Она с ужасом поняла, что под ней замерзшее озеро, которое начало уже подтаивать, что лед в любой момент может треснуть и машина окажется на дне. Не паниковать, приказала она себе, не паниковать! Ты идешь след в след с Флинтом — он жив и здоров, так что с тобой тоже ничего не случится.

Умирая от страха, Эбби бешено крутила руль, надеясь таким образом зацепиться шиной за какой-нибудь небольшой сугроб, за камень — хоть за что-нибудь, но под колесами был сплошной лед. Машина не останавливалась и продолжала скользить по поверхности.

— Господи, только не это! — завопила она. Моук поднялся на сиденье.

Она попыталась остановить машину при помощи ручного тормоза, потом попробовала еще больше сбросить скорость. Никакой реакции. Под тяжестью собственного веса внедорожник неумолимо приближался к обрыву, как в замедленной съемке.

В голове одна за другой пронеслись мысли. Может быть, стоит выпрыгнуть, пока не поздно, — на такой скорости это не опасно. А как же Флинт? Он-то как с этим справился?

Озеро все ближе.

Она уже была готова повернуться, чтобы открыть дверь для Моука, прежде чем выпрыгнуть самой, как вдруг заметила впереди на льду несколько темных заплаток, словно там рассыпали золу. Попав на одну из них, машина тут же встала как вкопанная.

Эбби отъехала подальше от опасного участка.

— Моук, ты остаешься, — приказала она ему.

Она выбралась из машины, хватая ртом морозный воздух, на ватных ногах прошла назад по дороге к темным обледенелым участкам. Видимо, гравий разбросал Флинт.

Боже милостивый! Если бы она ехала на большей скорости, машина перелетела бы посыпанное гравием место и плюхнулась в озеро. Он, наверное, этого и хотел? Зачем засыпать гравием всю дорогу, если ничего не подозревающий водитель может попасть в ловушку?

Поднявшаяся внутри волна гнева помогла ей совладать с собой. Когда вернется, она больше не позволит себя дурачить. Ни за что на свете! Она взяла несколько толстых сухих веток и оттащила к наледи, потом снова и снова возвращалась за ветками, пока опасный участок не превратился в безопасный. Моук наблюдал за ней из окна, удивленно сдвинув брови и наклоняя голову то влево, то вправо.

Когда она вернулась в машину, руки уже не тряслись. Хитрый мерзавец, подумала она, трогаясь с места. Заставил меня ехать по своим следам. Что ж, теперь я, сукин сын, готова к твоим пакостям — меня не обманешь.

Как ни странно, дорога вдоль другого берега озера, а затем вокруг леса не принесла особенного беспокойства: на пути больше не попадались обледенелые участки, и Эбби вскоре оказалась в месте назначения, поражаясь, что сумела добраться сюда живой и невредимой.

Звезды на небе начали гаснуть, густое черное небо серело. Приближался рассвет. Она вышла из машины и огляделась. Владения Флинта состояли из большого, видимо главного, дома, вокруг которого полукругом располагалось пять построек поменьше. Все бревенчатые, с двускатными крышами. Шапки снега делали всю эту картину невероятно романтической. Заснеженная взлетно-посадочная полоса уходила внутрь еще одного строения, возле которого стояли две легковые машины и снегоход. Значит, хозяин обеспечен транспортом круглый год. На его земле росли тополя и хвойные деревья, там были заливы и реки. Летом здесь будет полно живности — рай для охотников и рыбаков: медведи и лоси в лесу, лосось в речке.

Она выпустила Моука. Он пробежал немного вперед, понюхал воздух, бросился назад к ней, радостно выпрыгивая из снега, потом рванул в сторону дома.

Ну конечно, он ведь прекрасно знает это место: его бывший хозяин присматривал за владениями Флинта. Наверное, для собаки это было чем-то вроде возвращения домой после долгой разлуки. Она вытащила из машины фонарь и подошла к дому.

Сквозь стекла Эбби рассматривала кухню размером с Британский музей, столы с гранитными столешницами, потом подошла к окнам комнаты, где был камин, в котором можно зажарить целого буйвола. На стенах висели шкуры и головы диких зверей, повсюду лежали коврики и циновки. Жилище было вполне деревенским и очень мужским, но насколько она могла судить, там сейчас никто не жил.

Эбби обошла все строения на участке.

Лизы нигде не было видно, и все же Эбби ощущала ее присутствие.

Она обогнула главный дом, обращенный одной стеной к лесу. Кругом царили тишина и спокойствие. Ветра не было, деревья стояли не шелохнувшись. Ни шороха, ни крика птицы. В мертвой тишине звук ее собственного дыхания был подобен звуку урагана, а шаги звучали как выстрелы.

К стене была прислонена задвижка от медведей. Кто-то недавно снял ее с двери: на дереве остались свежие отметины. Эбби потянула на себя дверь и, к своему изумлению, поняла, что она не заперта. Она посветила фонарем вокруг. Сердце готово было выпрыгнуть из груди.

Из дома прямо в лес вели свежие следы снегохода — они были видны так же хорошо, как освещенное шоссе.

Она вспомнила слова Дианы: „У него в лесу несколько сторожек. Она пользуется ими, как своими собственными“.

Если Лиза прячется в лесу, означает ли это, что она время от времени совершает набеги на владения Флинта, чтобы пополнить запасы? Но разве он мог не заметить следы? Мог, конечно, если их оставили недавно. Сначала, наверное, нужно обследовать дом: не прячется ли Лиза там. В лес можно будет углубиться, если она не найдет сестру в доме.

Она шла сначала по плитке, а затем по бревенчатому полу — в тишине шаги отзывались гулким эхом. Было холодно, от дыхания вверх поднималось облачко пара. Лиза никак не может скрываться в этом промороженном насквозь доме, но проверить все-таки нужно. Ускорив шаг, Эбби почти бегом обежала нижний этаж. Здесь давно не разжигали огонь, но в воздухе еще витал запах горящего дерева. На кухне сохли сковороды, одинокая тарелка, нож и вилка. Она взбежала наверх, осматривая спальни и ванные комнаты, едва замечая великолепно декорированные стены, над которыми работал профессиональный дизайнер, бронзовые фигуры волков и орлов в натуральную величину на лестничных пролетах.

Она открывала шкафы, заглядывала внутрь, а в голове звенел Лизин детский голосок: „Ага! Я тебя нашла!“

Лиза всегда побеждала в игре в прятки.

Снизу доносился стук лап Моука по деревянному полу. Эбби заглянула в главную спальню, где увидела смятую постель и валявшееся на полу в ванной красное банное полотенце. Почему-то она представила восьмилетнюю Лизу, которая спряталась на чердаке и хихикает в кулак над бесцельно слоняющимся внизу Флинтом. Эбби невольно подняла глаза к потолку, но никаких сдвигающихся панелей не заметила.

Внизу Моук обследовал сени. Рыбацкие снасти, болотные сапоги, противомоскитная сетка, холодильники и морозильные камеры, пустой сейф для хранения оружия безмолвно наблюдали за ней из всех углов. Пока она все это изучала, какое-то смутное воспоминание не давало ей покоя. Она снова внимательно посмотрела на кипу карт на подоконнике, непромокаемую одежду и трости на вешалке и вспомнила взломанный замок на двери в домике Лизы. Пальто, куртки и шарфы кучей валялись на полу, а дверца морозильной камеры была открыта настежь.

Морозильные камеры.

Все три были оборудованы замками. Эбби не могла понять, зачем нужны замки: может, в летнее время там запирали заднюю часть туши лося или двадцатикилограммовых лососей, чтобы на них не покушались посторонние? В конце концов, это сейчас не так уж важно, но она заметила, что из двух замков торчали ключи, а в третьем ключа не было. Кроме того, штепсельная вилка от него не была вставлена в розетку, а валялась на полу.

Эбби дернула за ручку — дверца не поддавалась. С какой стати закрывать на ключ пустой морозильник? Она открыла два других — они были пусты. Этот тоже должен быть пуст. Неспроста он закрыт. А может быть, ключ от него просто потерян?

Моук с любопытством наблюдал за ней своими ярко-голубыми глазами.

— Извини меня, дружок, но придется пойти на взлом, — сказала Эбби, обращаясь к собаке.

Она отложила варежки и начала оглядываться в поисках подходящего орудия. На глаза попались молоток и отвертка. Она сунула отвертку в замок и стала бить по ней молотком, пока замок не щелкнул.

Она открыла дверцу и заглянула внутрь. Изнутри на нее смотрели четыре картонные коробки.

„Только наш корм способен обеспечить полноценное питание вашей собаке. Здоровье вашего любимца в наших руках“.

— Черт побери! — воскликнула она в сердцах. Похоже, Майкл Флинт предусмотрительно засунул в морозильник собачью еду, чтобы ее не унюхали гризли, не вломились в дом и не полакомились на дармовщинку. Как ребенок, которому не понравился принесенный подарок, но он продолжает рыться в пакете в надежде найти там что-нибудь получше, Эбби надорвала верхнюю коробку.

— Черт! — В коробке была не собачья еда, а диски. Она поднесла к глазам один и прочла: „Институт имени сэра Джона Росса“.

Она тут же почувствовала слабость в коленях.

— О Господи!

Она вскрыла следующую коробку — в ней лежала стопка скоросшивателей с металлическими кольцами. Она вытащила одну папку и взглянула на обложку.

Надпись на ней гласила: „Ежемесячные отчеты. Заметки. Описание экспериментов. Выводы“.

Все страницы имели дату и подпись.

И имели один и тот же заголовок — „МЭГ“. Она нашла отчеты о результатах лабораторных экспериментов.

Эбби начала углубляться в лес по следам снегохода. Моук маячил впереди. Неужели Лиза сама спрятала здесь отчеты? Если так, то это был очень смелый и рискованный шаг. Но как же это на нее похоже. Потом она припомнила рассказ Демарко, что Флинта видели в студгородке университета в Фэрбенксе в тот день, когда уехала Лиза.

Может быть, отчеты украл Флинт, а потом последовал за Томасом в надежде, что МЭГ у него? Эбби с отвращением вздрогнула, вспомнив, как она во время поездки с Флинтом на снегоходе обхватила его, чтобы не упасть, как он предупреждал ее о МЭГ. А еще он посоветовал ей возвращаться домой в Англию.

Она шла по лесу и через каждые несколько шагов вслух говорила: „Уходите, гризли, к себе в берлогу“, но от страха у нее была гусиная кожа. Уж лучше столкнуться с шайкой похитителей, чем потревожить гризли.

Эбби сунула руки в карманы, решив надеть варежки, но нащупала только одну. Она остановилась и посветила назад: варежки не было. Это не смертельно, решила Эбби: одну руку можно держать в кармане.

Следы снегохода вели все глубже в лес, слабый свет нарождающегося дня не мог совладать с темнотой густых деревьев. Они обступали ее с обеих сторон. Напряженный слух фиксировал каждый звук вокруг. Кровь стыла в жилах от страха, дыхание было коротким и прерывистым.

— Моук! — крикнула она, хлопая по ноге. — Рядом!

Пес остановился и обернулся, глядя на нее в недоумении, потом снова потрусил вперед. Похоже, он не чувствовал никаких медведей, но ведь не было даже малейшего ветерка — как же ему их учуять? Она была убеждена, что всего в паре метров от нее сладко посапывает огромный медведь.

Эбби продолжала шагать, стараясь держаться как можно увереннее, время от времени покрикивая и предупреждая медведей о своем присутствии. Она чувствовала, как из подсознания поднимается волна паники, как внутри пронзительно кричит от страха ее трусливая душа: „Зачем я здесь? Я не должна здесь находиться!“

Она начала замечать, как светлеет небо, но вокруг было непривычно тихо. В Оксфорде с первыми лучами солнца заводили песню дрозды, малиновки, начинали отчаянно чирикать воробьи, радуясь окончанию ночи. Здесь этот факт, похоже, никого не радовал. Было так тихо, что казалось, это последний рассвет на земле.

Вдруг Моук остановился. Лапы напряглись, хвост опустился; он сделал пару шагов вперед и, ощетинившись, снова встал.

Что это, черт возьми?

Он глухо зарычал.

Совсем рядом она услышала ответный рык.

— Уходи, мишка, домой! Не трогай нас! — в ужасе завопила Эбби.

Рык перешел в настоящий рев, Моук ответил громким лаем, скаля зубы и разбрасывая снег лапами.

— Фу, Моук! Фу!

Раздался еще один рык, после чего из-за деревьев прямо на Моука полетела тень.

Она услышала глухой звук от удара двух тел друг о друга. Они сплелись в один гигантский рычащий мохнатый клубок, в котором мелькали оскаленные зубы. Эбби начала тихонько отступать, готовая пуститься наутек, как вдруг клубок распался. Двое животных стояли друг против друга и терлись носами.

Это был не медведь, а собака.

Вздохнув с облегчением, Эбби стала смотреть, как радостно собаки обнюхивают друг друга, после чего Моук резко прыгнул вперед и рявкнул низким голосом. Эбби уже знала, что так Моук приветствует других. Очевидно, второй собаке это тоже было известно, потому что в следующую секунду они уже бежали рядом, счастливо вывалив языки и дружно махая хвостами, время от времени то покусывая друг друга за холку, то кувыркаясь в снегу.

— Роскоу? — позвала она не слишком уверенно.

Собаки тут же прекратили веселую возню и встали, глядя на нее.

— Моук! — уже уверенно крикнула Эбби. — Роскоу!

Собаки подбежали к ней. Моук прижался к ногам, глядя на нее снизу вверх, а Роскоу в это время начал ее обнюхивать, фыркая и лениво помахивая хвостом. Но наверное, она все-таки не успела заслужить его доверие, потому что он отступал каждый раз, когда она пыталась потрепать его по загривку.

— Что ж, мальчики, — сказала Эбби, — пошли. Нам предстоит еще одна приятная встреча с…

Она не успела договорить, потому что сзади кто-то резко бросился ей под ноги, ударив под колени. Она упала как подкошенная и тут же начала извиваться и болтать ногами, пытаясь подняться, но что-то лежало поперек, прижимая ее к земле. Она уже собиралась позвать Моука, как вдруг увидела ружье.

Двуствольный пистолет. Он не был направлен на нее, но она не сомневалась, что он заряжен и готов выстрелить.

— Эбби?!

Ее накрыла волна такого облегчения, что захотелось плакать.

— Лиза!

— Ты с кем приехала?

— Ни с кем. Одна, — выдохнула она, — я приехала одна.

Наконец она увидела лицо сестры. Лиза сильно похудела, лицо осунулось и вытянулось, глаза ввалились. На щеках были темно-серые пятна, но Эбби не обратила на них внимания. Сестра сидела на ней верхом, крепко держа пистолет.

— Ты не обманываешь? — спросила Лиза, озираясь по сторонам. — Эбби, у которой вместо мозгов опилки, догадалась, где я прячусь?!

Эбби страшно разозлилась.

— Да пошла ты! — взорвалась она, как прорвавшаяся дамба. — Тебе все кажется, что ты такая умница-разумница, а я взяла да отыскала тебя! Ты такая крутая, зато Эбби, у которой вместо мозгов опилки, — вот она здесь, перед твоим глупым носом! Ну что — выкусила!

Она тут же выбила пистолет из рук сестры и сбросила ее с себя. Это оказалось нетрудно — Лиза была легкая как пушинка. Она охнула от неожиданности: теперь Эбби восседала сверху, но Лиза тут же вывернулась из-под нее, и они начали мутузить друг друга, щипать, катаясь по снегу. Снег попал Эбби за шиворот, лицо тоже было в снегу, она толкала Лизу, та то оказывалась под ней, то сверху — они возились в снегу, как в детстве.

Эбби в очередной раз оседлала Лизу, тяжело дыша:

— Сдаешься?

— Ни за что!

— От тебя одни неприятности да головная боль, — сказала Эбби. — Я тут, понимаешь, стараюсь, а мне в ответ тычут в лицо оружием.

— Не преувеличивай — не в лицо.

— Ну почти в лицо.

Они несколько секунд помолчали.

— Извини.

— Ты все время извиняешься, но ничего не меняется, да?

— Это риторический вопрос? Если да, то можно мне подняться? Ты меня раздавила.

— Нет.

— Ладно. — Лиза помолчала немного, потом сказала: — Как же я рада тебя видеть!

Эбби ничего не ответила. Она чувствовала, как под ней тяжело дышит сестра. Ей казалось, что она сейчас потеряет сознание. У нее кружилась голова. Лиза ей что-то говорила, но она ее не слышала. Лицо было открытым и доверчивым, как всегда. Будто ее совершенно не волнует, что Эбби раза в два ее тяжелее и восседает сверху. Так было всегда. Бесстрашная девочка, которая держит себя в руках, владеет ситуацией и не чувствует никакого раскаяния. Она лежала в снегу, ожидая, когда Эбби придет наконец в себя. Потом они посмеются над тем, что произошло, и оставят все в прошлом.

— Но только не в этот раз, — сказала Эбби вслух.

— Нет, — согласилась с ней Лиза. — Слишком далеко все зашло.

Эбби растерянно заморгала.

— Ты читаешь мои мысли?

— Эбби, опомнись! Не забывай, что я знаю тебя с самого своего рождения. Мое первое детское воспоминание связано с тобой — как ты потихоньку подсматриваешь за мной, когда я лежу в коляске. Следующая картинка — ты пытаешься накормить меня шпинатом…

— Ты терпеть его не можешь.

— Да, никогда не любила. Поэтому я набирала полный рот, потом бежала к унитазу и все выплевывала.

— А отец страшно сердился, — включилась в воспоминания Эбби.

— На тебя — никогда, — вздохнула Лиза. — Все всегда злились только на меня.

Эбби вдруг представила себя на месте Лизы. В четыре года, в шесть, в десять — отец всегда орал на Лизу, при этом лицо его страшно краснело, на шее и вокруг носа вздувались вены. И все время говорил, чтобы она шла в свою комнату. На Эбби он никогда не повышал голос. Только на Лизу.

— Господи, — выдохнула Эбби.

— Да уж, — Лиза улыбалась. — Он так и не понял, что я — это я. Что я от него отличаюсь.

— И от меня тоже.

— От тебя не намного.

Эбби не верила собственным ушам.

— Знаешь, ведь мы с тобой две упрямые ослицы, тебе не кажется? Каждая всегда была убеждена в собственной правоте. Как я могла подумать, будто ты, зная, что Кэл женат, крутишь с ним роман! Я ведь всегда знала о твоих твердых моральных принципах. И что на меня нашло?

— Это извинение?

— Не успела ты уйти, как я поняла, что перегнула палку. Я поддалась первому порыву и наговорила много лишнего — того, чего говорить не хотела… но ты сбежала в Англию. Я ничего не успела тебе объяснить. Господи, какой же ты, Эбби, бываешь занудой!

— Ты тоже. Ты никогда не слушаешь.

— Да, знаю, грешна. Но ты не имела права вот так все бросить и уехать.

— Я не могла перенести этого предательства. Я так сильно его любила.

— Я это поняла.

Роскоу ткнулся носом в Лизино плечо и заскулил.

— Спокойно, дружок, все в порядке, — подбодрила его Лиза, потом вскинула глаза на Эбби. — Могу я теперь встать, а то ведь совсем задницу отморожу?

Эбби подала сестре руку и помогла подняться.

— Я и забыла… — в Лизином голосе звучало удивление.

— Забыла что?

— Какая ты сильная. — Лиза начала стряхивать снег с одежды. — Я всегда тебе завидовала и терпеть не могла свой маленький рост. Я, знаешь, часто в детстве мечтала, что стала такой, как ты, — высокой, уверенной в себе и спокойной, что мне не нужно постоянно пытаться быть в центре внимания… — она не договорила и отвела взгляд. Эбби увидела, что в ее глазах заблестели слезы.

— Господи, как же я хотела быть тобой!

У Эбби перехватило дыхание, а в горле образовался жесткий комок. Она аккуратно подняла пистолет, разрядила его и повесила на локоть, как это делал Мэлоун.

— Я тебя ненавидела, — сказала Лиза хрипло.

— Я тоже тебя ненавидела.

Лиза обернулась и посмотрела на нее снизу вверх. В глазах стояли слезы, она печально улыбалась.

— Да, значит, в чем-то мы все-таки похожи.