ГЛАВА 77

Брайану Глассу раньше не доводилось никого убивать. Да, он нес ответственность за многие смерти, но ответственность косвенную. Он не убивал людей своими руками. И вот он сидел на диване в доме Донны Уоррен, а на полу лежал труп. Он не раз наблюдал процедуру вскрытия, видел, как из тел вырезали куски, чтобы исследовать их и взвешивать, слушал, как выносились вердикты касательно причины смерти. Но это было потом. А это… это происходило прямо сейчас.

На полу, прямо перед ним, лежала мертвая Роза Мартин. Он смотрел на нее как загипнотизированный. Туловище ее в районе живота превратилось в груду красных комковатых потрохов. Он не мог различить конкретных органов — просто куча мяса. И кровь, кровь повсюду. Он знал, что эксперт сумеет восстановить ход событий по пятнам и брызгам, но сейчас ему достаточно было просто сидеть и любоваться своей работой. Он был словно художник в студии.

Но больше всего его зачаровывало лицо. Еще несколько минут назад оно было таким живым: глаза горели праведным гневом, изо рта вылетала правда, которую он не хотел слышать. И вот теперь оно омертвело. Стало никаким. Губы безвольно опустились, лишенные звуков и слов, пустые глаза стали похожи на глаза выпотрошенной рыбы.

Он не сожалел о содеянном, напротив — он ликовал.

Главное, чтобы теперь удалось остаться безнаказанным. Это главное. Он потер голову в том месте, куда Донна Уоррен ударила его чашкой. Притрагиваться было больно. Будет синяк, и шишка тоже будет. Сначала он злился оттого, что они с мальчишкой ушли. Он понимал, что не может за ними гнаться, ведь даже в Ньютауне публичная сцена с применением холодного оружия привлекла бы всеобщее внимание.

Зато у него теперь был козел отпущения. Убийца.

Он знал, как действовать дальше. Тело останется здесь. Потом его найдут — он сам его найдет. И свалит всю ответственность на Донну Уоррен. Тот визит объяснит, откуда здесь взялась его ДНК, а его показаний хватит, чтобы упечь шлюху за решетку. Он лично будет руководить допросами. И, будьте спокойны, все пройдет как по писаному.

О да. Это будет несложно.

Как объяснить свой внезапный отъезд из больницы, он тоже придумал: скажет, что погнался за похитителями мальчика. Но не догнал. Проще простого. Убедившись, что внедорожник удалился на достаточное расстояние, он даже вызвал подмогу. Все тылы прикрыты. Все следы заметены.

А Фил… Фил сейчас не в том состоянии, чтобы реально ему противостоять.

Гласс кивнул, чрезвычайно довольный собой. Все хорошо. Замечательно.

Он снова взглянул на труп Розы Мартин.

Это было первое его убийство.

Но уж точно не последнее.

ГЛАВА 78

Близилась ночь, а с ней — осенняя прохлада и угроза скорой зимы. Но в доме Фила и Марины окна были закрыты, шторы — задернуты, а жалюзи — опущены. Ночь не могла проникнуть внутрь. По крайней мере, так им казалось.

Но ночь проникла в сердце Фила. Не в сердце даже — в самую сердцевину. Он неподвижно сидел в кресле, вперившись невидящим взглядом в пустоту. Марина и Дон стояли рядом, и на лицах обоих читалась тревога.

— Давай я помогу отвести его наверх, — предложил Дон. — Уложим его в кровать.

Марина посмотрела на Фила. Глаза у него были открыты, но зрачки не двигались. То, что он видел, находилось где-то за пределами этой комнаты. И даже за пределами настоящего. У нее сердце разрывалось от этого взгляда.

— Нет, — ответила она, — пусть посидит здесь.

— Но ему нужно отдохнуть, Марина. Ему нужно…

— Да, Дон, — тихо, но твердо сказала она. — Ему нужно отдохнуть. Но еще больше, чем отдых, ему нужны ответы. — Она посмотрела в глаза свекру. Тот не выдержал и отвернулся. — Он должен знать, Дон. Он целую жизнь провел в неведении.

Дон покачал головой и заговорил шепотом:

— Я не хочу… Я боюсь причинить ему боль.

Марина едва не рассмеялась.

— Ты только посмотри на него! Посмотри на него, Дон. Думаешь, ему сейчас не больно? Думаешь, бывает боль сильнее этой?

— Нет, — покачав головой, ответил он. — Думаю, не бывает. Хорошо. — Он тяжело вздохнул. — Давай сделаем это. Давай все ему объясним.

К каждому его слову, казалось, была пристегнута цепь с увесистым ядром.

Несколько раз глубоко вздохнув, Марина села напротив Фила и взяла его за руку. Кожа его была сухой и прохладной.

— Фил?

В его глазах мелькнул огонек, словно между ними пробежал слабый, но все же ток.

— Фил, это я. Марина. Я хочу поговорить с тобой. Ты готов? Ты сможешь?

Едва заметный кивок был ей ответом.

— Хорошо. — Рука в руке. По-прежнему. — Я хотела спросить… Кого ты видел, Фил? Кто был в той машине?

— Лицо… лицо из моего сна…

Фил закрыл глаза и скривился, словно опять увидел его.

— Понятно. Лицо из сна. Ясно. А кем он был в этом сне? Что он делал?

— Он… Я сидел в клетке, в клетке из костей, в подвале… а он…

Фил отвернулся и замотал головой, словно надеясь изгнать этот образ из памяти.

— Все хорошо, Фил. Продолжай.

— Я сидел в клетке, а он шел прямо на меня, и… эти глаза… в капюшоне, эти глаза…

— Что, Фил? Что было не так с его глазами?

— Темные… темные глаза… как будто смотришь в бездну…

— И на нем был капюшон?

Фил кивнул.

— А потом… а потом я увидел его там, возле больницы… он… существует… на самом деле…

Марина взглянула на Дона, и тот горестно ей кивнул.

— Дон тоже здесь. Он хочет с тобой поговорить. Ему нужно… кое-что тебе рассказать.

Она убрала руку и отошла в сторону. Ее место занял Дон.

— Фил? Это я, Дон. Я должен… кое-что тебе сказать. Насчет того человека в капюшоне. Человека, который держал тебя в клетке во сне. Хорошо?

Еще один едва заметный кивок.

Дон набрал полные легкие воздуха. И еще раз. Готов ли он? Будет ли он когда-нибудь готов к такому?

— Это реальный человек, Фил. Поэтому ты и видел его возле больницы. Он существует на самом деле. И я знаю, кто это.

Фил открыл глаза и непонимающе уставился на приемного отца.

— Как? Откуда? — Слабый, дрожащий, словно детский голос. Голос ребенка, заблудившегося в лесу.

— Мы с ним знакомы, Фил. Мы с ним виделись раньше. И я тебе сейчас об этом расскажу. Это касается тебя, твоей жизни. Ты готов?

— А кошмары… кошмары пройдут?

— Надеюсь.

Фил сглотнул ком в горле.

— Тогда я готов.

ГЛАВА 79

Машина ехала по ночной улице. Чем дальше от центра, тем меньше было людей и транспорта.

Донна, сидевшая на заднем сиденье, пыталась контролировать свое сердце. Оно то отчаянно ломилось в грудную клетку, то норовило выскочить наружу через горло. Последний раз она испытывала такое, когда Бенч угостил ее на вечеринке практически чистым кокаином. Но то были приятные переживания — во всяком случае, пока кровь носом не пошла. Эти же переживания нельзя было назвать приятными даже в самом широком смысле слова.

Рядом сидел Бен. Он смотрел в окно, потому что на нее смотреть не хотел, а на мужчин спереди — боялся.

Донна пыталась поговорить с ними, но ей не отвечали. Они молча усадили их в машину и молча поехали.

— Подождите, — сказала она. — В доме остался еще один человек. Одна баба из полиции. У нее ножевое ранение. Надо… надо вернуться…

Один из них обернулся и смерил ее долгим свирепым взглядом. Она вспомнила, как брызнула в него из газового баллончика.

— Ножевое ранение, говоришь? — сказал он. — Это твой конек.

— Что? Нет, я…

Он развернулся, чтобы быть как можно ближе к ее лицу. С губ, когда он говорил, срывались брызги слюны.

— Знаешь, что ты наделала? Мой напарник сейчас, между прочим, в больнице. Подыхает там, мать твою. Это тебе известно?

«Шотландский акцент…» — отметила она. Напуганные люди обращают внимание на самые удивительные мелочи. Она не ожидала услышать шотландский акцент.

— Сука, — процедил он.

— Ну-ну, полегче, — осадил его водитель. Этот говорил гораздо спокойнее.

Донна ухватилась за его нейтральный тон, как утопающий за соломинку. Если он так спокойно говорит, то, наверное, не причинит ей вреда. Потом она вспомнила своих клиентов, которые поначалу тоже казались уравновешенными людьми… И эта мысль не принесла ей утешения.

От страха Донне было тяжело дышать. Ей хотелось как-то задобрить этого мужчину, говорившего с неприкрытой угрозой.

— Пожалуйста, простите меня, — пробормотала она.

Но ее извинения только разозлили его.

— Простить тебя, да? Простить, суку такую? Ты унизила меня, а его чуть не прикончила…

Она зажмурилась, приготовившись к удару. Удара не последовало. Она открыла глаза.

Мужчина отвернулся и смотрел на дорогу. Водитель молчал.

Донна тоже решила помолчать.

Так они и ехали.

От раздумий ее отвлек Бен.

— Мне страшно, — прошептал он, дернув ее за руку.

«Мне тоже», — хотела ответить она. Но не стала. Может, ей и хотелось это сказать, но он не должен был этого слышать. Он всего-навсего ребенок, она должна быть сильной рядом с ним. Должна говорить, что все враки, в которые он верит — Санта-Клаус, например, или что жизнь справедлива, — правда.

Она выдавила из себя улыбку.

— Все будет хорошо, — прошептала она и стиснула его ручку в своей.

И он ей поверил.

И сердце у нее раскололось надвое.

— Куда мы едем? — спросила она уже в полный голос.

— Скоро узнаешь, — сказал тот, которому она брызнула газом в глаза. Он даже не удосужился развернуться.

Она снова посмотрела на Бена, потом в окно. Что хуже — ехать вот так, в абсолютном неведении, или наконец прибыть в конечный пункт, каким бы тот ни оказался?

Бен все сильнее сжимал ее руку.

Если бы она тоже могла поверить собственной лжи…

ГЛАВА 80

— Это нелегко… Как ни крути, это совсем не легко…

Дон тяжело вздохнул. Ощутил на себе ободряющий взгляд Марины и продолжил:

— Так вот… Была одна коммуна. В семидесятых. Сам можешь представить, типичная хипповская коммуна: восточные платья, одежда из марли, голая детвора… Всякое такое. Бисер, гитары, на которых никто не умел играть, свободная любовь. — На лицо его набежала тень. — Во всяком случае, так было поначалу. — Он отхлебнул кофе и сказал: — Коммуна называлась «Сад».

Глаза Фила дрогнули под опущенными веками.

— «Сад»? Но ведь это…

— Не перебивай, Фил, — сказал Дон мягко, но твердо. — Дай мне рассказать. А ты просто слушай. — Он откашлялся. — Так вот, «Сад» родился из благих намерений, как оно обычно и бывает. Но со временем, как часто происходит, светлые идеалы извратились. — Еще один глоток кофе. К сожалению, под рукой не было ничего покрепче. — Промывание мозгов. Такие пошли слухи. Будто это не просто коммуна, а секта, члены которой подвергаются насилию: сексуальному, психологическому, физическому, всякому. Что само по себе ужасно. Но это еще не все. Поползли и другие слухи, еще гаже. Будто коммунаров — другого слова не могу подобрать — можно брать в наем. И даже покупать.

— В каком качестве? — не удержался Фил. Он слишком давно работал в полиции.

Но против этого вопроса Дон вроде бы не возражал.

— В качестве сексуальных рабов. Любого возраста. Богатые извращенцы могли прийти туда, изучить меню и сделать заказ. Оплата зависела от конкретных услуг. — Он вздохнул, покачал головой. — Мы слышали, что какой-то богатый психопат заказал нескольких человек, чтобы охотиться на них, как на лис, у себя в поместье. Они не вернулись в коммуну. Скорее всего, их растерзали гончие псы… И — женщины. Множество женщин. Некоторые возвращались. Но не все. И те, что возвращались, становились совсем другими людьми. — Он запнулся. — И дети…

Понадобилось несколько секунд, чтобы он взял себя в руки.

Дом едва не лопался от тишины.

— В общем, так, — наконец продолжил Дон. — Некоторые бежали. Мужчина, женщина и двое ребятишек. Мальчик и девочка. Совсем… маленькие. Они пришли к нам. Не сразу, конечно. Сначала они нам не доверяли. Мы же, в конце концов, были их врагами. — Он говорил без обиды в голосе, только лишь с грустью. — Но они все же обратились к нам. Обратились ко мне. Я был тогда детективом-инспектором. Они просили, чтобы мы остановили этот ужас в «Саду». Им было нестерпимо видеть, как рушится их мечта. Видеть, что там творится… Им очень трудно было оттуда уйти. Чертовски трудно. И они отказывались рассказывать что-либо, пока мы не гарантируем им защиту. И я лично гарантировал им защиту… — Снова пауза. — Мы разместили эту семью в доме под круглосуточным наблюдением. Очень приятная была пара. Очаровательная. Я часто у них гостил. Прежде чем уйти жить в коммуну, он работал журналистом. Жена у него была очень красивая. Дети тоже. Да, особенно если учесть, через что эти дети прошли… И когда мы их забрали, они заговорили и все нам рассказали. Все.

Он замолчал. Слова будто увязли в топкой памяти.

— На первых порах в «Саду» все было хорошо, — продолжал Дон. — Зачинщик этой коммуны искренне верил, что творит добро. Но потом руководство сменилось. На смену ему пришли… плохие люди. Очень плохие. И тогда все изменилось.

Еще один глоток кофе — уже остывшего, но Дону было наплевать.

— В общем, мы планировали устроить рейд. Гэри и Лора — так звали родителей — рассказали нам все, что могли. Где что находится, кто там живет, как можно попасть на территорию и как оттуда уйти. Но мы должны были соблюдать осторожность. За пару лет до того в Америке, в Джонстауне, произошла массовая резня, и мы не могли допустить, чтобы это повторилось. Правда, мы не верили, что такой сценарий возможен здесь, в Колчестере, но рисковать все-таки не могли. Членам коммуны к тому моменту уже основательно промыли мозги, их чуть не заморили голодом, они были готовы на все. Поэтому на разработку плана ушло немало времени. — Он вздохнул. — И когда мы наконец проникли в «Сад», там… там оказалось пусто. Ни души. Как будто они все, не знаю… Улетели обратно в космос, на свою родную планету. Мы не нашли ни одного человека. До сих пор. — Дон допил остатки кофе. — Само собой, Гэри и Лора узнали об этом в своем надежном убежище. И чуть с ума не сошли от страха. Просили переселить их куда-то, потому что они будут следующими. Наказанием за предательство «Сада» была смерть. Они боялись за свою жизнь. И не зря.

— Что же произошло? — спросил Фил.

Ответ дался Дону с трудом. Но он понимал, что обязан это сказать.

— Их убили. Прямо там, в нашем надежном убежище. И их, и полицейских, которые их сторожили.

От тишины, воцарившейся в доме, могли лопнуть барабанные перепонки.

— А как же… — Голос Фила дрожал. — Как же дети?

— Их пощадили.

— Почему?

— Не знаю. Может, чтобы они страдали? Потому что это наказание было еще более жестоким, чем смерть. Не знаю.

— И что с ними было дальше?

— Их отдали в детский дом. — Дон сейчас дорого бы дал за глоток спиртного. — Но там оказалось не намного лучше, чем в «Саду». И теперь рядом не было их родителей… — Он попытался совладать с дрожью в голосе. — Девочка… девочка умерла. Она болела. Слабенькая девочка, она бы… она бы все равно не выжила.

— А… а мальчик? — еле слышно спросил Фил, ожидая ответа и страшась его.

Дон посмотрел ему в глаза.

— А мальчик сейчас сидит передо мной.

ГЛАВА 81

Микки Филипс лежал на боку и сладко похрапывал. Линн Виндзор, опершись на локоть, наблюдала за ним.

Она вынуждена была признать, что это была хорошая ночь. Когда она звонила Микки, то ничего особенного не ожидала, но он сумел ее удивить. Он был сильным, мужественным, да, но это можно было предсказать, учитывая его профессию. Что оказалось полной неожиданностью, так это его нежность. И влечение к ней. Его уверенность в постели. Ей никогда прежде не доводилось испытывать оргазм от одних прикосновений, но прикосновения Микки… И его таланты в оральном сексе… Ничего подобного она еще не испытывала.

И вот она лежала рядом с ним и смотрела, как он спит. Смотрела не с любовью или нежностью, а с сожалением, потому что это был его первый и последний визит.

Сбросив одеяло, Линн осторожно выбралась из постели. Подошла к куче одежды, которую Микки нетерпеливо сорвал с себя, предвкушая близость. Ее интересовали карманы.

И то, что ее интересовало больше всего, обнаружилось в брюках.

Его айфон.

Она попросила выключить его, чтобы их никто не побеспокоил. На лице его отразилась недолгая борьба, но она так качнула бедрами и поправила на себе белье, что исход спора был предрешен. Он повиновался. А Линн между тем следила за движениями его пальцев, запоминая код блокировки. И вот эти цифры пригодились — по экрану рассыпались иконки. Первым делом она проверила пропущенные вызовы и голосовую почту. Кто-то несколько раз просил его вернуться в участок. Какое-то, дескать, срочное дело. Линн улыбнулась. Она прекрасно знала, что эти люди имели в виду.

Удалив все сообщения в голосовой почте, она открыла папку сообщений. Их тоже накопилось немало, и она удалила все те, где его просили приехать на работу. Остальные касались в основном будничных вопросов: выпить пива, поиграть в мини-футбол и тому подобное. Но одно сообщение выделялось среди прочих. Именно его она и искала.

«Адам Уивер. Нарыл инфо. Бизнес. Импорт-экспорт с литовцем Балхунасом. Харвич. Доставка завтра. ПЕРЕЗВОНИ. ВАЖНО. И ЗАХВАТИ КОШЕЛЕК. Стюарт».

Гнев смешался в ней с паническим ужасом. Глаза сузились до щелок, черты лица исказились.

Как он узнал? Как? И кто такой этот Стюарт? Дыхание участилось, руки задрожали. Она посмотрела на безмятежно спящего Микки. Это было бы так просто — подойти и перерезать ему горло. Он бы даже не проснулся. И все — никакого тебе Стюарта, никакой лишней информации.

Микки повернулся на другой бок.

Она приняла решение. Окончательно и бесповоротно.

В списке контактов Стюарт значился как «Стюарт КИ». Конфиденциальный информатор. Скверный шифр. Она удалила его номер и ввела свой, убедившись, что он у Микки не записан. Затем достала телефон и отослала новое сообщение:

«Адам Уивер. Нарыл инфо. Реальный бандит из Литвы. Много врагов. Вроде как убийца — литовский киллер. Уже там. Можешь не звонить. Стюарт».

Айфон пискнул, приняв сообщение.

Микки заворочался. Линн быстро сунула айфон обратно в брюки, не забыв предварительно его отключить. Микки снова повернулся и открыл глаза.

— Что ты делаешь? — сонно пробормотал он.

— В туалет иду. Сейчас вернусь.

— Не задерживайся.

Она проскользнула в ванную и подождала, пока он снова уснет. Ей еще нужно было восстановить номер информатора и удалить свой.

Но когда она вернулась в спальню, он уже ждал ее. Бодрый. Сна ни в одном глазу.

— Я соскучился, — сказал он, сдергивая с себя одеяло.

Она улыбнулась и примостилась рядышком. Взглянула на него.

— Может, сделаешь перерыв? — хихикнула она.

— Пока ты рядом? Ни за что.

Он обвил ее руками, и губы его отправились странствовать по ее телу. «Он не станет проверять», — подумала она. Не заподозрит, что она к этому как-то причастна. Она надеялась на это.

И, упав навзничь, Линн снова отдалась в его чарующий плен.

Все недавние мысли улетучились.

Злиться она будет после.

«Жалко терять такой источник наслаждения, — подумала она. — Очень жалко. Но в жизни есть вещи поважнее».

ГЛАВА 82

Мальчик был напуган. Вне себя от ужаса. Зато он снова был в клетке. Где ему и место.

Садовник смотрел на него сквозь прутья. И если бы кто-то поднял в этот момент его капюшон, то увидел бы улыбку на его лице.

— Где тебе и место… Думал убежать, да? Нет уж… Ты слишком для нас важен… Да… Слишком. Будущее Сада зависит от тебя. Да…

Мальчик забился в уголок и затравленно следил за своим мучителем. Он старался не плакать. Не позволял себе даже всхлипнуть.

Садовник окинул взглядом окружающее пространство. Отлично. В самый раз. И как он раньше не догадался?

Конечно, сложно было заново все обставить, но ему не оставили выхода. Прежний дом был до сих пор огорожен. Но он уже раздобыл все, что нужно: новые инструменты, новый верстак. Все было на месте. И стены уже были испещрены необходимой символикой.

Конечно. Этим он озаботился первым делом.

Символы. Жизненный цикл. Времена года, времена жизни. Рождение, смерть, перерождение. И так далее. Пол всему его обучил. Он все понял.

Пол… Он слышал, как тот плачет — жалобно, тихо, но не обращал на него внимания. Он был слишком увлечен символами.

Всему свое время, всему свой сезон. «Все в саду живет, все в саду когда-нибудь умирает». Это были слова Пола. И Садовник принял их близко к сердцу. Потому что Садовник хотел, чтобы Сад продолжал жить. Так оно и вышло. Пускай для этого пришлось кое-чем пожертвовать.

Каждое время года. Каждое солнцестояние. Каждое равноденствие. Ребенок должен быть принесен в жертву, чтобы Сад и впредь процветал. Он убедил в этом всех остальных Старейшин. Если они хотят распоряжаться Садом, то должны позволить ему поддерживать жизнь в Саду.

И он это делал. Долгие годы. Столько лет, что сам уже сбился со счета. Выбрать ребенка, подготовить его, принести в жертву. И Сад не погибнет.

Ребенок всегда использовался целиком — и кровь, и кости, и плоть. Все было кстати, ничего не пропадало зря. Это подпитывало Сад. Укрепляло Сад. Помогало Саду расти. И сейчас Сад нуждался в помощи больше, чем когда-либо прежде. Именно поэтому этот жертвенный мальчик имел такую важность. Потому что он был там. Он сам видел, что происходит. Сад умирал.

Все остальные Старейшины могли сколько им вздумается болтать о свежей крови, обновлении и прочем. Но если он не принесет ребенка в жертву, если не ублажит землю, то Сад никогда больше не даст плодов. А он должен давать плоды.

Должен.

Но у жертвоприношений была и вторая причина.

Он наслаждался ими.

Он блаженствовал от криков и воплей. Он купался в крови — и во власти.

Контролировать все переходы. От жизни к смерти, от смерти к перерождению. Все было в его власти.

Всем повелевал он.

…Он снова взглянул на мальчика, отпрянувшего в страхе еще дальше. Цепь на его ноге тихонько звякнула.

— Ты должен быть польщен, — сказал он. — Тебе выпала большая честь. Ты избранный. Скоро, уже совсем скоро…

И он снова отвернулся.

Он не слышал криков мальчика.

Не слышал криков Пола.

Он просто пошел нарвать цветов.

ГЛАВА 83

Фил онемел. Как будто тело его отделилось от мозга, а все нервные окончания в одночасье отмерли. Комната превратилась в длинный, сужающийся в перспективе туннель. Он словно смотрел на свою возлюбленную и на человека, которого считал отцом, не с того конца телескопа.

Чувство это продержалось недолго. Взаимоисключающие эмоции, которые пробудил в нем рассказ Дона, дозрели и наконец рванулись адреналином в кровь; нечто схожее он, должно быть, испытал бы в автокатастрофе.

Он не знал, на кого смотреть, не знал, к кому обратиться. Взгляд его, пометавшись из стороны в сторону, упал на Марину.

— Ты знала? — спросил он.

Адреналин в крови уподобился ножу и резал в самое сердце. Его предали.

— Ты знала?

— Узнала за пару часов до тебя, — сказала Марина, взглядом умоляя простить ее. Меньше всего на свете ей хотелось усугублять его страдания. — Мы с Доном поговорили как раз перед тем, как ехать в больницу. Я сказала, что ты должен знать.

Больше говорить с ней было не о чем. Он понимал, что его одолевают сложные, тонкие эмоции, но справиться с ними в данный момент он не сумел бы. Ему нужны были эмоции простые, грубые. И первой из них оказался гнев.

— Ты знал, — зловещим шепотом процедил он. — Все это время знал… Все эти годы… Всю мою жизнь… Знал и молчал.

Дон опустил глаза, вздохнул.

— Мы думали, так будет лучше… Лучше будет не знать… — устало произнес он.

Фил кивнул, поджав губы.

— Ага. Значит, каждый раз, когда я спрашивал о своих родителях и ты говорил, что ничего не знаешь…

Дон по-прежнему молчал. Ковер на полу полностью завладел его вниманием.

— Каждый раз… Каждый раз ты отговаривал меня. Не надо их искать, твердил ты. Всякий раз. Когда я был моложе…

В глазах Дона читалась боль. Страдания его, по-видимому, ни в чем не уступали страданиям Фила. Его лицо словно окаменело от боли; он силился, но не мог произнести нужные слова.

А Фил продолжал:

— Ты говорил, что я не смогу их найти. Что ты пытался, но они как сквозь землю провалились. Каждый раз… Ты каждый раз обманывал меня, Дон… Врал… И моя сестра… Сестра…

— Тебе лучше было не знать, — сказал Дон, борясь с подступающими слезами.

— Лучше? — Фил горько рассмеялся. — Лучше? А может, я сам должен был решить, как лучше?

Дон промолчал. Губы его мелко подрагивали.

— Ты не согласен? — уже громче спросил Фил.

— Нет. — Дон тоже повысил голос. — Может, если бы это было обычное усыновление… Если такое вообще бывает! Но не в нашем случае, нет…

— Почему?! — Фил сорвался на крик.

— Потому что тебя там не было… Ты не видел того, что видел я…

Дон закрыл лицо рукой, по его щекам текли слезы.

Тишина, оказывается, может оглушать, как разорвавшаяся бомба. Все трое сидели неподвижно. Не смея шелохнуться. Вопросы всплывали, набухали и лопались, не дождавшись ответа…

Но не все.

Фил взглянул на Марину.

— Эти мои кошмары… И рисунки на стене… И клетка… И мужчина в маске… — Кулаки его нервно сжимались и разжимались. — Почему?

— Потому что они были в реальности, — сказала она. Спокойно, доверительно. — Они — часть твоей жизни. Аспекты твоей жизни.

— Но я… Я не знал… Я не мог запомнить…

— Нет. Ты был еще слишком маленьким. Твой разум тогда еще не сформировался окончательно. И если бы тебе повезло, все это прошло бы бесследно. Но настолько чудовищные воспоминания, увы, всегда оставляют отпечаток. Мозг всего лишь блокирует их. Прячет. Подавляет.

Фил кивнул.

— Но почему именно сейчас?

— Как я уже сказала, это чудовищные воспоминания. Сознание их скрыло, но не смогло уничтожить. Потому что это все же было. И события тех лет дремали где-то в глубинах твоего разума, ожидая толчка, искры… И толчок был дан. Искра зажглась.

— Понятно…

Голова у Фила шла крутом. Внутри черепа как будто растревожили осиное гнездо. Голос Марины с трудом пробивался сквозь этот шум.

— Ты совсем не помнишь своих родителей?

Фил закрыл глаза, но не мог сосредоточиться из-за постоянного гудения.

— Нет.

— Ну, может, оно и к лучшему. Если ты видел, как их убили… Не стоит спешить воскрешать эту картину в памяти.

Волна гнева постепенно спадала. Но вопросы продолжали жужжать, а голова — болеть от напрасных попыток найти ответы. Фил не знал, что сказать. Не знал, что ему теперь думать. Какой вопрос задать в первую очередь. Дон и Марина молча ждали.

— А мои приступы паники… — наконец сказал он. — Они тоже как-то с этим связаны?

— Скорее всего, — ответила Марина. — Механизм замещения. Ты никогда не пытался совладать с детской травмой, потому что не знал о ней. Подавил ее силой разума. А она ведь никуда не исчезла — и продолжала атаковать тебя, только уже по-другому.

— И профессию ты себе выбрал не самую подходящую, — добавил Дон.

Фил кивнул. По телу разливалась истома, адреналин схлынул. Он вдруг почувствовал страшную усталость, но в голове родился еще один вопрос:

— А как же гостиница? Почему мне показалось, что я уже бывал там?

— Потому что ты действительно там бывал, — сказал Дон. — Точнее, ты там жил. На территории этой гостиницы находился «Сад».

Фил вздохнул, потер лоб. Все трое снова замолчали.

Первым заговорил Дон.

— Прости меня, сынок. Я… я не знал, как будет лучше. Мы с твоей мамой… с Эйлин, — поправился он, — не знали.

Усталость уже полностью охватила Фила. Он из последних сил улыбнулся и пробормотал:

— Ничего, я по-прежнему буду называть ее мамой.

Дон кивнул, улыбнулся. Марина улыбнулась в ответ — устало, грустно.

— Я еще нескоро смогу с этим свыкнуться, — сказал Фил. — Очень нескоро. Но я постараюсь. — Еще одна героическая улыбка. — Марина любит повторять, что семья — это не только биологическое понятие. Да уж…

Он почувствовал ее прикосновение.

— По-моему, тебе пора спать, — сказала она.

И Фил, уже в полудреме, кивнул в знак согласия.

ГЛАВА 84

Микки повернул ключ в замке и вошел в офис.

От Линн он уехал рано, чтобы успеть заскочить домой, переодеться и принять душ. Она сказала, что помыться он может и у нее и даже вместе с ней. Заманчивое предложение. Весьма заманчивое. Но он устоял перед соблазном.

Ночная похоть — это одно, а дневной рассудок — совсем другое. Ему даже показалось, что его отказ принес Линн облегчение. Очевидно, она тоже серьезно относилась к своей работе. Еще один общий интерес.

Всю дорогу домой его почему-то мучила совесть.

Не за его поступки и уж точно не за поступки Линн: ее поведением в ту ночь он насладился сполна. Оба они насладились своим поведением… По пути на работу он проигрывал в голове лучшие эпизоды, а таких набралось изрядное количество.

Но что-то не давало ему покоя. Что-то тут было нечисто.

И он знал, в чем дело, хотя и отказывался признаться самому себе. Он переспал с женщиной, вовлеченной — пускай и опосредованно — в текущее дело. А это могло поставить все расследование под угрозу.

Паркуясь на стоянке возле участка, он решил, что от этих мыслей надо избавляться. Лучше сосредоточиться на пресловутых «лучших эпизодах», которых должно было хватить на весь рабочий день.

По крайней мере, до следующей встречи с Линн. Ни о чем конкретном они, конечно, не договаривались, но он был уверен, что это всего лишь вопрос времени. Они обязательно встретятся снова.

Когда он вошел в офис с бумажным стаканчиком кофе, его сразу удивила подозрительная для столь раннего часа оживленность коллег. Это был настоящий улей, не то что вчера. Что же произошло? Неожиданный прорыв? Но почему его не поставили в известность? Он растерянно огляделся по сторонам, выискивая взглядом хоть кого-то, кто объяснил бы, из-за чего разгорелся весь сыр-бор.

Долго ждать не пришлось. Заметив, что он вошел, Гласс решительно направился в его сторону. Лицо его напоминало дерево, рассеченное молнией.

— Где тебя, мать твою, носило?! — прорычал он.

Все оглянулись и уставились на Микки.

— В смысле? — нахмурился он.

— Где ты был, я тебя спрашиваю?! Отвечать на звонки не умеешь?

— Да вроде умею, но телефон не звонил. Хотя я не отключал его на ночь.

Микки поспешно отвел взгляд, чтобы Гласс не успел поймать его на лжи. Он помнил, что выключил телефон на всю ночь по просьбе Линн. Еще один повод для угрызений совести. Но перед уходом он включил его, и на экране ничего не высветилось: ни пропущенных звонков, ни сообщений в голосовой почте, ни обычных сообщений. Только одно, от Стюарта, которое он еще не читал. Он достал свой айфон и протянул Глассу.

— Видите, ничего нет. Ни пропущенных звонков, ни сообщений.

Гласс не сразу нашелся с ответом. Вместо этого он несколько секунд молча буравил его взглядом.

— Не дай бог ты меня обманываешь, сержант Филипс…

— Да зачем мне вас обманывать? Какой мне от этого прок? Вы же сами видите, никто мне не звонил. А если и звонили, то, наверное, на какой-то другой номер.

Гласс продолжал буравить его взглядом, как будто иного ответа можно было и не ждать.

— Так что случилось? — пришлось спросить Микки. — Что я пропустил?

Гласс презрительно фыркнул, хотя в его представлении это, наверное, был смешок.

— Чего ты только не пропустил. Через пять минут чтобы был в совещательной!

Но Микки не дал ему уйти.

— А где Фил?

Губы Гласса скривились в подобии ухмылки.

— Он отстранен, сержант Филипс. И если бы ты не отключал телефон, то знал бы об этом.

Микки проводил его ошарашенным взглядом. Может, он ослышался?

Фил? Отстранен?

Недоверчиво покачивая головой, он сел за свой стол и попытался осмыслить услышанное.

Отхлебнул кофе.

И тут его осенило. Если ему звонили всю ночь, пускай даже на выключенный телефон, то куда пропали эти звонки?

Но думать об этом не было времени. Нужно было готовиться к утреннему брифингу.

ГЛАВА 85

Войдя в совещательную комнату, Микки первым делом взглянул на Марину. В его взгляде читался немой вопрос.

«Он уже знает насчет Фила, — подумала она. — Он знает, что его отстранили от расследования, но не знает за что». Он еще многого не знает. Не знает, как она провела эту ночь…

Микки уселся, по-прежнему не спуская с нее глаз. Она тоже посмотрела на него. Сказать она ничего не могла, да и не знала, что ему можно рассказывать, а о чем лучше умолчать.

Вошел Гласс — как всегда, деловитый, бодрый. Положил на стол папку, обвел собравшихся взглядом. Марина заметила, как на его губах промелькнула улыбка. И за эту мгновенную улыбку она стала презирать его еще больше. Особенно если вспомнить, что Дон рассказал им вчера об этом человеке.

— Ну что же, приступим, — сказал Гласс. — Для начала давайте подытожим, что у нас имеется на данный момент. — Он искоса взглянул на Микки. — Мало ли. Может, кто-то не в курсе.

Марина заметила, как Микки покраснел от смущения. «Отлично, — подумала она. — Гласс умудрился за считаные секунды настроить против себя всех своих подчиненных. Блистательные менеджерские навыки!»

— Финна — мальчика, которого нашли в подвале на Ист-Хилле, — похитили из главной больницы вчера вечером. Похитителя звали… — Он сверился с записями: — Самюэль Листер. Он работал в больнице, занимал руководящую должность. Ранее не привлекался. Совершенно чист перед законом. Как вы уже, наверное, знаете, он передал ребенка сообщникам, личность которых не установлена, и застрелился прямо на парковке.

Марина следила за реакцией Микки. Тот явно опешил и растерянно озирался по сторонам.

— А где Анни?

Гласс не ответил.

— Детектив-констебль Анни Хэпберн. Где она?

Гласс устало вздохнул, как будто любопытство Микки его раздражало.

— Детектив-констебль Анни Хэпберн находится в больнице с огнестрельным ранением, полученным в ходе похищения мальчика.

— Как она себя чувствует?

— Нормально она себя чувствует. Насколько нам известно, ранение средней тяжести.

Микки явно испытал облегчение от этих слов.

Гласс продолжил:

— А вот Дженни Свон, детскому психологу, работавшему с мальчиком, повезло меньше. Она сейчас в реанимации в критическом состоянии. Теперь я слушаю вас.

— А что известно о людях, которые увезли ребенка? — спросила Джейн Гослинг.

— Я как раз собирался об этом спросить. — Гласс выразительно глянул на Эдриана Рена.

Тот встал.

— На камерах почти ничего не видно, — сказал он и в подтверждение своих слов передал фотографии. — Это кадр с камеры слежения на стоянке. Как вы видите, это зеленый внедорожник, «Рэндж-Ровер». Старый, побитый. Я попытался найти крупные изображения лиц, но…

Он попросил передать по кругу еще один снимок. Лицо водителя было размыто, а там, где у пассажира должна была быть голова, темнело какое-то пятно.

«Капюшон! — догадалась Марина. — Он был в капюшоне».

— Похоже, — продолжал Рен, — лицо его чем-то прикрыто, чтобы никто не смог его опознать.

— Это капюшон, — сказала Марина, и все взгляды обратились на нее. — Это был капюшон. Я своими глазами его видела. Похоже, из мешковины или джутового полотна.

— Значит, это точно не маска из магазина приколов, — заметил Микки.

— Номер машины не попал в кадр. Мы прогнали цифры через компьютер, но ничего не нашли. Есть все основания полагать, что номер краденый. Возможно, и машину тоже угнали.

— А что насчет городских камер?

— А ничего. То ли они специально ехали так, чтобы избегать их, то ли где-то скрылись почти сразу. Главный инспектор Гласс преследовал их, но упустил. Он передал ориентировку всем постам. Машину высматривали даже с вертолета, но она словно растворилась в воздухе. Мы, конечно, продолжим поиски…

Рен сел на свое место.

— Спасибо, Эдриан, — сказал Гласс. — Сержант Филипс, послушаем вас.

Микки встал. Марина сразу поняла, что он чем-то недоволен. «Интересно, — подумала она, — он воспользуется этим шансом, чтобы высказаться, или просто доложит?»

И скоро она получила ответ на свой вопрос.

ГЛАВА 86

Фил открыл глаза.

И в эти первые, благословенные секунды он чувствовал себя абсолютно никем и ничем. Он мог еще стать чем угодно. Кем угодно. Мог куда угодно попасть. Его биография еще не была написана, его личность не была сформирована, а разум еще цеплялся за сон, не привязанный к пробудившемуся телу. Это быстро кончилось. Через пару секунд он вспомнил, где он и что с ним произошло.

Вспомнил, кто он.

И со стоном повернулся на другой бок. Закрыл глаза.

В голове он проигрывал вчерашние события — на случай, если упустил какие-то детали. Снова и снова. О чем же он думал? Что он испытывал? Что принесло ему это открытие: облегчение или новые проблемы и новую неопределенность?

Рано или поздно ему все-таки пришлось открыть глаза. Нельзя же валяться в постели целый день. И тут он вспомнил, что его отстранили от расследования. Голова, будто утяжеленная этой печальной мыслью, буквально рухнула обратно на подушку. Новый уровень страдания. Новый вид несчастья.

Он взглянул на часы. Марина, должно быть, ушла и не стала его будить. Он прислушался: Джозефины дома тоже не было. «А-а, — вспомнил он, — она же осталась на ночь у Дона и Эйлин».

Нет, валяться в постели целый день нельзя. Он отбросил пуховое одеяло и встал. Проблемы не рассосутся сами по себе. Проблемы надо решать. А для этого нужно кое-куда пойти и кое-что сделать.

Он пошел в ванную и включил душ.

Улыбнулся.

Он уже знал, куда отправится первым делом.

ГЛАВА 87

Микки встал, окинул взглядом совещательную. «Слишком много свободных мест, — подумал он. — Слишком многих тут недостает». Затем взгляд его упал на Гласса. А вот лиц, которые ему не хотелось видеть, напротив, многовато.

Он быстро заглянул в блокнот и снова поднял глаза.

— Есть какие-нибудь новости насчет убийства Адама Уивера? — спросил Гласс.

Микки ответил не сразу. Он вспомнил сообщение Стюарта. Странное сообщение. Может, он ожидал услышать нечто иное? А может, ему просто хотелось услышать нечто иное? А может, и то и другое вместе. В любом случае крайне странное сообщение. И тем не менее он вынужден был поделиться этой информацией с коллегами.

— Я тут поспрашивал, прозондировал, так сказать, почву… И один осведомитель сообщил довольно интересные подробности.

Гласс явно заинтересовался его словами.

— Ничего сногсшибательного, но вроде бы ходят слухи, что это было заказное убийство.

— Заказчик здешний? — спросил Гласс.

— Нет, из Литвы. — Микки и сам не верил в то, что говорит, но виду старался не подавать. — Больше он ничего не знает.

Гласс одобрительно кивнул.

— Вот и мне так казалось, — сказал он. — Если это правда — а на правду это очень похоже, — то резонно будет предположить, что убийца уже вернулся в Литву.

— Да, но кое-что не сходится. Ни орудие, ни способ убийства не являются типичными для профессиональных киллеров.

— Это еще почему?

— Ну, во-первых, это был нож. Для того чтобы зарезать человека, нужно подойти к нему вплотную. А вплотную мы обычно подпускаем только своих знакомых. Киллер мог бы выстрелить издалека. Быстро, чисто, никаких проблем. Всадил пулю — и бегом.

— Может, на Востоке так принято, — ухмыльнулся Гласс.

— Во-вторых, вспомните, сколько ему нанесли ранений. Ник Лайнс еще не успел их сосчитать, но как минимум двадцать. Все это указывает на то, что Уивер был лично знаком с убийцей. Это не могло быть профессиональное убийство.

— И тем не менее информатор настаивает на обратном, — сказал Гласс. Он призадумался и наконец вынес вердикт: — Ладно, сержант Филипс. Когда нутром чуешь, что что-то не так, лучше лишний раз проверить. Работай в том же направлении.

— Спасибо, сэр.

— Но особо не обольщайся. И не забывай об остальных версиях.

— Хорошо, сэр.

— Спасибо, сержант Филипс.

Микки сел с недовольным видом. Джейн Гослинг прошептала ему на ухо:

— Похоже, кое-кому светит командировка в Вильнюс. Бросим монетку?

Микки улыбнулся.

— Марина?

Она послушно встала. Как всегда, одета с иголочки, аккуратно накрашена. И все-таки она выглядела измученной. Как будто не спала всю ночь. Микки вспомнил, какими они с Филом были вчера. Вроде бы вместе, но и врозь. Не хотелось, конечно, строить догадки, но разлад между ними был налицо.

— Ну что ж. Я провела подробный анализ рисунков на подвальной стене и в доме по соседству. Я проверила их на соответствие с другими образцами в крупной базе данных и могу с уверенностью заявить, что это календари. — Она раздала фотографии. — Сначала я думала, что создатель этих календарей опирался на зодиакальные знаки, но потом поняла, что принцип тут другой, сезонный. — Она указала на нужный участок фотографии. — Видите? Это летнее солнцестояние. А это осеннее. И так далее. Календарь расположен на стене таким образом, чтобы равноденствие всегда оказывалось наверху. Если вы присмотритесь, то увидите, что под ним есть несколько других слоев. Это многолетний, как бы подвижный календарь. И ближайшее событие в нем всегда будет сверху.

— И когда же будет осеннее солнцестояние? — спросил Микки.

— Хороший вопрос, — сказала Марина. — Да прямо сейчас. Сегодня — последний день. И, исходя из того, что мы выяснили самостоятельно и что сказал нам мальчик — а сказал он, положа руку на сердце, немного, — могу вас заверить, что мы имеем дело с серийным убийцей.

ГЛАВА 88

Гласс отнесся к ее заявлению скептически.

— Мисс Эспозито, вы только не подумайте, что я ставлю под сомнение ваши расчеты и умозаключения, но все же вынужден спросить: вы в этом уверены на сто процентов?

— Да. На сто процентов. Я не привыкла разбрасываться подобными утверждениями.

— Безусловно. Но серийный убийца…

— Это не первый случай в моей практике.

Микки видел на ее лице смущение. И немудрено. Ей не хотелось обращаться к Глассу по имени: слишком фамильярно. Но по званию было бы слишком формально. Поэтому она предпочла обойтись вовсе без обращения.

— В общем, я знаю, о чем говорю.

— Какие у вас доказательства?

— Признаю, что косвенные. Но ребенка в клетке мы нашли как раз на солнцестояние. И подвал был явно подготовлен для совершения некоего ритуала.

— Пришли предварительные результаты анализа ДНК, — вмешался Эдриан. — На верстаке и инструментах обнаружена кровь.

— Спасибо, — сказала Марина. — Подвал был подготовлен для ритуального убийства. И, судя по календарю на стене, этот человек совершает подобные убийства регулярно. Четыре раза в год. Умножьте это на общее количество лет… — Она пожала плечами. — Получается самый что ни на есть серийный убийца.

— Но зачем он это делает? — спросил Гласс. — Какая ему от этого выгода?

— Не знаю. Это сложный вопрос. Само собой, он этим, прежде всего, наслаждается. Как бы они это ни объясняли, как бы ни приукрашали, в основе всегда лежит сексуальное удовлетворение. Но это еще не все. Календарь, инструменты… Думаю, он считает, что руководствуется какими-то высшими мотивами. Как только мы выясним, какими именно, поймать маньяка станет гораздо проще.

— Ясно, спасибо.

— И не забывайте, что время почти истекло, — добавила Марина. — Как я уже сказала, сегодня последний день осеннего солнцестояния. Финна похитили вчера вечером. Убийца должен во что бы то ни стало совершить жертвоприношение. Если мы хотим увидеть мальчика живым, надо поторопиться: времени у нас ровно до полуночи.

В комнате воцарилась тишина.

— Он подыскал себе другое место, — продолжала она. — Не Ист-Хилл, но что-то похожее. Найдете место — найдете и преступника. И, будем надеяться, мальчика тоже.

— А где нужно искать? — спросил Гласс.

— Этого я пока не знаю, но уже работаю над географическим профилированием. Посмотрим, что это даст.

— Если он убивает уже несколько лет, то где же тела? — спросила Джейн.

— Хороший вопрос.

— Мы прошлись с радаром по всей территории между домами, — сказал Эдриан. — Пока безрезультатно. Но мы продолжим поиски. Не могли же эти тела испариться.

— Спасибо, — сказал Гласс.

Марина села. Но Микки заметил, что она что-то утаивает. Он не осуждал ее за это, но хотел бы знать почему. В конце концов, он тоже не был предельно откровенен.

— Значит, ситуация такова, — сказал Гласс, подводя черту. — Поиски мальчика — наша первостепенная задача. Найдите машину. Найдите его. И остановите человека, который хочет причинить ему вред.

«Отлично сказано!» — ехидно подумал Микки.

— Я подал заявку на кадровое подкрепление, — продолжал Гласс. — Будем надеяться, ее рассмотрят до конца дня. Как вы все, должно быть, уже знаете, детектив-инспектор Бреннан временно отстранен от занимаемой должности. Я понимаю, что многих это шокировало, но поверьте: выбора у меня не было. Он отрицал всякую дисциплину, вел себя крайне неосмотрительно и мог подвергнуть риску все наше расследование, а то и ваши жизни. Боюсь, у меня не оставалось выбора.

Гласс притворно вздохнул, как будто это было самое трудное решение в его жизни. Микки не поверил ни единому его слову.

— Временным руководителем назначен детектив-сержант Филипс. Он будет лично отчитываться передо мной.

Микки не смог скрыть своего удивления.

— Вопросы будут?

Вопросов не было.

— Хорошо. Работы у нас непочатый край. Давайте постараемся спасти этому мальчику жизнь.

Все начали расходиться. Гласс остался сидеть за столом.

— Марина, можно вас на секунду? — окликнул Микки.

Марина кивнула.

Он еще не знал, о чем будет с ней говорить, но понимал, что разговор предстоит не из приятных.

ГЛАВА 89

— Привет.

Анни с трудом открыла глаза. На то, чтобы сфокусировать взгляд, ушло какое-то время, но когда ей это все же удалось, губы расплылись в слабой улыбке.

— Привет, — прошептала она и снова закрыла глаза.

Фил сел на стул у кровати. Три четверти стены в этой одноместной палате занимали окна. Спокойная, умиротворяющая обстановка. Воздух, свет. Полная противоположность темной пещерки Финна.

Филу сложно было подобрать наряд для этого визита. На работу он ходил в повседневной одежде, которую мог бы надеть и сейчас, но тогда почувствовал бы себя прогульщиком и обманщиком. Поэтому он пошел на компромисс: джинсы, кроссовки, куртка и футболка. Вместо рубашки и галстука.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он осторожным шепотом.

— Как будто меня подстрелили, — с улыбкой ответила Анни.

Фил улыбнулся в ответ.

— Больно?

— Не очень. — Говорила она медленно и неразборчиво. — Было бы гораздо больнее, если бы меня не накачали морфием…

Она снова улыбнулась и закрыла глаза.

В коридоре Фил успел перекинуться парой слов с медсестрой. Анни сразу отправили в операционную. Пуля прошла практически навылет, слегка задев лопатку. Осколки кости извлекли, рану зашили.

— Врачи говорят, важные органы не задеты, — пробормотала она. — Но когда пройдет наркоз, будет больно до чертиков.

— Так пусть еще вколют.

— И это совет от моего босса: больше морфия! — Она выдавила из себя короткий смешок. — Постыдился бы…

Ей, видимо, было трудно говорить. Фил молча ждал, пока она наберется сил для новой фразы.

Анни снова открыла глаза. Не без усилий. Лоб ее прорезала глубокая морщина.

— А где Микки? Почему он не пришел?

Фила тронуло ее волнение. Он знал, что эти двое ни за что не признаются в своих чувствах, столь очевидных для окружающих.

— Не знаю, мы не разговаривали. Может, он еще не в курсе.

— Не разговаривали? — Опять эта морщинка на лбу. — Почему?

— Анни, меня же отстранили от расследования. Ты забыла? Я на какое-то время перестал быть полицейским.

— Ах да, точно.

— Ах да, точно? И все? Я думал, тебя это хоть немножко обеспокоит.

— Я беспокоюсь. Ужасно. И ты наверняка бы это заметил, если бы меня не обкололи лекарствами.

Оба улыбнулись.

— Гласс… Он никогда мне не нравился.

— Вынужден согласиться.

И снова морщинка на лбу.

— Дженни Свон… Она ведь тоже была в палате. Он подстрелил ее первой. Как она?

Фил потер подбородок.

— Не очень. Я поговорил с медсестрой. Врачи борются за ее жизнь. Листер, может, и не очень удачно выстрелил в тебя, но к Дженни Свон он стоял ближе. Ей повезло меньше.

Анни слабо кивнула, но ничего не сказала.

Они какое-то время помолчали. Первой заговорила Анни:

— Она наладила с ним контакт. С Финном. Я уверена.

— Как?

— Не знаю. Но он заговорил. Оказывается, он жил в каком-то саду…

— Ага. — По спине Фила побежали мурашки. — «Сад» — это название коммуны, которая… исчезла много лет назад.

— Я об этом не знала. Но он сказал, что жил там. В саду.

Фил попытался скрыть отчаяние, сквозившее у него в голосе.

— А где этот «Сад», он не говорил? Не описывал его?

— Говорил, что он сделан из… металла. Весь из металла.

— Металла? В смысле? В помещении?

— Он сказал, что всегда находился в помещении. Никогда не бывал на улице. Поэтому он и боялся больницы. Представляешь, ни разу не был на улице… Он этого, конечно, не смог сказать, но мы догадались.

— Господи…

— Ага. Сказал, что они по свету понимали, когда ложиться, а когда вставать.

— По свету?

— Мы поняли, что это было какое-то искусственное освещение.

— И он был… под землей? А где это было, вы не поняли?

Анни покачала головой и поморщилась: это нехитрое движение отозвалось адской болью.

— Нет, он просто сказал, что… часто слышал кашель. Постоянно кто-то кашлял. Похоже, там никто долго не задерживался.

Фил пытался осмыслить услышанное. Мир вокруг вращался, словно волчок.

Он снова взглянул на Анни. Похоже, разговор отнял у нее силы. Она почти спала. Он не хотел бы помешать ее выздоровлению.

— Я, наверное, пойду, — сказал он.

Она кивнула ему сквозь сон.

— Но скоро обязательно вернусь.

— И Микки приведи.

— Хорошо.

Он встал, не зная, как попрощаться: пожать руку, поцеловать в лоб? Как показать, что она ему небезразлична? Он легонько сжал ее кисть в своей. Она улыбнулась и погрузилась в дрему.

А он ушел.

Уже по пути к парковке он вспомнил, что целый день не проверял голосовую почту. Достал телефон, набрал нужный номер…

…И с безумными глазами помчался к машине.

ГЛАВА 90

— Вызывали?

Марина прошла вслед за Глассом в его кабинет и остановилась у стола. Он уселся, взглянул на монитор компьютера и раскрыл перед собой папку. «Хочет показать, кто тут начальник, а кто подчиненный», — поняла она. Но у нее не было времени на эти хитрые игры.

Гласс молчал.

Она взглянула на часы и повернулась к двери.

— Вы, судя по всему, заняты, я зайду потом.

— Нет-нет, — тотчас откликнулся он. — Это срочно.

Она снова повернулась к нему. Подождала. Формулировки, которые он выбирал, не внушали оптимизма.

— Присядь.

— Я постою. Меня ждут неотложные дела.

Гласс вынужден был признать свое поражение, пускай и неохотно.

— Как хочешь. Марина, ты знаешь, как я тобой восхищаюсь. Ты блестящий специалист. Прекрасно выступила на брифинге: проницательный, обоснованный доклад. Я знаю многих полицейских, которым штатная должность психолога кажется излишеством, баловством, но сам я к их числу не принадлежу. За психологией будущее, это несомненно.

Он откинулся на спинку кресла, давая понять, что речь окончена. Марина расценила это как сигнал.

— Спасибо.

«Но есть одно но, — подумала она. — Весь этот трогательный спич — всего лишь подготовка к одному но».

— Тем не менее, — сказал он.

A-а, не «но», «тем не менее». Она удивленно вскинула бровь, но Гласс не следил за ее мимикой.

— Боюсь, в данный момент я не могу с тобой сотрудничать. Она вспыхнула как спичка, но тут же обуздала себя. Надо локализовать пламя гнева, пока не начался полномасштабный пожар.

— Почему же?

Он недоуменно развел руками, как будто это было ясно и ребенку.

— Потому что ты живешь с Филом. Ты в группе риска.

Гнев все же прорывался наружу отдельными языками пламени.

— Что-что? Потому что я живу с неугодным вам человеком? Интересно, а мужчине вы бы такое посмели сказать?

Гласс был искренне озадачен.

— А это тут при чем?

Она подошла ближе к столу и угрожающе нависла над Глассом.

— Вы бы никогда не сказали ничего подобного мужчине, потому что понимали бы: он сможет принимать решения независимо, не советуясь со своей женушкой. Я же, в вашем представлении, на независимость не способна.

— Я не говорил…

— По-моему, это попахивает сексизмом. И я уверена, что профсоюз со мной согласится.

Гласс стушевался. Он явно не рассчитывал на подобный поворот событий. Перевес был на стороне Марины. И она продолжала склонять чашу весов.

— Вы ставите под сомнение мои профессиональные навыки? Я не выполняю свои обязанности на должном уровне?

— Нет, что ты…

— Вот именно. Тем более вы сами сказали, что удовлетворены моей работой. Сказали — и тут же отстранили меня от расследования. Если вы считаете, что я не справляюсь со своими обязанностями, то пожалуйста, но…

В этот момент открылась дверь и в кабинет вошел Микки. Он сразу почувствовал напряжение.

— Извините, я зайду позже.

— Можешь не уходить, Микки. Наш руководитель только что отстранил меня от расследования.

— Что?

— Я, видите ли, нахожусь в группе риска. Дело не в моей работе — дело в том, что я живу не с тем мужчиной. Это, вероятно, снижает мою производительность труда.

Гласс встал из-за стола. Он явно сердился.

— Я только сказал…

Микки не дал ему договорить.

— Нет. Извините, сэр, но вы не правы.

Гласс не поверил собственным ушам.

— Что? Что ты сказал?

— Марина — чрезвычайно ценный работник, сэр. Незаменимый член команды с безупречным послужным списком.

— Мы можем нанять другого психолога, если ты…

— Мы пробовали, сэр. Ни к чему хорошему это не приводило. Я лично не хотел бы работать ни с каким другим психологом.

— Вы оспариваете целесообразность моего решения, сержант Филипс?

— Боюсь, что так, сэр.

— Как ваш непосредственный начальник я…

— При всем уважении, сэр, этим расследованием руковожу я. Вы сами меня назначили. И как руководитель я хочу, чтобы Марина осталась. Она, повторюсь, слишком ценный кадр.

Гласс готов был испепелить их обоих взглядом. Марина видела, как обычная злость в его глазах превращается в ненависть. У него задрожали руки. Можно было лишь догадываться, что он сейчас хотел бы сделать.

Ярость не давала ему говорить. Он молча обогнул свой стол и вышел из кабинета. Они видели, как он пересек главный офис и скрылся в дверях. Ему явно хотелось хлопнуть ими, но двери, к сожалению, были створчатые.

Оба какое-то время молчали.

— Спасибо, — наконец сказала Марина.

Он вздохнул с облегчением и улыбнулся.

— Да не за что. Я не позволю ему лишить меня еще одного друга.

— Это хорошо.

— Ну, тогда за работу.

Марина отсалютовала ему.

— Так точно!

И вернулась за рабочий стол.

ГЛАВА 91

— Это здесь. Вот он.

Фил остановился на тротуаре перед домом Донны Уоррен. С ним был Дон.

— Кажется, никого нет, — сказал он.

— Ага. — Фил подошел к двери. — Но я все же постучу на всякий случай.

Он позвонил Дону сразу же, как только прослушал голосовую почту.

Он поверить не мог, кто оставил ему сообщение.

— Привет, — говорила она с явной неловкостью в голосе. — Это… Роза Мартин. Детектив-сержант Роза Мартин, если еще помнишь такую. Думаю, все-таки помнишь. Точнее, уже детектив-инспектор. — Вздох. — Если это вообще было настоящее повышение… Короче, мне надо с тобой поговорить. Насчет Гласса. Брайана Гласса. Он сейчас твой главный инспектор. — Опять пауза, чтобы подобрать нужные слова. — Не доверяй ему. Серьезно. Не доверяй ему. За ним такое числится… И у меня есть доказательства. Я сейчас держу их в руках. Это… Короче, ты не поверишь. Тут такое написано… — Снова вздох. И смешок. — А я не могу поверить, что звоню тебе. Тебе, подумать только! Если учесть, как я тебя ненавижу, говнюка эдакого… Ну, ты и сам об этом знаешь. Это ни для кого не новость. Но ты хотя бы честный. И тебе я могу доверять. А мне сейчас нужен человек, которому я могу доверять. — Пауза. Потом она продолжила, заикаясь и сомневаясь в каждом слове: — И ты, в конце концов, спас мне жизнь. А я тебя так и не поблагодарила. А потом как-то… В общем, я отвлеклась. — Голос снова окреп. — Слушай, это очень важно. Если я тебе больше не позвоню, поезжай по этому адресу. — Она продиктовала адрес. — Там будет Донна. Донна Уоррен. Она обо всем расскажет. А еще у нее будет книжка — вернее, тетрадь. Дешевая синяя тетрадка. Обязательно прочти ее. А я сейчас ему позвоню. Глассу. Дам ему возможность объясниться. Сдаться. А если не получится…

Снова пауза, но уже длиннее. Такая длинная, что Фил заподозрил, не повесила ли она трубку.

Но Роза продолжила, и голос ее снова задрожал:

— Приятно было познакомиться. Вернее, ни хрена не приятно, но ты понял.

И все. Обрыв связи.

Фил глянул, когда она звонила, и попытался вспомнить, где находился в это время, чем был занят. Да, он был в больнице. Разговаривал с Самюэлем. Он вспомнил, что у Гласса телефон зазвонил в следующую же секунду. И теперь он знал, кто ему звонил. После того звонка Гласс исчез.

Он позвонил Дону.

— Ты не на работе? — спросил он.

— Думаю, один день они без меня перекантуются, — ответил Дон. — Похоже, тебе я сейчас нужнее.

Фил не стал на это ничего отвечать.

Они встретились на Барак-стрит, и он дал прослушать Дону сообщение из голосовой почты.

— Что скажешь?

— По-моему, дело серьезное, — сказал тот. — Без дураков. Она бы не стала звонить тебе по пустякам.

Фил не мог с ним не согласиться.

— И насчет Гласса… Думаю, она права.

— В смысле?

— Я тоже ему никогда не доверял. Давно уже.

Фил непонимающе уставился на Дона.

— Я хотел тебе обо всем рассказать…

— Когда? — с досадой выкрикнул Фил. — Когда я вырасту?

— Прости. Слушай, как ты вообще? Держишься?

— Нормально, — откровенно солгал Фил. — Превосходно.

— Может, стоит…

— Потом это обсудим. Есть дела поважнее.

…Он постучал. Никто не откликнулся.

Еще раз, громче. Костяшки пальцев заболели, но ответа по-прежнему не было.

— Никого нет, — сказал Дон.

Фил отошел от двери и заглянул в грязное окно. Потом посмотрел на Дона.

— Придется ломать дверь.

ГЛАВА 92

Микки уселся за рабочий стол и занялся тем, что ненавидел больше всего на свете, — бумажной волокитой. Точнее, электронной волокитой, поскольку почти все материалы были выложены онлайн.

После того как Гласс со скандалом удалился, он старался не привлекать к себе внимания. Вокруг не происходило ничего примечательного, так что оставалось лишь искать, где еще наследил господин Шо.

Зазвонил телефон.

Сначала он подумал, что это Линн. Хочет, наверное, напомнить, какую чудесную ночь они провели вместе, и спросить, когда это повторится. Микки сладострастно улыбнулся, доставая трубку.

Номер не определен. «Что ж, фантазии придется отложить до лучших времен», — разочарованно подумал он. Наверное, хотят ему что-то продать. Он приготовился уже отказаться от самого выгодного предложения…

— Детектив-сержант Филипс, — представился Микки.

«Это умерит их торгашеский пыл, — подумал он. — Может, сразу отключатся».

Но продавать ему ничего не собирались.

— Ты вообще нормальный?

Раздраженный голос обескуражил Микки. Знакомый раздраженный голос.

— Прошу прощения?

— Еще бы ты не просил!

Он понял, кто это. Стюарт. Его осведомитель.

— А за что я должен просить прощения, Стюарт?

— За то, что я ради тебя жопу рву!

Микки вконец растерялся. Ну, пускай говорит, а он послушает. Авось что-нибудь поймет.

— Ты о чем?

— Не так-то просто было все это разузнать, между прочим. Я шкурой своей рисковал.

— Разузнать? Что разузнать?

— То, что ты просил разузнать! Котелок уже не варит, да?

— Ты рисковал шкурой? Чтобы сообщить мне, что Уивера, по всей вероятности, убил какой-то литовский киллер?

Пауза.

— Что? Что ты несешь? Киллер? Я не писал тебе ни о каком киллере.

Это уже интереснее. Микки прикрыл трубку ладонью, чтобы никто не смог услышать их разговор.

— А о чем же ты тогда писал, Стюарт?

Раздраженный вздох.

— Сам знаешь о чем. Ты получил мое сообщение. В чем дело? Не можешь сейчас говорить?

Микки снова взглянул на экран. Номер не определен.

— Думаю, нам стоит встретиться, Стюарт.

— Еще как стоит! Я тебе о том же твержу.

— Когда?

— Сейчас же. Дело срочное, будто сам не знаешь.

— На том же месте. Через десять минут.

— Хорошо. И лопатник захвати, пригодится.

— Погоди. Ты что, с нового телефона звонишь?

— Конечно, — с издевкой сказал Стюарт. — Я же из денег сделан, а не из мяса. Да не менял я телефон. У тебя что, не записан мой номер? Так запиши.

Он отключился.

«Так и я знал! — подумал Микки. — Странное какое-то было сообщение».

И это подсказывала ему не интуиция копа, а обычный здравый смысл.

Он записал номер, с которого только что звонил Стюарт, и сверился со списком контактов.

Номера были разные.

Микки задумчиво почесал подбородок. Надо все это обмозговать. Он прошелся по всей записной книжке, но нужного номера так и не нашел. Не может такого быть. Может, он ошибся? Да нет же. Абсолютно другой номер. А он только вчера ему звонил. К тому же Гласс названивал ему всю ночь… Да, телефон был выключен, но должны же были высветиться пропущенные вызовы.

Нет. Не может быть.

Отказываясь верить интуиции, он достал визитную карточку Линн Виндзор. И ее мобильный совпал — цифра в цифру! — с номером, с которого пришло это странное сообщение.

Нет. Не может быть!

Он почувствовал, как земля поплыла под ногами. Это открытие меняло все. Нужно было что-то делать, составить новый план…

Но сначала нужно увидеться со Стюартом.

Он спрятал телефон в карман и вышел из офиса.

ГЛАВА 93

Фил пытался понять, как бы аккуратнее вскрыть замок на двери Донны Уоррен.

— Боюсь, придется-таки ломать, — наконец сказал он.

— И переполошить всю улицу? Дай-ка я взгляну.

Фил отошел в сторону, и Дон, порывшись в карманах, извлек какой-то небольшой серебристый предмет.

— Что это такое?

— Отмычка, — недрогнувшим голосом ответил Дон. — Раньше все такие носили. В те времена, как выражается молодежь. — Он покачал головой. — А еще копы. Ну что за люди… Как дети малые, ей-богу.

Он справился довольно быстро. Фил все это время озирался по сторонам, проверяя, не шевельнулась ли в каком окне занавеска.

В конечном счете он пришел к выводу, что им, пожалуй, ничего не грозит. Не такой это был район, чтобы вызывать полицию.

— Готово! — воскликнул Дон.

Они вошли и осторожно прикрыли за собой дверь.

— Ни к чему не прикасайся. Стой на месте, — распорядился Фил.

— Не учи ученого! — хмыкнул Дон.

Оба застыли в дверном проеме. И Фил уже вблизи рассмотрел то, что увидел через окно. Бездыханное тело Розы Мартин, распростертое на полу.

— О боже…

— Явно не мгновенная смерть, — заметил Дон.

— Как оно обычно и бывает. Мы опоздали. Черт побери, опоздали!

Он снова посмотрел на труп. Судя по всему, он пролежал тут достаточно долго. Лицо уже не было похоже на то лицо, которое он помнил. С уходом души тело потеряло всякий смысл и стало обычным скоплением материи, рядовым органическим компонентом планеты.

— Наверное, она встретилась с ним сразу после того, как оставила тебе сообщение.

Фил кивнул, не отрывая глаз от трупа.

— А он выбежал из больницы, когда пришел ты. Когда Листер покончил с собой.

— Думаешь, это был он?

Фил вздохнул.

— Не хочется верить, что это сделал работник правоохранительных органов, но… — Он пожал плечами. — Все на это указывает. По крайней мере, косвенно.

Взгляд его по-прежнему был прикован к мертвому телу.

— Бедная Роза…

— Я думал, ты ее недолюбливал.

— Верно. Но это еще не значит, что… Однажды я спас ей жизнь.

— Да, она об этом упоминала.

— Почему я не смог спасти ее снова?

— Не надо так.

— В смысле?

— Не вини себя. Самобичевание до добра не доводит, уж можешь мне поверить. Тебе это ни к чему.

Фил понял его.

— Наверное, ты прав.

— Ты ничего не мог сделать. Она сознательно шла на риск. Зря…

— Да. Но почему? Не знаю… Может, она тоже не могла поверить, что ее коллега — убийца.

— Может, и так. Этого мы уже никогда не узнаем.

Фил наконец отвел взгляд от трупа.

— А где же вторая женщина? Донна Уоррен или как ее там? Не сходя с места, Дон вытянул шею, чтобы заглянуть в кухню.

— Кажется, ее тут нет. Ты же не думаешь, что это она сделала?

— А ты?

Дон промолчал.

— Мы оба знаем, кто тут основной подозреваемый.

Фил еще раз осмотрел комнату, стараясь не останавливаться взглядом на Розе.

— Книги что-то нигде не видно.

— А как она должна выглядеть?

— Обычная синяя тетрадка. Давай глянем на втором этаже. Они медленно, осторожно ступая, поднялись по лестнице.

Не касаясь перил, не прислоняясь к стене. Дон шел за Филом след в след. Лестница вывела их к спальне.

— Кажется, тут недавно была драка.

— Книги я не вижу, — сказал Дон.

— Знаешь, что мне кажется? Мы ее не найдем. Ее тут нет.

— Согласен. Идем отсюда.

Они спустились, соблюдая все те же меры предосторожности. Уже на последней ступеньке Дон остановился.

— Наверное, сам-знаешь-кто забрал ее с собой.

Фил невесело усмехнулся.

— Сам-знаешь-кто? Мы что, перенеслись в книжку о Гарри Поттере?

— Чего? — недоуменно нахмурился Дон.

— Забудь. Ты прав. Гласс должен был ее забрать. Лучше нам…

— Вы не это ищете, джентльмены?

Они обернулись на голос и застыли как вкопанные. На пороге кухни стояли двое мужчин в деловых костюмах. Один держал пластиковый пакет для улик. Внутри голубела дешевая тетрадка.

У второго в руке был пистолет.

Говорил с ними второй.

— Думаю, нам лучше уединиться и побеседовать по душам.

Фил пожал плечами.

— Как скажете.

— Идемте.

И они пошли.

ГЛАВА 94

Микки снова стоял на пешеходном мосту с видом на Балкерн-Хилл. С последней встречи со Стюартом прошел всего лишь день, но ему казалось, что несколько месяцев. Воздух стал гораздо холоднее, небо — темнее и тяжелее. Машины внизу ездили быстрее и громче. Возможно, у него просто обострились все ощущения.

Стюарт снова пришел раньше. Знакомая кожаная куртка висела на тощих плечах, как на вешалке, в уголке рта торчала сигарета. Похоже, он курил только затем, чтобы согреться.

Курил и явно нервничал.

— Ну, рассказывай! — без лишних проволочек приказал Микки.

— А чего рассказывать, все было в сообщении написано, — сказал Стюарт и кинул окурок через перила.

— Представь, что я его не получил.

— Так получил или нет? — нахмурился Стюарт.

— А ты представь, что нет.

Стюарт понимающе кивнул и поднял указательный палец, как будто собирался поделиться вековой мудростью.

— Вот! Вот поэтому я никогда ничего не пишу на бумаге. А электроника — это еще хуже. Никогда не знаешь, кто тебя слушает. Может, нас тоже подслушивают, мало ли.

Теперь настал черед Микки хмурить брови.

— Что? Кто нас может подслушивать?

Стюарт указал на плывущие по небу облака.

— А вот они. Спутники. Они из космоса могут настроиться и слушать. Очень точная аппаратура. И фоткать могут тоже.

— Ага. Так что было в твоем сообщении?

Стюарт вздохнул и покачал головой, как терпеливый учитель, которому попался непонятливый ученик.

— Что я разузнал кой-чего об этом Уивере. Ты же сам попросил.

— И что ты разузнал?

— У него с этим литовцем была компания, импорт-экспорт, всякое такое. А что называется импортом-экспортом, мы и так знаем, не маленькие, да?

— Под это определение подпадают многие вещи.

— Ага. И все как на подбор незаконные.

— А «этот литовец» — это кто?

— Бул… Бол… — Стюарт насупился, пытаясь вспомнить экзотическую фамилию.

— Балхунас?

— Точно! — Стюарт от радости прищелкнул пальцами. — Он. Балхунас.

— И все? Это и есть твоя сенсация?

— Конечно, нет. Не дури. Я слыхал, им сегодня приходит крупная партия.

— Чего? Наркотиков?

— Не знаю. Я слыхал, они всякой нелегальщиной промышляют. Но это очень крупная партия. Это все, что я… все, что сообщают мои источники.

— Сегодня? Точно?

— Ага. — Он поскреб щетину на подбородке. — Стоит больших денег, скажи?

— При том, что ты даже не знаешь, что это за груз?

Стюарт смутился.

— Че? Нет, я просто свою инфу… Свою ценную инфу… Она больших денег стоит. — Он покачал головой, как будто ученик-недоумок оказался форменным идиотом.

— Так куда приходит груз-то? Этого ты не «слыхал»?

— В Харвич. Ну, туда причаливает корабль, а потом они перевозят груз в свое хранилище. У них есть склад неподалеку, возле берега. Огромный. Там у них типа штаб.

Микки записывал это все в блокнот.

— Ты сразу поймешь, — сказал Стюарт. — Он заставлен металлическими контейнерами, такими, знаешь, которые в грузовики ставят. Весь ими заставлен. Такой здоровенный город из металла.

— И ты уверен, что это произойдет сегодня?

— Да, сегодня вечером, чтоб я сдох! Ну, — подумав, добавил он, — насколько можно быть уверенным в таких делах… Вроде как да. Знаешь же, как оно бывает.

— А что насчет времени? Точнее не знаешь?

— Мистер Филипс, я что, по-вашему, похож на человека, который носит с собой портовое расписание?

— Попробуй угадать.

Стюарт вздохнул.

— Ну, как стемнеет. Точнее не скажу.

Стюарт замолчал. Микки понял, чего он ждет.

— Спасибо, Стюарт.

Он вытащил из кошелька пару купюр и протянул их информатору.

— И все? — удивился тот, рассмотрев номинал. — Я, значит, жопу рвал, а он мне гроши сует?

— Да ну? «Как стемнеет» — это не самый точный ответ.

Стюарт только вздохнул.

Микки достал еще одну банкноту, которая тут же исчезла в кармане «косухи» вслед за своими предшественницами. Микки изначально выделил бюджет из трех купюр, но нужно было соблюсти церемониал.

— В следующий раз говори конкретнее, — сказал Микки и хотел уже уйти, но Стюарт тронул его за локоть.

— Будь осторожен. Это страшные люди.

— Тогда почему я о них раньше не слышал?

— Потому что у них защитники на самых верхах. И это делает их еще опаснее.

— Хорошо, я буду осторожен, — заверил его Микки и ушел.

Стюарт остался стоять на месте. Закурил очередную самокрутку.

Посмотрел вниз на караваны автомобилей.

ГЛАВА 95

Склад находился в самом низу Норт-Стейшен-роуд. Точнее, помещение это когда-то было складом, но потом его превратили в отель и индийский ресторан. Тем не менее складская природа все равно проглядывала, да ее и не пытались замаскировать. Ютился склад в углу между СТО и каким-то пришедшим в упадок заведением невыясненного назначения. Напротив рядком расположились затрапезные фастфуды.

Ресторан был заперт, в окнах не горел свет. Похоже, посетителей там не бывало уже давно. Мужчины в костюмах проводили Фила и Дона вдоль здания к двери, на которой красовалась лицемерная табличка «Добро пожаловать!». Это был вход в отель.

— Поживее!

Они послушно вошли.

Всю дорогу с ними никто не разговаривал. Фил с трудом поборол соблазн показать свое удостоверение еще в доме: возможно, это имело бы негативные последствия.

Он пытался завязать разговор в машине, но безрезультатно. Тогда он решил повнимательнее их рассмотреть. Один вел себя буднично, как будто выполнял простое рабочее поручение. Другой, с красными глазами, казался злее и был, по-видимому, лично заинтересован в успехе предприятия. Его-то и следовало опасаться.

— Я знаю это место, — сказал Фил, когда они вошли внутрь. — Иммиграционная полиция сюда часто наведывается. Хотя не только иммиграционная. Другие подразделения тоже.

— Заткнись! — рявкнул красноглазый.

Внутри никого не оказалось. Тускло освещенный коридор, пустая стойка. Красноглазый жестом велел им подниматься. Фил с Доном переглянулись и поняли, что придется повиноваться.

На лестничном пролете стоял забытый кем-то пылесос, рядом валялись кучей нестираные простыни и полотенца.

— Обстановка что надо, — заметил Фил.

Красноглазый схватил его за плечо и развернул к себе.

— Хватит языком трепать! Давай пошевеливайся!

Он указал на дверь из дешевой фанеры. Номер шесть. Фил повиновался.

За дверью оказался невзрачный гостиничный номер с дешевой мебелью и ремонтом многолетней давности. Потертый ковер, грязное покрывало, истончившиеся до полупрозрачности шторы. В углу, за заплесневелой пластиковой шторой, была предпринята попытка сделать душевую. А на кровати сидела женщина, светлокожая мулатка в дешевой одежде. На руках она держала ребенка.

Красноглазый запер дверь.

— Узнаешь? — спросил он у женщины.

Та, хотя явно боялась его, дерзко ответила:

— А что, должна?

— Не знаю. Они все-таки в твой дом залезли.

Женщина вытаращила глаза от изумления. Потом присмотрелась к Филу, и он понял, что она узнала в нем полицейского. Наметанный глаз.

— Нет, я их впервые вижу.

— Отлично.

Красноглазый убрал пистолет и велел Филу с Доном сесть на кровать. Они сели без возражений.

— Значит, вы не ее дружки. — Судя по тону, он был весьма невысокого мнения об этой даме. — Хорошо это или плохо, время покажет. Так кто же вы такие?

— Я сейчас полезу в карман, — предупредил Фил, — и очень медленно кое-что достану.

Мужчины в костюмах переглянулись. Они уже и сами догадались, что им сейчас продемонстрируют.

Удостоверение. Так и вышло.

— Детектив-инспектор Фил Бреннан. А это Дон Бреннан, мой… — Он замялся. — …мой отец. Тоже бывший полицейский. Мы привлекли его к расследованию в качестве консультанта. А вы не хотите представиться?

Мужчины снова переглянулись. И одновременно извлекли из карманов пиджаков удостоверения.

— Детектив-инспектор Эл Феннел, — сказал напарник красноглазого.

— Детектив-сержант Барри Клеменс, — сказал сам красноглазый. — Отдел по борьбе с организованной преступностью.

Фил кивнул. Он ожидал чего-то подобного, а за время поездки только укрепился в своих подозрениях: от этих двоих попросту не исходили бандитские флюиды. И оказался прав.

— И часто вы похищаете полицейских под дулом пистолета? — поинтересовался он, но собеседники его иронию не оценили. — Это для вас стандартная процедура?

— Вы вломились в дом, за которым велось наблюдение, — резонно возразил Феннел. — Мы не знали, кто вы такие, и поэтому задержали до выяснения.

— ОБОП? А они разве не должны предупреждать заранее? — спросил Дон у Фила.

— Должны. Так как? Я работаю инспектором в отделе по борьбе с особо опасными преступлениями. Если кого-то и следовало предупредить заранее, так это меня.

— Обычно так и бывает, — сказал Феннел.

— И, сложись обстоятельства иначе, мы бы обязательно вас предупредили, — добавил Клеменс.

— Но?

— Но это была особая операция. Требующая деликатного подхода.

— Особенно учитывая то, кто вы такие и где работаете.

— И на кого.

Фил нахмурился. Он терял нить.

— Вы что, дуэтом выступаете? Один начал, другой…

— Доел, — вставил Дон.

Женщина на кровати рассмеялась. Фил улыбнулся. Феннел и Клеменс просто рассердились.

— Ладно. Так почему для вас имеет значение, на кого мы работаем?

— Вы знакомы с главным инспектором Брайаном Глассом? — спросил Феннел.

Фил не ожидал, что они начнут с этого вопроса, но почему-то он показался ему закономерным.

— Да, — осторожно признался он. — Знакомы.

— Гласс — настоящий ублюдок, — напрямик заявил Дон.

Красноглазый Клеменс улыбнулся.

— Тогда мы, скорее всего, поладим, — сказал он.

ГЛАВА 96

— Давайте первым делом поприветствуем нового члена нашего общества, — сказал Мэр, указывая налево от себя. — Миссионер, прошу любить и жаловать.

Новый Миссионер улыбнулся.

— Очень рад, спасибо.

— К сожалению, на дальнейшие любезности времени у нас нет. Перейдем к делу. Спасибо, что пришли на это собрание, организованное столь спешно. Думаю, все вопросы можно было обсудить и по телефону, но в данный момент не стоит идти на неоправданный риск.

Они сидели за столом все в том же конференц-зале, только воды на этот раз не было.

— Учитель?

Миссионер засмеялся, но Законодатель смерил его таким взглядом, что он тут же умолк.

— По-моему, все идеально. Лучше не бывает. Во всех отношениях. Абсолютный успех. Он проглотил наживку, информация была подброшена, и мне, признаться, понравилось это делать.

Мэр смущенно заерзал на стуле.

— Извините. Но все прошло в согласии с нашим планом.

— Вы уверены? — подозрительно спросил Законодатель.

— На сто процентов. Я не прочь повторить.

— В этом нет необходимости.

— А вы? — обратился Мэр к Законодателю. — Как продвигается дело у вас?

Дождавшись, пока все внимание будет обращено на него, Законодатель заговорил:

— В общем и целом неплохо. Мальчика вернули. Следы замели. Никто не сможет выйти на нас через Листера.

— Жаль его потерять. Хороший был клиент.

— Будут другие, Учитель, — сказал Законодатель. — Полиция топчется на месте. Я имею в виду оба расследования: и убийство Уивера, и похищение мальчика. А беглянка, Фэйт Ласомб, похоже, больше не причинит нам беспокойства.

— А можно поподробнее? — попросил Мэр.

Законодателю не хотелось распространяться на эту тему, но пришлось выполнить просьбу.

— Один детектив устранен. Существовала вероятность, что он узнает слишком много. Непозволительно много.

— Устранен?

— Точнее, отстранен. Второй тоже не доставит нам никаких хлопот.

— Тоже отстранен?

— Нет. Этот вопрос решен более кардинально.

Все замолчали. Тишину нарушал лишь гул кондиционера.

— Убит? — Мэр выплюнул это слово, как будто оно было ядовитым.

— Скажем так, отстранен — но не временно, а окончательно, — как можно равнодушнее сказал Законодатель. — Мы не можем с уверенностью утверждать, что нас не подслушивают. Она обо всем прознала, эта инспекторша. Она представляла опасность. Пришлось принять крайние меры. Во всем обвинят сожительницу Фэйт Ласомб. Так что… — Он пожал плечами. — Нет худа без добра.

— Вы уверены? — спросил Мэр. — Это точно потом…

— …не аукнется? Нет. Ручаюсь.

Мэра смутила перемена, произошедшая в Законодателе. Тот говорил тише, более мрачно. Как будто события последних дней приблизили его к пониманию своей сущности. Словно он обрел себя — настоящего себя. И Мэр не был уверен, что ему симпатична эта «истинная» сущность Законодателя.

В конце концов, следующим мог оказаться он сам.

— Мальчик сейчас у Садовника?

— Да. Я как раз думал об этом… — Законодатель скрестил руки на груди. Все выжидающе молчали. — Мы ведь об этом не раз говорили. По-моему, настало время действовать. — Он указал на Миссионера. — У нас появился новый соратник. Наш новый источник дохода скоро полностью переместится в Интернет. По-моему, больше нет нужды в… скажем так, прежних обычаях.

Молчание.

— Продолжайте.

— Давайте сдадим его полиции. Пусть радуются, что поймали сумасшедшего маньяка-убийцу. Это отведет подозрения от нас, от нашего груза.

— Неплохой план. А если он проговорится?

Законодатель явно счел опасения Учителя смехотворными.

— Неужели вы держите меня за идиота? Его не арестуют. За ним придет целая толпа вооруженных офицеров. И, будьте спокойны, они свое оружие используют.

— Вроде бы… разумно, — неуверенно пробормотал Мэр.

— А точно сработает?

— Точно.

— А вы знаете, где он будет?

Законодатель кивнул.

— В запасном помещении. Там, где находилась Фэйт Ласомб.

— Там, откуда она сбежала.

Глаза Законодателя, пускай на считаные секунды, вспыхнули гневом. Но этих секунд было достаточно, чтобы все собравшиеся вздрогнули от страха.

— Никто ниоткуда не сбежит, — заверил он.

— А как же Сад? От Сада тоже придется избавиться?

— Не думаю, — улыбнулся Законодатель. — Как раз наоборот: Сад снова заживет полноценной жизнью.

— Хорошо, — сказал Мэр, поглядывая на часы. — Тогда до скорого. — Он обвел всех присутствующих взглядом, никого не забыл. — Главное — не волноваться. Мы уже почти у цели. Ставки высоки как никогда. Давайте с оптимизмом смотреть в будущее.

Законодатель улыбнулся, и от этой улыбки по спине у Мэра пробежал озноб.

— Я-то не волнуюсь, — сказал он. — А вы?

Встреча подошла к концу.

ГЛАВА 97

Марина склонилась над своим столом, заваленным картами и таблицами. Микки постоял минуту-другую молча, переминаясь с ноги на ногу и дожидаясь, пока она его заметит.

— Как поживаешь, Микки?

— Нормально. А как у тебя дела?

Марина со вздохом выпрямилась, убрала непослушную прядь за ухо.

— Ни шатко ни валко. Пытаюсь составить географический профайл нашего убийцы, основываясь на календаре и тех местах, где он уже побывал. Может, смогу установить какую-то зависимость между местами и временами года.

— И как, получается?

— Пока не очень. Такой профайлинг — дело кропотливое, требующее к тому же большего объема информации. Я надеялась, что календарь поможет мне срезать путь и добраться до конечной точки быстрее… — Она снова поправила волосы. — Ты чего-то хотел?

Микки нервно оглянулся. Похоже, он боялся посторонних ушей.

— Можно тебя на минутку?

— Конечно.

— Только не здесь.

— Где же тогда?

— Давай у тебя в кабинете.

— Идем.

Она забрала сумку и вышла из, главного офиса, Микки — за ней.

— Как там Фил? — спросил он, поднимаясь по лестнице.

— Сносно. Учитывая ситуацию, — ответила Марина не оборачиваясь.

— Вот дрянь.

— Ситуация или Гласс?

— И то и другое.

— Согласна, — тихо сказала она, как будто обращалась даже не к нему, а к самой себе.

Они дошли до кабинета, Марина отперла дверь.

— Садись.

Микки уселся в одно кресло посреди комнаты, Марина — во второе. Закинула ногу на ногу, подтянулась, но тут же поняла, что это слишком формальная поза, и расслабилась. Микки понял, что она не хочет превращать дружескую беседу в сеанс психоанализа. И надеялся, что этого таки не произойдет.

— Чем я могу тебе помочь?

Микки замешкался, подбирая слова. Марина терпеливо ждала.

— Я… совершил ошибку.

— Какого рода?

— Вступил в контакт с человеком, который… имеет отношение к нашему расследованию. Личный контакт.

— С подозреваемой?

— Нет, — без уверенности в голосе ответил он. — С… Не знаю даже, можно ли считать ее свидетельницей. Но какое-то отношение она к этому делу все-таки имеет.

— Кто же это?

И Микки рассказал ей обо всем. Как он познакомился с Линн Виндзор. Как она позвонила ему и пригласила в гости под тем предлогом, что должна показать нечто важное. Как попросила никому не рассказывать об этой встрече.

— И что? Она показала тебе что-то важное?

Микки с трудом сдержал улыбку.

— О да, но важное в другом смысле.

Марина улыбку сдерживать не стала, и Микки продолжил:

— Я переночевал у нее. Я знаю, что так поступать нельзя, знаю, что вообще не надо было к ней ехать, тем более никого не предупредив. Знаю, что надо было…

— …думать головой, а не другим местом?

Микки густо покраснел.

— Ага.

— Не переживай. Не ты первый, не ты последний. Как, по-твоему, мы с Филом сблизились?

— Я знаю, но это еще не все.

Марина подождала, пока Микки составил наиболее точную формулировку.

— Я думаю… мною воспользовались.

— В смысле?

— Сегодня… сегодня произошел один случай. Из ряда вон, так сказать. Я на ночь отключал телефон. А когда включил его сегодня утром, там не было ни одного пропущенного вызова от Гласса.

— А должны были быть?

— Да. Он весь вечер телефон обрывал. Хотел, чтобы я приехал в участок, после тех событий в больнице. А у меня не высветилось ни одного звонка.

— Интересно.

— И это еще не все. Я получил пару сообщений, одно из них — от моего осведомителя. Все, что я прочел, я пересказал на брифинге сегодня утром. Что Уивера, дескать, убил литовский киллер.

— И?

— Я только что встречался с этим осведомителем. Он не присылал мне ничего подобного. Он сказал, что сегодня вечером приходит важный груз и что нам нельзя такое пропускать.

— Но как же…

— И это еще не все. Когда я проверил телефон, оказалось, что сообщение пришло с другого номера, хотя и под именем моего осведомителя. С номера Линн Виндзор.

— Тогда веди ее сюда. Допрашивай.

— Но как же…

— Думаю, это нестрашно. В данном случае. Если бы ты с ней не переспал, никто ни о чем не узнал бы. Скорее всего, она сделала это, пока ты спал.

— Да, я помню, она ходила по комнате…

— Так веди ее сюда.

— Вот только мне кажется, что Гласс мне не поверит.

— Этим расследованием руководишь ты, забыл?

Микки улыбнулся, кивнул.

— Точно. Поможешь мне с этим делом?

— С удовольствием.

— Тогда я сейчас ее позову. Спасибо.

— Да не за что, — сказала Марина, провожая Микки взглядом.

Она тоже встала, достала телефон. Ей хотелось позвонить Филу, но она передумала. Не стоит навязываться. Пусть побудет наедине со своими мыслями. «Когда я понадоблюсь, сам позвонит», — решила она и с новыми силами взялась за работу.

ГЛАВА 98

— А что, ОБОПу бюджет урезали?

Фил расхаживал по номеру, периодически брал в руки какие-то предметы, расставляя их по местам и корчась от отвращения, до того там было грязно.

— Здесь никто не станет нас искать, — сказал Феннел.

— Разве что шизофреники, — сказал Дон.

Фил хохотнул.

— Но почему именно здесь?

— Нам предложили выгодные условия, — пожал плечами Клеменс.

Фил улыбнулся.

— Понятно. Это не вы, случайно, устроили тут последний иммиграционный рейд?

Мужчины промолчали.

— Устроить рейд, прикрыть лавочку — а заодно и ключики прихватить. И сделать здесь штаб-квартиру. Умно.

— Слушай, — перебил его Клеменс, — давай ближе к делу, а?

— Что, даже чайку не попьем? — Фил брезгливо осмотрел посуду и снова скривился. — Хотя, пожалуй, не стоит. — Он сел на стул у окна, надеясь, что тот не рухнет под его весом. — Расскажите-ка мне о главном инспекторе Глассе, — попросил он.

— Мы за ним довольно давно наблюдаем, — сказал Феннел.

— Да, давненько мы его заприметили, — подтвердил Клеменс.

— И как вам это удалось?

— Наркота, — коротко ответил Феннел.

— Торговля людьми, сексуальное рабство, — дополнил Клеменс. — Он помогал восточноевропейским группировкам обосноваться в Англии.

— А зачем ему было сюда переводиться? Да чтобы контролировать поставки. От Колчестера рукой подать до Харвича.

— Извините за дурацкий вопрос, — сказал Фил, — но если вы знаете, что он вовлечен в преступный бизнес, то почему до сих пор его не арестовали?

— Потому что такие дела на скорую руку не делаются, — пояснил Феннел.

— Надо, чтобы даже комар носа не подточил. И чтобы Гласс заранее ничего не прознал и не позвал на помощь своих приятелей.

— Да, на это нужно время.

— К тому же, — сказал Клеменс, — мы хотели взять его на горячем.

— И желательно не только его.

— И когда это произойдет? — спросила Донна, которой тоже хотелось поучаствовать в разговоре. Филу понравилась в ней эта черта. — Сегодня? Завтра? Когда? А он все это время будет разгуливать на свободе?

— Сегодня вечером.

— В Харвич прибудет груз, — сказал Клеменс. — Там-то мы его и возьмем.

— Груз? Какой?

— Живой, — сказал Феннел.

— Девочки, — уточнил Клеменс. — Дети. Все из Восточной Европы.

Фил заметил, что Донна опустила голову. В глазах ее было отчаяние. Она постоянно посматривала на мальчика, выбившегося из сил и задремавшего.

Когда Донна подняла голову, в глазах ее уже читался гнев.

— И все, да? Поймаете его, значит, в Харвиче. А что насчет Розы Мартин? Он убил ее у меня дома. И нас с Беном тоже убил бы. Почему вы его тогда не взяли?

— Нам очень жаль, что так вышло.

— Жаль? Жаль им, видите ли! Этого, дружок, недостаточно. А она, значит, так и будет там лежать и мух приманивать?

— Послушай, — с раздражением в голосе сказал Клеменс. — Мы очень сожалеем о случившемся, но нельзя на этом зацикливаться.

— Ах ты, говнюк…

Донна соскочила с кровати и рванулась к Клеменсу, но Феннел остановил ее.

— Донна, — спокойно, рассудительно сказал он. — Держи себя в руках.

Бен заворочался на кровати. Открыл глаза, увидел, что происходит, и снова зарылся лицом в подушку.

— Мальчику страшно, — сказал Фил, вставая со стула. — Отпустите ее.

Феннел нехотя повиновался. Донна села на прежнее место и обняла малыша.

— Мы сами не знали, как быть с Розой Мартин. В доме осталось достаточно ДНК Гласса, чтобы упечь его за решетку, как бы он ни отнекивался.

— И свидетель у нас имелся, — подхватил Клеменс. — Если Донна, конечно, согласна давать показания. Так что это дело в шляпе. Вот мы и решили еще немного покараулить — авось подвернется еще кто-нибудь.

— И кто-то таки подвернулся, — угрюмо буркнул Дон.

— Но ты не волнуйся, — сказал Феннел Донне. — Туда уже выехали криминалисты.

— Наши собственные, — уточнил Клеменс, — а не местные. Не хотелось бы, чтобы отпечатки пальцев Гласса «случайно» стерлись.

Фил прекрасно понимал, почему Донне хотелось ударить этого человека по лицу.

— Гласс, — задумчиво обронил Дон после недолгой паузы. — Никогда я ему не доверял.

— Так вы его давно знаете?

— Да уж. Еще когда работал инспектором. Настоящий бандит, разве что в форме. Умный, правда, зараза. Амбициозный.

— Ничего не изменилось, — поддакнул Клеменс.

Дон нахмурился.

— Но после той заварухи с «Садом» он изменился. Не в лучшую сторону, конечно. Стал еще злее, еще наглее. Держался еще заносчивее. Как будто у него появились покровители. Где-то наверху.

— И что дальше?

— А дальше дела у него пошли в гору. И я его больше не видел. Мы вращались в разных кругах.

— А вы не могли бы рассказать нам об этом «Саде» поподробнее?

ГЛАВА 99

— Пол Клан, — сказал Дон. — Так звали основателя «Сада».

Фил прислушался, стараясь не вспоминать о вчерашнем рассказе.

— Городской служащий, у которого то ли видение было, то ли нервный срыв, тут это просто дело вкуса… Он купил загородный дом и заселил его родственными душами.

— И Гласс был одним из них? — спросил Клеменс.

— Нет-нет. К нему я еще вернусь, не торопи события.

— Когда это происходило? — спросил Феннел.

— В конце шестидесятых годов, в начале семидесятых. Тогда таких коммун было пруд пруди. И все создавались по одному и тому же образцу: более-менее харизматичный лидер и толпа приверженцев, которым нравилась его версия истины.

— Имя у него какое-то странное. Не особенно харизматичное.

— Думаю, он компенсировал это в других областях. В общем, члены коммуны должны были, прежде чем вступить, отречься от всех мирских благ. Иначе, видимо, просветления было не достичь.

— И как они, достигли?

Дон пожал плечами.

— В каком-то смысле. На какое-то время. В любом случае в «Саду» дела шли прекрасно. Коммуна сказочно разбогатела.

— Неудивительно.

— Мы проверяли их финансовую документацию. Как выяснилось, они в основном инвестировали деньги в недвижимость.

— К примеру, купили дом у подножья Ист-Хилла, — вставил Фил.

— Да. Но концов, боюсь, уже не найти. Но где документы на тот дом, там и сами Старейшины, это я вам гарантирую.

— Старейшины?

— Клан же не сам все это провернул. У него были помощники. Единомышленники. Каждый из них носил свой титул. Клан был Провидцем. Был еще Мэр, который занимался общим руководством, повседневной рутиной. Звали его Роберт Фентон.

— Фентон? — оживился Фил. — Знакомая фамилия…

— Он был парень ничего. Порядочный. Придерживался тех же убеждений, что и Клан. И Джун Бокстри, Законодатель, тоже была нормальная баба. Вербовкой у них занимался Миссионер: выводил симпатичных детей на улицу просить милостыню, разговаривал с прохожими, приглашал их на встречи… Он, кстати, улизнул, когда мы устроили рейд. — Дон улыбнулся, но улыбка быстро сошла с его лица. — Но оставшиеся двое… Это были настоящие негодяи.

— А у вас отличная память, — похвалил его Клеменс.

— Я помню все так, будто это было вчера. У каждого копа есть такое дело, правда? Одно дело, которое он не может забыть. От которого у него всю жизнь кошмары по ночам.

— Вы говорили об оставшихся двух, — напомнил Феннел.

— Ага. Так вот. Одну звали Учитель. Гэйл Бэнкс. Та еще засранка — жестокая, неумолимая. Свою свирепость она прятала за миролюбивостью «Сада». Она стала самой воинственной феминисткой.

— С упором на воинственность, — догадался Феннел.

— Именно, — кивнул Дон. — Воинственная, как Гитлер. Трахалась с кем попало, лишь бы своего добиться. Наказывала членов коммуны. Особенно детей. Особенно девочек. Но ее зверства не шли ни в какое сравнение с тем, что творил последний Старейшина.

— Как его звали?

— Ричард Шо.

Фил не верил своим ушам.

— Хитрый Дики Шо? Бандит?

— Он самый. Видимо, в «Сад» он пришел обычным хиппи. Хотел изменить жизнь к лучшему и все такое. Так он, по крайней мере, уверял. И ему поверили. Приняли его. И дали новое имя.

— Не Робин Бэнкс случайно?

Донна, продолжая обнимать спящего Бена, рассмеялась.

— Нет. Джордж Уивер.

Фил кивнул.

— Логично.

— Мы до сих пор не знаем, пришел он в «Сад» по зову сердца или просто пересидеть облаву. Да уже и неважно. Он сказал, что он художник, начал рисовать. И заинтересовался садоводством. А вскоре примкнул к Старейшинам. Его должность называлась Садовник.

— А Фэйт в своей книге писала об этом «Саде» или о другом? — тихо, чтобы не разбудить мальчика, спросила Донна.

— Мы до этого еще не дошли, — ответил Клеменс. — Продолжайте, Дон.

— А дальше было вот что: Бэнкс и Шо, отодвинув остальных Старейшин на задний план, стали всем заправлять. Миссионер вообще по улицам целыми днями шатался.

— А Клан?

— Клана постоянно держали на наркотиках. Ходили слухи, что он заболел, но никто в это не верил. Это было лишь прикрытие, чтобы Бэнкс и Шо могли безраздельно властвовать и творить все, что им вздумается. Они и творили…

— Что? — с опаской спросила Донна, словно боясь услышать ответ.

— Морили членов коммуны голодом, пока у тех ум за разум не заходил. Продавали их всем желающим. Кое-кто не возвращался. А другие завидовали тем, которые не вернулись.

— Об этом я уже слышал, — сказал Фил.

— Прости. Вот тогда-то мы и спланировали рейд.

— И никого там не обнаружили, — закончил за него Фил.

Дон кивнул.

— Да. Все они как сквозь землю провалились. Так и закончилась история «Сада».

Молчание. Феннел и Клеменс переглянулись, и Феннел кивнул.

— Нет, не закончилась, — сказал Клеменс.

ГЛАВА 100

— «Сад» не погиб. Он выжил.

— Не может быть! — возразил Дон. — Мы все обыскали. Проверили все дома, принадлежавшие «Саду». Ничего. Один вообще стал гостиницей.

— «Сад» выжил, — стоял на своем Феннел. — И существует по сей день.

— Это правда, — сказала Донна. — Фэйт сбежала оттуда. Она пишет об этом в своей тетрадке. Один человек выкупил и ее, и Бена. — Донна вздрогнула. — Но он тоже оказался подонком, и она убежала от него. Так мы и зажили вместе.

— А потом она попыталась подзаработать, продав свои мемуары Глассу, — сказал Клеменс. — Ничего умнее ей в голову не пришло.

Донна оставила его комментарий без ответа.

— И где он теперь находится? — спросил Фил.

— Мы точно не знаем.

— Но он существует. И порядки тамошние мало изменились. Они по-прежнему торгуют своими приверженцами.

— Только теперь это скорее напоминает тюрьму, чем коммуну, — сказал Феннел.

— Но вы не знаете их местонахождение?

Клеменс покачал головой.

— В этих окрестностях. Наверняка.

— И Старейшины, — добавил Феннел, — там по-прежнему за главных.

— Что, те же самые? — удивился Дон.

— Нет. Не совсем. Хитрый Дики Шо пропал после рейда. О Джун Бокстри никто с тех пор не слышал. Первый Миссионер тоже где-то затерялся.

— А остальные? Роберт Фентон? — спросил Фил.

— Этот нашелся. Уже в качестве юриста. Открыл свою контору в Колчестере.

— Этого я не знал, — сказал Дон. — И что, его не арестовали?

Феннел покачал головой.

— Стороны, что называется, пришли к взаимовыгодной договоренности. Сами знаете, как оно бывает.

Глянув на отца, Фил понял, что таких «взаимовыгодных договоренностей» он не одобряет.

— А остальные? — с досадой спросил Дон.

— Как я уже сказал, Хитрый Дики пропал. Пол Клан — тоже.

— Только вы не забывайте, — уточнил Клеменс, — что у него к тому моменту в голове была настоящая каша из идей и наркотиков. Он мог сорваться с обрыва и даже не заметить. Подумал, наверное, что научился летать.

— Клану замены даже не стали искать.

Фил задумался. Бродяга. Пол? Так ведь его звали?

— Мне кажется, я с ним знаком.

И он рассказал о своих встречах с бродягой. Не все. Содержанием бесед он делиться не стал.

— Я его отпустил. Мне показалось, что он на такое не способен. Вы правильно сказали: в голове у него каша. Но случались все-таки проблески сознания. Нечасто, правда. И ненадолго.

— А что насчет Гэйл Бэнкс?

Фил видел, как тяжело воспринимает информацию Дон. Ничего удивительного. Дело, которым он был одержим столько лет, причем одержим не только с профессиональной точки зрения, на его глазах сводилось к грубой прозе жизни. Фил надеялся, что с ним такого не случится, но, с другой стороны, понимал, что, скорее всего, таки случится. Такова судьба каждого порядочного копа.

— Гэйл Бэнкс умерла от осложнений СПИДа еще в девяностые, — сказал Клеменс.

— Так кто же сейчас эти Старейшины, если все умерли либо отошли от дел?

— Титулы превратились в позывные, — сказал Феннел. — Чтобы не называть настоящих имен, если их подслушивают.

— А вы подслушивали?

— Когда была такая возможность.

— Но в суд с такими уликами не пойдешь.

— Именно поэтому мы и хотели поймать Гласса на горячем, — сказал Феннел.

— Кроме того, — вмешался Клеменс, — в суде они могли сказать, что не продавали людей богатым извращенцам, а просто играли в тайное общество. Скоты такие…

Фил призадумался.

— Так как же вы об этом узнали? Вы ведь следили за Глассом.

Феннел и Клеменс выразительно посмотрели на него.

— Ого… — только и смог сказать Фил.

— Именно.

— Он один из них, — с горечью констатировал Дон.

— Да, он стал новым Законодателем, — подтвердил Феннел. — Так мы на них и вышли. Сын Роберта Фентона, Майкл Фентон…

— …из фирмы «Фентон и партнеры», — уточнил Фил.

— Он самый.

— Так вот, он — новый Мэр.

Дон покачал головой. Он чувствовал, что собственные воспоминания предали его.

— А остальные? — спросил Фил. — Миссионер и так далее.

— Миссионером, судя по всему, был Адам Уивер, — сказал Феннел.

— Приводил им богачей. Инвесторов.

— До недавнего времени…

— А Садовник? — спросил Фил. — Он ведь до сих пор на свободе.

— О нем мы ничего не знаем, кроме предыдущего имени. А какой теперь толк от этого имени…

— Верно, — кивнул Феннел. — Это уже неважно. В нашем расследовании он не ключевая фигура.

— Но он до сих пор мучает и убивает детей! — вспыхнул Фил. — Это, по-вашему, ничего не значит?!

— Значит, — успокоил его Феннел. — Но не в рамках этого расследования. Наша задача — поймать Гласса и прикрыть торговлю людьми.

— А все остальное, — продолжил Клеменс, — второстепенно.

Фил ничего не сказал, но знал, что должен что-то делать.

— А что насчет Учителя? — спросил Дон. — Гэйл Бэнкс умерла. Кто стал новым Учителем?

— Ну, понимаете, — начал Феннел, — у Гэйл Бэнкс осталась дочь…

ГЛАВА 101

Линн Виндзор, похоже, была не в восторге от предстоящей беседы. А если быть до конца честной, она была в ярости.

Микки наблюдал за ней через стекло, но она его не видела. Рядом с ним стояла Марина.

— Я, конечно, понимаю, что ты в ней нашел, — сказала она.

— Нашел, вот именно. Как нашел, так и потерял.

Линн сидела в комнате для допросов, сложив руки на столе. Сидела очень ровно. Такую осанку могло обеспечить лишь глубокое возмущение.

Микки позвонил ей и предложил встретиться у входа в фирму. Он надеялся, что она настроится на интимный разговор, не предназначенный для ушей ее коллег. И она действительно так решила.

— Привет! — сказала она, лучезарно улыбаясь.

Наверное, подготовила эту улыбку заранее. Отрепетировала перед зеркалом.

Он не стал тратить время на обманные маневры.

— Я хочу поговорить с тобой в участке.

Улыбка вмиг погасла.

— Почему?

— Потом узнаешь. Поехали.

И он указал на свою машину.

Он по лицу Линн видел, что она размышляет. И понимал, что сейчас услышит.

— Произошла ошибка, — сказала она.

— Боюсь, что нет. Нам нужно поговорить. В участке. Немедленно.

Он не позволит ей вернуться в офис за какой-нибудь курткой, сумочкой или телефоном.

— Мы позвоним оттуда на работу.

Ехали они молча. Он старался даже не смотреть на нее. Он знал, что она его возненавидит. И видел боковым зрением, что процесс пошел.

Он включил радио, чтобы хоть немного разрядить обстановку.

— Люблю Леди Гагу, — сказал он после безуспешной попытки подпеть. — Но даже не знаю, как она на самом деле выглядит. Постоянно в каких-то масках, нарядах этих… Если встретишь на улице, то и не узнаешь, правда?

Линн ничего не сказала в ответ.

И вот сейчас, глядя на нее сквозь стекло, он чувствовал, что, помимо гнева, от нее исходят волны страха. Она была напугана. Заперта в этой клетке. Она страдала. Что ж, замечательно, этого он и добивался. И его злорадство не имеет никакого отношения к тому, что она воспользовалась им прошлой ночью. Нет-нет, это было чисто профессиональное злорадство.

— Марина… — начал он и остановился. — Ты только Анни не рассказывай, хорошо?

— О том, что у вас было с Линн Виндзор?

— Ага. Не хочу падать в ее глазах. Она же мой друг.

— Хорошо.

— Спасибо. Я, кстати, звонил в больницу. Она вроде идет на поправку. Отсыпается. Надо будет к ней съездить.

— Думаю, она будет очень рада.

— Я тоже буду рад.

Они еще какое-то время наблюдали за негодующей, но в глубине души напуганной Линн Виндзор.

— Какую ты предлагаешь стратегию? — спросил Микки.

— Стандартную. Я буду наблюдать за вами отсюда и подключусь, если возникнет необходимость.

Микки кивнул и прицепил микрофон.

— Жалко, что Фила нет. У него это лучше получается.

Марина грустно и одновременно мечтательно улыбнулась.

— Справишься.

— Ладно, я пошел.

Марина проверила оборудование — все в порядке. Села за стол. И в этот момент зазвонил телефон.

Она покосилась на сумку, мысленно отчитывая себя за эту оплошность. Ей казалось, что она отключила звуковой сигнал. Доставая трубку, она готова была убить и без того неживой кусок беззащитной пластмассы. На экране высветилось имя: Фил.

— Это я.

— Привет, — рассеянно откликнулась Марина, наблюдая, как Микки за стеклом усаживается напротив Линн Виндзор, которая смотрела на него с нескрываемым отвращением. — Ты как?

— Нормально. Слушай, мне надо о многом тебе рассказать.

Марина разрывалась пополам. Она очень хотела поговорить с ним, должна была поговорить, но он выбрал дьявольски неудачное время. Придется сознаться. Он поймет. Он же профессионал.

— Давай позже, а? Ты уж извини, но Микки сейчас будет проводить допрос, а я наблюдаю.

— Кого он собрался допрашивать?

— Линн Виндзор. Она работает в юридической конторе.

Марина по шороху в трубке поняла, что Фил прикрыл мембрану ладонью. Он сказал что-то в сторону, но что, она не расслышала. Кто-то был рядом с ним.

— Хорошо. Не отпускайте ее, — сказал Фил. — Я о многом должен тебе рассказать. И это срочно.

— Прямо-таки срочно?

— Да. Это касается Линн Виндзор. И Брайана Гласса. Они оба замешаны в очень грязной истории.

— Не клади трубку, — сказала она, почувствовав, как забилось сердце в груди. — Ты можешь мне понадобиться.

— Рад стараться.

ГЛАВА 102

— Ну, со свиданьицем, — сказал Микки, усаживаясь напротив Линн.

— Ты всем женщинам, с которыми спишь, так отплачиваешь, да? Допрос — это у тебя такая извращенная благодарность?

— Нет, не всем. Только особенным.

— Что ты хочешь узнать? С кем я еще спала? Предохранялась ли? Давно ли проверялась на венерические заболевания? Поздновато, дружище.

— Да, — сказал он. — Поздновато.

Она покосилась на аппарат, стоявший рядом.

— Ты собрался это записывать? Тогда знай: я первым делом скажу, что ты со мной спал. И все мои показания будут считаться иммунизированными. В суде их даже не примут к рассмотрению.

Она была очень довольна собой.

Микки улыбнулся.

— Ради бога! Я не собирался устраивать допрос с предостережением, но если ты настаиваешь…

— Настаиваю.

Микки подготовил диктофон к записи.

— Молодец, Микки! — сказала ему через наушник Марина. — Продолжай в том же духе. Пусть бесится. Она чувствует свое превосходство, не разрушай эту иллюзию. Она настолько надменна, что даже адвоката не позвала. Думает, что справится и с уголовным правом. Продолжай в том же духе.

Микки едва заметно кивнул в надежде, что Марина уловит движение.

— Беседа начинается в…

И он продиктовал всю информацию: представился, представил Линн, дал ей официальное предостережение, указал точное время. Заставил ее сказать, что она добровольно отказалась от услуг адвоката.

«Она закусила губу. Готова к борьбе, — подумал Микки. — Готова к победе. Что ж, будет видно…»

— Линн, я…

— Позвольте сразу же вас прервать, детектив-сержант, — сказала она и улыбнулась. — Я понимаю, что это формальный допрос с предостережением. Я также хочу отметить для протокола, что вчера ночью вы были у меня дома и занимались со мной сексом.

Она знала, каковы будут последствия. Ждала ответа. Микки не спешил.

— Да, это правда, — наконец сказал он. — Но хочу отметить, что в гости к вам я пришел по вашему же приглашению. И сексом мы занимались по обоюдному согласию сторон. И, не скрою, обоюдно им насладились.

Не это ожидала услышать Линн Виндзор. Глаза ее затравленно забегали.

— Именно о событиях вчерашней ночи я хотел с вами поговорить. Понимаете, принимая ваше приглашение, я и не предполагал, что вы имеете какое-то отношение к расследованию, которое я в данный момент возглавляю. Сейчас я в этом уже не уверен.

Он достал из кармана ее визитку. Уже в пластиковом пакетике — так выглядело официальнее.

— Вы узнаете этот предмет?

Она молчала.

— Так что же, узнаете?

Она кивнула.

— Пожалуйста, скажите это вслух. Для протокола.

— Да, — хрипло выдавила Линн. В горле у нее внезапно пересохло.

— И что это такое?

Она прокашлялась.

— Моя визитная карточка.

— Верно. Ваша визитная карточка. Вы не могли бы взглянуть на нее?

Она подалась вперед и посмотрела на визитку.

— Вы подтверждаете, что на этой визитной карточке указан номер вашего мобильного телефона?

— Да.

В глазах ее читался страх. На лице было написано два слова: «Он знает».

Микки стал чувствовать себя гораздо увереннее. Ее страх придал ему сил. Он играл с ней, как кошка с мышкой. Все было под контролем — он не зарывался, но чувствовал свою власть.

— А это мой мобильный телефон. — Он положил свой айфон на стол. — Вы не могли бы объяснить, как ваш номер оказался в моем списке контактов?

Она пожала плечами.

— Ну, вы, наверное, его записали. Хотели со мной еще раз встретиться. Только, боюсь, этого уже не случится.

— Хорошо, я перефразирую вопрос. Вы не могли бы сказать, почему ваш номер записан в мой список контактов под именем моего личного осведомителя? И почему я не получил сообщение, которое он мне вчера отослал? И почему я получил другое сообщение, с совершенно другим содержанием? Как вы все это объясните?

Линн Виндзор молча буравила его взглядом. Глаза ее полыхали ненавистью.

Он вспомнил, какой она была совсем недавно, еще прошлой ночью. Сейчас он ее не узнавал. «Не время, — приказал он себе. — Сосредоточься».

— Значит, вы не знаете, каким образом сообщение от моего осведомителя перехватили и заменили другим?

— Нет.

— И как ваш номер заменил его номер, вы тоже не знаете?

— Нет.

— Вы уверены?

Линн вздохнула. Ей хотелось выглядеть оскорбленной в лучших чувствах, но выглядела она напуганной.

— Это просто смешно. — Слова эти прозвучали бы намного убедительнее, если бы голос ее не дрожал. — Патология какая-то. Ты просто… ты просто чувствуешь себя виноватым за то, что переспал со мной… тебя просто совесть мучает, и ты пытаешься таким образом…

Микки притворно изумился.

— Виноватым? Совесть? Я вообще не чувствую себя виноватым. Ни капли. А вы?

Взгляд ее метался по комнате, как воробей, случайно залетевший в сарай.

— Если у вас… если у вас все, я бы… я бы хотела…

Она попыталась было встать. Положить всему этому конец.

— Пожалуйста, присядьте, Линн.

Строгий, не терпящий возражений тон.

Она села.

Он снова услышал голос Марины в наушнике:

— Молодец, Микки. Она у тебя на крючке. Так, слушай. Спроси у нее о Садовнике. Доверься мне.

Микки нахмурился.

— Давай спроси, где сейчас Садовник. Как его найти. Доверься мне. Давай.

Микки подался вперед и заговорил тихо, заговорщицки. Его язык тела твердил: «Мы вместе. Все против нас. Ты попала в беду, но я тебя спасу».

— Линн…

С такого расстояния он еще лучше разглядел ужас в ее глазах. И порадовался, что не должен бояться того, чего боялась сейчас она.

Или «кого».

— Линн… Вы не подскажете, где я могу найти Садовника? И страх, который он видел секунду назад, уже не мог сравниться с тем страхом, который он увидел теперь.

ГЛАВА 103

Садовник выпрямился. Огляделся по сторонам. Улыбнулся. Комната для жертвоприношений была наполнена цветами. Тщательно подобранные букеты стояли каждый на своем месте.

Оставшиеся цветы разбросаны по полу. От тяжелого аромата, скопившегося в тесном помещении, кружилась голова. Процесс разложения уже начался.

Превосходно, этого-то он и ждал.

Это и было ему нужно.

Для жертвоприношения.

Свечи тоже были на месте, но он решил не зажигать их раньше срока. В комнате было темно и прохладно. Он оделся теплее. Взял фонарь.

Глянул на клетку.

Мальчик молчал, забившись в угол. На нем все еще была тонкая больничная рубашка. На руках проглядывали синяки — там, где раньше торчали катетеры. Он не поднимал голову. И дрожал.

Неважно. Скоро вопрос температуры перестанет его заботить.

Скоро не будет ни холода, ни жара, а сам он превратится в искорку — искорку, от которой зажжется пламя Сада. Негасимое, вечное пламя.

До нового жертвоприношения.

И того, что последует за ним.

Он подошел к верстаку. Положил фонарь, взял первый инструмент — серп. Можно было даже не притрагиваться к лезвию — и так было видно, насколько оно острое. Свет фонаря, ударившись о его поверхность, разбегался по стенам. Он положил серп обратно на верстак.

Забрал фонарь и вышел из комнаты.

Оставалось лишь ждать.

Ждать своего часа.

Ждать.

И смаковать каждую секунду.

ГЛАВА 104

— Садовник, — повторил Микки. — Где его найти?

Линн Виндзор была на грани. Ее трясло. Микки еще никогда не видел, чтобы люди в буквальном смысле тряслись от страха.

— Я… Я…

Он не отступал.

— Ответьте на мой вопрос, Линн. Так будет гораздо проще. Просто скажите, где Садовник.

— Я… Я не знаю…

Он разочарованно вздохнул.

— Жаль. Вы так несчастны. Вам так страшно. Но стоит вам ответить на мой вопрос — и станет лучше. Ну же!

Они почти соприкасались лбами и кончиками пальцев. Он был так близок к заветной цели… Последний дюйм. Последняя попытка. На нее достаточно дунуть — и она камнем полетит в пропасть.

— Ну же, Линн…

Голос Марины в наушнике:

— Молодец, Микки! Если не удастся, спроси у нее насчет Старейшин.

Микки озадаченно нахмурился. Всего на миг, чтобы Марина успела заметить.

— Пожалуйста. Поверь мне на слово. Спроси у нее о Старейшинах. Спроси, где они. Она — Учитель. Скажи, что знаешь об этом.

Голос в наушнике смолк. Микки остался один на один с Линн Виндзор. Он не понимал, о чем говорит Марина, но ее указания давали плоды. Значит, надо продолжать. Надо произносить эти бессмысленные слова.

— Линн, а что ты скажешь насчет Старейшин?

Она вскинула голову, пораженная до глубины души. Заплаканные глаза пронзали его насквозь. Она коснулась его руки. Вцепилась в нее, как будто они вместе только что потерпели крушение на «Титанике».

— Старейшины, Линн… Как ты думаешь, что бы они сказали, если бы увидели тебя в таком виде?

Она дрожала так сильно, что, казалось, могла рассыпаться на кусочки в любой момент. И физически, и психологически.

— Я ведь прав насчет Старейшин, да? В конце концов, ты — Учитель.

Микки понятия не имел, что все это значит, но слова эти возымели колоссальный эффект.

— Ну же, скажи…

Она смотрела на него с немой мольбой. Губы ее шевелились, но не могли вымолвить ни слова.

— Ну же, Линн… — уже почти шепотом заклинал ее Микки. В этот момент они были ближе, чем прошлой ночью. — Расскажи мне обо всем.

Она хваталась за него, как за спасительный плот. Еще мгновение — и она поползет по столу, только бы прижаться к нему, только бы он ей помог.

— Пожалуйста… — бормотала она как безумная. — Пожалуйста, помоги мне… Помоги…

— Я тебе помогу, — прошептал Микки, боясь нарушить эту хрупкую связь. — Обязательно помогу. Только скажи, где найти Садовника. И я помогу тебе, обещаю.

Она уронила голову в его ладони и зарыдала.

— Давай, Линн. Расскажи мне.

Она посмотрела ему в глаза, приоткрыла рот и…

Дверь в комнату для допросов распахнулась настежь.

— Какого хрена тут происходит?!

Обернувшись, Микки увидел перед собой главного инспектора Гласса. И главный инспектор Гласс был очень зол.

ГЛАВА 105

— Чем ты, мать твою, думал?

Они втроем — Гласс, Марина и Микки — стояли в комнате для наблюдений, тесной даже для одного человека. Трое же там, среди старых шкафов и прочей списанной офисной мебели, казались толпой. А Гласс казался еще злее. Слова его врезались в Микки, как раскаленные шарики свинца.

Линн Виндзор рыдала за столом, утирая слезы бумажной салфеткой. Утешить ее пытался начальник — Майкл Фентон. Приобняв коллегу за плечи, он что-то нашептывал ей на ухо. Звук был отключен, и они не слышали, что он говорит.

Микки не сразу понял, что вопрос Гласса не был риторическим, но Марина опередила его с ответом:

— В офисе больше никого не было, поэтому Микки и обратился ко мне. У него возникли подозрения насчет Линн Виндзор. С ней уже была проведена беседа, но он хотел устроить более формальный допрос.

Она следила за реакцией на лице Гласса. Микки тоже так иногда поступал, потому что не доверял этому человеку, а теперь лишь убедился, что поступал правильно.

— И на чем основаны эти подозрения?

Марина снова взялась ответить.

— В наше распоряжение поступила информация, что она связана с похитителем мальчика, который планирует его убить.

— Что еще за информация?

— Не знаю точно. Что-то насчет Садовника.

На лице Марины не дрогнул ни один мускул.

И это сработало. Было очевидно, что Гласс понял, о чем идет речь. И не менее очевидно, что он намерен прикинуться дураком. На то, чтобы подготовить правдоподобный ответ, ему понадобилось несколько секунд.

— Что… что ты имеешь в виду? Какой еще Садовник?

— Человек, которого мы подозреваем в похищении мальчика, — сказал Микки.

Гласс повернулся к нему. Каменное лицо, холодные глаза.

— И почему вы подозреваете именно его?

— Информация от осведомителя, — пояснил Микки. — Конфиденциального осведомителя. Это… имеет отношение к Линн Виндзор. И я решил ее допросить.

— Но она-то… она-то тут при чем? Она же в юридической фирме работает.

— Да, — кивнула Марина. — А юристы… они обычно ни при чем.

— Но она ведь даже не уголовным правом занимается, — пояснил Гласс, как будто разговаривал с умственно отсталыми детьми. — Она очень уважаемый юрист в своей области.

— И тем не менее она может владеть информацией о готовящемся убийстве ребенка, — сказал Микки. — Если бы нам удалось ее разговорить, мы могли бы предотвратить страшное преступление.

— Не может она владеть никакой информацией, — отрезал Гласс.

— Почему вы так в этом уверены?

Гласс оставил вопрос Марины без ответа.

— Вы же не хотите воспрепятствовать следствию, правда? — спросил Микки.

Главный инспектор перевел тяжелый взгляд на него.

— Сэр, — добавил Микки.

Гласс, видимо, пытался изобразить на лице мыслительную деятельность.

— Вы абсолютно правы, — наконец изрек он. — Нельзя рисковать.

— Отлично. Тогда я…

— Стой! — Гласс остановил Микки уже на полпути к двери. — Допрос буду проводить я. И на этот раз как полагается.

— Я тоже проводил его как полагается, — возразил Микки. — Можете прослушать запись.

Гласс замер в нерешительности.

— Нет, допрашивать ее буду я. В присутствии адвоката. И без диктофона.

— Но почему?

— На случай, если она… затронет личные вопросы. — Он собрался уже уходить, но напоследок вдруг сказал: — Отлично поработали, сержант Филипс.

Как только он скрылся в дверях, Микки развернулся к Марине, но она не позволила ему заговорить: приложила палец к губам и указала на дверь. Они дождались, пока Гласс выведет из комнаты для допросов Майкла Фентона вместе с Линн. Только тогда Микки смог наконец спросить:

— Что это было, Марина? Откуда ты все узнала?

— Потом расскажу. А пока что знай: Гласс преступник. Самый настоящий преступник.

Микки, не сдержавшись, хмыкнул.

— Так я и думал.

— И он имеет к этому всему самое непосредственное отношение. — Марина поглядела на часы. — Пора выпить кофе. Идем, я угощаю.

ГЛАВА 106

У Фила зазвонил телефон.

Он решил, что это, должно быть, Марина: хочет рассказать, как прошел допрос Линн Виндзор. Но это оказался патологоанатом Ник Лайнс.

— Я должен ответить, — сказал он.

— Фил, это Ник. Как поживаешь?

— Да вот, веришь ли, отстранили от должности. А ты как? Нику понадобилось несколько секунд, чтобы переварить информацию.

— Я не ослышался?

— Нет-нет. Отстранили. Личным приказом главного инспектора Гласса.

— Но за что?

— Бог его знает. У него спроси.

— Мне очень жаль.

— Да ничего страшного, это же временно.

«Надеюсь», — мысленно добавил он.

— А ты по какому вопросу?

— Ну, я пытался дозвониться до Розы Мартин, но не смог.

— Да, до нее дозвониться будет трудно… Я тебе могу чем-то помочь?

— А ты знаешь, где она?

Фил хорошенько подумал, прежде чем отвечать.

— Боюсь, она в ближайшее время будет недоступна.

— Ясно.

— Ага. — Пусть Ник думает, что Роза снова ушла на больничный. — Так что, я ничем не могу тебе помочь?

— Да она просто просила узнать кое-что. Увидела на трупе женщины клеймо, и я должен был поискать похожие отметины.

Фил украдкой взглянул на Донну.

— И что?

— На трупах не нашел. Но у того мальчика, которым ты занимаешься, у него нашли такое же. Мне друзья из больницы рассказали. Я лично не видел фотографии, но тебе могут показать.

— Хорошо, я ей передам.

— Слушай, насчет этого отстранения… Ты как поступишь — смиришься или будешь оспаривать?

— Оспаривать. Еще как оспаривать.

— Я думал, вас всех там лихорадит… И вдруг Гласс ценными кадрами разбрасывается. Странно. Он допускает большую ошибку.

— Я полностью с тобой согласен. Но не переживай. — Фил посмотрел на Феннела и Клеменса, планировавших ночную операцию. — Интуиция мне подсказывает, что должность главного инспектора в скором времени освободится.

ГЛАВА 107

Гласс сел за стол в комнате для допросов. Другой комнате для допросов. Той, где не было камер и микрофонов. В этой комнате можно было поговорить без обиняков. В этой комнате можно было провести внеочередное экстренное заседание Старейшин.

Напротив него сидели Линн Виндзор и Майкл Фентон. Линн выглядела опустошенной, едва живой. Фентон о чем-то напряженно думал. Он позвонил Глассу, как только понял, что Линн слишком долго не возвращается. Микки Филипса, равно как и его машину, узнали. Старейшины приехали в участок как раз вовремя.

Гласс чувствовал, что они близки к панике. Ему срочно нужно было взять ситуацию под контроль.

— Надо придумать легенду, — сказал он. — Прямо сейчас. Давайте соберитесь. Думайте.

— Слушай, Законодатель… — начала было Линн, но Гласс ее остановил:

— Здесь можно без этого. Мы в полной безопасности. Нас никто не подслушивает. Можешь говорить свободно. Итак, нужно срочно решать, как нам действовать. Как ликвидировать последствия.

Линн попыталась что-то сказать, но не смогла.

Не смогла сосредоточиться. Собраться. Она потупилась.

«Правильно, — подумал Гласс. — Стыдись. — Он покачал головой и отвернулся. — Никакого толку от нее. Чуть не выдала всех нас с потрохами. А я возлагал на нее такие надежды…»

— Ты говорил, что мы можем отдать им Садовника, — напомнил Фентон. — Говорил, что это отвлечет их внимание от груза. Думаешь, это еще возможно? Ничего не изменилось?

— О чем Микки тебя спрашивал? — обратился Гласс к Линн.

Усталый вздох. Вздох человека, потерпевшего поражение.

— Я уже говорила…

— Скажи еще раз.

— Он спросил, где Садовник. Он сказал…

Слова давались ей с большим трудом.

— Он сказал… это. И все. Спросил, где Садовник. Скажи, говорит, где он, чтобы я его остановил.

— И все? Больше он ничего не говорил?

Она приоткрыла было рот, но промолчала. Покачала головой.

— Больше ничего.

— Ты врешь. Выкладывай.

— Не надо с ней так… — попросил Фентон.

Гласс взглядом метнул в него молнию.

— Тихо.

Фентон замолчал.

— Что еще он тебе говорил?

И опять тяжелый, скорбный вздох.

— Он… он назвал меня… Учителем.

Мужчины оторопели.

— О боже… — Фентон невольно прикрыл рот ладонью.

— Сказал… сказал, что знает о Старейшинах…

Глассу казалось, что очертания предметов расплываются и тут же восстанавливаются, как будто он смотрел в телескоп с обеих сторон одновременно. Он заморгал, чтобы отогнать наваждение.

— Все, — прошептал Фентон. — Это конец. Остается спасаться бегством.

Он встал, но Гласс ухватил его за руку.

— Мы справимся.

— Но они все знают…

— Ничего они не знают. Это исключено. До меня бы дошли слухи. А я ничего подобного не слышал.

— Но он же знал…

— Да, что-то он знал. Но не обязательно все. Он упоминал о грузе? — спросил Гласс, заглядывая Линн в глаза. — О грузе, который прибывает сегодня вечером?

— Нет…

— Точно?

Он искал у нее на лице подсказки, не лжет ли она.

— Нет, ничего не говорил.

— Хорошо. Значит, слушайте. Будем держаться изначального плана.

— Но…

— Не перебивай. Держимся плана. До конца. Где Садовник? В хижине?

— Скорее всего, — ответил Фентон. — Это был его запасной вариант.

— Значит, жертвоприношение будет выполнено там. Отлично. Слушайте дальше. Я скажу своим ребятам, что поступила новая информация. Что Садовник находится в этой хижине. Соберу вооруженный наряд. Мы ворвемся и остановим его.

— Но это… это же опасно.

— Для него, — зловеще усмехнулся Гласс. — Я тоже буду вооружен. Лично прослежу, чтобы он не ушел живым. Мы спасаем мальчика, возвращаемся в город, все довольны. Тем временем груз прибывает в Харвич, и там все довольны. Идеальный отвлекающий маневр. И полиция Эссекса тоже будет счастлива.

Фентон потер подбородок.

— Рискованное дело. В той хижине клиенты забирают товар и возвращают его туда же. А если ее покажут по телевидению? Если кто-то обратится в полицию?

— В полицию? — расхохотался Гласс. — Наши клиенты? После того, что они наделали? Сомневаюсь.

— Они никак не смогут на нас выйти?

Гласс задумался.

— Туда я отвозил Фэйт Ласомб. Хотел потом перевезти ее в «Сад», так что там могли остаться мои следы ДНК… Но совсем незначительные. Так даже лучше, у меня будет повод там оказаться. К тому же руководить расследованием буду я. Все будет под моим контролем. Не волнуйся. Просто делай свое дело. Все будет хорошо.

Линн медленно подняла голову.

— Эта… информация…

— Какая еще информация? — нахмурился Гласс.

— О Садовнике… Откуда ты ее получишь?

— Ниоткуда. Нет никакой информации.

— Ты ее получишь… от меня?

Он понял, к чему она клонит. Провинилась ли она? Каковы будут последствия? Он задумался. Принял решение. Улыбнулся.

— Все будет в порядке. У тебя есть адвокат, ты сможешь выйти под поручительство. Тебе не предъявят никаких обвинений. Я скажу, что информацию предоставил… осведомитель. Не волнуйся, тебя это не затронет.

Она кивнула в знак благодарности. И не заметила, какими взглядами обменялись Гласс и Фентон. Какими понимающими взглядами. Гласс беззвучно спрашивал, нет ли возражений. Фентон отвел глаза, дав понять, что возражений нет.

— Значит, все. Действуем по плану. Садовника доверьте мне. И главное, не нервничайте попусту. Все будет хорошо, если никто не начнет психовать. Ясно?

Фентон кивнул.

Гласс встал и открыл дверь. Фентон помог Линн подняться. Когда он проходил мимо, Гласс шепнул ему на ухо:

— Следи за ней. Она на взводе. До утра может не продержаться.

Фентон прекрасно знал, что он имеет в виду, и не хотел в этом участвовать. Он поспешно повел Линн по коридору. Гласс проводил их взглядом.

На его губах играла улыбка.

ГЛАВА 108

— Минуточку внимания, пожалуйста.

Гласс постучал по стеклу, чтобы все головы развернулись к нему. Микки с Мариной стояли сзади. Пока они пили кофе, обоим пришло сообщение: срочно в офис. Марина пересказала ему все, что узнала от Фила, и лицо Микки с каждым ее словом все больше вытягивалось. Он был настолько зол и возмущен, что даже не хотел возвращаться на работу, но Марина настояла.

— Давай послушаем, что он скажет, — предложила она. — Чтобы знать, с кем мы имеем дело.

Микки понимал, что она права, и скрепя сердце вынужден был согласиться.

И вот они слушали, что скажет Гласс. В глазах его горел огонь ликования, огонь будущего триумфа.

— Поступила новая информация, — объявил он, — касательно похитителя мальчика. Я знаю, кто это сделал. Если мы поспешим, то сможем его остановить.

Марина с Микки удивленно переглянулись. Они рассчитывали услышать что угодно, но только не это.

— Он увез мальчика в заброшенную хижину неподалеку от Уэйкс Колна, по дороге к Холстеду. И он собирается его убить. Мы обязаны спасти мальчику жизнь. Я связался с вооруженным нарядом, они уже едут. Руководить операцией буду лично я. Этот человек вооружен и очень опасен. Мы не можем позволить себе рисковать. Вопросы?

Микки поднял руку.

— А откуда вы получили эту информацию? — И тут же прибавил: — Сэр.

Глассу вопрос явно не понравился.

— От конфиденциального осведомителя, сержант Филипс. Я не вправе называть свои источники.

Но Микки не унимался:

— От того осведомителя, которого я недавно пытался допросить?

— Спокойнее, — шепнула Марина.

Гласс, к сожалению, не мог при всех показать, насколько его раздражает любопытство сержанта.

— Как я уже сказал, я не вправе называть свои источники.

— А вы что, сами туда поедете? Никого из нас не возьмете? Мы, в конце концов, боремся с особо опасными преступлениями.

— Нет. Я здесь единственный человек, прошедший огнестрельную подготовку. Вполне резонно, что поеду я. Я также не хотел бы выдавать местоположение данного объекта, так как информацию могут перехватить и преступник может скрыться с места преступления. А такой исход нас не устраивает. — Он окинул комнату суровым взглядом. Этот человек, по всей вероятности, был готов задушить любое неповиновение в зародыше. — Если вопросов больше нет, я начну сборы. Этот рейд улучшит репутацию всего отдела. Повысит ваш престиж. У меня все, спасибо.

И он удалился. После его ухода в комнате воцарилось молчание.

— Шекспировского накала речь, — наконец сказала Марина.

Все рассмеялись. Все, кроме Микки.

— Что это было? — недоумевал он. — Откуда поступила эта информация? От Линн Виндзор?

— Думаю, это неважно, — сказала Марина. — Он затеял новую игру. Мне надо позвонить, — добавила она, подумав.

— Кому?

— Твоему начальнику. Твоему настоящему начальнику. По-моему, всей нашей команде нужен настоящий брифинг. Идем, здесь делать нечего.

И она направилась к двери. Микки, ничего не понимающий, но крайне взбудораженный, пошел за ней.

ГЛАВА 109

Паб «Дыра в стене» был не самым любимым заведением Микки. По правде сказать, он принадлежал к самым нелюбимым его заведениям в Колчестере.

Место это ассоциировалось у него со здешней контркультурой последнего созыва: хипстерами, любителями «настоящего» эля и студентами. Эстеты слетались, как мотыльки на огонь, на театр через дорогу. Вся эта мебель, непременно деревянная и непременно из неполного комплекта, все эти винтажные кожаные диваны… От них все неприятности: усядешься на такой диван — и, считай, день пропал. А там, глядишь, и жизнь прошла. Так и просидишь тут до конца своих дней, болтая с друзьями, выпивая, дискутируя о какой-нибудь статье в последнем выпуске «Гардиан», обсуждая новые книги, фильмы и альбомы, анализируя мир вокруг себя — пока не настанет твоя очередь платить за напитки.

Такие места ему не нравились даже в студенческие годы. Ему тут было неуютно, неуютно от абсолютной никчемности контингента. Зачем трепаться, когда можно что-то делать? «Но это, — подумал он, поднося бутылку лагера к губам, — мое личное мнение».

Несмотря на наличие алкоголя, это была не простая дружеская встреча. Им нужно было где-то увидеться, где-то недалеко от участка, но и достаточно далеко, чтобы никто их не увидел. Этот паб подошел идеально.

Никому бы и в голову не пришло искать там полицейских, собравшихся на тайный брифинг.

Марина села рядом с Филом. Оба выглядели гораздо более счастливыми, оба вели себя гораздо дружелюбнее, чем в последнее время. По другую сторону от Фила сидел Дон Бреннан, явно взбудораженный всей этой катавасией и помолодевший на глазах. Напротив — двое офицеров ОБОПа, Феннел и Клеменс. Последнему не терпелось скорее убраться отсюда, первый держался куда спокойнее. К нему, как понял Микки, подход найти будет проще. Издалека этих двоих, одетых в одинаковые костюмы и галстуки и будто проглотивших аршин, можно было принять за мормонов или свидетелей Иеговы.

День клонился к закату. В пабе как раз наблюдалось послеобеденное затишье перед вечерним наплывом. Сумерки просачивались сквозь окна.

Им удалось сесть за самый большой стол далеко от барной стойки, где никто не обращал на них внимания. Тем не менее они все равно говорили вполголоса.

Фил представил тех, кого могли не знать.

— Вам, наверное, интересно, зачем я собрал вас всех здесь, — невесело улыбнулся он. — Все уже в курсе дела. Все знают, что происходит. Похоже, настоящий отдел по борьбе с особо опасными преступлениями сейчас собран здесь, а не в здании управы.

Никто не стал с ним спорить.

— Нам известно, что груз приходит сегодня вечером. Но возникли новые осложнения. Микки?

— Гласса там не будет, — сказал он. — Он только что объявил, что нашел Садовника и повезет туда вооруженный наряд.

— И непременно сегодня? — спросил Клеменс.

— Это для отвода глаз, — пояснила Марина. — Он хочет таким образом сделать себе алиби, а заодно и «раскрыть» резонансное дело.

— Значит, мы опять его упустили, — вздохнул Феннел.

— Необязательно, — возразил Фил. — У вас по-прежнему остается дом Донны Уоррен, доверху набитый его ДНК. И показания самой Донны. Вы сможете его прищучить. К тому же остальные Старейшины, возможно, согласятся заключить с нами сделку в обмен на снисходительность суда.

Клеменс пожал плечами.

— Возможно. Но мы все-таки предпочли бы поймать его на горячем.

— Не сомневаюсь. Однако выбирать не приходится. Ему в любом случае не отвертеться. К слову, о рейде, — добавил он, глядя на офицеров ОБОПа. — Я не смогу принять в нем участие ввиду того, что меня временно отстранили от службы. Увы.

— Ничего страшного, — сказал Клеменс. — Мы тебя и не звали.

— Мой напарник хочет сказать, — поспешил вмешаться тактичный Феннел, — что мы и не рассчитывали на вашу поддержку.

— Ага. Но, по-моему, пора вам привлечь кого-то из местных.

— Кого, например?

Фил указал пальцем на Микки.

— Лучший детектив-сержант во всем графстве. Микки Филипс. Возьмите его.

— Ну, мы не…

— Я настаиваю, — сказал Фил.

Мужчины переглянулись.

— Нужно играть по правилам, — сказал Фил.

— Это верно, — кивнул Феннел.

— Хорошо. Тогда позвоните в Хелмсфорд, расскажите, что тут творится. Не переживайте, Глассу они не настучат. Там у людей, знаете ли, тоже карьерные планы.

— Понятно. Ну что же. — Феннел посмотрел на Микки. — К нам из Лондона едет вооруженная группа захвата.

— Отлично. Объединим усилия.

— Это все, конечно, замечательно, — вмешалась Марина, — но мы по-прежнему не знаем, где будет находиться Гласс, где эта злосчастная хижина, где Садовник.

Фил призадумался.

— Да, но я знаю человека, который сможет ответить на все эти вопросы.

— Кто же это?

— Помните, я рассказывал вам о человеке по имени Пол? Он бездомный.

— Да, тот, который, вероятно, и есть Пол Клан, — вспомнил Феннел.

— Именно. Если кто-то и знает, где искать эту хижину, так это он. Знает, конечно, в собственном понимании этого слова…

— А где его найти? — спросила Марина.

— Я покажу. Хочешь с нами?

Она согласилась.

— Тогда лучше переобуйся, — улыбнулся Фил.

— А как же я? — обиделся Дон.

Фил посмотрел на отца, и Микки почувствовал, как эти двое обмениваются энергетическими потоками. Какими именно, он не знал. Может, простая родственная близость. А может, что-то вроде передачи эстафетной палочки.

— Присмотришь за Донной и мальчиком? — попросил Фил.

Дон кивнул.

— Только Эйлин надо позвонить. Сказать, что у нас к ужину будут гости.

— Спасибо.

Дон кивнул и отвел глаза.

И в этом жесте — жалком, пораженческом — Микки увидел собственное будущее. И Фил, скорее всего, тоже.

— Ладно. — Феннел глянул на часы. — Пора.

— Да. — Фил посмотрел на Марину. — Пора. Желаю всем удачи. Она нам пригодится.

ГЛАВА 110

Линн Виндзор пригубила из бокала и посмотрела через балконные перила вниз.

На улице уже стемнело. На том берегу реки мерцали огоньки: это поток машин катил прочь из центра города. Сам центр, на вершине холма, она тоже видела. Вид этот, наверное, был прекрасен — в конце концов, Линн отстегнула за него кругленькую сумму. Но удовольствия она не получала. По крайней мере, сейчас. Сейчас она в принципе не могла получать удовольствия.

Еще один глоток, щедрее предыдущего.

На обратном пути Майкл Фентон вел себя очень странно. Думал о чем-то. Не шел на контакт. И, похоже, переживал. Несколько раз, когда он смотрел на нее, Линн даже замечала в его глазах слезы — и отводила взгляд. Оба знали, что в ближайшее время ничего хорошего их не ждет.

Высадив ее, он сразу же уехал, ничего не сказав.

Она зашла к себе. Приняла душ, переоделась. Проигнорировав белое вино в холодильнике, взялась за виски. И стояла теперь на балконе. В одном халате. Пила. Наблюдала. Все эти люди — в машинах, на улицах, в поездах, в квартирах… Все эти обыденные жизни… Все эти короткие жизни…

Было время, когда она сочла бы их скучными. Сказала бы, что они живут с шорами на глазах, неспособные познать всего. Ограниченные, связанные условностями по рукам и ногам. Скованные страхом.

Линн была не такая. И гордилась своей непохожестью. Ей хотелось испытать все. Довести все до предела. Она жаждала абсолютной власти. Так уж ее воспитали: не считай себя главной, будь главной.

Она выросла достойной дочерью своей матери.

И вот к чему это привело…

Рука, державшая бокал, задрожала. Она отхлебнула еще виски. Набрала полный рот, глотнула. Ощутила приятное жжение в горле.

Что ж, поделом ей.

То, чем она занималась, за что несла ответственность… Те жизни, которые она разрушила, оборвала… Не лично, разумеется. Нет. Но она была там — в отдалении, за кулисами. Она дергала марионетки за ниточки. Руководила. Верховодила.

На глаза набежали слезы. Линн еще раз окинула взглядом раскинувшийся перед ней город. Вспомнила, сколько жизней она забрала. А ведь эти люди могли жить. Точно так же, как и все прочие, в машинах, квартирах, поездах… Проживать свои маленькие, жалкие, убогие жизни. Свои прекрасные жизни, недоступные ей.

Линн вспомнила о Микки Филипсе. Вспомнила прошлую ночь. На душе стало чуть легче. Они ведь сблизились, по-настоящему сблизились, а она все испортила. Пришлось. Он бы никогда не смог ее понять. Тут она вспомнила сегодняшний допрос… Он ведь почти достучался до нее. Еще чуть-чуть — и настал бы конец.

Впрочем, какая уже разница! Она могла бы все ему рассказать. Теперь все ясно. Обратной дороги нет. Она — порченый товар. Она бесполезна. Придется смириться.

Глоток. Бокал опустел. Она налила еще. Сзади послышался какой-то шум, но она даже не обернулась.

— Я войду, если ты не возражаешь, — сказал знакомый голос.

Он вышел на балкон, встал рядом, оценил открывающийся вид. Виски обжигало ей рот. Оба молчали. Для нее это было смиренное молчание. Для него молчание что-то предваряло.

— Я знаю, зачем ты пришел, — сказала она, делая очередной глоток. Перед глазами все плыло, она стремительно пьянела.

— Все могло быть иначе, — со вздохом сказал Гласс.

— Я знаю.

— Я возлагал на тебя большие надежды.

Он погладил ее по плечу.

Она не раз ощущала на себе его прикосновения. И они никогда ей не надоедали. Сейчас ей хотелось упасть в его объятья и спать, пока не закончится весь этот кошмар.

Она допила остатки виски, налила новую порцию.

— Не спеши, — сказал он, — а то все выпьешь. К счастью, я принес еще одну бутылку.

Та же марка, та же емкость. Когда он ставил бутылку на стол, она заметила латексные перчатки.

— И еще вот это. — Он вытащил из внутреннего кармана коричневый пластмассовый пузырек, потряс им у нее перед лицом. — Чтобы крепче спалось.

Она забрала пузырек, кивнула.

— Я так и думала.

— Я подожду.

Во рту было сухо, сколько бы она ни пила. Она открутила крышку, вытряхнула несколько таблеток. Проглотила их по одной, запивая каждую щедрым глотком виски.

Он наблюдал за ней.

Таблетки проскакивали легко и ничуть не горчили.

— И еще одну пригоршню, — сказал он.

Она повиновалась. Глотки виски становились больше с каждой таблеткой.

Она уже не сдерживала слез. Пусть текут. Контуры города совсем размылись из-за влаги в глазах и алкоголя в крови. А теперь еще и эти таблетки… Она почти ослепла.

Когда она начала всхлипывать слишком громко, он шикнул на нее — но беззлобно, нежно. Как мужчина, успокаивающий любимую. Она постаралась плакать тише.

Опустевший пузырек упал на пол.

— Молодец, — сказал Гласс. — Теперь уже совсем недолго.

— А ты… ты подождешь… со мной…

Он посмотрел на часы. В глазах на мгновение мелькнула досада, но стоило ему моргнуть — и досады как не бывало.

— Да. Подожду.

Ее начало клонить в сон. Голова закружилась. Она закрыла глаза.

— Выпей еще, — сказал он.

Она выпила.

— Умница.

Она снова закрыла глаза. Город уносился прочь. Балкон. Квартира. Он. Стоять вдруг стало трудно. Она услышала звон стекла, но не потрудилась даже проверить, что разбилось и где. Ей хотелось одного: отдохнуть.

Вскоре трудно стало даже сидеть. Ей захотелось прилечь.

— Можешь не провожать.

Это было последнее, что она услышала. Уже из какого-то длинного темного туннеля. Она была слишком слаба, чтобы ответить. Пусть идет.

А она устала. Страшно устала. Спать. Нужно спать. Умиротворение…

И Линн Виндзор уснула.

ГЛАВА 111

— Готова?

Марина, кивнув, села в машину, и они поехали в Холстед.

Оба молчали. Из магнитолы доносился голос Джонни Кэша.

— Ты как? — наконец спросила Марина.

Джонни Кэш пел о том, что в его родном городке все принято делать с южным акцентом. Ему аккомпанировал какой-то умелый гитарист.

Фил кивнул, не отрываясь от дороги.

— Справляюсь. — Он улыбнулся и посмотрел на нее. — Справимся вместе.

Она положила ладонь ему на колено, и он не стал ее убирать.

Машин на подъезде к Холстеду оказалось больше, чем они рассчитывали: час пик еще не рассосался. За сумерками пришел проливной дождь. Тугие струи барабанили по ветровому стеклу подобно россыпям алмазов. Машины еле продвигались по извилистым проселочным дорогам, притормаживая на холмах и объезжая лужи.

Когда они наконец, миновав вереницу деревенек, добрались до Холстеда, Фил сразу направился в центр города и на главном перекрестке свернул направо. По пути им попался холм, у подножия которого приютилась древняя мельница, — это был старый торговый город, где привыкли ухаживать за обветшалыми зданиями. Но здесь хватало пристойных ресторанов и пабов, а также дорогих магазинов мебели. Фил с Мариной пару раз ездили сюда на выходных — купить какую-нибудь мелочь для своего нового дома. Магазины эти в основном работали, хотя некоторые и опустели. Фил заметил, как Марина разглядывает витрины.

— Надо будет еще раз съездить сюда. Когда все это закончится.

— Да. Когда все это закончится.

Он направился из центра города, по склону холма, к гостинице «Холстед». Припарковался на гравиевой дорожке. Джонни Кэш пел о том, что очень трудно рассмотреть радугу сквозь такие темные очки. Фил выключил магнитолу.

— Готова?

— А ты уверен, что это сработает? Сумасшедший бомж поможет нам понять, что происходит?

— Будем надеяться.

— И ты уверен, что убийца не он?

— Если бы не был уверен, не дал бы ему уйти.

— Ну, не знаю… — протянула Марина. — Ты в последнее время был не в лучшей форме.

— Я знаю, — вздохнул Фил. — Но я заглянул в его глаза… Это не были глаза убийцы, Марина. Да, он травмирован, да, он болен, но он никого не убивал. Он хотел, чтобы люди приходили в «Сад» лечить свои души. Восстанавливать жизненные силы.

— И вот к чему привели благие намерения.

— Ну, пойдем.

Они вышли из машины. В ожидании дождя они оделись соответственно: джинсы, резиновые сапоги, водонепроницаемые куртки. Фил достал из багажника фонарь.

— Сюда.

Они обогнули гостиницу и спустились к берегу. Фил поводил лучом по земле, выискивая свежие следы.

— Тут кто-то был.

— В гостинице произошло убийство. Неудивительно, что тут толкалось много народу.

— Нет. — Фил указал на тропинку. — Следы совсем свежие. Кто-то был тут недавно.

— Это хороший знак?

— Если это следы Пола, то да.

— А если нет?

— Будем надеяться, что это все-таки Пол.

Они проследовали тем же маршрутом, каким раньше шел Фил, насколько он смог его запомнить. Передвигаться впотьмах было сложнее, тем более под дождем. Некогда надежные уступы превратились в зыбкую слякоть. Под прикрытием ночи ветви деревьев норовили поймать их в свои ловушки. Приходилось держаться рядом, помогая друг другу делать каждый шаг.

— Пришли, — сказал Фил, останавливаясь у реки. — Вроде бы…

Он посветил фонариком по сторонам. Прислушался. Тихо, только дождь отбивает дробь по воде и листьям. Как будто жир вскипает на сковороде. Как будто кто-то палит из автомата.

Луч фонаря уперся в большое темное пятно у размытого берега.

— Вот здесь.

Они подошли к входу в пещеру.

— Здесь? — изумилась Марина. — Здесь живет человек, основавший тоталитарную секту?

— Ага. Иногда он гостит в других домах, принадлежавших «Саду». Все они заброшены. Все под снос.

— Я могла бы о нем диссертацию написать. — Марина заглянула в пещеру. — Да уж, гостеприимное место. Что нам делать? Позвать его? Попытаться приманить чем-нибудь?

— Думаю, виски подойдет.

Фил посветил в зев пещеры, вошел.

— Осторожно там.

— Хорошо. Кажется, кто-то уже побывал тут до нас.

Марина услышала, как его голос эхом разносится по пещере.

— Кажется…

И тут Фил закричал. Оглушительно. Пронзительно. И воцарилась тишина.

— Фил? Фил? — Марина в панике рванулась вперед. — Фил…

— Я… я в порядке, — донеслось откуда-то издалека. Голос его был искажен эхом.

— Где ты?

— Я... Не подходи, а то тоже упадешь. Тут наклон, я его не заметил. Скользкий наклон.

Она разглядела во мраке слабый проблеск фонаря и направилась в ту сторону. Дошла до края штольни, в которую упал Фил, присела. Крупный человек туда, пожалуй, даже не протиснулся бы. Она увидела Фила на дне. Стенки штольни выглядели гладкими. Слишком гладкими, чтобы подняться наверх.

— Как же ты оттуда выберешься?

— Не знаю. Может, Пол где-то здесь. Спрошу у него.

— А если его там нет? Слушай, у тебя в багажнике еще лежит буксировочный трос?

— Должен быть.

— Я схожу за ним. Никуда не уходи.

— Ага, спасибо, я отменю все встречи.

Марина направилась к выходу. Идти по лесу без Фила оказалось труднее. Деревья казались выше, заросли — гуще. Что-то неведомое, недоброе таилось за каждым стволом.

Пытаясь совладать с детским страхом, уговаривая себя, что бояться нечего, Марина, как ей казалось, шла в направлении гостиницы. К машине.

И даже не шла, а практически бежала.

ГЛАВА 112

Шоу началось. Под покровом ночи и с неохотного, сердитого одобрения руководства. Микки сел в первую машину конвоя с Феннелом и Клеменсом. Все трое были в бронежилетах.

Руководство, конечно, не пришло в восторг, услышав, что на их территории и без их на то согласия будет проводиться засекреченная операция. Но Феннел, проявив незаурядные дипломатические способности, все-таки растопил их сердца. Напомнил, что их всех поблагодарят за раскрытие крупного бизнеса по торговле людьми. И что общими усилиями (он подчеркнул слово «общими») они поймают продажного полицейского на высоком посту. И что все это обязательно учтут в верхах, когда будут в следующий раз решать, кому сокращать финансирование. Аргументы подействовали.

Феннел повесил трубку с сияющим лицом.

«Да, — подумал Микки, — теперь дело за малым: провернуть эту операцию». Потому что в случае провала шишки полетят не в молодчиков из ОБОПа, а в них.

Конвой двинулся по трассе А120 в сторону Харвича. На реке Стоур разместилось сразу два порта — Харвич и Феликсстоув. Через последний, как сообщил им на брифинге Феннел, проходили в основном тяжелые грузы. Соответственно, охрана там была лучше. Груз Уивера и Балхунаса шел в Харвич, где его вряд ли стали бы останавливать и проверять.

Они должны приехать вовремя, найти нужный контейнер, проследить, куда его отгрузят.

И — в атаку.

Вооруженный наряд ехал в следующей машине. Микки было не по себе от их присутствия. Фил всегда называл этих ребят ковбоями. Бригада работала под девизом «Сперва стреляй, потом пиши объяснительную». Должно быть, он заразился аллергией на них от Фила.

Конвой приближался к Харвичу.

Странное это было место. В самом городе красовались старинные георгианские дома, по улочкам сновали кролики, в пабах подавали уникальные сорта пива. Там даже был маяк, переделанный в музей. Но здесь, в порту, кипела совсем другая жизнь.

Они припарковались у самой воды. Микки вылез из машины.

Начался дождь, сгустились сумерки. Тишину нарушал лишь плеск волн, набегающих на пирс. Микки поплотнее завернулся в куртку. Холод и сырость пронизывали его насквозь.

Феликсстоув на противоположном берегу горел мириадами огней, и силуэты кранов четко выделялись на подсвеченном фоне. Было в нем что-то зловещее, даже инопланетное. Сам порт напоминал космический корабль, сбитый, но все еще опасный. Четвероногие краны напоминали реквизит из первых «Звездных войн». В любой момент они могли сорваться и ринуться в атаку на своих проржавленных лапах.

Микки вздрогнул. «Надеюсь, — подумал он, — только от холода».

К нему подошел Клеменс.

Закурил, предложил Микки, но тот отказался.

Всю дорогу сюда Клеменс молчал, а Микки был недостаточно с ним знаком, чтобы спрашивать почему.

— Мне только что позвонили, — сказал Клеменс, выдыхая дым в сторону реки. — Насчет моего напарника. Он впал в кому.

— Мне очень жаль. Но разве твой напарник не Феннел?

— Нет, Феннела совсем недавно ко мне прикрепили. Мы давно знакомы, не раз работали вместе, но моего настоящего напарника сильно пописали пару дней назад. Он еле выжил.

Микки не знал, что сказать, но от него, по-видимому, этого и не ожидали.

— И ей все сойдет с рук. Самозащита типа.

— А разве это было не так?

Клеменс вздохнул, покачал головой, выпустил еще пару клубов дыма.

— Я и не думал, что ты поймешь. Сразу видно, от кого ты всего этого нахватался. Он тоже пытается сделать из тебя подписчика «Гардиан».

Клеменс Микки сразу не понравился: слишком вспыльчивый, слишком болтливый. Вечно напрашивается на неприятности. Не самые лучшие качества для человека, который вроде как должен тебя прикрывать.

Надо быть начеку.

Отвечать на его выпад Микки не хотелось.

И они молча смотрели на воду, погруженные каждый в свои мысли.

Вскоре подъехал Феннел с остальными.

— Твой босс говорил, что ты соскучился по настоящей полицейской работенке, — сказал он Микки.

Тот хмуро улыбнулся.

— Все лучше, чем рыться в бумажках.

— А то. — Феннел поглядел на часы. — Пора собираться.

ГЛАВА 113

Фил попытался привстать, не зная наверняка, какое расстояние до потолка. Как выяснилось, недостаточное. Выпрямиться в полный рост он не сумел.

Он проверил, все ли с ним в порядке. Ничего вроде не болит, никаких вывихов и переломов. Неприятный зуд от скольжения по камню, и только. Болеть начнет завтра.

Если он, конечно, отсюда выберется.

Он пошарил лучом фонарика в темноте. Штольня, в которую он угодил, похоже, возникла естественным путем, а потом ее специально углубили. Некоторые камни сгладило время, другие явно обтесывали.

Он развернулся, посветил вокруг. Здесь кто-то жил.

На самодельной кровати из корявых сучьев лежал матрас из мешковины, из рваных швов торчали солома и жухлая листва. Сверху валялись скомканные одеяла — старые, дырявые, заплесневелые. Вонь стояла непередаваемая.

Он присмотрелся внимательнее. Рядом, в темноте, стояла, кажется, еще одна кровать, а возле нее — приземистый столик на покосившихся ножках. Мебель эту, скорее всего, выудили из гостиничных мусорных баков. Он посветил на вторую кровать и в ужасе отпрянул.

На кровати лежали мумифицированные человеческие останки.

Одежда уже вся сгнила, кожа ссохлась и поросла пылью. Кое-где торчали кости. И все-таки этот труп берегли. Дорожили им. По обе его стороны были расставлены свечи.

Он перевел взгляд на столик, покрытый, как стало ясно в свете фонаря, теми же рисунками, которые он видел в подвале дома на Ист-Хилле. На столике лежала всякая дребедень, похоже, вытащенная из кармана, но только десятки лет тому назад. Все предметы были разложены торжественно, словно на алтаре. Фил подошел поближе. Зажигалка. Бисер. Часы со сгнившим кожаным ремешком. Кошелек.

Он взял кошелек — осторожно, чтобы тот не обернулся трухой в его руках.

Внутри были деньги: одно-, пяти-, десятифунтовые бумажки. Очень старого образца. Давно просроченный читательский билет. Он попытался прочесть наполовину стершееся имя. «Пол Клан».

— О боже…

И вдруг — внезапный звук. Эхо.

Фил развернулся, задев низкий потолок головой. Потер ушибленное место. Прислушался. Но слышал только биение крови в висках.

Звук не повторился. Он поводил лучом фонаря по стенам и увидел, что они усеяны все теми же рисунками. Краска за долгие годы потемнела.

Нет, здесь жил не Пол. Фил в этом даже не сомневался. Кто угодно, но только не Пол.

Быть может, Садовник?

Он взглянул на склон, по которому скатился сюда. Поискал взглядом хоть какие-то упоры. Но камень был гладким. Сточенным временем. Проем наверху — шириной примерно с него. Он попытался вскарабкаться по стене, но не смог и снова сполз вниз.

Паника уже давала о себе знать.

Фил ненавидел замкнутое пространство. Извечный его бич — клаустрофобия. Под землей она протекала в особо тяжелой форме.

Он еще раз попытался выбраться наружу, но застрял в проеме.

Дыхание участилось. Только бы выбраться отсюда. Когда еще Марина принесет этот трос… Действовать нужно незамедлительно.

Он расслабился, повернулся.

Прополз несколько сантиметров по туннелю — и снова сорвался, приземлившись ровно на том же месте.

Но как-то же сюда проникал человек, который здесь жил! Присев на корточки, он обвел основания стен фонариком. Где-то должны быть щели, потайные ходы…

Щели он таки увидел — обычные расселины в камне. Слишком узкие, чтобы в них пролезть. Но одна, похоже, расширялась и превращалась в нечто вроде туннеля. Тесного, но все же туннеля. Он сможет протиснуться туда, помогая себе локтями. Пускай и с большим трудом. А если не получится, то сможет выбраться обратно.

Скорее всего.

И снова этот звук. Снова это эхо. Звук, похожий на крик.

Существу, которое его издавало, было страшно. Существу, которое его издавало, было больно.

Зверь? Или все-таки человек? А самое главное, откуда доносится этот вопль — неужели из туннеля, в который он собирался нырнуть?

Придется выяснить.

Он присел, зажал фонарик в зубах и, улегшись на живот, пролез в узкое отверстие в стене.

Пару лет назад он уже попадал в схожую ситуацию.

Он помнил, что ожидало его в конце того туннеля.

Дыхание участилось, но он понимал, что нужно успокоиться и беречь энергию для движения.

И, не зная, идет он на звук или удаляется от него, не зная, где хуже — здесь или там, он решительно пополз вперед.

ГЛАВА 114

Ребенок все еще дрожал. Вот и хорошо. Садовнику это было приятно.

Нет. Не просто приятно. Он блаженствовал.

Тем сильнее возбуждение. Тем слаще предвкушение.

Ребенок вцепился в прутья решетки. Дернул, затряс. Пытался вырваться на свободу, наивный. Ну уж нет, клетка сработана на совесть. Он посмеялся над мальчиком, но смех скоро перешел в кашель.

Надсадный, удушающий кашель. Садовник согнулся, исторгая из себя болезненный, злобный не кашель даже, а лай. Грудную клетку жгло огнем.

Наконец приступ прошел. Во рту скопилась какая-то жидкость. Он сплюнул, приподняв капюшон. Посмотрел на пол. Темная, почти черная, блестящая.

Кровь.

Приступ кашля лишил его сил. С каждым разом все хуже и хуже. Все больнее и больнее. Каждый спазм — все длиннее. И приходить в себя с каждым разом сложнее.

Он снова надел капюшон. Посмотрел на алтарь. Инструменты, как обычно, разложены в неукоснительно строгом порядке. По бокам уже горели свечи. Увидев их, он почувствовал прилив сил.

Выпрямился, посмотрел на мальчика.

Улыбнулся. Смеяться он не стал.

— Скоро… Совсем скоро…

Он взял заточенную садовую лопатку. Мерцание свечей отразилось от металла. Он принялся пускать в мальчика солнечных зайчиков, от которых тот увертывался, как от летучих мышей.

«А что, — подумал он, — это идея».

И снова улыбка. Ему по душе такая игра. Мальчик метался по клетке, избегая непонятного белого пятнышка. Садовник самодовольно хихикал.

Так можно несколько часов забавляться.

Но нескольких часов у него в распоряжении не было. Он посмотрел на таблицу. Пора. Скоро. Сейчас.

Он подошел к клетке.

Он был готов.

Готов принести жертву.

Готов возродить Сад.

ГЛАВА 115

— Дождитесь моего сигнала. Ясно? Никто ничего не делает, пока не получит сигнал. Усекли?

Они усекли.

Гласс еще никогда не чувствовал себя на таком подъеме. Он уже и забыл, какой это кайф — ловить преступника. Чтобы кровь кипела от адреналина и тестостерона. Чтобы молнии пронзали тело от головы до пят. Чтобы пульс стучал даже в руках, готовых снести любую преграду.

Группа захвата выстроилась перед ним на заросшем бурьяном дворе. Чернильная ночь скрывала их от любопытных глаз. Хижина была заколочена. Свет не горел. Внутри, казалось, никого не было — и все-таки там кто-то был. Гласс это знал. Наверняка.

— Преступник находится в этом строении. Осведомитель сказал, что он, скорее всего, в подвале. Согласно планам, подвал находится спереди и спуститься в него можно из кухни посредине дома. Туда мы и направимся. Насколько я знаю, командир группы сержант Вэйд провел с вами инструктаж. Все знают, куда идти. Я войду спереди, с главного входа. Не забывайте: этот человек очень опасен. Стреляйте на поражение. Главное — спасти ребенка.

Группа в полном обмундировании напоминала какие-то ударные войска из будущего. От этого зрелища Гласс получил новую порцию адреналина.

— Начинаем по вашей команде, сержант.

И Вэйд дал команду. Бойцы окружили хижину.

Получив сигнал, они одновременно выломали двери спереди и сзади и рванули к середине постройки.

Темный дом заиграл множеством огней: это бойцы светили фонариками, проверяя каждый угол. Пахло здесь прелостью и запустением. Воздух был затхлым. Пыль клубами поднималась из-под ног.

Гласс был вне себя от счастья. Ради этого он и жил. Прирожденный лидер с пистолетом наголо, он с нетерпением ждал убийства во имя справедливости. Как только пистолет оказался у него в руке, пальцы начали мелко подергиваться. Раньше он думал, что «руки чешутся» — это обычное клише, но с удивлением понял, насколько точно это выражение. И сейчас, пробегая по коридорам с бойцами группы захвата, он изумлялся, насколько это легко — нажать на курок. Случайно. И завалить кого-нибудь просто так, ни за что.

Он быстро одернул себя. Так нельзя, это его коллеги. И они выполняют ответственное задание.

Все сгрудились у двери в подвал. Сержант Вэйд выжидающе посмотрел на Гласса. Тот сделал глубокий вдох и кивнул.

Дверь разнесли в щепки. По ступеням затопотали десятки ног. Последним бежал Гласс. Палец на предохранителе. Дрожащий палец, готовый в любой момент сорваться.

Но он крепился.

Замер. Замерли все.

В подвале было пусто.

Гласс пошарил фонарем в темноте. Ничего. Пустота.

Он направил луч света в угол. Там лежала аккуратная кучка костей. Провел лучом выше, по стене. Клетка была здесь. Он видел ее собственными глазами. Меньше, чем на Ист-Хилле, заброшенная, резервная. Но ее куда-то убрали.

Он покрутил головой и принялся размахивать фонарем в надежде выхватить силуэт. Может, он где-то затаился. Может, ждет подходящего момента, чтобы напасть.

Гласс, не скрывая разочарования, посмотрел на Вэйда. Бойцы сгорали от нетерпения, рвались в бой. Они были похожи на вулканы, которым отказали в удовольствии извергнуться. На любовников, которых остановили за миг до кульминации.

Главный инспектор начинал сердиться. Он хотел нанести удар. Куда угодно. Лишь бы нанести удар…

— Здесь никого нет.

— Я и сам вижу, сэр. Думаю, вам нужно побеседовать с осведомителем.

— Да уж.

— Пойдемте, ребята.

Разочарованные бойцы отправились наверх.

— Что нам дальше делать, сэр? — спросил Вэйд уже на улице.

Гласс призадумался.

«Где же он? Давай, шевели извилинами…»

— Я не знаю, сержант.

«Думай… Он разобрал клетку… перенес ее куда-то… Думай…»

Точно! Его осенило. Он знал, где его искать.

— Приношу свои извинения, сержант, — сказал он Вэйду. — Можете расходиться. Спасибо.

И Гласс направился к своей машине.

— Куда вы? — крикнул ему вдогонку Вэйд.

— Хочу поговорить со своим осведомителем, — не оборачиваясь, ответил Гласс. — Интересно, что он скажет в свое оправдание.

Он еще может это сделать. Убить Садовника и найти ребенка. Еще не все потеряно.

Время еще есть.

Сев за руль, Гласс сорвался с места и помчался вперед на максимальной скорости.

ГЛАВА 116

— Загрузились. — Феннел прижал наушник пальцем. — Грузовики выехали из порта. Скоро проедут мимо нас.

Конвой разделился. Одну машину поставили на стоянке при супермаркете на окраине Харвича. Магазин был закрыт, стоянка и прилегающие дороги — пустынны. По-прежнему лил дождь. Они стояли в тени, отбрасываемой зданием, откуда их не было видно, зато открывался прекрасный обзор дороги к порту.

Вторая машина конвоя находилась у склада возле нефтеперерабатывающего завода. Они не хотели выдать себя чрезмерной спешкой.

Третья машина стояла возле самого порта. Звонили оттуда.

Как только Феннел сообщил насчет грузовиков, настроение в группе сразу же переменилось.

Вымученные шутки уступили место абсолютной сосредоточенности. Больше никаких смешков. Никакой болтовни. Это снова была сплоченная команда, готовая к бою, а не компания друзей со скверным чувством юмора.

Микки посмотрел на Клеменса. На первый взгляд, тот тоже вроде бы собрался, нацелился на результат. Но Микки не ограничился первым взглядом — и понял, что мыслями тот был далеко отсюда. На сжатых губах играла улыбка — улыбка предвкушения.

Феннел снова говорил в микрофон, и Микки подумал, что стоит, наверное, предупредить его. Сказать, что Клеменс в настоящее время не готов к такому испытанию. Что он опасен. Что он в любой момент может сорваться. Но времени на разговоры не было. Оставалось надеяться, что это сделает за него кто-то другой.

А он пока что продолжал наблюдать.

— Вопросы?

— Да, — откликнулся Микки. — Мы уже знаем, кто там находится? Балхунас, да? Кто еще?

— Не знаем. Но он, скорее всего, будет там. Возможно, Фентон. Еще вопросы?

И снова вопрос от Микки:

— И что будет происходить, когда грузовики въедут на территорию склада, мы тоже не знаем, так?

Клеменс презрительно фыркнул, но Микки его проигнорировал.

— Хороший вопрос, — сказал Феннел. — Нет, не знаем. Если все пойдет по плану, мы поймаем их на горячем.

— А если нет?

— Будем импровизировать, — вмешался Клеменс.

— Ясно, — сказал Микки.

Феннел снова отвлекся на разговор через наушник, а Микки покосился на Клеменса. Тот постоянно держал пистолет наготове.

Прижав наушник пальцем, Феннел опять обратился к ним:

— Грузовики должны вот-вот проехать мимо.

И действительно, через несколько секунд — которые, правда, тянулись, как минуты, — мимо проехали два грузовика с металлическими контейнерами.

— Начинаем! — скомандовал Феннел.

Прождав еще несколько положенных минут, они на безопасном расстоянии двинулись за грузовиками.

ГЛАВА 117

Донна подошла к окну, отдернула штору, выглянула на улицу. Довольная, что никто в кои-то веки не следит за ней, она опустила штору и вернулась в кресло.

— Не бойся, — сказал Дон. — Здесь вы в полной безопасности.

Она кивнула. Ей так хотелось в это верить! Но для этого одних слов недостаточно.

Они поужинали все вместе: Эйлин приготовила огромную миску пасты карбонара. Они с Беном попросили добавки, и, если бы паста не кончилась, Бен, наверное, ел бы еще и еще. Вкусная еда. Настоящая еда. Она такую только по телевизору видела. И еще в ресторанах, где ею наслаждались другие.

Более того — с вином! И не дешевое пойло из круглосуточной лавки, от которого целую неделю изжога. Нет, настоящее вино. Вкусное, дорогое. Она хотела выпить целую бутылку, но сдержалась. Ограничилась полутора бокалами, чтобы хозяева не таращились.

Жена Дона была очень добра к ней. И совсем, похоже, не возражала, что Дон пригласил их на ужин и оставил переночевать.

— Что вы, — сказала она. — Мы же постоянно присматриваем за дочкой Фила. А раньше брали детей из приютов на выходные.

Донна прекрасно помнила, в какие дома ее брали на выходные, когда мать сама с ней не справлялась. Те дома вовсе не были похожи на этот.

Она робко улыбнулась.

— Дон и Донна, — пробормотала она. — Я могла бы быть вашей дочерью…

Эйлин все суетилась вокруг Бена: спрашивала, что ему дать попить, не хочет ли он принять ванну, какая у него любимая передача. Он поначалу отвечал с опаской, подозревал какой-то подвох. Но Эйлин говорила так открыто и заинтересованно, что он в конце концов откликнулся. Сейчас он уже посапывал, свернувшись калачиком, на втором этаже.

А она сидела в гостиной с Доном и Эйлин, постепенно уговаривая новую бутылку вина. Ей очень здесь нравилось. Здесь было тепло, уютно и безопасно. В таком кресле можно было даже спать!

Да, она бы привыкла к такому. Надо только побыть здесь подольше. И привыкнет.

На глаза набежали слезы, но плакать при хозяевах она не хотела.

В Доне, конечно, угадывался бывший коп, но он этим не кичился, как другие. И даже как некоторые ее клиенты…

— От Фила никаких новостей? — спросила она, заметив на его лице тревогу.

Дон встрепенулся, будто его разбудили.

— Нет. Нет, я и не жду пока…

И снова погрузился в свои мысли.

— Так что же, Донна… — негромко начала Эйлин. — Что ты будешь делать дальше?

Донна и сама об этом размышляла, пока принимала ванну. Она не сможет уже вернуться к привычной жизни. После всего, что ей довелось пережить… Возвращаться в тот дом ей тоже не хотелось.

Может, пора браться за ум?

— Не знаю, Эйлин. Я не могу… не хочу возвращаться домой. После того, что… ну, сами понимаете.

Эйлин кивнула.

— И теперь еще Бен. Он…

— У него больше никого нет.

И Эйлин была права. Теперь Донна несла за него ответственность, нравилось ей это или нет.

— Может, напишу книгу, — с усмешкой сказала она. — Продам права на экранизацию.

Эйлин тоже улыбнулась.

— Было бы здорово.

— Ага. Может, так я и поступлю.

Дон встал и ушел в кухню. Она услышала, как хлопнула дверца холодильника, как он гремит приборами в ящике, ищет открывалку. Бульканье. Он вернулся с пивом, отхлебнул, отставил кружку.

— Ты только не напивайся, — попросила Эйлин.

— Не напьюсь, — с легким раздражением ответил он.

— На самом деле Дон никогда не переставал быть полицейским, — шепотом пояснила Эйлин. — В глубине души он по-прежнему коп. И он переживает, когда опасных преступников ловят без него. Тянет его. Тянет обратно на службу.

— Вообще-то я тебя слышу.

— Я знаю, — с улыбкой сказала Эйлин.

Донна понимала, что это улыбка любящего человека.

Повисло молчание.

— Не знаю, как вы, — сказала Донна, — но я рада, что сейчас здесь, а не там. Слишком большое напряжение. И такое, знаете, нехорошее напряжение.

— Полностью согласна, — отозвалась Эйлин.

Дон вздохнул.

— Давайте посмотрим, что по телевизору, — предложила Эйлин, отыскивая пульт на диване.

Сверху донесся детский плач. Донна подскочила как ужаленная.

— Не волнуйся, — успокоила ее Эйлин. — Это Джозефина ворочается.

Донна села. Эйлин продолжила поиски пульта, но, прежде чем включить телевизор, сказала:

— Ты отреагировала как настоящая мать.

— Что? — опешила Донна. — Это вы о чем?

Но она прекрасно знала, что имеет в виду Эйлин. Щеки у нее залились румянцем.

— Так поступила бы на твоем месте любая мать. Это была бы первая ее мысль — спасать ребенка.

Донна молча пила вино, размышляя над словами Эйлин.

— Ага, — сказала она, чувствуя прилив нежности и одновременно страха. — Может, я… Может, я нашла себе сына.

Она замолчала, глотая слезы.

Эйлин отвернулась, включила телевизор. На экране невозможно красивые шпионы спасали мир совершенно неправдоподобными способами.

— О, мне нравится, — сказала она, просто чтобы не молчать. — Хотя раньше серии были получше.

— Да, давайте посмотрим, как кто-то другой спасает планету, — горько съязвил Дон.

Все трое снова замолчали.

Женщины понимали, каково приходится Дону. Понимали, как это трудно — чувствовать себя лишним, сброшенным со счетов. А ведь еще совсем недавно они все вместе сидели в баре… И больше всего на свете ему хотелось помочь сыну.

— Значит, ты нашла себе сына, — повторил Дон уже мягче, как бы извиняясь перед Донной.

Она кивнула.

— Это замечательно. Ты его береги.

— Хорошо. — И она понимала, что это не пустые обещания.

Дон вздохнул.

— Надеюсь, я своего не потерял…

И они молча продолжали смотреть, как невозможно красивые люди спасают мир.

ГЛАВА 118

Фил пробирался вперед. Медленно, прижимая локти к бокам, царапая плечи об острые каменистые выступы. Потолок нависал так, что он с трудом поднимал голову.

Кто-то уже полз по этому туннелю до него, но человеческое тело слишком мягкое, чтобы сгладить вековые камни.

Новый поворот. Филу не оставалось ничего, кроме как свернуть. По пути он замечал в стенах другие трещины, случайно выхваченные лучом фонарика. Некоторые казались достаточно широкими, чтобы он мог в них протиснуться. Может, попробовать?

Он застыл на развилке. Два темных пятна, одно налево, другое направо. Не видно ни зги. Может, поползти обратно? Марина могла уже вернуться. Стоит небось над штольней с тросом и зовет его.

Он попытался двинуться обратно, отталкиваясь локтями, — дальше от света, обратно во мрак. Плечи ударялись о низкий потолок. Он вскрикивал, отдувался, но полз.

И вдруг уткнулся в преграду. Дальше хода не было. Он тяжело вздохнул, подняв облако пыли. Без паники. А ведь клаустрофобия одолевала его даже в лифте… Зачем он сюда полез? Зачем добровольно обрек себя на эту муку?

«Потому что услышал чей-то вопль», — сказала рациональная половина его мозга. Вопль — не то звериный, не то человеческий.

Возможно, детский.

И когда он обнаружил скелет на кровати, жребий был брошен.

Он снова вздохнул, вытянул шею, чтобы хоть краем глаза заглянуть во мрак, простиравшийся впереди.

Фонарь, скользкий от слюны, выпал изо рта. Он как мог пошарил в полутьме рукой. Нащупал фонарь. Кое-как вытерев грязь, сунул его снова в рот.

Посмотрел вперед. Развилка туннеля. Какую дорогу выбрать?

Он закрыл глаза, прислушался. Хоть бы какой-то звук, хоть какая-то подсказка…

Но ничего не услышал.

Паника снова завладела им. Ему хотелось попрыгать, потянуться. Ударить ногой с размаху. Закричать.

Чтобы подавить крик, ему пришлось закусить ручку фонарика. Он приглушенно замычал, приказал телу не двигаться. Если он лягнет потолок, то может не только ушибиться, но и обрушить на себя все.

Волна страха понемногу спадала. Он замер, глубоко задышал, не думая, сколько пыли глотает с каждым вдохом. И пополз к развилке.

Ему в голову пришла новая идея. Он вынул фонарик изо рта, выключил его и какое-то время лежал неподвижно в кромешной мгле. «Наверное, это похоже на смерть, — подумал он. — Лежишь совсем один, без движения, в холоде, во тьме. В пустоте».

Нет, смерть не может быть такой. Он просто жалеет себя. Но он еще жив. И он должен выполнять свою работу. Дождавшись, пока глаза привыкнут к темноте, он внимательно присмотрелся к разветвлению в туннеле. Слева брезжил едва различимый свет. Туда ему и нужно.

Он снова включил фонарик и пополз с новыми силами.

Этот отросток оказался еще уже, чем основной туннель. Потолок нависал еще ниже. Фил с большим трудом отталкивался от земли, пространство для движения было минимальным. А вдруг дальше будет еще уже? Вдруг он застрянет? Вдруг существо, которое взывало о помощи, тоже отправилось на поиски и его зажали камни? Вдруг его ждет та же участь?

Нет, от этих мыслей нужно избавляться.

И тут он ощутил дуновение. Легкий, невесомый порыв свежего воздуха. Всего на одно мгновение. Надежда на скорый просвет помогла ему забыть о боли, утроила силы.

И за следующим поворотом он увидел выход.

Уже, правда, чем вход, но он пролезет, если постарается. Должен пролезть.

Так и произошло. Через несколько минут, израненный острыми выступами, измятый, выжатый как лимон, он был на свободе.

Лежал на каменном полу, жадно глотая воздух, и молил боль отступить.

Когда он наконец открыл глаза и осмотрелся, боль таки отступила, но ее сменил ужас.

Он попал в нечто вроде подземной комнаты, оборудованной где-нибудь под кладбищем. Все стены были уставлены и завешаны черепами и костями, так что трудно было понять, не из костей ли сложены сами стены. Их было очень много. Пол был выстелен старинными каменными плитами, которые показались ему смутно знакомыми. Всюду лежали цветы.

Он привстал, забыв о боли. Он знал, что сейчас увидит. И не ошибся.

Алтарь. А за ним — клетка из костей.

А в клетке — Финн, сжавшийся в клубок от страха.

Фил, сделав над собой колоссальное усилие, поднялся на негнущихся ногах. Голова раскалывалась и кружилась. Сзади послышалась какая-то возня.

Он обернулся.

И увидел силуэт из своего кошмара.

Капюшон из мешковины, заляпанный чем-то кожаный фартук. И что-то острое, блестящее в руке.

Силуэт надвигался.

Фил хотел вытянуть руки, остановить его, закричать — но тело отказывалось повиноваться. Тело не позволяло ему ни обороняться, ни звать на помощь. Тело окостенело.

Силуэт был уже совсем близко. Бездонные глаза. Глаза смерти.

Он поднял руку — и снова окунулся во мрак.

ГЛАВА 119

— Вот они, голубчики…

Голос Феннела.

Их машина ехала за грузовиками до самого склада. Чтобы не привлекать к себе внимания, они проехали чуть дальше, чем нужно, когда грузовики уже скрылись за воротами. И сейчас дожидались второй машины у обочины.

Дорога была пустая. Только дождь — и они. Подъехали еще две машины. Клеменс все поглаживал свой пистолет, и Микки старался на него не смотреть.

Вместо этого он смотрел на Феннела.

— А какой будет сигнал?

— Не спеши. Надо убедиться, что все заняли свои места.

Микки промолчал. Он чувствовал, что группа готова. Чувствовал кожей. Пистолеты заряжены. Тела в тонусе. Мозги напряжены.

Он пытался через ветровое стекло рассмотреть, что происходит за воротами, но видел лишь высокий металлический забор с колючей проволокой. Дуговые лампы освещали территорию, по центру которой стоял гигантский склад. Там-то и скрылись грузовики. Всю остальную площадь занимали металлические контейнеры. Сотни контейнеров, один на другом, как фантастический город, построенный архитекторами-модернистами. Как разноцветные небоскребы. Дверь склада была по-прежнему распахнута настежь.

— Рано… — приговаривал Феннел. — Еще рано… Подожди…

Микки не спускал с этой двери глаз. Из-за горы контейнеров выехал зеленый внедорожник. Он нахмурился. Зеленый внедорожник? Где он мог…

И тут он вспомнил. Финна похитили на таком автомобиле. Он готов был дать руку на отсечение, что это тот самый зеленый внедорожник.

— Хорошо, — сказал Феннел, выслушав его. — Дополнительные улики.

Все молчали. Наблюдали.

Ждали сигнала.

ГЛАВА 120

— Фил! Фил! — выкрикнула несколько раз Марина, застыв у входа в пещеру.

Найти машину и принести трос оказалось не так просто, как она рассчитывала. Лес обманывал ее, водил за нос, и дождь, похоже, вступил с ним в сговор. Она поскальзывалась на коварных склонах, царапалась и ударялась о ветви, кружила, но все-таки добралась до гостиницы.

Ответа из пещеры не было.

— Фил!

Молчание.

— Уже не смешно, Фил. Прекрати.

Тишина.

Марина начала беспокоиться. Вдруг с ним что-то случилось? Вдруг он поранился? Вдруг на него кто-то напал?

Перекинув трос через плечо, она присела на корточки, вглядываясь в темноту и ожидая рассмотреть луч от фонаря. Но не увидела ничего. И когда она уже собралась встать, достать телефон и позвонить ему, что-то вдруг уперлось ей в шею.

Что-то твердое, металлическое.

Она сразу поняла, что это пистолет.

И сразу узнала этот голос.

— Ну и ну, — сказал он. — Вот так встреча!

ГЛАВА 121

Фил открыл глаза — и оцепенел от ужаса.

Он был в клетке.

Кошмар повторялся наяву.

Он посмотрел по сторонам. Финн забился в самый дальний угол; взгляд его ничего не выражал. «Состояние шока», — понял Фил. Еще бы!

Голова болела в том месте, куда нанес удар Садовник. Кружилась. Его тошнило. Тело ныло после путешествия по туннелю. И паника… Паника тоже никуда не исчезла. Осознавая, что паниковать сейчас не время, он пытался заглушить ее, отвлечься на конструктивные мысли.

Он видел Садовника сквозь решетку. Тот стоял у алтаря, опустив голову, и водил рукой над свечами, бормоча какое-то заклинание. И еще не заметил, что Фил пришел в себя. Замечательно.

Финн уставился на своего нежданного соседа. Отодвинулся еще дальше.

— Не бойся, — прошептал Фил. — Я твой друг. Я пришел помочь тебе. Спасти тебя.

Мальчик шевельнул губами, беззвучно повторяя слово «друг». «Что ж, — подумал Фил, — придется теперь оправдывать его ожидания».

Он схватился за один костяной прут, покрутил его. Прут держался крепко.

Он продолжил дергать, но кость не поддавалась.

Сильнее, резче.

…хруст. Тончайшая, с волосинку, трещина. Уже что-то. Он продолжил работу.

Но Садовник увидел, чем он занят. Взял что-то с верстака и подошел ближе. Фил убрал руку с решетки.

Маска Садовника вблизи внушала еще больший ужас. Абсолютное отсутствие человечности, абсолютное отсутствие узнаваемых черт. Точно ожившее пугало из фильма ужасов. На то, как он понимал, и был расчет.

Но Фил крепился. Нет, его так просто не запугать. В конце концов, он видел его без маски. Разговаривал с ним.

Если он, конечно, не ошибся.

— Я так понимаю, — отчаянно храбрясь, заговорил Фил, — что мумия на кровати — это Пол Клан?

Садовник остановился. Прислушался. Заинтересовался. Фил продолжил:

— Труп Пола Клана, да? Я его нашел. Это было твое первое убийство, да? Тогда-то ты, наверное, и понял, как это приятно — убивать людей.

Садовник молчал и не двигался с места.

— В чем дело? Потерял дар речи? Это на тебя не похоже.

— Ты меня не знаешь.

Голос, доносившийся из-под капюшона, был похож на рык, низкий, сиплый. Как будто он постоянно пытался откашляться, но не мог.

— О, позволь с тобой не согласиться. Я тебя знаю.

— Кто… Я…

— Садовник, да. Знаю-знаю. Но это просто маскарад. Капюшон и все такое. Надел капюшон — стал Садовником. Снял — и…

Садовник занес руку. В зареве свечей слабо блеснуло лезвие ножа.

Фил отскочил назад. Сердце бешено забилось в груди. Он не раз заглядывал в глаза смерти, но только не в таком буквальном смысле. Эту смерть он видел во сне. Эта смерть была предсказана, и он обязан был пойти предсказанию наперекор.

Как бы страшно ему ни было.

Он боялся не только маньяка, стоявшего перед ним с ножом в руке. Он боялся всего того, что этот маньяк воплощал. Он был ожившим сновидением. Он имел власть над Филом.

И Фил восставал против этой власти.

— Зарезать меня хочешь, да? — Он надеялся, что голос его дрожит не так заметно, как тело. — У тебя на все вопросы один ответ — зарезать, так ведь?

Садовник, угрюмо хмыкнув, рассек воздух ножом. Финн дернулся и заскулил.

— Молодец, — издевательским тоном продолжил Фил. — Просто молодец. Больше ничего не умеешь?

— Умею, — ответил Садовник, подступая к клетке вплотную. — Убивать.

— Ага, конечно. — Нарочитый скепсис в голосе. — Но это же скучно. Давай сначала хоть поболтаем, что ли.

И прежде чем Садовник успел ответить, он протянул руку между прутьями и сдернул капюшон с его головы.

Ошарашенный Садовник торопливо натянул капюшон, но Фил успел рассмотреть его лицо.

Это был Пол. Бродяга.

С безумными глазами.

Очень злой.

Издав воинственный клич, Садовник с ножом в руках бросился на клетку.

ГЛАВА 122

Двери склада, лязгнув, опускались.

— Подождите… — просил Феннел.

И все ждали.

— Так, — сказал он в микрофон, — первая бригада, все по местам. Отключите камеры.

Из своей машины Микки видел, как двое вооруженных офицеров встали по обе стороны от ворот и перерезали провода.

— Молодцы.

Дверь склада продолжала опускаться.

Микки покосился на Клеменса. Взгляд его тоже был направлен в сторону склада, но как будто проходил сквозь него, вдаль.

Двери сомкнулись.

— Готовы? Вперед! — скомандовал Феннел.

Водитель, чуть ли не взрываясь от притока адреналина, завел мотор и включил фары. Остальные две машины последовали его примеру.

Лучи света уперлись в ворота.

Нацелились в них.

ГЛАВА 123

— Встань, — приказал Гласс. — Медленно встань.

Марина, не оборачиваясь, повиновалась.

— Не ожидал вас тут застать, доктор Эспозито. Уж кого-кого… А где ваш кавалер, разрешите узнать?

Марина кивнула в сторону пещеры.

— Там. Внутри.

— Да ну? — расхохотался Гласс.

— Да.

— Тогда, боюсь, шансы его невелики. — Гласс резко перестал смеяться. — Нет, — сказал он скорее себе, чем ей. — Он же может получить звездочку на погоны… Нет, я не допущу…

Марина встала и развернулась. Гласс не заметил, как она зачерпнула полную горсть грязи, гравия и мелких камешков.

Заметил он это только тогда, когда вся пригоршня сыпанула ему в глаза.

Он вскрикнул, закрыл лицо руками.

— Сука!

Не открывая глаз, он крутился на месте с пистолетом в руке.

— А ну, иди сюда…

Марина быстро оценила свое положение. Если она побежит, он ее догонит. Обязательно догонит. Тем более в темном лесу. Тем более под проливным дождем.

Оставался всего один вариант.

И она без колебаний нырнула во мрак пещеры.

ГЛАВА 124

Садовник целился в Фила, но тот успел отскочить.

«Что ж, рискнем!»

И он сорвал с него капюшон.

— Осторожно, а то еще порвешь.

Садовник замер. В его глазах плескалась лютая ненависть.

— Отдай!

— Что отдать? Ах, это!

Фил сразу понял, что капюшон ему дорог. Поднял руку с заветной тряпкой еще выше и отошел дальше от прутьев.

— Отдай! — взревел Садовник. — Отдай!

Он сорвался на судорожный кашель.

Этот человек явно был болен, и не только психически. Похоже, выживать ему помогали лишь безраздельная ненависть и ярость.

— Выпусти меня отсюда, — как можно спокойнее сказал Фил, — тогда и поговорим.

Единственным ответом ему был надсадный кашель. Садовник согнулся пополам, спина его ходила ходуном. Но вот он наконец выпрямился, и Фил сразу заметил кровь вокруг его рта.

Садовник вытерся рукавом и впился в него взглядом.

— Отдай мое лицо!

— Нет. Сначала мы поговорим. Потом получишь свою маску.

Садовник смотрел на него с открытым ртом, тяжело, с присвистом дыша. Кровавая слюна дрожала на его губах.

— Я знаю, кто ты такой, — сказал Фил.

Садовник молчал.

— Ты Ричард Шо, верно? Хитрый Дики Шо. Бывший гангстер. И психопат.

Садовник нахмурился, как будто услышал песню, которой не слышал уже много лет.

— Гангстером ты, может, и перестал быть, а вот психопатом остался. Что же произошло?

— Ричард Шо… умер…

— Нет, — возразил Фил. — Умер Пол Клан.

— Нет… — Садовник покачал головой. — Ричарда Шо… больше нет.

— И Пола Клана тоже. Я сам видел труп.

— Пол был лучшим человеком на свете… Он… спас мне жизнь…

— И вот как ты его отблагодарил.

— Нет! — Он яростно замотал головой. — Нет! Когда Ричард Шо пришел сюда, он был… уничтожен. Ему нужна была помощь. Ему нужно было воскреснуть из мертвых. Он искал истину. И обрел ее. Пол показал ему истину.

— И ты его убил.

— Нет! Нет-нет, ты ошибаешься. Не так…

— А как же тогда?

— Я забрал его душу. Он жив. — Садовник постучал кулаком себя в грудь, скривился, закашлялся. — Здесь. В пещере. Здесь.

— Конечно. В пещере. Внутри тебя.

— Он спас мне жизнь. Он был… провидцем. Сделал из меня художника. И он… он умирал. От рака. Мы пытались его спасти. Давали лекарства, пели… Не помогло. Для этого он и основал Сад. Он знал. Знал, что умирает. Хотел… изменить… к лучшему…

Глаза Садовника просияли. Он окончательно утратил связь с реальностью. Фил ждал.

— Он обратился ко мне. Наедине. Попросил… убить его. Отдать его земле. Он сказал, что Сад в надежных руках. Старейшины… И я послушался его. Он не мучился. Я послушался. И я плакал. Когда убивал его. А потом… — Он запрокинул голову, и Фил увидел в его глазах слезы. — А потом он ожил… во мне…

Фил не мог понять, в чем тут правда, но это и не имело никакого значения. Ему хотелось лишь вырваться отсюда и забрать с собой Финна.

— Пол… был величайшим человеком. Он показал Ричарду Шо, кем тот может стать. Зажег в нем огонь. Превратил его… в меня. В Садовника.

— Как?

— Он велел хранить Сад. Возделывать его. Во что бы то ни стало.

— И вот так ты его хранишь и возделываешь — убивая людей?

Он снова покачал головой, как будто хотел объяснить этот парадокс самому себе, а не Филу.

— Нет, нет… ты не понимаешь. Я обязан. Приносить жертвы. Должны быть… жертвы. Земле. Временам года. Чтобы Сад продолжал расти.

— И ты, значит, приносишь в жертву детей. Убиваешь их.

Фил не мог скрыть злости и отвращения.

Финн по-прежнему дрожал в углу. Лицо его было мокрым от слез.

— Нет. Я их не убиваю. Я отдаю их земле. Они становятся частью цикла. Круговорота жизни. Прекрасного круговорота… Пол ушел первым. Он понимал. И все остальные смогли последовать за ним…

Фил не верил своим ушам.

— И это твое оправдание, да? Скольких ты уже убил, Дики?

— Не называй меня так!

— Скольких? Ты же не первый год этим промышляешь.

— Я обязан… Чтобы Сад цвел, плодоносил…

— И за все эти годы никто тебя не поймал. Никто не остановил.

— Нет. — На губах его заиграла улыбка. — Я сам их выращивал.

— Для жертвоприношений?! Ты выращивал детей на убой?!

— Сад не должен погибнуть, пойми…

— О, уж это-то я понял! Твои мотивы мне ясны. Но дело не только в этом. — Фил вцепился в прутья, костяшки пальцев побелели. — Тебе ведь это нравится.

Опять улыбка. Влажные, блестящие, безумные глаза.

— От работы нужно получать удовольствие.

Его слова причиняли Филу почти физическую боль. Как будто его ударили в живот или в голову. Он вспомнил календарь. Солнцестояние, равноденствие… И для каждого дня — жертва. Четыре в год. И бог весть сколько лет…

Он не хотел производить подобные расчеты. Все его естество противилось такой арифметике.

Все эти трупы, детские могилы без плит и крестов…

Он отвлекся, и Садовник ухватился за капюшон, но Фил успел вовремя отпрянуть.

— Ни с места! Отойди!

— А ты меня заставь.

Лезвие ножа, блики света на нем.

Фил поднял руку с капюшоном высоко над головой и стал медленно ее опускать. Садовник мгновенно разгадал его план.

— Нет… нет… нельзя… тебе нельзя… не надевай… только я…

— Ты убил собственного сына, — сказал Фил, когда капюшон коснулся его головы. — Адама Уивера. Так что не надо мне вешать лапшу на уши. Сад он, видите ли, оберегал. Ты убил родного сына!

— Нет! Он был сыном Ричарда Шо. Давным-давно… Он хотел, чтобы Сад погиб. Они мне сказали. Я должен был его остановить. Он мне не сын.

— И ты убил его.

Капюшон опустился на лоб Фила.

— Нет!

Он снова бросился вперед, и тут Филу отказала сноровка. Садовник вцепился в капюшон, размахивая ножом между прутьями. Он чиркнул Фила по руке, капюшон выпал, но Садовник успел его подхватить. Отбежал от клетки. Натянул капюшон на голову.

Фил взглянул на свою руку, из раны текла кровь. Он должен что-то предпринять. Незамедлительно!

— Мальчик, — сказал Садовник, указывая на Финна, — пора. Ты следующий.

Фил лихорадочно соображал. Он нашел взглядом треснувший участок кости и снова схватился за нее. Не обращая внимания на боль во всем теле, провернул. И еще. И еще.

Хруст. Уже громче.

— Нет!

Фил видел, как приближается Садовник, как оживает его ночной кошмар. Видел свое прошлое, столько лет не дававшее ему покоя. Взглянув на Финна, он ясно осознал, что мог оказаться на его месте. Если бы Дон и Эйлин не спасли его. Он мог быть очередным безымянным ребенком в братской могиле.

Он вспомнил о своей дочери. О Джозефине.

Он должен ему помешать.

Ради этого мальчика.

Ради самого себя.

Ради прошлого и ради будущего.

Он поднял ногу и резко ударил. Кость треснула. Еще удар. Треск. Еще. Дыра увеличивалась.

Садовник попытался пырнуть его, но Фил ухватил его за запястье. Садовник закричал и выронил нож.

Свободной рукой Фил что было силы ударил его в лицо. Маньяк попятился, задыхаясь.

— Сейчас ты умрешь! — вдруг завопил Садовник, и Фил увидел у него в руке сверкающий полумесяц серпа.

С неистовым ревом Садовник рванулся к нему.

ГЛАВА 125

Машина, разогнавшись, неслась прямо на ворота. Водитель переключил скорость и поехал еще быстрее.

Микки сгруппировался, готовясь к удару.

Передняя решетка на бампере впечаталась в металл. Машина подпрыгнула, спружинила. Водитель утопил педаль газа — и ворота поддались. Все, включая Микки, разразились ликующими воплями.

Все, они уже внутри.

Еще две машины проехали вслед за ними. Первая остановилась у запертых дверей склада, вторая заехала сзади, третья перекрыла ворота.

Группа захвата выскочила наружу и побежала к зданию с тускло светящимися окнами. Возле главного входа была еще одна дверь, стандартных размеров. Кто-то достал лом. Замок поддели. Навалились. От дверной коробки брызнули щепки.

Теперь они точно внутри.

Микки вбежал вслед за ними и оказался в просторном помещении. На полу, перемежаясь тенями от жалюзи, лежали продолговатые полосы света. По обе стороны до самого потолка тянулись длинные стеллажи: аппаратура, бытовая техника, спортивный инвентарь. Все по полочкам, все по каталогам. Все чин чином.

Там же стояли два грузовика, а перед ними — зеленый внедорожник. Двое мужчин крепкого телосложения в кожаных куртках и с прическами, давно вышедшими из моды, выгружали что-то из контейнеров.

Вернее, не что-то, а кого-то.

Оттуда, растерянно моргая при искусственном освещении, выходили девушки, некоторые — совсем еще юные. Все в грязной одежде, кто-то и вовсе в тряпье. Все, как одна, худые и бледные.

Микки застыл от изумления.

Завидев полицию, девушки закричали и рванулись обратно. Мужчины достали пистолеты, но поняли, что численное превосходство не на их стороне, и медленно подняли руки.

Клеменс схватил того, который стоял ближе, за грудки и ударил рукояткой пистолета по лицу. Тот застонал, прикрывая руками кровоточащий нос. Клеменс ударил снова. Мужчина упал, и Клеменс развернулся ко второму.

— Стой! — крикнул Феннел.

Клеменс, тяжело дыша, отошел, покусывая нижнюю губу. И улыбаясь.

Микки огляделся по сторонам. Ни Балхунаса, ни Фентона.

— Ищите хозяев! — приказал Феннел. — Они не должны уйти!

Все бросились по проходам между стеллажами. Микки тоже побежал, когда вдруг заметил тень, промелькнувшую вдалеке между рядами.

Он добежал до конца, заглянул в угол, но никого не увидел.

Глянул налево, направо. Снова налево. Вот опять эта тень.

Микки побежал…

Крикетную биту, летящую в его висок, он заметил в самый последний момент, каким-то чудом.

Увернулся, подставил плечо, вскрикнул от боли, выронил пистолет…

Он открыл глаза как раз в тот миг, когда биту занесли для повторного удара. И увидел лицо человека, который эту биту держал.

Балхунас. Испуганный, затравленный взгляд. Паника, гнев. Не лучшее сочетание.

— Отвали… пусти… засранец… засранец…

Он снова замахнулся.

Но на этот раз Микки был готов отразить удар. Пригнувшись, он схватил Балхунаса за руку и изо всей силы дернул. Литовец завизжал, но Микки не сдавался, пока тот не бросил биту на пол, после чего заломил ему руку за спину.

И тут почувствовал, что кто-то… вырывает его.

Микки обернулся. Это Клеменс выкручивал Балхунасу вторую руку. Незадачливый бизнесмен застонал, колени его подогнулись.

— Пожалуйста… перестаньте… прошу вас…

Микки отпустил его. Отошел. Хотел что-то сказать, когда краем глаза заметил какое-то движение. Задняя дверь открылась и быстро захлопнулась. Но он успел рассмотреть человека, который проскользнул в проем. Фентон.

— Смотри мне! — предупредил Микки. — Если покалечишь, мало не покажется.

И убежал, не дав Клеменсу ответить.

В ночь.

За Фентоном.

ГЛАВА 126

Серп просвистел возле лица Фила.

Он отскочил в последний момент. Садовник устал и задыхался. Фил схватил нож, развернулся — и увидел снова летящий на него серп. Он вспорол куртку, полоснул его по руке. Хлынула кровь.

Садовник наступал. Безумие придавало ему сил. Фил бросился к алтарю, схватил свечу и швырнул в лицо Садовнику. Она ударилась о капюшон, упала и погасла.

От потери крови у Фила начала кружиться голова. Он должен сосредоточиться. Должен.

Садовник снова промахнулся.

Воспользовавшись преимуществом, Фил перешел в наступление, взмахнул ножом и попал Садовнику в грудь. Тот закричал, зажимая рану, но сдаваться не собирался.

Фил перевернул алтарь ему под ноги.

Финн кричал в клетке.

— Заткнись! — заорал Садовник. — Заткнись!

Фил слабел с каждой секундой. Перед глазами плясали разноцветные пятна. Ему нужно передохнуть…

Садовника тоже оставляли силы. Фил видел это, но слишком устал, чтобы уклониться.

Серп приближался.

Фил не мог пошевелиться.

ГЛАВА 127

— Фил?

Марина огляделась по сторонам. Достала из кармана айфон, зажгла фонарик.

— Фил?

Его нигде не было. Она прислушалась, обернулась: Гласс, по-видимому, не отважился преследовать ее в темноте. Уже хорошо. Что, впрочем, не означало, что он не сделает этого позже. Нужно было действовать. Принимать решения.

— Фил?

Она еще поводила фонариком и наткнулась на кровать. Подошла. И увидела то, что совсем недавно обнаружил Фил.

— О боже… О боже…

Она снова оглянулась по сторонам, затравленно, испуганно. Умом она понимала, что скелет не может причинить ей вреда, не может встать и погнаться за ней, но все равно боялась.

И боялась человека, который это сделал.

Она попыталась найти другой выход из пещеры. Прощупала стены, пол. Нашла туннель. Села на корточки. Прислушалась.

И разобрала где-то вдалеке иступленные крики.

— Фил!

Еще раз удостоверившись, что Гласс не преследует ее, Марина полезла в туннель. Лишь бы поскорее убраться из этой каменной усыпальницы.

ГЛАВА 128

Микки бежал — по лужам, по выбоинам, под нескончаемым дождем, во мгле. Ночь перед его глазами выглядела, как помехи на экране телевизора. Отбежав от склада, он нырнул в проход между контейнерами. Фентон по-прежнему опережал его, взяв в сообщники ночь и дождь. Он завернул за угол. Микки побежал быстрее.

И замер на углу.

Фентон пропал.

Между этими грудами железа могли бы свободно проехать два грузовика. Открытое пространство. Пустырь. Спрятаться негде.

И тем не менее Фентон исчез.

Микки поднял глаза: может, он убежал поверху? Прикрыв глаза козырьком ладони, он всмотрелся в морось, процеженную светом фонарей, но ничего не увидел.

Куда же он запропастился?

Быть такого не может!

Он зашагал вдоль контейнеров и вдруг заметил слева от себя, у основания самой высокой башни, подозрительную тень. Микки подошел ближе.

Тень была едва заметна, он запросто мог ее проглядеть, если бы не присмотрелся. В металлическом боку контейнера была прорезана дверь. С двумя задвижками. И с навесным замком. Слегка приоткрытая дверь, отбросившая ту самую тень.

Так вот куда юркнул Фентон! Попытался, должно быть, закрыть за собой дверь, но не справился с тяжелыми засовами.

Микки зашел внутрь. С пистолетом наготове.

Но подготовиться к тому, что он там увидел, было невозможно.

ГЛАВА 129

Фил застыл. Лезвие серпа приближалось.

— Нет… Нет! Он убьет тебя! — закричал Финн.

Голос мальчика вывел Фила из ступора. Он отпрыгнул, и серп рассек воздух там, где он только что стоял.

Голова шла кругом. Рука немела.

Садовник снова набросился на него, но Фил и на этот раз увернулся.

Долго это продолжаться не могло, он слабел. Скоро он потеряет сознание от потери крови, которая, подгоняемая выбросами адреналина, текла быстрее обычного.

Он споткнулся, но удержался на ногах. Заставил себя устоять.

Садовник тоже был весь в крови, но не терял надежды. Фил понимал, что наступил решающий момент: кто-то из них должен одержать победу.

И попытался выиграть хоть немного времени.

— Сними капюшон!

Садовник словно не услышал его просьбы.

— Сними. Хочу увидеть твое лицо…

Садовник не то откашлялся, не то хохотнул и, одной рукой удерживая серп, второй стащил капюшон с головы.

— Так-то лучше.

Садовник швырнул капюшон на пол. Улыбнулся.

— Теперь не уйдешь!

— Тебе следует поторопиться, — поддразнил его Фил, в душе надеясь, что сможет еще продержаться. — Часики-то тикают. Равноденствие почти закончилось. Пропустишь…

Разъяренный Садовник метнулся к нему.

— Фил, берегись! — раздался голос.

Фил сразу его узнал.

Садовник обернулся, на лице его читалось искреннее удивление.

Времени на раздумья не было: Фил прыгнул вперед и перерезал Садовнику горло. И сразу же отскочил в сторону, уходя от фонтана крови. Маньяк выронил серп и схватился за шею. В горле у него заклокотало, как будто он его полоскал. Он пытался остановить кровотечение, зажимал рану пальцами, но кровь продолжала хлестать.

Фил безучастно наблюдал за ним.

Садовник опустился на колени и уставился на Фила, словно спрашивая «За что?». Тот не стал утруждать себя объяснениями.

Садовник покачнулся и упал навзничь, глухо ударившись головой о каменную плиту. Он так и лежал с широко открытыми глазами, пока фонтан из горла не превратился в тонкую струйку, которая скоро иссякла.

Фил вздохнул. Ноги вдруг стали как ватные.

Марина подбежала к нему.

— Не бойся, держу.

Он оперся на нее. Посмотрел на клетку. И улыбнулся.

— Ты… ты спасла мне жизнь…

Марина подвела его к Финну.

— Пора нам отсюда уходить.

Мальчик перестал плакать и кричать. Только смотрел на них с недоверием.

Он не мог поверить, что этот кошмар позади.

И был прав.

ГЛАВА 130

Микки застыл как громом пораженный.

Он, казалось, разучился дышать.

Внутри контейнера оказался целый городок. На ржавом влажном металлическом полу были постелены старые матрасы в пятнах и разводах. На этих матрасах, под ветхими одеялами, лежали люди.

И какие люди! В коросте. Чахлые. Босые. В какой-то ветоши вместо одежды. С потолка свисали гирлянды слабых лампочек, заливающих помещение тускло-серым светом.

Микки двинулся вперед. Кто-то просто глазел на него, кто-то шарахался в сторону. Никто не говорил ни слова. Он дошел до центра «городка». Оказалось, это был не один контейнер. Он видел проход в следующий. И там тоже висели эти удручающие лампочки низкого напряжения. И там тоже были постелены матрасы в пятнах ржавчины. И там тоже лежали истощенные люди.

Он чувствовал себя воином, освобождающим пленников концлагеря.

И тогда он понял, куда он попал.

В «Сад».

Осторожно пробираясь по контейнеру, он искал глазами Фентона, но окружающий кошмар не давал сосредоточиться.

Пахло здесь омерзительно: гнилью, калом, мочой. Стоны раздавались со всех сторон. Кому-то сил не хватало даже на стон. Взрослые прикрывали собой детей, такой он внушал им ужас.

В воздухе витал и другой запах. Запах супа из гнилых овощей. Запах разогретых кухонных помоев трехдневной давности.

Глаза его постепенно привыкли к скудному освещению. Он понимал, что спрашивать о Фентоне бесполезно. Он даже сомневался, что они говорят по-английски.

Финн жил здесь. Бедный ребенок! Бедный, несчастный ребенок!

Микки прошел в следующий контейнер. Здесь в потолке была прорезана квадратная дыра, к которой вела металлическая лестница. Еще раз оглядевшись и не увидев Фентона, Микки начал карабкаться наверх.

Там оказался второй этаж, во многом похожий на первый, но все же чуть лучше. Здесь на веревках сушилось белье, пускай старое и застиранное, и пятен на матрасах было меньше. На обитателей этого этажа хотя бы не лил дождь, вода стекала только по стенам.

Фентона по-прежнему не было видно. Микки собрался было обойти весь этаж, когда кто-то коснулся его ноги.

Он вздрогнул и опустил глаза. На него смотрела напуганная женщина. Он едва не отдернул ногу — инстинктивно, не думая, — но сдержался. Эта женщина не хотела причинить ему вреда. Она лишь хотела о чем-то рассказать.

Она указала на соседнюю лестницу и жестами изобразила, как кто-то карабкается наверх. Микки повторил. Она кивнула.

Вот, значит, куда ушел Фентон!

Он натянуто улыбнулся, кивнул, одними губами прошептал «спасибо». Она лишь понурила голову, словно ожидая удара.

Микки полез вверх. Он был готов к встрече с Фентоном.

На верхнем этаже света вообще не оказалось, так что пришлось подождать, пока глаза привыкнут к темноте. Людей там тоже не было. Как будто им не хватило сил забраться так высоко. Вдоль потолка тянулись все те же гирлянды лампочек, но из-за постоянных дождей ни одна из них не горела.

«Впрочем, — подумал Микки, — лучше держаться от них подальше, провода могут быть под напряжением».

Ливень барабанил по металлическому потолку.

«Если бы мне пришлось тут жить, — подумал Микки, — я бы, наверное, с ума сошел!» Это объясняло многое в поведении здешних обитателей.

Он достал фонарик и поводил лучом света по сторонам. Вода с крыши текла такими потоками, что казалось, будто дождь идет внутри.

И тут он заметил в отдалении, в брызгах воды, чью-то тень.

Фентон!

Микки бросился туда, сшибая коричневые от ржавчины замки и стараясь не касаться проводов.

Тень метнулась за угол. Он направил за ней луч своего фонаря.

Тупик.

«Попался!»

— Фентон! — Голос Микки дребезжащим эхом отражался от металлических стен. — Сдавайся! Я вооружен, тебе не уйти.

Тишина. Только шум дождя.

Микки заговорил чуть тише, спокойнее:

— Брось эти игры, Майкл. Давай просто поговорим.

Крик.

Тень отделилась от стены и понеслась прямиком на него. Микки не успел сообразить, что происходит, как Фентон с нечеловеческим воплем повалил его и вцепился ему в лицо, пытаясь вырвать глаза.

Микки крепко зажмурился. Настал его черед кричать.

Ухватив Фентона за запястья, он попытался оторвать его руки от лица, но не смог.

Боль становилась невыносимой. Пришло время для радикальных мер.

Обхватив указательный палец Фентона обеими руками, он надавил на него, как на рычаг. И давил, пока не услышал щелчок.

Фентон издал звериный вопль. Боль в глазах стала слабее. Обхватив шею противника левой рукой, Микки вогнал правый кулак в его лицо.

Фентон упал на спину.

Микки с трудом поднялся. Глаза полыхали болью. Фентон уползал от него.

— Отстань! Убирайся!

— Ну же, Майкл, кончай… — бормотал Микки, идя за ним. Фентон обернулся, встал на ноги и побежал в обратную сторону. Микки не успел перехватить его и бросился следом.

Увидев, что за ним гонятся, Фентон снова сменил направление — и споткнулся о спайку между контейнерами.

Микки попытался схватить его, но не смог.

Падая, Фентон протянул руку, стараясь за что-нибудь удержаться, но ему, как на беду, попался лишь влажный электрический кабель, который, оторвавшись от потолка, потянулся вслед за ним.

— Нет! — крикнул Микки. — Не надо!

Старый, с поврежденной изоляцией кабель упал в лужу. Фентон закричал.

Микки не мог на это смотреть.

Он отвернулся, с отвращением вдыхая чудовищный запах паленого мяса и волос. Провод искрил, гудел и извивался. Микки бросился к лестнице.

Ему хотелось уйти как можно дальше от Фентона. И от «Сада».

ГЛАВА 131

— Уходим… Уходим отсюда… Идем…

Опираясь на Марину, Фил кое-как добрел до клетки, бросил на землю нож, которым перерезал Садовнику горло, и принялся развязывать ремешки, чтобы открыть дверь. Финн непонимающе уставился на него. Фил улыбнулся, хотя улыбка эта стоила ему больших усилий.

— Я ведь говорил, что я твой друг, — сказал он. — Я же обещал тебя спасти.

И мальчик впервые изобразил хоть какое-то подобие улыбки. Он боялся поверить ему, он истово на него надеялся.

Фил остановился.

— Прости, я…

— Ты потерял много крови, — сказала Марина, — еще упадешь в обморок. Давай лучше я.

Она принялась развязывать последние узелки, а Фил ухватился за решетку, чтобы не упасть. Его нестерпимо клонило в сон. Тело умоляло: «Дай мне отдохнуть». Но он героически сражался с дремотой.

У противоположной стены качнулась чья-то тень.

Фил заморгал, присмотрелся.

И узнал Гласса.

В руке тот сжимал пистолет.

«Наверное, галлюцинации, — подумал Фил. — Порождение затуманенного сознания».

— Отойди от клетки! — приказал Гласс.

Марина повиновалась.

— Как ты сюда попал? — спросила она.

— Через дверь, — ответил Гласс, как будто разговаривал с ребенком. — Эта комната находится прямо под гостиничной часовней. Раньше здесь… ну, не знаю… прятали роялистов от пуритан… или что-то в таком духе.

— И Садовник все это время был здесь.

— С тех пор как обитателей «Сада» выгнали из дома. И это все моя заслуга! Если бы не я, им некуда было бы податься.

— Значит, ты организовал их исчезновение.

Он улыбнулся.

— Да. Пришел, предупредил. Предложил план побега. И выдвинул свои условия.

— Какие же?

— Я хотел стать одним из них. Старейшиной. Потому что в них уже тогда был виден потенциал. И они быстро переняли мои идеалы.

— Значит, все дело в деньгах? В деньгах и только?

Гласс пожал плечами.

— Не только. Есть еще власть. Влияние.

— Ты предал свою профессию. Продался.

— Я тебя умоляю… Кем бы я иначе стал? Доном Бреннаном? Никому не нужным стариком? Или им? — Он указал на Фила. — Ну уж нет! Старейшины позволили мне стать тем, кем я всегда хотел быть. Хотел — и знал, что смогу. И должен был стать. Они сотворили меня. Но ты не поймешь, слишком узко мыслишь. Слишком ты скучный человек. Вы, психологи, только тем и занимаетесь, что превращаете возвышенное в будничное. — Не давая ей ответить, он продолжил: — Но я не затем сюда пришел, чтобы разговаривать о прошлом. Я устремлен в будущее.

— И в мое… тоже? — с трудом произнес Фил.

— У тебя никакого будущего нет, — отрезал Гласс. И только сейчас заметил Садовника, распростертого на полу в луже крови. — Вижу, этот вопрос ты уже решил за меня. Что ж, мне будет меньше хлопот. Само собой, живыми я вас отсюда не выпущу.

Фил пытался придумать ответ, но мозг отказывался работать. Поэтому заговорила снова Марина.

— Сдавайся, Брайан, — посоветовала она. — Тебе конец.

— Замолчи и отойди от клетки. Не то пристрелю.

— И так ведь пристрелишь. Твоя песенка спета, Брайан. Пока мы тут болтаем, ОБОП перехватывает твой груз на складе. Микки тоже там. — Она покосилась на часы. — Как раз закончили, наверное.

— Ты лжешь! — выпалил Гласс.

— Конечно, Брайан, лгу. Я это все сочинила. Просто чтобы проверить тебя. Такие уж мы люди, психологи.

Дыхание Гласса участилось. От былой самоуверенности не осталось и следа. Он чувствовал себя пойманным в ловушку.

— Но я все равно… могу… я могу… скажу, что это я… — Он указал стволом пистолета на Садовника. — Сволочи, сволочи проклятые… — Руки его дрожали. — Вы все… вы все испоганили…

Он направился к ним. Переступил через труп Садовника, через перевернутый алтарь. Фил отмечал его перемещения остатками угасающего сознания.

— Опусти… опусти пистолет, Гласс, — пробормотал он.

— Заткнись!

— Может, просто уйдешь? — предложила Марина. — Мы тебя держать не станем.

— Да ну? Какие молодцы!

Марина, поддерживая Фила, отступила от дверцы клетки.

— А ну, ни с места!

Гласс положил палец на спусковой крючок.

— Ты бы уже определился: то «отойди от клетки», то «ни с места». Ради всего святого, Брайан, чего ты хочешь?

Он промолчал.

— Ну же, Брайан, прояви хоть какую-то последовательность. Ты ведь человек дела, а не слова. Прирожденный лидер. Ты должен выражаться четко, чтобы люди понимали тебя и слушались. — Она сделала шаг к нему. — Так лучше? Или мне все-таки отойти? Выбирай, Брайан.

Фил озадаченно наблюдал за Мариной. Она словно нарочно провоцировала Гласса. Но зачем? Пистолет она отобрать не сможет, он сильнее. А Фил не может ей ничем помочь. Зачем лезть на рожон? Он же прикончит ее не задумываясь!

Гласса явно раздражали ее слова. Он растерялся. И не заметил, что сзади к нему подбирается Финн.

Мальчик умудрился незаметно выскользнуть из клетки — незаметно для всех, кроме Марины. И подобрал оброненный Филом нож. Пока главный инспектор недоуменно выслушивал Маринины провокации, мальчик подошел к нему вплотную.

— Так что же? Определился? Или мне всю ночь перед тобою бегать?

— Заткнись! Заткнись!

Обхватив Гласса сзади, Финн вонзил лезвие ему прямо между ребер. Изо всей силы. Глубоко.

Глаза главного инспектора полезли на лоб. Две мишени. Два яблока на белых блюдцах. Он выронил пистолет. Финн вытащил лезвие и вогнал его снова. Гласс вздрогнул. И снова.

Осознав, что произошло, Гласс взвыл.

Марина увидела, что Финн занес нож для нового удара.

— Хватит, — попросила она. Мягко, но решительно.

— Он… — прошипел Финн. — Он держал нас… Он обижал маму… обижал меня…

— Больше он никого не обидит. Брось нож, Финн. Пожалуйста.

Финн послушался.

— Молодец. Иди сюда.

И она крепко обняла мальчика.

Гласс рухнул на пол.

Фил посмотрел на Гласса, перевел взгляд на Садовника, с него — на Марину и Финна. Нахмурился.

— Так поступают все матери, — сказала Марина. — Борются за свои семьи.

И мир для Фила подернулся пеленой.