Аннели. Здравствуй, меня зовут Аннели. Я есть одиннадцать лет.

Анне. Она учится в четвертом классе русской школы в городе Кейла.

Аннели. У меня в табеле эстонский — пятерка, а писать по-русский — получала очень плохие отметки. Трудно очень. В русской школе. Немножко ненавижу читать, ну, читать надо на русском, не могу. Когда поем на эстонском, у меня все хорошо, а песня на русском — я как-то все время путаюсь.

Анне. Она жила с мамой и отчимом в маленьком городке Маарду, затем пошла в детский приют в Таллинн. Она не помнит, когда туда пошла. Побыла она там довольно долго. Там она говорила на эстонском языке.

Аннели. Тогда у меня были длинные волосы, очень длинные, косу носила.

Анне. После этого ее отправили в одну семью на остров Сааремаа, там она была только летом. Затем ее привели в детдом в Хайба. Есть у нее сводный брат Лэон Самедов. Ему два года.

Аннели. Маму зовут Лена Самедова. Она по всем языкам, не знаю, там, эстонский и русский, и, ухх! Французский и, вхх! — не знаю, по всем языкам. Живет в городе Маарду с Лэоном и отцом Лэона. Она не работает. Отчим тоже не работает. Один раз работал на корабле там. Про бабушку не знаю, она уже умерла.

Анне. Сейчас она вам расскажет.

Аннели. Сейчас я вам расскажу. Пошла я вместе с бабушкой… Она хотела пойти на работу, а я хотела пойти вместе с ней, я боялась, что что-то СЛУЧИТСЯ, она ведь пьяная была. Тогда мы остались там, среди этого леса, спать туда. Бабушка и я, и она пьяная была. Это было очень холодно. И тогда она… умерла сразу. Пришел один мужик и разбудил меня.

Анне. Было ей шесть лет.

Аннели. Когда я умру, я в ад не попаду. Потому что я такая славная. Мама сказала. Другие еще не видят, что я славная. Не знаю, почему. Я должна быть славной.

Каур. Мальчик, побитый жизнью, признался: «Я не СПРАВЛЯЛСЯ в семье. Я потому пришел в детдом, что они ПИЛИ. Мама пьет все время. У тетки я не справлялся, проказничал малость, тогда тетя хотела отправить меня в какую-то ШКОЛУ, но никто не хотел меня брать, а потом уже взяли меня в детдом Хайба, и там уже в школу — и все». Он учится в четвертом классе подсобной начальной школы в Кейла. В обычную школу в Керну он тоже уже ходил. «В Керну трудно, там все быстро. Надо все быстро делать. Эстонский язык трудный, чтение. С английским тоже трудно». С одноклассниками как… «Ох! Ну, немножко ладим. Иногда ладим, иногда нет. У них каждое утро что-то. Всегда приходят, ВСЕГДА им надо придираться, вот-ну-все-гда. По-всякому придираются, с похабными, там, словами. (Шепотом.) Нет, ну уж очень похабными».

Его никто не навещает кроме крестной матери из Финляндии.

«Я маму и не видел почти что». (Глубоко вздыхает.) «Не помню. Ничего не помню. Нет, это я помню, что когда, ну это… еду давали, то за какие-то пять секунд нужно было все скушать. У меня была уж очень тяжкая жизнь. Я и жить почти в этой жизни не мог. Голодал все время. А потом уже… от матери избавился».

Кади. Здравствуй! Меня зовут Кади. Мне 13 лет.

Май. Она учится в 7-м классе в школе-интернате подсобной школы в Косе. Она там с первого класса. Жили они в местечке Валингу, затем в поселке Локса, теперь семья снова живет в Валингу. У нее нет сестер. Есть единоутробный брат, ему скоро 20 будет. Работает где-то на скотном дворе.

Кади. Я, например, об его отце вообще почти ничего не знаю. Для нас он наш брат, он всю жизнь растил нас, с пеленок.

Май. Брату Вейго 12 лет, тоже живет в Хайбаском детдоме.

Кади. Не очень-то сладко ему приходилось. Нервы совсем сдали. Чуть скажешь что не так, сразу психанет.

Эркки. Сестра сама еще ребенок, сказал Рейго. Брат — тот маменькин.

Май. Брату Рейго исполнилось четыре года. Живет тоже в Хайбаском детдоме.

Кади. Обычно по вечерам он сам поет себе колыбельную. Как-то вечером он спел ужасно глупую колыбельную: «Мой отец купил две пачки сигарет».

Май. Мама не работает.

Кади. Не знаю, она на операции была… Не помню, когда. Во всяком случае, я еще дома была тогда. Все началось, кажется, с головной боли. С глазами у нее, там, постоянно что-то, потом обнаружили опухоль, и ей пришлось лечь на операцию. Теперь тут у нее очень странный шрам, и на работу она не ходит. Она вроде, как бы это… Не то, что странная, а такая, кто ищет занятия в одиночку — или же готовит в комнате, или убирает. Она с другими не особенно общается.

Май. Бабушка живет в приюте поселка Харку. Она мама мамы. Ей 76.

Кади. Мы на день рождения к бабушке ходили. Я, Вейго, Рейго — ходили. Мама с папой тоже там были, встретились со всей семьей.

Май. Они друг другу звонят довольно часто.

Кади. …вместе с Рейго ко мне в гости приходила… и в тот же вечер несколько раз мне домой еще позвонила. Меня дома не было, мама ответила, и тогда она благодарила мою маму за то, что она приготовила такую вкусную еду, и вообще за этот день благодарила. И поскольку она со мной не могла связаться, то она прислала мне открытку с благодарностью.

Юри. Здравствуй! Я Юри Булавин, 11 лет.

Мария. Он учится в 5-м классе основной школы Керну.

Юри. Родился я, кажется, в Риге, затем приехал в Эстонию к дедушке, затем перебрались с мамой в поселок Таммсалу, потом опять вернулся к дедушке, потом с сестрой жили в городе Раквере, потом перебрался к сестре в Клоога и потом уже сюда. Три года я уже здесь.

Мария. У него сводная сестра Яана Булавина, ей скоро исполнится 23.

Юри. Она родилась, кажется, в Эстонии, не знаю. С ней я говорю по-русски. Она сейчас не работает, третьего ребенка ждет. Кто этим третьим будет, я не знаю, они сделали снимок этот, только там пока не видно. Она пойдет в этот… в университет, я так думаю.

Мария. У него сводный брат Алексей Ривик, 19 лет.

Юри. Его отец у Чудского озера живет. С ним я тоже на русском говорю. Мама Валентина Ноорлинд, ей исполнилось 41, день рождения, кажется, 14, что ли, июня.

Мария. Да, 14 июня.

Юри. Мама живет в женской тюрьме в поселке Харку. Ничего себе место жительства!

Мария. Юри не очень хорошо умеет писать на русском языке.

Юри. Говорить на русском я могу. Читать тоже умею. Кроссворды на русском могу решать. Фамилия дедушки тоже Ноорлинд. Он и научил меня эстонскому. Говорить на эстонском. Сначала лопотал, как китаец! Вблизи Раквере — там кусок земли, дедушка его себе купил, большой такой участок. У него там несколько медведей, и лоси там были, и кабаны тоже.

Мария. Дедушка умер пять лет назад.

Юри. Мне полгода было, когда туда пошел.

Мария. Теперь там живет кто-то другой.

Юри. Когда я в бегах был, то мы сходили туда вместе с братом, на поле ночевали. Я от сестры сбежал, из Клоога.

Мария. Вместе с братом.

Юри. Уже несколько раз пробовали. Всякий раз они нам где-то дорогу перерезали.

Мария. Сестра и муж сестры.

Юри. Они бежали без фонаря, вообще без ничего, не знаю, как они могли вообще видеть. ТОГДА — мне сказали так — это в последний раз, в следующий раз отправим в детдом, если еще надумаешь сбежать.

Мария. И тогда они ушли утром, когда все остальные спали.

Юри. Вначале мы отправились в Таллинн. И купили мы себе тогда по порции фри-картофеля, и мороженного купили с собой, потом еще большую бутылку… кока-колу купили, в общем, всего в дорогу накупили и потом сели на автобус. Я не хотел уйти, не знаю, зачем это я пошел. С сестрой мы ладили, очень даже ладили. (Почти шепотом.) Не знаю, почему я ушел. В детдом я загремел потому, что убежал, только потому. Полиция поймала. Нас три или четыре месяца уже не было. Металл свозили. Алюминий в прием металла сдавали, и все такое прочее.

Эркки. Точно ведь, мыши любят сыр, сказал Рейго.

Юри. В центр защиты детей я ходил покушать, и еще много чего я там получал, брату тоже давал, мог там и на компьютере поиграть, и все. Это был как приют. Тот воспитатель, что в приюте работал, тот узнал, что я — это я.

Мария. Что он и есть тот мальчик, кто сбежал из дома.

Юри. Вот он и позвонил в полицию, пришли за мной.

Эркки. Точно ведь, солнце может так еще запросто в воду упасть, если оно столь низко висит, сказал Рейго.

Рээлика. Здравствуй! Я Рээлика, 12 лет.

Кайа. Она жила на Хийу, в Сауе, в Кейла, в городе, где еще?

Рээлика. В Харку…. Я вообще не знаю, где я родилась.

Кайа. В Сауе она жила с мамой и братьями. Затем в Хийу: мама, три брата и отчим, дальше Кейла, состав тот же, лишь отчим другой. Далее она одна отправилась жить в город к тете, прожила там год. Из города — в Харку к отцу, там пробыла примерно месяц, из Харку — снова к тете, от тети — обратно в Кейла: мама, братья, следующий отчим.

Рээлика. Братик жил у бабушки, а мать примостилась у собутыльников. Есть такой дом бомжей в Сауе. Пьянь болотная живет. И Сильвер от бабушки слинял, пошел маму искать, полиция его поймала — и прямиком сюда, в детдом, и привели его.

Кайа. Сильвер — единоутробный брат, ему 8.

Рээлика. А потом и я сюда пришла. Просто сама поговорила с этой самой… соцработником. Так она же сама все видела, потому и не думала, что для меня было бы лучше оставаться дома. Теперь в последнее время неплохо ладим. У меня все же имеется семья, причем в полном наборе.

Кайа. У нее два сводных брата и одна сводная сестра и два кровных брата.

Рээлика. Думаю, не знаю, я без понятия, почему с мамой все так получилось. Когда она была очень больна, не знаю, что это там с ней такое было, в общем, уж очень сильно она болела, тогда вот она мне и говорила: чтобы там ни случилось, помни одно, что я все же вас всех люблю.