Максин, жена Эл Ди, вернувшись вечером с ра­боты и обнаружив, что Эл Ди снова напился и ругается с Рей, их пятнадцатилетней дочерью, велела ему убираться из дома. Эл Ди и Рей спорили, сидя за кухонным столом. Максин еще не успела снять пальто и положить сумочку, как Рей сказала:

— Скажи ему, мам. Скажи, о чем мы с тобой гово­рили.

Эл Ди повертел в руке стакан, но пить не стал. Максин смотрела на него пристально, взгляд был на­пряженный и злой.

— Не суй свой нос в то, в чем ни черта не смыс­лишь, — сказал Эл Ди. И еще сказал: — Я вообще не воспринимаю всерьез людей, которые целыми дня­ми болтаются без дела и читают астрологические журналы.

— Причем тут астрология? — фыркнула Рей. — Пе­рестань разговаривать со мной в таком тоне.

Сама Рей в школе не появлялась уже несколько не­дель. Заявила, что никто не заставит ее туда пойти. На что Максин сказала: мало нам было дешевых тра­гедий, вот теперь еще одна.

— Заткнитесь оба! — рявкнула Максин. — Господи, у меня уже от вас голова раскалывается!

— Скажи ему, мам. Скажи, что у него с головой не все в порядке А с головы начинаются все проблемы. Да тебе любой, кто хоть каплю в этом разбирается, скажет, что с нее все и начинается!

— Да? А как же диабет? — вмешался Эл Ди. — А эпи­лепсия? Мозг не может этого контролировать!

Он демонстративно отсалютовал Максин стака­ном, а потом выпил его до дна.

— Может! И диабет, — сказала Рей, — и эпилепсию. И вообще все что угодно! Мозг, к твоему сведению, самый важный орган в человеческом теле: он всем управляет.

Она взяла его сигареты, вынула одну и прикурила.

— А рак? Как насчет рака? — спросил Эл Ди.

Он решил, что наконец-то подловил ее. Он взгля­нул на Максин.

— Я уже и забыл, с чего мы начали, — объяснил он ей.

— Рак, — Рей покачала головой: до чего же он наи­вен. — Рак тоже. Рак зарождается в мозгу.

— Бред! —Эл Ди ударил ладонью по столу. Пепель­ница подпрыгнула. Его стакан опрокинулся и ска­тился на пол. — Ты совсем свихнулась, Рей! Я тебе точно говорю, свихнулась!

— Заткнись! — рявкнула Максин.

Она расстегнула пальто и положила сумочку на стойку. Потом посмотрела на Эл Ди:

— Все, Эл Ди, ты меня окончательно достал. И Рей тоже. И вообще всех вокруг. Я много думала об этом. Я хочу, чтобы ты убрался отсюда. Сегодня. Прямо сейчас. Немедленно. Сейчас же выметайся отсюда к чертовой матери.

Эл Ди не собирался никуда уходить. Он перевел взгляд с Максин на банку с огурцами, которая про­стояла на столе с самого обеда. Он взял банку и швырнул ее на улицу прямо через закрытое окно.

Рей вскочила со стула:

— Господи, совсем чокнулся!

Она встала поближе к матери и судорожно втяну­ла воздух.

— Звони в полицию, — распорядилась Максин. — Он не в себе. Пойдем отсюда, пока он тебя не пока­ лечил. Звони в полицию, — повторила Максин.

Они попятились к выходу.

— Ладно, ухожу, — сказал Эл Ди. — Прямо сейчас собираюсь и ухожу, — сказал он. — Давно надо было. Все равно тут одни психи. Настоящий дурдом. И без вас проживу. Думаете, тут медом намазано, в этом дурдоме?

Из разбитого окна тянуло холодком прямо ему в лицо.

— Вот туда сейчас и пойду, — сказал Эл Ди. — Туда вон, — сказал он, ткнув в сторону окна пальцем.

— Прекрасно, — отозвалась Максин.

— Все, я ухожу, — заявил Эл Ди.

Он ударил ладонью по столу. Отпихнул назад стул. Встал.

— Больше вы меня не увидите.

— Насмотрелись уже — дальше некуда, — сказала Максин.

— Вот и замечательно, — сказал Эл Ди.

— Ну и чего ты ждешь? Выметайся, — продолжила Максин. — Я плачу за квартиру — имею полное право выставить тебя вон. Уходи, сейчас же.

— Ухожу. Нечего меня подгонять, — огрызнулся он. — Уже иду.

— Вот и иди, — сказала Максин.

— Подальше от этого дурдома, — сказал Эл Ди. Он пошел в спальню и достал из шкафа один из ее чемоданов. Это был старый ногахайдовский чемо­дан, белый, со сломанным замочком. Она обычно брала его с собой в колледж, до отказа набивая сви­терами. Он тоже когда-то ходил в колледж. Он кинул чемодан на кровать и стал складывать в него белье, брюки, рубашки, свитера, старый кожаный ремень с медной пряжкой, носки и вообще все свои вещи. С ночного столика он захватил журналы: будет что почитать. Взял пепельницу. Он засунул в чемодан все, что смог, все, что в него влезло. Он застегнул его с той стороны, где замочек был исправным, стя­нул ремешком и тут вспомнил, что не взял всякую мелочь из ванной. Он отыскал виниловый несессер на верхней полке в шкафу, позади ее шляпок. В него он покидал бритву и крем для бритья, тальк и су­хой дезодорант, и еще зубную щетку. Пасту тоже взял. А потом еще захватил зубную нить.

Он слышал, как они вполголоса разговаривают в гостиной.

Он умылся. Положил в несессер мыло и полотен­це. А потом еще и мыльницу и стакан с раковины, и маникюрные ножницы, и щипчики для завивки рес­ниц.

Несессер он закрыть не смог, но это не сильно его расстроило. Он надел пальто и подхватил чемодан. И пошел в гостиную.

Увидев его, Максин обняла Рей за плечи.

— Я собрался, — сказал Эл Ди. — Пришел попро­щаться... Не знаю, что еще сказать, — кроме того, что надеюсь больше никогда тебя не увидеть. И тебя тоже, — сказал Эл Ди, обращаясь к Рей. — Со всеми твоими бреднями.

— Уходи, — сказала Максин. Она взяла Рей за ру­ку. — Ты уже достаточно зла причинил этому дому. Уходи, Эл Ди. Убирайся, оставь нас в покое.

— Все начинается с головы, — сказала Рей. — Поду­май об этом.

— Ладно, я ухожу, больше мне нечего сказать. Все равно куда. Главное, — подальше от этого дурдома.

Он в последний раз огляделся вокруг, а потом пе­реложил чемодан из одной руки в другую и сунул не­сессер подмышку.

— Я буду на связи, Рей. А тебе, Максин, самой сове­тую бежать из этого дурдома.

— Это ты превратил все в дурдом, — сказала Мак­син. — Этот дурдом — твоих рук дело.

Он поставил чемодан на пол, а сверху положил не­сессер. Потом распрямился во весь рост и посмот­рел на них в упор.

Они попятились назад.

— Осторожно, мам, — сказала Рей.

— Было бы кого бояться, — сказала Максин.

Эл Ди сунул несессер под мышку и взял чемодан. Потом сказал:

— Да, и вот еще что...

Но что именно — он так и не смог придумать.