Сумии приходилось уже изведывать страх, но никогда раньше не знала она отчаяния. Прошли уже дни — или недели — после того, как отволокли ее в это подземелье и сковали цепями. Она не знала точно, сколько времени прошло. Когда желтый друид Васпас Птол впервые потребовал, чтобы она вышла за него замуж, она холодно и гордо отказала. Это произошло сразу после смерти ее отца, Орвата Хонда, сарка Патанги. И в последующие месяцы этот слащавый глава друидов Ямата продолжал делать ей предложения… и каждый раз делал это все более надменно, прямо пропорционально росту его влияния в городе.

Наконец он решил, что положение его прочно, и явился в спальню без приглашения, чтобы навязать себя силой. Юная царица начала защищаться, вынула нож и пригрозила убить его, если он коснется ее хоть пальцем. Васпас Птол ушел, рыча проклятия, и в тот же час явились солдаты и оттащили ее в тайное подземелье под Храмом огня. И с тех пор она сидит здесь. Вначале она боялась, что Васпас Птол возьмет ее силой, связанную и беспомощную. Но он больше не приближался к ней. И со стороны стражников не было никакой грубости, лишь молчание в ответ на ее мольбы и безразличие к ее приказам.

Теперь она поняла, что желтый друид ждет Праздника конца года, когда ужасному богу огня преподнесут живую жертву. И этой жертвой, поняла Сумня, станет она сама.

А праздник будет будущей ночью. Сейчас уже близился рассвет. Она не могла заснуть всю ночь, и теперь ранним утром, когда она начинала дремать, шарканье сапог и звон снаряжения разбудили ее. По коридору шли стражники.

Лязгнул замок, и железная дверь камеры распахнулась. В камеру вволокли двух человек. Оба они находились без сознания, и их тела расслаблению болтались в руках стражников. Сумия с удивлением наблюдала за тем, как их приковывают к противоположной стене. Оба они не патангцы. Высокий молодой человек одет был в обычную кожаную повязку солдата-наемника, а бородатый старик носил длинный халат мудреца.

— Кого вы привели в мою камеру? — спросила царица.

Командир стражников криво улыбнулся:

— Жертв, предназначенных на Огненный алтарь вместе с тобой, о царица!

— Они не патангцы… что они совершили? Отар пожал плечами:

— Их обнаружили в священной пещере Вечного огня, которую они осквернили своим присутствием. Когда их застали там, тот, что помоложе, начал драться и убил шестерых стражников, а также оскорбил друида. Васпас Птол дал приказ бросить их на алтарь. Он считает, что они пробрались в подземелье за тем, чтобы украсть приношения и сокровища, но им помешали до них добраться.

Стражники приковали Тонгора и Шарайту к противоположной стене камеры и вышли, оставив Сумию наедине с двумя находящимися без сознания людьми.

Тонгор очнулся первым и огляделся по сторонам. Первое, что он увидел, была стройная девушка, сидящая на деревянной скамье и глядящая на него. На вид ей было лет восемнадцать, ее черные блестящие волосы волнами струились по спине. Кожа имела цвет мрамора слегка кремового оттенка. Если бы она не двигалась, Тонгор принял бы ее за статую, поскольку черты ее и пропорции были столь безупречны, что, казалось, будто их вырезали из мрамора. Овальное худое лицо окружала масса волнистых черных волос. Под тонкими изогнутыми бровями глаза казались черной бездной.

Заметив его взгляд, девушка покраснела, и щеки из нежно-кремовых сделались того же цвета, что и ее губы.

— Где мы? — спросил Тонгор.

— В подземельях Васпаса Птола, архидруида Ямата, бога огня, — ответила девушка.

Тонгор подергал свои цепи. Его запястья были прикованы к стене, так что он оказался прижатым к ней спиной. Старый колдун, все еще без сознания от действия наркотического газа, находился в сходном положении. Девушка имела на талии медный обруч, прикрепленный к вделанному в стену кольцу тонкой медной цепью.

Тонгор назвал девушке свое имя.

— Я Сумия из Патанги, — ответила она. Он удивленно поглядел на девушку:

— Дочь Орвата Хонда, сарка Патанги? Почему же саркайя Патанги прикована к стене в подземелье своего города?

— Потому что я не пожелала выйти замуж за Васпаса Птола, — гордо сказала девушка. — Он сделал мне предложение, когда сарк, мой отец, умер семь месяцев назад. Я отказала ему, и не один, а много раз. Но власть его в Патанге росла, до тех пор пока он почувствовал, что в состоянии ликвидировать должность сарка и править городом самому.

Тонгор грустно кивнул. Жадность и жажда власти друидов достаточно ему знакомы. Если он сумеет выбраться отсюда и закончить свое дело с Шарай-той, вероятно, ему стоит заняться прополкой жреческого сословия.

— Сегодня Праздник конца года, — сказала Сумия. — Этим вечером нас принесут в жертву Ямату, а Васпас Птол будет на это смотреть.

— Будет то, что будет, — проворчал Тонгор. — Старик, схваченный вместе со мной, могущественный маг. Он, несомненно, найдет что сказать по этому делу, так же как и я, если только руки мои будут свободны и я возьму в них рукоять меча. Но скажи мне, неужели люди Патанги будут спокойно наблюдать за тем, как их законная саркайя погибает на алтаре Ямата?

— Да. Они беспомощны против могущества друидов. Васпас Птол держит этот город в кулаке. Люди боятся его колдовства и его жестокости… и он так ловко играет на их предрассудках, что правит единовластно, используя ужас людей перед Яматом, ложным богом, которому он поклоняется.

— Значит, никого нет? Ни родственника… ни возлюбленного?

Она снова покраснела и гордо подняла голову:

— Я последний представитель дома Хондов. И возлюбленного у меня нет. Я здесь в подземелье, потому, что не желаю выходить замуж за того, к кому не лежит мое сердце!

Она замолчала, и Тонгор не смог больше вовлечь ее в разговор, поскольку она давала лишь краткие ответы. Бросив попытки завести беседу, варвар устроился поудобнее, насколько это было возможно, и заснул. Усталость и недостаток отдыха взяли свое. Он глубоко проспал несколько часов, выказывая смерти свое обычное, вполне здоровое презрение.

Когда он снова проснулся, Шарайта уже пришел в чувство. Старик либо вдохнул большую дозу усыпляющего газа, либо преклонные годы сделали его более уязвимым, поскольку он на несколько часов проспал дольше Тонгора. Сейчас старик тихо разговаривал с девушкой.

Тонгор зевнул, потянулся и приветствовал своего товарища.

— Давай колдуй. Сбрось цепи и дай мне меч. Шарайта вздохнул:

— Они приковали мои руки к стене. Я не могу коснуться амулетов. Придется подождать, пока стражники не освободят мне руки.

— Когда это произойдет?

— В полдень, возможно, когда придут нас кормить.

— Нас не будут кормить, — перебила его Сумия. — Поскольку мы должны стать жертвой Ямату, нам следует поститься до наступления нового года, чтобы быть чистыми для сожжения.

Тонгор выругался:

— Мало того что они приносят нас в жертву своему мерзкому богу, так еще хотят заморить нас голодом?

Девушка удивленно посмотрела на него и рассмеялась.

— Никогда не слышала, чтобы человек больше жаловался на пустоту в животе, чем на приближающуюся смерть! — сказала она.

Тонгор пожал плечами:

— Ничего не могу поделать с тем, что я обреченный на смерть узник. И незачем беспокоиться о том, чего нельзя изменить. Но я хочу есть!

— Перестань думать о своем брюхе, лучше подумай о том, как выбраться отсюда, — посоветовал ему Шарайта.

— Карм Карвус, наверное, попытается нас спасти, — ответил Тонгор.

Шарайта некоторое время обдумывал это, затем с сомнением покачал головой:

— Как он узнает о том, где нас держат? Он в том же положении, в каком находился и я, когда тебя схватили в Алой башне Слидита. И он, несомненно, будет делать то же, что и я делал тогда: просто станет ждать, повиснув над городом.

День тянулся очень медленно. Но постепенно он все-таки прошел. Наконец вечерние тени начали сгущаться, и час торжества приблизился. Явились стражники, чтобы отвести их в огромный Храм огня. Тонгор намеревался начать драку, как только с него снимут цепи, невзирая на то,что противник превосходил числом, но ему не представилось такой возможности. Перед тем как отковать его от стены, запястья и кисти валькара заключили в кандалы. И руки Шарайты тоже сцепили за спиной, так что он не мог воспользоваться волшебными перстнями.

Колдун ответил на вопросительный взгляд Тонгора, слегка покачав головой. Тонгор глубоко вздохнул.

— Ладно, по крайней мере умрем в компании друзей, — весело проговорил северянин.

— Ступайте! — произнес, издеваясь, отар стражников. — Пылающие алтари Ямата ждут вас — своих самых высоких гостей. И бог… нетерпелив.

Они вышли из камеры, окруженные со всех сторон мечами, и пошли по бесконечной каменной лестнице и по коридорам из шлифованного желтого камня… в огромный Зал бога.

Это было гигантское круглое помещение. Над головой на двести футов поднимался громадный купол, поверхность которого нарушали огромные окна из цветного стекла. В дальнем конце круглого зала стоял Ямат. Бронзовый идол в десять раз выше человеческого роста. Лысую голову украшали рога, огромная пасть была полна клыков, а в глазах были зажжены маленькие огоньки. Алтари находились на вытянутых ладонях, лежащих на коленях идола. Сделаны они были из полой бронзы, и под ними пылали жаровни. Жертв должны раздеть догола и цепями приковать к алтарям так, чтобы они заживо изжарились. Тонгор сжал зубы, когда стражники повели пленных через просторный зал к идолу.

Они прошли между рядами друидов в желтой одежде, которые пели хвалу мерзкому божеству. Из-за рядов друидов молча глядела разодетая знать. Тонгор заметил жалость на лицах многих аристократов, которые смотрели на то, как их царица идет на смерть. Но знать была безоружна, а каждый жрец имел при себе длинную саблю. К тому же вдоль стен стояли лучники.

Сумия шагала гордо, высоко подняв голову. Она твердо ступала маленькими, обутыми в тапочки ножками, направляясь к подножию идола. Там желтый архидруид остановил пленников. Васпас Птол был одет в роскошное, украшенное драгоценностями одеяние из желтого бархата, но красота одежд не могла скрыть ни алчности в его холодных глазах, ни хищного носа, ни жесткой складки губ.

— Сделай выбор, прекрасная Сумия, — холодно произнес желтый друид. — Прими мое предложение и царствуй вместе со мной на троне Патанги… или прими огненные объятия Ямата, от которых уже не будет избавления. Подумай хорошенько!

Сумия посмотрела в его ехидное лицо и весело рассмеялась:

— Я лучше тысячу раз умру ужасной смертью, чем выйду замуж за нелюбимого человека. А тебя, Васпас Птол, я не люблю. К тебе я испытываю только презрение, ненависть, отвращение. Ты не человек, ты холодный огонь, который коптит и убивает все живое вокруг себя.

Холодный взгляд друида сделался злым. Друид дал рукой сигнал жрецам, и они повели Сумию дальше. Тонгора и Шарайту повели вместе с царицей.

Идол был выполнен так, будто Ямат сидит, поджав ноги и соединив колени. Алтари находились на коленях, а бронзовая драпировка набедренной повязки идола образовывала лестницу, ведущую к алтарям. И пленников уже провели по этим ступеням. Их развернули лицом к заполненному залу и прикрепили к вертикальным столбам.

Они должны стоять на виду у празднующих, пока алтари нагреваются.

Гремели барабаны, и звучали фанфары, отдаваясь эхом в сводчатом зале. Архидруид взошел на платформу рядом с гигантским коленом идола и начал ритуальный речитатив. Прикрепив жертвы к столбам, стражники открыли люк, ведущий внутрь идола, и вошли в него, чтобы поворошить топки, которые должны будут докрасна раскалить бронзовые алтари.

Тонгор нечего не сказал товарищам, которые так же, как и он, стояли и глядели на зрителей. Но огромные мускулы на спине и руках начали вздыматься. Тонкий столб проходил сквозь одно звено его кандалов за спиной. Варвар прилагал чудовищное усилие, стараясь разорвать это звено.

Зажгли жаровни с благовониями, отчего помещение наполнилось едким пурпурным дымом. Грохали гонги и барабаны. Ряды одетых в желтое фигур приседали и раскачивались в варварском танце.

— Не могу дотянуться до талисманов, — тихо проговорил колдун. — Если бы мои руки не были скованы порознь, я бы коснулся их и мы бы мгновенно освободились.

— Мы слишком далеко друг от друга, чтобы мне дотянуться до твоих рук, иначе я бы сняла один из твоих перстней, а ты бы сказал мне, что с ним делать, — произнесла Сумия.

Тонгор прокряхтел:

— Крепитесь!

Громадные мускулы широких плеч прыгали и извивались, будто бронзовые змеи, когда северянин прилагал неимоверные усилия, пытаясь разорвать оковы.

Он развил эту силу в плечах годами тренировки… размахивая тяжелым валькарским мечом на дюжине войн. Теперь он нуждался в каждой крупице силы, содержащейся в его мускулах!

Алтари за спиной нагревались. Тонгор ощущал их тепло обнаженной кожей спины. Мускулы напряглись. Капли пота выступили на лбу, и пот потек по рукам.

Сейчас три жреца поднимались по ступеням, чтобы привязать пленников к алтарям, уже раскаленным докрасна. Когда они собрались вокруг Сумин, чтобы раздеть ее, Шарайта вскрикнул:

— Тонгор, смотри. Там, на платформе, где стоит архидруид! Твое оружие и Немедийский меч… Они собираются бросить наши вещи в пламя Ямата!

Вид знакомого, любимого валькарского меча придал Тонгору сил. Лицо его налилось от натуги кровью.

Один жрец взялся за воротник рубахи Сумия и эванул. Одна жемчужно-белая грудь обнажилась. Сумия глядела прямо перед собой, ее черные глаза Были широко раскрыты. Лица жрецов передергивались от предвкушения. Друид облизал тонкие губы и протянул руку…

Раздался металлический звон, разнесшийся по всему залу. Уже ослабленное звено наконец сдалось в борьбе с мускулами Тонгора.

Освободив руки, Тонгор, как кот, прыгнул на жрецов. Он оторвал от Сумии руки друида, взял извивающееся и дрыгающее ногами тело одной рукой за горло, другой за пах и… кинул его на алтарь! Послышались шипение и потрескивание жарящегося человеческого мяса, и пронзительный вопль друида весь зал наполнил ужасом.

Тонгор сбросил с платформы двух других жрецов, и они ударились о каменный пол внизу. И вот он уже освобождает руки Сумии. Исполь-зуя железную рукоять кинжала жреца как рычаг, он разломал звенья цепи и освободил девушку, затем принялся делать то же самое с цепями Шарайты.

Царила всеобщая неразбериха. Храм превратился в сумасшедший дом. Жрецы и стража бросились вверх по ступеням к идолу. На платформе рядом с коленом бога Васпас Птол призывал проклятия Ямата на голову святотатцев, осмелившихся вырваться из объятий бога огня.

Тонгор вложил в руки Сумии кинжал и подтолкнул ее к Шарайте, чтобы она освободила колдуна, пока сам он занимается приближающимися жрецами. Варвар подскочил к лестнице и ударил первого жреца ногой в лицо, расплющив нос. Друид повалился на спилу, столкнув с лестницы остальных.

Тонгор схватил выпавшую саблю жреца и кинулся на стражников. В хаосе воплей зазвучала его дикая военная песнь. Варвар убил четверых, прежде чем сабля его сломалась от удара о стальной шлем. Он швырнул рукоять с обломком в лицо стражнику и отскочил от нападавших. Теперь заработали кулаки, круша головы и сбрасывая тела с платформы. Кипя дикой яростью, он взваливал людей на плечи и кидал их на огненные алтари. Тонгор схватил одного стражника за щиколотки и принялся крутить его, будто огромную живую дубину, сбив еще десяток человек. Он отпустил стражника и бросил его в зал так, что тот упал в толпу жрецов. Варвар находился в своей стихии — в хорошей драке.

Но Сумия уже освободила Шарайту, и колдун присоединился к бою. С его воздетых рук слетели белые молнии, которые зажгли желтые одежды жрецов и накидки стражников. Теперь место Тонгора на вершине лестницы занял Шарайта, который кидал молнии, уничтожая магическим огнем стражу.

Тонгор остановился на краю идола и… прыгнул. Он, как кот, приземлился на платформе, где сидел, сжавшись, Васпас Птол, побелевший от гнева и страха. С платформы Тонгор взял еще незаконченный Немедийский меч и свой огромный клинок. Не успел

Тонгор развернуться, чтобы убить жреца, как желтый друид подобрал свои юбки и прыгнул вниз, упав в кишащую толпу. Тонгор громко расхохотался.

Вдруг огромное окно из цветного стекла в куполе оглушительно разбилось, и густой дождь острых осколков оросил толпу. Над залом поплыл серебристый «Немедис», сея панику среди людей — жрецов, стражников и аристократов. Воздушный корабль спустился к колену идола, туда, где Шарайта, с развевающейся бородой, меча молнии, удерживал лестницу, когда Тонгор ушел за магическим мечом.

Пока зал быстро очищался от объятой ужасом толпы, которая всерьез верила, что сошли на землю сами разгневанные боги, Шарайта помог Сумии подняться на борт, и они спустились на уровень пола, чтобы дать возможность забраться и варвару.

Тонгор вскочил на палубу, великолепный в свете огней, обнаженный, измазанный кровью, размахивающий мечом.

— Карм Карвус! — проревел он. — Никогда не был так рад видеть твое лицо! Приветствуй царицу Сумию, законную сарканю Патанги, и, во имя любви богов, давай скорее уберемся отсюда, пока Шарайта не обрушил своими молниями крышу!

Он кинул волшебный меч Шарайте, и все они ухватились за ограждение, когда Карм Карвус резко поднял нос «Немедиса» в воздух. Через несколько секунд они вылетели через разбитое окно и пронеслись над заполненными перепуганной толпой улицами Патанги.

— На северо-запад, Карм Карвус, — распорядился Шарайта. — Надо до рассвета добраться до Горы Грома, поскольку старый год уже кончился и начался новый, и через несколько дней Цари-Драконы вызовут богов Хаоса из их темного жилища за пределами Вселенной, чтобы втоптать всю Лемурию в грязь, из которой она поднялась!

Блестящий корабль круто поднялся в воздух и полетел над крышами и башнями Патанги, растворяясь в небе и неся в себе надежду на спасение мира.