Планета Новая Земля, ничейные территории, двадцать четвертый день за Порогом
С минуту два «Артема» молча взирали друг на друга. Затем «Борисов»-трутень расхохотался.
— Что, мысли путаются? — выговорил он, отсмеявшись — вслух и по-русски. — Или ты настолько слаб, что даже не способен донести их напрямую? Как же ты тогда посмел встать у меня на пути, сеятель?
— Не велика заслуга — мысленно переорать фон пустыни, — покачал головой его оппонент. — Если это все, что ты можешь, трутень — ты не пройдешь!
— Незачет! — хмыкнул «наш» монстр. — Чтобы сработало это жуткое заклинание — непременно нужно взмахнуть колдовским посохом и от души тряхнуть седой бородой! Ни того, ни другого у тебя нет — значит, нет и власти!
— Зато есть кое-что другое, — прищурился сеятель.
Он поднял руку — и в следующий миг с вершины скалы, служившей стеной ущелью, сорвался немаленьких размеров камень.
На долю секунды на лице трутня мелькнула тень напряжения, но тут же черты его снова разгладились. Монстр тоже вскинул руку вверх — и та стремительно вытянулась, достигнув в длину не менее полутора десятков метров. Ловко перехватив камень на подлете, «Артем» отшвырнул его далеко в сторону и смерил было победоносным взглядом своего двойника, но не успел произнести ни слова — сверху уже летело еще несколько каменюк.
— Укройтесь где-нибудь на всякий случай, — буркнул трутень подопечным и Тимуру, выбрасывая вверх вторую руку.
Подскочив к Насте, Тагаев толкнул ее за ближайший валун и попытался накрыть своим телом. Легко вывернувшись, девушка прижала к земле его самого:
— Идиот! Попадет в меня — скорее всего, очухаюсь, а тебе, если что — хана!
Юноша заскрежетал зубами, но соотношение сил явно было не в его пользу: где уж обычному человеку тягаться с монстром! Даже с монстриком.
Тем временем камни в ущелье сыпались уже градом, да и не только камни: в скалу недалеко от Настиной головы врезался, выбив россыпь белых искр, тупой металлический болт. Кажется, в средние века на Земле такими стреляли из арбалетов. Но это был едва ли не единственный снаряд, прорвавшийся сквозь щит из рук трутня. Те мелькали в воздухе, словно мельничные крылья, и невозможно было понять, по-прежнему их лишь две или уже добрая дюжина.
При этом вовсе не казалось, что отражение воздушной атаки требует от трутня каких-то особых усилий — по крайней мере, его обращенный ко второму «Артему» голос звучал все так же ровно и спокойно:
— Не так плохо, как можно было ожидать от неудачника вроде тебя, сеятель! И где ты набрал столько бойцов?
— В Вагнерсбурге, где же еще, — в тон ему ответил оппонент.
«Немцы! — поняла Настя. — Сеятель привел немцев!»
— Так я и думал, — заявил между тем трутень. — И что ты пообещал им за работу?
— Сущую мелочь — сохранить в неприкосновенности их человеческие жизни. Ну и еще пару пустяков, вроде неисчерпаемой батареи для базы!
— Даже так? — вздернул брови «наш» «Артем», изображая удивление. — Обманул, конечно?
— Отнюдь. Расплатился сполна. Честность — лучшая политика!
— В таком случае, ты лишь зря потратил батарею, сеятель! Твои камнеметатели забавны, но бесполезны! Арбалетчики — тем более! Что они станут делать, когда у них закончатся боеприпасы?
— Может быть, вот это? — предположил его визави, давая новую отмашку сподвижникам на скалах.
С обеих стен ущелья упали длинные веревки, и не менее двух десятков человек в серой «ковчеговской» униформе — как юношей, так и девушек — кто ловко, кто довольно неуклюже скользнули по ним вниз. Один из «акробатов» сорвался где-то на середине пути, с криком ударился оземь и так и остался лежать без движения, остальные спустились более или менее благополучно.
— Ну, а вот это уже полная глупость! — заметил трутень.
Он спокойно дождался, пока атакующие достигнут дна ущелья, выхватят оружие — короткие копья и ятаганы — и только затем принялся их убивать. На концах его рук-щупалец (когда монстр ненадолго прекратил ими размахивать, Настя поняла, что тех все-таки так и осталось две) возникли острые клинки, и двое из нападавших — самые расторопные — в миг лишились голов. Та же участь постигла следующих двоих, пятого трутень поразил в грудь, шестой — белокурой девице — легко перерубив древко копья, которым та пыталась защититься, воткнул клинок в живот…
Подхваченные безжалостным лезвием, брызги чьей-то крови долетели до Настиного лица, залив ей глаза, но, словно впав в оцепенение, она была не в состоянии ни протереть их, ни даже зажмуриться, продолжая потрясенно взирать на творившееся вокруг сквозь страшную багровую пелену.
— И все же ты их обманул, — не отрываясь от дела, заметил убийца сеятелю. — Когда обещал жизнь. Не думаю, что кто-то из них уцелеет.
— Посмотрим, — второй «Артем» сохранял к жестокой бойне видимость равнодушия. — Посмотрим…
Тем временем, ощетинившиеся оружием немцы сумели подступиться к трутню разом, со всех сторон — разумеется, не ближе, чем на длину его исполинских смертоносных конечностей — и сражение, наконец, потребовало от монстра полного внимания к себе. Как оказалось, именно этого и ждал сеятель. Не «Артем» — его напарник, до поры до времени не показывавшийся на глаза. А тут «медведь», словно чертик из табакерки, выскочил из-за валуна, недавно оставленного отрядом за спиной, и ринулся к месту схватки. Занятый битвой трутень заметил нового врага не сразу — лишь когда тот был уже совсем рядом. Сверкнуло щупальце-клинок, но на его пути оказался один из нападавших-людей. Страшный удар, предназначавшийся сеятелю, рассек человека надвое, но «медведь» получил в свое распоряжение лишний миг, которым не преминул воспользоваться. Вот только бросаться на трутня он не стал — сгреб передними лапами в охапку двух ближайших подопечных монстра и помчался прочь.
Взревев от ярости, трутень единственным круговым движением щупальца обезглавил семерых или восьмерых противников и метнулся вслед за «медведем». Пытавшихся помешать ему немногих оставшихся на ногах немцев он смел с дороги еще одним ударом. Сеятель, однако, далеко убегать не стал — остановился у валуна, за которым скрывался раньше, и оттуда навстречу ему вынырнули двое людей в серой униформе. «Медведь» подставил им свою трепыхающуюся добычу, и те принялись методично кромсать ее ятаганами. Защищаться от подоспевшего сзади трутня сеятель и не подумал.
С налета выбив из «медведя» дух и походя расправившись с обоими немцами, трутень набросился на рухнувшее на землю изначальное тело сеятеля, в считанные секунды изрубив его даже не на девять — на все девяносто девять частей. Затем, словно опомнившись, огляделся по сторонам: живых противников в ущелье как будто бы не осталось. Последний — его бывший двойник — скинув личину, трусливой ящерицей карабкался вверх по отвесной скале — уносил ноги. Подхватив с земли оброненный одним из павших немцев ятаган, трутень метнул его в сеятеля, но не попал, и, перевалив через стену, беглец скрылся из виду.
Разминувшийся с целью клинок, кувыркаясь, упал вниз, в последний раз жалобно звякнув о камень, и в ущелье воцарилась мертвая, запороговая тишина.
Будто вдруг очнувшись, Настя неуверенно поднялась в рост и на негнущихся ногах медленно подошла к «Артему». По пути ей пришлось перешагнуть через клетчатый чехол с гитарой — и именно тогда девушка поняла, кого из подопечных трутня уволок на расправу «медведь», — еще прежде, чем увидела два изувеченных тела, лежавшие возле останков сеятеля в луже синей крови монстра.
Одно принадлежало хозяйке осиротевшего инструмента, второе — Рыжему.
— Они… живы? — выдохнула рядом Даша, также покинувшая свое укрытие — у самой Насти все слова наглухо застряли в горле.
— Нет, — глухо проговорил «Артем». — Убиты.
— Но… окуклятся и воскреснут? — с робкой надеждой спросила Макаускайте.
«Новая каста еще не признана Приближенными, — перешел на мысленную речь монстр. — Они не смогут окуклиться. С ними покончено».
Опустившись — почти упав — на колени прямо в синюю жижу, дрогнувшей рукой Даша прикрыла Инне веки. У Рыжего оба глаза были выбиты ударом ятагана.
— Выходит, все сорвалось? — деловито уточнила, подходя к ним, Тинг. — Нужно возвращаться за новыми рекрутами?
«После гибели сеятеля счет пошел на часы, если не на минуты, — покачал головой «Артем». — На возвращение нет времени! Да это и не нужно».
— Почему не нужно? — оледенев, спросила Настя внезапно прорезавшимся голосом.
«Посмотри», — указал монстр рукой (уже вернувшейся к своему нормальному размеру) куда-то ей за спину.
Настя обернулась: палец «Артема» указывал на Тимура, почему-то не спешившего вставать из-за валуна. Как раз в этот момент на лице у Тагаева появилась первая бурая язвочка.