Когда живешь в городке, где все друг друга знают, уезжай хоть на десять лет, тебя не забудут. Перемены происходят до того медленно, что наверняка мальчишка, о котором ты мечтала в школе, все еще живет где-нибудь поблизости, возит туристов порыбачить или поплавать среди рифов, а твоя лучшая подружка теперь его жена, и у них трое детишек, бассейн на заднем дворе и две машины.

Вот и Джорджия не удивилась, узнав, что Бри Хатчисон летает на самолетах, а его жена Бекки занимается бухгалтерией и вообще всеми документами, а когда начинается туристический сезон и в небо поднимается много машин, то еще и радиосвязью. Двести метров от взлетной полосы — и вокруг офиса полно гинкго, плаунов и папоротников. Построенный из бревен, он окружен крытой жестью верандой, рядом парковка и единственный, вечно открытый ангар, а возле самого леса — лужайка с жаровней для барбекю.

Они обнялись, а потом Бекки сказала:

— Дорогая, сочувствую. Нам будет не хватать старика Тома.

— Мне тоже.

— Похоже, нам удастся тебя отсюда вывезти. Один парень не явился, так что займешь его место. Иди, дорогая.

Сначала Джорджии пришлось довольно долго идти до самолета «Пайпер», стоявшего под навесом, потом она занялась рюкзаком и только после этого заняла место позади кресла пилота. Бри торопливо чмокнул ее в щеку и продолжил изучение разложенной у него на коленях карты.

Подобно миссис Скутчингс, Бри почти не изменился за прошедшие десять лет, пока Джорджии не было в Налгарре. Может быть, появилась пара лишних морщин. Он был все таким же приземистым, плотным, и все так же зияла дыра на месте верхнего зуба, выбитого, когда он учил ее и Доун управлять яхтой. Джорджии было лет одиннадцать, и она по простоте душевной спросила, почему он не вставит зуб. Он ответил ей вопросом на вопрос: «А надо?»

Она склонила голову набок:

— Нет, если тебе нравится походить на пирата.

— Нравится.

У Джорджии и Бри давняя нежность друг к другу. В первый раз она встретила его во второй половине учебного года, когда он привез в школу племянника. Как раз в это время она и Доун, промокшие до нитки, подошли к воротам. Они забыли взять зонтик, поэтому ранцы и учебники тоже промокли.

— Вы всегда ходите пешком? — нахмурившись, спросил Бри.

Доун и Джорджия кивнули в ответ.

— Одни?

Сестры вновь кивнули.

— А ваш дедушка?

— Он помогает продавать наживку, — сказала Доун. — Магазин открывается в…

— В восемь, — произнес Бри. — Я знаю.

Он постоял, закусив нижнюю губу, потом спросил:

— Вы не против, если я буду вас подвозить? Вы ведь живете в коммуне, так что мне это не составит труда, если только ваша мама разрешит. И я не опоздаю на аэродром к первым рейсам. Да и Джоуи лучше в компании.

Джоуи ничего не возразил, однако сестры знали, что он в ужасе от предложения дяди. Его сверстники в городе, сколько себя помнили, воевали с ребятами из коммуны, а теперь Джоуи придется ездить в одной машине с врагами! Все полугодие Доун и Джорджия безжалостно издевались над ним, пока Джоуи не привел городскую ребятню в самое сердце коммуны, на бывшую железнодорожную станцию, где они забросали грязью постройки и дворы, разрушили шалаш на дереве и под конец «утопили» противников в реке, изрядно их помучив.

Неделю спустя Джорджия вместе с Доун и еще шестью приятелями устроили засаду и засыпали городских, когда они шли на праздник, клейкими шариками из муки. Родители пострадавших возмутились и заявили, что Джорджия неуправляемая дикарка, однако ее мама никогда не ставила во главу угла дисциплину и, не повышая голоса, проговорила:

— Что может быть для детей здоровее игр? Вы же не хотите, чтобы они целыми днями просиживали у телевизора?

Джорджия обрадовалась, когда вражда городских и коммунаров перешла на другой уровень. Ей нравилась ее свобода в коммуне, и она была готова воевать за нее. Джорджии исполнилось семнадцать, когда коммуну закрыли, продав землю бизнесмену из Брисбена, решившему построить на этом месте лечебный центр. В тот день закончилось ее детство.

Бри обернулся и критически посмотрел на Джорджию:

— Тебя не кормят в твоем большом городе?

— Отлично кормят, Бри.

— Ты чертовски худая, — пробурчал он. — Замуж скоро?

— Хватит тебе, Бри. Неужели тебе нечем заняться, кроме как болтать о моем замужестве? Лучше доставь меня вовремя в Каирнс, чтобы я успела на другой самолет.

— Вот как?

Джорджия демонстративно застонала и так же демонстративно спрятала лицо в ладонях:

— Даже мама так меня не мучает.

— Ну да, — усмехнулся Бри и покачал головой: — Кто-то же должен, юная леди, иначе ты до конца жизни не будешь знать удержу.

— Знаю я, знаю! Я стала очень ответственной, да будет тебе известно. У меня замечательная работа в очень известном издательстве, и я арендовала квартиру в престижном районе города. Мне выдали машину и деньги на представительские расходы. — Джорджия задрала нос: — Мне даже предложили повышение. Пост менеджера по всебританским продажам. Ну как тебе это?

— Чепуха, — фыркнул Бри. — Тамошний покой не для тебя. Тебе надо что-то совсем другое. Что-то, чем ты будешь гордиться и за что тебе захочется повоевать. Помнишь коммуну?

Джорджия изумленно помолчала.

— Я старалась, — произнесла она едва слышно.

Она чувствовала на себе взгляды Ли и Сьюзи, но делала вид, будто не замечает их.

— Ты молодец, — потеплев, сказал Бри. — И твоя мама тоже. Вы обе были что надо. Но только не между собой, да?

— Да.

Бри протянул Джорджии руку, она ухватилась за нее, и Бри по старой привычке потряс ее. Джорджия боялась, что еще немного — и она расплачется.

— Найди что-нибудь такое, за что надо драться, и позови меня. — Он высвободил руку и пристально посмотрел на Джорджию. — Клянусь, я бы не прочь покидаться мучными шариками.

Пока Бри разговаривал с Бекки, Джорджия повернулась к Сьюзи и прошептала:

— Прошу прощения, но мы давно не виделись.

— Все в порядке, — ответила Сьюзи. — Теперь я знаю, что вы та самая Джорджия.

— Что это значит?

Сьюзи улыбнулась, и Джорджия поняла, что плохо рассмотрела ее. Сьюзи не была хорошенькой. Она была потрясающе хороша. Блестящие, иссиня-черные волосы до плеч, раскосые глаза цвета миндаля, брови вразлет, маленький прямой нос, улыбчивые губки сердечком и точеные скулы.

— Последние несколько лет я много летала с Бри, — сказала Сьюзи. — В Каирнс. Бывало, до самого Бриззи. Перелеты долгие, и только мы вдвоем в течение многих часов. Мне все известно о Джоуи и ваших баталиях. Бри никогда не знал, за кого ему болеть. Он разрывался между верностью семье и восхищением вами.

— Вот уж не знала, — печально отозвалась Джорджия. — Меня постоянно колотили.

Сьюзи засмеялась:

— Так я и думала.

Джорджия чувствовала, что Ли наблюдает за ними, сидя рядом с пилотом, но прежде чем он заговорил, Бри подал ему наушники.

— Вы летаете?

— Да.

— Ну и ну! У нас два пилота, — заметила Джорджия. — Обслуживание на высшем уровне?

Ли обернулся и смерил ее недобрым взглядом, но Джорджия проигнорировала его. Чем недружелюбнее он становился, чем сильнее бесил ее, тем больше ей хотелось ему насолить. Она долго смотрела на его часы фирмы «Таг Хойер» с красным циферблатом и на отличном металлическом браслете, напомнившие ей о ее прежнем приятеле Чарли, который спал и видел такие часы. Даже если ее повысят, ей все равно не по карману подобная роскошь. Джорджия знала, что они стоят больше четырех тысяч баксов.

По подозрительному, настороженному выражению Ли она поняла, что ему не терпится что-нибудь от нее услышать.

— Красивые часы, — беззаботно произнесла Джорджия. — Можно купить такие в беспошлинном магазине?

— Сомневаюсь, что с вашим годовым доходом вам это по карману, — холодно откликнулся Ли.

Джорджия чуть было не сказала ему о пасхальном бонусе, но вмешался Бри, пожелавший узнать, на каких самолетах летал Ли — профессиональная солидарность, — и почти сразу он занялся мотором. Потом, в грохоте, и вовсе было не до разговоров. Бри пробежал пальцами по приборной доске, постучал по каждой важной кнопке, и Джорджия, откинувшись на спинку кресла, постаралась забыть о недружелюбном Ли и стала молиться о том, чтобы пореже попадать в воздушные ямы.

В окошко она видела маленький «судзуки», который поставила под масличной пальмой. Эви наверняка выскажется насчет свежей вмятины на своей машине. Надо будет сразу же позвонить ей из Сиднея и оплатить ремонт. Но она вряд ли возьмет деньги. Местный этикет требует одалживать приятелю или соседу цепную пилу и газонокосилку, лодку и машину, если он попал в передрягу, и ни в коем случае не брать у него плату за повреждения. В общем, что ни делается, все к лучшему. Вот только надо обязательно пойти в паб и порадовать всех хорошей историей. Устроить представление.

Бри прокатил свой «Пайпер» по размытой взлетной полосе. Вдалеке, на крыльце конторы, Джорджия увидела высокого человека, смотревшего в их сторону. Он показался ей знакомым, однако она не могла вспомнить, где видела его прежде. Наверное, это был кто-то из местных, кого она знала в детстве.

— Все пристегнулись? — спросил Бри.

Пассажиры промолчали, и Джорджия ответила за всех:

— Пристегнулись.

Шум мотора стал еще громче, когда Бри прибавил скорость, «Пайпер» затрясло. От окна отделилась резиновая лента и упала Джорджии на колени. Она попыталась было вернуть ленту на место, но из этого ничего не вышло, и она сунула резинку в карман на кресле, надеясь, что самолет не развалится, прежде чем приземлится в пункте назначения.

Когда они поднялись в небо, Джорджия вспомнила о мертвом казуаре. Она словно воочию видела его синюю голову под дождем, сильные ноги с длинными острыми когтями, рудиментарные крылья, покрытые блестящими, но редкими и запачканными грязью перьями.

Будь тут мать Джорджии, они бы ни за что не поднялись в воздух, потому что она восприняла бы гибель большой птицы как проклятие, как жуткое предостережение.

Казуары не умеют летать.