…Я все еще держу в руках фотографии. Откладываю те из них, на которых снят последний путь Андрея и его товарищей, и не свожу глаз с карточки, где изображены девушки, конвоирующие пленных бандитов.
Их четверо, этих убийц-парашютистов; впереди — плюгавый немец с лицом хорька, потом местные кулаки, среди которых выделяется один — черный, грузный, выше всех, тот, которого увидела на посту Зара.
Их обучали в школе диверсантов в заштатном австрийском городке.
Уже подыхая, фашистская разведка вложила в их кровавые руки новое беззвучное оружие и выбросила из самолета в трансильванских горах с заданием разведать и нарушить связь противовоздушной обороны вокруг нефтяного района.
Долго искали их солдаты Моховцева на крутых склонах, в глубоких ущельях, а поймали возле самого поста ноль девять, в вороньем гнезде — у божьих монашек…
Быстро летит время… Уже обвалилась землянка бывшего поста, буйным лесным разнотравьем порос котлован на наблюдательной площадке, еще пышнее стал бук над заросшей узкой тропкой, которая вела когда-то от дороги на пост. В долине, под горой, каждую весну слышен гул тракторов сельскохозяйственного кооператива, ярко светит электричество в бывшей боярской деревне… Лишь на лесном холме, как и пятнадцать лет назад, тихо: мелодично поют птицы, шепчется с ветерком листва и быстро спускается с гор пряная ночь…
Летит время, сходятся и расходятся в большой жизни пути-дороги людей. Иногда однополчане встречаются друг с другом. Вспоминают незабываемые дни, расспрашивают о боевых товарищах. Так они узнали, что лейтенант Грищук после расформирования части пошел учиться в военную академию и уже, наверно, не лейтенант, а капитан или майор, что Смоляров сразу после войны демобилизовался и трудится в народном хозяйстве; знают, что Ляхову наконец повезло, что он учился на курсах, стал зенитчиком и уже перегнал в воинском звании своих однокашников, но что теперь его не так волнует звание, как радует сама служба, призванная охранять мир и спокойствие на земле. Известно им и то, что осенью сорок пятого года Василий Иванович Моховцев, провожая домой своих солдат, сделал Зине предложение, но та в ответ только горько заплакала, что потом Моховцев ушел в отставку и все-таки женился и что жену его зовут Марией Горицвет. Знают однополчане, что трое девушек с поста ноль девять тоже нашли свое личное счастье, вышли замуж, даже техник связи Люба Малявина, которая после тяжелого ранения так боялась остаться одинокой, что у Кати Давыдовой двое детей и работает она в Сибири на строительстве гидростанции…
Вот только Зина Чайка… Словно убитая горем птица, она все время возвращается к тому месту, где потеряла друга…
Время от времени, особенно летом, в румынский городок на западном склоне Карпат приезжают советские люди: гости, туристы, строители. Они приходят на высокую городскую площадь, приносят цветы на братскую могилу; за этой могилой старательно ухаживают румынские девушки, те самые, которые когда-то в белых школьных передниках со слезами на глазах проводили в последний путь трех советских воинов и старика Петрю.
Но раньше всех в последние дни апреля ежегодно сюда приезжает стройная, красивая молодая женщина с военной медалью на груди. Она живет в городке несколько дней. Каждое утро, с первыми лучами весеннего солнца, приходит на площадь, кладет к подножию памятника осыпанные росой цветы и долго стоит там, прислушиваясь, как шепчутся вверху высокие деревья, как летит сюда ветер из-за Карпат, с Украины, несет отзвуки родных песен…
Под вечер она снова появляется и не уходит, пока не спрячется за далекими шпилями яркое солнце и в небе не вспыхнет вечерняя заря.
В городке ее все знают и ласково называют «товарищ Зинэ»…
1956–1960
Киев
#img_13.jpeg
#img_14.jpeg