Королевство Польское, осень 1410 года

После одержанной под Грюнвальдом победы короля Владислава торжественно встречали и в других городах королевства как победителя и избавителя. Управившись с основными делами, он отправился в места, которые были милы его душе. Надо было посетить Львов, где он недавно собирал рать со всей Червонной Руси, и очень хотелось хоть ненадолго попасть в свой любимый Городок. Ему всегда хорошо отдыхалось там, а сейчас он чувствовал себя усталым и вымотанным донельзя. А ведь впереди еще много хлопот с проклятым орденом. Некоторые европейские монархи, не видевшие из своих далеких краев того, что творилось в его землях, жалели «бедных» тевтонцев, жестоко побитых поляками вкупе с литвинами, вчерашними язычниками. Они будут отстаивать интересы ордена, и к этому нужно быть готовым. Одним словом, передышка в милом сердцу королевском городе была весьма и весьма кстати.

В путь король отправился с малым сопровождением. Своя дружина – это само собой, без нее королю дороги нет. А кроме воинов взял с собой старого верного слугу, что еще с молодости был рядом, – Антанаса, да еще своего писаря, Збышека из Олесницы. Молодой шляхтич отменно проявил себя в битве, кинувшись защищать своего короля, да и способности в деле показал немалые. К нему следует присмотреться, прощупать его, чтобы понять, чем можно наградить для него наиболее ценным, и тем самым сделать его своим человеком на многие годы.

И вот перед ним Львов. Город, который его маленькая птичка Ядвига отбила у сестры Марии, ставшей королевой Венгрии после смерти их отца. Мария вознамерилась вернуть Галицкую землю во владение князю Владиславу Опольчику. Тот уже потирал руки, да не вышло. Юная королева перешла дорогу своему бывшему жениху. А годом позднее он, Владислав, подтвердил грамотой, что никогда и никому не отдаст этот город в феодальную собственность.

Львов хорошо разросся за годы его правления, там было на что посмотреть – разноголосый многонациональный город с большим населением, хорошо развитой торговлей, ремеслами, культурой и добрыми традициями создания лечебниц при монастырях. Подумать только, там даже проблему поступления воды через специальные трубы решили, что всегда было большой трудностью для замкнутых в крепостных стенах людей. Еще когда он в начале лета приезжал сюда, ему показали удивительный водопровод. Не каждый город может гордиться такими достижениями.

В город въезжали через Краковское предместье. Впечатляющее сооружение – Краковские ворота. Квадратная надвратная башня и двое мощных кованых ворот, а между ними подъемная тяжелая дубовая решетка. Подходы к воротам защищают глубокий ров с перекинутым через него мостом и внушительный барбакан. Как ему говорили, на ночь, как и в других городах, ворота всегда закрываются. Однако здесь есть специальный ночной бургомистр – он ведает городской стражей, и его прямая обязанность лично следить за тем, чтобы ворота каждый вечер были крепко заперты. В его руках спокойный сон шести тысяч людей, находящихся за этими стенами.

Львов встречал короля-победителя радостно и торжественно. Навстречу ему выдвинулась внушительная процессия одетых во все лучшее горожан. Впереди в роскошном праздничном одеянии львовский архиепископ Ян Одровонж. За ним важные мужи – королевский староста, бургомистры, войт со своим символом власти – серебряным жезлом, лавники. И еще знатные шляхтичи, богатые купцы и зажиточные горожане. Всем хотелось увидеть короля вблизи. Приняв благословение архиепископа, приветствия городской власти и сказав положенные слова в ответ, Владислав двинулся дальше. Вдоль всей дороги, что тянулась до самой площади Рынок с расположенной на ней ратушей, стояли в несколько рядов мужчины и женщины, приветственно машущие руками и радостно кричащие.

И вдруг среди этого скопления людей взгляд Владислава выхватил знакомое лицо.

– Послушай, – остановился он, – а я тебя знаю. Ты вел Галицкую хоругвь, и вы крепко стояли на своих позициях, славно держались в битве под Грюнвальдом.

– Да, милостивейший государь, – поклонился высокий крепкий мужчина средних лет с густыми русыми волосами и отчетливо видным уже серебром на висках. – Это я, воевода Иванко Сушик.

Воин был явно польщен тем, что король узнал его, выделил в толпе.

– Славный воевода в Галицкой земле есть у меня, – усмехнулся король. – А скажи мне, воевода, получил ли ты те земли, что я велел тебе в награду дать в придачу к… как там называется, владение твое?

– Романово, милостивый пан король, Романово называется владение мое. И новые земли я получил, премного вам благодарен, – снова поклонился воин.

– Вот и хорошо, – кивнул король, – за славные дела и награда должна быть славная.

Владислав уже собрался продолжить путь, но тут взгляд его задержался на рослом крепком пареньке, что стоял рядом с воеводой, очень на него похожем, с таким же русым чубом и серыми внимательными глазами.

– А это кто же такой? – остановился еще на минуту.

– А это сынок мой, Микола, будущий воевода, что будет верно служить вам, милостивейший государь, и наследникам вашим.

– Хорош сынок у тебя, воевода, хорош, ничего не скажу, – усмехнулся король.

А сердце сжалось. «Где ж они, наследники мои? – горько отозвалось в голове. – Мне уж скоро шестьдесят стукнет, а сына все нет и нет».

Король двинулся дальше, пытаясь разгладить чело. Люди, что его встречают так радостно, не виноваты в его личных бедах. Это все жена нелюбимая. Ему бы молодую да пригожую взять, может, и получились бы сыновья. А с этой уже не будет, с ней и на ложе идти с души воротит. Владислав тяжело вздохнул и двинулся дальше.

Как и положено, в его честь в городе был дан большой пир. Радости от того Владислав не испытывал – он не склонен был предаваться чревоугодию и давно уже не пил за столом ничего кроме чистой воды. Потому и сохранил стать свою, не расползся, не оброс жирком. Но тосты приветственные в свой адрес принимал и благодарственные слова говорил. А сам думал.

Любил он землю эту, Червонную Русь. Богатый край, даже после стольких нашествий кочевников проклятых все равно богатый. Не зря ведь к нему всегда руки тянули владетели сопредельных земель – князья киевские да короли Венгрии и Польши. Вот и недавно два монарха за нее сцепились – венгерский и польский, а потом еще и Владислав Опольский влез в драку, как ему помнилось. Казимир Великий долго присматривался и примерялся, но все же захватил эти края, после того как не стало Галицко-Волынского княжества. Но когда он умер, лет сорок назад, Людовик Венгерский, отец его Ядвиги, земли эти забрал. Став королевой Польши, Ядвига позабыла о сестре Марии, что на венгерском троне осталась, и заботилась о своей короне. А магнаты и духовенство ее в этом вопросе поощряли, уж больно хотелось выгоду от земель этих в своих руках держать. И тогда снарядили они, помнится, войско, как раз когда он в Литву отлучился, и во главе его поставили королеву. Кому-то может и смешно – тринадцатилетняя девочка войско ведет, но Ядвига все воспринимала всерьез. И справилась. Само собой, воевода при ней был, но королева была горда своей победой. Она вернула снова Польской короне Львов и многие города, к его земле относящиеся. Кто-то сопротивлялся, а кто-то и сам ворота открыл. Людям надоела война бесконечная, а для них что венгры, что поляки – все чужие, не свои. Это умудренный жизнью король понимал хорошо. Но они с Ядвигой постарались позаботиться об этих землях. Многие города получили Магдебургское право и перешли на самоуправление. Это позволяло им развивать ремесла и торговлю, с большей пользой вкладывать средства и строиться. А главное, люди в городах стали свободны от магнатов, этой землей владеющих, и платили только налоги в городскую казну. Хорошее дело немцы придумали в свое время. Они ведь не только руки распускать умеют, как тевтонцы проклятые, но и создавать полезное.

Владислав усмехнулся – ишь, куда его в мыслях-то занесло. Но память подбрасывала новые воспоминания, и гнать их он не спешил. Он и сам тогда, помнится, присоединился к Ядвиге, когда из Литвы вернулся. Сделал Городок королевским городом и дал ему самоуправление. Тогда же, если память ему не изменяет, и Теребовле даровал Магдебургское право, и город окреп, разросся. А теперь в битве при Грюнвальде шляхтич из Теребовли, Бартош Головацкий, знатно отличился. А с Бучачем и вовсе интересная история получилась. Хозяином города был Михал Адванец. Он деньги вложил в его укрепление, замок восстановил, костел перестроил. А потом попросил короля о даровании городу самоуправления. Владислав просьбу уважил и лично вручил грамоту городу. Да, было что вспомнить королю Владиславу за те годы, что носил он на голове корону польскую.

Пир подошел к концу, к удовольствию монарха. Многие мужи не удержались от лишней чаши с вином и теперь сидели с красными лицами и мутными глазами. Не любил он развлечения эти. То ли дело охота. Здесь Владислав все забывал и готов был носиться по лесам дни напролет. Потому и привечал своих лесников, загонщиков и псарей – они ему хорошо угождали.

На ночь королю приготовили покои в Высоком замке. Его в нынешнем виде еще Казимир Великий поставил на месте деревянного – мощные стены из отесанного камня и башни, два двора и двухэтажный дворец из кирпича. Хорошо, красиво, а главное, мощно.

Утром, отдохнув, Владислав двинулся дальше, в Городок. Здесь и ехать-то всего ничего, рядом, считай. Вот уже и речка Верещица, что в Днестр дальше впадает. Здесь она широкая и судоходная. Ведь город на торговых путях стоит – дороги с востока на запад и с севера на юг здесь пересекаются. Потому и богатеет город. Да еще торговля солью деньги дает немалые. Раньше одна площадь Рынок да несколько домов в центре было, а сейчас и предместья разрослись, Львовское да Черянское.

Сам замок над рекой стоит, на месте древнего городища. Вокруг еще пруды раскинулись и болота непроходимые. Там птицы всякой множество водится, для тех, кто любит на нее охоту, – раздолье. Сам Владислав на такую мелочь не разменивается, ему крупного зверя подавай. А вокруг замка парк – сказка, не парк. Там весной соловьи вовсю заливаются, не наслушаешься. Очень он пение этих пичужек любит, все забывает под трели их волшебные.

В замке привольно, удобно. Здесь и делами заниматься можно, и отдых себе дать. Но время летит быстро, и та передышка, что позволил себе, как-то незаметно к концу подошла. Снова надо возвращаться в Вавель, к делам государственным и жене немилой.

Вскоре новые события показали королю, что дела его в Европе не так хороши, как хотелось бы. Кое-кто из монархов понял уже, что под белыми плащами крестоносцев скрывалась волчья шкура, и гнал их на войну с соседями волчий же аппетит. Но были и те, кто поддерживал разбитый, но все еще живой Тевтонский орден. И среди них главной фигурой оставался Сигизмунд Люксембургский, нынешний германский император.

В октябре Витовт, не желавший мириться с таким окончанием войны, вновь собрал силы для похода на орден. Но Сигизмунд тут же объявил о своей готовности вступить в военные действия и даже двинул венгерские войска на Малую Польшу. Перед этим аргументом оба кузена вынуждены были отступить. Воевать сейчас, после таких огромных потерь, да еще на два фронта, они не могли. Король Владислав и великий князь литовский Витовт под давлением обстоятельств вынуждены были согласиться на временное перемирие с орденом.

Положение же Генриха фон Плауэна было и вовсе плачевным. Война опустошила казавшуюся бездонной орденскую казну. Значительная часть Прусских земель разорена – одни замки стояли в руинах, другие попали под власть короля Владислава, и сейчас там расположились польские гарнизоны, города разграблены, поля потоптаны и сожжены, урожай пропал. В первый раз гордым тевтонцам приходилось видеть в своих владениях то, что они обычно оставляли после себя на землях противника. А тут наемники, которых было набрано слишком много, требуют расплаты. Воюют ведь только за деньги, а не заплати им, быстро переметнутся к противнику. С ними надо держать ухо востро. Хорошо еще, что «воюющие гости» оплачивали свои расходы сами и денег не требовали. Но многие попали в плен и теперь заняты тем, чтобы выкупиться у поляков. Они точно воевать за орден больше не придут и внукам своим закажут.

Объединившись с ливонцами, тевтонские рыцари, как могли, отбивали города и замки, попавшие под власть Польши. Многие из них сдались сами, а теперь даже наказать их нельзя, ярился Генрих фон Плауэн. И вообще мечты нового великого магистра о скором возрождении военной мощи Тевтонского ордена терпели крах. Чтобы как-то выровнять положение, ему пришлось продать чешскому королю Вацлаву комтурство ордена в Баварии – Комутау. Деньги получил немалые – сто пятнадцать тысяч золотых флоринов, но расходов это все равно не покроет. Со всех сторон летят в Мариенбург жалобы на трудность положения от полевых комтурств и требование денег на восстановление замков и гарнизонов. Деньги, деньги, деньги… А где их брать, если враги вывезли из рыцарских земель полные обозы трофеев.

В общем, пришлось и фон Плауэну, несмотря на всю кипевшую в нем ненависть и горячую жажду реванша, согласиться на мирные переговоры. Они начались в декабре и затянулись надолго.

Первого февраля в Торуне, который немцы называли Торн, состоялось подписание документа. Здесь присутствовало множество важных участников переговоров с обеих сторон и представители других европейских государств, что проявили заинтересованность в погашении военного конфликта.

Переговоры не были легкими. Каждая из сторон пыталась выторговать себе наиболее выгодные условия. Орден потерял не так уж много.

Королевство Польское возвращало все захваченные в Пруссии замки и выводило оттуда свои гарнизоны. Польский король освобождал из плена всех захваченных в битве рыцарей. Однако магистр и орден должны были выплатить Польской короне в три платежа огромную сумму в сто тысяч коп больших пражских грошей. За Великим княжеством Литовским остается Жмудь, но только до конца жизни самого князя и короля Владислава. Добжинская земля возвращается Польскому королевству, но Гданьское Поморье и Хелминская земля остаются за орденским государством.

И обе стороны принимают на себя обязательства не нападать на территорию бывшего противника и не помогать его врагам.

Генрих фон Плауэн вынужден был признать, что условия Торуньского мира относительно мягки для ордена, однако о походах на восток, в славянские земли, придется забыть на много лет. Огромная контрибуция потрясла экономику ордена. Сумма выплаты была слишком большой, чтобы доходы ордена могли покрыть ее, и великому магистру пришлось возложить это финансовое бремя на братьев-рыцарей и население. А поскольку он требовал выплат золотом и серебром, это вынужденное действие создало ему мощную оппозицию внутри самого ордена.

Король Владислав и князь Витовт, согласившиеся на эти условия, отчетливо понимали, что это не мир, а всего лишь перемирие. По глазам великого магистра было видно, что дай ему волю, и он кинется на соседей, как сорвавшийся с цепи злобный пес. И король, и князь отлично понимали, что такая трудная победа под Грюнвальдом, которая надолго укоротила загребущие руки тевтонцев, досталась им только благодаря их объединению в огромное и мощное государство. Поэтому вскоре была принята Городельская уния, закрепляющая прочный союз Королевства Польского и Великого княжества Литовского в рамках единого государства.