Вообще трудно сказать, откуда в нашем президенте это взялось – то ли обкомовская школа, то ли уже Петербург девяностых, но он всегда как-то очень здорово чувствовал, какой должна быть, как это он называл, властная вертикаль, чтобы неизбежную массовую ненависть принимали на себя специально для этого назначенные люди, а любовь (тоже, видимо, неизбежная) доставалась президенту и еще кому-то из тех, с кем он сам был готов ею поделиться. За годы его царствования сменилось девять правительств, и в каждом был кто-нибудь, про кого сразу было понятно, что он в этой компании самый главный злодей. Начиналось скромно – с санитарного врача, высокого чеченца с украинской фамилией, который уж не знаю каким был врачом, но в министерской должности проявил себя как главное страшилище; основной его функцией было обнаруживать вредные вещества в еде из тех стран, с которыми Россия была в ссоре – а уж ссориться-то Россия умела, поэтому запрещать всегда было что, а когда случались мирные периоды, то тогда уже чеченец работал для собственной души и запрещал все, что не нравилось ему самому – от концертов и газет до рукопожатий и поцелуев (в последнем случае президент вмешался и его одернул – целоваться он сам любил с брежневских еще времен). Когда чеченец вышел на пенсию, ставки выросли, и главным злодеем стал новый министр культуры – безобидный в прошлом комсомольский очкарик, который поначалу стеснялся отведенной ему роли Жданова, но потом вошел во вкус, ликвидировал музеи и научные институты, ввел жесткое лицензирование кинопроката, обязательную квоту для патриотических песен в шоу-бизнесе и много чего еще. Творческая интеллигенция первое время ворчала, но потом оценила открывшееся перед ней окно возможностей, и к концу первого года работы министра в его приемной каждый день сидела живая очередь из певцов, писателей и режиссеров, каждый из которых был готов внести предложение с конкретными именами и названиями, какое кино, или спектакль, или книгу стоит запретить теперь – интеллигенция, будучи вообще довольно умной социальной группой, поняла, что если кого-то сегодня запретят, то у остальных, незапрещенных, возрастут шансы или на государственное финансирование фильма, или на литературную премию, или еще на что-нибудь хорошее, и очкарик по мере этого взаимодействия очень быстро из упыря превратился в совершеннейшую душку, и президенту пришлось досрочно искать ему замену на роль главного государственного злодея – за неимением других, таким злодеем на время стал армейский финансист Сердюков, а когда Сердюкова сменил Грачев, пришлось еще раз повысить ставки, и привлечь в правительство сразу двух потенциально одиозных экономистов из числа так называемых системных либералов – то есть таких вечных экспертов, которые всюду выступают и говорят, что страна стоит перед выбором – или назад в тоталитарное болото, или вперед к процветанию, но процветанию мешает Коржаков и другие кремлевские консерваторы, и если президент всерьез думает о будущем (о президенте полагалось говорить со сдержанной нежностью), то ему придется сделать шаг в сторону либерализации. Лекции такого содержания пользовались спросом в западных университетах, за это платили, поэтому системные либералы не бедствовали, но хотелось большего. И вот их назначили министрами, двух самых популярных, они всегда выступали парой. Один – круглолицый лысенький, когда-то был журналистом газеты «Правда», внук знаменитого советского писателя, потомственная номенклатура, страшное дело. Второй – откуда-то из низов и, как будто специально для комического эффекта, высокий, тощий и ослепительно рыжий. Таких рыжих в правительстве не было ни до, ни после него, и еще долго после его отставки пенсионерки в провинции будут называть его именем рыжих котов, обессмертили человека его волосы.

Но отставка – это потом, а так их хватило на два года, чтобы отвлекать на себя народную нелюбовь, выгодно оттеняя президента. По-прежнему выступали парой. Круглолицый говорил «отнюдь», рыжий пояснял – надо приватизировать «Роснефть». Это их обоих и погубило – на «Роснефть» претендовал Коржаков, и когда он уговорил президента отдать компанию своему человеку Сосковцу – суровому ветерану госбезопасности с опытом нелегальной работы в Анголе, – дуэт системных либералов обиженно подал в отставку, оставив Коржакову и Сосковцу роль главных кремлевских злодеев. Либеральная интеллигенция грустила, полагая, что крылья реформаторов были подрезаны на взлете, и Россия лишилась исторического шанса на быстрый переход к настоящей цивилизации, а внук писателя и рыжий, наоборот, даже и радовались – титул бывших министров обеспечивал им повышенные гонорары за лекции о нереформируемости российской экономики во всех университетах планеты.