушек, которые сидели за столом Ди-Кинга в пятницу.

Они подождали, пока она, не замечая их, прошла мимо и вышла на улицу. В несколько шагов они ее догнали.

— Мисс Блэйт? — позвал Роберт, заходя сбоку от нее.

Она остановилась и повернулась лицом к обоим детективам.

— Здравствуйте, мы знакомы? — бодро сказала она.

Роберт быстро показал значок, и Карлос сделал то же самое.

— Мы можем занять несколько минут вашего времени?

— У меня какие-то неприятности? — беззаботно спросила она.

— Вовсе нет. На самом деле мы хотим поговорить об одной из ваших подруг.

— О ком же это?

— О Дженни Фарнборо.

Она бросила на них быстрый оценивающий взгляд, ее глаза останавливались на каждом детективе не дольше чем на пару секунд.

— Я не знаю, о ком вы говорите, извините, — сказала она игриво.

— Да нет, знаете. — Роберт был не в настроении шутить. — Она работала на Ди-Кинга, так же как и вы.

Его взгляд был холоден и тверд.

— На Ди-Кинга? — Она нахмурилась и чуть покачала головой, как будто понятия не имела, о ком он говорит.

— Слушайте, у нас у всех была длинная неделя, и мы, как и вы, тоже хотели бы позагорать на солнце, а не торчать здесь. Так что чем быстрее все мы закончим с этим делом, тем быстрее вернемся к тому, чем нам хочется заниматься. В пятницу мы были в клубе «Авангард» и видели, что вы сидели с ним, так что не валяйте дурака, вам это не идет. Кроме того, как я сказал, у нас к вам нет никаких претензий, нам только нужна ваша помощь.

Теперь Рэйчел вспомнила, где уже видела их раньше. Еще она вспомнила, что сочла голубоглазого, мускулистого детектива привлекательным. Она подняла очки на макушку. Девушка поняла, что бессмысленно отрицать ее знакомство с Ди-Кингом или Дженни. Если бы они хотели ее арестовать, то уже бы арестовали.

— Ладно, но я не видела Дженни с тех пор, как она решила уйти, и не уверена, что смогу вам помочь.

— Уйти? — Недоуменный взгляд Карлоса выдал его удивление.

— Да, я думаю, она решила уехать домой.

— Откуда вы это знаете?

— Так нам сказали.

— Ди-Кинг?

Рэйчел глубоко вдохнула и на пару секунд задержала выдох.

— Да.

Роберт знал, почему Ди-Кинг солгал Рэйчел и остальным девушкам. Они бы запаниковали, если бы узнали, что Дженни похитили, пытали и убили. Он должен был их защищать, охранять, а не только командовать ими. Роберт обдумал, насколько откровенным он должен быть с девушкой. Если он расскажет ей, что случилось, тогда выйдет, что он сеет панику в лагере Ди-Кинга. Роберт решил пока не будить лиха.

— Вы когда-нибудь видели этого человека? — Роберт показал ей фотографию Джорджа Слейтера.

Рэйчел посмотрела на нее несколько секунд.

— Мм… не уверена.

— Посмотрите еще раз. — Роберт был уверен, что она узнала его, но автоматически солгала.

— Может быть… в клубе или на вечеринке.

— На закрытой вечеринке?

— Да, возможно, на одной из экстремальных вечеринок, если я не ошибаюсь. — Она прикусила нижнюю губу, как будто пытаясь припомнить. — Да, я совершенно уверена, ему нравились экстремальные вечеринки. Я не знаю его имени, если вы об этом хотите спросить.

— Не об этом, — сказал Роберт, коротко покачав головой. — Что вы называете экстремальными вечеринками? — На его лице изобразилось любопытство.

— Мы их так называем между собой. Некоторым нравится развлекаться, некоторым нравится отрываться по полной, у всех есть фантазии, что-то особенное, что их заводит. Экстремальные вечеринки — это такие, где исполняют свои фантазии, в основном с фетишами.

— Это, например, как? — Карлос как будто заинтересовался.

Рэйчел посмотрела на него и подошла ближе.

— Как угодно, малыш, как тебе нравится. — Она нежно провела пальцем по его левой щеке. — Одежда из латекса, ПВХ, ремни, боль… или, может быть, тебе нравится грубый секс?

Она зазывно ему подмигнула. Карлос отпрянул от ее прикосновения и покраснел, чуть смущенный.

— Извините, что прерываю ваш интим, но что именно происходит на таких вечеринках?

Рэйчел прислонилась спиной к машине.

— Все и что угодно. А что? Вам интересно?

Роберт не обратил внимания на ее вопрос.

— И вы посещали некоторые из таких вечеринок?

— Посещала, — небрежно сказала она.

— А Дженни?

— Да, она тоже.

— Сколько девушек там бывает? — спросил Карлос.

— Зависит от количества гостей, но обычно десять-пятнадцать, и еще кое-кто.

— Кое-кто?

— Если это большая вечеринка, в двадцать, в тридцать гостей, то обычно требуется пятнадцать-двадцать девушек плюс парни.

— Парни?

Наивность Карлоса рассмешила Рэйчел.

— Да, милый, мужчины-модели. Как я сказала, у людей бывают самые разные фантазии, включая бисексуальные и гомосексуальные. Если это им нравится, они это получают. Это тебя заводит, малыш?

Шокированный вид Карлоса позабавил Роберта.

— Разумеется, нет, — твердо ответил Карлос.

— Я рада. — Еще одно сексуальное подмигивание.

— Вы не помните, может быть, вы когда-нибудь видели Дженни и этого человека вместе на какой-нибудь вечеринке? — вставил Роберт.

— Возможно… трудно сказать. Там все занимаются сексом со всеми, если вы понимаете, что я хочу сказать. Но я действительно помню, что видела, как он развлекался с парнями.

Оба, Роберт и Карлос, раскрыли глаза от изумления.

— Кажется, вы не ожидали, что у него интерес к мужчинам, да?

Карлос покачал головой.

— Вы уверены? — спросил Роберт.

— Да. К тому же он любит устраивать шоу.

— Как можно попасть на такую вечеринку?

— Вы не попадете. Если только вас кто-нибудь не пригласит. Это не платные вечеринки. Хозяин, обычно какой-нибудь богатый извращенец, нанимает моделей и приглашает всех, кого захочет. Если вы с ним не дружите, вы приглашения не получите, — объяснила она.

Роберт боялся, что так и будет.

— А эти вечеринки происходят по вторникам?

— Для них нет особого дня. Я думаю, они происходят в любой день, когда такой придурок решит оторваться.

— А в прошлый вторник была такая вечеринка?

Рэйчел подумала несколько секунд.

— Если и была, меня не приглашали.

— Вы когда-нибудь замечали кого-нибудь странного на этих вечеринках? — спросил Роберт.

Рэйчел засмеялась:

— Не считая типов, которым нравится, чтобы за ними подсматривали, чтобы их топтали ногами, связывали и пороли, жгли горячим воском или засовывали им всякие штуки в зад?

— Да, кроме них, — ответил Роберт.

— Нет, никого более странного, чем эти, я не видела.

— А другие женщины, кроме моделей, присутствуют на таких вечеринках?

— Иногда. Я видела, как некоторые гости приводят с собой жен или подружек. Наверно, у некоторых пар очень свободный взгляд на отношения, — ответила она со смешком.

— Значит, никто не привлек вашего внимания?

— Я не обращаю внимания на людей. Я просто делаю работу. Кто как выглядит — это для работы не имеет значения. Если бы я обращала внимание на внешность, я бы этим не занималась.

Роберт легко мог понять почему.

— А Дженни жила в вашем доме? — спросил Карлос.

— Нет. Я не знаю, где она жила. Я вообще не знаю, где живут другие наши девочки. Ди-Кинг предпочитает, чтобы мы не знали. Да и все равно ее старую квартиру к этому времени уже должны были очистить.

— Что вы имеете в виду?

— Все квартиры принадлежат ему. Когда одна девушка съезжает, другая въезжает. Он хорошо о нас заботится.

— Да, вижу, — сказал Карлос, наклоняя голову к стеклянному зданию. — Что будет с ее вещами? Если она что-то оставила.

— Большая часть вещей тоже принадлежит Ди-Кингу. Он обставляет квартиру, дает одежду, духи, косметику, что пожелаешь. Он знает, как позаботиться о девушках.

Все трое стояли молча несколько секунд.

— Можно мне теперь идти? — спросила Рэйчел нетерпеливо.

— Да, и спасибо за помощь. Ах да, еще одно, — подозвал Роберт, когда она уже направилась прочь.

Она остановилась и с громким вздохом повернулась к ним. Ее очки снова были на глазах.

— Вы не помните, может быть, вы видели кого-то с татуировкой, похожей на этот знак? — Он показал ей небольшой рисунок с двойным распятием.

Она посмотрела на рисунок, нахмурилась и покачала головой:

— Нет, никогда не видела.

— Точно?

— Абсолютно.

— Ладно, спасибо еще раз. — Роберт сложил листок и положил его в карман, а потом дал ей свою визитку. — Если когда-нибудь увидите кого-то с татуировкой, похожей на этот знак, прошу вас, обязательно свяжитесь со мной.

Она взяла карточку Роберта и посмотрела на нее с улыбкой.

— Я могла бы и просто так вам позвонить.

— Кажется, ты ей понравился, — сказал Роберт, хлопая Карлоса по спине, как только Рэйчел отошла достаточно далеко, чтобы их не слышать.

— Я? Это тебе она собирается позвонить. Может быть, вы вдвоем встретитесь, и, кто знает, она может даже взять тебя на одну из таких экстремальных вечеринок, — поддразнил Карлос.

Они вернулись к машине Карлоса, не заметив темного фургона, припарковавшегося на противоположной стороне улицы. Эта машина следила за ними целый день.

 

40

Роберт лежал без сна в темноте и смотрел в потолок, мысли не давали ему уснуть.

Неужели убийца так выбирает своих жертв? В барах, клубах и на вечеринках?

Этот убийца был не из тех, кто придерживается раз и навсегда заведенного порядка, и у Роберта было такое чувство, будто он упускает что-то, но он не мог понять, что именно. Он чувствовал себя истощенным и обессиленным. Как бы он ни старался отключиться, ему это никогда не удавалось больше чем на несколько секунд. Он знал, что начинает падать в ту же пропасть, что и раньше, и его партнер идет по тому же пути. Он не мог этого допустить.

В комнате стояла полная тишина, за исключением тихого дыхания спавшей рядом с ним брюнетки. У нее были мягкие и блестящие волосы, идеально гладкая кожа. Ее присутствие успокаивало Роберта.

После их короткого разговора с Рэйчел Блэйт Роберт и Карлос вернулись в отдел. Там Роберт встретился с их штатным художником Патришей Фелпс, и они оба приехали домой к Изабелле. Карлос решил остаться в отделе, сказав, что ему нужно еще кое-что проверить. Изабелла изо всех сил постаралась вспомнить все, что могла, о том мужчине с татуировками, которого видела несколько месяцев назад. На это ушло пятьдесят пять минут и три чашки чаю, но в конце концов Патриша набросала портрет, и Изабелла согласилась, что он довольно похож на того человека, которого она видела.

После того как Патриша закончила работу, Изабелла попросила Роберта провести ночь с ней. Признание Роберта, что она, возможно, встретилась с убийцей, слишком испугало ее. Она чувствовала себя одинокой и беззащитной, и Роберт был единственным человеком, который пришел ей на ум, единственным человеком, с которым она хотела быть рядом. Роберту не терпелось продолжать работу над делом, начать обрабатывать полученную за день информацию, но он не мог бросить Изабеллу одну. Только не сегодня.

— Не можешь заснуть?

Роберт не заметил, что Изабелла тоже не спит. Он повернулся лицом к ней.

— Нет, но я все равно мало сплю, я говорил.

— Разве ты не устал?

— Тело устало. А мозги не спят. В этом споре мозги всегда побеждают.

Она придвинулась к нему и нежно поцеловала в губы.

— Я рада, что ты решил остаться.

Роберт с улыбкой смотрел, как она старается не закрывать глаза, положив голову на его грудь. Роберт уже очень давно не проводил две ночи подряд с одной и той же женщиной. У него не было ни времени на романы, ни желания делить с кем-то свою жизнь.

Он осторожно переложил голову Изабеллы на подушку и умело выскользнул из кровати, не потревожив ее. На кухне он нашел банку растворимого кофе, которую она купила специально для него, и улыбка тронула его губы. Роберт заварил себе чашку крепкого кофе, потом пошел в гостиную и устроился на удобном диване. В его уме крутились оба разговора вчерашнего дня. Снова возникло впечатление, что им удалось установить связь между двумя жертвами. Дженни и Джордж знали друг друга, он в этом был уверен. «Секс-вечеринки, — подумал он. — Может быть, убийства имеют какой-то сексуальный подтекст? Может быть, убийца охотится за людьми с беспорядочными связями?» Опять вопросов было больше, чем ответов, но Роберт почувствовал, что они на маленький шажок приблизились к разгадке. В первый раз за время работы по этому делу он испытывал приятное волнение. В первый раз у них появилось что-то, с чем можно было работать, — лицо, может быть.

Он отпил крепкого кофе и подумал, сколько чашек ему надо выпить, чтобы дотянуть до конца дня. Он посмотрел на часы: шесть утра, пора собираться.

Он медленно открыл дверь в комнату Изабеллы, чтобы посмотреть на нее. Она казалась такой мирной. Она так и не проснулась, когда он ушел.

 

41

Довольно редко случалось, что Роберт приезжал в отдел до восьми часов утра, но события последних двух дней вдохнули в него новую энергию. Сегодня он чувствовал себя таким же бодрым, как в свой первый день работы детективом.

— Ты когда-нибудь бываешь дома или совсем переехал в офис? — спросил он удивленно, найдя Карлоса уже сидящим за столом.

— Капитан передал, чтобы ты сразу же к нему зашел, — ответил Карлос, пропуская мимо ушей слова напарника.

Роберт посмотрел на часы.

— Сейчас полвосьмого утра, ты не шутишь?

— Не шучу, он звонил сюда около семи. Я тогда только что пришел.

— Ты пришел в семь? Вы оба когда-нибудь спите? — спросил Роберт, снимая пиджак. — Он сказал, в чем дело?

— Мне не сказал.

— Мы что, вчера не подали ему отчет?

— Я подал. Чуть позже десяти утра, но все-таки он его получил.

Роберт почувствовал запах свежезаваренного бразильского кофе, и это было именно то, в чем он нуждался перед встречей с капитаном.

В комнате детективов было почти пусто, за исключением стоявшего у окна детектива Мориса. На его столе и даже на полу были разбросаны листы бумаги. У него был вид человека, который несколько дней не был дома. Роберт поздоровался с ним кивком, но Морис, казалось, даже не заметил его присутствия. Роберт подошел к двери в кабинет капитана и дважды постучал.

— Входите! — крикнул капитан изнутри.

Хотя было еще рано, но в кабинете уже стояла духота. Кондиционер не работал, все окна были закрыты, а два напольных вентилятора отключены. Капитан сидел за столом и читал утреннюю газету.

— Вы сегодня рано, — сказал Роберт.

— Я всегда рано, — сказал капитан, поднимая глаза, чтобы поздороваться с Робертом.

— Вы хотели меня видеть?

— Да. — Капитан открыл верхний ящик и достал копию наброска, сделанного Патришей. — Подойди посмотри на это. — Он показал на свой монитор.

Роберт прошел мимо двух больших кресел и встал справа от капитана. На экране он увидел несколько видоизмененных вариантов портрета подозреваемого: с длинными волосами, с короткими волосами, с бородой, усами, в очках — всего двадцать рисунков.

— Мы попробовали все сочетания, которые только пришли в голову, и разослали их по всем полицейским участкам Лос-Анджелеса. Так что, если этот тип еще ходит на свободе, рано или поздно мы его достанем.

— О, он еще ходит на свободе, я в этом совершенно уверен, — убежденно сказал Роберт. — Мы будем проверять бары и клубы начиная с Санта-Моники. Если повезет, то, может быть, окажется, что кто-нибудь недавно его видел.

— Хорошо…

Роберт заметил, что капитана что-то беспокоит.

— Хорошо, но вам что-то не нравится.

Капитан подошел к кофеварке.

— Налить кофе?

Роберт отрицательно покачал головой. Только один раз он был так наивен, чтобы попробовать капитанский кофе, но с тех пор поклялся никогда больше в рот его не брать. Роберт смотрел, как капитан наливает себе в чашку кофе и бросает туда четыре куска сахара.

— Женщина, которая дала тебе описание… между вами есть что-то? У тебя отношения с потенциальным свидетелем?

— Секунду, капитан. Даже не касайтесь этого, — ответил Роберт, тут же занимая оборонительную позицию. — Мы виделись несколько раз, но я познакомился с ней еще до того, как узнал, что она встречалась с возможным подозреваемым. Мы просто познакомились в баре, и… она никакой не потенциальный свидетель. Она ничего не видела.

— Ты понял, что я хотел сказать. Иметь отношения с кем-то, кто тем или иным образом вовлечен в незаконченное расследование, в лучшем случае очень рискованно, не говоря уже о том, что это против правил и просто глупо.

— Капитан, мы с ней просто переспали. Это не вполне соответствует термину «иметь отношения». Особенно в Лос-Анджелесе. И она не вовлечена в расследование. Она не свидетель и не подозреваемая, она моя неожиданная удача, и, по правде говоря, нам давно уже не хватало такой удачи.

— Ты что, вдруг поглупел? — Тон капитана был твердым и сухим. — Ты же знаешь, как действует серийный убийца. Тем более ты знаешь, как действует именно этот серийный убийца. Он собирает данные о людях, так же как мы пытаемся собирать данные о нем. Он изучает своих жертв, иногда месяцами, потому что знает: выбери он не того человека — его игра будет кончена. Если это наш клиент, ты же не думаешь, что он просто так, случайно наткнулся на твою подружку в баре?

Та же мысль крутилась в подсознании у Роберта с тех самых пор, как Изабелла рассказала ему о мужчине, которого встретила в баре «Китобой». Роберт знал, что их убийца очень методичен, он не допускает ни ошибок, ни оплошностей. Он следил за жертвами, изучая их привычки, их жизненный распорядок, и ждал подходящего момента, чтобы сделать свой ход.

— Да, капитан. Я знаю, существует возможность, что именно так убийца выбирает жертв. Сначала он подходит к ним с каким-нибудь фривольным разговором в баре или ночном клубе, чтобы примериться к ним.

— И это тебя не беспокоит?

— В этом деле меня все беспокоит, но этот конкретный инцидент дает мне некоторую надежду.

— Надежду? Ты совсем спятил? — спросил капитан, вытаращив глаза.

— Их встреча состоялась больше двух месяцев назад, еще до того, как он начал снова убивать. Как вы помните, первое убийство произошло немногим больше недели назад. Может быть, он действительно примерился к Изабелле, и она ему не понравилась. Не уложилась в профиль жертвы. Так что он махнул на нее рукой и стал искать кого-нибудь более подходящего.

— Женщину без лица?

Роберт кивнул.

Капитан Болтер отпил кофе и тут же скорчил кислое лицо.

— Но почему? Почему это вдруг она ему не подошла? Она ведь живет одна, так?

— Да, одна.

— Значит, она легкая добыча. Почему он решил отказаться от нее? — Капитан вернулся к кофеварке и бросил в чашку еще два куска сахара.

— Не знаю, но это одна из причин, по которой я должен быть рядом с ней. Я должен разобраться, почему она не подошла убийце. Может быть, у нее слишком сильная воля. Изабелла — не из тех, кто будет выслушивать всякий вздор от первого встречного. Может быть, его отпугнуло то, что она сразу же заметила его татуировки. Может быть, он понял, что она, в конце концов, не такая уж и легкая добыча. — Роберт помолчал. Вдруг на его лице отразилось беспокойство. — Или, возможно, она до сих пор в числе потенциальных жертв убийцы, и он просто передвинул ее вниз по списку.

Капитану Болтеру такая возможность в голову не приходила.

— Ты действительно так думаешь?

— С этим убийцей все возможно, капитан. Вы знаете это не хуже меня. Кто угодно может стать следующей жертвой, — скептически ответил Роберт. Жара в кабинете начала его угнетать. — Нельзя открыть окно?

— И напустить мне смога в кабинет? Нет уж.

— Разве вам не жарко?

— Нет, в самый раз.

— Может, тогда позволите включить вентилятор?

Капитан откинулся на спинку кресла и положил обе руки за голову, переплетя пальцы.

— Если хочешь.

— Спасибо.

Роберт включил вентилятор на полную мощность.

— Так что ты думаешь? Что это действительно может быть наш клиент? — спросил капитан.

— Трудно сказать, но это определенно человек, которым стоит поинтересоваться.

— Значит, ты считаешь, это тот, кого мы ищем, и он допустил первую оплошность за три года?

— Он не допустил оплошности.

Капитан Болтер озадаченно взглянул на Роберта.

— Понимаете, капитан, он просто подошел к кому-то в баре. Как мы говорили, возможно, у него такой способ устанавливать первый контакт с жертвой.

— Но он не рассчитывал на то, что женщина, к которой он подошел, станет твоей подружкой. — Почти злорадная ухмылка искривила губы капитана.

— Она мне не подружка, — небрежно ответил Роберт. — Но да, он не рассчитывал на то, что мы с ней знакомы. И мы бы никогда не узнали о том, что они встречались, если бы я бессознательно не нарисовал двойное распятие на листке бумаги, пока ждал ее в гостиной. Вот почему я говорю, что это счастливая случайность.

— Мы не сможем долго не допускать газеты к этому делу, ты же знаешь. Если он убьет еще раз, журналисты этого не пропустят, и какой-нибудь газетный умник свяжет эти убийства со старыми. А когда это случится, нам крышка.

В ответ Роберт промолчал, наблюдая, как капитан допивает свой переслащенный кофе.

 

42

— Есть новости от доктора Уинстона, — сказал Карлос, когда Роберт вернулся.

— Выкладывай, — сказал Роберт, снова наливая себе кофе.

— Как мы и ожидали, Кэтрин опознала в нашей второй жертве своего мужа Джорджа Слейтера.

Роберт никак не отреагировал. Карлос продолжил:

— Пройдет около пяти дней, прежде чем мы получим результат анализа ДНК тех волос, которые были найдены в машине Джорджа, но уже установлено, что это не его волосы.

— Какая разница? — сказал Роберт. — У нас еще нет подозреваемого для сопоставления ДНК.

— Это верно.

Роберт заметил, что у Карлоса слишком усталый вид.

— Ты как, малец? У тебя вид совсем изможденный.

Карлосу понадобилось несколько секунд, чтобы осознать вопрос Роберта.

— Да ничего, я в порядке. Мало спал в последнее время, вот и все. — Он помолчал, потирая глаза. — Я изучал досье на всех последних жертв, пытаясь найти какую-нибудь связь между ними или с одной из новых.

— И нашел что-нибудь?

— Пока нет, — удрученно ответил Карлос. — Может быть, этого нет в досье. Может быть, что-то было упущено в самом начале расследования.

— Упущено? Что упущено?

— Какая-то связь… то, что соединило бы все жертвы. Должно быть что-то общее, так всегда бывает. Убийца не может выбирать их наугад. — В голосе Карлоса звучала досада.

— Почему? Потому что так написано в учебниках? — Роберт показал на книги по судебной психологии на столе. — Дай-ка я тебе кое-что объясню насчет этой связи между жертвами, которую ты слепо ищешь. Я искал ее, как коршун, высматривающий добычу. Она поедала меня изнутри, как сейчас поедает тебя. Ты должен понять, что эта связь может существовать только в голове убийцы. Совсем не обязательно, что она имеет смысл для нас или кого-то другого. Для нас это могут быть самые незначительные мелочи, как, например… ну, что у всех жертв фамилии содержат три из пяти гласных или что они в какой-то особый день недели все сидели на одной скамейке в парке. Не важно, что это такое. Главное, что убийцу этот факт приводит в ярость. Вызывает у него желание убивать. Найти связь между жертвами — это лишь маленькая часть того, что мы должны сделать. Ладно, я признаю, это может нам помочь, но я не хочу, чтобы ты сгорел на этом… как я.

Карлос различил отцовские нотки в голосе Роберта.

— Мы не можем сделать то, что выше наших сил, и ты знаешь, что мы делаем все возможное. Не забывай, мы имеем дело с социопатом, который получает огромное удовольствие, когда похищает, пытает и убивает людей. Человеческие ценности, ставшие для нас второй натурой, в мозгу убийцы полностью искажены.

Карлос зажал переносицу, пытаясь предотвратить надвигающуюся головную боль.

— Каждую ночь, когда я ложусь в постель и закрываю глаза, я вижу их. Я вижу Дженни Фарнборо, как она смотрит на меня этими нечеловеческими глазами. Она хочет сказать что-то, но у нее нет голоса. Я вижу Джорджа Слейтера, привязанного к рулю, с полопавшейся кожей, как он кашляет на меня кровью. Слышу его последний крик о помощи и ничего не могу сделать, — сказал Карлос, на мгновение отворачиваясь от Роберта. — Я чувствую запах смерти того деревянного дома, гнилостный запах машины Джорджа.

Роберт знал, что переживает Карлос.

— Я начинаю пугать Анну. Я не даю ей спать, потому что мечусь в кровати. Видимо, я начал разговаривать во сне… то есть в те редкие случаи, когда мне удается заснуть.

— Ты рассказывал ей об этом деле?

— Нет, на это у меня хватило ума, но она боится. Она очень умная и слишком хорошо меня знает. Я не могу ничего утаить от нее. — Он слабо улыбнулся. — Надо вас как-нибудь познакомить, она тебе понравится.

— Не сомневаюсь.

— Как-нибудь пообедаем у меня.

Роберт знал, что мучает его напарника.

— Когда я в первый раз увидел то, что сделал Распинатель со своей жертвой, меня стошнило через тридцать секунд, — тихо сказал Роберт. — Я думал, что, проработав столько лет детективом, смогу выдержать любое испытание, какое предложит мне этот город… но ошибся. У меня почти сразу же начались ночные кошмары и так и не прекращались.

— Даже когда ты думал, что поймал убийцу?

Роберт покачал головой:

— Поимка убийцы может облегчить боль, но никогда не сотрет из памяти того, что ты видел.

Неловкое молчание установилось между ними.

— В то, первое, убийство один из первых патрульных, приехавших на место преступления, был новобранец, который только что поступил в полицию, не больше чем за два месяца до того, — вспомнил Роберт. — Он так и не смог этого пережить. Он несколько месяцев ходил к полицейскому психологу и в конце концов ушел из полиции.

— А как ты справляешься? — спросил Карлос.

— Проживаю каждый день, один за другим. День за днем, кошмар за кошмаром, — ответил он с печальными глазами.

 

43

Ей пришлось признаться себе, что она нервничает. Может быть, даже сильнее, чем думала. Бекки провела большую часть дня перед экраном компьютера, а другую — глядя на часы. Она не была уверена, что это: дурное предчувствие или приятное волнение, но какое-то странное ощущение не оставляло ее с тех пор, как девушка утром поднялась с постели. Она с трудом концентрировалась на работе и устраивала себе больше перерывов, чем обычно. Тот день был необычным, по крайней мере для Бекки.

Она ушла из офиса главного отделения «Юнион Бэнк оф Калифорния» на Саут-Фигероа-стрит около половины шестого вечера, раньше обычного. Будучи финансовым консультантом, она много сил и времени отдавала работе. Для Бекки было обычным делом задерживаться на работе до семи или восьми вечера.

Даже при таких пробках Бекки все-таки хватило времени заскочить домой и наскоро принять душ. Она также хотела примерить маленькое черное платье, которое купила во время обеденного перерыва специально для сегодняшнего случая. Когда Бекки подумала о новом платье и о том, как ей уложить волосы, она снова почувствовала тревогу. Девушка включила радио в надежде, что музыка ее успокоит.

Как все пройдет? Бекки была уверена, что жизнь не сильно изменилась с тех пор, когда она в последний раз ходила на свидание, но это было почти пять лет назад. Она помнила тот день во всех подробностях. Как она могла его забыть? Человек, с которым она встречалась в тот раз, стал ее мужем.

Бекки познакомилась с Иэном Таскером в банке. Обаятельный мужчина ростом сто восемьдесят пять сантиметров, курчавые светлые волосы, плейбой, который только что унаследовал значительную сумму денег после смерти своего отца-миллионера, заработавшего состояние на недвижимости. Будучи единственным ребенком, причем его мать умерла, когда ему было всего пять лет, он стал единственным наследником состояния отца.

Иэн никогда не умел обращаться с деньгами, и если бы спросили его мнения, то он бы, вероятно, предпочел потратить все деньги в Лас-Вегасе или Атлантик-Сити на блек-джек и рулетку, но по какой-то причине решил последовать совету лучшего друга и инвестировать часть денег.

Иэн совершенно ничего не понимал в финансах. Он не сэкономил ни пенни, не говоря уж о том, чтобы делать инвестиции, но его лучший друг однажды снова пришел к нему на помощь и предложил заглянуть в службу финансового планирования «Юнион Бэнк оф Калифорния».

Учитывая количество денег, которое он собирался вложить, банк был счастлив назначить Ребекку Моррис персональным финансовым консультантом Иэна.

Их отношения начались как строго профессиональные, но финансовая наивность и очаровательные голубые глаза Иэна ударили в слабое место Бекки. Первоначальное, несколько подавляемое влечение оказалось взаимным. Иэн нашел милую брюнетку ростом сто шестьдесят семь сантиметров очаровательной. Она была забавная, симпатичная, живая и очень умная. Всего через неделю Иэн уже интересовался главным образом не финансовым опытом Бекки, а самой Бекки. Он ежедневно звонил ей, спрашивал советов по рынку, финансовым предложениям, придумывал что угодно только ради удовольствия слышать ее голос.

Несмотря на то что Иэн Таскер, безусловно, был плейбоем и самопровозглашенным дамским угодником, его высокомерие и самоуверенность исчезали в присутствии Бекки. Она отличалась от всех тех женщин-кровососов, с которыми он встречался. Ее интерес к его деньгам казался чисто профессиональным. У него ушло почти две недели, чтобы набраться достаточной смелости и пригласить ее на первое свидание.

Бекки уже много раз приглашали клиенты банка, в большинстве своем женатые мужчины, и она вежливо отклоняла все их приглашения. Хотя плейбойские манеры Иэна были далеки от того, что она представляла себе достойным свидания, Бекки решила нарушить свое правило, гласившее, что встречаться с клиентами вне банка — запрещено.

Тот вечер казался почти идеальным, о таком можно было только мечтать. Иэн выбрал небольшой ресторанчик у моря на Венис-Бич. Сначала Бекки не знала, как относиться к тому, что он нанял целый зал на вечер. Может быть, это просто трюк, чтобы произвести впечатление, или все же искренняя попытка быть романтичным? В течение вечера она стала чувствовать, как ее захватывает сначала его юношеский и живой характер, потом удивительное удовольствие от его компании. Не было сомнений, что Иэн любил себя, но при этом был остроумен, любезен и забавен.

За их первым романтическим вечером последовал ряд других, и с каждым новым свиданием их отношения расцветали все больше.

Его манера вести себя, не признавая авторитетов, покорила Бекки, и, когда Иэн сделал ей предложение в прямом эфире национального телевидения во время интервью на матче «Лейкерс», Бекки стала самой счастливой женщиной в Лос-Анджелесе.

Против его воли она настояла на добрачном контракте, сказав, что она любит его самого, а не его деньги.

Их брак продолжился тем же, чем закончились свидания. Все казалось идеальным. Иэн был заботливым мужем, и Бекки казалось, что она живет в сказке. Два года Бекки жила как в раю рядом с тем, кто ее любит, кто о ней заботится. Но вскоре жизнь совершила крутой поворот.

Всего два с половиной года назад по несчастной случайности Иэн очутился, как говорится, в ненужном месте в ненужное время. Когда он возвращался домой после своего обычного гольфа по пятницам, Бекки позвонила ему, попросила зайти в магазин и купить бутылку красного вина.

Просматривая небогатый ассортимент, он не заметил, как в магазин вошли двое в хоккейных масках. Этот магазин грабили уже несколько раз — дважды только в прошлом месяце. Владелец магазина сказал, что с него хватит «полицейской некомпетентности», и, если полиция не может защитить его магазин, он сделает это сам.

Иэн наконец выбрал бутылку недорогого австралийского «Шираза», как вдруг услышал громкие крики. Сначала он не обратил внимания, решив, что недовольный покупатель скандалит с хозяином, но спор разгорелся нешуточный. Он украдкой выглянул в проход между полками. Перед ним открылась трагикомичная сцена. Двое человек в масках стояли перед прилавком, наставив на владельца магазина пистолеты, а тот, в свою очередь, стоял с двустволкой в руке и переводил дуло с одного на другого.

Инстинктивно Иэн шагнул назад, желая спрятаться за стеллажом с виски и коньяками. Нервничая, он слишком быстро ступил назад, споткнулся, ударился о стеллаж, и две бутылки упали на пол. Неожиданный грохот испугал налетчиков, которые и открыли огонь в его сторону.

Когда внимание обоих грабителей на секунду отвлеклось, хозяин разрядил ружье в того, кто стоял ближе к двери. От мощного выстрела грабителю начисто снесло голову. Градом разлетелись осколки разбитой входной двери. Второго человека в маске охватила паника, когда он увидел, как безголовое тело соучастника повалилось на пол. Прежде чем хозяин магазина успел повернуть ружье в сторону второго грабителя, тот выстрелил два раза и оба раза попал своей жертве в живот.

Владелец магазина упал на спину, но успел еще раз спустить курок.

Вылетевшие из ружья пули почему-то пролетели мимо Иэна, но совершенно разгромили стоящие позади него бутылки с виски и коньяком. Перепугавшись, он поскользнулся, потерял равновесие и упал на стеллаж с бутылками. Стеллаж врезался в висевшую на стене электрическую ловушку для насекомых, которая разлетелась осколками и дождем искр. Лужа с алкогольным коктейлем, в которой оказался Иэн, вспыхнула, словно бензиновая.

Загорелся зеленый глазок светофора, и Бекки поехала дальше, отчаянно стараясь не плакать.

Почти два с половиной года Бекки избегала свиданий и по-прежнему была не уверена, стоит ли ей начинать. Боль от потери Иэна еще не утихла.

Бекки познакомилась с Джеффом в местном супермаркете. В том же супермаркете, куда она заходила дважды в неделю за покупками и вином по дороге из офиса. Это была случайная встреча. Бекки хотела выбрать спелую дыню для нового салата. Она переходила от дыни к дыне, беря их в обе руки, сжимая, тряся и прислушиваясь.

— Вы ищете дыню с сюрпризом? — Это были первые слова, которые сказал ей Джефф.

Она робко улыбнулась.

— Я пытаюсь найти хорошую дыню… спелую.

— Ну, тогда вы действуете не совсем правильно. — Почему-то его тон не казался снисходительным. — Весь секрет в запахе. Обратите внимание, у некоторых дынь запах слаще, более зрелый, это и есть самые спелые, — сказал он, поднося дыню к носу и хорошенько принюхиваясь. — Но не нужно, чтобы они пахли слишком сладко, это значит, что они уже миновали свою лучшую пору. — Он протянул руку и предложил ей дыню, которую держал.

Она попробовала воспользоваться его советом.

Поднеся дыню к носу, она ощутила теплый сладкий запах. Джефф подмигнул ей и пошел дальше по магазину.

В последующие недели они сталкивались друг с другом несколько раз. Понадобилось еще несколько недель, чтобы официальное «здравствуйте» и сердечное «привет» превратилось в целую фразу. И еще несколько недель, чтобы фраза превратилась в короткий разговор. Потом наступила очередь шуток.

Наконец, через несколько месяцев случайных встреч в супермаркете, Джефф пригласил Бекки на ужин. Сначала она колебалась, но потом решила принять приглашение.

Они договорились встретиться в половине девятого вечера следующего понедельника в ресторане «Бельведер» в Санта-Монике.

 

44

Вашингтон-сквер находится на пляжном конце бульвара Вашингтон, на противоположной стороне улицы от Венис-Бич. Это пристанище нескольких известных баров и ресторанов, включая «Китобой». Понедельничные вечера — не самое людное время, но в «Китобое» жизнь била ключом, и разноцветная толпа молодежи в шортах и пляжных рубашках окружала большой бар. Царила расслабленная и приятная атмосфера. Было легко понять, почему Изабелла могла зайти выпить в этот бар.

Роберт и Карлос прибыли в «Китобой» в половине шестого, а к половине седьмого успели переговорить со всеми служащими, включая двух поваров и посудомойку, но чем большее количество людей они опрашивали, тем сильнее становилось их раздражение. Длинноволосый или стриженый, бородатый или безбородый, все равно. Кажется, никому не попадался на глаза человек, похожий хоть на один компьютерный портрет.

Поговорив со всеми служащими, Роберт и Карлос решили опросить нескольких посетителей, но им снова не повезло, и Роберта это не удивило. Этот убийца слишком внимателен, слишком подготовлен, он не идет на риск, и у Роберта было сильное подозрение, что выбирать потенциальных жертв в людных и популярных барах — не его стиль. Это было бы слишком опасно, слишком на виду, слишком много факторов, которые он не мог контролировать.

Оставив копию рисунков у менеджера, они перешли в новый бар по своему списку — кафе «У Большого Дина». Результат оказался таким же, как и в «Китобое». Никто не помнил, чтобы когда-то видел похожего человека.

— Кажется, мы опять гоняемся за призраком, — сказал Карлос в явном раздражении.

— Добро пожаловать в мир охоты на психопатов, — сказал Роберт с насмешливой улыбкой. — Так уж заведено, раздражение — основной элемент игры. Учись с ним справляться, иначе никак.

Было уже восемь, когда они пришли в третий и последний бар «Растиз Серф Рэнч», отделанный внутри под древесину бука. За небольшой стойкой крутился единственный бармен, с довольным видом обслуживая шумную толпу посетителей.

Роберт и Карлос подошли к бару и привлекли внимание бармена. Через полчаса, задав работникам те же вопросы и показав те же рисунки, они опять ничего не выяснили. Карлос не мог скрыть разочарования.

— Сегодня я действительно надеялся на какой-то прорыв… ладно, может, и не на прорыв, но хотя бы на какое-то развитие, — сказал он, потирая усталые глаза.

Роберт осмотрел ресторанный зал, не найдется ли незанятого места. К счастью, компания из четырех человек только что вышла, оставив свободный столик.

— Ты голоден? Мне бы не помешало поесть. Давай посидим. — Роберт показал на свободный стол, и они оба направились к нему.

Они молча изучили меню, Роберт пытался выбрать блюдо.

— По правде говоря, я умираю с голоду. Съел бы половину того, что у них есть в меню.

— Я возьму только «Цезарь», — сказал Карлос безразлично.

— Салат! — В голосе Роберта было удивление. — Ты как девчонка. Может, все-таки закажешь какую-нибудь нормальную еду? — сухо спросил он.

Карлос неохотно вновь открыл меню.

— Ладно, я возьму «Цезарь» с курицей. Так лучше, мамочка?

— И жареные ребрышки к нему не помешают.

— Ты хочешь, чтобы я растолстел? Это слишком много.

— Чтобы ты растолстел? Ну точно как девчонка, — сказал Роберт, посмеиваясь.

Подошла официантка, чтобы принять заказ. Кроме «Цезаря» и ребрышек, Роберт заказал себе калифорнийский бургер, жареных кальмаров и две бутылки пива. Они сидели, не говоря ни слова, а наблюдательный взгляд Роберта переходил от стола к столу, останавливаясь на каждом посетителе всего на несколько секунд. Карлос минуту смотрел на своего напарника, потом положил оба локтя на стол, наклонился впереди проговорил тихим голосом, как будто раскрывая секрет:

— Что-то случилось?

Роберт посмотрел на Карлоса.

— Нет, все в порядке, — спокойно сказал он.

— Ты оглядываешься, как будто увидел что-то или кого-то.

— А, это. Я всегда так делаю, когда сижу в людном месте, это вроде упражнения, которым я занимаюсь еще со времен учебы по криминальной психологии.

— Да? А как это?

— У нас была игра. Мы приходили в ресторан, бар или клуб, в какое-то подобное место, и по очереди выбирали из толпы объект, наблюдали за ним или за ней несколько минут и пытались как можно точнее его охарактеризовать.

— Как, просто наблюдая минуту?

— Да, именно так.

— Покажи, как это делается.

— Что? Зачем?

— Хочу посмотреть.

Роберт колебался минуту.

— Ладно, выбери кого-нибудь.

Карлос оглядел ресторанных посетителей, но его взгляд привлекла к себе барная стойка. Там две симпатичные девушки, одна блондинка, другая брюнетка, выпивали вместе. Блондинка была гораздо разговорчивее подруги. Карлос сделал выбор.

— Вон там, у бара. Видишь двух девушек? Блондинка.

Взгляд Роберта устремился на новый объект изучения.

Он понаблюдал за девушкой, за ее взглядом, ее жестами, за тем, как она говорила с подругой, как смеялась. У него ушло около минуты, прежде чем он начал составлять ее психологический портрет.

— Ну, поехали. Она сознает, что красива, уверена в себе и обожает привлекать внимание, и очень ради этого старается.

Карлос поднял правую руку, останавливая его.

— Подожди, с чего ты это взял?

— По сравнению с подругой на ней слишком откровенный наряд. Она четырежды проводила рукой по волосам, это самый типичный жест, который означает «обратите на меня внимание», и то и дело украдкой посматривает на себя в зеркало в баре за бутылочными полками.

Карлос некоторое время понаблюдал за блондинкой.

— Ты прав. Она только что снова на себя посмотрела.

Роберт улыбнулся, прежде чем продолжать.

— Ее родители богаты, и она этим гордится, умеет и любит тратить их деньги на себя.

— Почему ты так считаешь?

— Она пьет шампанское в баре, где девяносто девять процентов посетителей заказывают пиво.

— Может быть, она празднует что-то.

— Не празднует, — уверенно сказал Роберт.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что она пьет шампанское, а подруга пиво. Если бы они праздновали что-то, то ее подруга тоже пила бы шампанское. Да и тостов они не произносили. А когда празднуют, всегда говорят тосты.

Карлос улыбнулся. Роберт продолжал:

— Ее одежда и сумочка от известных дизайнеров. Она не положила ключи от машины в сумочку, оставила их на стойке у всех на виду, а причина в том, что наверняка у нее на брелоке эмблема какой-нибудь престижной БМВ или что-то в этом роде. У нее нет обручального кольца, и вообще она слишком молода, чтобы быть замужем или иметь высокооплачиваемую работу, так что деньги у нее из какого-то другого источника.

— Давай дальше. — Карлос вошел во вкус.

— У нее бриллиантовая подвеска на шее в виде буквы W. Я бы сказал, что ее зовут либо Венди, либо Уитни, эти два имени у богатых родителей в Лос-Анджелесе стоят на первом месте среди имен, начинающихся на W. Она обожает флиртовать, это еще сильнее подстегивает ее самоуверенность, но она предпочитает более зрелых мужчин.

— Да ладно, теперь-то ты выдумываешь?

— Нет. Она отвечает на взгляды только зрелых мужчин, игнорируя молодых парней.

— Это неправда. Она постоянно взглядывает на парня, который стоит рядом с ней, а по-моему, он довольно молод.

— Она не смотрит на него. Она смотрит на пачку сигарет в кармане его рубашки. Наверно, она недавно бросила курить.

У Карлоса на лице появилось странное выражение, и он поднялся.

— Ты куда?

— Проверить, хорошо ли ты умеешь отгадывать.

Роберт смотрел, как Карлос направляется к бару.

— Простите, у вас, случайно, не найдется лишней сигаретки? — сказал он, подходя к двум девушкам, но адресуя вопрос блондинке.

Она улыбнулась ему любезно и очаровательно.

— Извините, я бросила курить два месяца назад.

— Правда? Я и сам пытаюсь бросить. Это нелегко, — сказал Карлос, отвечая улыбкой. Его глаза опустились на стойку, где лежали ключи от машины. — Вы водите «мерседес»?

— Да, получила его всего пару недель назад. — Ее волнение было почти заразительно.

— Очень мило. С-класса?

— СЛК с открывающимся верхом, — гордо ответила она.

— Хороший выбор.

— Я знаю. Обожаю свою машину.

— Кстати, меня зовут Карлос, — сказал он, протягивая руку.

— Я Венди, а это Барбара. — Она показала на свою подругу-брюнетку.

— Был раз познакомиться. Желаю приятно провести вечер, — сказал он с улыбкой и вернулся за стол к Роберту.

— Ладно, теперь я еще больше впечатлен, чем раньше, — сказал он, садясь. — В одном я точно уверен. Я никогда не сяду играть с тобой в покер, — сказал он смеясь.

Пока Карлос проверял способности Роберта к составлению психологического профиля, вернулась официантка с их ужином.

— Ух ты, а я был голоднее, чем думал, — сказал Карлос, доев ребрышки и салат.

Роберт еще дожевывал свой бургер. Карлос подождал, пока он закончит.

— Как вышло, что ты пошел работать в полицию? То есть ты же мог быть психологом, знаешь… работать в ФБР или где-нибудь в этом роде.

Роберт глотнул пива и вытер салфеткой губы.

— А ты думаешь, что работать в ФБР лучше, чем раскрывать убийства?

— Я этого не сказал, — возразил Карлос. — Я имел в виду, что у тебя был выбор, и ты выбрал стать детективом и расследовать убийства. Я знаю много полицейских, которые сами пошли бы на убийство ради того, чтобы работать в ФБР.

— А ты?

Карлос не отвел глаз от Роберта.

— Я не о себе, мне вообще-то нет дела до бюро.

— И почему же это?

— Для меня это просто куча расхваленных полицейских, которые считают себя самыми умными только потому, что носят дешевые черные костюмы, темные очки и в ушах у них радионаушники.

— В первый день, как я тебя увидел, мне показалось, что ты хочешь быть агентом ФБР. На тебе был дешевый черный костюм.

На лице Роберта играла ухмылка.

— Эй, этот костюм был совсем не дешевый. Я люблю этот костюм, он у меня один.

— Да, я мог бы догадаться. — Ухмылка превратилась в саркастическую улыбку. — Сначала я думал, что стану криминальным психологом. Это был бы логичный шаг после моей докторской диссертации.

— Да, я слышал, что ты какой-то вундеркинд, гений в своем деле.

— Я просто закончил школу быстрее обычного, — сказал Роберт, занижая свои заслуги.

— И это правда, что ты написал книгу, которую используют в ФБР в качестве руководства?

— Это была не книга, а моя докторская диссертация. Но да, ее переделали в книгу и, насколько мне известно, действительно использовали в ФБР.

— Вот это впечатляет, — сказал Карлос, отставляя тарелку. — Так почему ты решил не идти в криминальные психологи в ФБР?

— Я провел все детство по уши в книгах. Этим я только и занимался в юности. Наверное, мне наскучила жизнь ученого. Мне нужно было что-то более волнующее, — сказал Роберт, раскрывая только половину правды.

— А в ФБР тебе было бы недостаточно волнений? — спросил Карлос с насмешливой улыбкой.

— Психологи ФБР — это не агенты. Они работают за столом и в конторах. Я искал совсем не такого волнения. К тому же я не был готов окончательно лишиться разума.

— Что ты имеешь в виду?

— Я думаю, что в большинстве своем человеческие мозги недостаточно крепки, чтобы в современном обществе пройти путь криминального психолога и выйти с другой стороны целыми и невредимыми. Тот, кто решает подвергнуться такому давлению, неизбежно должен будет поплатиться, а цена слишком велика.

У Карлоса был слегка растерянный вид.

— Ладно, смотри, в криминальной психологии есть две главные школы, две главные теории. Одни психологи считают, что зло присуще некоторым личностям от природы, они считают, что люди рождаются с этим, как с поражением мозга, которое заставляет их совершать незаконные акты жестокости.

— Ты имеешь в виду, что кто-то считает это болезнью, расстройством? — спросил Карлос.

— Именно, — продолжал Роберт. — Другие считают, что совершать переход от социально приспособленного индивидуума к социопату человека заставляет ряд событий и обстоятельств, которые влияли на его жизнь до момента преступления. Иными словами, если в юности тебя окружала жестокость, если ребенком тебя подвергали унижению или насилию, очень велик шанс, что во взрослой жизни ты сам начнешь применять насилие. Понимаешь?

Карлос кивнул, откидываясь на спинку стула.

— Короче, в двух словах, работа психолога состоит в том, чтобы попытаться понять, почему преступник действует именно так, как он действует, что двигает им, что его ведет. Психологи стараются думать и действовать так, как это сделал бы преступник.

— Ну, это я и сам думал.

— Ладно. Значит, если психолог сможет думать как преступник, тогда есть шанс, что он сможет предсказать следующий шаг этого преступника, и единственный способ — это глубоко погрузиться в жизнь преступника — такую, какова она на взгляд психолога. — Роберт замолчал, чтобы глотнуть пива. — Здесь придется отбросить первую теорию, потому что если зло — это нечто вроде болезни, тогда уже ничего не попишешь. Также нельзя вернуться в прошлое, чтобы воспроизвести агрессивное или унизительное детство преступника. Таким образом, единственное, что остается, — это жизнь преступника, которую он ведет сейчас, и здесь наступает черед психолога. Мы высказываем догадку о том, какова может быть его жизнь. Где он мог бы жить, куда мог бы ходить, что стал бы делать.

— Догадку? — В голосе Карлоса слышалось удивление.

— Это и есть составление психологического профиля, ничего, кроме наших догадок, основанных на фактах и уликах, найденных на месте преступления. Проблема в том, что, если идти по пятам за таким свихнувшимся преступником достаточно долго, действовать, как он, думать, как он, глубоко погружаться в его мысли, это неизбежно оставляет шрамы… невидимые шрамы, и иногда сам психолог теряет ориентиры.

— Какие ориентиры?

— Ориентиры, которые удерживают нас от того, чтобы стать такими же, как они. — Роберт на секунду отвернулся. Когда он снова заговорил, его голос был печален. — Бывали случаи… психологи, участвовавшие в расследованиях садистских преступлений на сексуальной почве, сами поворачивались на садистском сексе, или их бросало в противоположную сторону, и они становились сексуально неполноценны. Их тошнило при одной мысли о сексе. Другие работали с изуверскими убийствами и становились агрессивными и буйными. Некоторые доходили до того, что сами совершали жестокие преступления. Человеческий мозг до сих пор представляет собой большую загадку, и если над ним слишком долго совершать насилие… — Роберту не нужно было заканчивать фразу. — Так что я решил насиловать свой мозг другим способом и стал детективом по расследованию убийств. — Он улыбнулся и допил пиво.

— Да уж, насчет мозга ты не прогадал.

Они оба засмеялись.

В миле от «Растиз Серф Рэнч», в вестибюле ресторана «Бельведер», хорошо одетый мужчина рассматривал себя в зеркале, отражавшем его в полный рост. На нем был строгий итальянский костюм, свеженачищенные туфли, а светлый парик идеально шел ему. Контактные линзы придавали его глазам необычайный оттенок зеленого цвета.

С того места, где он стоял, ему было видно, как она сидит в баре с бокалом красного вина в руке. Она была красива в своем маленьком черном платье.

Она нервничает или взволнована? Он не мог определить.

Все это время в супермаркете, все эти месяцы он работал над ней, кормил ее ложью, втирался в доверие. Сегодня вся ложь окупится. Так бывало всегда.

— Здравствуйте, сэр, вы встречаетесь с кем-то или будете ужинать один?

Он молча смотрел на метрдотеля несколько секунд.

— Сэр?

Он снова посмотрел на девушку в черном платье. Он знал, что она будет идеальна.

— Сэр?

— Да, я встречаюсь с подругой. С той дамой у бара, — наконец ответил он с приятной улыбкой.

— Хорошо, сэр, я вас провожу.

 

45

Пятничные ночи в «Авангарде» собирали мешанину веселящихся людей, но сегодня там было люднее обычного. Сегодня клуб принимал у себя британскую знаменитость диджея Бой Джорджа с его единственным выступлением в Лос-Анджелесе.

Бой Джордж поднялся к вершинам славы в 1980-х, когда влился в ряды английской поп-музыки со своей группой «Калчер клаб». Группа распалась в 1986 году, но в новом тысячелетии Бой Джордж заставил о себе говорить, хотя и не всех с одобрением, став одним из звездных диджеев клуба «Министри оф саунд» — «Министерство звука» — самого известного танцевального клуба Лондона. Его танцевальные ремиксы играют в клубах всего мира, а его появление в качестве диджея всегда собирает огромные толпы.

Клуб был полон под завязку, и главное шоу должно было начаться в полночь, но посетители уже веселились вовсю.

Набитый клуб идеально подходил для того, что он задумал. Чем больше народу вокруг, тем меньше внимания он привлечет.

Он отращивал бороду шесть дней, ровно столько, чтобы выглядеть по-другому. Он довершил маскировку, надев стильную бейсболку, угольно-черный парик и разноцветную дизайнерскую рубашку. Его молодежный наряд совсем не походил на обычное деловое снаряжение — костюм-тройку и кожаный портфель. Сегодня он не был бизнесменом.

Сегодня у него на уме было только одно: он должен избавиться от одной обременительной вещи. Она находилась у него шесть дней, и все шесть дней он ломал голову, что ему с ней делать. Честность — не самое распространенное качество бизнесменов, и он мало чем отличается от остальных, но есть вещи, которые недопустимы даже для него. Он должен был что-то сделать.

Мужчина стоял в углу с противоположной стороны от ВИП-зоны, наблюдая за беснующейся толпой, его глаза бродили по танцполу, высматривая, нет ли кого-то, кто бы мог его узнать, — но пока никого не увидел. Он сунул руку в карман брюк и потрогал пальцами лежавший там предмет. Тут же у него в пояснице началось холодное покалывание и побежало по позвоночнику до самого затылка. Он быстро убрал руку.

— Эй, тебе что-нибудь нужно?

Молодой темноволосый парень стоял перед ним. Он сощурился, как будто чтобы лучше видеть.

— Что?

— Ну, знаешь, это же рейв… не хочешь кайфануть?

— А, нет, не надо, — ответил он, наконец понимая, что имел в виду парень.

— Возьми лучше сейчас, пока шоу не началось, — сказал парень, мотнув головой в сторону сцены; его темные волосы взлетели, как в рекламе шампуня.

— Нет… правда, мне ничего не надо.

— Если передумаешь, я тут недалеко. — Парень крутанул пальцем и отошел.

Он глотнул «Джека Дэниелса» с кока-колой и почесал зудящий подбородок.

Музыка смолкла, свет и лазеры на танцполе замелькали со все увеличивавшейся скоростью. Клубы дыма наполнили зал разноцветным туманом. Толпа прыгала, визжала и аплодировала. Она уже была готова встретить сегодняшнего гостя.

Вот когда он мог действовать. Всеобщее внимание обращено к сцене, никто не заметит, как некий человек оставит на стойке маленький пакет. Он поставил стакан, быстро пробрался сквозь сутолоку и встал у дальнего правого конца ближайшего бара. Даже бармен на несколько секунд перестал обслуживать клиентов.

— Леди и джентльмены, наконец-то пришел момент, которого вы все ждали. Надевайте танцевальные туфли и приготовьтесь оторваться. Клуб «Авангард» с гордостью представляет вам единственное выступление в Лос-Анджелесе лондонской звезды — Бой Джорджа!

Толпа стала бесноваться. Разноцветные лазеры переключились на новую мишень, вышедшую на сцену.

Он быстро вытащил из кармана небольшой квадратный пакет, наклонился вперед и бросил его. Когда пакет упал на пол, он отошел от стойки, радуясь, что наконец избавился от него. Мужчина был уверен, что никто ничего не заметил.

Через пятнадцать минут второй бармен в конце концов наткнулся на пакет: когда он бежал к другому концу бара, чтобы обслужить одного очень шумного клиента, то почувствовал под ногами что-то неровное. Он наклонился и поднял его.

— Эй, Пьетро! — крикнул бармен.

Пьетро обслужил двух симпатичных девушек и подошел к нему.

— Это твое?

Пьетро взял пакет из рук Тодда.

— Где ты это нашел?

— На полу, прямо здесь.

— Ты видел, кто его бросил?

— Нет. Он, может, здесь уже давно валяется. Я его заметил только потому, что наступил.

Пьетро рассмотрел плотно упакованный пакет. Он не знал, что там, но надпись на пакете не оставляла сомнений в том, кому он предназначался: «Ди-Кингу».

 

46

Пьетро поднялся по лестнице в закрытую зону, раздосадованный тем, что ему пришлось работать почтальоном. В зале для особых гостей кишмя кишели второсортные знаменитости. Пьетро маневрировал сквозь шумную толпу к последнему столу справа — столу Ди-Кинга. Джером, который стоял в нескольких шагах от босса, уже заметил длинноволосого бармена.

— Что надо?

— Кто-то оставил это в баре, — сказал Пьетро, передавая квадратный пакет бывшему боксеру.

— Подожди здесь.

Пьетро смотрел, как мускулистый великан возвращается к столику, склоняется и что-то шепчет шефу, передавая пакет. Через несколько секунд он подал знак бармену подойти ближе. Пьетро знал, что у него нет причин нервничать, но его сердцу стало тесно в груди.

— Где ты это взял? — спросил Ди-Кинг, не вставая.

— В баре, кто-то его там оставил.

— Значит, кто-то просто оставил это на стойке и ушел или передал тебе в руки?

— Ни то ни другое. Кто-то перебросил это через стойку на пол. Его нашел Тодд, второй бармен.

— И он не видел, кто это бросил?

— Сказал, что не видел.

— Когда это было, когда он это нашел?

— Минут пять назад. Он передал пакет мне, и я сразу же его принес, но он мог проваляться там какое-то время. Мы были очень заняты в баре, и Тодд сказал, что заметил его только потому, что наступил.

Ди-Кинг несколько секунд изучал стоявшего перед ним человека.

— Ладно. — Он отпустил бармена жестом.

— Можно я открою, милый? Обожаю открывать подарки! — спросила одна из трех сидевших за столом девушек.

— Конечно, держи.

Она быстро разорвала пакет, но ее взволнованная улыбка быстро померкла, когда открылось содержимое.

— Диск? — сказала она без интереса.

— Какого черта? — Ди-Кинг взял коробку у нее из рук, перевернул ее и смотрел еще несколько секунд. — Это DVD, — сказал он разочарованно.

— Жалко, я надеялась на брильянты, — сказала вторая девушка.

— Там что-то еще в упаковке, — сказал Джером, заметив маленькую белую записку, застрявшую в отброшенной упаковочной бумаге.

Ди-Кинг достал ее и молча прочитал.

— Извините.

— Что там?

— Может, пойдете потанцуете? — скомандовал Ди-Кинг своим девушкам. — Приходите минут через двадцать.

Они знали, что это была не просьба. Сногсшибательные красотки молча покинули зону для особых гостей и быстро затерялись в танцующей толпе.

— У нас же в лимузине есть проигрыватель, так? — сказал Ди-Кинг с большим любопытством.

— Есть, — кивнул Джером.

— Давай-ка взглянем, что там.

— Будет сделано. — Джером тут же взял сотовый телефон из темного костюма. — Уоррен, подгони машину… Нет, мы еще не уезжаем, только нужно кое-что проверить.

Машины были для Ди-Кинга источником наслаждения, и он не делал из этого секрета. Его обширная личная коллекция включала такие модели, как «Форд-GT», «Феррари-430-Спайдер», «астон-мартин» и новейшее дополнение — лимузин «хаммер» на двенадцать пассажиров.

Через пять минут они встретили Уоррена у черного хода.

— Что-то случилось, босс? — спросил Уоррен, стоя у открытой двери почти двенадцатиметровой машины.

— Нет, все нормально. Надо только кое-что посмотреть.

Ди-Кинг и Джером запрыгнули в лимузин и подождали, пока Уоррен закроет за ними дверь.

Небольшая панель рядом с главным сиденьем содержала ряд кнопок и регуляторов, которые давали хозяину контроль над всем: разными установками освещения, цвета и звука, конфигурацией динамиков, новейшей видеосистемой высокого разрешения, также потайным отделением, где скрывался небольшой оружейный арсенал.

Ди-Кинг удобно уселся на главном сиденье и быстро нажал кнопку. Справа выехала передняя панель деревянного шкафчика, открыв тонкий проигрыватель. Он без колебаний вставил диск. Передняя панель, отделявшая водительскую кабину от остальной машины, закрылась, и с потолка вниз съехал колоссальный экран, протянувшийся во всю ширину автомобиля. Все это заняло меньше десяти секунд.

Экран заполнило изображение низкого качества, и минуту Джером старался понять, что происходит.

В грязной, обшарпанной квадратной комнате сидела молодая женщина с завязанными глазами и кляпом во рту, привязанная к металлическому стулу. Ее тело наполовину проглядывало из разорванной одежды.

— Что за черт? — сказал Джером с растерянным видом.

— Спокойно, нигга, — ответил Ди-Кинг, нажимая на кнопку быстрой перемотки.

Образы безумно танцевали на экране несколько секунд, потом он отпустил кнопку, и фильм пошел дальше с обычной скоростью. Они оба молча смотрели, как двое мужчин морально, вербально и физически надругались над испуганной девушкой.

— Это какое-то извращение, босс. Кто-то вас разыгрывает, — сказал Джером, отворачиваясь от экрана и собираясь выйти из роскошной машины.

— Подожди секунду. — Ди-Кинг остановил своего телохранителя, прежде чем тот успел открыть дверь.

Что-то было не так, Ди-Кинг это чувствовал. Он снова нажал кнопку быстрой перемотки, пропуская еще несколько минут фильма. Когда фильм продолжился, они увидели еще большее насилие и грубость.

— Вот черт. Выключите эту мерзость, босс, мне от нее тошно, — попросил Джером.

Ди-Кинг поднял руку, показывая Джерому, чтобы он помолчал секунду. Он еще прокрутил фильм, остановившись незадолго до последней сцены.

Когда два таинственных персонажа встали во время кульминации фильма, Ди-Кинг понял, что сейчас случится. Джером все еще не понимал, что происходит, но не отводил глаз от экрана. Они оба увидели, как с лица девушки сорвали повязку.

— Черт! — крикнул Джером, дергаясь назад. Камера сфокусировалась на ее лице. — Это Дженни.

Его голос наполовину утверждал очевидное, наполовину спрашивал.

Ди-Кинг понял, кто эта девушка, за целую минуту до Джерома. Гнев пронизал каждую пору его тела. В зловещем молчании они оба наблюдали, как нож скользит по ее лицу, словно японский меч по рисовой бумаге. Камера увеличила ее беспомощные умирающие глаза и затем кровь, брызнувшую из смертельной раны на шее.

— Что это за хрень, босс? — не сказал, но взволнованно крикнул Джером.

Ди-Кинг молчал, пока диск не докрутился до конца. Когда он заговорил, его голос был холоден как лед.

— А как ты думаешь, что это за хрень? Мы только что увидели, как они мучили и пытали Дженни.

— Но этого не может быть. Детективы сказали, что у нее не было ни пулевых, ни ножевых ран, что с нее заживо ободрали кожу. А мы только что видели, как кто-то перерезал ей горло.

— Детективы сказали, что ободрали кожу с девушки, портрет которой нам показали. Мы решили, что там была Дженни. Но мы ошиблись.

Джером приложил обе руки к лицу.

— Козлы вонючие.

— Послушай меня. — Ди-Кинг дважды щелкнул пальцами, чтобы привлечь внимание Джерома. — Любезности закончились. Мне нужны эти двое с пленки, — сказал он с такой яростью, что Джером содрогнулся. — Мне нужен этот подонок за камерой, мне нужен тот, кто владеет этой чертовой дырой, и тот, кто распоряжается всем этим дерьмом, ты меня ясно слышишь?

— Я вас слышу, босс, — сказал Джером, беря себя в руки.

— Никому ни слова. Я не хочу, чтобы эти козлы перепугались и бросились в бега. Используй только проверенных людей. Я хочу, чтобы их доставили ко мне быстро и по возможности живыми. Кому бы ни пришлось платить. Во что бы мне это ни обошлось.

— А как быть с полицией? — спросил Джером. — Я думаю, надо сказать им, что девушка на фотографии — не Дженни.

Ди-Кинг секунду обдумывал эту мысль.

— Ты прав, но сначала достань мне этих кинодеятелей, а потом поговорим и с полицией.

 

47

Прошло несколько дней, но поиски в клубах и барах пока не дали никакого результата. Они целиком обошли Санта-Монику и переключились на бары и клубы на Лонг-Бич, но повсюду получали один и тот же ответ. В остальном расследование тоже стояло на месте. Так же как и для первых убийств серии, еще нужно было установить хотя бы какие-то определенные связи между жертвами. Возможно, что Дженни и Джордж встречались друг с другом на одной из оргий, куда были приглашены оба, но детективам пока так и не удалось с уверенностью установить личность первой жертвы. Никто не мог достоверно подтвердить, что безлицее тело женщины действительно принадлежало Дженни Фарнборо. Карлос пока не нашел ее родственников ни в Айдахо, ни в Юте. Единственное, на чем они могли строить дальнейшее следствие, — это догадки, но капитан Болтер терпеть не мог догадки. Ему нужны были факты.

С каждым днем, который подходил к концу без результата, детективы понимали, что они еще на день ближе к очередному звонку преступника, сообщающему о новой жертве. Терпение у всех уже было на пределе, в том числе и у начальника полиции. Он требовал результатов от капитана Болтера, который, в свою очередь, требовал результатов от своих двух детективов.

Расследование начало постепенно пожирать их. В последние дни Карлос почти не виделся с Анной. Роберт пару раз говорил по телефону с Изабеллой, но у него не хватало времени на романтические встречи. Время работало против них, и они это понимали.

Роберт прибыл в отдел с утра пораньше и опять увидел, что Карлос уже сидит за своим столом.

— Есть кое-какие новости, — сказал Карлос в тот же миг, как Роберт вошел в дверь.

— Порадуй меня, скажи, что кто-то узнал нашего подозреваемого на портрете.

— Ну, новости хоть и хорошие, но не до такой степени, — сказал Карлос чуть менее радостно.

— Ладно, что там?

— Доктор Уинстон только что прислал мне результаты анализа ДНК тех волос, которые нашли в машине Джорджа Слейтера.

— Наконец-то. И что там?

— Из волос ДНК получить не удалось, потому что там не было кожных фолликул.

— Значит, волосы не выпали естественным образом, а были отрезаны.

— Верно.

— Значит, у нас опять ничего нет? — спросил Роберт без интереса.

— Да нет, оказалось, что волосы были обработаны химическими веществами, которые позволили лаборатории установить, откуда они.

— И что?

— Они из Европы.

— Парик? — Роберт широко раскрыл удивленные глаза.

— Откуда ты знаешь, что европейские волосы обязательно из парика?

— Я много читаю.

— Ах да, верно. Вылетело из головы, — цинично сказал Карлос, кивая. — Значит, исключая синтетические парики, в продаже есть три лучшие категории париков, и они называются «настоящие волосы», «человеческие волосы» и «европейские волосы». В производстве париков «настоящими» и «человеческими волосами» называются волосы из Азии, которые обрабатывают, отбеливают, чтобы лишить их природного цвета, и затем перекрашивают в оттенки европейских волос. В этом процессе волосы повреждаются, но зато их достать нетрудно и стоят они недорого.

— Но европейские волосы практически не обрабатываются, — продолжил Роберт. — Это естественные волосы из Восточной Европы. Их не красят, хотя и покрывают высококачественным кондиционером для долговечности. Такие парики ближе всего к натуральным волосам.

— Именно. Но стоят они недешево.

— Могу себе представить. Сколько же они стоят?

— Лучше сядь на стул. Цена начинается от каких-то жалких четырех тысяч долларов за парик.

Роберт присвистнул, садясь.

— Вот-вот. Такие парики делаются на заказ. На это может уйти от одного до двух месяцев, и это значит, что тот, кто заказывает парик, должен оставить для связи адрес или номер телефона. — Карлос с энтузиазмом улыбнулся. — В Лос-Анджелесе должно быть не так уж много мест, где продаются европейские парики.

— Кэтрин?

— Что?

— Ты проверял у Кэтрин Слейтер? Может быть, она носит парики. Многие женщины в наше время носят парики. Она уж точно могла его себе позволить.

— Нет еще, не проверял. — У Карлоса поубавилось энтузиазма. — Я сейчас же позвоню ей, но, если она не носит парика, тебе не кажется, что стоило бы связаться со всеми лос-анджелесскими мастерами, которые продают парики из европейских волос?

Роберт почесал подбородок.

— Да, можно попробовать. Только я думаю, что наш убийца слишком умен для этого.

— Для чего?

— Ты же сказал, что эти парики делаются на заказ?

— Верно.

— Но все равно, если ты войдешь в мастерскую париков, наверняка у них на витрине уже будет выставлено несколько штук. Наш убийца не так глуп, чтобы заказывать парик и оставлять за собой бумажный след. Он просто возьмет то, что у мастера на витрине, заплатит наличными, и все. Помни, наш убийца покупает парики не ради красоты, так что ему пойдет любой. — Роберт встал и подошел к кофеварке. — Есть и еще кое-что.

— Что именно?

— Интернет, — сказал Роберт.

Карлос нахмурился.

— Интернет может одновременно и помочь нам, и помешать, — объяснил Роберт. — Может быть, несколько лет назад нам было бы достаточно проверить мастерские париков, и, если бы повезло, мы бы наткнулись на что-нибудь такое, что привело бы нас к убийце, но сегодня… — Он налил себе чашку кофе. — Сегодня наш убийца может попросту заказать себе парик по Интернету из любой страны, и парик доставили бы ему меньше чем за неделю. Он мог купить его в Японии, в Австралии или в той же Восточной Европе. — Роберт помолчал, так как другая мысль пришла ему в голову. — И потом, есть же еще интернет-аукционы, где убийца мог купить парик у частного лица, и никто никогда не узнает об этом. Наш клиент слишком умен, чтобы оставлять за собой бумажный след.

Карлос не мог не согласиться, что Роберт прав. Любой даже не слишком умный человек в наши дни может купить через Интернет практически все, что угодно, и при этом оставить лишь ничтожный след, проследить который практически невозможно. Дело только в том, чтобы знать, где купить.

— А вдруг нам повезет? Он мог решить, что мы не додумаемся, и заказать парик в магазине, — уверенно сказал Карлос.

— Может быть. Я не отвергаю никаких возможностей. Мы проверим всех мастеров хотя бы на всякий случай.

— Я только хотел хотя бы на шаг подойти к нему до того, как он добавит сюда еще одну фотографию, — сказал Карлос, показывая на доску и привлекая к ней внимание Роберта.

Роберт какое-то время стоял неподвижно, не отрывая взгляда от фотографий.

— Что с тобой? — спросил Карлос через минуту молчания. — На что ты уставился?

Роберт поднял руку, прося Карлоса дать ему секунду.

— У нас здесь кое-чего не хватает, — сказал он наконец.

Карлос повернулся и посмотрел на доску. Все фотографии были на месте. Он был уверен, что ничто не сдвинулось с места.

— Чего не хватает?

— Еще одной жертвы.

 

48

— О чем ты говоришь? В каком смысле «нам не хватает жертвы»? Все они тут, семь с прошлых убийств и две из теперешней серии, когда убийца опять взялся за свое. — Карлос отвернулся от фотографий и посмотрел на Роберта.

— У нас есть жертва, которую он не отметил ни двойным распятием на шее, ни телефонным звонком мне. У нас есть жертва, которую он не убивал.

— Жертва, которую он не убивал? Ты что, спятил? Ты говоришь бессмыслицу.

— Никакая это не бессмыслица. Он не убил его, как всех остальных жертв… он сделал так, чтобы его убили.

— Ты сам себя слышишь, сумасшедший? Кого он не убил?

Взгляд Роберта упал на Карлоса.

— Майка Фарлоу.

— Майка Фарлоу? — Карлос ответил ему озадаченным взглядом.

— Настоящий убийца подставил его вместо себя, как Распинателя, забыл? Я даже упомянул об этом в тот раз, по телефону, когда убийца опять позвонил мне после того, как мы нашли женщину без лица, но по какой-то причине это не попало в точку.

— Да, я помню, как ты сказал про это. Я стоял рядом.

— То, что он подставил Майка Фарлоу, делает того еще одной жертвой убийцы.

— Косвенной, — согласился Карлос.

— Без разницы, он все равно жертва убийцы. — Роберт вернулся за стол и стал перекладывать бумаги. — Ладно, что мы знаем о нашем убийце?

— Ничего, — ответил Карлос, усмехнувшись.

— Это неверно. Мы знаем, что он очень методичен, умен, прагматичен и что он выбирает жертв очень, очень внимательно.

— Ладно, — сказал Карлос по-прежнему неуверенно.

— Убийца не выбрал Майка Фарлоу просто так, наугад. Как и остальные жертвы, объект должен был удовлетворять особым критериям. Разница здесь в том, что, помимо этого, объект должен был удовлетворять критериям, соответствующим убийце. Говоря точнее, критериям религиозного серийного убийцы и садиста.

Карлос начал понимать теорию Роберта.

— То есть, если бы ты арестовал кого-то, кто не подошел бы под эти критерии, ты бы не счел его убийцей?

— Точно. Убийца умен, но он также знает, что и мы не совсем дураки. Мы бы не купились на первого попавшегося человека, которого он решил бы нам подставить. Он должен был дать нам правильного человека. Правдоподобного. Такого, на которого мы бы купились. Майк Фарлоу был идеальным вариантом.

Карлос провел обеими руками по волосам, зачесывая их назад и делая хвостик.

— У Майка были приводы в полицию?

— А то. Он постоянно торчал в учреждениях для малолетних… Три осуждения за публичное обнажение. Он обожал раздеваться перед школьниками.

— Педофил? — спросил Карлос, скривив рот.

— С большой буквы «П». Он отсидел двадцать восемь месяцев за то, что домогался двенадцатилетнего мальчика в общественном туалете.

Карлос покачал головой.

— И где можно найти такого человека, как Майк Фарлоу? — продолжал Роберт.

— Может быть, убийца знал его раньше, — предположил Карлос.

— Возможно, но сомнительно. Майк был одиночка, жил один, без жены, без подружки, без детей. Работал уборщиком мусора и проводил большую часть свободного времени в своей грязной квартирке за чтением Библии. У него и жизни-то не было.

— А медицинские данные? Наш убийца мог иметь доступ к медицинским картам. Одно мы знаем — что у него есть медицинские знания, даже доктор Уинстон сказал, что не удивился бы, если бы убийца оказался хирургом.

Роберт кивнул:

— Я сам об этом думал.

— Религиозные культы, церкви? Если Майк куда-то ходил, убийца мог вычислить его там.

— Надо и это проверить.

— Что мы еще знаем о Майке Фарлоу? — спросил Карлос.

— Немного. Не было причин докапываться до подробностей, ведь он же сознался, помнишь?

— Помню, и это заставляет меня в первый раз спросить почему. Какого черта ему надо было сознаваться? Зачем бы он стал сознаваться в таких гнусных преступлениях, если он не совершал их и если он знал, что получит смертный приговор?

— Чтобы покончить с жизнью, — решительно сказал Роберт.

— Что-что?

— Ты наверняка слышал о людях, которым не хватает духу совершить самоубийство, и тогда вместо этого они покупают оружие и начинают размахивать им на улице. Прибывает полиция, приказывает опустить пистолет, человек не подчиняется, и в конце концов полиция вынуждена его застрелить.

— Да, я слышал о таком виде самоубийств.

— Так и есть. Здесь та же теория. Как я сказал, Майк был одиночкой, не имел ни друзей, ни жизни, ни перспектив как-то ее улучшить. По всей видимости, он слышал о Распинателе.

— Все слышали о Распинателе, пресса постаралась.

— Вот именно. Поэтому ты не удивишься, когда узнаешь, что некоторые религиозные фанатики на самом деле считали, что Распинатель делает доброе дело. Убивает грешников.

— И Майк был один из них, — закончил Карлос предложение Роберта.

— Верно. Для этих людей Распинатель был героем, человеком, который делает Божье дело, и вдруг Майк получает возможность превратиться в своего героя.

— Ты имеешь в виду, понести наказание за своего героя.

— Это не имеет значения. Для остального мира имя Майк Фарлоу стало бы синонимом Распинателя. Он бы навсегда оставил свою безвестную жизнь. Его имя упоминали бы в учебниках и изучали бы на курсах по криминологии. Он бы в смерти имел такую славу, которую никогда бы не смог иметь при жизни.

— Но ты сказал, что Майк знал некоторые сведения о жертвах, которые, вероятно, мог знать только убийца… Например, причины для их убийства. Он упоминал о том, что одна из жертв продвигалась по карьерной лестнице через постель. Откуда он мог это узнать?

— Потому что сам убийца сказал ему, — заключил Роберт.

— Что?

— Ты только поразмысли. Представь, ты убийца и хочешь подставить кого-то, чтобы он ответил за то, что ты сделал. Наконец ты находишь подходящего человека. Становишься его другом.

— А это было очень сложно, раз у Майка не было друзей.

— Это верно. В большинстве своем ваши разговоры вращались бы вокруг убийств. Какое превосходное дело вершит убийца, освобождая мир от грешников. Потом ты начинаешь забивать голову Майка слухами. Я слышал, будто одна жертва была заразная проститутка… другая переспала со всеми в компании, чтобы пролезть наверх. — Роберт заговорил другим голосом, как бы от имени убийцы.

— Готовить его к аресту, — вступил Карлос.

Роберт прикусил нижнюю губу и кивнул.

— Но почему не рассказать ему о настоящем знаке Распинателя… на шее жертвы?

— Если бы он дал ему слишком много информации, Майк мог бы начать подозревать.

Карлос ненадолго задумался.

— Ты думаешь, он рассчитывал на то, что Майк признается?

— Может быть, я не уверен.

— Ему нечего было терять, — заключил Карлос, но его как будто что-то беспокоило. — Но почему?

Роберт тревожно взглянул на него:

— Ты слушал, что я говорил? Я же только что объяснил почему.

— Нет, почему он подставил именно Майка?

Роберт замолчал и уставился на свой кофе.

— Я и сам задавал себе этот вопрос. Зачем ему вообще было подставлять кого-то?

— Из мести?

— Только не в настоящей жизни.

— Что?

— Подставлять кого-то из мести — такое случается только в голливудских фильмах. В настоящей жизни человек пойдет на все, доберется до обидчика и продырявит ему башку. Зачем брать на себя такую трудную задачу, планировать подставу? К тому же Майк умер от смертельной инъекции и особенно не страдал. Если наш убийца хотел, чтобы Майк страдал, он бы собственноручно разобрался с ним.

Карлос кивнул, соглашаясь.

— Это верно.

— Так зачем же подставлять кого-то?

— Может быть, он хотел, чтобы полиция прекратила расследование.

— Возможно.

— Возможно, сначала он намеревался совершить только семь убийств. — Карлос отвернулся, чтобы налить себе стакан воды. — После того как убийца достиг поставленной цели, он решил не оставлять расследование открытым и не рисковать, что какой-нибудь сыщик наткнется на улику, которая через несколько лет по ниточке приведет его к преступнику. Подставить кого-нибудь, дело закроют, и он выйдет сухим из воды.

— Значит, теперь убийца передумал и решил совершить еще семь убийств?

Карлос поднял брови.

— Может, и так.

— Меня это не устраивает. У этого убийцы с самого начала был четкий план, и я уверен, что он его придерживается. Когда он закончит то, что собирался сделать, если мы не поймаем его к тому времени, он исчезнет, и мы никогда о нем больше не услышим. — Голос Роберта помрачнел.

— Когда Майка арестовали, у тебя был другой подозреваемый, еще кто-то, кого ты разрабатывал? — Карлос нарушил молчание.

Роберт покачал головой.

— Ты так ни к кому и не подошел?

— Я уже говорил тебе, у нас не было ничего, ни подозреваемых, ни зацепок, — но я понимаю, к чему ты ведешь. Если бы мы подобрались к кому-то, особенно если бы это был убийца, то, подставив Майка, он бы, конечно, сбил нас с верного следа.

— Точно! И положил бы конец расследованию. Зачем продолжать, когда есть подозреваемый с такими неопровержимыми уликами?

— Ну так вот — у нас не было никаких подозреваемых.

— Но убийца об этом не знал. Если только он не располагал какой-то внутренней полицейской информацией.

— Очень немногие имели доступ к этой информации, и все они стопроцентно надежны.

— Ладно, но, может быть, ты докопался до чего-то, что подвело тебя довольно близко к настоящему убийце.

Роберт сжал зубы.

— Мы ни до чего не докопались. Единственное, что у нас было, — это семь жертв и куча злости, — сказал Роберт, глядя в окно, в никуда. — Но мы просмотрим еще раз все файлы… за два месяца до ареста Майка. Давай проверим, что у нас было на то время.

— Есть и еще одна возможность, — сказал Карлос, пролистывая какие-то бумаги на столе.

— Какая?

— Сколько прошло между арестом Майка Фарлоу и первой жертвой из новой серии?

— Около полутора лет.

— Что, если убийца подставил Майка, потому что знал, что какое-то время не сможет продолжать действовать? Например, если он попал в тюрьму по какому-то другому мелкому обвинению.

Роберт откинулся на спинку стула и сложил руки на груди.

— Проблема в том, что он должен был знать заранее, что не сможет действовать именно в течение этого срока. Чтобы подставить кого-то, нужно время, а как мы уже говорили раньше, сначала он должен был найти подходящего человека. Никого не предупреждают за несколько месяцев, что собираются арестовать… — Роберт уставил на Карлоса указательный палец правой руки.

— Что?

— Операция, — сказал Роберт, складывая брови домиком. — Убийце могла быть назначена какая-то плановая операция. Об этом он бы знал заранее.

— Но убийца не участвовал в деле больше года, что это за операция, которая на такой срок выводит тебя из жизни?

— Это как раз просто. Операция на позвоночнике, на бедре, любая операция, после которой пациенту требуется пройти физиотерапию, чтобы вернуть прежнюю силу и способность двигаться. Нашему убийце нужно много сил, чтобы совершать такие убийства. Он бы не взялся за них, если бы не был физически готов на сто процентов. Хорошо бы просмотреть список больниц и физиотерапевтических клиник.

Карлос уже набивал критерии первого поиска на клавиатуре.

 

49

Остаток дня они провели, копаясь в жизни Майка Фарлоу. Его послужной список был длинным, но не насильственным. Его осуждали только за непристойное поведение, а не за сексуальное насилие. «Конечно, он был подонок, — подумал Роберт, — но не агрессивный». Отсиживая в тюрьме последний срок, он проникся религиозной верой и по освобождении стал ходить по улицам и проповедовать Евангелие тем, кто его слушал, и тем, кто не хотел слушать.

В медицинских данных Майка не нашлось ничего необычного. Несколько раз лечился от венерических болезней, переломов после уличного избиения, и на этом все. У него не было истории обращения к психологам, ни вообще чего-то нетипичного. Они пришли к выводу, что убийца не мог выбрать Майка, основываясь на медицинских или полицейских данных. Они решили пройтись по религиозным группам, в которых мог участвовать Майк, но к половине двенадцатого ночи так ничего и не нашли.

Карлос коротко посмотрел на часы, паркуя машину перед своим домом. «Опять за полночь».

В последние две недели Карлос ни разу не сумел прийти домой раньше полуночи. Он знал, что ничего не может с этим поделать. Этого требовала от него работа, и, безусловно, он готов был на это пойти. Но то же нельзя было сказать о его жене Анне.

Он немного посидел в темноте на парковке. Из машины он смотрел на окна своей квартиры на первом этаже. В гостиной еще горел свет. Анна не ложилась.

Карлос велел ей не беспокоиться, предупредил, что они работают над очень сложным делом и ему приходится много работать сверхурочно, но он знал, что все эти слова пролетали мимо ее ушей. Он понимал, что жена предпочла бы видеть его врачом или адвокатом, кем угодно, лишь бы не детективом, расследующим убийства в Лос-Анджелесе.

Карлос медленно прошел мимо припаркованных машин к дому, потом поднялся к своей квартире. Хотя он был уверен, что Анна не спит, он открыл дверь как можно тише. Анна лежала на голубом тканевом диване лицом к телевизору, установленному у восточной стены. На ней была тонкая белая ночная сорочка, волосы закрывали пол-лица. Она лежала с закрытыми глазами, но открыла их, когда Карлос сделал первые шаги по квартире.

— Привет, милая, — сказал он усталым голосом.

Она села, поджав под себя ноги. Муж казался ей каким-то другим. Каждую ночь он возвращался к ней и казался чуть старше, чуть более усталым. Он проработал в отделе меньше месяца, но в глазах Анны эти недели казались годами.

— Ты как? — спросила она тихо.

— Нормально… только устал.

— Есть хочешь? Ты ужинал? Там еда в холодильнике. Тебе надо поесть, — настаивала она.

Карлос не чувствовал голода. На самом деле у него пропал аппетит еще несколько недель назад, как только он вошел в тот деревянный дом, но ему не хотелось отказывать Анне.

— Да, пожалуй, я бы чего-нибудь поел.

Они оба пошли на кухню. Карлос сидел у маленького стола, пока Анна доставала тарелку из холодильника и ставила ее в микроволновую печь.

— Хочешь пива? — спросила она, снова подходя к холодильнику.

— Пожалуй, лучше бы стопку виски.

— Виски плохо с едой. Выпей пива, а если захочешь попозже…

Она передала ему открытую бутылку «Будвайзера» и села напротив. Тишину нарушила только печка, которая звонком объявила о том, что его поздний ужин готов.

Анна приготовила одно из любимых блюд Карлоса — рис с бразильскими бобами, курицей и овощами, но Карлос проглотил только три кусочка, а потом стал ковыряться в тарелке, не поднося вилку ко рту.

— Невкусно?

— Вкусно, милая. Ты же знаешь, я люблю, как ты готовишь. Я просто не так голоден, как мне казалось.

Ни с того ни с сего Анна закрыла лицо руками и расплакалась.

Карлос быстро подошел к ней и встал на колени перед ее стулом.

— Анна, что случилось? — Он попытался отнять руки от ее лица.

Ушло еще несколько секунд, прежде чем она наконец посмотрела на него глазами полными слез и грусти.

— Мне страшно.

— Страшно? Почему? — спросил он озабоченно.

— Потому что твоя новая работа что-то делает с тобой… с нами обоими.

— Что ты имеешь в виду?

— Посмотри на себя. Ты несколько недель не спал как следует. В тех редких случаях, когда ты засыпаешь, ты просыпаешься через несколько минут в холодном поту и чуть не кричишь… Ты не ешь. Ты так похудел, что кажешься больным, и мы… ты больше не смотришь на меня и даже не разговариваешь.

— Прости меня. Ты знаешь, я не могу разговаривать с тобой о тех делах, над которыми мы работаем.

Он попытался обнять ее, но она отстранилась.

— Мне не надо, чтобы ты рассказывал мне подробности твоего расследования, но ты превратился в призрак. Я тебя больше не вижу. Мы больше ничего не делаем вместе. Даже такие мелочи, как поужинать вместе, превратились в роскошь. Ты уходишь на рассвете, приходишь за полночь. Каждый день я смотрю, как ты открываешь дверь с таким видом, будто ты оставил там часть жизни. Мы становимся чужими людьми. Что случится через полгода или год, если это будет продолжаться? — спросила она, вытирая со щек слезы.

Огромное желание защитить ее охватило Карлоса. Ему захотелось обнять ее и успокоить, но правда была в том, что он тоже боялся. Не за себя, но за всех. Где-то ходит убийца, который получает удовольствие, причиняя жертве невыносимую боль. Убийца, который не делает различий между расами, религией, общественным положением и чем угодно другим. Любой мог оказаться следующей жертвой, любой, и Анна в том числе. Он чувствовал себя беспомощным.

— Не плачь, пожалуйста, все будет хорошо, — сказал он, нежно касаясь волос Анны. — Мы добились некоторого успеха в расследовании, и если нам немного повезет, то мы очень скоро закроем дело.

Карлосу самому не верилось, что он это говорит.

— Прости, — сказала она все еще в слезах. — Но ни одно другое дело, над которым ты работал, так не действовало на тебя.

Карлос не знал, что сказать.

— Я боюсь того, что эта работа может сделать с тобой. Я не хочу тебя потерять.

Ее глаза снова наполнились слезами.

— Ты меня не потеряешь. Я люблю тебя. — Он поцеловал ее в щеку и вытер слезы. — Обещаю тебе, все будет хорошо.

Анна хотела верить ему, но не видела убежденности в его взгляде.

— Давай ляжем спать, — сказал он, помогая ей подняться.

Они оба медленно встали. Она обняла его, и они поцеловались.

— Я пойду выключу свет в гостиной, — сказала она.

— Ладно, а я поставлю тарелки в посудомойку.

Карлос выбросил остатки еды и наскоро сполоснул тарелку под краном.

— Господи! — Крик Анны донесся из гостиной.

Карлос оставил тарелку на посудомоечной машине и бросился к ней из кухни.

— Что случилось? — сказал он, подходя к Анне, стоявшей у окна.

— Там кто-то смотрел на меня.

— Что? Где? — спросил Карлос, выглядывая в окно на пустую улицу и парковку.

— Вон там, между машинами, — показала она на два автомобиля, припаркованные вниз по улице.

Карлос снова выглянул в окно.

— Я никого не вижу, к тому же там совсем темно, ты уверена, что кого-то видела?

— Да. Я видела, что кто-то смотрит прямо на меня.

— Точно?

— Да. Он смотрел вверх, на меня.

— Он? Это был мужчина?

— Не знаю. Мне кажется, что мужчина.

— Может, это был кот или собака.

— Это был не кот, Карлос. Кто-то смотрел прямо в наши окна. — Голос Анны стал еще более беспокойным.

— В наши окна? Может быть, этот человек просто смотрел на дом.

— Он смотрел прямо на меня, я знаю, я чувствовала, он меня напугал.

— Может быть, это кто-то из соседских ребят. Знаешь, они вечно торчат на улице по вечерам.

— Соседские дети не доводят меня до такого состояния. — На ее глазах снова показались слезы.

— Ладно, хочешь, я спущусь и посмотрю, что там?

— Нет… пожалуйста, останься со мной.

Карлос обнял ее и почувствовал, как ее тело дрожит, прижатое к нему.

— Я здесь, милая. Ты просто устала, расстроилась. Я уверен, нет ничего страшного. Пойдем спать.

С парковки скрытый в тенях незнакомец наблюдал со злобной улыбкой, как они обнялись и отошли от окна.

 

50

Они разделили задачи. Карлос должен был просмотреть первоначальные данные, собранные еще Робертом и Скоттом. Также ему поручалось проверить все мастерские париков и физиотерапевтические клиники.

Роберт взял на себя проверку больниц. Он подумал, не связаться ли с ними и не запросить ли список пациентов, которым произвели операции в пределах двух месяцев после ареста Майка Фарлоу. Операции, которые требовали долгого восстановительного периода, особенно физиотерапии. По опыту он знал, что, если он составит официальный запрос, не важно, насколько срочный, ответ на него все равно займет несколько недель. Чтобы ускорить процесс, он решил лично проверить все больницы в деловом районе Лос-Анджелеса и составить запрос на все остальные.

Задача была трудоемкой и медленной. Сначала им нужно было сузить поиск до того, какая операция потребовала бы такого длительного реабилитационного периода, а затем вернуться почти на полтора года назад и поднять архивы.

Роберт без удивления обнаружил, что архивирование записей в больницах находилось на уровне, который граничил с гротеском. Часть документов хранилась в коробках в каких-то тесных, захламленных архивных комнатах. Часть в разрозненных электронных таблицах, другая часть в базах данных, и очень немногие знали, как к ним подступиться. «Практически как у нас в отделе», — подумал Роберт.

В то утро он занимался этим с половины девятого. В полдень температура дошла до тридцати семи градусов, и плохо проветриваемые комнаты превратили задачу Роберта в настоящее наказание. К концу того дня его рубашка насквозь вымокла от пота, а он сумел проверить только три больницы.

— Ты что, в бассейн упал? — спросил Карлос, хмуро глядя на мокрую рубашку Роберта, когда тот вернулся в офис.

— А ты попробуй несколько часов просидеть в запертой, загроможденной, жалкой комнатушке в подвале больницы — посмотрим, как тебе это понравится, — парировал Роберт.

— Если бы ты снял куртку, пожалуй, тебе стало бы полегче. Но вообще, как подвигаются дела?

Роберт помахал перед Карлосом коричневым конвертом:

— Список пациентов из трех больниц. Не много, но хотя бы какое-то начало.

— А это что? — Карлос показал на коробку, которую Роберт держал под мышкой.

— А, это просто пара ботинок, — сказал он как ни в чем не бывало.

— Да ты модник, а?

— Да уж. Увидел их в витрине магазина недалеко от больницы. Они закрываются через неделю, так что все со скидкой. Я прилично сэкономил.

— Правда? Можно посмотреть? — спросил Карлос с любопытством.

— Смотри. — Роберт передал ему коробку.

— Слушай, классные, — сказал Карлос, вытащив из коробки пару черных кожаных туфель и рассмотрев их со всех сторон. — Бог свидетель, давно тебе пора было их купить, — сказал он, смотря на старые туфли Роберта.

— Правда, придется разносить. Кожа довольно жесткая.

— Сколько нам приходится ходить в последнее время? Разносятся как миленькие! — Карлос положил их в коробку и передал Роберту.

— Короче, как прошел день? — Роберт снова вернул разговор к расследованию.

— Я связался с Кэтрин Слейтер. Она не носит парика.

— Отлично. Может, повезло с магазинами?

Карлос скривил рот и нахмурился, качая головой.

— Если мы хотим получить список клиентов, которые заказывали европейские волосы в Лос-Анджелесе, нам нужен ордер.

— Ордер?

— Никто не хочет раскрывать списки клиентов. Предлог все время один и тот же… тайна частной жизни. Их клиентам не понравится, если раструбят по всему миру, что они носят парик.

— По всему миру? Мы расследуем убийство, а не поставляем сведения в желтые газеты. Мы не собираемся продавать их информацию, — отрезал Роберт.

— Не важно. Если не будет ордера, не будет и списка клиентов.

Роберт положил конверты на стол, повесил куртку на спинку стула и подошел к одному из вентиляторов.

— Просто не верится, что это за люди? Мы пытаемся им же помочь, поймать убийцу-изувера, следующей жертвой которого может стать кто-то из их семьи или они сами, но что мы видим от них вместо сотрудничества? Враждебность и нежелание иметь дело с полицией. Как будто преступники — это мы. Стоит только сказать, что ты из полиции, как они делают такой вид, будто ты их в живот ударил. Захлопывают двери перед самым носом, запираются на замки, — сказал Роберт, возвращаясь к столу. — Я поговорю с капитаном Болтером. Мы добьемся этого чертова ордера и списка, сразу же, как только… — Роберту показалось, что у Карлоса на лице написано сомнение. — Что-то тебя беспокоит.

— Меня беспокоят волосы, которые нашли в машине Джорджа Слейтера.

— Давай выкладывай, — велел ему Роберт.

— Мы же больше ничего не нашли в машине, так? Ни отпечатков пальцев, ни волокон, только прядь волос из парика?

— И ты думаешь, что это не похоже на нашего клиента? — заключил Роберт. — Убийца дочиста вылизывает всю машину, как делал на всех местах преступлений, но оставляет волосы?

— Он же никогда раньше не делал оплошностей, почему же он облажался сейчас?

— Может, и не облажался.

Карлос неуверенно уставился на Роберта.

— Что ты хочешь сказать? Что теперь он хочет, чтобы его поймали?

— Совсем нет. Возможно, он просто затеял игру, как всегда.

Уверенности у Карлоса не прибавилось.

— Он знает, что мы никак не можем пропустить такую улику. Он знает, что мы пойдем по этой ниточке и будем проверять все магазины париков в Лос-Анджелесе, тратить на это время и силы.

— Значит, по-твоему, он мог оставить волосы нарочно?

Роберт кивнул:

— Чтобы задержать нас. Выиграть время для себя и спланировать новое убийство. Он подходит ближе к последнему действию, — тихо сказал он.

— Что ты называешь «последним действием»?

— Эти убийства имеют для него какой-то смысл, — объяснил Роберт. — Как я говорил раньше, убийца наверняка действует по плану, и что-то говорит мне, что его план близится к завершению.

— И ты считаешь, что если мы не поймаем его раньше, чем он выполнит свой сумасшедший план, то мы уже никогда его не поймаем. Он просто исчезнет.

Роберт медленно кивнул.

— Так давай ловить его, — сказал Карлос, показывая на коричневые конверты, которые Роберт принес из больниц.

Роберт улыбнулся.

— Первым делом надо исключить из списка пациентов всех, кто моложе двадцати и старше пятидесяти. После этого попробуем получить фотографии оставшихся. Может, что-нибудь и нароем.

— Конечно, давай мне один список.

— А что насчет старых данных, просмотрел, нашел что-нибудь? — спросил Роберт.

— Ты был прав. На тот момент у вас не было ничего особенного. Ни улик, ни подозреваемых… Он подставил Майка Фарлоу не для того, чтобы сбить вас с пути. Сбить вас с пути больше, чем вы сбились сами, было невозможно.

Роберт не заметил сарказма, так как уже печатал что-то на компьютере, проверяя имена в списке пациентов на криминальные данные.

— А что с религиозными культами? — спросил он, пока дожидался результата.

Карлос откинулся назад на стуле и потер виски.

— По сектам ничего. Кажется, он никуда не ходил, в том числе и в церковь.

— Тайный библиоман?

— Ага, — кивнул Карлос.

Их разговор прервался, когда факс Карлоса подал сигнал. Карлос подтянулся к столу и подождал, когда выйдет распечатка.

— Voce ta de sacanagem! — вдруг сказал он через полминуты, прочитав полученный факс.

Роберт не понимал португальского, но догадался: что бы ни означили эти слова, они не значили ничего хорошего.

 

51

Роберт глядел на напарника и ждал. Карлос не отрывал глаз от факса и все бубнил что-то по-португальски.

— Да что случилось? — нетерпеливо воскликнул Роберт.

Карлос протянул руку и показал черно-белую фотографию женщины. У Роберта ушло несколько секунд, чтобы понять, на что он смотрит.

— Это Дженни Фарнборо?

Карлос покачал головой:

— Нет, это Вики Бейкер.

— Кто?

— Виктория Бейкер, возраст двадцать четыре, работает менеджером в фитнес-клубе, который называется «Фитнес днем и ночью» на бульваре Санта-Моника, — читал Карлос информацию под фотографией.

— Я его знаю, — сказал Роберт.

— Видимо, шестого июня она должна была уехать в Канаду на пять дней.

— И уехала?

— Не говорится.

— Кто нам это прислал?

— Логан из отдела по розыску пропавших. Ты не забыл, что у нас по-прежнему значится, чтобы нам присылали данные по всем, кто похож на компьютерный портрет от доктора Уинстона?

Роберт кивнул.

Поскольку личность первой жертвы не была достоверно установлена, соблюдались все обычные правила для неопознанных трупов, в том числе постоянно проверялись новые данные по базе пропавших без вести лиц.

— Когда заявили об ее исчезновении?

Карлос посмотрел вторую страницу.

— Два дня назад.

— Кто?

Еще один взгляд на распечатку.

— Джо Боумен, старший менеджер клуба.

Роберт взял распечатку у Карлоса и минуту изучал ее. Сходство было, но опять же симпатичные высокие блондинки практически растут в Лос-Анджелесе на деревьях. Роберт понимал, что легко можно было увидеть сходство и Вики Бейкер, и Дженни Фарнборо с компьютерной картинкой. Стремясь как можно скорее установить личность первой жертвы, они просто решили, что она Дженни Фарнборо.

— Когда Дженни пропала из «Авангарда»? — спросил Роберт.

Карлос пролистал несколько листков бумаги, которые достал из верхнего ящика стола.

— Первого июня. Вики пропала на пять дней позже.

— Эта девушка могла пропасть и не шестого числа. Она могла улететь в Канаду и пропасть там или когда вернулась, мы пока не знаем. Давай позвоним в клуб и проверимте дежурит ли там этот Джо Боумен. А если дежурит, надо ехать. Начальник таможни в аэропорту — мой старый приятель. Я попрошу его проверить, садилась ли она в самолет шестого числа.

Карлос быстро вернулся к компьютеру и через несколько щелчков мышью получил информацию по фитнес-клубу. Он набрал телефон и откинулся на спинку стула, нетерпеливо ожидая, пока на том конце кто-нибудь снимет трубку. Карлос услышал три гудка, после чего ему ответили. Разговор ограничился пятью короткими фразами.

— Сегодня он работает до половины двенадцатого, — сказал Карлос, кладя трубку на рычаг.

— Поехали, ты поведешь. Дай только сначала позвонить Тревору.

Тревор Гризбек был главой таможенно-иммиграционной службы лос-анджелесского международного аэропорта LAX. Роберт знал, что без ордера он никак не сможет получить информацию по пассажирам, а на ордер у него не было времени. Пора было вспомнить, что он когда-то оказал Тревору несколько услуг.

Солнце уже село, но жара, казалось, не спадала. В тот самый момент, когда они подъезжали к фитнес-клубу в Санта-Монике, Тревор перезвонил Роберту.

— Ну, что ты мне скажешь, Тревор?

— В общем, как ты знаешь, у меня нет доступа к данным авиакомпаний, но зато есть доступ к иммиграционным данным. Для верности я проверил все с первого по двенадцатое июня. Виктория Бейкер никогда не проходила паспортный контроль.

— Она не садилась в самолет.

— Похоже что так.

— Спасибо, друг.

— Ерунда. Свои люди — сочтемся.

Роберт со значком в руке протиснулся сквозь небольшую толпу при входе в зал, чтобы добраться до стойки администратора.

— Менеджер Джо Боумен здесь? — спросил он еще до того, как два администратора успели посмотреть на его значок.

— Да. — Ответ прозвучал немного робко.

— Нам надо с ним поговорить, — требовательно сказал он.

Оба детектива смотрели, как блондинка-администратор быстро снимает трубку телефона и набирает прямой номер менеджера. Последовал быстрый приглушенный разговор.

— Триш, ты не можешь побыть здесь одна пять минут? — спросила блондинка, кладя трубку и поворачиваясь к другой девушке, невысокой и рыжеволосой, с веснушками и глазами цвета океана.

— Да, справлюсь, — ответила Триш с легким техасским акцентом.

Белокурая секретарша нажала кнопку за стойкой, и на одном из турникетов загорелся зеленый свет.

— Прошу вас, господа. Идите за мной, пожалуйста.

Офис менеджера находился в дальнем конце основного этажа клуба. Администратор постучала три раза, и, когда дверь отворилась, их встретил поразительной внешности мужчина примерно на пять сантиметров выше Роберта и по меньшей мере на десять килограммов тяжелее, весь — сплошные мускулы. На нем была черная обтягивающая футболка, которая казалась на два размера меньше, чем нужно, а короткая стрижка делала его похожим на армейского сержанта. Он представился как Джо Боумен.

— Я так полагаю, вы по поводу Вики, — сказал он, провожая обоих детективов в кабинет.

— Правильно полагаете, — сказал Роберт, когда они сели в два кожаных кресла лицом к симпатичному черно-белому столу, за который сел Джо.

Роберт несколько мгновений изучал мужчину за столом.

— Вы кажетесь мне знакомым, мы не встречались раньше? — спросил он, прищурившись и роясь в памяти.

Джо мгновение смотрел на Роберта.

— Едва ли, во всяком случае, я не помню.

Через несколько секунд Роберт бросил ломать голову, пожав плечами.

— Это вы сообщили об исчезновении Виктории Бейкер, не так ли? — спросил он.

— Да.

— Почему?

Джо с неуверенной улыбкой поднял глаза от рук.

— Потому что она пропала. — Он произнес каждое слово медленнее обычного.

«Тоже еще умник нашелся», — подумал Роберт.

— Я имел в виду, почему именно вы? Вы ее муж, друг, любовник?

Джо перевел взгляд на девушку-администратора, которая еще стояла у двери.

— Спасибо, Кэри. Дальше я сам справляюсь.

Она молча вышла из комнаты и закрыла дверь за собой.

Джо снова обратился к детективам:

— Я ей не муж, не друг и не любовник. Я женат. — Он мотнул головой в сторону стоявшей на столе фотографии, где была изображена женщина с короткими черными волосами и заразительной улыбкой.

Роберт кивком показал, что видит фотографию, но печаль в глазах выдала Джо. Роберт уже понял, что тот был неравнодушен к Виктории Бейкер.

— Она должна была вернуться на работу двенадцатого числа, но так и не появилась. Это совсем на нее не похоже. Она ответственный человек, очень профессиональный, никогда не берет больничных или отгулов, всегда приходит вовремя.

— Но почему вы, а не ее родственники, муж или друг?

— Вики не замужем, и в настоящее время у нее нет отношений. Ее семья в Канаде. Она летела туда повидать их. Она живет одна в съемной квартире в нескольких милях отсюда.

— Ее семья связалась с вами? — спросил Роберт. — Если они ждали ее и она не появилась, разве они не стали бы беспокоиться?

Джо нервно посмотрел на Роберта.

— Они не знали, что она собирается прилететь. Она хотела сделать им сюрприз, понимаете? Что вы имеете в виду, когда говорите, что она не появилась?

— Мы проверили авиалинию, она не садилась в самолет.

— Боже мой! — сказал Джо, проводя руками по волосам. — Так все это время она неизвестно где?

— Вы сказали, что она должна была вернуться двенадцатого числа этого месяца, однако вы сообщили о ней всего два дня назад — семнадцатого. Почему вы ждали пять дней?

— Я сам вернулся из Европы семнадцатого числа. Я участвовал в соревнованиях по бодибилдингу.

— Когда вы улетели в Европу? — спросил Карлос.

— В конце прошлого месяца… двадцать девятого. — Он посмотрел на свои трясущиеся руки. — Я должен был позвонить ей, когда был в Европе, мы говорили в тот день, когда она должна была улетать в Канаду, — пробормотал он печально.

— Зачем вы должны были ей позвонить? Она же просто ваш работник? — подтолкнул его Роберт.

Джо выглядел растерянным. Он попытался слабо улыбнуться Роберту, но не смог.

Роберт подвинул стул ближе к столу и наклонился вперед, поставив на него оба локтя.

— Бросьте, Джо, пора сказать честно, она ведь была для вас не просто работником, не так ли?

Молчание.

— Послушайте, мистер Боумен, мы не полиция нравов. Мы пришли не затем, чтоб задавать вопросы о ваших отношениях с женой. — Он показал на фотографию в рамке на столе. — Но Виктория Бейкер могла попасть в беду, и мы хотим лишь помочь ей, но для этого нам нужно ваше содействие. Что бы вы нам ни сказали, это останется между нами. Если она что-то для вас значит, пожалуйста, помогите нам. — Роберт улыбнулся, подбадривая его.

Джо колебался мгновение, глядя на фотографию жены.

— Да, у нас роман, — сдался он наконец.

Роберт не сводил глаз с Джо, ожидая, пока он продолжит.

— Мы подумываем о том, чтобы поселиться вместе.

Глаза Карлоса удивленно расширились.

— А как же ваш брак? — спросил он.

Джо протер глаза правой рукой, не торопясь отвечать.

— Мой брак изжил себя несколько лет назад. — Его взгляд снова упал на фотографию на столе. — Любовь прошла… мы больше не разговариваем… Мы как будто стали совершенно чужими людьми. Год назад мы пробовали все исправить, но исправлять уже нечего. — Он говорил твердо, но с ноткой печали.

— Когда вы с Вики начали встречаться?

— Около восьми месяцев назад. В ней есть что-то такое, это заразительное ощущение счастья… она снова сделала меня счастливым. Так что пару месяцев назад я решил, что попрошу жену о разводе и сделаю то, отчего стану счастливым, то есть буду вместе с Вики.

— А Вики знала? Вы рассказали ей о ваших планах?

— Да, поэтому она и собралась в Канаду.

Роберт озадаченно взглянул на него.

— Она хотела рассказать родителям, что думает поселиться вместе со мной, хотела получить их благословение.

Роберт по-прежнему не понимал.

— Она из очень традиционной семьи, — объяснил Джо. — Она хотела, чтобы ее родные меня приняли.

— Приняли мысль о том, что их дочь поселится с женатым мужчиной? — заинтересованно спросил Карлос.

— Нет. — Роберт ответил первым. — Приняли мысль о том, что их дочь поселится с афроамериканцем, — заключил он.

— С чернокожим, — поправил его Джо. — Мы предпочитаем, чтобы нас называли чернокожими. Это ведь чистая правда, и в этом слове нет ничего оскорбительного. Политкорректность — полная чепуха, но вообще вы правы. Можно сказать, что ее семья не одобрила бы наших отношений.

— И вы не связывались с ней, пока находились в Европе?

— Нет… хотя надо было. — Он смолк.

— Почему же нет?

— Она так сама хотела. Сказала, что ей нужно время, чтобы донести до них эту мысль. Я знал, что она должна вернуться двенадцатого, так что именно тогда и попытался дозвониться до нее из Европы, но безуспешно. Оттуда, где находился, я ничего не мог сделать. Я вернулся, не смог ее найти, запаниковал и поэтому позвонил в полицию.

— Вы сказали, что она живет всего в нескольких милях отсюда? — спросил Роберт.

— Да, на Норт-Крофт-авеню.

— У вас есть ключи от ее квартиры?

— У меня нет ключей. — Джо был не в силах встретиться глазами с Робертом. — Но меня уже спрашивали об этом другие полицейские.

— Из отдела пропавших лиц?

— Да.

— Мы не оттуда. Мы расследуем убийства.

На лице Джо мелькнуло удивление и страх.

— Убийства?

Роберт не потрудился объяснить. Он достал копию рисунка, который составили со слов Изабеллы, и еще двадцать разных вариаций и положил их на стол перед Джо.

— Вы когда-нибудь видели этого человека?

Джо взял рисунки дрожащими руками и внимательно рассмотрел их.

— Нет, едва ли. А какое это имеет отношение к тому, что пропала Вики? Почему ко мне в кабинет пришли детективы из отдела убийств?

— Возможно, есть связь с другим расследованием, которое мы ведем, — пояснил Карлос.

— Вы считаете, что ее могли убить? — Его голос захрипел от ужаса.

— Мы пока не знаем.

— Боже мой! Кому надо убивать Вики? Она самый милый человек на свете.

— Давайте не будем делать поспешных выводов, мистер Боумен, — попытался успокоить его Роберт. — Насчет этого человека, вы уверены, что никогда не видели его у себя в зале? — Он еще раз показал на рисунки.

— Если он бывал у нас в зале, то спрашивать надо администраторов.

— Не беспокойтесь, спросим. Еще нам нужен адрес Вики.

Джо молча написал ее адрес и передал его Роберту.

— Вы с ней увлекались клубами, вечеринками, ну, знаете, тусовками, в таком роде? — продолжал Роберт.

Джо растерянно посмотрел на Роберта.

— Нет, совсем нет. Из-за моего семейного положения мы не могли особенно рекламировать наши отношения.

Роберт кивнул.

— А сама она любила бывать в таких местах в одиночку или с друзьями?

— Если и любила, мне об этом не известно, — колеблясь, ответил Джо.

— Вы не знаете, она не принимала участия в нетрадиционных вечеринках? — спросил Карлос.

Джо и Роберт посмотрели на Карлоса одинаково озадаченным взглядом. Ни один из них не понял, что именно он подразумевал под нетрадиционными вечеринками.

— Я не уверен, что понял ваш вопрос, — ответил Джо.

Роберта не меньше Джо интересовало объяснение.

Карлос счел, что проще всего будет сказать все напрямик.

— Она не увлеклась оргиями, садомазохизмом, фетишами… такого рода вещами?

— Что это за вопрос? — спросил Джо, широко раскрыв глаза.

— Это вопрос, который имеет отношение к расследованию.

— Вы спрашиваете меня, была ли Вики извращенкой? — сказал Джо оскорбленным тоном.

— Нет, только известно ли вам, не интересовалась ли она подобными вещами?

— Нет, не интересовалась.

Тут решил вступить Роберт.

— Каково ее материальное положение? Я имею в виду, у нее хорошая зарплата?

Джо посмотрел на Роберта с выражением, которое говорило: «А это какое имеет отношение?»

— Она может позволить себе дорогие вещи? — осведомился Роберт.

— Какие именно? Наркотики? — Джо посмотрел на него с еще более озадаченным видом.

— Нет. Косметику — кремы, лосьоны, ну, знаете, женские штучки.

— Она, конечно, не богата, по крайней мере по лос-анджелесским стандартам, но я бы сказал, что зарабатывает она достаточно. И вообще, что касается косметики, она тратит целое состояние. Я видел, как она заплатила больше трехсот долларов за антивозрастной ночной крем, а баночка была размером с пачку жвачки.

Роберт удивленно состроил брови домиком.

— И это не все, — продолжил Джо. — Четыреста за крем для век из Швейцарии, полторы сотни за флакон лака для ногтей, не считая того, что она тратит на маникюр, педикюр, салоны красоты и СПА-процедуры. Она скорее будет голодать, чем обходиться без своих кремов и лосьонов. Вики очень тщеславна. Может быть, даже слишком.

— У Вики есть ящик, где она держит свои вещи? — спросил Роберт.

— Да. У всех работников есть свой шкафчик.

— Отлично. Можем мы посмотреть ее шкаф?

— На нем электронный замок, и нужно ввести код из четырех цифр. Только она знает свой код.

— Да, но я уверен, что есть общий код, — сказал Карлос.

Джо скривил рот, думая, правильно ли он поступает.

— Разве вам не нужен ордер на обыск ее вещей?

— Мы пытаемся найти ее, а не посадить в тюрьму. На получение ордера уйдет не меньше суток, и мы потеряем драгоценное время, — возразил Роберт.

— Он в женской раздевалке.

— Нам нужно только пять минут, скажите только тем, кто там находится, чтобы они прикрылись, — сказал Карлос.

Последовало короткое молчание.

— Мы теряем время, — дожимал Роберт.

— Ладно, — наконец сдался Джо. — Дайте мне пять минут. Я попрошу одну из наших работниц сделать объявление.

Роберт внимательно смотрел на Джо, пока тот быстро говорил по телефону с администраторами.

— Вы уверены, что мы никогда раньше не встречались? У вас действительно очень знакомое лицо, — спросил Роберт, как только Джо положил трубку.

— Я появлялся в нескольких журналах по бодибилдингу. Я профессиональный участник соревнований. Вы и сами в хорошей форме. Вы никогда не покупали журналов по фитнесу? — ответил он.

Роберт щелкнул пальцами.

— Да, пару раз. Видимо, там-то я вас и видел.

Джо без энтузиазма улыбнулся Роберту.

Через десять минут они уже стояли в женской раздевалке перед шкафчиком номер 365. Джо набрал шестизначный код, который действовал поверх личного кода Вики. Огонек на механизме замка сменился с красного на зеленый, и дверь раскрылась. Карлос принес из машины резиновые перчатки, и Роберт просмотрел ее вещи.

Вещей было немного. Пара кроссовок, две пары носков, тренировочные шорты, женский топ и пара перчаток без пальцев для поднятия тяжестей. На верхней полке он нашел то, что ему было нужно. Флакон с дезодорантом и щетку для волос. Он взял обе вещи и положил их в разные пластиковые пакеты.

Джо молча смотрел, думая, почему они берут только две вещи, а все остальное оставляют.

 

52

В восемь часов того же вечера доктор Уинстон уже готовился закончить работу и идти домой, когда раздался телефонный звонок от Роберта. Флакон с дезодорантом и расческу нужно было проверить на отпечатки пальцев и ДНК.

Роберт знал, что результаты анализа ДНК придут только через пять дней, может быть, три дня, если составить срочный запрос, но отпечатки пальцев можно было проверить сегодня же. Доктор Уинстон сказал, что дождется их.

Роберт был рад, что им не пришлось спускаться в подвал, где хранились тела жертв. В экспертно-криминалистическом отделе ему всегда становилось не по себе, но от комнаты в подвале его вообще бросало в дрожь. Криминалистическая лаборатория находилась на первом этаже, и доктор Уинстон попросил Рикардо Пиньейро, одного из экспертов, задержаться и помочь ему проверить отпечатки. Роберт передал Рикардо дезодорант и смотрел, как тот применяет порошок для снятия отпечатков, сделанный из диоксида титана. Высокий отражательный индекс порошка на гладкой металлической поверхности немедленно показал несколько невидимых глазу отпечатков.

Рикардо смахнул лишний порошок с флакона и перевел отпечатки на несколько квадратов чистого целлофана.

— На первый взгляд я бы сказал, что у нас тут три набора отпечатков. — Рикардо редко ошибался.

Он взял целлофановые квадратики, положил их под ближайший микроскоп и продолжил анализировать.

— Да, три разных набора, но один преобладает, — сказал он, с минуту поглядев в микроскоп.

— Давайте тогда его и проверим, — сказал доктор Уинстон. — Можете передать их на компьютер?

— Конечно, — сказал Рикардо, забрал слайд и перенес его на один из видеомикроскопов, которые были постоянно подключены к лабораторному компьютеру.

Он сфотографировал каждый отпечаток, и каждый раз программа анализа фотографий выдавала на экран компьютера увеличенное изображение.

— Вы хотите, чтобы я проверил отпечатки по базе данных полиции? — спросил Рикардо.

— Нет, сравните с этими.

Доктор Уинстон передал ему флеш-карту с цифровой фотографией отпечатков первой жертвы.

Рикардо загрузил фотографию в жесткий диск компьютера, и через несколько щелчков обе картинки встали бок о бок в окне программы. Он нажал кнопку «Сравнить».

На обоих снимках с отпечатками появились несколько красных отметок, обозначивших точки сравнения. Меньше чем через пять секунд программа выдала внизу экрана слово «совпадение».

— Да, это один и тот же человек, — подтвердил Рикардо.

— Можно считать результат официальным. Наконец у нас есть совпадение по первой жертве, — сказал доктор Уинстон. — Кто она?

— Ее звали Виктория Бейкер. Канадка… прожила в Лос-Анджелесе четыре года, — ответил Карлос.

Роберт не сводил глаз с фотографий отпечатков пальцев на компьютере.

— На всякий случай прогоним два остальных набора отпечатков через полицейскую базу данных, — наконец сказал он.

Очевидно, что-то не давало ему покоя.

Только когда они вернулись к машине Карлоса, он снова заговорил:

— Мы опять оказались на нуле, я имею в виду связи между жертвами. Это подрывает всю нашу теорию насчет оргий. Скорее всего, Джордж Слейтер никогда не слышал о Виктории Бейкер.

Карлос провел обеими руками по лицу и потер глаза.

— Я знаю.

— Надо выяснить, откуда ее похитили. Возможно, у нее в квартире найдутся какие-то улики, но ордер мы получим только завтра.

Карлос согласился.

— Еще придется связаться с ее канадскими родственниками и сообщить им.

Роберт медленно кивнул. Эта последняя задача была особенно тяжелой.

— Сегодня же сделаю, — сказал Роберт.

Когда Карлос припарковал машину у здания ОТП, Роберт подумал: неужели у него такой же усталый и разбитый вид, как у напарника?

— Я поговорю с капитаном Болтером насчет ордера, и, надеюсь, с утра он у нас будет, — сказал Роберт. — Встретимся здесь в десять тридцать, а сначала я попробую получить еще один список пациентов из больницы.

Карлос положил голову на подголовник и глубоко вздохнул.

— Иди домой, малец, — сказал Роберт, украдкой поглядев на часы. — Еще нет и девяти. Проведи вечер с женой. Вам обоим это нужно. Сегодня нам все равно нечего делать.

— А список пациентов? Нам же надо просмотреть фотографии.

— Я сам займусь. У нас всего три списка. На них уйдет не больше часа.

Карлос подумал о том, что случилось накануне ночью с Анной. Ему бы не помешало хотя бы раз в неделю приходить домой еще до того, как она ляжет спать. Они с напарником несколько недель работали, не глядя на часы. Короткий перерыв придется кстати.

— Да, Анна будет рада, если я приду домой пораньше.

— Правильно, — согласился Роберт. — Купи ей цветов по дороге домой. Не какой-нибудь дешевый букет, а что-нибудь красивое. Имей в виду, когда ты покупаешь кому-то подарок, ты показываешь внимание к личности этого человека, так что купи ей что-нибудь такое, что она действительно любит, — сказал он, ободряюще улыбнувшись.

 

53

Карлос последовал совету Роберта и остановился у «Марки», небольшого круглосуточного магазина на бульваре Норт-Рампант. Там продавалось почти все, от цветов до выпивки; кроме того, у них были неплохие бутерброды с фрикадельками и свежезаваренный кофе. Карлос останавливался там уйму раз, еще когда был обычным детективом лос-анджелесской полиции. Для этого ему пришлось сделать небольшой крюк по дороге домой, но он был уверен, что Анна оценит его труды.

Высокая, очень привлекательная блондинка за прилавком поздоровалась с Карлосом, широко улыбнувшись открывая зубы идеальной формы. Карлос улыбнулся в ответ и провел рукой по волосам в попытке выглядеть презентабельнее.

Кроме цветов, Карлос решил взять бутылку хорошего красного вина. Прошло уже довольно много времени с тех пор, как они с Анной вместе пили вино, а она любила время от времени распить бутылочку «Риохи». Стойка с цветами стояла справа от входа в магазин, но Карлос пока не обращал на них внимания.

— Простите, где у вас можно посмотреть вино?

— Сзади, — ответила блондинка, вновь улыбнувшись.

Их выбор был не особенно впечатляющим, но и Карлос не относился к тонким знатокам. Он выбрал бутылку по цене. «Чем вино дороже, тем оно должно быть лучше на вкус», — подумал он. Детектив вернулся туда, где стояли цветы, и выбрал красиво составленный букет из красных роз.

— Наверно, это будет все, — сказал он, выкладывая покупки на прилавок.

— Сорок девяносто пять, будьте добры!

Карлос передал ей три двадцатки.

— Ей очень повезло, — сказала блондинка, передавая ему сдачу.

— Что, простите?

— Этой даме, для которой цветы… ей очень повезло. — Она еще раз улыбнулась, и Карлос заметил, какая она молодая и хорошенькая.

— А! Спасибо. — Он покраснел.

— Вы живете недалеко?

— Мм… нет, мне просто нужно было кое-что купить, а ваш магазин по дороге домой, — соврал он.

— А… жалко. Но, может быть, вы еще как-нибудь заглянете к нам?

У Карлоса не нашлось другого ответа, кроме робкой улыбки.

Выйдя из магазина и направляясь к своей машине, Карлос просто не мог поверить, что продавщица клеилась к нему. Этого не случалось уже очень давно.

Кроме новенького фургона «шевроле», других машин на парковке не было. Карлос открыл пассажирскую дверь и осторожно положил розы на сиденье. Его мысли вернулись к событиям дня. «Вики Бейкер жертва нашего убийцы. Дженни Фарнборо, вероятно, просто пропала», — подумал он.

Вдруг Карлос вспомнил, что они до сих пор не сняли слежку за Ди-Кингом. В последние несколько часов события развивались так быстро, что он совершенно забыл об этом. Нужно будет снять наблюдение, так как в нем теперь не было необходимости. Он взял сотовый телефон и стал искать нужный номер. Карлос был так поглощен своими мыслями, что не обратил внимания на чье-то присутствие позади него. Слишком поздно он заметил отражение темной фигуры на фоне блестящей машины. Прежде чем Карлос успел повернуться и посмотреть в лицо нападающему, он почувствовал острый укол в шею с правой стороны.

Средство подействовало почти сразу. В глазах у Карлоса все поплыло, он почувствовал, как подгибаются его колени. Он уронил телефон и услышал, как тот разбился о землю. Он хотел было схватиться за дверь машины, чтобы удержаться на ногах, но было слишком поздно, незнакомец уже тащил его в стоящий неподалеку фургон.

 

54

Джерому оставалась еще одна остановка, еще один человек, с которым он должен был встретиться перед возвращением домой к своим ночным кошмарам. Ди-Кинг дал ему задание, единственное задание — найти тех, кто похитил Дженни.

Джерому доводилось видеть, как умирают люди, умирают по-разному, причем немалая доля из них умерла от его собственных рук, но это его никогда не беспокоило. Их лица в предсмертной агонии никогда не задерживались в его памяти, но сцены из фильма, который он смотрел в лимузине Ди-Кинга, никак не шли у него из головы. Он потерял сон и аппетит. Он тосковал по ней. Дженни была его любимицей среди Ди-Кинговых девушек. Она всегда улыбалась, всегда и во всем старалась видеть хорошее. Пусть даже казалось, что все идет коту под хвост, она в любой ситуации находила что-то хорошее или смешное.

Джером потратил на это дело почти две недели. Он обращался ко всем своим уличным контактам. Каждый обрывок информации приводил к новому подонку. На сегодня последним в его списке оказался мелкий сбытчик наркотиков и героинщик по имени Дэрил.

Порнобизнес на убийствах ограждала тесно сплетенная мерзкая паутина. Казалось, никто ничего не знает, а если и знает, то не скажет. Если верить наводке, которую дали Джерому, Дэрил сам не участвовал в производстве таких фильмов, но возможно, ему стало известно нечто, что может дать Джерому зацепку для дальнейших поисков.

Дэрил жил на улице, спал где придется, в любой дыре, где находился приют на ночь. Сегодня он роскошествовал — делил руины полуразрушенного здания в южном Лос-Анджелесе еще с несколькими бездомными наркоманами. Джерому нужно было только найти его.

Он терпеливо ждал, наблюдая за домом с безопасного расстояния. Ему достаточно подробно описали Дэрила, но Джерому казалось, что все эти бродяги на одно лицо. Главное, на что мог рассчитывать Джером, — это рост Дэрила, сто девяносто два сантиметра, поэтому его было бы трудно не заметить.

Лишь в начале второго ночи Джером засек высокую неуклюжую фигуру, которая переходила через улицу в направлении разрушенного здания. Джером тут же бросился ему вдогонку:

— Дэрил!

Человек остановился и повернулся к Джерому лицом. На нем были грязные лохмотья. Бритая голова покрыта шрамами и струпьями. Он явно не мылся и не брился уже несколько дней. Вид у него был испуганный.

— Ты кто?

— Друг.

Человек осмотрел Джерома с ног до головы. Джером оделся попроще, сменив привычный тысячедолларовый костюм на заурядную футболку и синие джинсы, но все равно смотрелся слишком хорошо одетым для этого района города.

— Что еще за друг выискался? — спросил человек, отступая на шаг назад.

— Друг, который может тебе помочь, — сказал Джером, доставая из кармана маленький целлофановый пакетик с коричневым порошком.

Он увидел, как глаза бездомного возбужденно загорелись.

— Чего надо, мужик? — спросил он по-прежнему недоверчиво.

— Мне надо знать, Дэрил — это ты или не ты.

— А если я, ты мне его дашь?

— Зависит от того, скажешь ли ты мне то, что мне нужно узнать.

Высокий человек подошел поближе, и Джером заметил, как он слаб. Джером не сомневался, что, если б только захотел, запросто мог бы выбить из него всю нужную информацию.

— Ты что, из полиции?

— А я похож на полицейского? — Джерома всегда удивляло, зачем люди задают этот вопрос. Как будто полицейский агент под прикрытием так прямо возьмет и скажет: «Да, точно, поймал ты меня, я из полиции».

— В наши дни полицейские могут быть похожи на кого угодно.

— Ладно, я не из полиции. Так ты Дэрил или нет?

Человек колебался еще несколько секунд, не отрывая взгляда от пакетика с коричневым порошком.

— Да, я Дэрил.

«Вот она, сила подкупа», — подумалось Джерому.

— Ладно, теперь можно и поговорить, — сказал он и опять убрал пакетик в карман.

Глаза Дэрила затуманились, как у маленького мальчика, у которого отняли леденец.

— О чем?

— Кое о чем, что тебе известно.

Дэрила снова обуяла подозрительность.

— И что же это такое мне известно?

Джером почувствовал в голосе Дэрила нотку враждебности. Требовалось снова его умаслить.

— Есть хочешь? Мне бы не помешало перекусить и выпить чашку кофе. Тут за углом есть круглосуточный кафетерий. Может, там поговорим? Я за все плачу.

Дэрил секунду колебался, потом кивнул:

— Да, перекусить было бы неплохо.

Они шли молча, Джером все время держался в двух шагах позади Дэрила. Они дошли до безлюдного кафетерия и сели за столик у дальней стены. Джером заказал кофе и блины, а Дэрил двойной чизбургер и картошку фри. Джером неторопливо принялся за еду, но Дэрил все проглотил в два счета.

— Хочешь еще? — спросил Джером, как только Дэрил отправил в рот последний кусок чизбургера.

Дэрил допил газировку до капли и громко рыгнул.

— Нет, спасибо. В самый раз. Так чего ты там хотел знать?

Джером откинулся назад на стуле с нарочито беспечным видом.

— Мне нужна информация о некоторых людях.

— О людях? Каких таких людях?

— Не очень хороших.

Дэрил почесал кустистую бороду, потом кривой нос.

— У меня все знакомые попадают в эту категорию, — сказал он, чуть усмехнувшись.

— Насколько я слышал, ты не то чтобы знаком с этими людьми, но можешь знать, где мне их найти.

Дэрил приподнял брови:

— Мужик, выкладывай начистоту, чего надо.

Джером положил обе руки на столик и наклонился вперед. Он подождал, пока Дэрил сделает то же самое.

— Ты знаешь, что такое снафф? — прошептал он.

Дэрил отшатнулся назад, так что чашка с кофе чуть не свалилась со стола.

— Черт тебя подери, мужик, я так и знал, что с тобой вляпаюсь. Я ничего про это не знаю.

— А я слышал другое.

— Ну так тебе неправильно сказали. Где ты слышал эту ерунду?

— Не важно где, важно, что я должен знать все то, что знаешь ты.

— Я ничего не знаю. — Дэрил размахивал руками, но не глядел Джерому в глаза.

— Слушай, у нас есть два способа. — Джером секунду помолчал, доставая тот же целлофановый пакетик, который показывал Дэрилу раньше. — Можешь рассказать мне все, что знаешь, и получить вот это.

Дэрил заерзал на стуле.

— Десять?

— Точно.

Он никогда в жизни не держал в руках столько героина. Он мог бы даже продать небольшую часть и слегка навариться на этом деле. Дэрил нервно облизал потрескавшиеся губы.

— Я в этом не участвую.

— А я и не говорил ничего такого. Просто расскажи мне все, что знаешь.

Дэрил вспотел. Ему нужно было уколоться.

— Люди, которые занимаются этой дрянью… они настоящие подонки. Если они узнают, что я сказал хоть слово, меня прикончат.

— Не прикончат, если я первый до них доберусь. Тогда уж тебе не надо будет волноваться на их счет.

Дэрил обеими руками напряженно провел по лицу, как будто вытирал рот.

— Наверно, второй способ немного более болезненный, да?

— Для тебя — да.

Дэрил глубоко вдохнул и медленно выдохнул.

— Ладно, но я не знаю ни имен, ни вообще ничего конкретного.

— Обойдемся без имен.

— Знаешь, мне уже давно не везет. — Дэрил говорил тихим и печальным голосом. — Не каждый день мне удается поесть нормальной еды, которая не была бы чьими-то объедками. Если бы у меня была возможность мыться каждый день, я бы мылся, но это нелегко, когда у тебя ни гроша в кармане. По большей части мне приходится спать на улице, так что сойдет любое место, но, если удается пристроиться под крышей, это гораздо лучше.

Джером внимательно слушал.

— Несколько месяцев назад я был под кайфом, да еще и пьяный, и забрел в Гарденз на какую-то заброшенную фабрику или что-то в этом роде.

— Гарденз? Это же за городом, — прервал Джером.

— Ну, я много хожу — это одно из преимуществ бездомной жизни. — Дэрил выдавил бледную улыбку. — В конце главного здания еще осталась часть крыши, так что я там и улегся в одной комнате. Меня разбудил мотор, когда подъехала машина. Я понятия не имею, сколько было времени, думаю, глубокая ночь, потому что было еще совсем темно. В общем, я из любопытства посмотрел в дыру в стене.

— И что же ты увидел?

— Как четверо мужиков вытаскивали из большого фургона связанную женщину.

— Куда они ее потащили?

— За фабрику, по грунтовой дороге. Меня заело любопытство, так что я пошел за ними. Я и понятия не имел, что там есть подвал, но оказалось, что он там есть. В конце дороги, за тяжелой железной дверью, спрятанной за высокой травой. Я подождал минут пять, а потом пошел за ними.

— И что?

— Там было грязно, полно крыс и дерьма и воняло, как в сортире.

Если уж даже Дэрилу место показалось паршивым, подумал Джером, каково же там на самом деле?

— Там у них уже все было приготовлено. Прожекторы, и камеры, и всякие прочие штуки. Стены там совсем разваливались, везде дыры, так что легко было наблюдать незаметно.

— И что они стали делать?

— Ну, сначала-то я подумал, что будут снимать порнушку. Они привязали девчонку к стулу, а она дралась и визжала и вообще здорово отбивалась, но они ее все время били. Двое мужиков снимали на камеры, а остальные двое занимались девчонкой. Но это была не порнушка. — Голос Дэрила стал тише. — Когда они ее избили и изнасиловали, они ее зарезали. Раскромсали, как тыкву на Хеллоуин, и без всяких спецэффектов. — В его взгляде было отчуждение, как будто он все еще видел образы той ночи. — А потом они все стали ржать, как будто заявились из пивной. Чертовы извращенцы.

— А ты что сделал?

— У меня душа ушла в пятки, но я же понимал, что если хоть скрипну, то меня отправят вдогонку за девчонкой. Так что, пока они там прибирали, я потихоньку вернулся на старую фабрику и прятался там до рассвета. Больше я туда никогда не возвращался.

— Но ты же помнишь, где она находится?

— Еще бы, хотя и рад бы забыть, — сказал он, медленно кивая.

— Давай-ка мы туда съездим. — Джером достал двадцатку из бумажника и положил на стол.

— Куда туда?

— В Гарденз. На ту старую фабрику.

— Ты что, мужик, мы не договаривались, что я туда поеду.

— Сейчас и договоримся.

— Ну, не знаю. Я же тебе сказал все, что знаю, такой был уговор. Теперь ты мне должен героин.

— Если хочешь дозу, покажи, где находится фабрика.

— Так не честно, мужик, мы так не договаривались.

— Я меняю уговор, — твердо сказал Джером.

Дэрил знал, что у него нет выбора. Ему позарез нужно было ширнуться.

— Ладно, мужик, но, если там будут эти уроды, я останусь в машине.

— Мне только надо узнать, где это.

 

55

Стояла кромешная тьма. Он приходил в себя очень медленно. В ноющем теле еще чувствовался остаточный эффект от наркотика. Пульсирующая боль пронизывала голову, спускалась вниз по шее и лопаткам, и даже мельчайшее движение причиняло мучение. Он попытался осознать, что с ним случилось и где он находится, но в памяти возникали лишь размытые пятна.

Несколько минут он был в полном замешательстве, но затем начали всплывать детали.

Он вспомнил, как зашел в магазин, привлекательную продавщицу-блондинку, как выбрал бутылку вина и купил букет роз для Анны. Анна… он не позвонил ей и не предупредил, что придет домой раньше обычного. Она не будет его ждать.

Он вспомнил чье-то темное отражение на оконном стекле в машине, но не успел обернуться, как почувствовал острую боль в шее, а потом все пропало.

Щурясь в темноте, он попытался понять, где находится, но все было бессмысленно. Его окружал влажный зловонный воздух.

Карлос понятия не имел, сколько пролежал без чувств. Он хотел было посмотреть на часы, но не почувствовал рук.

— Эй! — попытался он крикнуть, но голос был слишком слаб. — Эй! — попытался он еще раз и услышал, как звук отражается от стен.

Он попробовал сесть и почувствовал, как что-то держит его правую щиколотку. Он потянул ногу, стараясь освободиться, но, что бы это ни было, оно натянулось и не отпускало ногу. Он пощупал.

Цепь.

Очень толстая цепь, прикрепленная к железному кольцу на кирпичной стене. Он потянул ее что было сил, но тщетно.

— Эй, есть тут кто-нибудь?

Тишина.

Карлос глубоко вздохнул, пытаясь взять себя в руки. Нужно сохранять спокойствие и ясность мысли.

«Что случилось? Кто-то напал на меня, но почему?»

Пистолет исчез, но бумажник и значок детектива все еще были при нем. Вдруг он понял, кто захватил его, и содрогнулся от этого.

«Убийца — Распинатель».

Если он прав, то может уже считать себя покойником, это наверняка. Никто никогда не найдет его, пока убийца не сделает с ним все, что хочет.

Карлос закрыл глаза и подумал об Анне.

Он никогда не умел сказать, как сильно на самом деле ее любит. Он жалел, что не дал ей лучшей жизни. Такой жизни, в которой ей не приходилось бы ждать, гадая, придет ее муж домой или нет. Жизни, которая не потребовала бы от нее отойти на второй план после его работы.

— Возьми себя в руки, Карлос, ты еще не умер, — прошептал он самому себе.

Ему нужно было определить, что вокруг него, понять, где он находится. Он опять дотянулся до цепи, обхватившей его щиколотку, провел по ней пальцем и выяснил, какой она была длины. Он встал и тут же почувствовал, как слабо держится на ногах. Ему пришлось схватиться за ближайшую стену. Карлосу казалось, будто в его ноги вонзились тысячи булавок. Он простоял так довольно долго, дожидаясь, пока возобновится нормальное кровообращение.

Опираясь руками о стену, он осторожно пошел влево. Под ладонями ощущались влажные, но крепкие кирпичные стены. Ему удалось пройти не больше полутора метров, как он достиг угла комнаты. Он продолжал двигаться налево вдоль другой стены, но цепь, державшая лодыжку, заставила его остановиться. Он протянул руку и коснулся третьей стены. Тогда Карлос повернулся и пошел в противоположную сторону. Он дошел до чего-то, что на ощупь показалось ему мощной деревянной дверью. Он стал колотить в нее сжатыми кулаками, но добился только приглушенного стука. Где бы он ни находился, это определенно была очень надежная тюрьма.

Карлос пошел обратно к тому месту, откуда начал, но тут его нога на что-то наткнулась. Он инстинктивно отшатнулся назад и подождал, но ничего не произошло. Он сел на корточки и осторожно протянул руку. Он дотронулся до предмета пальцами — пластиковая бутылка с жидкостью.

Он открыл крышку и поднес бутылку к носу. Запаха не было. Тогда Карлос окунул в жидкость указательный палец правой руки. На ощупь она походила на воду, и тогда вдруг он понял, как ему хочется пить. Он осторожно поднес палец ко рту и лизнул его кончиком языка — обычная вода, без всякого привкуса.

Может быть, убийца не хочет его убивать, во всяком случае пока. Где это видано, чтобы убийцы держали своих жертв в течение какого-то времени, прежде чем с ними расправиться. Если у Карлоса есть хоть малейший шанс выстоять в борьбе с убийцей, ему нужны все силы, которые он только может собрать. Он еще раз окунул палец в бутылку и поднес ко рту. Конечно, это простая вода. Он медленно поднес бутылку ко рту и сделал глоток. Он недолго подержал воду во рту, не глотая, чтобы проверить, не почувствует ли он какой-то необычный привкус. Но никакого привкуса не ощущалось. Тогда он проглотил жидкость — это было истинное наслаждение.

Карлос подождал минуты две, может быть, организм как-то странно отреагирует на воду, однако ничего не почувствовал. Тогда он сделал еще три-четыре торопливых глотка. Вода была тепловатая, но она вернула ему бодрость.

Он завинтил крышку и сел лицом к деревянной двери, пристроив бутылку между ногами. Войти в комнату, как и выйти из нее, можно было только через дверь, и Карлос надеялся, что рано или поздно она откроется. Нужно было придумать план, но этого Карлос не успел.

Через пятнадцать минут он почувствовал сонливость. Он стал яростно бить себя по щекам, чтобы не заснуть, но это не подействовало. Чувствуя слабость, он дотянулся до стоявшей между ног бутылки и швырнул ее в дверь. Он понял, что сделал. Он сам влил в себя снотворное.

 

56

После очередной беспокойной ночи Роберт поднялся в пять часов. Ему все-таки удалось несколько раз заснуть через неравные промежутки времени, но не больше чем на двадцать минут каждый раз. Двойная доза скотча взбодрила, но не слишком. «Если и сегодня ночью будет так же, придется мне опять достать снотворное», — подумал он. Он сидел на кухне и запивал апельсиновым соком пару таблеток сильного болеутоляющего, чтобы унять головную боль.

Роберт собирался встать пораньше, но не в пять утра. Он хотел раздобыть хотя бы еще один список пациентов, прежде чем они с Карлосом встретятся в отделе. Все вчерашние попытки установить связи между пациентами и фотографиями не дали никаких результатов, но оставалось еще несколько больниц и физиотерапевтических клиник, которые нужно было бы навестить, и Роберт старался сохранять положительный настрой.

Он подумал, что сегодня ему придется исходить немало километров, а это давало ему прекрасную возможность разносить новые туфли. Когда он обул их и походил по гостиной, они чуть жали, но Роберт знал, что через пару дней рыскания по Лос-Анджелесу это наверняка пройдет.

Он отправился в первую больницу по списку, но там все шло так же медленно, как и вчера. Очередная заваленная папками комнатушка, очередная файловая система, в которой мог бы разобраться разве что профессиональный шифровальщик. «Зачем больницам компьютеры, если ими никто не умеет пользоваться?» — чертыхнулся он про себя, когда наконец-то ему удалось составить нужный список пациентов, ровно в тот момент, когда пора было возвращаться в отдел.

Когда Роберт вошел в офис в четверть одиннадцатого, он не обратил особого внимания на то, что Карлоса не было за столом. Роберт посчитал, что его напарник, вероятнее всего, спустился с ежедневным докладом к капитану Болтеру.

Он бросил конверт с новым списком на свой стол и с минуту пристально разглядывал прикрепленные к доске фотографии. Он непременно должен был выпить кофе по-бразильски, прежде чем спуститься вниз. Он заметил, что сегодня Карлос еще не готовил кофе. Ему подумалось, что это странно, так как его молодой напарник всегда первым делом готовил кофе, едва только переступал порог офиса.

Роберт заварил кофе сам.

— Это что, новые туфли? — сказал детектив Лукас, когда Роберт спустился этажом ниже.

Роберт проигнорировал сарказм Лукаса.

Остальные детективы почти в полном составе подняли глаза от экранов компьютеров, чтобы посмотреть на обновку.

— А ведь и правда новые, а? Да ты у нас модник! — напирал Лукас.

— В кои-то веки купил себе пару туфель, а ты еще и издеваешься? — презрительно ответил Роберт.

Прежде чем Лукас успел ответить Роберту, у того зазвонил мобильный телефон.

— Алло, детектив Хантер у телефона.

— Привет, Роберт, у меня для тебя сюрприз. Давно видел своего напарника?

 

57

60, 59, 58… Роберт сосредоточенно смотрел на цифровой дисплей. Сердце колотилось в груди, словно молот. Хотя в подвале было жарко, как в сауне, Роберта до костей пробрал холод. Леденящий холод, который объял его изнутри, заставив поежиться.

«Надо выбрать кнопку… хоть какую-нибудь кнопку», — подумал он. Черная, белая, голубая, красная — цвета мелькали перед его глазами, будто в психоделическом кино. Он посмотрел на Карлоса, который, казалось, снова потерял сознание.

— Малец, не засыпай! — крикнул Роберт, барабаня кулаками по стеклянному ящику.

Ни движения, ни стона.

— Карлос!.. — громкий крик эхом отразился от стен подвала.

На этот раз слабо шевельнулась голова.

Роберт опять посмотрел на сердечный монитор. Небольшой светящийся кружок еще пульсировал.

43, 42, 41…

— Давай, парень, держись, — взмолился Роберт.

Он стал оглядывать комнату в поисках какого-нибудь намека, какой угодно мелочи, которая могла бы подсказать ему, какую выбрать кнопку, но так ничего и не нашел.

«Еще двух месяцев нет. Еще двух месяцев нет, как Карлос перешел работать в отдел. Какого черта надо было давать его в напарники именно мне? — выругался Роберт про себя. — Это дело не должно было быть у него первым».

Тело Карлоса едва вздрогнуло, отчего мысли Роберта вернулись в грязный подвал.

32, 31, 30…

«Сколько крови он потерял? Даже если я вытащу его отсюда, возможно, он все равно не выживет». Роберт надеялся, что на самом деле Карлос крепче, чем выглядит.

До смерти оставались считаные секунды. Мозг Роберта работал с предельным напряжением, но как он мог вычислить, какую нажать кнопку. Единственное, что ему оставалось, — это угадывать. Он обернулся и посмотрел на дверь. У него еще оставалось время, чтобы спастись самому, но правда была в том, что внутри он все равно уже был бы мертв, и он знал это точно. Если он выйдет оттуда, бросив Карлоса умирать, он никогда не сможет жить с этим грузом.

Роберт тряхнул головой, чтобы прогнать кошмарную мысль. Они еще не умерли. 15, 14, 13…

«Черт!» Он сжал переносицу пальцами и как можно крепче зажмурил глаза. «Пора, Роберт, выбирай же эту чертову кнопку! — сказал он себе. — Почему они разного цвета? Убийца мог бы пронумеровать их, почему же он предпочел сделать кнопки разного цвета?»

Он знал, что время на исходе.

«Он снова затеял игру, как тогда, с собачьими бегами… — Вдруг он замер, как будто испугавшись. — Собачьи бега… победитель, какой цвет пришел первым?» Роберт напряг память. Он точно помнил, что это была собака номер два, но какого цвета была ее жилетка?

— Черт, какой же цвет был у победителя? — прокричал он вслух.

Он поднял глаза от кнопок и встретился взглядом с Карлосом, к которому снова вернулось сознание.

6,5,4…

— Прости меня, — сказал Роберт со страхом во взгляде.

Он хотел уже наугад нажать какую-нибудь кнопку, как вдруг увидел, что губы Карлоса шевельнулись. Они не издали ни звука, но Роберт прочитал слово.

— Голубой…

У Роберта не было времени на колебания. Он нажал голубую кнопку.

2…

Цифры на дисплее замерли. Стеклянная дверь издала жужжащий звук и со щелчком открылась. Лицо Роберта превратилось в одну огромную улыбку.

— Черт меня побери! — Он вбежал внутрь и приподнял подбородок Карлоса от окровавленной груди. — Не умирай, Карлос.

Роберт быстро осмотрел все, что находилось в клетке. Убийца прибил руки Карлоса к деревянному кресту. Не было никакого способа его освободить. Придется вызывать подмогу.

— Ну давай, работай! — закричал он на свой телефон, включая. Но все было бесполезно. Чтобы позвонить, он должен был подняться из подвала на первый этаж.

— Держись, парень, сейчас я позвоню и вызову помощь. Одна нога здесь, другая там.

Но Карлос уже снова впал в беспамятство. Роберт вышел из клетки и побежал к двери, но раздавшийся гудок заставил его остановиться и обернуться. Его глаза расширились от ужаса.

— Да ты издеваешься!

 

58

На красном дисплее снова включился обратный отсчет.

59, 58, 57…

— Я нажал верную кнопку… у нас был уговор! — закричал Роберт во всю силу легких.

Он бросился к стеклянной клетке и еще раз осмотрел деревянный крест. У него не было никакой возможности снять Карлоса с креста. Гвозди, пронзившие его руки, слишком глубоко вонзились в дерево. Роберт заметил, что вертикальная доска вставлена в отдельное деревянное основание.

42, 41, 40…

Осталась единственная надежда: снять крест с подставки и успеть вытащить его из комнаты до взрыва.

33, 32, 31…

Времени на раздумья не было. Роберт поспешно подставил правое плечо под левую перекладину креста и руку Карлоса. Занимаясь в спортивном зале поднятием тяжестей, он узнал, что надо пользоваться не руками и спиной, а ногами, чтобы поднять крест. Он встал поустойчивее, согнув колени, и одним резким рывком, вложив в него всю свою силу, толкнул деревянный крест плечом. Его удивило, как легко доска вышла из паза.

Дверь клетки оставалась открытой, но, чтобы вынести из нее крест, Роберту придется его наклонить. Он наклонился, как можно больше изогнувшись налево. Карлос издал сдавленный стон боли, но прием Роберта сработал. Они вышли из клетки. Теперь нужно успеть добраться до двери.

20, 19, 18…

Ноги еле держали его, и детектив все сильнее чувствовал на спине двойной вес креста и человека. «Еще пару шагов», — прошептал он про себя, но вдруг его левое колено подогнулось под тяжестью, и он повалился вниз и ударился о бетонный пол. Режущая боль прорезала его ногу, отчего на несколько секунд — несколько бесценных секунд — у него закружилась голова. Однако каким-то образом ему все же удалось удержать крест на спине.

Роберт не был уверен, сколько у них еще осталось времени. Он боялся обернуться и посмотреть на часы, но знал, что должен подняться на ноги. Он поставил правую ногу на пол и с криком толкнул тело вверх.

9, 8, 7…

Наконец он добрался до двери. Ему нужно было снова проделать трюк с наклоном и поворотом, но на этот раз он не мог опираться на левое колено, которое могло не выдержать тяжести. Пользуясь правой ногой как главной точкой опоры, он повторил то же движение, что и несколько секунд назад. Он закричал от боли и взмолился, прося сил, чтобы продержаться хотя бы еще несколько шагов. Его затошнило, тело изнемогало, пытаясь совладать с непереносимой болью. Роберт почувствовал, что его руки слабеют — он вот-вот уронит крест.

Еще шаг.

Он использовал последнюю каплю силы, чтобы протолкнуть себя и крест в дверной проем.

Время истекло.

Он захлопнул за собой тяжелую железную дверь, надеясь, что она окажется достаточно крепкой, чтобы выдержать ударную волну. Роберт отпустил крест и упал на своего напарника, прикрывая его собой, как щитом. Он закрыл глаза и стал ждать взрыва.

 

59

Машина скорой помощи с визгом затормозила перед входом в приемное отделение больницы. Три медсестры уже стояли наготове в ожидании пациентов. На их лицах застыл ужас, когда выкатились первые носилки. На них лежал полуголый человек с венцом из колючей проволоки на голове, прибитый к большому деревянному кресту. Кровь текла из его открытых ран.

— Господи боже… — выдохнула первая сестра, подошедшая к пациенту.

Второй человек был в сером порошке, с ног до головы покрывшем его, как будто мужчину выкопали из-под обрушенного здания.

— Я в порядке, отстаньте от меня! Займитесь им! — громко закричал второй пациент.

Роберт пытался сесть, но его удерживали фельдшеры «скорой».

— Уберите руки, — потребовал он.

— Сэр, вашим другом уже занимаются. Пожалуйста, успокойтесь и дайте врачам осмотреть вас. Все будет хорошо.

Роберт молча смотрел, как медсестры быстро повезли Карлоса через двойные двери наполненного людьми коридора.

Открыв глаза, он попытался понять, что происходит. Несколько секунд он видел только размытые пятна, потом заметил вокруг белые стены. Он чувствовал головокружение и сильную жажду.

— Вы пришли в себя, это хорошо. — Женский голос был тихим и ласковым.

С большим трудом он повернул голову на голос. Маленькая темноволосая медсестра смотрела на него сверху вниз.

— Как вы себя чувствуете?

— Пить хочется.

— Вот… — Она налила в пластиковый стаканчик воды из алюминиевого графина, стоявшего на столике у кровати.

Роберт жадно выпил, но вода, пройдя по горлу, обожгла его. Его лицо исказилось гримасой боли.

— Что с вами? — обеспокоенно спросила медсестра.

— Горло жжет, — слабо прошептал он.

— Это нормально. Давайте-ка смерим вашу температуру, — сказала она, протягивая ему стеклянный градусник.

— У меня нет жара, — запротестовал Роберт, отпихивая градусник ото рта.

Наконец-то он вспомнил, где он находится и что случилось. Он попытался сесть в кровати, но комната перекувырнулась вокруг него.

— Ух ты!

— Осторожно, сэр, — сказала медсестра, кладя руку ему на грудь. — Вам надо отлежаться.

— Я должен выйти отсюда.

— Может быть, потом, сначала дайте мне за вами поухаживать.

— Нет, послушайте меня. Что с моим другом?

— С каким другом?

— С тем, которого привезли на кресте. Вряд ли вы могли его не заметить. Он был похож на Иисуса Христа.

Роберт еще раз попытался сесть. В голове стучал молот.

Дверь отворилась, и в палату просунулась голова капитана Болтера.

— Он уже и вам пытается давать указания?

Медсестра улыбнулась капитану.

— Капитан, где Карлос? Что с ним?

— Не могли бы вы оставить нас на минутку? — спросил капитан медсестру, входя в комнату.

Роберт подождал, пока она выйдет.

— Он жив? Я должен повидать его, — сказал он, пытаясь подняться, но снова падая на кровать.

— Никуда ты не пойдешь, — твердо сказал капитан.

— Скажите мне, он жив?

— Жив.

— Что с ним? — настаивал Роберт.

— Карлос потерял много крови, врачи говорят, кровопотеря четвертого класса. Вследствие этого у него начались нарушения в работе сердца, печени и почек. Ему сделали переливание крови, но, помимо этого, ничего сделать нельзя. Теперь надо ждать, хватит ли у него сил выкарабкаться.

— Выкарабкаться? — Голос Роберта чуть задрожал.

— Состояние стабильное, но он еще не приходил в себя. Правда, здесь не говорят, что это кома. Жизненные показатели слабые… очень слабые. Он в палате интенсивной терапии.

Роберт закрыл лицо руками.

— Карлос сильный, он справится, — подбодрил его капитан.

— Я должен его увидеть.

— Пока ты никуда не пойдешь. Роберт, что там у вас произошло? Я чуть не потерял двух детективов в один присест, и при этом даже понятия не имею, что случилось.

— А вы что думаете, капитан? Убийца захватил Карлоса, — сердито огрызнулся Роберт.

— Но почему? Ты хочешь сказать, что убийца вдруг решил изменить правила и переключиться на полицейских? Это не в его характере.

— Да? Может, скажете мне, капитан, что в характере у этого убийцы?

Капитан Болтер не посмотрел Роберту в глаза.

— Я охотился за ним больше трех лет, и единственное, что я знаю о его характере, — это что ему нравится пытать и убивать. А кого убивать, кажется, не имеет принципиального значения. Все это для него игра, и Карлос должен был стать очередной пешкой, — сказал Роберт, пытаясь говорить громче.

— Расскажи, что произошло, — спокойно приказал капитан.

Роберт рассказал ему все подробности, начиная с того, как ему позвонил убийца, и заканчивая тем, как он закрыл глаза в ожидании взрыва.

— Почему ты не позвонил? Почему ты не запросил подкрепления?

— Потому что убийца сказал, чтоб не было никаких подкреплений. Я не хотел рисковать жизнью Карлоса.

— Какая-то бессмыслица. Если ты победил в игре по его же правилам, почему он снова включил детонатор?

Роберт покачал головой, глядя в пол.

— Он хотел, чтобы вы оба погибли. Любой ценой, — заключил капитан Болтер.

— Я так не думаю.

— Если он не хотел вас убивать, зачем снова включать взрывной механизм?

— Улики.

— Что?

— В той комнате было полно улик, капитан. Магнитофон, клетка, взрывчатка, механизм дверного замка, инвалидная коляска. Если бы мы заполучили все это, обязательно нашлась бы какая-нибудь мелочь, которая дала бы нам зацепку. А теперь он взорвал все к чертовой бабушке, и у нас ничего нет.

По выражению лица капитана было видно, что он не вполне убежден.

— Крест вышел из паза, как будто его смазали, — продолжал Роберт. — Уж очень легко. А той взрывчатки, которую заложил убийца, хватило ровно на то, чтобы взорвать одну прачечную. Мы упали в двух шагах от двери. Он мог бы устроить более сильный взрыв, от которого взорвался бы весь подвал, и не дать нам ни одного шанса на спасение. Нет, главной целью взрыва было не убийство.

— Значит, убийца разбирается во взрывчатке?

— По крайней мере, немного, — кивнул Роберт.

— Немного? Что ты имеешь в виду?

— Не думаю, что это была какая-то особо сложная мина. Явно не новейшей конструкции и не такая, как делают террористы. Конечно, убийце нужны были какие-то знания о взрывном деле, чтобы собрать ее и сделать детонатор, но для этого не надо быть экспертом.

— А откуда он мог достать взрывчатку?

— Капитан, мы же в Америке, — ответил Роберт с саркастической усмешкой. — В стране, где за деньги можно купить хоть черта лысого. Если имеешь связи, где надо, и наличные, можешь купить зенитную пушку, не говоря уж о взрывчатке, достаточной, чтобы взорвать небольшое помещение. Если убийца хорошо разбирается в химии, он мог бы сделать ее сам с помощью химикатов, которые есть в свободной продаже.

Капитан молча качал головой несколько секунд.

— Из-за этого случая нам придется прервать обет молчания, ты понимаешь? Журналисты уже пронюхали. Взрыв, распятый заживо детектив. Просто цирк какой-то, а мы в нем клоуны.

Роберт не нашелся что ответить. Комната почти перестала вертеться, и он снова попробовал подняться.

— Интересно, куда это ты собрался? — спросил капитан.

— Хочу повидать Карлоса. Где он?

Капитан погладил усы и посмотрел на Роберта проницательным взглядом.

— Я же сказал, в интенсивной терапии. Пойдем, я провожу.

Проходя мимо зеркала с левой стороны от двери в палату, Роберт остановился и критически себя осмотрел. Он был похож на покойника. Сотни мелких порезов покрывали его усталое и бледное лицо. Глаза налиты кровью. Нижняя губа распухла и деформировалась. Пятно засохшей крови украшало правый угол рта. За один день он постарел на десять лет.

— Вы, наверно, Анна, — сказал Роберт, входя в палату интенсивной терапии.

Невысокая темноволосая девушка сидела у кровати Карлоса. Ее лицо осунулось, глаза опухли от слез.

— А вы, наверно, Роберт, — сказала она слабым, убитым голосом.

Роберт попытался ей улыбнуться, но губы дрогнули.

— Мне очень жаль, что мы знакомимся при таких обстоятельствах. — Он протянул ей дрожащую руку.

Когда она пожала ему руку, ее глаза наполнились слезами. Молча все трое посмотрели на лежавшего без сознания Карлоса. Он распластался на кровати под тонкой простыней. Трубки выходили из его рта, носа и рук, петляли поверх рамы кровати и подсоединялись к двум разным аппаратам. Его руки и голова почти скрывались под повязками, лицо в порезах и синяках. Сердечный монитор упорно пикал в углу комнаты, и при виде его Роберт вздрогнул.

Карлос выглядел мирным, но слабым. Роберт подошел ближе и мягко положил руку на его правое плечо.

— Давай, парень, ты справишься, это легко, — тихо прошептал он. — Самое трудное уже позади. Мы выбрались оттуда. Мы его победили. Побили на его же собственном поле… мы с тобой.

Роберт держал ладонь на плече Карлоса еще несколько секунд и потом повернулся к Анне:

— Он очень сильный, он легко справится. Ему, наверное, просто надо отоспаться.

Анна не смогла ответить. Слезы текли по ее лицу. Роберт повернулся к Карлосу и наклонился ближе к нему. Казалось, он ищет что-то.

— Что такое? — спросил капитан.

Роберт покачал головой и надавил на подушку под шеей Карлоса, стараясь не пошевелить его голову. Он очень осторожно провел пальцем по шее напарника.

— Пойдем, тебе надо отдохнуть, да и ему тоже, — сказал капитан, идя к двери.

Роберт хотел как-нибудь подбодрить Анну, но не находил слов. Он молча пошел за капитаном, и никто из них не произнес ни слова, пока они не вернулись в палату Роберта.

— У него нет знака, — первым заговорил Роберт.

— Что?

— На шее, сзади… нет знака. Убийца его не отметил.

— И что это значит?

— Это значит, что он и не должен был умереть.

— Не должен был умереть? А если бы ты нажал не на ту кнопку?

Роберт не мог ответить на это. Он попытался сосредоточиться, но в голове слишком сильно стучало. Он сел на кровать, потому что комната снова начала кружиться.

— Надо ввести Мэтта и Дойла в курс дела, — сказал капитан, нарушая молчание.

— Что? О чем вы говорите?

— Я должен отстранить тебя от расследования, Роберт, ты же знаешь правила. Дело возьмут Мэтт и Дойл. Я хочу, чтобы ты рассказал им все, что знаешь, все, что у тебя есть.

— К черту правила, капитан! Это черт знает что такое…

— Ты знаешь, что я не могу разрешить тебе и дальше работать по этому делу. Из-за каких-то своих идиотских соображений убийца к тебе пристал. Звонит. Зовет по имени. Устраивает игры. В следующий раз, похоже, пригласит выпить. Как будто он слишком хорошо с тобой знаком.

— Вот именно поэтому, если вы выведете меня из дела, он может взбеситься еще больше. Кто знает, что он тогда устроит.

— Как будто кто-то знает, что он устраивает уже сейчас. У нас на него ничего нет, и тебе это известно. Три года расследования, а предъявить нечего. Может быть, следствию как раз не хватает двух свежих голов.

— Следствию нужно, чтобы я продолжал вести его с того места, на котором закончил. Мы уже подобрались к нему, капитан. Мы с Карлосом напали на что-то такое, что наверняка приведет к нему.

— Вот и хорошо, значит, введешь Мэтта и Дойла в курс дела.

— Это мое расследование, мое и Карлоса.

— Тебя что, контузило? Дай-ка я тебя вкратце просвещу насчет реальности, — зло отреагировал капитан. — Карлос лежит в интенсивной терапии почти что в коме. Роберт, его распяли заживо. Ему на голову так плотно надели венец из колючей проволоки, что шипы расцарапали кости черепа. Два пятнадцатисантиметровых гвоздя вбили в его ладони. Он еще нескоро сможет держать ручку, не говоря уж о пистолете. Ты же психолог и, вероятно, догадываешься, какую травму он должен будет преодолеть, чтобы вернуться на работу, если он вообще вернется. Это было его первое дело.

— Вы думаете, я этого не понимаю, капитан?

— На данный момент у тебя нет напарника. Мне некого назначить, а если бы и было кого… я бы не стал, во всяком случае сейчас.

— К чему вы клоните, капитан?

— Послушай, Роберт. Ты знаешь, я доверяю твоей интуиции. За все годы, что ты проработал в отделе, я никогда не видел, чтобы она тебя подводила. Если уж на то пошло, у тебя действительно есть какое-то шестое чувство, но теперь дело вышло из-под моего контроля.

— Что вы имеете в виду?

— На меня насело все начальство от мэра до начальника полиции. Им надо, чтоб я ответил на их вопросы, а у меня ни одного ответа нет. Теперь они всем командуют, а от меня практически ничего не зависит. Поговаривают, что ФБР собирается подключиться к этому делу. Мне повезет, если я вообще усижу на своем месте.

Роберт потер лицо обеими руками.

— Отстранить меня будет ошибкой.

— Ну, это будет не первая ошибка, которую мы допустили в этом деле, не правда ли?

Дверь отворилась, и в палату снова вошла маленькая темноволосая медсестра.

— Джентльмены, здесь у нас больница, а не стадион. Может быть, вам стоит сделать еще один успокоительный укол? — Она повернулась к Роберту.

— Не думаю, — сказал Роберт, вскакивая на ноги. — Где моя одежда?

— Вы должны остаться здесь, под наблюдением, по крайней мере на сутки, — сказала медсестра, подходя ближе.

— Ну, этого не будет, милая, так что отойдите и покажите лучше, где моя одежда.

Она посмотрела на капитана Болтера, надеясь на поддержку, но не дождалась. Она нерешительно показала на шкафчик справа от двери:

— Там.

— Мы сами разберемся, — сказал капитан, показывая на дверь.

Он подождал, пока раздраженная медсестра выйдет.

— Возьми отпуск, Роберт.

— Что?

— Тебе нужен отдых. Возьми отпуск после того, как введешь в курс дела Мэтта и Дойла.

— Вы все-таки отстраняете меня?

— Нет, я только прошу тебя немного отдохнуть.

— Я нужен на месте.

— Мне нужно, чтобы ты проинструктировал по делу двух новых детективов, а потом взял отпуск. Роберт, это не просьба. Возьми отдых, приди в себя и забудь об этом деле. Ты сделал все, что мог. Когда вернешься, мы поговорим о том, что можно сделать. — Капитан Болтер задержался у двери. — На твоем месте я бы послушал медсестру. Пожалуй, тебе действительно следовало бы остаться здесь на ночь.

— Это тоже приказ? — сказал Роберт, по-военному отдавая капитану саркастический салют.

— Нет, только совет, но у меня душа не на месте.

— Почему?

— Из-за тебя. Убийца пришел за Карлосом, ты можешь оказаться следующим.

— Если бы он хотел меня убить, я был бы уже мертв.

— Может, теперь он хочет, чтобы ты был мертв, поэтому и заложил взрывчатку. Возможно, убийца покончил с играми, и теперь ему всерьез нужен ты.

— Тогда пускай приходит, — вызывающе сказал Роберт.

— О да. Ты тут главный, не боишься смерти, настоящий ковбой.

Глаза Роберта избегали капитанского взгляда.

— Ты не супергерой, Роберт. Что ты будешь делать, если убийца решит сегодня прийти за тобой? Достанешь из кармана волшебный луч, супермен?

— Зачем он за мной придет?

— Чтобы закончить начатое.

Роберт не нашел ответа. Он уставился на свои голые ступни в волдырях.

— Я знаю, ты крепкий, сильный, но сейчас ты разбит и морально, и физически. Если убийца придет за тобой в ближайшие дни, у него будет слишком большое преимущество.

Роберт вынужден был признать, что капитан говорит дело. По его спине пробежал неприятный холодок.

— Подумай, Роберт, не будь дураком, ты не сверхчеловек. Переночуй в больнице, где кто-то за тобой присмотрит.

— Нянька мне ни к чему, — отозвался Роберт, подходя к окну.

Капитан Болтер знал, что спорить с Робертом Хантером бесполезно. Он уже пробовал неоднократно.

Роберт смотрел на людную парковку перед больницей.

— А моя машина… что стало с моей машиной?

— Ее отвезли к отделу. Если хочешь, завтра я ее подгоню, — сделал капитан последнюю попытку.

Роберт повернулся и посмотрел на капитана.

— Я не буду здесь ночевать. Заберу ее по дороге домой, — сказал он твердо.

— Как хочешь, мне уже надоело с тобой спорить. Возьми отгул на завтра и послезавтра, а потом введешь в курс дела Мэтта и Дойла.

Выходя из палаты, капитан хлопнул дверью.

 

60

Роберт вышел из такси и посмотрел на здание ОТП. Все тело болело. Ему нужно было отдохнуть, но он понимал, что не сможет провести ночь в больничной палате.

Чувство вины навалилось на него. Он должен был остаться с Карлосом, со своим напарником, но какой был бы в этом толк? Теперь с ним жена, и он в хороших руках. Завтра первым делом надо зайти в больницу.

Голова кружилась уже меньше, но все же он не мог ехать домой на своей машине. Может быть, ему поможет хорошая чашка крепкого кофе.

Дверь медленно закрылась за его спиной, и он остался в пустом кабинете. Его взгляд упал на доску, завешанную фотографиями. Девять жертв смотрели на него. Девять жертв, которым он не смог помочь, и стоило ему нажать не ту кнопку, как их стало бы одиннадцать.

Воспоминания о прачечной в старом доме нахлынули на Роберта, и вдруг ему показалось, что в комнате холодно. От понимания, насколько они с Карлосом были близки к смерти, он содрогнулся. В горле застрял комок.

Он медленно приготовил себе кофе точно по рецепту Карлоса, чем запустил новую цепочку воспоминаний.

Почему жертвой стал Карлос? Зачем убийце полицейский? Почему он напал на его напарника, а не на самого Роберта? И не оставил никакого знака, никакого клейма в виде двойного распятия на шее. Почему? Может быть, Карлос действительно не должен был умереть, или убийца счел, что бессмысленно отмечать жертву своим знаком, если от взрыва в комнате все разлетелось бы в клочки. Роберт был уверен, что убийца действовал по заранее составленному плану, и, может быть, капитан прав: убийца добился того, чего планировал добиться, и Роберт здесь — всего лишь последний фрагмент головоломки.

Он налил себе большую кружку кофе и сел за свой стол, может быть, в последний раз. Новый список пациентов, который он получил в больнице еще утром, все так же лежал на столе. Если бы это был другой день, он включил бы компьютер и проверил бы, нет ли каких-то совпадений в полицейской базе данных, но это был не другой день, и он чувствовал себя совсем разбитым. Убийца одержал победу. Как бы события ни развивались дальше, даже если два новых детектива поймают убийцу, сам Роберт Хантер, лично, проиграл. Убийца оказался ему не по зубам.

Роберт потрогал нижнюю губу, чувствуя, как под кончиком языка в ней пульсирует боль. Он откинулся назад и опустил голову на спинку стула, закрыв глаза. Ему нужен отдых, но он сомневался, что сможет заснуть. «Может, сегодня подходящий вечер для того, чтобы напиться до бесчувствия, — подумал он, — так уж я точно не буду чувствовать боли».

Он потер виски, думая, чем заняться теперь. Ему нужно было уйти из офиса, глотнуть свежего воздуха. Может быть, в конце концов его идея вернуться в отдел и не так уж хороша — только не сегодня.

Его мысли прервал звонок мобильного телефона.

— Детектив Хантер, — сказал он без энтузиазма.

— Роберт, это Стивен.

Роберт совсем забыл, что они установили слежку за Ди-Кингом. Стивен входил в группу из трех человек, которые круглосуточно держали сутенера под наблюдением.

— Господи, Стивен! — сказал Роберт, закрывая глаза. — Я забыл снять наблюдение. Можешь все бросить. Это был ложный след.

— Спасибо, что хоть сейчас сказал, — раздраженно ответил Стивен.

— Прости, дружище, но у меня был такой суматошный день, ни на что не было времени.

— Так тебя интересует, что у него сегодня происходит?

— А что сегодня происходит? — спросил Роберт с новым интересом.

— Точно не знаю, но явно что-то важное.

 

61

Следуя указаниям Стивена, Роберт встретился с ним у заброшенной фабрики в Гарденз.

— Господи! Что с тобой приключилось? — спросил Стивен, как только увидел разбитое лицо Роберта.

— Долго рассказывать. Что тут у нас?

Стивен передал Роберту бинокль.

— Вон там, за фабрикой.

Роберт посмотрел в том направлении, куда указывал Стивен.

— Слишком темно. Что я должен там разглядеть?

— Ближе к северной стене. Вон там, — сказал Стивен, снова указывая на главное здание.

— Погоди… это фургон? — спросил Роберт чуть более взволнованно.

— Это фургон Ди-Кинга. Он и еще четверо его людей приехали сюда около получаса назад и спустились в подземное помещение за фабрикой. А с собой они прихватили небольшой оружейный склад.

Роберту стало интересно.

— И что же они замышляют?

— Я не знаю, но мы разделились надвое. Один следит за Ди-Кингом, другой за его правой рукой, за этим накачанным верзилой.

— И что?

— В общем, в последние дни у них заварилась какая-то каша. Носились как сумасшедшие, чего-то искали или кого-то. Но что бы они ни искали, по-моему, они тут его нашли.

Роберт еще раз коротко бросил взгляд на главное здание.

«Ди-Кинг не знает, что первая жертва не Дженни, — подумал он. — Он охотился за убийцей и мог что-то найти, напасть на след».

— Где остальные?

— Я всех отозвал. Ты же сказал, что наш друг больше не нуждается в присмотре. Я просто решил показать это тебе, потому что, чем черт не шутит, вдруг тебе это будет полезно. А сам я сматываю удочки.

— Пока не смотал, куда именно они пошли?

— Видишь тропинку за главным зданием? — Он снова показал на фабрику. — Иди по ней. Они пошли туда, но, если ты намерен идти туда в одиночку, ты совсем спятил. И вообще, где твой напарник?

Роберт колебался несколько секунд.

— Потом подъедет, — сказал он не слишком убедительно.

— Хочешь, я вызову подкрепление?

— Нет. Все будет нормально.

Роберт знал, что капитана Болтера хватит удар, если он вызовет подкрепление после их прошлого разговора.

— Как хочешь.

Роберт смотрел, как Стивен запрыгивает в свою машину без опознавательных знаков и уезжает.

— Что я тут делаю? — сказал он вслух, проверяя оружие. — Мне что, мало было сегодня развлечений?

Он достал небольшой фонарик из бардачка и направился к тропинке, которую показал ему Стивен.

 

62

Роберт прокрался по грунтовой тропинке, уходившей за брошенную фабрику, и остановился у железной двери, скрытой буйными зарослями каких-то растений. За дверью он увидел каменную лестницу, ведущую в подвал. Он подождал несколько секунд, прислушиваясь.

Тишина.

Он осторожно стал спускаться по темному туннелю.

От тяжелого, влажного запаха плесени он поперхнулся и закашлялся, надеясь, что его никто не услышал.

— Что за дежавю? — прошептал он. — Опять старый дом, опять темный подвал…

У подножия лестницы открылся узкий бетонный коридор, заваленный мусором. Роберт продолжал идти, вскоре до него начали доноситься голоса. Вонь грязного подвала смешалась со смрадом канализации. Повсюду шныряли крысы.

— Ненавижу крыс, — буркнул Роберт сквозь сжатые зубы.

Он дошел до большой круглой площадки с полуразрушенной квадратной конструкцией в середине. Все ее стены были в дырах. Изнутри этой своеобразной комнаты доносились голоса.

Роберт выключил фонарик и подкрался ближе, стараясь не спотыкаться об обломки кирпичей, валявшихся повсюду. Он обошел квадратную конструкцию с левой стороны и пристроился за старыми цементными мешками в паре метров от стены. Роберт наклонился, стараясь приблизить лицо к одной из дыр. Он видел, что внутри кто-то двигался, но под таким углом не мог хорошенько разглядеть.

Голоса стали громче. Он ясно различил голос Ди-Кинга.

— Мы тебя не обидим. Мы пришли, чтобы освободить тебя от этих подонков. Теперь все хорошо, все кончилось. Сейчас я уберу повязку и кляп, не бойся, я тебе ничего плохого не сделаю.

«Что за фигня тут творится?» — подумал Роберт. Надо было подобраться ближе. Он сделал шажок к стене и торопливо поискал более удобную позицию, которая позволила ему заглянуть в одну из дыр побольше. Три человека стояли лицом к противоположной стене, подняв руки за головы. Один из них был совершенно голый, его спину сплошь покрывала татуировка, кажется изображавшая Иисуса на кресте. Ди-Кинг стоял на коленях в центре комнаты перед молодой, не старше тридцати лет, брюнеткой, окаменевшей от ужаса. Она сидела с завязанными глазами, с кляпом во рту, привязанная к металлическому стулу. От ее черного платья остались только грязные лохмотья. Бюстгальтер с нее сорвали. Оба соска окружали свежие ожоги от сигарет, и уже начали образовываться волдыри. Ноги раздвинуты и привязаны к ножкам стула. Платье задрано, открывая влагалище, вокруг которого тоже были ожоги. Порезанная нижняя губа распухла. Пряди волос слиплись, как от засохшей крови.

Роберт смотрел, как Ди-Кинг развязывает два узла на затылке женщины. Когда с ее глаз спала повязка, она быстро заморгала. Яркий свет ослепил ее глаза. Кляп был всажен так глубоко, что врезался в уголки рта. Она сильно закашлялась, когда ее рот освобождали от кляпа. Ди-Кинг достал из кармана бумажную салфетку и стер с ее лица потеки туши и пятна крови. Один из людей Ди-Кинга уже развязал ей руки и ноги, и она снова стала плакать. Ее тело сотрясалось от рыданий, но на этот раз к страху примешивалось чувство облегчения.

— Как тебя зовут? — услышал Роберт голос Ди-Кинга.

— Бекки, — ответила она между всхлипами.

— Теперь все будет хорошо, Бекки, мы тебя уведем отсюда, — сказал Ди-Кинг, пытаясь помочь ей встать на ноги, но ее колени подгибались.

Он быстро подхватил ее за талию, не дав ей рухнуть назад на стул.

— Осторожно… у тебя ноги еще слабые. Не торопись. — Он повернулся к одному из своих подручных. — Найди ей что-нибудь прикрыться.

Человек глазами поискал в комнате кусок ткани или еще что-нибудь подходящее, но ничего не нашел.

— Вот, возьми.

Роберт узнал Джерома из ночного клуба. Он снял рубашку и передал Ди-Кингу. Здоровенная рубашка на невысокой женщине казалась длинным платьем.

— Все будет хорошо, Бекки. Все уже кончилось. — Вдруг голос Ди-Кинга зазвучал совершенно по-другому. — Отведи ее наверх, посади в машину и не отходи от нее! — рявкнул он кому-то.

Роберт быстро нырнул за мешок с цементом, стараясь быть как можно тише, мрак помог ему остаться незамеченным. Сквозь проем между мешками он увидел, как из комнаты выходит человек богатырского сложения. На руках он нес испуганную брюнетку.

— Со мной тебя никто не обидит, — заботливо уверял ее человек.

Роберт подождал, пока они исчезнут в коридоре, и снова приблизился к стене.

— Значит, ты веришь в Иисуса? — гневно спросил Ди-Кинг, подходя к голому мужчине с татуировкой.

Ответа не было.

Роберт увидел, как Ди-Кинг ударил его в поясницу деревянным прикладом своего двуствольного ружья, и тот упал на землю. Самый маленький из трех захваченных мужчин инстинктивно повернулся, но, прежде чем он успел хоть что-то сделать, Джером ударил его в лицо автоматом «узи». Кровь забрызгала стену. Два зуба отскочили на пол.

— Кто тебе разрешил шевелиться?! — раздался злобный окрик Джерома.

«Черт, Стивен не преувеличил, когда сказал, что у них с собой небольшой арсенал», — подумал Роберт.

— Сколько лет этой девчонке, двадцать восемь, двадцать девять? — Ди-Кинг ударил упавшего на пол человека еще раз, в живот. — Вставай и повернись, мешок с дерьмом.

Ди-Кинг стал ходить перед испуганными мужчинами.

— Знаете, кто я такой? — Вопрос повис в воздухе, затем невысокий утвердительно кивнул в ответ.

Ди-Кинг удивленно посмотрел на него и спокойно продолжил:

— Значит, вы знаете, кто я, и все-таки забираете одну из моих девушек, насилуете ее, пытаете и убиваете?

Нет ответа.

— Господи, да с вами слово «идиоты» поднялось на новую высоту. Вы, оба… раздевайтесь, — приказал он, показывая на двух одетых мужчин.

Они непонимающе посмотрели на него.

— Оглохли, что ли? Сказано вам, раздевайтесь, — скомандовал Джером и ударил человека в очках в живот.

— Ой, парни, да ей бы понадобилась лупа, — сказал Ди-Кинг, уставясь на их голые тела. — Неудивительно, что у вас проблемы с женщинами. Привяжите-ка их к стульям так же, как они привязывают своих жертв.

Щелк — Роберт услышал звук, в значении которого не мог ошибиться: на него наставили полуавтоматический пистолет. Через долю секунды он почувствовал, как холодное дуло прижалось к его затылку.

— Даже не думай шевелиться, — приказал голос.

 

63

Дверь открылась, и в комнату втолкнули Роберта, при этом дуло пистолета не отрывалось от его затылка.

— Этот урод вынюхивал снаружи. У него с собой вот что, — сказал человек, бросая на пол пистолет, который забрал у Роберта.

Ди-Кинг повернулся к вновь прибывшему:

— Детектив Хантер? Вот это сюрприз.

— Детектив? — изумленно сказал Уоррен, который обнаружил и схватил Роберта.

— В переделке побывали? — спросил Ди-Кинг, разглядывая израненное лицо Роберта.

— Не смотрите на меня, босс, — сказал Уоррен, поднимая руки. — Он уже был такой, когда я его нашел.

Глаза Роберта быстро оглядели комнату. Ее освещали профессиональные кинопрожекторы, работавшие от аккумуляторов, и весь пол устилали пластиковые мешки. В середине комнаты стоял металлический стул, к которому была привязана брюнетка. За Ди-Кингом у стены, на небольшом столике, были разложены всевозможные ножи. В одном углу стояла полупрофессиональная камера на треножнике, за ней еще два стула. Роберту понадобилось меньше трех секунд, чтобы разобраться, где он находится.

— Решили кино поснимать? Шикарно. — Он уставился на Ди-Кинга.

— Смышленый, — сказал Ди-Кинг, а потом заметил насмешливый взгляд Роберта. — Погодите-ка. Вы думаете, это я съемками занимаюсь? Да упаси бог, нет.

Роберт перевел взгляд на троих обнаженных человек, стоявших у южной стены, а затем на Джерома без рубашки.

— Так вы решили устроить вечеринку? Поразвлечься? — продолжал он дурацким гнусавым голосом, насмехаясь.

— А, вам очень весело? — спросил Ди-Кинг, поднимая ружье. — Что вы тут делаете, детектив?

— Так, гулял в окрестностях. Это мое любимое место для прогулок.

— Вы не в том положении, в котором шутят, — предостерег его Джером.

Роберт взглянул на троих мужчин.

— Я все еще жду ответа на свой вопрос, — сказал Ди-Кинг. — Какая нелегкая вас сюда принесла?

Роберт молчал.

— Секунду, — сказал Ди-Кинг, сощурив глаза. — Ах ты хитрюга. Ты же хотел, чтобы я сделал за тебя твою работу, точно?

У Джерома был растерянный вид.

— Что?

— Он же знал, что я землю буду рыть, а найду того, кто убил Дженни, вот и сидел спокойно и приглядывал за мной, дожидаясь, пока я сделаю всю грязную работу, обыщу за него все улицы, а он заявится в последнюю минуту и приберет себе всю славу.

— Не совсем так, — возразил Роберт.

— Ну так вот, детектив, у меня для тебя плохие новости. Девушка с вашего рисунка — не Дженни. Ваш маньяк убил не ее. А Дженни убили вот эти подонки. — Он показал на трех голых мужчин. — Изнасиловали, избили, изуродовали, а потом перерезали горло. У меня все это записано на пленке.

В голосе Ди-Кинга звучало бешенство, он взорвался и снова принялся яростно избивать татуированного мужчину ружьем по животу. Роберт только смотрел.

— Привяжи их к стульям, — скомандовал Ди-Кинг, мотнув головой в сторону Уоррена.

— Вы же полицейский, сделайте что-нибудь, — взмолился один, тот, что был в очках.

— Заткни свою поганую пасть, — огрызнулся Уоррен, ударив его.

— Он прав, — вмешался Роберт. — Я не могу допустить, чтобы вы отомстили им так, как вам этого хочется.

— Не лезь не в свое дело. Ты здесь не распоряжаешься.

— Теперь распоряжаюсь.

Ди-Кинг оглядел комнату с саркастической улыбкой на губах.

— Кажется, ты здесь один, а нас много. Интересно, что ты намерен делать?

— А если он вызвал подкрепление? — спросил Джером.

— Не вызывал он никакого подкрепления. Если бы вызвал, оно уже было бы здесь, — сказал Ди-Кинг, бросая на Роберта вызывающий взгляд. — Связать, — повторно приказал он.

Через две минуты трое голых мужчин сидели привязанные к трем металлическим стульям в центре комнаты.

— Слушай, ты еще не успел сделать ничего плохого, — сказал Роберт, подходя к Ди-Кингу. — Еще не произошло ничего непоправимого. Дай мне их арестовать, и пусть с ними разбирается суд. Они сгниют в тюрьме.

— На твоем месте я бы не выступал, — сказал Уоррен, поднимая пистолет и направляя его в голову Роберта.

— На моем месте ты бы жутко смотрелся, — ответил Роберт. — Ди-Кинг, я знаю, тебя рассердило то, что они сделали с Дженни, но мы можем все сделать как надо.

Ди-Кинг громко засмеялся:

— Рассердило — это слабо сказано. И я сам все сделаю как надо. Позволь мне вернуть тебя на землю из страны фантазий, Хантер. Суд их отпустит на свободу, и ты это прекрасно знаешь. Они зацепятся за какую-нибудь формальность и все перевернут с ног на голову, как это всегда бывает. Если ты их арестуешь, тебе придется арестовать и нас, а этого не будет, дружище. Извини, Хантер, мы разберемся с ними по-свойски.

— Я же не могу стоять и смотреть, как вы их убиваете.

— Тогда зажмурься. Тебя вообще сюда никто не приглашал. Они похищают, насилуют и убивают женщин ради денег.

Роберт нервно засмеялся:

— Кто бы говорил!

— Ну уж нет, ты не равняй меня с этими подонками. Я ни одну девушку не заставил насильно заниматься тем, что она делает. И никого не заставляю вовлекать их. А то, что делают эти уроды, как ни смотри, — это мерзость. Ты оглядись. Ну как, похоже на то, чем я занимаюсь?

Вдруг, неожиданно для всех, задняя стена раскрылась. Из проема выскочил высокий человек с бритой головой и пистолетами «дезерт игл» в обеих руках. Его глаза были широко раскрыты, зрачки расширены, ноздри раздувались. Его обезумевшее лицо не выражало ничего, кроме жестокости.

Никто не успел отреагировать. Когда комнату оглушили выстрелы, Роберт понял, что наступил подходящий момент, и бросился на пол, ища свой пистолет.

Пули сыпались градом без направления и цели. Один из прожекторов взорвался с оглушительным грохотом. От изменившегося внезапно освещения все на секунду ослепли, Ди-Кинг инстинктивно пригнулся — и пули, ударившие в стену за его спиной, пролетели в каком-то миллиметре от его головы. Роберт услышал отчаянный крик Уоррена, чье богатырское тело скорчилось на полу. Обе его руки закрыли лицо, и кровь сочилась сквозь пальцы.

Джером стоял на своем месте, словно бесстрашный солдат, готовый встретить смерть лицом к лицу. Он спустил курок своего автомата и с меткостью военного поразил цель. Тело человека, ворвавшегося в комнату, резко дергалось с каждым попаданием, и наконец он повалился назад, в потайную комнату. Очередь прошила его с такой силой, что чуть не отделила ноги от туловища. Его обмякшее тело упало на пол. Вся перестрелка продолжалась меньше десяти секунд.

Когда смолкла стрельба, эхо выстрелов сменилось испуганными криками трех беспомощных связанных мужчин. Чудесным образом все они остались живы.

— Заткнитесь! — гневно крикнул Джером, нацеливая на них свой «узи».

— Спокойно, негр! — крикнул Ди-Кинг, направляя ружье на открывшийся проем. — Они нам не страшны. Проверь его. — Он показал на изувеченное тело.

Уоррен еще лежал на полу, его руки и рубашка были залиты кровью.

Роберт поднялся на ноги, держа пистолет в руке.

— Всем опустить оружие.

Ди-Кинг и Джером один за другим наставили на Роберта свое оружие.

— Неподходящее время для спектаклей, в той комнате еще могут быть люди. Пока что мне с тобой делить нечего, но, если придется, я тебя пристрелю, как приблудную собаку. Помни, ты по-прежнему один, а нас много.

Роберт продолжал целиться в Ди-Кинга. Спусковой механизм его пистолета был усовершенствован так, что действовал легче обычного. Помимо того, Роберт знал, что сопротивление обычного спускового механизма двуствольного ружья примерно на двести граммов больше, чем у большинства пистолетов, и эти два факта означали, что Роберт мог выстрелить по меньшей мере на секунду быстрее Ди-Кинга. Джером со своим «узи» в другой руке представлял большую проблему. Но они не были врагами. Роберт не хотел начать еще одну перестрелку. И разумеется, не собирался рисковать жизнью из-за трех голых подонков. Он опустил пистолет.

— Ладно, посмотрим, что там.

— Уоррен, скажи что-нибудь! Как ты, друг? Ты ранен? — позвал Ди-Кинг, не отводя глаз от главной мишени.

Словно раненое животное, Уоррен громко застонал, показывая, что еще жив.

— А этот мертв, — сказал Джером, стоя над безжизненным телом, валявшимся у потайной двери.

Ди-Кинг повернулся к трем связанным мужчинам:

— Там есть еще кто-нибудь, кроме этого сумасшедшего ковбоя?

Ответа не было.

— Там есть еще кто-нибудь? — спросил он, прижимая дуло ружья к голове татуированного.

— Нет, — наконец ответил за троих самый маленький.

Ди-Кинг кивнул Джерому, который вставил новый магазин и осторожно шагнул в комнату.

— Здесь чисто! — крикнул он через несколько секунд.

— Надо проверить Уоррена. Джером, не снимай Хантера с прицела.

Джером повернулся и нацелил автомат на Роберта, который ответил ему той же любезностью.

Ди-Кинг положил ружье на пол и бросился к Уоррену.

— Ну-ка, убери руки, дай мне посмотреть.

Уоррен осторожно отнял окровавленные руки от лица.

Ди-Кинг вытер кровь своей рубашкой, стараясь рассмотреть рану. Он увидел два больших пореза — на лбу Уоррена и на левой щеке.

— Никаких пулевых ранений, — сказал Ди-Кинг после быстрого осмотра. — В тебя не попали. Похоже, задело обломками стены. Жить будешь. — Он снял рубашку и вложил ее в руки Уоррена. — На, прижми к ранам.

— Босс, подите гляньте на это.

Что-то в голосе Джерома встревожило Ди-Кинга.

— Что там?

— Посмотрите сами.

 

64

Ди-Кинг взял ружье и подошел к Джерому через открытую дверь. Он замер, оцепенев. Его глаза внимательно осматривали комнату.

— Что за черт? — прошептал он. — Хантер, иди посмотри на это.

Роберт осторожно присоединился к ним.

Новая комната была гораздо опрятнее, чем та, в которой они находились. На выкрашенном в голубой цвет потолке мерцало множество лампочек, похожих на звезды. Стены удивляли еще более яркими цветами, открывая невероятное разнообразие нарисованных драконов, колдунов, гномов, лошадей… На дальней стене на деревянном стеллаже помещалась внушительная коллекция игрушек — кукол, машинок, солдатиков. Еще больше игрушек было рассыпано по полу. Большая лошадка-качалка стояла слева от двери. У задней стены на треножнике была установлена видеокамера.

Роберт почувствовал, как сердце сжалось в его груди. Он отвернулся от комнаты и остановил взгляд на недоуменном лице Ди-Кинга.

— Дети, — прошептал Роберт.

Глаза Ди-Кинга, казалось, приклеены к отделке комнаты. Ему понадобилось еще полминуты, прежде чем он повернулся к Роберту.

— Дети? — Ди-Кинг замолчал. — Дети?! — на этот раз заорал он, бросаясь в первую комнату. Его переполняла чистая ярость.

— Какая гнусность, уму непостижимо, — сказал Джером, качая головой.

— Вы это делали с детьми? Да что вы за нелюди такие? — сказал Ди-Кинг, стоя перед тремя связанными мужчинами. Они встретили его слова молчанием, никто не поднял на него глаза.

Роберт понял, что Ди-Кинг скоро уже не сможет держать себя в руках.

— Успокойся, Ди-Кинг. Не делай ничего, о чем пожалеешь.

— Пожалею? — Ди-Кинг засмеялся. — Ты видел ту комнату? — Он показал туда, где стоял Джером. — Дети, Хантер. Они насилуют детей. Бог знает, скольких они убили и сколько этим детям было лет. С какой стороны ни посмотри, а это нелюди. — Он показал на троих связанных мужчин. — Даже если ты их арестуешь и добьешься приговора, — а ведь ты сам прекрасно понимаешь, что не добьешься, — что будет потом? Они будут сидеть в тюрьме и смеяться над системой. Хочешь сказать, это будет справедливо? Дескать, правосудие восторжествовало?

Роберт не ответил.

— Я вырос на улице, Хантер. Я всю свою жизнь имею дело с подонками. Если я чему и научился, так только тому, что свои дела надо решать по-своему, — продолжал Ди-Кинг. — Моральные уроды не боятся ареста. Тюрьма уже никого не пугает. Это их второй дом. А вот если бы они услышали, что к ним в дверь стучится закон улицы, они бы обделались со страху. Здесь мы и присяжные, и судьи, и палачи. Это твоего закона не касается. Они заплатят за все, что сделали с Дженни, и ты не встанешь между ними и мной.

Дрожь в голосе Ди-Кинга была почти неразличима, но не для Роберта. В нем звучала не просто ярость. Догадка Роберта оказалась верной. Дженни для Ди-Кинга была не просто одной из множества девиц.

Роберту не хотелось признавать этого, но Ди-Кинг был прав. Если полиция посадит этих людей за решетку, он никогда не сможет объяснить, почему оказался там без ордера. Он никогда не сможет объяснить, что за изувеченное пулеметом тело найдено на полу. Даже второкурсник юридической школы не оставил бы камня на камне от обвинения, имея только два этих факта. Сколько раз бывало, что Роберт брал мерзавца, а тот через пару недель снова оказывался на свободе? Закон не безгрешен. Эти трое заслужили расплаты за то, что сделали, но у Роберта не было доказательств того, что они причастны к смерти Дженни или производству фильмов с убийствами. Ди-Кинг не станет выступать в суде свидетелем, да и его люди тоже. У Роберта больше шансов найти живого Элвиса Пресли, чем добиться их осуждения. Он повернулся лицом к троим мужчинам, привязанным к металлическим стульям. Они уставились на него с наглыми улыбками, как будто уверенные, что Роберт их арестует, ведь таковы правила, ведь этим и занимаются полицейские. Их вина была столь очевидна, что Роберту стало тошно, но в суде это не имело бы никакого значения. Без доказательств они отправятся на свободу.

— Я жду ответа, Хантер, — твердо потребовал Ди-Кинг.

Роберт почувствовал усталость. С него достаточно. Его вообще не должно было здесь быть. К Распинателю это не имеет никакого отношения. Все это дела Ди-Кинга.

— К черту правила, — прошептал Роберт. — Меня здесь никогда не было.

Ди-Кинг коротко кивнул ему и смотрел, как Роберт убирает пистолет и молча направляется к двери.

— Подождите! — закричал татуированный. — Вы не можете так просто уйти. А как же наши права?

Роберт не остановился. Он даже не оглянулся, закрывая за собой дверь.

— Права? — спросил Ди-Кинг и оживленно засмеялся. — Сейчас мы вам зачитаем права… в последний раз.

— Что нам делать с этим подвалом… и с ними? — Джером мотнул головой в сторону связанных мужчин.

— Здесь сжечь все к чертям, но этих мы заберем с собой. Нам еще нужно выяснить, кто их главарь.

— Вы думаете, они заговорят?

— О, заговорят как миленькие, я тебе обещаю. Если им нравится садистский секс, мы им его устроим… дней на десять.

От зловещей улыбки на губах Ди-Кинга по спине Джерома побежали мурашки.

Вернувшись в машину, Роберт посмотрел на свои трясущиеся руки с мучительным и неприятным чувством. Он детектив. Ему полагается устанавливать закон, а он его только что попрал. Сердце убеждало его, что он поступил правильно, но совесть не соглашалась. Слова Ди-Кинга еще звучали в его ушах. Здесь мы и присяжные, и судья, и палач. Вдруг Роберт замер.

— Вот оно, — сказал он дрожащим голосом. — Вот откуда я его знаю.

 

65

С бешено колотящимся сердцем Роберт вернулся в отдел, не теряя ни секунды времени. Он должен был проверить кое-какие старые записи.

Входя в офис, он подумал: как удачно, что он располагается на отдельном этаже от остальных детективов. Ему нужно было сделать это в одиночку, чтобы никто не мешал. Он запер за собой дверь и включил компьютер.

— Хоть бы я не ошибся… хоть бы я не ошибся… — приговаривал он себе под нос, открывая базу данных департамента юстиции штата Калифорния.

Роберт быстро вбил имена, которые хотел найти, задал критерии поиска и нажал кнопку «найти». Пока сервер базы данных обрабатывал запрос, он сидел неподвижно и беспокойно глядел на экран, где взад-вперед двигалась маленькая точка. Несколько секунд показались ему минутами.

— Ну, давай же… — подгонял он компьютер, чтобы тот работал быстрее, и не выдержал: встал и начал мерить комнату перед столом нервными шагами.

Через две минуты точка остановилась и на экране возникла надпись «Результатов нет».

— Черт!

Он попробовал еще раз. На этот раз он задал время на несколько лет раньше. Он знал, что прав, он знал, что все обязательно должно сойтись.

Знакомая точка снова побежала по экрану, и Роберт опять стал шагать по комнате. Внутри него все бурлило от нетерпения. Он остановился перед доской с фотографиями и уставился на них. Он знал, что ответ там, должен быть там.

Точка остановилась, и на этот раз экран заполнился данными.

— Есть… — сказал он ликующе, возвратился за стол и быстро просмотрел информацию.

Найдя то, что искал, он сморщился.

— Да это издевательство какое-то!

Роберт сидел и молча думал о том, что делать.

— Родственники, — сказал он. — Родственники жертв.

Во время первого следствия Роберт и Скотт пробовали все, что только приходило в голову, чтобы установить связь между жертвами. У некоторых они даже установили родственников. Роберт знал, что где-то эти записи у него оставались. Он стал просматривать гору бумаги, которую составляли документы по старому делу.

— Вот оно, — сказал он, когда наконец нашел списки.

Несколько секунд он их анализировал.

— Вот же оно.

Роберт вернулся за компьютер и впечатал новое имя. Теперь компьютер выдал результат поиска сразу же, так как Роберт сузил критерии поиска до нескольких нужных ему фактов.

Еще совпадение… и еще одно…

Роберт протер усталые глаза. Все его тело ныло, но открытие наполнило его новыми силами. Он не мог установить связь между всеми жертвами, но уже понял почему.

— Как я мог не заметить раньше? — спросил он, стуча по своему лбу сжатым кулаком.

Но он знал как. Это было старое дело, закрытое еще несколько лет назад. Дело, по которому арест производил он. Согласно родословной, неясные связи между жертвами иногда растягивались на три поколения. А некоторые из них вовсе не относились к родственникам. Если бы не намек, он никогда бы не нашел связи. Без Ди-Кинга она никогда не пришла бы ему в голову.

Роберт снова зашагал по комнате и остановился перед столом Карлоса. Внезапная волна грусти накатила на него, и в горле застрял комок. Его напарник лежит в больнице без сознания, а он ничего не может сделать. Он вспомнил печальные глаза Анны. Как она сидела у кровати мужа и ждала, не подаст ли тот хоть каких-нибудь признаков жизни. Она любила его больше всего на свете. Нет любви сильнее, чем родственная, подумал Роберт и вдруг замер как вкопанный. Волосы у него на затылке встали дыбом.

— Черт возьми!

Он бросился к компьютеру и в течение следующего часа жадно, лихорадочно и потрясенно проглядывал страницы с результатами. Все постепенно начало становиться на свои места.

Протокол ареста… татуировки, вспоминал он. Через несколько минут, просмотрев собственную базу данных отдела, он уже вчитывался в данные об аресте по старому делу.

— Этого не может быть… — в ступоре произнес он, запинаясь.

Возбуждение, смешанное с ужасом, высосало все тепло из тела Роберта. Вдруг ему вспомнилось то, что он видел каких-то пару недель назад, и его живот сдавило спазмом.

— Как я мог быть настолько слеп? — пробормотал он себе под нос и повернулся к компьютеру, чтобы найти последний фрагмент.

Имя, которое могло все соединить. У Роберта ушло меньше минуты, чтобы найти его.

— Все лежало у меня под самым носом, — прошептал он, вперив в экран невидящий взгляд. — Ответ все время был у меня перед глазами.

Роберту требовалось лишь одно последнее подтверждение, и оно поступило из полицейского отдела Сан-Франциско. Переговорив по телефону с лейтенантом сан-францисской полиции Моррисом, Роберт стал нетерпеливо ждать, пока Моррис перешлет ему по факсу протоколы ареста. Когда через полчаса документы пришли, Роберт уставился на них, потеряв дар речи. Его мозг отказывался воспринимать действительность. Фотография была уже давнишняя, но Роберт не сомневался — он знал этого человека.

Доказательства. Вот основа любого следствия. А у Роберта не было ни одного доказательства. Он не мог связать человека на фотографии ни с одним убийством из серии, и знал это. Как бы он ни был уверен в своей правоте, без доказательств у него связаны руки. Он еще раз посмотрел на часы, потом взял телефон и сделал последний звонок.

 

66

Роберт ехал медленно, не обращая внимания на других водителей, которые обгоняли его и ругали в раскрытые окна последними словами.

Он припарковался у своего дома и на минуту опустил голову на руль. Головная боль стала еще сильнее, и он знал, что таблетки не помогут. Перед тем как выйти из машины, он проверил телефон: нет ли пропущенных звонков или сообщений. Бессмысленное занятие, ведь он знал, что ни звонков, ни сообщений не было. Он велел всем больничным медсестрам немедленно информировать его, как только Карлос придет в себя, но что-то подсказывало ему, что сегодня этого не случится.

Он вошел в пустую квартиру, закрыл за собой дверь и привалился к ней всем ноющим телом. Подавляющее одиночество гостиной еще больше расстроило его.

Чувствуя, что его мозг наполовину онемел, Роберт медленно прошел на кухню. Странное чувство поразило его, как будто что-то не на своем месте. Он не мог сказать, что именно, но неприятное ощущение не проходило. Он еще раз огляделся, но все, казалось, было на своих местах. Он покачал головой, пытаясь стряхнуть наваждение, и списал его на усталость.

Роберту до смерти хотелось в душ. Горячая вода помогла бы ему расслабить напряженные мышцы, но это позже. Сначала ему нужна доза скотча.

Роберт несколько секунд раздумывал, выбирая среди бутылок в своем маленьком баре, и решил остановиться на чем покрепче — «Аберлоур» тридцатилетней выдержки. Он налил стакан до половины и решил не класть лед. Чем крепче, тем лучше, сказал он себе, падая на потертый диван. Как только крепкая жидкость коснулась его губ, он почувствовал ее бодрящее действие. Виски обожгло мелкие порезы вокруг губ, но ему даже понравилось — это была приятная боль.

Роберт опустил голову на спинку дивана, но не закрыл глаза. Он боялся образов, скрывавшихся за закрытыми веками.

Странное ощущение, которое возникло у него на кухне, что кто-то посторонний побывал в его квартире, в гостиной лишь окрепло. Он встал и подошел к окну. Снаружи все было спокойно. Он повернулся, чтобы еще раз оглядеть пустую комнату. Что-то было не так, он это чувствовал. Роберт медленно обошел комнату.

— Схожу с ума, — прошептал он и выпил виски.

Он опять проверил телефон, нажал несколько кнопок, убеждаясь, что телефон работает.

На кухне он поставил стакан на стол и сел. Его глаза бродили по небольшой доске, которая висела рядом с холодильником, и вдруг он замер. Там не было записки с номером Изабеллы. Кто-то ее снял.

— Черт! — тихо выругался он и быстро потянулся за телефоном, но, прежде чем он успел его достать, комната закружилась вокруг него.

Колени подогнулись, и Роберт ухватился за стол, чтобы удержаться на ногах. Он заморгал, чтобы сфокусировать зрение, но это не помогло. Роберта объяло смятение, и его взгляд остановился на стакане. «Кто-то был здесь».

Прежде чем он упал на пол кухни, его расфокусированный взгляд заметил подходящую к нему темную фигуру.

 

67

Он медленно открыл глаза, но не почувствовал никакой разницы. Стояла непроницаемая тьма. У него кружилась голова. То средство, которое ему подсыпали в виски, вырубило его за считаные минуты. Первым делом он осознал, что сидит, привязанный к какому-то неудобному стулу. Руки связаны за спиной, щиколотки привязаны к ножкам стула. Он попытался освободиться, но все усилия были напрасны. Тело заныло еще сильнее, но он был уверен, что у него ничего не сломано — во всяком случае, пока. Ему смертельно хотелось пить.

Роберт представить себе не мог, сколько он пробыл без сознания. Медленно и мучительно память начала наполняться воспоминаниями о произошедшем. Он вспомнил, как дома его охватило странное чувство. Вспомнил, как ходил по комнате и кухне, проверял, все ли на месте, но он должен был проверить всю квартиру. Не затем, чтобы выяснить, все ли вещи на месте, а не спрятался ли кто-то у него дома. Он попытался успокоиться, и у него возникло странное знакомое ощущение. Он вгляделся во тьму и, хотя ничего не увидел, все-таки понял, где находится. Он не покидал своей квартиры. Он по-прежнему находится в собственной гостиной.

Роберт снова попробовал пошевелиться, но руки и ноги были связаны слишком крепко. Он хотел закричать, но издал лишь какой-то сдавленный звук. Его удивило, какую слабость он чувствует. Вдруг его пронизал страх: кто-то находился в комнате позади него.

— Слышу, ты пришел в себя.

В комнате раздался тот же механический голос, который мучил его больше трех лет. Голос застал его врасплох и заставил окаменеть от неожиданности. Он доносился из-за спины, как будто там стоял динамик. Необычное чувство охватило Роберта. Наконец-то он находится рядом с убийцей. Распинателем.

Роберт хотел оглянуться, повернуть шею, насколько мог, но темнота не дала ему разглядеть напавшего на него человека.

— Не спеши, Роберт. Это последняя глава. По крайней мере, для тебя. Сегодня все кончится. Прямо здесь. Ты последний.

Последний. Находка Роберта, сделанная в офисе отдела, в конце концов подтвердилась. Дело было в мести.

Он вдруг услышал звук, как будто металл лязгнул о металл. Хирургические инструменты, решил он. Инстинктивно его тело каменело от страха, но сознательно он заставил себя сохранять спокойствие. Роберт знал психологию убийц, особенно серийных убийц. Единственное, чего они жаждали больше всего на свете, — это чтобы их кто-то понял. Для них убийства имели смысл, убийства служили определенной цели, и убийцы хотели, чтобы жертва понимала, что умирает не просто так. Перед убийством всегда бывает объяснение.

— Сегодня ты за все заплатишь.

От этих последних слов по телу Роберта пробежала дрожь узнавания. Голос, раздавшийся из-за его спины, был громкий и чистый — не механический, не металлический, без устройства искажения. Роберту не нужно было рыться в памяти, не нужно было думать, кто это. Он знал этот голос, и знал хорошо. Внезапно тьма исчезла. Роберт зажмурился, когда неровные круги света застыли в его глазах. Зрачки сократились, пытаясь привыкнуть к яркому освещению. Когда зрение вернулось, он увидел знакомую фигуру.

 

68

Роберту не хотелось в это верить. Его глаза были устремлены на стоявшую перед ним женщину.

— Я вижу, ты удивлен. — Ее голос был, как всегда, приятен.

Он сумел прошептать только одно слово:

— Изабелла.

Она улыбнулась. Той же улыбкой, которую он видел столько раз, но теперь в ее улыбке было что-то иное. Скрытое зло.

— Я думала, ты будешь рад меня увидеть. — Ее итальянский акцент пропал.

Выражение лица Роберта не изменилось. Наконец в его мозгу сложились все фрагменты головоломки.

— Ты заслуживаешь «Оскара». Твой итальянский выговор был идеален.

Она поклонилась, благодаря за комплимент.

— Ход с телефонным звонком в ресторан тоже был очень умен. Идеальное алиби, — сказал Роберт, вспоминая, как убийца позвонил ему, когда они с Изабеллой обедали в первый раз. — Записать сообщение и поставить на таймер. Просто, но эффективно.

Тень улыбки скривила ее губы.

— Позволь представиться… — уверенно сказала она.

— Бренда… — Роберт перебил ее хриплым и слабым голосом. — Бренда Спенсер… Сестра Джона Спенсера. Музыкального продюсера.

Она бросила на него удивленный и тревожный взгляд.

— Доктор Бренда Спенсер, если не возражаешь, — поправила она его.

— Доктор медицины, — подтвердил Роберт.

— Если тебе интересно… хирург.

Еще одна злобная улыбка.

— И все это было местью за смерть брата? — спросил Роберт, уже зная ответ.

— Молодчина, Роберт, — сказала она, с показным энтузиазмом захлопав в ладони, словно ребенок, которому только что вручили сюрприз.

Затем последовало леденящее молчание. Казалось, оно продлилось целую вечность.

— Он покончил с собой, — наконец сказал Роберт.

— Он покончил с собой, потому что вы, подонки, не доделали свою работу. — В ее голосе открыто звучал гнев. — Служить и защищать, просто смех. Он был невиновен, и вы это знали. — Она помолчала, пока ее слова плыли по комнате. — Он сто раз повторял вам, что никогда бы не сделал ничего плохого Линде. Он любил ее, любил так сильно, как вам никогда не понять. — Она снова смолкла, чтобы взять себя в руки. — Ты его допрашивал. Ты знал, что он невиновен, но все-таки позволил его приговорить.

— Это было не в моей власти. Без доказательств его невиновности мои показания в суде ничего не стоили. Я ничего не мог сделать.

— Если бы ты провел расследование, как должен был, ты нашел бы настоящего убийцу, прежде чем мой брат сошел с ума и повесился, но ты перестал искать.

— Ты не можешь винить полицию в самоубийстве твоего брата. В конце концов мы бы нашли настоящего убийцу, и твой брат вышел бы на свободу.

— Ничего бы вы не нашли. — В ее голосе снова зазвучала злоба. — Как бы вы нашли настоящего убийцу, если вы и не пытались искать? Вы закрыли следствие, потому что первые, поверхностные улики указывали на Джона, и тебе с напарником этого вполне хватило. Зачем было докапываться до истины. Две полицейских звезды засадили очередного преступника за решетку. Ты получил обычную порцию восхвалений, а на остальное наплевать. Его осудили за убийство, Роберт. Его приговорили к смерти за то, чего он не совершал. Никто не истолковал сомнение в его пользу, никто из присяжных не воспользовался даже этим жалким предлогом. Моего брата объявили чудовищем. — Она помолчала, глубоко вздохнув. — И я потеряла всю свою семью из-за тебя, твоего напарника и этих присяжных идиотов, бесполезно занимающих свое место. Они бы не разглядели правды, даже если бы ее выложили им прямо под самый нос. — Ее глаза пылали гневом.

Роберт озадаченно взглянул на нее.

— Через двадцать дней после самоубийства Джона моя мать умерла от горя. Ты знаешь, что это такое?

Роберт не ответил.

— Она не ела, не говорила, не двигалась. Она просто сидела в комнате и смотрела в окно, держа в руках фотографию Джона. Слезы текли по ее лицу, пока она не выплакала все. Мука и боль сердца разъедали ее изнутри, пока она не ослабела настолько, что уже не могла сопротивляться.

Роберт молчал, следя глазами за тем, как она медленно ходит взад-вперед по комнате.

— Но и на этом дело не кончилось. — Теперь Бренда говорила мрачно и серьезно. — Тридцать пять лет, Роберт. Мои родители прожили вместе тридцать пять лет. Потеряв сына и жену в такой короткий срок, мой отец не устоял под тяжестью вечного горя.

Роберт уже догадался, каков будет конец этой истории.

— Через двадцать два дня после похорон моей матери, после того как наконец-то был пойман настоящий убийца, его депрессия победила, и мой отец последовал за братом. Я осталась одна…

Роберт наблюдал за ней, не отводя глаз. Ее гнев казался почти материальным, как будто его можно было потрогать.

— Поэтому ты решила отомстить присяжным. — Голос Роберта был еще слаб.

— Наконец-то додумался, — ответила она, усмехаясь. — Долго же ты думал. Может быть, великий Роберт Хантер не так уж и велик.

— Но ты не стала охотиться на самих присяжных. Ты убивала тех, кого они любили, — продолжал Роберт.

— Разве месть не сладка? — сказала она с довольной улыбкой, пугающе довольной. — Око за око, Роберт. Я отплатила им той же монетой. Сердечной тоской, одиночеством, пустотой, горем. Я хотела, чтобы они испытали такую огромную потерю, что каждый день превратился бы для них в муку.

Не все жертвы были непосредственно связаны с кем-то из присяжных по делу Джона Спенсера, но было нетрудно понять почему. Кое-кто из них находился в любовной связи. Тайные любовники, запретные романы, даже гомосексуальные. Скрытые отношения, которые невозможно было проследить до кого-то из присяжных. Но тем не менее каждый раз это был любимый человек.

— Я посвятила жизнь тому, чтобы отыскать того, кого они любили больше всех на свете. Я не торопилась, следила за ними. Изучала их жизнь. Выясняла все, что можно было о них выяснить. Куда они ходят. Что скрывают. Я даже несколько раз побывала на грязных оргиях, чтобы познакомиться кое с кем из них поближе, и должна признаться, что наблюдать за их страданиями после каждого нового убийства было просто здорово.

Роберт бросил на нее тревожный взгляд.

— О да, я не торопилась и наблюдала за ними после каждого убийства, — объяснила она. — Мне хотелось посмотреть, как они страдают, их боль давала мне силы. — Она смолкла на миг. — Трое присяжных совершили самоубийство, ты знал это? Они не смогли перенести потери. Не смогли перенести боль, как и мои родители. — Она злобно засмеялась, и от ее смеха в комнате потемнело. — Только ради того, чтобы доказать некомпетентность полиции, я оставляла улику возле каждой жертвы, а вы до сих пор меня не поймали, — продолжила она.

— Двойное распятие на шее жертв, — сказал Роберт.

Она злобно кивнула.

— Как татуировка, которая была на шее у твоего брата?

Еще один удивленный взгляд Бренды.

— Я проверил данные по твоему брату после того, как догадался насчет присяжных. Я вспомнил, что в протоколе ареста, в графе особых примет, дежурный офицер отметил несколько татуировок, но подробно их не описал. Пришлось просмотреть отчет о вскрытии, чтобы выяснить, что это были за татуировки. Одной из них было двойное распятие на шее со стороны спины. Ты метила каждую жертву знаком своего брата.

— Думаешь, ты такой умный? Я сама вытатуировала двойное распятие на шее брата, — гордо сказала она. — Джону нравилась боль.

Роберт почувствовал, что воздух в его комнате похолодел. Когда Бренда вспоминала, как причиняла боль своему брату, в ее голосе звучало леденящее удовольствие.

— Но зачем ты подставила Майка Фарлоу? Он не имел отношения к делу твоего брата, — спросил Роберт, пытаясь заполнить один из пробелов, которым он до сих пор еще не нашел объяснения.

— Он с самого начала входил в мой план, — ответила она, как будто сказала что-то само собой разумеющееся. — Если подсунуть полиции кого-нибудь правдоподобного после последнего убийства, никто не будет дальше вынюхивать. Дело закроют, и все будут довольны, — сказала она, усмехаясь. — Но, к сожалению, у меня случилась небольшая неприятность. Подставу пришлось организовать раньше, чем я планировала.

— Седьмая жертва! — сказал Роберт, понимая, о чем она говорит.

— Надо же. Ты быстро соображаешь. — Она состроила удрученное лицо.

Майка Фарлоу арестовали сразу после того, как нашли седьмую жертву. Это была дочь одного из присяжных, честолюбивый молодой юрист. Среди всех жертв она находилась в самом близком родстве с присяжным. Еще немного, и Роберт со Скоттом наверняка докопались бы до этого. Но зачем устанавливать связи между жертвами, когда у них в камере уже сидит сознавшийся убийца? С арестом Майка следствие по делу Распинателя остановилось.

— Она должна была стать моей последней жертвой, — фыркнула Бренда. — Но откуда мне было знать, что у нее фотографическая память? Когда я впервые подошла к ней, она узнала меня, потому что видела в зале суда. Она даже вспомнила, какая на мне тогда была одежда. Она представляла для меня прямую угрозу, поэтому не осталось ничего иного, как только перенести ее в списке жертв ближе к началу. После этого мне нужно было время, чтобы переделать план. С Майком оказалось просто. Больной педофил, который видел в Распинателе идола. Я нашла его, когда он проповедовал Евангелие на улицах, сразу после убийства того поганого адвокатишки.

«Пятая жертва», — подумал Роберт.

— Я готовила Майка, месяцами кормила его необходимой информацией. Ровно в том количестве, которое было нужно, чтобы после ареста он звучал убедительно. Я знала, что он готов. — Она пожала плечами. — Правда, я не рассчитывала на его признание, это был бонус. После его ареста расследование прекратилось. Именно этого я и добивалась, — сказала она с усмешкой. — Но с его арестом появилась возможность внести в список кое-кого еще. Одного из главных героев моего страдания… твоего идиота напарника.

Внезапно глаза Роберта наполнились ужасом.

— Ой, я и забыла, — сказала она с ледяной улыбкой. — Ты же не знал, что это я устроила, да?

— Что ты устроила? — спросил Роберт дрожащим голосом.

— Маленький взрыв на яхте.

Роберту показалось, что кишки у него завязываются в узел.

— Когда дело Распинателя закрыли, я не удивилась, что вы с напарником решили сделать передышку. Она была вполне заслуженной после такого долгого расследования. Мне оставалось только проследить за ним. — Она помолчала, глядя, как Роберт борется с отвращением. — Ты знаешь, они пригласили меня к себе на яхту. Всегда можно рассчитывать на то, что полицейский протянет руку помощи тому, кто в ней нуждается, особенно женщине. Стоило только оказаться на борту, и с убийством справился бы даже ребенок. Мне пришлось связать его, как тебя, а потом я заставила его смотреть… Я заставила его смотреть, как я перерезаю горло его суке. — Бренда недолго смотрела на Роберта, наслаждаясь его болью. — Да, я знала, что она твоя единственная родня. От этого мне было только приятнее.

Роберта мутило, рот наполнился мерзким привкусом рвотных масс.

— Он умолял меня пощадить его жену. Предлагал мне убить его взамен. Наивысшее самопожертвование ради любви. Но мне все это было ни к чему. Я и так держала его жизнь в руках. — На миг воцарилось молчание, затем она продолжила: — Она умирала медленно, а он в это время плакал, как ребенок. Ты знаешь, я убила его не сразу. Оставила его на несколько часов, чтобы он как следует прочувствовал муку после ее смерти. В конце концов мне осталось только перенести несколько канистр с бензином на его яхту, устроить утечку, установить таймер и… бабах. Огонь уничтожил все улики, которые я могла проглядеть.

От наслаждения в ее голосе веяло арктическим холодом.

— С каким восторгом я потом наблюдала, как ты опускаешься на дно, это было просто здорово. Я думала, что после их гибели ты решишься на это — пустишь себе пулю в лоб. Ты был близок к самоубийству.

Роберт не находил в себе силы для ответа.

— Но потом тебе дали нового партнера, и, кажется, ты опять задрыгал ножками. В моем списке осталось еще двое, не считая тебя, так что я решила, что нам пора снова сыграть в нашу игру. — Она нарочито беззаботно провела рукой по волосам. — Достать тебя было непросто. Ты настоящий одинокий волк. Ни жены, ни подружки, ни детей, ни любовницы, ни родственников. Поэтому я придумала потаскуху Изабеллу. Ту, которая подобрала тебя в дешевом баре. Ту, которая заставила тебя в нее влюбиться.

В ее высокомерии было что-то величественное.

— Ты имеешь хоть малейшее понятие, каково это — ложиться в постель с тем, кого ты презираешь? Позволить ему прикасаться к тебе, целовать тебя? — Она гадливо сморщилась. — От каждой секунды, которую мы проводили вместе, у меня по телу ползли мурашки отвращения. Каждый раз, когда ты меня касался, у меня было чувство, будто меня насилуют. Каждый раз, когда ты уходил, я часами смывала тебя, оттирала кожу, пока она не краснела и начинала саднить. — Она цинично улыбнулась. — Ты обязательно должен был в нее влюбиться. Ради нее ты должен был рискнуть собственной жизнью. Она была той женщиной, которая бы вырвала твое сердце, перед тем как убить. Тебе не кажется, что в этом есть какая-то ирония, а, Роберт?

Роберт не отвернулся под ее взглядом.

— Но ты бежал от любовной связи как черт от ладана, — продолжала она невозмутимо. — Видимо, она не показалась тебе какой-то особенной? Ты был слишком хорош для нее? Так ты считаешь? Великий Роберт Хантер слишком хорош для маленькой, хрупкой Изабеллы? — сказала она, в насмешку строя гримасу обиженного ребенка. — Мое время было на исходе, — продолжала она. — Пришлось приспосабливать план под новые обстоятельства. Кто-то должен был занять место Изабеллы, кто-то такой, кто был бы тебе небезразличен. Но ведь такого человека нет, правда, Роберт? Самый близкий тебе человек — это твой новый напарник, поэтому на него и пал очевидный выбор. Мне надо было действовать быстро.

Роберт подумал о Карлосе, лежащем в коме. Он оказался виноват лишь в том, что попал в напарники к Роберту.

— Надо признаться, у меня были кой-какие сомнения. Я не думала, что ты рискнешь жизнью, чтобы спасти его. Я думала, что ты на такое неспособен, что ты уйдешь и оставишь его умирать в одиночку. — Она замолчала и пренебрежительно пожала плечами. — Роберт мученик, каково? Смех, да и только.

Роберт несколько секунд смотрел на нее, анализируя движения ее тела. Бренда приходила во все большее возбуждение.

— Но каким-то образом ты сумел дважды обогнать таймер и все-таки спасти напарника. Да, тебе это удалось, но неужели ты думал, что победил меня? — спросила она, насмешливо улыбаясь, наклонилась и заглянула в усталые глаза Роберта. — Ты никогда не победишь меня, Роберт. Я лучше тебя. Я умнее тебя. Я быстрее тебя и не делаю ошибок. Ты мне не соперник. Мой план безупречен. Я сама безупречна.

Бренда зашла за спину Роберта, и он потерял ее из виду. За спиной он услышал звук, в значении которого не сомневался: звук натачиваемого лезвия, и его сердце екнуло. Он знал, что его время подходит к концу. Она готовится совершить последнее убийство.

 

69

— Наконец пришла пора, чтобы ты заплатил за все, что сделал. За некомпетентность, за всю ту боль, которую ты мне причинил. Пожалуй, я все-таки проведу пару дней с тобой наедине. После сегодняшней суматохи капитан наверняка велел тебе взять пару дней выходных. Никто не будет ждать от тебя новостей в ближайшее время. Твой напарник выведен из игры. Никто тебя не хватится, Роберт. К тому времени, как тебя начнут искать… — Ей даже не нужно было договаривать фразу до конца.

Вдруг он почувствовал, как она хватает его за волосы и резко дергает голову вперед. Он попытался сопротивляться, но не было ни сил, ни энергии. Стальное лезвие у шеи казалось ледяным, но потом обожгло, словно расплавленная магма. Он чувствовал, что она сделала неглубокий надрез. Ровно такой глубины, чтобы оставить шрам.

«Двойное распятие, — подумал Роберт. — Она помечает меня на заклание».

— Подожди, — сказал он. Его голос был еще слаб, горло пересохло и саднило от жара. — Ты не хочешь узнать, где ты допустила ошибку? Не хочешь узнать, почему ты проиграешь?

Он почувствовал, что лезвие отодвинулось от его шеи. Ее нервный смех эхом отразился от стен небольшой гостиной Роберта.

— Ты даже не умеешь как следует блефовать. Я не сделала ни одной ошибки. Я ни разу ничего не забыла. Мой план всегда был безупречен, — сказала она тоном покровительственным и высокомерным. — По-моему, у тебя помутился рассудок. Давай-ка я объясню тебе, что происходит. Я связала тебя по рукам и ногам, ты одинок и слаб, как раненый зверь. У меня в руке нож, а ты заявляешь, что я проиграю?

— Понимаешь ли, в чем дело, ты была бы совсем права, — сказал он, поднимая голову и чувствуя жжение на коже в том месте, где Бренда его порезала. — Но сегодня чуть раньше, когда я все вычислил и насчет мести, и насчет присяжных, и кто ты есть на самом деле, я вдобавок выяснил, что сегодня у твоего брата был бы день рождения.

Бренда отошла от стула и снова посмотрела в лицо Роберта. В ее правой руке блестел нож, на лице отобразился интерес.

— Поэтому я пришел к выводу, что ты захочешь все обставить именно так, — продолжал Роберт. — Последняя месть в день рождения твоего брата. Идеальный финал.

— Очень хорошо, Роберт, — сказала она, хлопая в ладоши. — Жалко, что ты решил заняться своими полицейскими обязанностями только в день собственной смерти.

— И тогда, — торопливо продолжил Роберт, — перед уходом из отдела я позвонил капитану и рассказал все, что мне удалось выяснить, и он поставил меня под наблюдение.

Бренда нахмурилась. Тень сомнения мелькнула в ее глазах.

— Придя домой, я почувствовал что-то неладное. Я понял, что кто-то был здесь. И этим человеком наверняка была ты. Ты знала, что сегодня я буду пить виски, поэтому подмешала наркотик во все мои бутылки, потому что не знала точно, какую я выберу. Но тебе надо было поставить их назад в правильном порядке.

Взгляд Бренды оторвался от Роберта, перешел на бар с бутылками, потом снова вернулся к детективу.

— Они годами стояли в одном и том же порядке. Я никогда их не переставляю.

— Если ты знал, что виски отравлено, почему его выпил? — наглым тоном осведомилась она.

— Потому что знал, ты не отравишь меня смертельной дозой. Это не в твоем стиле. Какая была бы месть, если бы я умер, так и не поняв почему?

Роберт почувствовал, что Бренда заволновалась. Его сердце колотилось, но он продолжал говорить спокойно:

— Я знал, что ты у меня дома, я чувствовал твое присутствие. Я знал, что ты будешь следить за мной, поэтому я сделал вид, что проверяю телефон, и нажал несколько кнопок, хотя на самом деле я набрал номер капитана. Если заглянешь ко мне в карман, увидишь, что он еще работает. А если посмотришь в окно, увидишь, что здание окружено. Ты не сможешь выбраться отсюда. Все кончено.

Ее глаза остановились на окне за спиной Роберта. В них появилось нервное и тревожное выражение. Она недооценила его и теперь поняла это.

— Ты блефуешь, — неуверенно сказала она.

— Посмотри в окно, — твердо ответил он.

Она не пошевелилась. Ее рука дрожала от прилива адреналина.

— Еще ничего не кончено! — в конце концов яростно крикнула она и бросилась на Роберта.

Неожиданно с грохотом дверь в гостиную распахнулась. По комнате разлетелись деревянные щепки от сорванных петель. За долю секунды в дверной проем ворвались три спецназовца. Лазерные прицелы их автоматов нарисовали три красные точки на сердце Бренды.

— Бросить нож! Немедленно! — скомандовал старший требовательным тоном, но Бренда встала за спиной Роберта.

Она опустилась на колени и почти целиком спряталась за ним. Нож, который до того был в ее правой руке, теперь она держала обеими руками, горизонтально всем лезвием прижимая его спереди к шее Роберта.

— Бросьте нож, — снова приказал офицер.

— Подождите… — сказал Роберт.

Он понял, что она сделала. Бренда приняла такое положение, при котором тяжесть ее тела была направлена назад от стула, и если она упадет назад, то отрежет ему голову. Если умрет она, умрет и он.

— Опустите оружие, — сказал Роберт.

— Мы не можем сделать этого, сэр, — тут же услышал он в ответ.

Роберт знал, что они не двинутся с места, они живут ради таких моментов.

— Изабелла, послушай меня… — прошептал он.

Он не хотел называть ее настоящим именем. Он надеялся, что в ней еще осталось что-то от Изабеллы.

— Этим людям не терпится спустить курки. Они не будут колебаться, если им нужно будет тебя застрелить.

Роберт старался говорить как можно спокойнее. Он разбирался в стрессовых ситуациях. Он знал, что люди склонны перенимать тревогу тех, кто находится с ними рядом.

— Пожалуйста, не доводи до этого. Есть люди, которые могут тебе помочь, которые хотят тебе помочь. Я понимаю, через какие мучения ты прошла, но эта боль может закончиться.

— Ты никогда не поймешь этой боли, — прошептала она в ответ.

— Я ее понимаю. Ты видела это, ты же говорила сама. Когда я потерял напарника и единственного своего родного человека, боль едва не съела меня изнутри. Я действительно скатился на дно, но я там не остался. Дай нам возможность помочь тебе.

— Ты хочешь мне помочь? — Ее голос чуть смягчился.

— Да, разреши тебе помочь. Пожалуйста.

— Так же, как ты сегодня помог своему напарнику? — К ней вернулся итальянский акцент.

— Да… как я помог Карлосу. — В голосе Роберта не было колебаний.

Он почувствовал, что лезвие чуть плотнее прижалось к его шее, начиная разрезать кожу.

— И ты бы пошел на то же самое ради меня? — прошептала она в его правое ухо. — Ты бы рискнул ради меня жизнью?

— У вас три секунды, чтобы бросить нож, затем мы стреляем, — снова произнес спецназовец, на этот раз с нескрываемым раздражением.

Роберт знал, что у него осталось мало времени.

— Ты мне не ответишь? — спросила она опять.

На долю секунды воцарилось молчание.

— Да… — прошептал он в ответ. — Я бы рискнул жизнью ради тебя.

Роберт почувствовал робкую улыбку у нее на губах, и затем она отняла нож от его горла. Она поднялась одним молниеносным движением и, прежде чем спецназ успел разрядить в нее свое оружие, глубоко вонзила нож себе в живот. Острое как бритва лезвие прорезало кожную и мышечную ткань с невероятной легкостью и хирургической точностью. Роберт почувствовал, как ему на затылок хлынул поток теплой жидкости.

— Нет! — прохрипел он.

— Господи боже! — закричал спецназовец, опуская оружие. — Немедленно «скорую», — приказал он.

Все трое бросились к Роберту и Бренде, которая теперь лежала на полу. Лужа крови растеклась и увеличивалась на глазах.

Торопясь, как мог, спецназовец перерезал ножом путы Роберта, который тут же упал на колени, дрожа всем телом.

— Как вы, сэр? — спросил другой.

Роберт не ответил. Он не отводил взгляда от обмякшего тела Бренды. Спецназовец держал в руках ее голову. Роберт чувствовал, как жизнь уходит из нее. Выражение лица спецназовца сказало ему то, что он знал и так.

 

70

Четыре дня спустя.

Роберт медленно отворил дверь в палату Карлоса и заглянул внутрь. Анна стояла у кровати мужа, нежно поглаживая его руку.

— Он пришел в себя? — шепотом спросил Роберт.

— Пришел, пришел, — слабо ответил Карлос, поворачивая голову к двери.

Роберт широко ему улыбнулся и вошел в палату. Под мышкой он держал коробку шоколадных конфет.

— Ты мне подарки приносишь? — спросил Карлос с видом беспокойства.

— Вот еще… Это для Анны, — ответил он, протягивая ей конфеты.

— Ой, спасибо, — сказала она, принимая подарок и целуя Роберта в щеку.

— Что это тут происходит? — спросил Карлос. — Конфеты… поцелуйчики… Скоро ты уже будешь являться ко мне домой на ужин.

— Обязательно, — подтвердила Анна. — Я его уже пригласила. Сразу, как только тебя выпишут из больницы. — Она мило улыбнулась, и от ее улыбки в палате как будто посветлело.

— Как себя чувствуешь, напарник? — спросил Роберт.

Карлос опустил глаза на перевязанные руки.

— В общем, за исключением лишних дыр в ладонях, глубоких колотых ран на лбу и такого ощущения, что меня сбросили с моста, я чувствую себя замечательно, а ты как поживаешь?

— Пожалуй, не хуже тебя, — ответил он без особого убеждения.

Карлос посмотрел на Анну, которая поняла сигнал.

— Я вас оставлю вдвоем ненадолго. Хочу сходить в кафетерий, — сказала она, наклонилась и поцеловала Карлоса в губы. — Надо что-то делать с конфетами, — поддразнила она.

— Оставь и мне немножко, — сказал Карлос, подмигивая ей.

После ее ухода Карлос заговорил первым:

— Я слышал, ты ее поймал.

— Я слышал, ты почти ничего не помнишь, — ответил Роберт.

Карлос медленно покачал головой:

— Я не помню ничего конкретного. Какие-то обрывки… Я бы не смог опознать убийцу, если бы до этого дошло.

Роберт кивнул, и Карлос заметил тень печали в его глазах.

— Я ее вычислил, но не поймал, — сказал Роберт, подходя к кровати напарника.

— Что тебя надоумило?

— Джо Боумен…

Карлос нахмурился, вспоминая имя.

— Менеджер из фитнес-клуба? Который сидит на стероидах?

Роберт кивнул.

— Я точно знал, что мне его лицо знакомо, но он убедил меня, что я видел его в каком-нибудь спортивном журнале. До меня так и не дошло, пока Ди-Кинг не толкнул речь насчет присяжных, судьи и палача.

— Ди-Кинг? — В голосе Карлоса послышалось удивление. — Наркодилер?

— Долгая история, расскажу потом. Короче говоря, это привело мне на память дело Джона Спенсера. Джо Боумен входил в число присяжных. Он тогда выглядел совсем по-другому, намного тщедушнее, никаких стероидов, но я его узнал.

Выражение на лице Карлоса побуждало Роберта продолжить.

— Как мне удалось установить, все жертвы были связаны с присяжными, некоторые были их любовниками, как, например, Виктория Бейкер. Она же была любовницей Джо Боумена, помнишь, он женат.

Карлос молча согласился.

— А Джордж Слейтер?

— У него тоже был любовник. Рафаэль, присяжный. Мы вчера с ним разговаривали.

— Его жена знает?

— Едва ли. И я думаю, что ей вообще не следует об этом знать. Ей будет только хуже.

— Согласен. Значит, мы были правы, считая, что он завел роман на стороне.

Роберт кивнул.

— Трудность оставалась в том, чтобы вычислить убийцу. Стало очевидно, что все дело вертится вокруг суда над Джоном Спенсером, что это месть, но кто же мститель?

— Родные, — сказал Карлос.

— Нет любви сильнее родственной, — согласился Роберт. — Я стал копать дальше, и оказалось, что единственный оставшийся родственник Джона — это его сестра… приемная дочь его родителей.

— Приемная?

Еще один кивок.

— Бренду удочерили в возрасте девяти лет. Не потому, что она осталась сиротой, но потому, что служба защиты детей забрала ее из родной семьи, где она подвергалась насилию. Семья Джона взяла ее к себе и подарила любовь, которой она никогда не знала. С ними она чувствовала себя защищенной, уверенной. Они стали ее семьей, которой у нее никогда не было. Но их смерть включила что-то в ее подсознании. Может быть, пугающее чувство, что она опять осталась одна. Может быть, воспоминания об издевательствах, которые она пережила в раннем детстве. Может быть, страх, что ее возьмут и отдадут в первую семью.

Карлос озадаченно посмотрел на него.

— Когда человек попадает в такие травматические ситуации, через которые она прошла, — объяснил Роберт, — когда он теряет всех своих родных одного за другим, часто бывает, что его мозг перестает понимать, в каком он возрасте находится. Он извлекает память из подсознания. Весь страх и гнев, который она чувствовала ребенком, вернулся к ней с той же силой, если не сильнее, и от этого она почувствовала себя так, будто она снова маленькая одинокая девочка. Возможно, это пробудило какую-то ярость, какое-то таившееся в ней зло. Всех, кто участвовал в деле ее брата, она винила в том, что они отняли у нее семью. Особенно присяжных, Скотта и меня. Она не могла допустить, чтобы мы остались безнаказанными.

— Когда ты понял, что это Изабелла?

— Когда я догадался насчет Джона Спенсера. Когда оказалось, что из родных у него осталась только сестра, мне осталось только выяснить, кто она. Новый поиск показал, что Изабеллу поместили в лечебницу вскоре после смерти отца.

— В лечебницу?

— В Сан-Франциско, где она жила. После смерти отца ей овладела ярость, она, видимо, обезумела… сошла с ума, разгромила квартиру и чуть не убила своего приятеля. Они в то время жили вместе.

— Значит, ее арестовали, — скорее заметил Карлос, чем спросил.

— Сначала да, но потом перевели в психиатрическую лечебницу Лэнгли-Портер, где она пробыла пару лет. Я позвонил в полицейский департамент Сан-Франциско, и мне прислали протокол ее ареста. На фотографии она была совсем другая. Волосы другого цвета, другой длины, она даже казалась старше, как будто горе, через которое она прошла, высосало из нее жизнь. Но никаких сомнений не было. Тогда я и понял, кто она.

Роберт подошел к окну и посмотрел на улицу. День казался безупречным, небеса не омрачало ни единое облачко.

— А потом я вспомнил про ее коллекцию дисков, и все сомнения окончательно улетучились.

— Коллекцию дисков?

— В первый вечер, когда мы ужинали с Изабеллой у нее дома, меня почему-то потянуло рассмотреть ее музыкальную коллекцию.

Карлос состроил лицо, которое спрашивало без слов: «При чем тут это?»

— Вся ее коллекция состояла из джазовых дисков, за исключением нескольких альбомов с роком, и все они с автографами, но не музыкантов, а продюсера — Джона Спенсера. Чего я не знал в то время — это что он никогда не подписывался как Джон Спенсер. В шоу-бизнесе его знали под другим именем. Он подписывался как Спектер Джей. Я посмотрел в Интернете, это его творческий псевдоним или что-то в этом роде. Вот почему, когда я тем вечером увидел автографы, это не пришло мне в голову. На каждом диске было написано что-то вроде «от Большого Б с вечной любовью». Я просто решил, что это очередное странное имечко из тех, которые в последнее время любят брать музыканты, ну, знаешь, Паффи, Л. Л. Кул. На этом фоне Спектер Джей и Большой Б мне ничего не сказали.

— Большой Брат? — Карлос наполовину спросил, наполовину догадался.

Роберт кивнул:

— Джон Спенсер был на год старше Бренды.

— Значит, пока она лежала в психбольнице, у нее было достаточно времени, чтобы разработать план.

— Пара лет, — подтвердил Роберт.

— И это объясняет, почему прошло столько времени между делом Джона Спенсера и первой жертвой с распятием.

Еще один кивок.

— А еще вчера я узнал о ее военном прошлом.

— Военном?

— В некотором роде. Она была хирургом, и очень талантливым, насколько я понял. В начале карьеры она провела два года в Боснии и Герцеговине, служила в медицинской бригаде американской армии, помогала людям, подорвавшимся на противопехотных минах.

— Ты шутишь? — Брови Карлоса удивленно поползли вверх, и затем его осенило. — Вот откуда она разбирается во взрывчатке?

— Да, там она и научилась с ней обращаться. Это входило в ее обучение: принцип действия мин, взрывных устройств, детонаторов, мощность взрыва, скорость ударной волны… и тому подобное.

— Значит, ей просто нужно было знать, где искать, с кем поговорить, и она легко получила бы необходимые материалы.

— Вот именно.

На минуту воцарилась тишина.

— А фоторобот, который мы составили с ее помощью? — спросил Карлос, уже догадываясь об ответе.

— Только чтобы сбить нас с панталыку. В тот вечер, сам того не понимая, я нарисовал двойное распятие. Чисто бессознательно, потому что мой мозг был полностью занят расследованием. Изабе… — Роберт замолчал и подумал, что лучше сказать по-другому. — Бренда, — поправился он, — была очень умна и быстро сообразила, что ей представилась идеальная возможность направить нас по ложному следу. Поэтому она и придумала историю про то, как встретилась в баре с каким-то человеком, у которого на запястьях были татуировки в виде двойных распятий. Потом ей осталось только дать нам ложные приметы, и расследование пошло по ложному пути.

— Мы потеряли пару недель, гоняясь за этим несуществующим типом.

— И потеряли бы еще больше, — согласился Роберт. — У нас не было оснований сомневаться в ней. Мы же решили, что у нас реальная зацепка.

— И как ты узнал, когда она придет за тобой?

— Было три причины. Во-первых, больше не осталось присяжных, чтобы мстить.

— Но она убила девятерых человек, а присяжных было двенадцать.

— Трое остальных умерли естественной смертью. Больше она не могла им ничего сделать. Скотт, мой напарник, который участвовал в аресте ее брата, тоже погиб. — Роберт на миг замолчал, вспоминая, что сказала ему Бренда четыре дня назад. Глубоко вздохнув, он продолжил: — Оставался только я.

— Не самое завидное положение, — усмехнулся Карлос.

Роберт согласился.

— Во-вторых, это был день рождения Джона. И финальный день мести для нее. Последний подарок брату и всей семье.

Последовало долгое молчание.

— А в-третьих? Ты сказал, что было три причины, — спросил Карлос.

— Я, когда нес твой крест.

— Что? Я не понял, — сказал Карлос, ворочаясь на кровати, чтобы устроиться поудобнее.

— Тебе это не напоминает по аналогии последний день на земле кое-кого другого?

Карлос поразмыслил несколько секунд.

— Ты нес крест на спине, как Иисус Христос в свой последний день, — сказал Карлос, понимая, к чему клонит Роберт.

Роберт снова кивнул.

— Я знал, что у меня осталось всего лишь несколько часов, чтобы все обдумать. Я знал, что она придет за мной.

Роберт отвернулся и посмотрел в окно, его взгляд казался далеким и отчужденным. Он осторожно коснулся шеи и нащупал еще не заживший шрам.

— Если подозревал, даже был уверен, что это Изабелла, зачем ты решил пройти через все это? Зачем ты рисковал жизнью, когда позволил ей добраться до тебя? Почему ты просто ее не арестовал? — спросил Карлос, опять по-другому устраиваясь в кровати.

— У меня не было доказательств, одни подозрения. Какая-то сумасшедшая теория о мести. Как ты знаешь сам, у нас ничего не было на убийцу, ни ДНК, ни отпечатков пальцев, ничего, что могло бы связать ее хоть с одной жертвой или местом преступления. Если бы мы задержали ее, она бы выкрутилась, и я уверен, что после этого мы потеряли бы ее навсегда. Я рассчитывал только на то, что она выдаст себя, когда попытается добраться до меня.

— И тогда ты устроил ей ловушку. Опасную ловушку.

Еще один кивок.

— Я не придумал ничего умнее, у меня истекало время.

— Как она смогла совершить столько убийств, принести столько зла? — спросил Карлос.

— Мы никогда не сможем сказать наверняка, но, когда она оставалась наедине с жертвами, она превращалась в другого человека. Ее глаза пылали гневом и местью. Она была способна на что угодно. Я знаю. Я видел это в ее глазах. Я физически ощущал ту ярость, которая окружала ее.

Карлос наблюдал за напарником несколько безмолвных секунд.

— Как ты? — спросил он.

— Нормально, — уверенно ответил Роберт. — Я рад, что все кончилось.

— Можешь сказать еще раз за меня, — сказал Карлос, поднимая обе перевязанных руки.

Оба засмеялись.

— Если только капитан Болтер не назначит меня перекладывать бумажки.

— Ни в коем случае, — заверил Роберт. — Ты мой напарник. Когда я выйду на охоту за плохими парнями, ты пойдешь со мной.

Карлос улыбнулся.

— Спасибо, Роберт, — сказал он более серьезным тоном.

— Ничего. Я бы все равно не дал капитану перевести тебя в бюрократы.

— Не за это… За то, что ты рисковал жизнью… чтобы спасти меня.

Роберт положил легкую ладонь на левое плечо напарника. Они не сказали ни слова. Слова были не нужны.

Доктор Уинстон открыл дверь секционной в подвале экспертно-криминалистического отдела и проводил капитана Болтера внутрь.

— Так что у нас тут? — спросил капитан, не тратя напрасно времени.

Как у большинства людей, у него от этой подвальной комнаты мурашки бежали по спине, и чем быстрее он выберется оттуда, тем лучше.

— Причина смерти — глубокая резаная рана брюшной полости, внутренностей и аневризма аорты с обильным кровотечением. Когда она вонзила в себя нож, она смогла перерезать живот слева направо. Почти что как в японском ритуале, — сказал доктор, подводя капитана к стальному столу с телом.

— Харакири?

— Не совсем, но эффект тот же. Она знала, что умрет через минуту. Ни единого шанса выжить.

Они оба молча посмотрели на тело.

— Ну что ж, — сказал капитан. — Должен признать, я рад, что все закончилось.

— Я тоже, — ответил доктор Уинстон с улыбкой и переменил тему. — Как здоровье Карлоса? — спросил он.

— Поправляется. Дайте ему время, и у него все будет хорошо.

— А Роберт?

— Он тоже в порядке, но вы же знаете Роберта. Злится, что не вычислил ее раньше.

— Роберт — самый талантливый детектив, с которым мне приходилось работать, но и он не ясновидящий, — сказал доктор Уинстон, качая головой. — Он не может видеть того, чего нет. Никто на это не способен. Он мог только читать те признаки, которые она оставляла, а она не оставляла ничего. Она с легкостью надевала на себя разные личности. Так она и подходила к каждой жертве, притворяясь кем-то другим. Когда она стала играть роль Изабеллы, то сыграла ее идеально. Безупречно. Ничто не могло ее выдать. Патологическая одержимость местью в конце концов изменила ее. Изабелла и Бренда были двумя разными людьми.

Капитан Болтер опять посмотрел на тело.

— Короче говоря, она мертва. Роберт это переживет и на следующей неделе приступит к новому делу.

— Уверен, что так и будет. Но я совсем не поэтому пригласил вас сюда.

Капитан заинтересованно сдвинул брови, ожидая, когда доктор Уинстон продолжит объяснение.

— Роберт обязательно попросит отчет о вскрытии.

— И что?

— Я думаю, нужно кое-что оттуда вычеркнуть.

Капитан Болтер бросил на него тревожный взгляд:

— Зачем?

Доктор Уинстон достал из ящика стола листок бумаги и протянул капитану Болтеру, который внимательно его прочитал. Его глаза остановились на середине страницы и широко раскрылись в удивлении.

— Доктор, вы уверены?

— На сто процентов.

— Какой срок?

— Судя по размеру эмбриона, не больше четырех-пяти недель.

Капитан Болтер провел рукой по волосам и дочитал отчет о вскрытии.

— Примерно тогда они и познакомились, верно?

— Так я и подумал, — ответил доктор.

— Вы уверены, что это от него?

— Нет… это может показать только анализ ДНК. Но она же действовала по плану. Она не кажется мне человеком, который стал бы спать с кем попало, тем более в такой момент, когда все ее силы были направлены на то, чтобы отомстить за смерть родных и добраться до Роберта.

Капитан Болтер положил отчет на стол доктора Уинстона. Помолчав минуту, он вновь заговорил:

— Роберту не принесет пользы, если он узнает об этом.

— Согласен. Это ему совсем ни к чему.

— Кто еще знает?

— Мы с вами, больше никто.

— Тогда пусть это и останется между нами. Перепишите отчет, — твердо сказал капитан.

— Я слышал, ты получил благодарность от начальника полиции и от самого мэра, — сказал Карлос, пока Роберт наливал себе стакан воды из графина у постели Карлоса.

— Как и ты.

Карлос поднял обе брови.

— Мы же напарники. Мы вместе работали над этим делом.

Карлос улыбнулся.

— Неплохо для первого дела в отделе, — насмешливо сказал Роберт.

— Да, неплохо для того, кто теперь может свистеть в собственные руки. — Карлос поднял правую руку и подвигал ею перед ртом туда-сюда, делая вид, будто насвистывает.

Они оба рассмеялись.

Тихий стук в дверь привлек их внимание.

— Ваш хохот слышно из дальнего конца коридора, — сказала Анна, входя в палату. — Приятно видеть, что вы оба смеетесь.

— Еще бы, — сказал Роберт, кладя ладонь на руку Карлоса. — Еще бы.