Я с ума сходил по Лоре Кисс, Ребекка — по Себастьяну Тусу, и мы рисковали завести наше расследование в тупик. Увы, такова была правда. Я без конца повторял про себя этот вывод по дороге в Галстон.
Ребекка, сидевшая рядом со мной, вопреки обыкновению была на удивление разговорчива.
Когда я приехал за ней в Маленькую Венецию, она выскочила с баржи, выкрашенной в розовый цвет, с кружевными занавесками и горшками герани на окнах. Все это показалось мне таким пошлым, что стало даже неудобно за напарницу. Та Ребекка, которую я знал, никогда бы не стала жить в местечке вроде этого. Может быть, баржа такая и была. Ребекка ведь переехала сюда совсем недавно. Я думал об этом, закидывая в багажник «ровера» военный рюкзак — больше ничего она с собой не взяла.
Мое любопытство возбудила еще одна деталь, но вопросы, учитывая характер Ребекки, оказывались под запретом. Когда она спускалась по трапу на землю, одна из кружевных занавесок отодвинулась, и внутри всего на долю секунды мелькнул силуэт. Я не был уверен, но мне показалось, что это мужчина, хотя у человека были длинные волосы. Ее сосед по барже? Или ее молодой человек? После того как Ребекка неожиданно проявила интерес к Себастьяну Тусу, я на время оставил свою идею о том, что она лесбиянка. Теперь я был близок к выводу, что она бисексуалка. И молодой человек, которого я разглядел за занавеской, являлся подтверждением моей гипотезы.
Но что Ребекка нашла в Тусе? Этот вопрос возник у меня, когда мы прибыли в Галстон и я увидел, что ей не терпится двинуться дальше, в Сесснок. Конечно, Тус привлекателен, но возможно ли, что серьезной Ребекке понравился столь легковесный человек?
Внутренний голос говорил мне: «Ты ревнуешь, и поэтому так рассуждаешь». Я немедленно велел ему заткнуться. В тот день у меня не было времени для самокопания.
— Дальше, сержант, вы поедете на машине агента Николза, — сказал я, заметив припарковавшийся поблизости «моррис» — он ехал за нами. — Не забывайте, вы должны всегда носить это, — продолжил я, указывая на кулон, висевший у нее на цепочке.
В нем находилась камера. Ребекка должна была время от времени двигать кулон, чтобы мы могли видеть все, что происходит вокруг нее, после того как она войдет в замок. Наш план состоял в следующем: двое агентов, мужчина и женщина, остановят свой дом на колесах в окрестностях замка, изображая туристов. В фургоне будем сидеть мы — Николз, ваш покорный слуга и инженер — и вести постоянное аудио- и видеонаблюдение за Ребеккой. При первых же признаках опасности мы вместе с местной полицией пойдем на штурм.
— У меня есть мобильник, — сказала Ребекка, — и ноутбук, я могу посылать письма по электронной почте. Как видите, инспектор, мы ни при каких обстоятельствах не потеряем друг друга из виду, — заключила она, хитро глядя на меня. Напарница была взволнована и не скрывала этого.
— Сержант Уэнстон, давайте еще раз обговорим все инструкции. Прибыв в замок, вы включите камеру и будете отключать ее только в ванной или во время сна. Каждый час вы будете звонить по сотовому, а вечером посылать нам отчет по электронной почте.
— Есть, сэр, — ответила Ребекка торопливо. Видно было, что ей не терпится отправиться в путь.
— Кроме того, вы ни в коем случае не станете брать инициативу в свои руки, — продолжил я. — Любой ваш шаг должен быть первоначально согласован со мной. Ясно?
Она кивнула:
— Не беспокойтесь, я буду действовать строго по плану.
— Хорошо. — Я понимал, что ей пора ехать. — Стало быть, мне остается только пожелать вам удачи.
Я не расслышал ее ответа — Ребекка уже повернулась ко мне спиной и садилась в машину.
Сесснок показался мне внушительным и мрачным. Он был выстроен из серого камня; увидев низкую круглую башню, я вспомнил слова Ребекки и подумал, что, должно быть, именно там погребены драгоценности герцогини Кларенс. Вокруг замка тянулись великолепные сады.
Фургон припарковали на площадке у дороги, ведущей в Сесснок. Оттуда нам с Николзом был хорошо виден замок.
Ребекка приехала на полчаса раньше нас. Первое, что передала камера, было бледное лицо дворецкого. Этот человек очень походил на средневекового палача: лысый, с тонкими бровями и крючковатым носом. Его рот, скривленный в дьявольской ухмылке, напомнил мне одного из персонажей картины Босха «Увенчание терновым венцом».
Дворецкий впустил Ребекку, не сказав ни слова. На мониторе показался темный вестибюль, а потом еще более темный длинный коридор. Наконец они добрались до комнаты с огромным каменным камином, в котором ярко горел огонь. Дворецкий вышел, и Ребекка, воспользовавшись его отсутствием, стала крутить кулон, чтобы мы могли хорошенько рассмотреть комнату. На стенах висели многочисленные фамильные портреты, один мрачнее другого.
Потом дверь вдруг открылась, и в комнату вошел Тус во всем своем великолепии. Ребекка радостно поприветствовала его.
Он в ответ засыпал ее целым ворохом любезностей. Спросил, хорошо ли она добралась, не хочет ли выпить чего-нибудь, голодна ли она, устала ли. К моему удивлению, Ребекка на все вопросы ответила «да». И мгновение спустя уже сидела в кресле с бокалом дорогой минеральной воды, перед ней стояло блюдо семги. Ребекка с аппетитом принялась за еду. Я заметил, что она, словно по волшебству, забыла о своей болезненной чистоплотности и ни мгновения не колебалась в отношении кушаний, приборов и бокалов. Даже не захотела ничего предварительно продезинфицировать.
В общем, эти двое ворковали там как голубки, и у меня чуть не разлилась желчь. Но тут, к счастью, пришел дворецкий и объявил, что Туса просят к телефону.
Тот отошел всего на несколько минут, но по его возвращении атмосфера переменилась. Тус казался рассеянным, даже как будто скучал. Он поспешил проводить Ребекку в ее комнату, предварительно договорившись встретиться с ней за ужином, и тут же скрылся.
В комнате стояли кровать с голубым шелковым балдахином, небольшое кресло, обитое той же материей, и шкаф.
Оставшись одна, Ребекка выключила камеру — судя по всему, переодевалась. Я взглянул на часы: три с небольшим. До ужина, по моим подсчетам, оставалось как минимум часа четыре. Я искренне понадеялся на то, что Ребекке не придет в голову устроить в это время рискованную прогулку по замку. Не хватало, чтобы мой сержант влип в неприятности. Кстати, пора бы ей связаться с нами по телефону.
Я нервным движением проверил, включен ли мой сотовый, и решил, что если Ребекка не позвонит в ближайшие полчаса, я сам это сделаю. Мы договорились, что я буду звонить ей только в случае крайней необходимости, но я больше не мог терпеть. А снова взглянув на ворота замка, понял, что больше нельзя терять ни минуты.
Я не мог поверить своим глазам. Николз передал мне бинокль, и я внимательно рассмотрел человека, который вышел из черного «ягуара». Сомнений не оставалось: это был Люк Шару. Что он здесь делает? Нужно немедленно предупредить Ребекку. Ведь писатель знал ее и мог разоблачить.
Но камера по-прежнему оставалась отключенной. Я набрал номер сотового Ребекки, но он тоже был отключен. Кровь ударила мне в голову: мы расстались всего час назад, а она уже нарушает мой приказ. Ругаясь в ожидании, пока Ребекка включит телефон, я продолжал наблюдать в бинокль за воротами замка. Шару тоже встретил дворецкий. Однако мне показалось, что визит писателя был неожиданным: его не очень-то хотели впускать.
Зачем он приехал сюда? Мне в голову пришла абсурдная мысль: может, Шару следил за мной?
Я снова начал его подозревать. Во время нашей предыдущей беседы писатель сам сознался в том, что прочел письма Тау, адресованные Джули Бонем. Значит, ему известно о существовании Тау, Шару находится в постоянном поиске сюжетов для своих книг, в прошлом он работал журналистом. Вполне возможно, что вся эта история до крайности подстрекнула его любопытство и писатель начал собственное расследование, пытаясь узнать, кто такой Тау. Может, Шару даже связывался с ним по электронной почте. И Тау поддержал его игру. Как знать, вдруг он даже предложил писателю участвовать в живой картине.
Или Шару — член секты Тау. Какое отношение он имеет к убийству Джули Бонем?
Я снова набрал номер Ребекки. На этот раз телефон оказался включен.
— Черт возьми, сержант! — набросился я на нее, когда она взяла трубку. — Почему вы отключили сотовый?
— Я была в ванной, — возмущенно сказала Ребекка.
— Мне плевать, где вы были. Телефон должен быть включен всегда, чтобы я мог предупредить вас в случае опасности, как, например, сейчас.
— Что случилось?
— Несколько минут назад в замок приехал Люк Шару.
— Шару? — недоверчиво переспросила Ребекка.
— Не знаю, какого черта ему тут нужно. Но не забывайте о том, что он вас знает, сержант. Вам ни в коем случае нельзя с ним встречаться, иначе наш план с треском провалится.
— А каким образом я могу с ним не встречаться? — выпалила Ребекка.
— Ваш ненаглядный назначил вам свидание за ужином. Скажитесь больной и не выходите из своей комнаты до тех пор, пока Шару не покинет замок. Мы с Николзом будем непрерывно следить за Сессноком и дадим вам знать, как только он уедет.
— А если он не уедет? Я же не могу все время сидеть взаперти в своей комнате. Тус может что-то заподозрить.
— В таком случае вашей задачей будет рассеять его подозрения. Думаю, это будет нетрудно — вы же воркуете как голубки.
Последовала долгая пауза. Потом Ребекка проговорила металлическим голосом:
— Еще что-нибудь, сэр?
— Пока что все. Можете не включать камеру, пока вы в своей комнате. Я вам перезвоню через полчаса.
Я нажал сброс и снова взял в руки бинокль. У ворот Сесснока никого не было. Я устроился поудобнее, откинувшись на спинку кресла, и приготовился к длительному ожиданию.
Однако оно оказалось не таким уж длительным. Люк Шару уехал из замка через час. Он в сопровождении дворецкого вышел за ворота и сел в свой «ягуар». И я приказал следить за ним, куда бы он ни направлялся.
Когда писатель уехал, я позвонил Ребекке:
— Путь свободен, сержант. Шару только что отправился восвояси. Можете выйти из комнаты.
— Хотите сказать, что я могу поужинать со своим ненаглядным? — парировала она. — Жду не дождусь.
Я ушам своим не поверил. Ребекка только что пошутила. С сарказмом, но все-таки пошутила. У нее никогда не было чувства юмора, а слыша мои остроты, она лишь досадливо морщилась.
Перемены в моем сержанте встревожили меня не на шутку. Тус дурно влиял на нее. Я вот уже в сотый раз повторил, что допустил грубейшую ошибку. Заслал напарницу в волчье логово. Тус сожрет ее за один присест, и я ничем не смогу ему помешать.
— Попытайтесь выяснить, зачем приезжал Шару. — Я не подал виду, что удивлен. — Однако будьте осторожны. Вы не должны вызвать подозрений.
— Я постараюсь, сэр.
Ну вот, Ребекка снова стала прежней. Мы попрощались, договорившись еще раз созвониться перед ужином.
По окончании разговора я связался с агентами, следившими за Шару:
— Куда он направляется?
— Он выехал на шоссе А-719 и движется в направлении Эра.
— А что такого находится в Эре? — спросил я у Николза.
— Понятия не имею. Это недалеко от Аллоуэя, родины Роберта Бернса.
Отлично, Роберт Бернс, национальный шотландский поэт. Соотечественники очень чтят место, где он родился.
— Я вспомнил, чем знаменит Эр, — проговорил вдруг Николз.
— Чем же?
— Мороженым. Там делают самое вкусное мороженое в Шотландии.
Я сильно сомневался, что Шару потащился в такую даль ради мороженого. Инстинкт подсказывал мне, что его действия, какими бы ни были их мотивы, как-то связаны со смертью Джули Бонем. Насколько я помнил, Эр — всего лишь курортный город и… О Боже мой, как же я мог забыть: это еще и крупный порт! Если Джули Бонем убили в Сессноке, то, чтобы выбросить ее тело в море, преступник волей-неволей должен был воспользоваться лодкой. Да, треску, проглотившую голову бедной девушки, выловили у противоположного берега, возле Данбара, в Северном море. Но чтобы добраться из Эра в Данбар, вовсе не нужно огибать всю Шотландию. Достаточно проплыть по Каледонскому каналу.
Так о чем это я? Я, должно быть, спятил, раз придумываю такие сложные комбинации. Если Джули Бонем убили в Сессноке, то гораздо проще было отвезти ее тело к Северному морю на машине.
В этот момент позвонили агенты, следившие за писателем. С ними разговаривал Николз.
— Инспектор, Шару не стал останавливаться в Эре. Он движется на юг вдоль побережья.
Мы тут же развернули карту Шотландии. После Эра на его пути оказывались Данъюр и Тернберри.
Однако Шару миновал и эти два города. Он остановился в замке Калзин, построенном в конце XVIII века Робертом Адамом. Там писатель зашел в великолепный замковый парк и гулял по апельсиновой роще, пока сторожа не попросили его уйти.
За роскошным столом сидели только двое: Ребекка и Себастьян Тус, в смокинге еще более очаровательный, чем всегда. Мой непредсказуемый сержант была в вечернем платье, судя по восхищенным словам Туса о потрясающем контрасте ее светлых волос с черным бархатом.
Я отвел взгляд от монитора и попытался представить себе Ребекку. Это было трудно, я ни разу не видел ее в юбке, не то что в вечернем платье. Наверняка она еще и накрасилась. Я кипел от ярости: перед Тусом Ребекка предстала во всем своем великолепии, а мне оставалось довольствоваться лишь воображением.
Я снова взглянул на монитор. В это мгновение Тус закончил свой рассказ о Сессноке.
— Замок принадлежит Тау? — Ребекка наконец-то вспомнила о своей работе.
Тус засмеялся:
— О нет. Его сняли в аренду.
— В аренду?
— Да, для живой картины.
— Кстати, Себастьян, а ты не можешь рассказать мне побольше о том, что мне предстоит делать?
Себастьян? Она называет его по имени. Это было для меня тяжелым ударом. Но я попытался не поддаваться ревности.
— Всему свое время, — ответил Тус. — В назначенный момент ты все узнаешь.
— Мне не терпится познакомиться с Тау.
— Он тоже жаждет встречи с тобой.
— Так почему же он до сих пор не появился?
— Я не могу ответить на твой вопрос. Повторяю, в назначенный момент ты все узнаешь.
— Чтобы изобразить «Сад земных насаждений», нужны десятки человек. Отчего же мы одни в замке?
Тус улыбнулся:
— Возможно, это вовсе не так.
— Что ты хочешь этим сказать? — спросила Ребекка с легкой тревогой в голосе.
— Ничего. А теперь достаточно вопросов. Ответь-ка лучше мне: тебе нравится твоя комната?
— Да, они очень красивая. А сколько времени я проживу здесь?
— Разве мы не договорились покончить с вопросами?
— Это последний, обещаю. — Ребекка смущенно рассмеялась.
— А почему ты хочешь знать? У тебя проблемы с работой, или ты передумала и не хочешь участвовать в нашем представлении?
Как ни странно, Тус назвал живую картину представлением, спектаклем. По сути, он был прав: если бы в деле не было замешано преступление, этого молодчика можно было бы смело назвать великим паяцем.
— Конечно, я хочу участвовать! — пылко возразила Ребекка. — Но Сесснок такой красивый, и мне очень жаль, что я смогу остаться здесь всего на несколько дней.
Тус встал из-за стола.
— Давай перейдем в гостиную.
Он взял Ребекку за руку и повел в соседнюю комнату, в которой горел камин.
Они остановились перед огнем, и Тус предложил Ребекке выпить; она, к моему великому удивлению, согласилась. Я считал ее трезвенницей и не на шутку встревожился. Алкоголь, как известно, ослабляет сдерживающие силы психики, а Ребекку и не нужно было лишний раз подталкивать: она уже была готова броситься в объятия Туса.
Они оставались вместе до десяти часов вечера. Пили, разговаривали, смеялись — одним словом, флиртовали друг с другом. Потом Ребекка сказала, что хочет вернуться в свою комнату, и отправилась туда, судя по тому, что показывал монитор.
Вскоре она позвонила мне. Я спросил, что она выяснила о визите Шару. «Ничего» — таков был ее ответ. Но постарается что-нибудь узнать завтра. Потом Ребекка заявила, что собирается выключить камеру и лечь спать, так как очень устала.
Я подождал еще десять минут и перезвонил ей под предлогом того, что она забыла отправить нам отчет по электронной почте. Но, как я и боялся, сотовый оказался отключен.
Я отвратительно провел ночь. Мы с Николзом остановились в гостинице неподалеку, но кровать оказалась такой жесткой, что я почти не сомкнул глаз. В довершение всего я беспокоился: агентам до сих пор не удалось найти Лору Кисс. Зато ее муж, вернувшись из замка Калзин, провел ночь в ближайшей местной гостинице.
После завтрака мы снова отправились в дом на колесах, и Николз сообщил мне, что писатель все еще в своем номере.
— Есть ли новости о Кисс? — спросил я с надеждой.
— Никаких, инспектор, — ответил Николз, протягивая мне лист бумаги. — Последние звонки.
Мы прослушивали телефон Сесснока, но, казалось, Тус и прочие обитатели замка не дружат с этим средством коммуникации, так редко они им пользовались. В то утро наша аппаратура зафиксировала один-единственный звонок. Это дворецкий заказал корзину клубники. Похоже, в Сессноке не знали и о существовании сотовых.
Я взял бинокль и стал наблюдать за входом в замок. Там было пусто. Потом я позвонил Ребекке. Она включила свой телефон.
— Как спалось, сержант?
— Превосходно, сэр.
— Не сомневаюсь. Вас даже сотовый не беспокоил, — парировал я язвительно. — Быть может, я неясно выразился?!! — прорычал я. — Вы должны постоянно держать свой проклятый телефон включенным.
Ребекка промолчала.
— Вы что, дар речи потеряли?
— Я была уверена, что он включен, наверно, вырубила его по ошибке.
Невероятно. Да она надо мной издевается?! А я этого терпеть не могу.
— А теперь послушайте-ка, что я вам скажу, сержант. Если еще раз я позвоню, а ваш телефон будет отключен, клянусь, я надаю вам пощечин, потому что своим неразумным поведением вы ставите под угрозу не только свою жизнь, которая относительно мало меня волнует, но и расследование, которым я, напротив, очень дорожу. А теперь перейдем к плану на день. Вам уже сообщили, что вы будете делать сегодня?
Ребекка ответила не сразу, и в голосе ее звучала грусть.
— Нет еще.
— Тус спит?
Она помедлила, и от этой паузы мои подозрения тысячекратно усилились.
— Не знаю.
— Почему бы вам его не навестить? — поддразнил ее я.
— Вы действительно хотите, чтобы я отправилась разыскивать Туса? — Теперь в ее тоне слышалось недоверие.
— А почему нет? Может, таким образом мы выясним, что за сюрприз приготовил нам на сегодня наш дорогой Себастьян. И держите камеру включенной.
Я сбросил звонок, не попрощавшись. Излив душу, я чувствовал себя гораздо лучше, в том числе и потому, что мой нагоняй оказал должный эффект на Ребекку. Наконец-то она перестала важничать. Конечно, насчет пощечин я загнул. Если Ребекка сообщит об этом моему начальству, у меня будут серьезные неприятности. Но она вряд ли это сделает. Моя напарница слишком гордая и знает, чем рискует: я тогда мог бы рассказать, что она флиртовала с подозреваемым в убийстве.
Я рассеянно взглянул на ворота замка как раз в тот момент, когда возле них припарковался автобус, доверху набитый туристами. Навстречу им вышел дворецкий и вопреки моим ожиданиям не прогнал эту толпу и распахнул перед ней ворота. Там было человек пятьдесят. И тогда я понял, что это не туристы, а адепты секты, которым предстоит воплотить «Сад земных наслаждений».
Не прошло и пяти минут, как приехал еще один автобус. Сцена повторилась: дворецкий открыл ворота, и люди в мгновение ока скрылись в Сессноке. Теперь в замке находились около ста человек.
Ребекка включила камеру, выходя из своей комнаты. В дверях она столкнулась с Тусом.
— Доброе утро, Ребекка, — поздоровался он, широко улыбаясь. — Я хотел узнать, проснулась ли ты.
— Я умираю от голода, — ответила она. — Позавтракаем вместе?
— Конечно.
Они спустились этажом ниже, и Тус отвел ее на веранду, где был накрыт стол. Официант обслужил их и ушел. Ребекка ела с удовольствием, и казалось, снова забыла о своей мании чистоты.
Тус лишь выпил черного кофе без сахара.
— Итак, — проговорил он, сделав несколько глотков. — Сегодня тебе предстоит привыкнуть к этому месту. Можешь делать все, что пожелаешь. Если хочешь прогуляться по дому и саду, я с удовольствием тебе все покажу.
— Да, это было бы здорово. Однако я думала, мы сразу же примемся за работу.
Тус рассмеялся.
— Ты так говоришь, будто это прямо какие-то каторжные работы. Поверь, тебя ждут мгновения величайшего удовольствия.
Не сомневаюсь, подумал я, вспоминая колоссальную оргию на картине «Сад земных наслаждений».
Ребекка тоже хихикнула.
— Я имела в виду другое: мне казалось, нужно обговорить, что мне предстоит делать.
— Это будет очень легко. Нет необходимости в длительной подготовке. Вот увидишь, когда придет время, ты отлично со всем справишься.
— Я встречусь сегодня с Тау?
— Не думаю. Он очень занят.
— Но когда же?
— Потерпи. А сейчас пойдем, я покажу тебе сад.
Тем временем автобусы продолжали прибывать. Их оказалось десять, и оттуда высадились более пятисот человек.
Я взял фотографию картины Босха. На глазок там как раз было около пятисот персонажей.
— Надо их пересчитать, — сказал я Николзу, и на его лице изобразился ужас. — Я начну снизу, — продолжал я. — А ты посчитай тех, что скачут вокруг пруда.
Задача оказалась сложнее, чем я думал. Многие фигуры были такими маленькими, что потребовалась бы лупа, чтобы их разглядеть, другие выглядели размытыми, третьи скрывались за другими телами.
— Ну хватит! — выпалил я, в очередной раз сбившись. — Никогда мы их не пересчитаем. Да, в конце концов, какая разница?
Николза упрашивать не пришлось. Он отложил фотографию и снова принялся наблюдать за воротами замка. В это время позвонили агенты, следившие за Шару, и сообщили нам, что писатель выехал из гостиницы и движется обратно, в направлении Эра. Я ничего не понимал. Сначала он приехал в Сесснок, потом — в Калзин. Зачем ему эта странная экскурсия по замкам?
Ребекка и Тус после пресловутой прогулки по саду расстались. Она вернулась в свою комнату, и я позвонил ей.
— Хорошо провели время, сержант? — Я не скупился на саркастические замечания.
Она промолчала.
— Пока вы бродили по саду, прибыла вся шайка. Ваше уединение с Тусом нарушено. В замке сейчас больше пятисот человек. Не теряйте времени, займитесь ими. Я хочу узнать, кто они и откуда…
— В дверь стучат, — внезапно прервала меня Ребекка.
— Включите камеру, — сказал я, прежде чем закончить разговор.
Когда она открыла дверь, на мониторе возникло ненавистное улыбчивое лицо Туса.
— Надеюсь, ты не слишком устала от прогулки, Ребекка, — произнес он, — потому что время пришло.
— Время? — глупо повторила она.
— Да, тот момент, которого ты так ждала. Мы вот-вот дадим жизнь нашей картине, «Саду земных наслаждений». Как ты уже, наверное, поняла, тебе предстоит исполнить роль девушки, заключенной в стеклянном шаре. Приготовься. Разденься и накинь вот этот халат. — Тус протянул ей балахон из белого шелка. — Я вернусь через час.
Он ушел, и Ребекка сразу же связалась со мной по телефону.
— Вы слышали, инспектор? — В голосе ее звучало беспокойство.
Я разом забыл о досаде, которую Ребекка у меня в последнее время вызывала. Может, еще и потому, что она назвала меня инспектором, теперь мне совсем не хотелось посылать своего сержанта на верную гибель. Тревожная мысль билась в моем сознании: а что, если Джули Бонем тоже в последнюю минуту отказалась лезть голой в этот шар? В итоге мы нашли только ее голову.
— Послушайте, сержант Уэнстон, вы не обязаны туда идти. Если вам не хочется, мы найдем способ побыстрее вытащить вас.
— Нет, я хочу пойти. Только не ожидала, что все случится так быстро. Он застал меня врасплох.
— Боюсь, именно этого они и хотели.
— Я жалею только о том, что мне не удалось найти доказательств пребывания здесь Бонем.
— Не время думать об этом. Скажите лучше, вы действительно уверены, что не хотите сбежать оттуда?
— Да, инспектор. Мы подошли совсем близко к разгадке, и я не собираюсь отступать.
— Хорошо. Тогда готовьтесь.
Николз сказал, что снова звонили агенты, следившие за Шару. Писатель проехал Эр и, кажется, возвращался в Галстон.
— Есть известия о его жене?
— Пока нет, инспектор.
Я выругался про себя. Куда же, черт возьми, запропастилась Лора Кисс? Не могла же она просто раствориться в воздухе!
— Пусть продолжают поиски. Мы должны найти ее любой ценой.
Тут снова зазвонил мой сотовый. Я подумал, что это Ребекка, и сказал:
— Итак, сержант, вы готовы?
— Сержант? — взвизгнула Бренда и тут же осыпала меня горькими упреками за то, что я так бессовестно пропал.