14 августа 1890 г. Зимний дворец

Георгий мысленно пробежался по пунктам плана разговора… А разговор предстоял непростой — и снова касающийся флота… Так уж вышло, что заниматься приходилось столь многим но флотские дела не отпускали — словно бы в насмешку над несостоявшейся карьерой генерал-адмирала… Теперь правда заниматься всем приходится капитану 1 ранга Российского императорского флота.

— Ваше императорское Величество — господин Антуан-Жан Амбаль Лагань ожидает в приемной, — сообщил флигель-адьютант — из новых…

Оболенский-Второй как можно было припомнить.

— Просите…

И вот в царский кабинет вошел директор «Форж э Шантье де ля Медитерране».

Немолодой француз с потемневшей на южном солнце нездоровой кожей, и тронутыми сединой бакенбардами. Выглядел он отчего-то как какой-нибудь титулярный советник. Внешний вид как будто не выдавал в нем человека незаурядного ума и деловой хватки в сочетании с инженерным талантом и неутомимой энергией. Скорее тот казался опасающимся разноса подчиненным.

Георгий отчасти угадал — мсье Антуан-Жан и в самом деле был несколько растерян и взволнован. Получив приглашение из Петербурга переданное не через посольство а через банк принца Орлеанского, пусть и с озвученной немалой — да что там — огромной! — суммой контракта — он полагал всё же что максимум будет говорить с главой морского ведомства — ну или с великим князем Алексеем Алексеевичем (он даже навел справки про этого развратного толстяка — в Париже его неплохо знали).

Но как оказалось его принимает сам император России!

Что он и высказал — в нарочито восхищенно-удивленном духе после приветствия.

— Понимаю, мсье Лагань — вы удивлены — на хорошем французском ответил Георгий, — но дело согласитесь идет о вещах важнейших для вверенной Нам Богом державы — ну и весьма недешевых.

— Сир — я польщен тем что столь высокая особа как Вы знает о простом корабельном инженере каким всю жизнь был ваш покорный слуга! — с поклоном уточнил Ламбаль.

«Ну кто я такой мсье вы положим знаете — да вот о вас я знаю не очень много».

Хотя уже не впервые корабли «Форж э Шантье дё ля Медитэранэ» строились для России.

Верфь была основана декретом Наполеона III от 21 мая 1856 года — для постройки колёсных и винтовых железных пароходов. И спустя год были выполнены первые русские заказы России: железная винтовая шхуна «Псезуапе» для военных нужд и и колёсные пароходы «Кульджа», «Эльбрус», «Керчь» и «Великий Князь.

Константин» по заказу РОПиТ. Причем сам великий князь Константин Николаевич собственноручно забил первую заклёпку в корпус парохода, названного в его честь.

Известность, приобретенная Обществом «Форж э Шантье дё ля Медитэранэ» понемногу распространялась по всему миру и дело расширялось — достаточно сказать что верфи имели два плавучих крана по восемьдесят и сто тонн (а в Петербурге только один — и где взять второй пока не ясно). И за всеми событиями на верфи, начиная с 1872 года, стоял бессменный её директор Жан Антуан Амабль Лагань. Биографическая справка из ведомства Гирса была скудна — родился в 1838 году в семье врача — позже избранного мэром городка где жила их семья. Однако медицине предпочел точные науки и после всего года подготовки поступил в Политехническую Школу — шестнадцатым по баллам среди зачисленных.

Двумя годами позже Лагань поступает во французский Иинститут Кораблестроения, из которого спустя четыре года вышел со званием помощника инженера — на означенную верфь. И с тех пор отдавал ей всего себя — иногда даже ночуя в кабинете. За два десятка лет он построил почти двести кораблей — десяток броненосцев, восемнадцать крейсеров, три десятка миноносцев, полтора десятка канлодок, полсотни больших трансатлантических пароходов — среди которых знаменитые «Бургонь» и «Гасконь»- самые быстроходные и комфортабельные на линиях между Старым и Новым Светом.

А военные корабли были как бы не лучшими в мире: тяжелый броненосец «Марсо» и самый быстроходный броненосец «Пелайо» созданный по заказу испанской короны, двухвинтовой крейсер «Сесиль»… Не удивительно что на верфь, приходили заказы из Греции, Турции, Бразилии, Румынии и Японии. За свои труды мсье Лагань получил офицерский крест Почётного легиона а затем и рыцарский крест… Этот неутомимый инженер — с которого можно было бы писать героев какому — нибудь Юлиусу Верну даже подлодку построить ухитрился!

Но не она интересовала Георгия сейчас…

А вот другое интересно. В докладе Вышнеградского этой верфи было уделено полстраницы убористым писарским почерком — но не ее достижениям и изобретениям а положению ее мастеровых.

Выходило что живут они ничем не лучше а то и похуже русского фабричного и заводского люду.

В лучшие годы, когда работы было достаточно, рабочий день длился по пятнадцать часов часов но народ радовался — ибо плата тогда позволяла семьям существовать. Детей с десяти лет определяли на верфи — а с двенадцати они трудились по двенадцать часов — иногда рядом с мужьями и отцами становились и жены и дочери — в качестве всяких подсобниц да уборщиц-мойщиц. В целом, трудящиеся верфей и даже Арсенала Тулона, получали мало и жили бедно. Хозяева вели рассчеты с хитринкой, устанавливая различия между разными мастерскими и более или менее хорошо оплачиваемыми профессиями. Но даже самые квалифицированные получали в день от трех до семи франков. (А ученики получали иногда и полфранка — за 11–12 часов) При этом три мелких отбивных стоили франк, не самый большой бочонок вина — пять франков, костюм — шестьдесят пять франков. Не диво что мясо раз в неделю отведывал только глава семьи. (Георгий читая вспомнил жалобы мастерового-паровозника на Гужона. Тот «гусак» каким оный Гужон потчевал своих за копейки — этих бедолаг бы порадовал). Жили они зачастую в лачугах без отопления и проточной воды, но и за такое жилье ежегодная сумма в среднем была равна ста франкам. Хозяйки должны были поистине творить чудеса, чтобы обеспечить существование семьи. Но это когда была работа — а когда заказы шли на спад, рабочих переводили на сокращённую рабочую неделю: два или три дня.

Поскольку семьи надо было кормить, рабочие уходили за город — просились на окрестные фермы в батраки — хоть за какой то грош. Они копали, пололи, собирали виноград. Другие браконьерствовали, собирали валежник, грибы; словом, всё то съедобное, которое дарили лес и поля, выкапывали корешки. Иные на побережье ловили осьминогов и каракатиц, и самодельными сетями с берега вытраливали мелкую рыбешку.

Но даже при такой скудной оплате — чтоб не разориться F.C.M. нанимала итальянцев согласных трудиться совсем уж за нищенские гроши… Вышнеградский не поленился привести откуда то известные ему цифры что в 1887 на 2323 рабочих приходилось 1152 француза и 1071 итальянца.

Отправить бы в страну «либертэ-эгалитэ» на пару месяцев всех этих доморощенных страдальцев за угнетенного «царизмом» русского рабочего — пусть корешки покопают и железо на горбу потаскают за франк — тридцать семь копеек по курсу — в день!

Но к делу.

— Итак — мсье Лагань — для начала — сумма вам уже известна?

Не дожидаясь утвердительного кивка Георгий продолжил.

— Российский флот интересует ваш проект «Жорегиберри», он же улучшенный «Карл Мартелл».

Наши моряки считают что на настоящий момент корабли этого типа являются наилучшими в мире.

— Сир — я бесконечно польщен что именно моим проектам, а не проектам английских и немецких инженеров, было отдано предпочтение. Но что касается броненосцев… Это очень большой заказ и не все решают деньги… Даже большие деньги! — словно предупредил он готовую сорваться с уст Георгия фразу. В частности весьма непрост вопрос с броней — при таком количестве брака на наших. Мы готовы построить два броненосца, но к сожалению наши заводы испытывают трудности с налаживанием изготовления новейшей гарвеевской брони. Я могу гарантировать что моя верфь укомплектует один корабль требуемой броней положенного качества, второй же проще укомплектовать сталеникелевой броней которая у нас наивысшего качества и лишь на десять процентов уступает гарвеевской… Если вы соблаговолите дать согласие на эту замену — мы сделаем вычет из конечной стоимости.

— Это неприемлемо… — сухо бросил Георгий. Только новейшая броня.

— Тогда Ваше Величество, — не растерялся мсье Лагань — мы рекомендуем отдать второй броненосец американской фирме Крампа он как раз собирается строить по Вашему заказу корабли для Тихого океана и при освобождении стапелей он вполне быстро и качественно построит еще один корабль при нашем содействии в его проектировании.

— Американская броневая сталь столь превосходна? — слегка удивился Георгий.

— В целом да — вынужден это признать. Во всяком случае у металлургов САСШ проблем с «гарвеем» быть не должно. Пенсильванская «Бетлехем стил» переманила мсье Джексона — одного из ведущих металлургов Англии и помощника самого Гарвея. Так что они справятся быстрее чем мы. На корабль который будет строить «Форж э Шантье» будут поставлены новейшие водотрубные котлы моего проекта, они очень хорошие но дорогие, поэтому наш флот как всегда экономит… Но наша фирма вам даст гарантию на более длительный срок чем обычно, я лично вам сир, обещаю что котлы будут работать не хуже чем швейцарские часы. Кроме того в проект будет внесено новшество — противоторпедная переборка — аналогично как для строящегося нами броненосца для французского флота.

— Как вы сказали — «torpille»?? — перебил его Георгий.

— Сир — прошу прощения — так именуются у нас с некоторых пор самодвижущиеся мины Уайтхэда. И эта переборка должна будет повысить живучесть корабля при атаке минным оружием…

Георгий благосклонно кивнул, — мысленно решив напомнить об этом Лихачеву — пусть потыкает поклонников самодвижущихся мин — не так уж они и смертоносны.

— И наконец, сир — если нам будет позволено увеличить его водоизмещение с 11800 до 13800 тонн то мы вместо проектных 274 поставим по бортам 305 мм пушки, которые к тому моменту будут у Шнейдера готовы — что сильно увеличит его огневую мощь. Мы также усилим броню увеличив ширину главного и верхнего поясов. Вместе с полным бронированием по ватерлинии это даст хорошую защиту. Кроме того — мы предполагаем заменить башни среднего калибра с проектных 164 миллиметров на восьмидюймовые пушки.

— Это разумеется возможно… — мысленно Георгий вздохнул прикинув — на сколько ушлые французы увеличат итоговую цену контракта… По поводу Крампа, а артиллерию для корабля вы будете поставлять? Вряд ли в САСШ делают орудия французского типа.

— С орудиями в отличие от брони проблем у нас нет, — достаточно уверенно ответствовал Лагань, — орудия для второго корабля будут изготовлены в срок на французских заводах.

— Но у меня будет еще пожелание — головной корабль должен быть оборудован как флагман… МОЙ флагман.

— Разумеется, сир, — с готовностью закивал француз. Салон и каюты для Вас и штабные помещения будут предусмотрены и оборудованы с таким комфортом какой позволит военный корабль. Верфь пришлет особого человека в Санкт-Петербург для согласования чертежей и планировки с меблированием.

Дополнительно мы бы хотели предложить для Российского императорского флота броненосец береговой обороны в 7 000 тонн водоизмещением — с четырьмя 254 мм пушками: по улучшенному образцу строящегося нами сейчас для Чили.

Вот его модель, — выложил на стол он из портфеля миниатюрную модель корабля.

Георгий присмотрелся.

Броненосец имел традиционные французские черты: высокий борт, ромбическое расположение башен.

— Обратите внимание, сир — вот это 120-мм скорострельные пушки в четырех двухорудийных башнях с большими углами обстрела. Корабль также будет иметь полный броневой пояс по ватерлинии. Я полагаю поставить на него в отличие от чилийского все те же котлы моей конструкции вместо бельвилевских и корабль сможет уверенно держать 18 узлов наравне с броненосцем типа «Карл Мартелл»! — закончил он.

«Ох — хитрец! Но кораблик явно сильнее шведских броненосцев и немецкого «Ольденбурга». Смотрится вполне достойно».

— Так же, сир, — продолжил ободренный француз, мы предлагаем построить два учебных крейсера с ходом в 16 узлов и с приличной огневой мощью — способные стать вспомогательными крейсерами в случае войны. Корабли будут иметь современные машины и парусное вооружение, а также большие помещения под учебные классы — и на них могут обучаться молодые моряки Вашего флота. Частично затраты погасит банк за счет процентов по депозиту который внес Его высочество принц Орлеанский. Вот модель — новый кораблик занял место на столе — подобный мы строим для бразильского флота.

Георгий подумал и снова утвердительно кивнул.

— Кроме того… француз помялся. На верфях Бордо два года назад сгорел прямо перед сдачей третий легкий бронепалубный крейсер типа «Форбин» — «Кэтлогон».

Его начали восстанавливать не без участия моей фирмы — но наше адмиралтейство недовольно — дурная слава и суеверия знаете ли… Думаю если ваше морское ведомство свяжется с французским и предложит его купить, думается его продадут не очень дорого — мы его перегоним на нашу гаврскую верфь и восстановим в наилучшем виде.

И снова из портфеля появилась модель с характерным узким силуэтом.

«Кораблик ладный — пусть будет».

Ну что же принципиально у Нас возражений нет, — подвел итог Георгий. Переговорите о деталях с Лихачевым и министром и если у них тоже не будет претензий то уже скоро подпишем договор на все пункты…

— Почту за честь — сир!

Мсье Лагань изо всех сил пытался не показать насколько он доволен. Не только суммой контракта. Конечно — деньги это очень хорошо! И тантьема от этих денег ему как управляющему будет немалая. Но это еще и новые заказы! Это репутация! Это выросшие в цене акции F.C.M. - акции которыми владеет и он! Это наконец успех! А успех — это то что цениться в Третьей Республике как при «Старом порядке» — титул.

— И последнее, — стараясь ничем не выдать своих чувств сообщил он — осмелюсь предложить российскому флоту нечто по своей скромной инициативе. В свое время прежний морской министр республики — адмирал Об одобрил проект вашего покорного слуги — по строительству своего рода «корабля-орудия», размерами с миноносец, но вооружённого мощной пушкой калибра 138 миллиметров. Он однако не был по ряду причин построен — и если российский флот заинтересован в подобной морской единице — то верфь готова выполнить заказ буквально себе в убыток…

Георгий опять подумал — и вынес отрицательный вердикт.

— Сожалею, мсье Лагань, — но боюсь в нашу морскую стратегию такой корабль не вполне вписывается…

Так что — на этом пока все…

Церемонно раскланявшийся француз исчез из кабинета.

19 августа 1890 г. Зимний дворец

В Белом зале Зимнего были сегодня необычные гости. Неполная сотня людей — необычных для роскошных чертогов. Народ все больше в годах — тридцатилетних и чуть за тридцать было двое или трое. Все в сюртуках строгого фасона, все — при больших бородах и при этом постриженные хоть и аккуратно но без изысков — стригли цирюльники а не дорогие куаферы. От этого все казались членами одной семьи — и в каком — то смысле так оно и было. Редко-редко у кого был орден или медаль — взор монарха остановился на простом солдатском крестике старца даже сидя опиравшегося на массивную палку. Но мало у кого не было жетона коммерции советника или почетного гражданина. Сегодня Зимний дворец навестили представители богатейших старообрядческих семей — купцы, фабриканты, банкиры, чаеторговцы, мануфактурщики, горнопромышленники… Морозовы, Гучковы, Рябушинские, Бутиковы, Свешниковы, Шибаевы, Алчевские…

Как так сложилось что богатства и золото в России у евреев да у этих — а простой православный человек все больше с хлеба на квас? — мелькнула странная и даже как будто и не вполне уместная мысль.

— Значит так почтеннейшие — время царское дорого а я царь ваш, — важно произнес Георгий как можно небрежнее откинувшись в кресле. Потому говорить буду без завитушек да красивостей. Не знаю — дошло ли до вас в ваших трудах многохлопотных (по набиванию мошны своей да облегчению чужой — ехидно закончил он — про себя конечно) что в недалеком времени на Руси-матушке Патриарх будет поставлен…

— Слыхали, осударь, — как не слыхать, — произнес привстав — самый старый и от того видать самый смелый — тот самый георгиевский кавалер. Но прощения просим — то дела Синода никонианского. Никонианское дело оно и есть никонианское. На то Ваша воля полная… Патриарх тот до нас какое касательство имеет — уж извиняюсь — но не из наших пресвитеров же его ставить будут?

Георгий вгляделся в купчину.

Ах борода — словно мысли читаешь! Мелькала у Георгия мысль когда он дела староверские обдумывал — пообещать им своего Патриарха — не в Москве или Петербурге само собой — и не во Владимире-еще в его княжестве родовом этого не хватало! Однако ж и не в Тобольске или Якутске — что-нибудь вроде Нижнего или Ярославля… Есть же у белокриницкого согласия свой епископ в Австро-Венгрии — причем не простой а купленный форменным образом — а тут — Патриарх выбранный самими раскольниками. Но Судиенко которому он прислал записку с вопросом сей проект отнюдь не одобрил. Потому как патриарх раскольничий неизбежно станет своего рода царьком. Опять же дескать за две с лишним сотни лет, — писал глава синодальной комиссии — столько толков и согласий размножилось — что патриарха избрать не смогут а на соборе — если его и собрать — скорее уж драку большую учинят с вырыванием волос и охаживанием посохами по главам — от чего озлобление будет изрядное.

— Верно говоришь, старинушка, — кивнул Георгий, Уж извини не припомню как тебя…

Бугров — Евлампий — по батюшке — Савватьев, купец Первой Гильдии, — с поклоном представился тот. Торговля хлебная по Волге.

— Так вот Евлампий Савватьевич, — правду ты сказал — вам до Патриарха касательства никакого — и на то уж не Божья и не Наша даже, а ваша воля.

Мелькнула мысль — как — то не так он ведет речь, словно бы в книжке для детей про старые времена — кафтанов и охабней и бердышей — времена как раз Великого раскола — Ишимовой какой-нибудь или графа Алексея Толстого.

Как то по другому может быть надо сделать и сказать. А вот как?

«Ты Цезарь — делай что хочешь!» — вдруг прозвучал ясный голос молодой актрисы.

— Спасибо, Ольга! — мысленно ответил он а вслух продолжил.

— Верно говорите! Вам до Патриарха касательства нет — а вот ему до вас подозреваю что будет! Ведь Царь российский правит не только православным народом — у него в подданных и самоеды и буряты и магометане и люторы — даже ариане имеются, — последнее вызвало напряженное недоумение на некоторых лицах. Еще бы — «ересь Ариеву» до сих пор анафемствовали по скитам — хоть даже и не разумея уже в чем она. А вот Георгий с удивлением узнал что ариане живут и здравствуют — не последователи само собой александрийского епископа-еретика четвертого века от Рождества Христова, а просто взявшая это имя протестантская секта — в Польше да на Волыни пригоршня наберется.

— Так что власть светская веротерпимство приемлет. (Ну да — веротерпима Россия — иные веры терпит за какие и кнута со ссылкой мало!) А вот Патриарх… — как бы в раздумье изрек он. Патриарх — то дело иное. Он глава и предстоятель Церкви — и терпеть не будет — это для светского закона вы — заблуждающиеся подданные, а для церковного — хуже иноверца. А слово патриаршье громко прозвучит — и царю не отмахнуться.

Подскажите же — что с этим делать?

— Государь вы уже евреям убивцам Христа послабление дали? А нам христианам православным как? — воскликнул не сдержавшись Антип Ефремов — староста Петербургского согласия. (Вроде из самых бедных гостей — Первой гильдии конечно но призван только за должность).

— Вот я и говорю — почтенные… Власть светская может и не добра, да снисходительна — а как придет Патриарх? Дай Бог — перекрестился Георгий — чтоб был пастырь добрый! А то ведь Никона вспомните… добрым словом.

Так — пожалуй хватит комедию ломать — вдруг мысленно прикрикнул он сам на себя.

Время царское и впрямь дорого.

— Если бы почтенные староверы доказали что их недовольство и противление властям в прошлом и что больше таких что Пугачева и Наполеона приветствовали — как нету — делом доказали, — нарочито растягивая слова сообщил Георгий. Вот скажем — казне не хватает шестидесяти миллионов рублей на военный флот.

— Шестьдесят!!! — охнул кто-то во втором ряду и даже побледнел.

— На Россию прошу, не на балы себе да бриллианты! — повысил монарх вдруг голос. = Обещаю — что Синоду из этих денег копейки не пойдет. Мощь империи не в балах пустых, а в солдатах сытых и в пушках метких. Так что думайте, почтеннейшие…

Собравшиеся зашушукались — потом по рядам прошло какое то движение — и вот неожиданность — со своего места поднялся Рукавишников.

— Мы согласны. Ваше императорское величество получит шестьдесят миллионов рублей в срок до конца 1895 го года.

Но — да не сочтите за назойливость — быть может отмену стеснительных статей начать немедля… Мы не смеем требовать всего сразу — но скажем…

— Через два года, — оборвал его Георгий. Мы это начнем. А как только держава Наша получит оговоренные шестьдесят миллионов — упраздняться ВСЕ ограничения, включая беспрепятственное получение дворянства.

Собрание молчало и монарх уже подумал что придется достать кнут — особый единовременный налог в сто двадцать миллионов золотом в шесть лет — и только потом — уравнение в правах. Не хочется конечно снимать две шкуры с подданных — но очень нужны корабли — для Дальнего Востока и не только…

— Государь — вдруг приложил руку к сердцу тайный советник — не сочите за лесть но вы мудры не по годам…

Судьба у меня такая. Поставил Господь… — мысленно ответил Георгий, милостиво кивая.

— Благодарю на добром слове… Но есть еще вопрос касающийся вас, почтенные, как владельцев торгового капитала. Сейчас обсуждается вопрос по тарифам на привозные товары. И если имеется желание — то Министерство финансов рассмотрит ваши мысли по этому поводу — переданные через господина Рукавишникова…

* * *

Тем же вечером у знаменитого «Данона» в откупленном зале собрались дюжины две из самых богатых и почтенных гостей Зимнего. Гвардейские гусары и ловкие подрядчики должны были разочарованно выбирать другое место — сегодня праздновали неведомую еще миру победу хозяева изрядной части русского богатства всерьез возмечтавшие получить и остальное.

— Между прочим — из Синода мне птичка забавную весточку в клювике принесла — всего за две сотенных. Царь то наш за патриарха с никониан семьдесят пять миллионов на флот и армию стрясти надумал. Сам милостивый государь Судиенко излагал на совещании, — хитро прищурился Ефремов.

— Однако, — налил себе рюмочку.

Бугров — вот и кончается пленение по всему вавилонское… А потом и никонианский раскол как мрак под солнцем истает. Как слухи пошли — и сомневались вы, собратья — не ложная ли молва и не обманет ли властелин наш. А я говорил — правда это и не обманет. И кто же прав?

— Это вы как бы не торопитесь… — Царь положим не обманет — но вот встанет патриарх вместо Синода этого в котором взяточник на взяточнике… — взгляд в сторону Ефремова. Добро стяжатель или блудодей вроде Фотия Московского. А если злобный фанатик? Последних наших старцев в срубах при Екатерине Немке сожигали — а в каторгу за веру да под шпицрутены еще при деде его шли.

— Сейчас не те времена, однако… — поскреб бороду Рябушинский.

— На Руси времена всякие… Ежели Патриарх да анафемой царю вдруг пригрозит — не передумает?

— Вы мне в сыновья годитесь, — с хитринкой продолжил Лекарев. Так что я вас тут помудрее. Говорю я — преодолеем мы никонианство — не при первом Патриархе может статься, но при третьем-четвертом уж точно. Вера казенная что столб, а наша — что дерево… Богатства земные у нас — а станет их без стеснений еще больше. А никониане — и попы их и миряне все более паче Царства Небесного деньгу любят — у кого богатство — тот Богу и мил. Вот и государь-батюшка наш — ведь глава ихней церкви! — а продал и патриаршество и права наши нам аки Исав первородство.

При этих словах многие нервно оглянулись на двери — хотя чужих ушей тут не было а с той стороны их подпирали спинами дюжие лакеи гостей — дабы никто не мешал торжество отмечать…

— Дорогонько продал… — поскреб затылок Бугров. Не за похлебку однако. А ведь повезло нам — были и цари мореходы — были и цари вояки — а вот царь — купец. А купцу никонианскому с нами не тягаться! — и рассмеялся.

— Купец купцу рознь — озабоченно протянул молодой Мамонтов. Похоже этот за каждую полушку стребует…

— Полушки что — как уйдут так и придут — сторицей — тем паче есть у меня возле милостивого государя Вышнеградского человечек — коий акцизными сборами ведает, — пожал плечами Рукавишников. А вера и Божья помощь пребудут с нами и не отъемлются!

По достоверным сообщениям из столица Российской империи на днях было заключено соглашение между императором Георгием и группой богатейших razkolnyikow о финансировании строительства кораблей для Тихого Океана. Вероятно речь идет о ранее сообщенных в нашей газете слухах касавшихся заказа в САСШ трех эскадренных броненосцев и трех больших броненосных крейсеров.

Заметка в английской газете «Дейли Телеграф»

Взамен им обещана отмена всех налагаемых суровыми законами России ограничений — не раньше впрочем чем все корабли войдут в строй.

30 сентября. С-Петербург. Совещание руководства Морского министерства в присутствии императора Георгия I.

Собравшиеся в ожидании появления монарха тихо переговаривалось, а больше — переглядывались. И в самом деле — сейчас в Белом зале собрались не одни адмиралы из морского министерства как обычно — были тут и несколько капитанов первого ранга, и командующий Черноморским флотом и морской силой Каспия Пещуров особо отозванный с юга, и генералы, полковники по адмиралтейству и — что особенно непривычно — с полдюжины корабельных механиков.

А главное — толком никто не знал о чем пойдет речь.

Чихачев нервно вздохнул.

Hет — само собой он понимал что государь выразит неудовольствие делами его ведомства. Hо вот вопрос — насколько сильно прогремят над его уже поседевшей в царской службе головой громы и молнии? Георгий Александрович конечно ему доверял до самого последнего времени… В том то и дело — обманутое доверие вызывает сугубый гнев… А хуже — другое. Если доклад этого французского проходимца (воистину черт подсунул ему мысль изучить русский флот лично!) он почти заучил наизусть и даже нашел несколько второстепенных ошибок на которые если дело примет скверный оборот укажет царю, то вот доклад великого князя Александра и его подчиненных… Вот о нем он не знает почти ничего… Что еще там раскопал да на предлагали молодые да ранние — и не открестишься и не от молишься…

Hа столе выстроилось несколько моделей броненосцев и крейсеров — и некоторые тешили себя надеждой что речь пойдет лишь только о новых кораблях какие нужно построить или закупить для флота дабы срочно усилить его.

Это дело привычное по крайней мере…

Вот в дверях появился Георгий — в сером шелковом сюртуке и цилиндре — который впрочем тут же снял передал как из под земли появившемуся лакею. При появлении государя всероссийского флотские чины дружно встали — отчего-то с шумом — какой обыкновенно производят гимназисты при появлении учителя. Hо если это кто то из присутствующих и отметил, то вряд ли заострил внимание. Итак господа — данное — Собрание посвящено неурядицам в Российском флоте и путям их скорейшего исправления.

— Надеюсь, доклад французов все прочитали?

Печальные выражения лиц сказали сами за себя.

— Вижу прочитали… Вот объясните господа — как мы дошли до такого положения? Если бы это писали британцы — еще куда ни шло. Hо когда битые немцами нас так описывают…

Впрочем, я сознаю, что вопрос риторический.

Hаша задача — скорейшее восстановление боеспособности флота Российского.

Как вы знаете — великим князем Александром Михайловичем по получении Hами французского доклада было проведено тщательное изучение состояния нашей морской силы. Решения по выводам его комиссии еще будут приняты — пока же о главных и неотложных мерах из них вытекающих.

Hачнем с Тихого океана. Tам возможна война против Китая и/или Японии, поэтому для надежной обороны мною и руководством министерства принято решение усилить Сибирскую флотилию постоянного состава тяжелыми кораблями.

Состав эскадры определен в три броненосца типа улучшенный «Орегон» с новыми десятидюймовыми орудиями — модель вы все видите.

Корабли будут строиться в САСШ на верфях Крампа.

Далее в состав эскадры будут включены три броненосных крейсера типа «Нью-Йорк», которые будут строиться также в Северной Америке…

К ним — два наших броненосных крейсера — «Дмитрий Донской» и «Владимир Мономах», каковые встали на капитальный ремонт на Балтийском заводе и вместе еще с рядом кораблей… — Георгий чуть замешкался. …Состав которых определит Главный морской штаб, исходя из потребностей морской обороны. Морское министерство прошу определить состав и потребности эскадры в кратчайшие сроки и все корабли уходящие в следующем году на Дальний Восток должны пройти капитальный ремонт.

Сибирская флотилия до конца 1896 т года должна состоять из трех эскадренных броненосцев и пяти броненосных крейсеров — включая три эскадренных броненосцев и три крейсера построенные в САСШ с соответствующим количеством легких сил.

Два броненосных крейсера должны уйти на Дальний Восток не позднее конца лета следующего года после окончания ремонта и перевооружения кораблей.

Для надежного базирования флота надлежит создать необходимые ремонтные мощности во Владивостоке, для чего Минфином принято решение об ассигновании пятнадцати миллионов рублей в течение семи лет для строительства еще четырех доков во Владивостоке и судоремонтных мощностей.

Адмирал Верховский как то нервно заерзал явно имея собственное мнение.

— Вы что-то хотите сказать? — обратился к нему Георгий.

— Да Ваше императорское величество… Я хотел уточнить — только суда обойдутся не менее чем в двадцать миллионов — если судить по предыдущей кораблестроительной программе Кроме того-как видится лично мне на России на Дальнем Востоке нет потребности в таких силах. Япония слаба а Китайская империя пребывает в состоянии глубокого маразма усугубленного непрекращающимися народными волнениями подстрекаемыми как иностранцами так и многочисленными тайными обществами…

— Господин адмирал… — с расстановкой выговорил Георгий. — Что до средств — то вопросы эти касаются не флота, а чинов Министерства Финансов.

Hо все же я уточню — данные корабли будут строиться из особых фондов о которых сейчас говорить неуместно, но о которых вы все узнаете очень скоро. И наконец я ценю вашу заботу о казенных деньгах и учитывая вашу склонность к экономии — особенно отмечу пользу от сокращения чертежников порта — не удержался он от шпильки — я принял решение назначить вас в Государственный контроль — главным финансовым контролером флота. Завтра вам надлежит сдать дела и прибыть в распоряжение господина Победоносцева… для дальнейшего прохождения службы.

Вы можете быть свободны.

Встав и поклонившись Верховский молча покинул высокое собрание.

— Возвращаемся к Тихому океану… — как ни в чем не бывало продолжил Георгий. Hаша морская сила там требует надежного и энергичного руководства. Поэтому Степан Осипович, — обратился он к Макарову, — я назначаю Вас командующим эскадрой которая в следующем году уйдет на Дальний Восток. По прибытии на Дальний Восток вы вступите в командование Сибирской флотилией. Приказ вы получите завтра в Министерстве. Ваша задача — подготовить эскадру к походу и в следующем году отплыть на Дальний Восток.

Приложите все усилия и не подведите меня.

— Слушаюсь ваше Императорское величество… — вскочил Макаров.

Начальником Технического комитета назначаю — Вице-адмирала Дикова. Да, вы не ослышались, — для повышения авторитета службы… поздравляю вас Иван Михайлович с производством в вице-адмиралы.

Hа лицах присутствующих отразилось невольное восхищение блестящим выбором.

Иван Михайлович Диков был лучшим в Российском флоте знатоком минного оружия и его жарким энтузиастом.

В последнюю русско-турецкую (ох — последнюю ли?) командовал отрядом что на крошечных катерах сдерживали турецкие мониторы и броненосцы. План Дикова был в том, чтобы, пользуясь беспечностью турок, провести флотилию через заграждение к Сулину, поставить ближе к нему новое заграждение и, лишив турок возможности подойти к русским судам для открытия с по ним огня. В его распоряжении при этом имелось менее сотни якорных мин. По пути катерам приходилось поднимать старое заграждение, при этом один из катеров — «Лейтенант Пущин» наткнулся на мину и затонул. Несмотря на трудность предприятия, план Дикова был выполнен блестяще. Новое минное заграждение было поставлено катерами в ночь на 27 сентября под картечным и ружейным огнем османов. Навстречу отряду вышли два вооруженных пушками турецких парохода. Когда шхуна — шхуна! — «Ворон», на которой был Диков, завязала с ними перестрелку, один из пароходов наскочил на мину и затонул, а другой бежал…

— Hу-с — закончив с Техническим комитетом — вернемся к флотским делам. По Балтийскому театру. Задача здесь — разгромить флот Германии… Лица адмиралов как-то синхронно помрачнели — у двух или трех даже промелькнуло что то похожее на усмешку — хоть и старательно подавляемую. — впрочем Да-да — вы не ослышались! Именно разгромить. В войне с Германией мне от флота нужно давление флота на побережье Германии чтобы отвлечь максимум сил противника от армии. Ибо ей в войне против Австрии и Германии будет очень тяжко и флот должен сделать все чтобы атаками на порты и побережье оттянуть силы Германии на береговую оборону и другой Балтийский флот мне и стране не нужен.

Все корабли не соответствующие этой задаче должны быть списаны и разобраны… С этой целью необходимо построить до конца девяносто шестого года восемь эскадренных броненосцев, каждый из которых не должен уступать размерами и огневой мощью строящимся кораблям Германии. Что касается минных крейсеров — то даже вопрос этот на ближайшее четыре года ставить запрещаю. Следует иметь ввиду ускорившееся развитие науки и техники и пока МТК не поймет какой корабль минных сил нам нужен строить минные крейсера и миноносцы не целесообразно. Заказ в Германии минных крейсеров тоже не производить как тут предлагалось…

Tеперь что касается Черного моря. Задачами флота являются установление господства на Черном море и атака османского побережья с полным прекращением каботажного судоходства противника. После этого — по мере возникновения нужды — обеспечение десантных операций. — На Черноморском флоте до конца девяносто седьмого года построить еще пять броненосцев по балтийским проектам. «Чесма» спору нет — недурна — но нужны и корабли эскадренного боя. И еще — я хотел бы выяснить — почему Черноморский Флот не проводит зимних и осенних учений а по полгода стоит в гаванях? Разве Черное море замерзает подобно Финскому и Ботническому заливу?

Гробовое молчание в духе гоголевского «Ревизора»…

— Дело в том Ваше Величество, — робко начал вице-адмирал Пещуров, — что данный порядок сохранился по традиции — со времен парусного флота… Особенности навигации в черноморских водах…

— Мне известно об особенностях парусной навигации на вашем морском театре… Hо последние парусники Черноморского флота были если мне не изменяет память затоплены в одна тысяча восемьсот пятьдесят четвертом году? Отчего же это положение сохраняется по сию пору?

Вновь — молчание.

— Дело в том, — выручил господ адмиралов Диков — что по восстановлении Черноморского флота были восстановлены прежние уставы и правила — и отчего-то никто не подумал об изменившихся временах.

— Как бы то ни было — эта зима последняя когда вы не в плаваниях, — подвел итог монарх.

— Hо средства… — забормотал Пещуров… И осекся.

«Еще одна фраза про отсутствие денег и «орлы» с плеч начнут улетать!»

Вслух он лишь бросил.

— Разве мы сейчас в Министерстве финансов?. Вам поставлена задача плавать круглый год и учиться воевать в любое время года. Война, она на зимовку не уходит. Ваша задача плавать, стрелять и топить кого Мы вам укажем… Царская казна изыщет средства… Соответственно морское ведомство получит деньги. Севастополь отныне главная база Черноморского флота. Поэтому Морское министерство совместно с военным должно разработать до 1893 года план создания крепости I класса Севастополь, каковой не должен уступать по мощи Кронштадту. Для Севастополя использовать пушки Особого запаса, обратив особое внимание на укрепление Севастополя с суши. Мысленно Георгий улыбнулся представив как огорчиться Гурко уже должно быть расписавший тяжелые орудия по крепостям Варшавского округа…

— И наконец о главном — о кораблях…

Про себя же подумал что корабли то как раз не самое главное — неплохие в общем турецкие мониторы вот османам ничем не помогли дюжину лет назад…

Вот это — указал он на модель — как полагаю все уже знают — указал он на модель — такие броненосцы которые будут строиться на верфи «Форш э Шантье» и у Крампа в течение 1890-94 годов, поэтому изучите их и давайте решим сколько нам таких надо… Два таких корабля подарены Российскому флоту Его Высочеством принцем Орлеанским.

Tак вот — я запрещаю строить броненосцы слабее их в принципе. Сильнее можно, слабее нет.

И последнее…

Начальником Морского Главного штаба — Hами назначен вице-адмирал Иван Федорович Лихачев…

И по выражению лиц высокого собрания Георгий понял — ему удалось удивить — изрядно удивить! — господ флотоводцев.

Они думали что почтенный старец был приглашен в связи с докладом Tушара — как бывший морской агент во Франции. И вот теперь им всем предстоит служить под началом этого человека! А они-то считали его в глубокой отставке…

Когда Георгий искал человека который займется флотом — точнее флотскими реформами — то имя Ивана Федоровича всплыло в общем — то случайно. Просто разбирая флотские докладные времен царствования отца, он наткнулся на записку Шестакова где тот уничтожающе критиковал мнение Лихачева по «морскому цензу» — на взгляд Георгия — слишком уж пристрастно.

В 1844 году юный мичман Лихачев из Морского корпуса был выпущен на Черное море, где прошел школу знаменитого «Лазаревского флота». Из этой школы он вынес одно убеждение, что для того чтобы быть полезным Отечеству, необходимо постоянно учиться, знать в своей области последнее слово науки. Он жадно изучал все что могло пригодиться — военную и морскую историю, кораблестроительное дело, артиллерию… Даже турецкий язык! Осенью 1849 на корвете «Оливуца» Лихачев отправился из Кронштадта в свое первое кругосветное плавание на Камчатку. Здесь на Камчатке корвет по распоряжению генерал-губернатора совершил два рейса по реке Амур в район зимовья Петровское, где базировалась экспедиция Невельского.

В октябре 1850-го Иван Федорович становится капитаном «Оливуцы» — его командир корабля капитан-лейтенант Сущев погиб — нелепо утонув в опрокинутой шлюпке. Свободное от плавания время Иван Федорович посвящал изучению здешних мест. Его интересовало буквально все: история края, его быт и культура, навигационные условия, гидрометеорологический режим района, места удобных якорных стоянок. В марте 1853 года капитан-лейтенант Лихачев сдал командование корветом и из Аяна возвратился через Сибирь в Петербург (что по тем временам само по себе затея незаурядная), где получил должность помощника редактора «Морского сборника». А вскоре он возвращается на Черноморский флот — началась несчастливая для России Крымская война (которая как царь убедился совсем недавно — далеко не всех научила уму-разуму). Ивана Федоровича назначили флаг-офицером начальника штаба Черноморского флота вице-адмирала Корнилова — но на берегу он не отсиживался… На пароходо-фрегате «Бессарабия» 6 мая 1854 года Лихачев участвовал в бою с тремя англо-французскими пароходами. Затем на его долю выпала ответственная обязанность составления плана эвакуации на уцелевших кораблях русских войск с Корабельной стороны для соединения их с главными силами, находящимися на Городской стороне. К счастью, этого не понадобилось, и через несколько дней навели плавучий мост через Южную бухту. С подписанием Парижского мира закончилась поневоле его черноморская служба — и тридцатилетний капитан I ранга Лихачев получат под командование два винтовых фрегата — с которыми убыл на Дальний Восток…В январе 1859 года Лихачев подал генерал-адмиралу «Записку о состоянии русского флота», в которой убедительно доказывал необходимость дальних плаваний судов российского флота и образования в морях Дальнего Востока самостоятельной эскадры.

Он писал: «…Только не держите эти суда в наших морях, где они как рыбы, вытащенные на берег… Не ограничивайте их поприще дорогою к Амуру и обратно… держите их в океане, в Китайском и Индийском морях, естественном поприще их военных подвигов в случае войны…»

И это не осталось лишь словами — пытливый военный ум молодого контр-адмирала привлекли острова Цусима. В случае устройства на них базы, они приобретали важное стратегическое значение для дальнейшего развития морских сил России на Тихом океане. Острова являлись главными «воротами» во внутреннее Японское море, в то время как проливы Лаперуза и Сангарский были только «боковыми дверьми».

Иван Федорович направил докладную записку генерал-адмиралу, в которой, обосновывая выгодное значение островов как места для базирования, предложил послать на Цусиму одно из судов эскадры. В записке особо подчеркивалось, что осуществление этого предложения возможно лишь мирным путем. Ответ пришлось ждать семь месяцев и ответ не был лишен остроумия и дипломатической ловкости. Командующему эскадрой предлагалось «под личную ответственность» заключить частную сделку с князем Цусимы относительно аренды участка для морской станции. Уже в середине апреля на строительстве гавани станции с русскими матросами трудились японские рабочие, которые и возвели первые постройки. Были заложены небольшая пристань, больница, баня, казарма и другие здания.

К сожалению, планам адмирала не удалось осуществиться. О предполагавшемся занятии островов Цусима узнали англичане, Великобритания заявило протест, и Россия отказалась от столь многообещающего намерения…В памяти Георгия всплыли строки вышедшие из под пера военного губернатора Приморской и области командира Сибирской флотилии и портов Восточного океана контр-адмирала Казакевича. В своем рапорте от 21 августа 1871 года управляющему Морским министерством адмиралу Крабе он просто и доходчиво написал: «К как начальник края я только вижу огромную пользу, кою для него может принести начальник эскадры, который вполне поймет значение наше во вновь приобретенной стране, действуя в общих пользах. Я считаю обязанностью доложить, что всем, что есть полезного ныне в гаванях Владивосток и Новгородской, край обязан начальнику эскадры».

Затем Иван Федорович возглавил броненосный отряд на Балтийском море. На долю командира первой броненосной эскадры выпало составление и разработка новой морской тактики, составление свода военно-морских сигналов, специальное обучение офицеров и матросов. Три года Иван Федорович водил в походы новые корабли. За усердие, проявленное при организации броненосной эскадры его наградили орденами Святого Станислава и Святой Анны I — й степени с мечами. По совести — быть бы Лихачеву командующим флотом товарищем министра, а то управляющим министерством но…

Способный деятельный и предприимчивый человек всегда вызывает зависть редко — любовь начальства. И смело побеждавший неприятеля и стихию человек проиграл в бумажных и кабинетных битвах…

Беспокойного адмирала с почестями спровадили на берег, специально для него объединили посты морских агентов и военно-морских атташе в Лондоне и Париже. Иван Федорович и в новой роли на суше с рвением приступил к изучению морского и военного дела в Англии и Франции. Своими дельными донесениями и советами он значительно облегчил деятельность Морского министерства. За это он получил орден Святого Владимира 2-й степени, чин вице-адмирала, орден Белого Орла, орден Святого Александра Невского…

А в 1882 году уже вице-адмирал Лихачев получил предложение занять место председателя Морского технического комитета. Он приехал и Петербург, несколько дней знакомился с положением дел и… решительно подал прошение об отставке.

«Hелепо когда председатель Морского технического комитета даже не имеет права в выборе судов! А это самый главный и жизненный вопрос современного флота…» — таков был его ответ о причинах.

И в 1883 году он был уволен со службы с мундиром и пенсией.

Hеделю назад Георгий вызвал адмирала к себе и без обиняков предложил ему принять Главный морской штаб.

— Ваше императорское величество — но я старик! — такова была первая реакция Лихачева…

— Зато молод ваш царь — а молодость — не всегда достоинство…

— Hо… Государь — а вам известны мои взгляды на вопросы управления флотом? Если вы соблаговолите назначить меня — то дело не обойдется без коренной ломки закостеневших порядков…

— Благодаря вашим взглядам Иван Федорович я вас и выбрал на эту должность! — тепло улыбнулся Георгий.

— И… когда мне принимать дела? — осведомился растроганный адмирал…

Который как раз сейчас бодро и непреклонно ниспровергал устои.

— Вот прочтет или услышит наша казна что в Англии спустили на воду крейсер, который пошел на пробе двадцать узлов

— «О — хорошо бы и нам завести хотя бы один такой же. Составить в техническом комитете проект!»

А задуматься — нужен ли нам такой корабль толку не дадут!

В итоге непрерывных перекроек и уточнений проект, в основу которых легли идеи также не раз перекраивавшихся и успевших устареть английских проектов по образцу, каких-нибудь «Аяксов», «Уорспайтов» или других, оказываются вдвойне опоздавшими. И отставание это может быть столь значительным, что от происшедшей перемены тактических взглядов и требований, построенные «по образцу» корабли могут не только не отвечать новым требованиям, по даже и вовсе им противоречить.

В качестве решительной меры исправления положения, я предполагал и предполагаю необходимым создать даже новое, особого рода учреждение.

Господа — продолжил Лихачев — не надо думать что сия беда свойственна лишь одной матушке-России. От засилья бумаг и столоначальников и сопутствующей их трудам неразберихи — адмирал улыбнулся — страдает даже владычица морей — Англия. Tри года назад депутаты Палаты Общин высказались за то чтобы, учредить «Департамент сведений», — то есть по существу тот же морской генеральный штаб, как высший научно организованный орган планирования и мобилизации флота и судостроения как единого целого. Британское адмиралтейство не вняло этой на мой взгляд здравой идее. А вот нам бы не худо заимствовать это идею — подняв значение Главного морского штаба. Ведь так важно было, не ожидая примера англичан, опередить их тем преимуществом, которого может дать более современная организация и лучшая утилизация своих сил. Таким путем можно было, хотя бы отчасти, компенсировать существующее… и, по-видимому, еще надолго — с грустью произнес адмирал — предстоящее отставание в технике.

Увы — наши порядки сейчас сугубо противоположны желаемому.

С грустью отмечаю, что с прошлых лет во всех департаментах и канцеляриях сложился такой порядок делопроизводства — многосложный и затейливый, что в сметах, в счетоводстве и в отчетности создалась совершенно нетерпимая запутанность и неясность. И уже не отличить — следствие ли это пороков самой системы, непонимания ли дела, нерадения или обычной рутины. Едва ли хуже всего — что в делопроизводстве соблюдалась таинственность, из-за которой считаются государственной тайной сведения, которые, наоборот, для пользы службы следовало бы оглашать.

И это лишь вершина того айсберга — какие своеобычно прячут семь восьмых своего тела под водой. Господа — перед лицом присутствующего здесь Государя всероссийского чьим доверием я удостоен я заявляю — против сего этого я буду вести войну…

И собравшиеся зааплодировали…

Программа развития Морских сил России на период до 1897 г. Извлечения

Постановить что концу 1896 года Балтийский флот должен состоять из 8 эскадренных броненосцев, 1 броненосца береговой обороны и 3-х броненосных крейсеров.

В части артиллерийского вооружения: в течение зимы 1890-91 годов определиться с выбором скорострельной артиллерии, закупить чертежи и необходимое количество орудий для вооружения уже готовых или строящихся кораблей.

Заключить договор с фирмой «Шнейдер» о создании для Российского императорского флота орудий калибром 254 и 305 мм на базе французских орудий 274 и 305 мм.

Поручить полковнику Бринку создать современные орудия калибром 8–9 дюймов (203 и 229 мм) для флота и береговой артиллерии.

Провести расширение Обуховского завода и его модернизацию для выпуска современных орудий.

Принять в качестве взрывчатого вещества для снаряжения снарядов флота мелинит.

В части создания новых соединений:.

Эскадру Тихого океана Балтийского флота ликвидировать.

Сибирская флотилия постоянного формирования до конца 1896 г. года должна состоять из трех эскадренных броненосцев и 5 броненосных крейсеров (включая три эскадренных броненосца и три крейсера построенные в САСШ) с соответствующим количеством легких сил, соответственно два броненосных крейсера должны быть направлены на Дальний Восток не позднее лета 1891 года после окончания ремонта и перевооружения кораблей.

…В части судостроительной:.

Расширить мощности Балтийского завода выкупив соседний кожевенный завод и построив кроме два каменных эллингов еще два малых эллинга для строительства малых кораблей длиной до 100 м. Все эллинги должны войти в строй до 1896 года.

Расширить мощности Нового Адмиралтейства до двух каменных больших эллингов и трех малых эллингов. Передать эллинг Галерного острова в аренду франко-русскому заводу сроком до 1898 года с обязательством провести строительство каменного эллинга и модернизацию завода в счет арендной платы.