Пятница, 15 января

У газеты «Эль Обсервадор», редакция которой находилась в Мадриде, в Барселоне, за пределами старого города, в районе, построенном в начале века, был свой корреспондентский пункт. Это было здание без лифта, но очень хорошо отреставрированное, с тщательно покрашенной лестницей, перила которой только что отлакировали.

В бывшей жилой квартире было предостаточно места для небольшого корреспондентского пункта.

Салинас, придя к Алексу, разговаривал по телефону с Пуйгом.

— Автомобиль, который ехал за тобой, нанят у компании «Авис» транспортной фирмой РКМ из Роттердама.

— Еще что-нибудь узнать удалось?

— Нет. До скорой встречи.

— Счастливо, Пуйг. — Положив трубку, Салинас набрал номер СОПИК в Брюсселе.

Взяв трубку на другом конце провода, Лафонн выслушал все соображения адвоката по поводу поведения Салы — оно представлялось Салинасу весьма подозрительным: тот все время старался уклониться от встречи с ним, ускользал под любым предлогом от него, да и вообще впервые появился в своей конторе в Вике только сегодня утром.

— Разве вам не ясно, Лафонн, что Сала играет нечисто? У меня тут магнитофонная запись его беседы с неким Луисом Гарсиа, — втолковывал он бельгийцу. — С понедельника они начнут разливать огромную партию масла. Откуда оно взялось?

— Ну, посмотрим, посмотрим, — прервал его Лафонн. — Очень уж вы подозрительны.

— И, кроме того, Сала не просто собирается разливать это масло на заводе Гарсиа, но и делать это под его маркой.

— Что вы сказали? — На этот раз слова адвоката явно задели бельгийца. — Вы утверждаете, что Сала собирается поставлять свое масло не под нашей общей маркой? Такого быть не может.

— Если хотите послушать запись, я вам подключу аппарат к телефону — можете сами убедиться.

— Хорошо, подключите.

Алексу, предвидевшему такой оборот дела, оставалось только нажать клавишу на магнитофоне — голос Салы, который невозможно было спутать с чьим-нибудь еще, громко зазвучал в комнате.

Минут через десять Лафонн уже был сыт по горло всем услышанным.

— Вы правы, Салинас! Продолжайте следить за Салой, сообщайте мне во всех подробностях, вы слышите, во всех подробностях о том, что вам удастся узнать про него. — Интонация у бельгийца заметно изменилась по сравнению с той, с какой он говорил до того, как прослушал запись. — Вам ведь хорошо известно, какое значение мы придаем этому делу.

— Ну так вот. Раз уж вас интересуют все подробности, то ставлю вас в известность и о том, что за мной устроили слежку на автомобиле фирмы «Авис», нанятой фирмой РКМ из Роттердама. Вы о такой компании слыхали?

— Да, РКМ — очень крупная фирма по автотранспортным перевозкам.

— И чего ей тут понадобилось? — спросил Салинас.

— Что вы говорите?

— Какое отношение, я спрашиваю, может иметь РКМ к нашим с вами делам? — постарался точнее сформулировать адвокат свою мысль.

— Никакого... я так думаю. Может, вы вообще страдаете от излишней подозрительности и вам только показалось, что за вами следят?

— Может быть, — согласился Салинас, у которого тоже были сомнения на этот счет.

— А вы не знаете, под какой именно маркой Сала будет экспортировать масло?

— Нет. Но в понедельник узнаю. Я собираюсь съездить на завод Гарсиа. Посмотрим, какое лицо станет у Салы, когда он увидит меня.

— Расскажете мне потом об этом... Хотя мне хотелось бы, чтобы в понедельник вы были здесь, в Брюсселе. Мне нужно серьезно с вами поговорить — это потребует времени, а, главное, это должен быть разговор с глазу на глаз.

— А как вы относитесь к тому, чтобы я прилетел во вторник? — предложил Салинас. — Тогда я бы успел посетить и разливной завод, и узнать насчет марки.

— Договорились, — согласился бельгиец, хотя ему и не хотелось, чтобы адвокат нанес визит на завод Гарсиа в понедельник.

И все же слова Салинаса о том, что он узнает, под какой именно маркой будет разливаться масло, убедили Лафонна. Это был важный момент, и ради внесения ясности в этот вопрос, можно было пойти на риск, — адвокат заодно разнюхает о махинации, обговоренной бельгийцем и Салой в брюссельском аэропорту.