Радиоэлектроника – весьма серьезная прикладная наука и ее обязаны знать инженеры, занимающиеся разработкой и постройкой различных приборов и электронных систем. Современная авиация пропитана насквозь электроникой, и чем дальше, тем электроники будет только больше. Вот исходя из этих посылок, а также из желания привести учебную программу в соответствие с названием "инженер-пилот", в советском минобразе решили, что «инженеры-минус-пилоты» обязаны знать, куда бегут озабоченные электроны и как рядами Фурье описать их суетливый бег. Идея совершенно дикая и преподаватели, понимая, что втолковать будущим летчикам закономерности p-n-p перехода и описание этих закономерностей формулами из высшей математики совершенно немыслимо, старались всемерно упрощать предмет.

В итоге, курс радиоэлектроники, прямо как Марксизм, разделился на три составных части. Первую часть, теоретическую электронику с формулами и высшей математикой серьезно преподавал нач. кафедры Быков, человек ответственный и к шуткам не расположенный, вторая часть была практической, где курсанты с интересом и, главное, с пользой для будущей профессии крутили ручки и нажимали кнопки на стендах, имитировавших самолетные электронные системы. Третья часть была локаторы. Чтение этой тематики оставил за собой декан факультета Брудный. Понимая всю бесперспективность объяснения курсантам теоретических основ радиолокации, Брудный в своих лекциях и брошюрке-методичке изложил описание основных принципов и конструкций авиационных локаторов на уровне восьмого класса школы. Летчик должен был знать, что самолету локатор нужен, что он что-то определенного размера и формы излучает вперед, и что-то получает обратно. Ни единого упоминания о том, что творится в кишочках локатора, о числовых значениях напряжений и о количестве дежурных электронов в брошюрке не было. Читалось и запоминалось легко и надолго. И как оказалось впоследствии, было именно то, что нужно пилоту.

В среде Подвальных электроника, по понятным причинам, успехом не пользовалась. Причины простые: примитивная лень и вечная занятость чем угодно, только не учебой. Но неизбежно, как смена зимы летом, пришла сессия с экзаменом.

Я еще в самом начале курса прочитал про локаторы. Потом открыл учебник по теории и печально закрыл, поняв, что ни единой формулы из тех, что щедро были разбросаны по страницам книги, я запомнить не в состоянии. Начал надеяться на Шару и, как и многие курсанты, рассчитывал на вполне достаточную тройку. Таких как я в Подвале было еще двое, плотники Доня и Олежка. Но они даже локаторами Брудного всерьез не заинтересовались.

И настало время «Ч»! Завтра экзамен, а мы ни ухом, ни рылом. Заседание в Подвале проходило бурно. Каждый предлагал свой рецепт решения проблемы. Рассчитывали выйти на кого-нибудь из работников кафедры. Были варианты подкупа лаборанта, раскладывавшего билеты. Думали привлечь к решению вопроса радистов с подотчетной кафедре училищной КВ-радиостанции. В итоге было принято мое предложение. Уж если выходить, то не мелочиться, а выходить сразу на декана Брудного.

Время играло против нас и мы, проспорив до вечера, едва застали в деканате уже одевавшегося декана. Олежка и Доня стояли у стенки, вытянув по швам свои талантливые рабочие руки, а я пошел парламентером.

– Чего вам, товарищи курсанты? – официально спросил спешащий домой декан.

– Вам что-нибудь до завтра надо сделать? – прямо начал я.

– А что вы умеете?

– Мы все можем, пилить, сколачивать, чертить, рисовать.

– Да..? – задумался Брудный, – А экран успеваемости по всему потоку сделать сможете?

– Сможем, – пока даже не представляя, о чем речь, согласился я. Выхода не было.

– Пойдемте, я покажу, – Брудный подвел нас к огромному полтора на три метра щиту, с таблицей успеваемости по всем училищным ротам и взводам за прошлый год. – Надо сделать такой же на этот год.

Доня сразу приступил к расчетам затрат на материалы. Измерив длину щита рулеткой, он заявил, что надо не менее пятнадцати метров рейки сечением два на четыре, лист оргалита соответствующего размера, три с половиной метра рулонного ватмана, гвозди, кнопки.

Брудный пообещал с ватманом помочь завтра, а плотничать необходимости не было, щит можно было использовать прошлогодний. Кнопки предложил найти самим.

– Мужики, а что мы голову морочим? – решил я ускорить события, когда декан ушел, – Экзамен завтра? Завтра! Послезавтра делать экран будет поздно. Ватман у нас на складе есть, еще метров десять, кнопки, перья, есть. Можно даже рамочку сделать из дюралевого уголка.

Предложение приняли, сняли щит и утащили в Подвал. Аккуратно срезали нужный для копирования старый экран и натянули новый ватман. Пока бумага на щите сохла, сходили на ужин. И работа закипела!

Доня, сопя, где плакатным пером, а где рейсфедером чертил таблицу, я заполнял высохшие графы наименованиями взводов и рот, Олежка, вооружившись ваткой и цветными карандашами, оттенял цветом разделы таблицы. К пяти часам утра щит был готов. По сравнению с прошлогодним, новый экран радовал четкостью линий, цветовым решением и удачной дюралевой рамочкой по периметру. Щит отнесли и повесили на его место.

Рано утром обессиленные, не выспавшиеся прогибщики выстроились печальной шеренгой перед кабинетом заказчика. Декан пришел на работу в хорошем настроении и, увидев замученных курсантов, первым делом ободрил и сказал, что сейчас позвонит завлабу и тот выдаст нам требуемые три с половиной метра ватмана.

– За ватман спасибо, но новый экран уже на месте, – с выражением глубочайшей усталости сказал я.

Брудный не ожидал такого подвига. Человеку незнакомому с рисованием и черчением даже маленькая акварель кажется шедевром, требующим длительного времени и огромного труда. Стоит ли говорить о впечатлении, произведенном четырьмя с половиной квадратными метрами сплошного художества? Декан был поражен.

– Спасибо! Идите, отдыхайте, а на экзамене сядете ко мне. Когда у вас экзамен?

– Через полчаса, – покорно ответил Доня.

– И вы всю ночь…! Зайдете часов в одиннадцать и садитесь ко мне. А сейчас идите, отдохните хоть пару часов. Только не проспите! – отечески позаботился о нашем здоровье декан и быстрым шагом направился принимать экзамен у нормальных курсантов.

Два часа в Подвальном складе на пенопластовых блоках пролетели как две минуты.

Первым на экзамен, как руководитель проекта и автор идеи, вошел я.

– Здравствуйте, – декан поздоровался, как будто видел меня сегодня первый раз, – Берите билет.

– Билет номер три.

– Готовьтесь.

Первый вопрос был из области неизвестной мне теории, во втором требовалось объяснить теоретически работу радиокомпаса, это уже теплее и третий про локаторы! Я, как мог, описал на пол-странички работу радиокомпаса, упирая на практическую работу на земле и в полете, и с деепричастными оборотами дал развернутую характеристику работы навигационного локатора.

– Готовы?

– Готов!

– Рассказывайте.

– Вопрос первый: Применение в исследованиях электронных полей математического инструментария рядов Фурье.

Брудный глянул в пустой листок, потом показал глазами на один из плакатов на стене, написанный такими же работниками пера и молотка.

– Читайте, – негромко сказал он.

– Лямбда пси равняется тэтта умножить на корень квадратный из… – продемонстрировал я умение читать греческие буквы.

Декан, слушая мою белиберду, согласно кивал головой. Черед минуту ему это надоело и он, похвалив за твердые знания, предложил перейти ко второму вопросу. Второй вопрос прошел лучше. Я сразу рассказал, как надо крутить ручки АРК, чтобы правильно приготовить его перед полетом, и как потом использовать его в полете. Декан ответом удовлетворился. Третий вопрос я читал громко и с выражением. Брудный, не ожидая подобной прыти в изучении собственной брошюры, откинулся на стуле и как старик Державин, благосклонно смотрел на юного Пушкина, пока тот не закончил свой рассказ про боковые лепестки диаграммы направленности антенны.

– Отлично, молодой человек! – тоже громко сказал Брудный, так, чтобы ни у кого из присутствующих не осталось ни малейшего сомнения, что курсант действительно прирожденный радиоэлектронный талант, – Поздравляю, вот ваша зачетка, пригласите следующего. До свидания!

Следующим сел Олежка. То ли от усталости, то ли от природной скромности ему не хватило наглости пороть декану всякую чушь. Он бормотал что-то про электроны, но про локаторы рассказал правильно, хотя и негромко. Брудный поставил ему четыре, чему Олежка был рад беспредельно и, если бы не усталость, наверно подпрыгнул бы, когда вышел из кабинета.

Доня наскреб мычания только на три балла. Тройка была программой-минимум и Доня ее выполнил.

Вот теперь, мы с чистой совестью ушли в роту и завалились спать.

Кстати сказать, Доня не забыл про обещанный деканом ватман и через три дня притащил в Подвал рулон.

– На будущее, – сказал он.