Вова просил в рамках общей ответственности перед аудиторией донести до нее новость о переносе места митинга, и Кашин придумал лозунг «Площадь Революции – это там, где мы» и, чтобы понятнее – «Наша площадь Революции – проспект Сахарова». Сейчас я вообще не могу понять или вспомнить, почему эта идея не встретила возражений ни у кого из тех журналистов в пабе и персонально у меня или у того же Кашина; я просто рассказываю о ней сейчас и сам прекрасно вижу, что это был вполне откровенный ультиматум мэрии или даже Кремля, что если мы выйдем на площадь Революции, то нас жестоко разгонят. И предложенный в качестве альтернативы довольно глухой проспект, удаленный от центра города – да, это мы на него согласились, потому что мы испугались, потому что не выдержали. Просто сознаваться себе в этом неприятно, и гораздо удобнее, когда уже все случилось, спрашивать себя – это что, это мы согласились с тем, что вот этот загончик мы готовы считать местом для своего выхода на улицу? Мы что, не знали, что выход на улицу – это именно что выход из загончика, а не заход в него? Нас обманули, вот лично меня – меня обманули? А кто, а как, а когда? Я ведь сам сидел за этим столом, я ведь сам кивал каждый раз, когда меня спрашивали. Все ведь было откровенно и понятно, и никаких загадок, в общем, нет.