Среда, 13 января

Когда Салинас с Теной вошли в бар «Наварра», Кармина их уже поджидала. Было ей лет тридцать, она была худой и стройной, с очень светлой кожей, коротко постриженными черными волосами. Одевалась девушка так, словно старалась, чтобы ее привлекательность не так бросалась в глаза, а подкрашивалась таким образом, что казалось, она только что тщательно умыла лицо — лишь если присмотреться к ней, можно было понять, что для такого макияжа требовались почти профессиональные косметические навыки.

— Здравствуй, Кармина! — поздоровался с ней Тена.

— Точны вы, однако, — ответила девушка.

Тена представил ей Салинаса и сразу же приступил к сути дела, предварительно предупредив, что разговор этот весьма конфиденциальный и он просит ее соблюдать профессиональную тайну. После того, как врач окончил свой рассказ, Салинас спросил:

— Как, по вашему, можно было транспортировать такое количество масла?

— Не знаю... Не знаю... Но что это дело рук специалистов, совершенно ясно. А если судить по тому, какой объем вывезен тайно, сделано это очень опытными людьми.

— Может, это какая-нибудь иностранная компания? — поинтересовался Тена.

— Нет. Не думаю. Как в таком случае провезут масло через таможню? Ведь у них соответствующих бумаг нет, — сказала Кармина.

— А если у этой иностранной фирмы имеются филиалы в Испании? — продолжал настаивать врач.

Лицо Кармины было такое белое, что, казалось, оно из фарфора с матовым оттенком, а глубоко посаженные глаза, веки которых словно были вырезаны точным и острым резцом, походили на миндалины.

В разрезе ее глаз было что-то восточное, и Салинас поймал себя на том, что глядит в них чаще, чем того требовал только лишь разговор про разные системы распределения пищевого масла.

— Какая-нибудь иностранная фирма? Или же испанская? Какой-нибудь зарубежный гангстер или из своих, местных, — теперь и такие у нас появились? — медленно, словно раздумывая вслух, сказала Кармина. — В любом случае операция эта была весьма сложной, и увезли ведь огромное количество масла.

— И... где оно сейчас может храниться? — спросил Салинас.

— Ну, скажем, в таких же цистернах, в которых его держал Сала, — не раздумывая ответила Кармина.

— А кто может располагать такими емкостями? — поинтересовался адвокат.

— На это ответить непросто. Масло ведь можно хранить в специальных цистернах для пищевых продуктов или в баках, зарытых в землю. А также в таких емкостях, которые имеются на химических предприятиях. Кроме того, его можно спрятать в цистернах для воды.— Девушка приводила все эти варианты, мягко выдыхая дым от «Мальборо».

— Одним словом, мы так ничего и не знаем. И у нас нет ни малейшей идеи, которая дала бы толчок нашим поискам... — раздосадованно сказал Салинас.

— Давайте посмотрим на это дело с другой стороны, — прервал его рассуждения Тена.

— С какой? — вырвалось у Кармины.

— Давайте взглянем под таким углом зрения: кому выгодно, чтобы мой тесть разорился? — спросил врач; он и не пытался скрывать, что эта мысль по-прежнему в первую очередь гложет его.

— Ну, и кому же это выгодно? — переспросил адвокат.

— Это же очевидно! Прежде всего СОПИК! — уверенно заявил Тена. — Таким образом, фирма получает возможность прибрать к рукам крупнейшую сеть распределения, принадлежащую Сале, а одновременно с этим ставит в трудное положение и всю семью Фликс.

— Фликс? — удивился Салинас. — А они тут при чем?

— Жена Салы, Монтсе Фликс — единственная наследница богатства семьи, а оно довольно значительно. Тут я располагаю кое-какой информацией, потому что много лет являюсь ее домашним врачом — еще до того, как познакомился с будущей супругой, я консультировал ее мать. Так вот, моим тестем движет не столько простая алчность, сколько гордыня — стремление сколотить большее состояние, чем ему принесла Монтсе. И при многих его операциях недвижимое имущество и земли семьи Фликс заложены в качестве гарантии его сделок... И поэтому я очень опасаюсь, что в случае краха Салы, разорится семья Фликс, хотя с другой стороны, по законам, давно принятым в Каталонии, муж и жена раздельно владеют имуществом.

— Одним словом... банкротство Салы сказалось бы на наследстве, которое получит твоя жена? — прямо спросил Салинас, обращаясь к Тене.

— Безусловно. Я уж не говорю о том, что СОПИК в таком случае удастся практически ни за что заполучить еще одно крупное предприятие и еще больше обогащаться на всем Пиренейском полуострове, особенно летом, когда наши края переполнены иностранными туристами, — заключил свою мысль врач.

— Но у СОПИК в Испании нет ни филиалов, ни постоянных партнеров — исключая те десять процентов, что она вложила в дело Салы, — уточнила девушка.

— Да... Верно... — согласился Тена.

— Короче, мы по-прежнему бредем наощупь в потемках, — отметил Салинас. — И все же кое-какие детали нам следует проверить.

— Какие именно? — поинтересовалась Кармина.

— Впрочем, надо еще подумать, я не очень уверен, — солгал адвокат, который в тот момент как раз четко для себя сформулировал: «Надо будет заказать фирме Инохосы, занимающейся вопросами, связанными с уплатой налогов, подробный отчет о прямых или косвенных капиталовложениях СОПИК в Испании».

Но почему-то Салинас не сказал это вслух. Видимо, и потому, что не доверял Сале, а Тена как-никак был его зятем. Не почувствовал он уверенности и в Кармине, хотя и желал бы довериться ей.

С другой стороны, СОПИК была его клиентом, он представлял ее интересы, а потому не считал себя вправе без нужды вызывать еще большие подозрения по отношению к ней. Если же выяснится, что компания, действительно, пытается воспользоваться им в темных делах, то он либо тут же прекратит расследование, либо продолжит его, но уже за свой счет.

— Может быть... — сказала Кармина, помолчав несколько минут, в течение которых она явно обдумывала свое предположение, — следовало бы попытаться выяснить, каким все-таки образом украдено масло? Иначе говоря, для начала изучить хотя бы теоретические возможности транспортировки масла в таких объемах, а затем уже прикинуть, кто располагает возможностями провести такую операцию и каким образом она осуществлена.

— Сколько времени тебе понадобится, чтобы изучить этот вопрос? — поинтересовался адвокат.

— Я так думаю, что с неделю.

Тена извинился перед ними и ушел: ему нужно было пойти в свою врачебную консультацию, которую он действительно и вовсе запустил с тех пор, как пропало масло. Но когда он пришел в кабинет, в приемной находился лишь один пациент — Монтсе Фликс. Она была одета по последней моде у Пертегаса и только что вышла из салона-парикмахерской в Льонгерас.

Салинас и Кармина посидели в кафетерии еще некоторое время, просто так, получая удовольствие от разговора.

— Тебе в какую сторону? — спросил затем адвокат.

— Я не спешу, меня ждут в баре «Ла Ока» через полтора часа, — ответила девушка. — Если не возражаешь, пойдем потихоньку в ту сторону, прогуляемся.

— Прекрасно. А мне нужно в «Эль Велодромо». С наслаждением провожу тебя, — сказал он шутливо-любезным тоном.

Шли они медленно, с удовольствием прогуливаясь. Кармина не замолкала ни на минуту, она была интересной собеседницей. И все же, хотя вроде и была расположена к Салинасу, у адвоката не проходило ощущение, что она словно отгораживается от него за прозрачным стеклом.

Салинас умел так поворачивать разговор, чтобы, задавая обычные вопросы, выяснить максимум об интересующем тебя человеке. На этот раз ответы он получил ясные и исчерпывающие. Кармина не была замужем, жила одна, ни с кем не была связана какими-либо обязательствами. Но, несмотря на ее общительность, она держала себя так, что адвокат чувствовал — она свыклась со своим одиночеством. Девушка, с одной стороны, была из того рода людей, которые тут же непринужденно берут спутника под руку, охотно рассказывают смешной анекдот, умеют всячески позабавить разговором собеседника, а с другой — в ней было что-то непонятное и неуловимое, мешавшее адвокату составить ясное представление о характере своей спутницы.

— И все-таки, что ты думаешь по поводу всего этого дела? — Кармина остановилась, ожидая его ответа. — Оно довольно сложное, верно?

— Я бы не хотел заранее исходить из какой-то надуманной версии. — Салинас говорил очень тихо, словно шептал молитву. — Но я пойду в своем расследовании до самого конца. Ведь обычно такого рода махинации так и не распутываются окончательно только потому, что никто этого просто не хочет — дойти в них до самого конца.

— Одним словом, ты все же надеешься раскрыть эту тайну? — не без сарказма спросила доктор химических наук.

— В любом случае я расследую его настолько глубоко, насколько это вообще возможно, — сказал он, сжав челюсти: его несколько уязвил ее тон. При этом он чуть поморщил свой прямой нос — это был верный признак, что настроение у адвоката мгновенно испортилось.