Кабинет, который капитан Болтер предоставил Роберту и Карлосу, находился на верхнем этаже отдела. Это была комната среднего размера, площадью примерно десять на семь метров, с двумя письменными столами посередине лицом друг к другу. На каждом столе были компьютер, телефон и факс. Комната хорошо освещалась благодаря двум окнам на восточной стене и нескольким двуцветным галогенным лампам по пятьдесят ватт. Они с удивлением увидели, что все документы по первому делу Распинателя уже подобраны и сложены на их столах двумя огромными стопками. На южной стене была прикреплена доска с приколотыми на нее фотографиями семи первоначальных жертв Распинателя, а также новая фотография — женщины без лица.

— А где же кондиционер, капитан?

Капитан Болтер не заметил сарказма в голосе Роберта.

— Тебя уже ввели в курс дела? — спросил он Карлоса.

— Да, капитан.

— Значит, ты понимаешь, с чем мы тут можем иметь дело?

— Да, — ответил Карлос с едва заметной дрожью в голосе.

— Хорошо. У себя на столах вы найдете все, что у нас было по старому делу, — продолжал капитан. — Роберт, тебе все это знакомо. Компьютеры у вас на столах подключены к Интернету через линию Т1, у каждого из вас отдельная линия для телефона и факса. — Он подошел к доске с приколотыми фотографиями. — Я запрещаю вам обсуждать это дело с кем-либо в отделе или за его пределами. Нужно постараться сохранить его в тайне как можно дольше. — Он помолчал и посмотрел на обоих детективов острым взглядом ястреба. — Когда о деле станет известно публике, я не желаю, чтобы его связывали с тем психопатом, который сделал это, — сказал он, показывая на фотографии жертв. — Следовательно, я не желаю, чтобы кто-то звал его Распинателем. Для всех Распинатель мертв, казнен год назад. Это совершенно новое дело, понятно?

Оба детектива стояли, как школьники, которым делает выговор директор. Они кивнули и уставились в пол.

— Над этим делом работаете только вы, больше никто. Я хочу, чтобы вы никогда не забывали о нем, даже когда спите, едите и ходите в туалет. Пока убийца не пойман, я хочу, чтобы начиная с завтрашнего дня каждое утро к десяти часам у меня на столе лежал рапорт о событиях предыдущего дня, — сказал капитан Болтер и направился к двери. — Я хочу знать все, что происходит по этому делу, и хорошее и плохое. И сделайте мне одолжение, запирайте дверь, когда уходите, мне не нужна утечка информации.

Выходя, он хлопнул дверью, и грохот отдался в комнате эхом.

В зловещей тишине Карлос подошел к снимкам и уставился на них. Сейчас он впервые увидел улики по делу Распинателя. Сейчас он впервые воочию увидел настоящее зло, которое сотворил убийца. Он молча изучал фотографии, и ему стало дурно. Его глаза все видели, но разум не желал этого принимать. Как человек может быть способен совершить такое?

У одной из жертв, двадцатипятилетнего мужчины, глаза были вдавлены в череп, они лопнули от давления. Обе его руки тоже были раздавлены так, что раздробило кости. У другой жертвы, сорокалетней женщины, была разрезана брюшная полость и вынуты кишки. У третьей жертвы, на этот раз чернокожего мужчины пятидесяти пяти лет, через всю шею проходила рваная рана, руки были сбиты гвоздями вместе, как для молитвы. Другие снимки были еще страшнее. Все эти мучения жертвы перенесли, еще когда были живы.

Карлосу вспомнилось, как он в первый раз услышал об этих убийствах. Это случилось три года назад, и он тогда еще не был детективом. По данным проведенного исследования, в США действовали около пятисот серийных убийц, уносивших около пяти тысяч человеческих жизней ежегодно. Весьма небольшая доля сведений о них просачивалась в прессу, и Распинатель прославился больше, чем кто-либо другой. Карлос помнил, как задумывался в то время: каково это — быть детективом, ведущим такое громкое расследование. Искать зацепки, анализировать улики, допрашивать подозреваемых, а потом сложить вместе все фрагменты и раскрыть дело. Если бы только это было так просто.

Карлос стал детективом вскоре после того, как нашли первую жертву, и пристально следил за тем, как разворачивалось дело, стараясь не упускать ни одной подробности. Когда Майка Фарлоу арестовали и представили прессе как Распинателя, Карлос недоумевал, как такой глупый с виду человек сумел так долго водить за нос полицию. Он помнил, как подумал, что, видно, детективы, ведущие это дело, не очень-то хороши.

Глядя на приколотые на доску снимки, Карлос испытывал волнение, смешанное со страхом. Теперь он был не только ведущим детективом по расследованию серийных убийств, но и ведущим детективом по делу Распинателя. «Какая ирония судьбы», — подумалось ему.

Роберт включил компьютер.

— Ну и как тебе все это, малец? — спросил он, понимая, что чувствует Карлос.

— Что? Да ничего, нормально. — Карлос обернулся и посмотрел на Роберта. — Это какое-то запредельное зло.

— Да, можно сказать и так.

— Что может заставить человека совершить такие преступления?

— Если взять, что пишут учебники насчет мотивов, которые движут людьми при совершении убийств, то мы имеем ревность, месть, корысть, ненависть, страх, сострадание, отчаяние, желание скрыть другое преступление, избежать позора и стыда или получить власть. — Роберт помолчал. — Основные мотивы серийных убийств — это манипуляция, доминирование, власть, сексуальное удовлетворение или просто мания убийства.

— Об этом в учебниках ничего нет.

— Да уж. Он убивает просто потому, что ему нравится убивать.

— Он? — заинтригованно спросил Карлос.

— Исходя из характера преступлений можно сделать логический вывод о том, что убийца мужского пола.

— Почему?

— Серийные убийцы — женщины, как правило, убивают, так сказать, более мирными способами, — объяснил Роберт. — Ядом или какими-то не требующими большого насилия способами, как, например, удушение. Убийцы-мужчины, с другой стороны, проявляют большую склонность к насильственным методам, в том числе пыткам и нанесению увечий в процессе убийства. В тех случаях, когда в садистских убийствах замешаны женщины, обычно они действуют в паре с мужчиной.

— Наш работает один, — заключил Карлос.

— Ничто не указывает на иное.

Оба детектива ненадолго замолчали. Карлос повернулся и снова посмотрел на фотографии.

— Так что у нас есть на первых жертв? Какая между ними связь? — спросил он, как будто ему не терпелось начать.

— Связь установить не удалось.

— Что? Ушам своим не верю, — сказал Карлос, качая головой. — Неужели ты хочешь сказать, что вы два года занимались этим делом и не нашли никакой связи между жертвами?

— Придется поверить. — Роберт поднялся и встал у доски рядом с Карлосом. — Посмотри и скажи, к какому, по-твоему, возрасту относятся жертвы?

Взгляд Карлоса переходил от фотографии к фотографии, задерживаясь на каждой на несколько секунд.

— Точно не скажу, но по-моему, от двадцати лет до шестидесяти с лишним.

— Довольно широкий разброс, тебе не кажется?

— Пожалуй.

— А что ты скажешь об основном типе жертвы? Каковы они: молодые, старые, мужчины, женщины, черные, белые, блондины, брюнеты, что еще?

Глаза Карлоса продолжали изучать фотографии.

— Судя по снимкам, все перечисленные.

— Опять разброс немаленький, не находишь?

Карлос пожал плечами.

— Есть и еще кое-что, чего не видно на этих снимках, и это общественное положение. Эти люди относятся ко всем классам общества: там есть бедные, богатые, среднего класса, религиозные и нерелигиозные, работающие и безработные…

— Ну да, к чему ты клонишь, Роберт?

— Я клоню к тому, что убийца не выбирает жертв определенного типа. После каждой новой жертвы мы целыми днями, неделями, месяцами пытались установить хоть какую-то связь между ними. Работа, общение, ночные клубы, бары, университеты, школы, родные города, знакомые, увлечения, родственники — назови сам, что придет в голову, и я тебе скажу, что мы проверили и это и в итоге получили полный ноль. Бывало, мы находили что-то общее между двумя жертвами, но эта связь отсутствовала между всеми остальными, их ничто не сводило вместе. Если нам удавалось найти цепочку, которая вела от одного погибшего к другому, то на третьем или четвертом звено прерывалось, и нам опять приходилось возвращаться к началу. По всем данным выходит, что он мог выбирать этих людей наугад. Убийца вполне мог просто ткнуть пальцем в телефонную книгу. Скажу тебе больше, если бы убийца не вырезал у них на шее свой знак, то мы сочли бы их за семь жертв семи разных убийц — и теперь новую жертву восьмого убийцы. Между убийствами нет ничего общего, кроме того, что он заставляет их проходить через немыслимую боль и мучения. Это какой-то новый тип серийного убийцы. Он уникален.

— Что это за связи? Я имею в виду те связи, которые, по твоим словам, вам удавалось установить между двумя жертвами, но не больше?

— Две жертвы жили в северном Лос-Анджелесе в нескольких кварталах друг от друга, но остальные были разбросаны по всему городу. Две другие жертвы, номер четыре и номер шесть, — Роберт показал на фотографии, — ходили в одну школу, но в разное время. Эти связи скорее выглядели совпадениями, а не прорывами. Ничего конкретного.

— У него был какой-то определенный интервал между убийствами?

— И здесь никакого порядка, — сказал Роберт. — От нескольких дней между третьей и четвертой жертвой до нескольких месяцев, и, наконец, этот последний случай — он бездействовал больше года.

— А где находили трупы? — спросил Карлос.

— Там есть карта, я покажу.

Роберт развернул большую карту Лос-Анджелеса с семью рассыпанными по ней красными точками размером с монетку под номерами.

— Вот места и порядок, в котором были найдены тела.

Карлос неторопливо просмотрел отметки. Первое тело найдено в Санта-Кларите, второе в центральном Лос-Анджелесе, а остальные пять разбросаны по всей карте. Карлос вынужден был признать, что, на первый взгляд, и тут не было никакой связи.

— Опять же мы испробовали все, пока искали какой-то порядок или схему. Даже подключили математика и картографа. Проблема в том, что, если достаточно долго смотреть на разбросанные по листу бумаги точки, это все равно что смотреть на облака на небе, рано или поздно начнешь видеть в них образы и фигуры, но в этом нет ничего реального, ничего, что может куда-то привести, просто собственный разум играет с тобой злую шутку. Единственное, что можно уверенно утверждать, — это что все тела были найдены в Лос-Анджелесе. Это его кладбище.

Роберт сел за стол, а Карлос продолжал изучать карту.

— У него должна быть схема, у них у всех есть схема.

Роберт откинулся на спинку стула.

— В принципе ты прав, обычно так и бывает, но, как я уже сказал, этот тип не такой, как все. Он ни разу не убил двух жертв одинаковым способом, он пробует новое, разное — такое ощущение, что он экспериментирует. — Роберт помолчал несколько секунд, чтобы потереть глаза. — Убить человека — не так просто даже для самого опытного убийцы. В девяноста пяти процентах случаев убийца нервничает больше своей жертвы. Некоторые убийцы предпочитают придерживаться одного и того же образа действий только потому, что он уже раз сработал и им так удобно. Некоторые в своем роде прогрессируют, их образ действий может меняться от преступления к преступлению. Иногда преступник приходит к выводу, что его образ действий не самый эффективный, что он искал не этого. Может быть, он производит слишком много шума или грязи или он слишком сложен, да что угодно. Тогда убийца начинает приспосабливаться, пробует новые способы, не окажутся ли они более эффективными. В конце концов он находит удобный для него способ.

— И будет его придерживаться, — отозвался Карлос.

— По большей части да, но не обязательно. — Роберт покачал головой.

У Карлоса был озадаченный вид.

— Серийные убийцы обычно стремятся к удовлетворению… патологическому удовлетворению, но все-таки удовлетворению. Это может быть сексуальное удовольствие, чувство власти, ощущение себя богом, но это только полдела.

— Вторая половина — само убийство? — Карлос посерьезнел.

— Именно. Это как наркотик. Когда только начинаешь, чтобы получить кайф, тебе требуется совсем небольшая доза, но по мере продолжения вскоре этой дозы будет уже недостаточно, и ты будешь все увеличивать ее, начнешь гонку за кайфом. В случае серийного убийцы его преступления становятся более жестокими, он причиняет жертвам все более страшные мучения, чтобы получить то удовольствие, к которому он стремится, но и здесь, как с наркотиками, как правило, требуется постепенно увеличивать дозу.

Карлос снова посмотрел на фотографии.

— А здесь что за прогрессия? Все убийства одинаково зверские, одинаково чудовищные.

Роберт кивнул, соглашаясь.

— Такое впечатление, что он сразу нырнул на самую глубину. Что подводит нас к выводу, что в его случае прогрессия насилия имела место раньше, еще несколько лет назад, — заключил Карлос.

— И снова верно. Ты быстро схватываешь, но все это можно прочитать в досье. — Роберт мотнул головой в сторону двух больших стопок бумаги на своем столе.

— И все убийства он совершал медленно.

Карлос снова смотрел на доску с фотографиями.

— Да. Этот тип любит не торопиться, терзая своих жертв. Ему нравится смотреть, как они страдают, он хочет наслаждаться их мучениями. Он таким образом получает удовлетворение. Этот убийца не паникует и никуда не спешит, и это его самое большое преимущество перед нами.

— Когда люди паникуют, они совершают ошибки, оставляют за собой следы, — отозвался Карлос.

— Точно.

— Но только не наш клиент?

— До сих пор да.

— А этот знак, что мы знаем о нем? — спросил Карлос, показывая на фотографию вырезанного на шее одной из жертв знака.

— Здесь начинается неразбериха. — Роберт сжал губы. — Во время работы по делу Распинателя мы подключили специалиста по символам.

— И что он сказал?

— Что этот символ более известен как двойной кинжал или обоюдоострый меч. Некоторые называют его также двойным распятием. Его происхождение не очень ясно, но считается, что оно уходит во времена язычников, по крайней мере, к тому времени, по мнению историков, относится его первое использование.

— Понятно, но бог с ней, с историей, что же он означает? — Карлос сделал жест рукой, призывая Роберта продолжать.

— С точки зрения психологии считается, что он обозначает человека, ведущего двойную жизнь. Обоюдоострый меч режет обеими сторонами, верно? Именно это он и означает, добро и зло, белое и черное, все в одном. Человек, у которого есть две противоположных стороны.

— Ты хочешь сказать, человек, который днем может быть нормальным законопослушным гражданином, а ночью психопатом-убийцей?

— Именно. Этот человек может быть лидером своей местной общины, политиком, даже священником, который сегодня делает добро, а завтра перерезает кому-то горло.

— Но это стандартное определение шизофрении.

— Нет, — возразил Роберт. — Многие допускают эту ошибку. В отличие от популярных представлений шизофреникам не свойственно раздвоение личности. У шизофреников проблемы с мыслительным процессом. Это приводит к галлюцинациям, иллюзиям, расстройствам мышления, проявляется в неадекватной речи или поведении. Они не опасны. То, о чем ты говорил, — это диссоциативное расстройство личности, также называемое множественной личностью. При этом состоянии больные обладают сразу несколькими разными личностями или характерами.

— Спасибо за разъяснение, профессор Хантер, — проговорил Карлос дурацким детским голосом.

— Но я не думаю, что наш убийца страдает этим расстройством.

— Почему же это? — заинтригованно спросил Карлос.

— Эти больные не знают, какая из их личностей возьмет верх. А наш убийца полностью осознает, что делает. И это ему нравится. Он не борется с собой.

Эта мысль заставила Карлоса замолчать на несколько секунд.

— А что с религиозным смыслом? Мне этот знак напоминает религиозный символ.

— Здесь все запутывается еще больше, — ответил Роберт, массируя закрытые глаза. — Эксперты предложили две основные теории. Во-первых, что двойное распятие было первым символом антихриста.

Карлос недоверчиво смотрел на Роберта.

— Погоди-ка, ты же не имеешь в виду чудовище с числом 666 на лбу и рогами?

— Я бы не удивился, если бы наш убийца оказался именно таким, — сказал Роберт, бросая взгляд на фотографии.

— Один крест правильный, а другой перевернутый? — спросил Карлос, уже зная ответ.

— Верно. Символ Иисуса в противостоянии с тем же символом Иисуса, то есть знак антихриста.

— Так мы действительно имеем дело с религиозным фанатиком?

— С антирелигиозным фанатиком, — поправил Роберт.

На несколько секунд воцарилось молчание.

— А во-вторых? — спросил Карлос.

— Что?

— Ты сказал, что есть две теории относительно религиозного смысла. Что говорит вторая?

— Приготовься. Возможно, убийца считает, что он и есть второе пришествие.

— Что? Ты шутишь?

— Хотел бы, да невесело. Некоторые ученые считают, что двойное распятие — это не два креста, правильный и перевернутый, а один крест поверх другого, что означает второго Сына Божьего, второе пришествие.

Карлос не сводил с Роберта глаз, пытаясь понять, не шутит ли он все-таки, — но смеха так и не дождался.

— Но это две абсолютно противоположные теории. По одной он антихрист, а по другой — второй Христос.

— Это верно, но помни, это ведь только теории, основанные на том, что означает двойное распятие по мнению историков и экспертов. А их мнение вовсе не обязательно должно совпадать с мнением нашего клиента. Насколько можно судить, он вполне мог выбрать этот знак просто потому, что он ему понравился.

— Это двойное распятие используют какие-нибудь религиозные группы или секты?

— Если и используют, то мы ни одной такой не нашли, и я говорю не только о Калифорнии или США. У нас нет данных ни об одной группе, религиозной или какой-то иной, которая бы имела своей эмблемой двойное распятие. Если такая есть, она очень скрытная.

— А что тебе говорит интуиция?

— В этом деле, как выяснилось, интуиция не помогает.

— Да ладно, не пугай меня. Судя по тому, что я слышал, у тебя какая-то феноменальная интуиция, — сказал Карлос.

— Дело в том, что я ни в чем не уверен. Этот убийца порой выказывает классическое тревожное поведение, как большинство серийных убийц. Что-то он делает в точности как по учебнику, даже слишком, как будто хочет убедить нас в том, что он типичный серийный убийца. — Роберт прищемил переносицу пальцами и закрыл глаза на несколько секунд. — Иногда я думаю, что мы имеем дело с религиозным изувером, иногда — что он преступный гений, который издевается над нами, тянет за нужные веревочки и отправляет нас в ложном направлении. Играет в какую-то игру, правила которой знает только он один, и меняет их, когда ему вздумается. — Роберт набрал в легкие воздуха и не выдыхал несколько секунд. — Кто бы он ни был, он очень умен, очень хитер, очень методичен и холоден как лед. Он никогда не паникует. Но что от нас требуется сейчас, — это сосредоточиться на новой жертве. Возможно, она приведет нас к нему.

Карлос кивнул.

— Сначала нужно разослать ее фотографию во все модельные и актерские агентства, какие только сможем найти, и, если удастся опознать жертву, это будет отличным началом.

— Я бы оставил модельные и актерские агентства на потом, — возразил Роберт.

— Да? Почему?

— Помнишь, что сказал о жертве доктор Уинстон?

— Что именно?

— Насчет тренажерного зала.

Карлос поднял брови.

— Хорошая мысль.

— Трудность в том, что у нас в городе больше тысячи залов.

— Правда? — удивленно спросил Карлос.

— Да, это же Лос-Анджелес, город, в котором даже для того, чтобы получить работу официанта, нужно выглядеть на все сто. На фитнесе здесь делается большой бизнес.

— В стране, где ожирение стоит на первом месте среди заболеваний?

— Как я сказал, это же Лос-Анджелес, город стройных и красивых, — улыбнулся Роберт и насмешливо показал свой бицепс.

— Ага, мечтай больше.

— Нужно проверить несколько самых крупных фитнес-клубов. — Роберт немного помолчал. — Доктор сказал, она предпочитала пользоваться дорогими средствами, верно? Очевидно, что, когда она тратила деньги на свою внешность, она стремилась брать лучшее.

— Наверняка с таким телом ей нравилось, когда на нее обращали внимание, — вставил Карлос.

— Согласен.

— Итак, если бы ты захотел блеснуть своей физической формой, в какой бы ты пошел фитнес-клуб, раз уж ты у нас такой специалист? — насмешливо спросил Карлос.

— Во-первых, «Голда-джим» — это наш лучший вариант, у него есть два филиала в Голливуде, которые посещают многие знаменитости и «свои люди», еще есть знаменитый «Голда-джим» Арнольда Шварценеггера на Венис-Бич.

— Я думаю, надо их проверить.

— Бери изображение, и поедем к ним в гости.

Когда Роберт уже подошел к двери комнаты, зазвонил его мобильный телефон.

— Да, детектив Хантер у телефона.

— Привет, Роберт, скучал по мне? — спросил механический голос.