И еще года не прошло, а уже можно было сказать, что да, из него получился политик, и на «Русском марше» 4 ноября на Люблинской улице ему аплодировали больше всех, и на «Эхе Москвы» ему были рады, а когда его первый раз задержали во время одиночного пикета, его сторонники выстроились в живую цепь между ОВД и судом, и на каждом был значок «Я грузин» – и попробуй скажи теперь, что русские ксенофобы.

Из своих постов на историческую тему он собрал книгу «История государства российского», и хотя с научной точки зрения она была слишком неоднозначна, все равно ее обсуждали спорили, а он, – и в книжных магазинах, и на митингах, – как бы продолжая книгу, говорил, что история – это не только прошлое, но и будущее, и будущее принадлежит нам, мы здесь власть.

Говорили, что президенту еще в молодости гадалка сказала, что несчастье к нему придет с гор, и еще говорили, что он очень серьезно к этому относится, и на Чечню именно поэтому всегда так нервно реагировал, а теперь стали говорить, что понятно ведь, что «с гор» – это с южных, а не с северных склонов Кавказа, и, может быть, даже дословно – из Гори. Джугашвили нравилось быть знаменитым оппозиционером, во всех интервью он повторял, что борьба всегда обостряется по мере приближения победы, и если сегодня президент кажется вечным, то это прежде всего значит, что завтра его просто не будет.

Власть пыталась его как-то приручить, предлагали даже губернаторство в одном из южных регионов, и в газетах цитировали его ответ эмиссару из Кремля: «пришла козявка к слону». Еще были слухи, что вся его оппозиционность – это на самом деле такая игра, и что на самом деле президент таким хитрым способом готовит себе преемника, понимая, что общество не примет прямолинейной рекомендации, что вот, я ухожу, и этот человек теперь будет вместо меня. Слухов было много, но что определенно – да, это был самый яркий российский политик последнего времени.