Мазовия, весна 1410 года

Обратная дорога показалась совсем легкой. Никто не знал, что задумал обманутый рыцарь Стефан Лаци после исчезновения своей пленницы, пытался ли он организовать погоню, и что сталось с любвеобильной дамой Лореццой. Но это, по правде говоря, никого и не волновало. Главным было то, что Ингуш Утренняя Зорька была с ними и что все они возвращались домой. Но все равно спокойнее на душе стало только тогда, когда дорога привела их на родную землю.

На всем пути через Малую Польшу они видели приготовления к войне. Как-то сразу стало понятно, что войны не избежать. Новый великий магистр ордена, человек весьма воинственный и безгранично уверенный в своих силах, рвался в бой. Ему хотелось как можно скорее разгромить поляков, литвинов и иже с ними, чтобы раскинулось вольно Тевтонское государство на землях этих и богатело, и набиралось мощи, чтобы весь мир склонился перед ним.

И теперь по всей польской земле слышался стук молотов и звон металла – ковались новые мечи, ножи, доспехи. Селяне готовили острые рогатины, насаженные на деревянные рукоятки ножи и огромные дубины. Над землей стлался запах дыма и коптящегося мяса – заготавливалась провизия для большой армии. Повсюду ржали кони, собираемые в табуны. Люди готовили места сбора для отдельных отрядов, которые должны были объединяться в хоругви.

В Мазовии увидели ту же картину. И здесь люди готовились к войне. Оба мазовецких князя собирали свои хоругви. Князь Януш и не колебался никогда в принятии решения, а князь Земовит только теперь встал на сторону короля, но встал твердо и сына своего готовил к великому сражению. Что битва будет трудной и жестокой, не сомневался никто. Но дальше жить под угрозой полного захвата коварными тевтонцами было нельзя. «Или мы их, или они нас, – говорили везде, – рядом нам уже тесно».

Когда отряд польских рыцарей достиг, наконец, Варшавы, их радостно встретили в княжеском замке, как великих победителей приняли. Княгиня Анна Данута была счастлива обнять панну Ингулю, вернувшуюся невредимой. Ее отец вот уже неделю как возвратился из ратного похода. Узнав про обрушившееся на него несчастье, он сразу сдал. Как привидение бродил он по княжескому замку и все рвался в далекую Венгрию – неизвестно куда, но вызволить любимую дочь. Княгиня не уставала утешать и уговаривать его.

– Остыньте, пан Пешек, дайте себе хоть немного отдыха, – просила она. – Ведь отменный воин поехал за нашей панночкой. Он слово рыцарское дал, что вернет ее домой либо голову сложит в чужой земле. Но не таков он, рыцарь Янек из Збыховца, чтобы дать так просто себя убить. И еще я слышала, будто бургундский рыцарь, тот, что осел в Ягелонце, тоже поехал с ним. А вдвоем они – большая сила. Да и оруженосец пана Янека, я знаю, венгр. Он доведет их до нужного места. А вы что же? Где искать будете? С кем воевать?

Пан Пешек соглашался, что самому ему дороги не найти и дочь не отыскать. Но сердце старого воина болело, и не было ему покоя.

Теперь, увидев дочь живой и веселой, он вдруг залился слезами – долго копившаяся в груди боль покидала его. Он обнял дочь свою, прижал к себе, а другую руку протянул Янеку. Тот приблизился и встал перед великим воином.

– Я в большом долгу перед тобой, рыцарь Янек из Збыховца, – взволнованно сказал он, – в долгу неоплатном. Ты дочь мне вернул. Проси чего хочешь, все тебе отдам за радость эту.

– Ваша радость и моя радость тоже, – ответил на это Янек. – А просить я буду руки дочери вашей, поскольку люблю ее больше жизни.

И он упал на колени перед старым воином и прижался губами к руке его. Глаза пана Пешека потеплели.

– Встань, сынок, и дай мне обнять тебя, – сказал дрожащим от нахлынувших чувств голосом.

А потом обнял их обоих, прижал к себе и долго стоял так в полной тишине. Вокруг было множество людей, но никто не решался даже шевельнуться, чтобы не разрушить сказочной красоты этой минуты. Сам же пан Пешек и опомнился первым.

– Великая радость пришла ко мне, – сказал, обращаясь уже ко всем собравшимся, – обрел я в один час и дочь свою, потерянную было, и сына доброго, рыцаря отменного. Порадуйтесь за меня, люди. А я возблагодарю Господа нашего за милость эту великую и много служб закажу.

Тут поднялся шум, послышались радостные возгласы, слова поздравления, добрые пожелания молодым. Княгиня сидела счастливая и плакала, не скрывая слез радости. Князь взглянул на нее, улыбнулся и громко оповестил:

– А теперь пиром великим отпразднуем это доброе дело. Война пока подождет. Сегодня радоваться будем и молодых поздравлять.

Пир действительно удался на славу. Люди, забыв о грядущих битвах, от души радовались, глядя на двух счастливых молодых людей и довольного пана Пешека. Все веселились так, будто и не наползала на их страну черная туча грядущей войны, будто мирное солнце осияло их своим благословенным светом. Так уж устроен человек. Счастье и радость, пусть и короткие, нужны ему как глоток свежего воздуха.

Через два дня молодые отбывали в поместье Янека – в Збыховец. Ехали, как обычно, через Ягелонец. Раймонд де Клер не мог отпустить друга без еще одного праздника, пусть не такого пышного и многолюдного, но зато со столь любимым им бургундским вином. А главное – в кругу близких людей.

Пожалуй, больше всех этому рад был оруженосец Янека Ласло. Ему часто вспоминались голубые глаза Данельки, ее милая улыбка. Назвать бы ее своей! Но как, как это сделать?

Янек же, счастливый своим желанным браком, размышляя обо всем, что произошло, решил, что должен отблагодарить Ласло. Ведь именно он привел их в замок злокозненного венгерского господаря, именно он помог спасти Ингуш. Во всяком случае, его вклад в это трудное дело был велик. И рыцарь завел со своим оруженосцем разговор.

– Я очень признателен тебе, Ласло, за ту помощь, что ты оказал мне в спасении моей любимой, – начал он. – Я хочу достойно отблагодарить тебя за это. И готов отпустить и посодействовать тому, чтобы возвести тебя в рыцарское достоинство. Разве не об этом твои мечты?

– Ваша доброта тронула меня, пан, – улыбнулся в ответ Ласло, – это очень щедрое предложение. Но для меня гораздо большей радостью будет остаться с вами, получив в свое владение маленький клочок земли. Я тоже хочу жениться на девушке, которая мне мила. Хочу иметь свой дом и детей. Хочу семейного тепла и счастья.

– О! Это я могу дать тебе легко, – воскликнул Янек, – во всяком случае, землю. Думаю, участок под лесом с небольшим полем и лугом тебя устроит? И дом поставить помогу. И, кажется, я знаю, кого ты мечтаешь сделать хозяйкой будущего владения.

Янек лукаво улыбнулся, а Ласло, к его великому удивлению, смутился и даже покраснел.

– Если она согласится, пан, – проговорил тихо, – если захочет стать женой простого воина.

– Уверен, что Данелька не откажет тебе, – успокоил его Янек. – Ты ведь ее главный защитник и опора в жизни теперь.

– Дай-то Бог, пан, – улыбнулся Ласло, но тревога не ушла из его глаз.

Когда прибыли в Ягелонец, поднялись великий шум и волнение. Все поздравляли молодых и от души радовались за них. Раймонд велел подготовить большой пир в честь Янека и его супруги Ингуш. Пусть впереди война, пусть сражения, сегодня же день отдается радости.

Ласло, улучив минутку, схватил Данельку за руку и увлек ее за собой в дальнюю часть поместья, где было безлюдно и тихо и только пение птиц нарушало покой весеннего сада. Девушка удивленно смотрела на него, не понимая, что происходит.

– Что-то случилось, Ласло? Что-то плохое? – с тревогой спросила она, хотя что еще, кроме грядущей войны, о которой говорили все, могло ей угрожать. Разве что хозяева поместья не желали ее больше видеть в своих владениях. – Меня выгоняют из Ягелонца?

– Ну что ты, милая! – Ласло обрадовался возможности немного оттянуть минуту откровенного признания, он очень волновался и сам стыдился своего волнения. – Пан Раймонд и пани Ясенка добрые люди, они никогда не обидят сироту. Не думай о них плохо.

– Тогда что же? Ты сам на себя не похож сегодня, – тихо произнесла девушка.

Ласло собрался с духом и кинулся вперед, словно с обрыва в холодную воду прыгнул.

– Это оттого, что мне предстоит дело, которого я никогда еще не делал. Я хочу спросить тебя, милая… – он замялся, – что ты скажешь, если я попрошу тебя стать моей женой?

В темных глазах мужчины застыли тревога и даже страх, голубые очи Данельки сверкнули на мгновенье ярким светом и сразу же скромно опустились.

– Я не скажу «нет», – прошептала она, не поднимая глаз. Потом быстро взмахнула ресницами, и во взгляде ее Ласло прочел счастливое «да».

У него отлегло от сердца.

– Я, конечно, простой воин, – быстро заговорил он, взяв девушку за руки, – но буду тебе хорошим мужем, обещаю. Мой пан подарил мне сегодня кусок земли в своих владениях, тот, что под лесом, с небольшим полем и лугом. Хорошее место, красивое. Я поставлю там дом, и мы будем жить в нем как настоящие паны. Я все сделаю, чтобы тебе было хорошо со мной, сердце мое.

Данелька подняла голову и взглянула ему прямо в глаза. От того, что он увидел в ее сияющем взгляде, сердце мужчины забилось в груди как колокол.

– Я пошла бы за тобой хоть на край земли, милый, – тихонько прошептала девушка, – а свой домик, пусть маленький, это великое счастье. И я верю тебе, Ласло, знаю, что ты не обидишь меня.

– Никогда, сердце мое, никогда я не смогу обидеть тебя, – уверил ее мужчина, – только любить и ласкать буду, на руках носить, если захочешь.

Он склонился к ее губам, и мир перестал существовать для них обоих.

Когда Янек узнал, что Ласло получил согласие своей избранницы, он настоял, чтобы их тут же и обвенчали, благо в большом поместье Раймонда был сегодня ксендз из ближнего костела. Так что пир, устроенный в честь его счастливой женитьбы, оказался и свадебным пиром для Ласло. Раймонда это весьма порадовало. Он дружески хлопнул Ласло по плечу.

– Ну, вот и все, еще один воин присоединился к когорте счастливых мужей. Один мой Жан гуляет до сих пор на свободе. – Глаза рыцаря погрустнели. – Правда, и уходить на войну нам будет труднее, оставляя любимых женщин. Но мы вернемся к ним, верно? Будем бить немцев, не щадя сил, и очень постараемся не огорчать своих жен.

Рыцарь Раймонд де Клер, бургундский вельможа, собирался идти воевать за польского короля. Через несколько дней ему предстояло встать в строй под стягом хоругви князя Януша Мазовецкого. Рыцарь Янек из Збыховца спешил отвезти жену домой и отправиться на войну под стягом Серадзской хоругви. Рядом с ним собирался биться и его оруженосец венгр Ласло.

Когда пришло время покидать Ягелонец, молодая жена обратилась к Янеку с неожиданной просьбой.

– Мне не дает покоя одна мысль, свет мой Янек, – начала она, задумчиво крутя в руке кончик отрастающей темноволосой косы. – Когда мы покидали страшный замок в Мальборке, увозя с собой моего чудом освобожденного батюшку, с нами ехал маленький мальчик, сын того самого воина, что помог нам найти пана Пешека. Ребенок остался в замке князя Земовита Мазовецкого, княгиня Александра отдала его под опеку одной из своих придворных дам. Но я не раз уже спрашивала себя, счастлив ли маленький Маттео в чужом доме? Достаточно ли тепла получает дитя, на долю которого свалилось столько бед? И мое сердце отвечает мне – нет.

Ингуш подняла глаза на мужа, внимательно слушающего то, что она говорит.

– Я хочу, любимый, забрать этого ребенка в наш дом, – продолжила она. – В благодарность за спасение моего отца я всегда буду любить этого несчастного малыша, потерявшего мать и разлученного с отцом. Пусть он растет в нашем доме, вместе с детьми, которые вскоре наполнят его.

Ингуш с надеждой взглянула в глаза Янека и встретила его теплый взгляд.

– Все будет так, как ты желаешь, моя Ясная Зорька, – не задумываясь, ответил рыцарь. – Я приму этого мальчика в свою семью и буду любить его, как родного, коль этого хочешь ты, услада моего сердца. Как я понимаю, он как раз одного возраста с моей дочерью Ольгицей, и они будут расти вместе.

– Спасибо тебе, мой Янек, – Ингуш нежно пожала руку мужа, – а твою маленькую дочь я тоже буду любить, как свою, можешь даже не сомневаться. Ведь она дорога тебе, а ты – свет моего сердца.

Супруги нежно улыбнулись друг другу. Было достигнуто полное понимание в очень сложном для каждой семьи вопросе – отношения к чужим детям.

И отряд, выехавший утром из ворот Ягелонецкого поместья, взял курс на запад, к Плоцку.

Шли вдоль Вислы. Любимая поляками река начинает свой бег к морю высоко в Бескидах, и там она резвится бурным горным потоком. Но уже около Кракова, приняв в себя несколько притоков с Карпат, остепеняется и превращается в спокойную многоводную реку. Здесь, на равнине, она широко и привольно раскинула зеленые берега, лишь изредка проявляя свой мятежный нрав – то капризно извивается, то дробится на рукава и протоки, а то и каверзы подбрасывает плавающим по ней суденышкам в виде мелей и перекатов. Своевольная река. Красивая. Могучая.

И вот впереди показался Плоцк, один из древнейших городов королевства, когда-то в прошлом столица Польских земель, а теперь центр владений князя Земовита Мазовецкого. Княжеский замок на высоком берегу Вислы виден издалека. Его еще Казимир Великий поставил. Как же много успел сделать для своей страны этот король! Другому трех жизней не хватит для того, чтобы выполнить все, что успел он за тридцать семь лет правления. Став королем в двадцать три года, Казимир все свои силы направил на восстановление страны, полученной им в плачевном состоянии. Польша была раздроблена, окружена врагами, пытающимися оторвать от нее кусок за куском, земля обнищала, торговля почти замерла. Но молодой энергичный король сумел прекратить грабежи и разбой на дорогах, сделав их безопасными, провел ряд реформ, облегчающих жизнь селян и позволивших возродить землю, оживил торговлю, открыл множество приходских школ и университет. Не забывал Казимир и об украшении своих городов, возводя в них каменные дома и замки. Короновавшись в Кракове, он принял свою столицу деревянной, едва возрожденной после нашествия татар, которые сожгли ее. А оставил своим преемникам прекрасный город в камне. Там же, на другом берегу Старой Вислы, он поставил город Казимеж, где расположил Высший суд Магдебургского права и Суд шести городов. Да, воистину великий был король.

А Плоцк славен еще своим собором на Тумском холме. Тумский собор Мазовецкой Богоматери обладает величайшей ценностью. Знаменитые на всю Европу Магдебургские ворота – истинный шедевр человеческих рук.

Все это было хорошо известно Янеку, не раз бывавшему в этом древнем городе. И он с удовольствием рассказывал об этом Ингуш. Она тоже бывала здесь. Но сейчас, слушая слова мужа, посмотрела на город совсем другими глазами.

– Как много ты знаешь, мой Янек, – нежно проворковала она, глядя на едущего рядом мужчину сияющими глазами.

Янек не удержался от ответной улыбки, а сам подумал, что выглядит, наверное, ужасно глупо, расплываясь от похвалы любимой женщины, как масло на горячей сковороде. Но никто из окружающих так не посчитал.

К счастью, и князь, и княгиня были на месте. И вскоре молодые супруги предстали перед княжеской четой. Княгиня Александра приветливо встретила свою бывшую подопечную.

– Я рада видеть тебя, дитя мое, – улыбнулась она. – Однако, прости, ты уже замужняя дама, насколько я знаю. Что привело тебя ко мне, пани Ингуля?

– Счастлива склониться перед вами, милостивая пани княгиня, – с волнением произнесла Ингуш, – мое сердце переполнено благодарностью за все, что вы сделали для меня, освободив из плена батюшку. Я никогда не забуду этого, поверьте. Но сейчас я хотела бы просить вас о милости.

– Все, что захочешь, милое дитя. Мне в радость будет сделать для тебя еще что-то хорошее. Но что ты желаешь получить от меня? – Глаза княгини смотрели вопросительно.

– Вы, наверное, помните того маленького итальянского мальчика, который приехал с нами из Мальборка, милостивая пани княгиня? Он остался у вас, когда я уехала с отцом. А сейчас я хочу забрать его в свою семью. Мой муж согласен, и мы станем воспитывать его как родного, вместе с дочерью Янека от первой жены. Это лишь то немногое, чем я могу отблагодарить Розарио Бочелли за то, что он помог нам найти батюшку. Я сделаю его сына счастливым настолько, насколько это будет в моих силах. И в нашей семье ему будет хорошо, правда.

Княгиня Александра на мгновение опустила глаза, чтобы Ингуш не увидела в них лишнего. Княжеское достоинство повелевает быть спокойной и ровной, но эта девочка повергла ее в глубокое волнение. Подумать только! Она не забыла о ребенке, который попал сюда, в княжеский замок, но никому, по сути, не был нужен. Да и сама она, если говорить по правде, очень редко вспоминала о нем. А Ингуля помнит, милое дитя.

– Да, дорогая, мальчик здесь, и он здоров, – подняла княгиня на Ингуш спокойные глаза. – Сейчас я распоряжусь, и его приведут. А ты скажи мне пока, как прошла твоя свадьба с этим достойным рыцарем, что стоит рядом с тобой.

Ингуш улыбнулась, бросив быстрый взгляд на Янека, и коротко рассказала о том, что ей пришлось пережить за последнее время. Княгиня удивленно качала головой, и в глазах ее, устремленных на молодого рыцаря, сквозило восхищение. А князь Земовит возмущенно заявил, что иноземные князьки позволяют себе слишком много на земле его брата.

Но тут в большой зал, где происходил прием, вошла молодая женщина, красивая и нарядно одетая. За руку она вела маленького мальчика лет трех, смуглого и темноволосого, оставаясь при этом совершенно равнодушной. Ребенок был растерян и даже напуган. Но Ингуш не позволила ему заплакать. Она сделала несколько шагов навстречу и опустилась перед ребенком, протянув к нему руки.

– Иди ко мне, маленький, – ласково произнесла она, – я теперь буду твоей мамой и никогда не оставлю тебя одного.

В глазах ребенка страх сменился робкой надеждой, а потом они вспыхнули радостью.

– Мама, – прошептал мальчик, – мама моя.

И он, вырвав ручонку из ладони красивой пани, несмело шагнул навстречу Ингуш, а потом побежал и с ходу спрятал личико у нее на груди. Маленькое тельце содрогалось от рыданий, а он все теснее прижимался к женщине, от которой исходили тепло и ласка, которые так нужны каждому ребенку. В зале воцарилась мертвая тишина. Все замерли, глядя на эту трогательную сцену. Княгиня не скрывала слез, даже у князя глаза подозрительно заблестели. Ингуш же, прижимая к себе ребенка, поднялась на ноги и взглянула на мужа сияющими глазами. Янек был потрясен до глубины души. Он никогда не думал, что общение с детьми может быть столь волнительным. Собственную дочь он видел редко и главную свою заботу полагал в том, чтобы обеспечить ей безопасность. А тут вдруг понял, что детям нужно от родителей что-то еще, кроме крыши над головой и защиты. Им нужно родительское тепло. Он тронул маленькую ручку, обнимавшую шею его жены, и ласково взглянул в черные глазенки поднявшего голову мальчика.

– А я твой папа, малыш, – произнес непривычно мягким голосом, – и если ты пойдешь ко мне, я покажу тебе во дворе большую лошадку и позволю на ней прокатиться.

В глазах ребенка зажглись радостные огоньки от предвкушения неожиданного счастья – увидеть и потрогать лошадку.

– А меч? – неожиданно спросил он. – Меч ты мне покажешь?

– А как же, конечно, покажу, – Янек осмелел в своем желании порадовать ребенка, – и даже дам потрогать.

Глазки ребенка загорелись ярким огнем. Мальчик есть мальчик, ему интересно то, чем владеют мужчины. Маттео потянулся к Янеку. А тот, подхватив его на руки, быстро вышел во двор, оставив жену произнести слова благодарности. Он не хотел, чтобы другие заметили, насколько глубоко его тронул этот никому не нужный ребенок, которого он поклялся себе воспитать сильным мужчиной, настоящим рыцарем.

Когда отряд Янека покидал Плоцк, направляясь в свои края, впереди рыцаря сидел в седле маленький мальчик, без конца забрасывающий мужчину вопросами, на которые тот отвечал охотно и обстоятельно. Итальянский мальчик Маттео, по прихоти судьбы попавший в польские земли, быстро привыкал к новой семье и уже откликался на имя Матек. Во владениях нового отца ему предстояло познакомиться с сестрой. Светловолосая и голубоглазая Ольгица была одного с ним возраста. Дети быстро подружились, а Янек только диву давался, как быстро он стал солидным отцом семейства.

Но долго наслаждаться семейным покоем было не дано ни ему, ни его счастливому оруженосцу Ласло. Мужчинам нужно было отправляться к месту сбора войск. Король Владислав уже объявил о начале военных действий, как только закончится срок навязанного ему перемирия с орденом. Дальше откладывать давно назревшую войну было некуда.