В чем состоит кризис идеалов?

Разберем проблему на примере кризиса ожиданий личности, и далее (поскольку общество, социальная страта, также состоят из множества личностей) в «увеличенном» обобщенном масштабе рассматривать проблему кризиса страт и взаимосвязи его.

Кризис любых идеалов состоит в несоответствии реальности ожиданиям. И чем больше таких несоответствий, чем глубже кризис. Таким образом, кризис – на примере социальных старт – на наш взгляд, есть несоответствие ожиданий и реализации поставленных целей, средств – реальным (иногда промежуточным) результатам деятельности. Поскольку деятельность не всегда и не во всем зависит от самой личности (ибо она взаимодействует в социуме в другими, в чем нередко и проявляется столкновение личностных интересов, обусловленных конкретными личностными мотивами), то кризис может быть спровоцирован не смой личностью (поступком), а совокупностью поступков взаимосвязанных в социуме.

 

2.1. Генезис кризиса ожиданий

Генезис кризиса ожиданий прямо связан как с зарождением ожиданий, наличием возможностей, обобщенным опытом личности, ее уровнем познания (не дипломов), индивидуальными особенностями характера и реальной ситуацией, когда эти ожидания не выполнены, или имеются достаточные основания полагать то, что они не могут быть выполнены даже в среднесрочной перспективе.

Здесь уместно различать понятия долгосрочной и среднесрочной перспективы (ибо все относительно). Уточняя эти понятия в части собственного видения темы, поясняю, что под долгосрочной перспективой имеется в виду бесконечность. Таким образом, проблема невыполненной задачи и недостигнутой цели с пониманием потери вложенных активов (не всегда только материальных) приводит к кризису реальности ожидания. Ежели реальность ожидания личности в конкретной ситуации прямо связана с внешним воздействием, таким, к примеру, как государственная политика, религия, иные общественные трансформации курсов, то возникает кризис доверия. Кризис доверия может спровоцировать и кризис личности, что связано с понятием психики личности как свойства высокоорганизованной материи (клеток мозга) адекватно реагировать на явления окружающей среды в интересах данного организма. Здесь речь идет о взаимосвязях понимания и отражения объективной реальности и регуляции индивидуального поведения и деятельности. В настоящем контексте важно понимать, что именно эта способность человеческой психики называется самосознанием, определяет границу, разделяющую животный и человеческий способы бытия. То есть в части нашего исследования – оказывает влияние на принадлежность к социальной страте.

Следующий вопрос – адекватность, как норма или лучше говоря – стабильность. Из психологии личности известно, что благодаря регуляции поведения и деятельности человек не только адекватно отражает окружающий объективный мир, но имеет возможность преобразовать этот мир в процессе целенаправленной деятельности.

Адекватность действий человека условиям, возможным механизмам решения ситуации и предмету деятельности возможна только в том случае, если они правильно отражаются субъектом. Как любая сложная система, включающая в себя иерархически организованные и изменчивые элементы, психика личности характеризуется собственной структурой, динамикой функционирования, организацией сознания, как высшего уровня развития психики.

Функция сознания также предполагает формирование целей деятельности, предварительное мысленное построение действий и предвидение их результатов, что обеспечивает разумное регулирование поведения и деятельности человека. Таким образом, общность замыслов или соответствие основных ожиданий-требований, целеполагание, влияет на формирование определенной социальной страты.

Поскольку основной функцией мышления является выявление объективных отношений между явлениями внешнего мира, а эмоции – создание субъективного отношения человека к предметам, явлениям, другим людям, в структурах сознания эти виды отношений синтезируются и определяют затем как организацию поведения, так и глубинные процессы самооценки и самосознания, то есть определяют уровень развития и процессы взаимодействия в социуме. Огромное влияние на организацию поведения оказывает воля.

По В.П. Зинченко выделяют два слоя сознания: бытийное (биодинамические свойства движений, опыт действий, чувственные образы) и рефлективное (значение, смысл).

На бытийном слое сознания решаются очень сложные задачи, способ действия личности должен вписываться в образ страты.

Значение – содержание общественного сознания, усваиваемое человеком.

Это могут быть операционные, предметные, вербальные, житейские и научные значения.

Смысл – субъективное понимание ситуации, информации и отношение к ней. Непонимание связано с трудностями осмысления значений. Процессы взаимной трансформации значений и смыслов (осмысление значений и назначение смыслов) выступают средством диалога и взаимопонимания.

Для нас нет ничего любопытнее, чем проанализировать истоки кризисных явлений в части первопричин – «обрушения» доверия к традиционным идеалам.

 

2.2. Причины и следствия обрушения доверия

Предполагая любой кризис как кризис доверия к установившимся, традиционным идеалам, то и саму проблему кризиса имеет смысл рассматривать с точки зрения выявления причин, подорвавших доверие к этим идеалам.

По сути, кризис идеалов – ни что иное, как обрушение доверия к господствующим идеям. Кризис доверия к идее монархической власти, воплотившийся в лозунге «Долой самодержавие» усугубился почти век тому назад, с одной стороны в связи с убежденностью в благости монархической власти и ее божественном происхождении. В силу ряда причин рухнула вера, а с ней и мистический статус «помазанника божьего» с его «непогрешимостью»; как только в самодержце стали видеть обычного человека, присвоившего себе ничем не обоснованное право на безграничное своеволие, доверие иссякло. Разумеется, это лишь одна из причин кризисного явления вековой давности.

Отсюда важно разрешить вопрос причинности недоверия к религиозной вере. Множество новых вопросов и запросов общества, в связи с возросшей общей информативностью, ходом поступательного развития социума и эволюции, усилением коммуникаций, привело к тому, что институт религии (церковь) утратил монополию на ответы на множество новых вопросов. А ответы, которыми она по традиции продолжала потчевать «паству», перестали казаться убедительными в виду набиравшего силу светского, рационального знания.

Идея социальной справедливости, на которой зиждется несколько социалистический теорий, только на первый взгляд, кажется рациональной; на деле она коренится в религиозном требовании личного самоограничения в пользу окружающих и является, таким образом, одним из элементов обоснования так называемой социальной справедливости. Словами классика-философа – сознание, вступившее однажды на путь познания мира, никогда уже не возвращается на путь прежний, и приходит время, когда индивидуум неизбежно ставит вопрос: «отчего же, и кому нужно ограничивать себя в пользу окружающих»?

И если убедительной, рационально осмысляемой мотивировки, оправдывающей сию идею «самоограничения», не находится, то и сознание закономерно от нее отказывается; так в свое время возник кризис доверия к идее социальной справедливости.

Сегодня ситуация такова, что рациональное научное знание, на наш взгляд, пока не нашло убедительных мотивировок, оправдывающих идею «самоограничения». Так называемые нравственные устои общества, знание и следование постулатам которых вошло в правило, считалось мерилом и ориентиром моральной личности. Для оправдания идеи «самоограничения личности» служил комплекс идей, называемых в традиционной (религиозной) системе ценностей универсальными мотивировками.

Разумеется, в череде перечисленных кризисов или взаимодополняющих элементов одного кризиса существует своя иерархия, но, на наш взгляд, первопричиной их явилась не столько развитие кризиса нравственных устоев, сколько кризис доверия к «традиционному» в течение ряда веков не требующему доказательств, постулируемому доверию к религиозному понятию нравственных устоев.

Однако, следуя такой логике размышлений можно углубиться в самообман и предположить, что кризис нравственности является следствием перестройки сознания с религиозного миропонимания на безрелигиозное (атеистическое), однако, это не совсем и не всегда так. Дуалистический подход к нравственному выбору – религия (а с ней безусловная нравственность) или «галилеева наука» с ее свободомыслием, превалированием личности над социумом остается важным – в части объяснения результатов: эгоистический индивидуализм, общество потребления, нравственная бедность зависит не только и не столько от такого выбора.

Очевидно, что содержательность понятия «веры» и понятия «знания» условна.

Это суть многозначные понятия, смысл которых далеко не исчерпывается связываемыми с ними манипулятивными шаблонами, традиционно-упрощенными интерпретациями, которыми столь богата наша история: знание далеко не всегда объективное и свободное, а вера далеко не всегда не рассуждающая и хрестоматийная.

Спасение души каждого отдельного человека, обретение им внутреннего состояния высокой нравственности – такая задача церкви на протяжении веков выполнялась, в том числе оттого, что в компетенции церковных иерархов находились не только вопросы нравственности паствы, но и фундаментальные по отношению к ним вопросы мироустройства.

Понятия земного бытия человека – для осознанного выбора между «добром» и «злом»; рай – для выбравших «добро»; ад – для выбравших «зло») убедительно и наглядно разъяснялись даже необразованному человеку, и для него (в общем, а не в частностях) не вставал вопрос о необходимости соблюдения постулятивно предписанных законов нравственного поведения граждан.

Если мы проанализируем историю, особенно в средние века, то увидим, что христианское мировоззрение того времени вовсе не исчерпывалось догматикой; с другой стороны, был синтез христианских идей с высоким знанием, пришедшим из античности (накопленным опытом), в частности с платонизмом и неоплатонизмом. Платонизму было свойственно символическая интерпретация богословской догматики, что приводило к живому слову Духа, познание Бога через познание его творений, жизни святых (в отличие от «мертвой» буквы текста Св. Писания). И это положение позволяло относительно гибко реагировать на вопросы и вызовы времени, отсюда у института религии того времени не столько непосредственно религиозная, сколько даже культурно-просветительская роль. Совмещение знания мироустройства с актуальными вопросами нравственности, порождало и поддерживало моральный авторитет церкви и обосновывало ее влияние на общественное сознание социума.

В этой ситуации высокого уровня доверия к такому институту власти, кризис мог быть спровоцирован только во вне, путем экспансии на данную «унавоженную» почву иной религии. Но это довольно обыденно решалось борьбой религий и войнами, без подрыва авторитета собственно религии, как одной из основ тогдашней власти и права.

С ростом «светского знания» росло и его значение, и его экспансия. С конца эпохи средних веков уже наметилось разделение непосредственно веры и знания. Вера продолжала отвечать за спасение души в загробном мире (и, как следствие – за нравственность в мире насущном) и знание (воплотившее собой почти все остальное). Ученые датируют такое разделение, которое мы предполагаем отправной точкой или импульсом к самому началу кризиса общественного доверия к религиозной составляющей, периодом проведения Константинопольских соборов XIV века, но мы в данной работе не будем уделять внимание конкретным датам, ибо не они являются ее целью. Важно, что в этой связи мы полагаем, что на авансцену исторического развития вышла новая субкультура общества, модернизированная относительно платонизма с присущим ему символизмом мировоззрения.

С этих пор знания открыто противопоставляются вере, а христианство постепенно теряет свое общественное значение.

Нравственность, по сути, производное от мировоззрения, а в бытовом понятийном аппарате «одежонка, которую берут на прокат все, кому ни лень», чтобы выглядеть модно, то есть соответствовать престижу морально-нравственной личности, поддерживаемой новой субкультурой. Кризис доверия к церкви в этом смысле проявился в утрате ее роли и престижа как единой и полноправной блюстительницы нравственности.

Люди неизбежно стали задавать себе «албанские» вопросы о том, почему я должен быть нравственным (или высоконравственным), хорошим по отношению к другим, если это, во-первых, ничего мне не дает, а во-вторых, полно примеров обратной реакции, когда граждане с невысокой нравственностью занимали и высокое положение в социуме и одновременно были не наказуемы.

К слову, такие же вопросы люди задавали и в более поздние века. Поэтому, этот главный вопрос, мы не стали бы недооценивать.

Размышляя о причинах явления, создается впечатление, что как в «стародавние времена», так и сейчас доведение до кризиса социума (утрата его доверия) суть явления одного плана; как XV веке, так и в начале XX, так и сегодня власть предержащие вполне создают условия для таких кризисов, отчасти попустительствуя ситуации, отчасти недальновидностью (что, в принципе, пожалуй, одно и то же), и стремлением к удержанию власти любой ценой, а также принцип работы «после меня хоть потоп». Что уж тут удивляться, ежели история повторяется.

Трагедия современного института религии в том, что он не смог и пока не может предложить удовлетворительных ответов социуму на «албанские» вопросы, кроме догматов веры и проповедей, годных для объяснения старой картины мира, и давно устаревших. Осталась функция сохранения духовно-нравственной традиции, но ей удовлетворяются далеко не все граждане. Кроме того, сегодня влияние церкви на управление государством претерпело заметные трансформации.

Если говорить о христианстве, то оно осталась «заповедником нравственных ценностей», в котором, как известно очень трудно жить, как и дышать чистым кислородом – невозможно.

Известный в новейшей истории России общественный деятель В. Шендерович высказался на этот счет примерно так (сохраняю смысл): если Патриарху позволительно агитировать за президента, то ждите пиления крестов.

Наука со своей стороны могла бы перенять у института церкви инициативу нравственного водительства. Но «галилеева наука», которая сейчас преобладает в мире, не столь авторитетна среди обывателей.

Научные представления о мире как о целом имеют не практический опыт (слишком ограниченный, чтобы охватывать собою все сущее), а разного рода донаучные, религиозные и философские построения. И если эти построения со временем и меняются в сторону «научности» или псевдонаучности, то лишь потому, что к этому их вынуждает «эмпирика» – накапливаемые результаты практического опыта.

Знания, как известно, обобщаются разными путями, и все вышесказанное не гарантирует того, что эти пути обязательно должны быть научными.

Идеология собирания богатства любой ценой представляет собой поставленное на конвейер производство манипулятивных технологий, призванных законсервировать материалистическую парадигму [17].

Противопоставление друг другу веры и знания, идеалов и интересов является средством камуфляжа глобальных интересов и орудием господства ведущих экономических групп, для которых существующая материалистическая парадигма является главным инструментом самооправдания деятельности и целеполагания. Таким образом, обосновывается экономический центризм; компрометация духовности (неважная, небазисная, не необходимая), путем создания нового человека, для которого вторично все, кроме «товарного статуса» или «меновой стоимости». Это общество мы уже имеем.

Г.С. Сковорода за неимением средств пешком обошел пол-Европы, и пришел в свое время к выводу, что везде поклоняются богатому и презирают бедного, глупость предпочитают разуму, возвеличивают ничтожество и не замечают достойного; он увидел, что и в Европе «разврат нежится на мягких пуховиках, а невинность томится в мрачных темницах».

Ему говорили:

– Жаль, что ты, обучившись так хорошо, живешь, как сумасшедший, без цели и пользы для отечества!

Он отвечал:

– Ваша правда, я до сих пор еще не сделал пользы; но, надобно сказать, и никакого вреда! Но вы сударь, безбожием вашим уже много сделали зла. Человек без веры есть ядовитое насекомое в природе.

«Не тот глуп, кто не знает (еще все перезнавший не родился), но только, кто знать не хочет! Лучше мне сухарь с водой, чем сухарь с бедой! Вот причины вашей бедности: что мы, погрузив все наше сердце в приобретение мира и в море телесных надобностей, не имеем времени вникнуть внутрь себя: очистить и поврачевать самую госпожу тела нашего, душу нашу. Забыли мы себя за рабом нашим, неверным телишком, день и ночь о нем одном пекущись. Похожи на щеголя, заботящегося о сапоге, не о ноге, о красных углах, не о пирогах, о золотых кошельках, не деньгах. Есть в нас и душа, но такова, как у подагрика ноги или матросский козырек. Она у нас расслаблена, грустна, нравна, боязлива, завистлива, жадная. Ничем не довольна, сама на себя гневна, тощая, бледная, точно такая, как больной из лазарета, каковых часто живых погребают по указу. Такая душа если в бархат оделась, не гроб ли ей бархатный, если в светлых чертогах пирует, не ад ли ей?».

Откровения Cковороды, рефреном пронизывающие нашу работу, свидетельствуют о том, что безотносительно времени приложения идей, кризис веры и доверия порождает все другие кризисы, как-то техногенный, социальный, экономический.

Сегодня в обосновании «божьей помощи богатству» можно услышать и такое: вся власть от бога. Еще Кальвин учил, что всеведущий бог, еще до сотворения мира, одних людей предназначил «к спасению», к рабскому блаженству, а других к «погибели» – мукам ада. Если человеку в его делах сопутствует успех, значит, бог помогает своему избраннику, перед которым раскрываются ворота рая. Если же человека преследует неудача, это свидетельствует о немилости божьей, ведущей неудачника к погибели в аду.

Таким образом, выходило, что человек достигает богатства не посредством эксплуатации других людей, не с помощью обмана, насилия, а в силу оказанной ему богом помощи. Это означало, что ни один верующий не может и не должен ни осуждать богача, ни жаловаться на свою обездоленность, так как это было бы равносильно спору с самим богом.

В трудах Г.С. Сковороды центральное место занимает проблема самопознания, которая неминуемо сводится у философа к вопросу о природе человеческого существа. В соответствии с сентенцией о человеке, что является «мерой всех вещей» (тезис Протагора), Сковорода приходит к мысли о том, что человек является началом и концом всякого философствования [26].

«Однако человек, который есть начало и конец всего, всякой мысли и философствования, – это вовсе не физический или вообще эмпирический человек, а человек внутренний, вечный, бессмертный и божественный» [26].

 

2.3. Факторы влияния: религиозность и нравственность

Что происходит сегодня, в эпоху актуализации кризиса недоверия? Россия сегодня – замкнутая народонезависимая система. Управление потеряло доверие, не удовлетворяет вполне никого, но периодически пытается «учить нравственности», в том числе и через церковь. Реакция граждан вполне предсказуемая: лицемерия или агрессия, попытки жить за чужой счет (в том числе – за счет того же управления– государства), двойные стандарты, отсутствие авторитетов и решение вопросов в угоду сиюминутной выгоды. Проблема в том, что человек не самого себя хочет изменить, а другого. Жизнь за чужой счет, нравственность для других, а не для себя – это гораздо более эффективное (в силу скрытости) орудие разрушения духовного здоровья общества, чем даже откровенная в своей агрессивности безнравственность. Создается впечатление, что мы до сих пор живем «по понятиям». Засилье безнравственной рекламы, в том числе в образе культурных ориентиров, телесериалов (и т. д.) и отсутствие реальных носителей идеологии нравственности, привело именно к тому, что кризис доверия социума усугубился еще и агрессией за обманутые надежды. Этот именно тот урожай, который прогнозировался в начале 90-х годов ХХ столетия. Отсюда вывод: нравственный кризис не является непосредственным продуктом смены методов управления или политического режима, а лишь обнажает то, что десятилетиями копилось в социуме. А поскольку спираль истории показательна: кризисы периодически повторяются вне зависимости от мировоззрений, религиозных установок и политических предпочтений, надо полагать, что ни один строй (политический) не является идеальным, ни один режим не является вечным, или «вечно-зеленым», как, к примеру, «Зеленая книга» Муамма́ра бен Мухаммада Абу Менья́ра Абде́ль Саля́м бен Хами́да аль-Кадда́фи.

Отсюда, меры по повышению общественной нравственности должны учитывать исторический опыт, полученный в предыдущих веках. На наш взгляд, тот, кто поставит под свой контроль энергию прорыва – временно (нет ничего более постоянного, чем временное, и все – относительно) неограниченный кредит доверия к новым начинаниям, в том числе в области возрождения нравственных устоев общества. Причем нравственные устои – в таком понимании и в частностях – могут отличаться в зависимости от конкретики. Возрождение нацистской Г ермании в ХХ веке (наряду с другими причинами) зиждилось и на идеи духовно-нравственного возрождения нации, а не только на технических моментах смены ориентиров и (или) мировоззрения. Самые сокровенные мысли, надежды, реваншизм, накопленный в социуме – все эти факторы, наряду, конечно же, и с другими, являются предтечей к переломным точкам истории, качественного обновления социума.

Здесь, как нельзя кстати, встает «вопрос Чернышевского» – кто виноват, и что же с этим делать?

Но что по-нашему есть добро и зло?

В социуме преобладает «массовое» явление, когда поступки людей люди делят и на добрые и злые, и считают, что добро – это хорошо, а зло – это, соответственно, плохо. Но уже в примере с гуманностью становится понятно, что порой различить, где добро и где зло, очень трудно. К примеру, помощь людям почти всегда развращает того, кто ее получает, и тешит эго того, кто оказывает помощь. Не рыбу надо давать голодному, а удочку. Это изречение старо как мир, но все равно часто воспринимается как жестокость.

Не существует отдельно добра или зла (равно как иссиня-черного и ослепительно белого); в каждом поступке содержится как добро, так и зло. Чем больше делается добра, тем больше зла. И, как это не кажется шокирующим, чем больше зла, тем больше добра. Поэтому не имеет значения, как отвечать – добром на добро, или злом на зло, добром на зло или злом на добро; в широком смысле это ничего не меняет.

Похоже на движение по замкнутому кругу…

Однако, смотря по тому, что происходит (и всегда происходило) в мире, невольно приходишь к выводу, что не каждому дано открытие сути. Ведь, даже принять на себя ответственность за свое же здоровье могут, как нам представляется, не более пятой части всех людей. Вот и возможная причина страданий, болезней и неразрешимых проблем.

В теме этиологии кризисных явлений очевидно, что для человека вообще движение по замкнутому кругу оправдывает зло и лишает его хоть каких-то ограничений. Только выработавший собственную этическую систему и сознательно поставивший себе запреты, может размышлять на подобные темы. Ошибки обходятся слишком дорого. Так как же быть с добром и злом? На наш взгляд, правильными являются поступки не добрые и не злые, а те, которые находятся на границе, проходят «через ноль».

Нулевые поступки не нарушают баланса в мире, не разрушают гармонию; возможно, именно это имели в виду даосы, когда говорили о «недеянии». Мудрец не изменяет мир, он его отражает, он не воздействует на человека, так же, как не воздействует на человека зеркало, но человек реагирует. Вместо того чтобы доказывать человеку, что он что-то делает неправильно, покажите ему видеозапись этой деятельности, и эффект окажется намного сильнее водопада слов. К примеру, желаете, чтобы ребенок не стал алкоголиком – организуйте экскурсию в наркологическое отделение больницы, против перспективы преступности используйте экскурсантов-надзирателей и так далее.

Перечитал до этого места, и понял, что все объяснимо и отчасти даже красиво звучит, правильно, но все одно – как-то не так: денег нет, экономический кризис стал нормой жизни, налоги душат, сотрудники воруют, партнеры обязательства не выполняют, судебная и арбитражная система работает «криво», чиновники коррумпированы, сращенная с ними организованная преступность не дремлет.

 

2.4. Анализ ситуации и возможные пути выхода из кризиса

А что делать, кроме как найти кого-нибудь виноватого во всем, и заехать по роже? Лучше всего себе, но от этого не будет столь ожидаемого параксимального удовольствия. Допустим, мы нашли виноватого во всем (для кого-то откровение, но это не г-н Чубайс) и хорошенько его отдубасили. Заодно покрыли несмываемым позором воспитательниц в детском саду, из-за которых у нашего ребенка третий день из носа – сопли, но «высадить» они его тоже не могут, ибо нет оснований – повышенной температуры, затем бойцов невидимого педагогического фронта, учителей, и надежду возрождения России – профессоров в университетах вместе с их аспирантами. Ну, конечно, вываляли в грязи всех устроивших кризис, коррумпированных, а заодно и не коррумпированных чиновников, которые не обеспечили мягкий предпринимательский климат, хотя им строго указывали, и не один раз.

А дальше?!

Дальше винить некого, кроме себя, хотя лучше было бы начать именно с этого… Самый выгодный антикризисный бизнес (не только в бизнесе как таковом) – умение создавать доверие. В том числе доверие граждан к своему государству. Чем проще будет устроено государство (определение из учебника истории: государство – это организация насилия над трудящимися), тем оно будет эффективней. Самый сложный и ломающий сценарии элемент везде – от дуэта музыкантов до нефтяной компании – это человек. Значит, чем меньше будет зависеть от человека, чем больше человек будет сведен к функции, тем лучше спроектирована организация насилия и тем надежней ее полет. К счастью, большинство людей именно об этом и мечтают – чем проще и примитивней работа, тем им лучше. Это находится в канве мировой тенденции всеобщего упрощения. Чем меньше от такого человека зависит, тем комфортней он себя чувствует.

Такие люди могут дальше не читать, хотя осталось немного.

К примеру, если вы находитесь в море, то активно боритесь со штормом, ежели спрячетесь в каюте, это не спасет. А мы все находимся в житейском море, только одни (в отдельно взятый период времени) уверенно маневрируют под полными парусами, а другие лежат в дрейфе и бормочут: «только бы не было шторма, только бы не было шторма». И шторм все равно наступает… Я не всегда был умником. Мне описываемая ситуация напоминает школу (особенно младших классов), когда за невыученный урок приходилось расплачиваться местным параличом и страхом, твердя себе как мантру: «только бы не вызвали меня, только бы не меня».

Прошло довольно много времени, и сегодня мне нравится размышлять иначе: «Над седой равниной моря гордо реет буревестник, черной молнии подобный».

В поэме М. Горького еще один персонаж – это глупый пингвин, который «робко прячет тело жирое в утесах». Кроме того, мудрые говорят и так: люди – как карандаши, кто-то ломается, кто-то тупит, а кто-то от опасностей затачивается и продолжает работать дальше. В связи с «албанским вопросом» Достоевского: «Нет Бога – все позволено?» такие мои эскапады можно бусировать только для тех, кто морален.

Только «умелые моряки» смогут избежать участи корма для рыбок. Мир не оставил выбора никому. Выбор между прозябанием и преуспеванием не может не делаться всерьез. Выбирая прозябание, мы, как все, получаем свой деготь, но не получаем бочку меда. Если от проблем итак никуда не денешься, то лучше ставить перед собой проблемы самому. А что, если вызов, дуэль и – в общем смысле – инициатива?

Вызов – это ситуация, когда отступление невозможно. Когда альтернативы нет, человек способен на невозможное. Способности человека превосходят все самые смелые предположения. Известны тысячи случаев, когда в экстремальных ситуациях человек делал то, что потом казалось фантастическим. Виз истории спорта известно: если вы хотите, к примеру, нарастить мышцы, вы должны добиваться их предельного утомления, используя всю волю, которая есть.

Сказано до меня: если вы хотите стать сильнее, вы должны создавать для себя экстремальные ситуации; только стрессовая ситуация дает прибавку силы.

Не достаточно ли нам экстренных ситуаций в связи с чередой или непрекращающимися кризисными явлениями? Зачем в этом случае нужна сила? Поразмышляем.

Мы так стараемся упростить собственное существование, сделать жизнь легче, что позабыли, как ее сделать лучше. Убежден, что сила нужна для того, чтобы ее можно было не применять. Хотя и здесь не могу удержаться от афоризма, приписываемого Платоном Сократу «я знаю лишь то, что ничего не знаю» (Scio те nihil scire), а потому сомневаюсь, и могу ошибаться. Ведь во всем уверен только дурак.

От того, на наш взгляд, и обилие кризисов – от безапелляционности позиции и (или) ангажированности интересов.

То, что требует от слабого напряжения всех сил, для сильного – легко. Чем я сильнее, тем легче достается то, что я хочу. Поэтому, на наш взгляд, тяжело работают и очень устают слабые. Сильные делают все легко и очень редко устают. Примерно то же касается и работы. Наиболее успешные предприниматели, топ-менеджеры очень ценят свое и, как правило, чужое время. Добиться их аудиенции (по делу) можно раз в полгода в течении пяти минут. Я вспоминаю недавно произошедший случай, как нельзя подходящий под сию тему. Незабываемая встреча с очень богатым и широко известным человеком была такой. Одну минуту из пяти он, не стесняясь тишины, вспоминал – что именно он хотел именно мне сказать, вторую минуту – объяснил – что именно надо сделать, еще минуту – как именно (я его не перебивал ни разу), еще минута была отведена на мои вопросы (не по теме, так как считается, что вопросов по теме из такой аудиенции вообще быть не может), и только одна минута была у меня на то, чтобы красиво уйти. Это реальный пример, и к нему надобно стремиться, если хотите быть успешным. Но и этот мудрый и необыкновенно талантливый человек не вправе называться гуру, поскольку и ему свойственны ошибки. Каких только кризисов он не спровоцировал за время своей активной работы.

Хочешь жить легко, наращивай личную силу. Хочешь жить тяжело, продолжай много работать для того, чтобы кто-то пользовался плодами твоего труда, и становись максимально зависим от «внешнего» управления. Безумство храбрых сначала пугает, настораживает, даже вызывает ненависть. Оно не вписывается в общепринятые рамки, не соответствует представлениям о нормальном, оно кажется тем, что должно разрушить мир. Храбрец, рискнувший пойти против догм и устоев, видится безумным. Нередко бывает, что он таким и оказывается.

Но если оглянуться вокруг, то станет понятно, что подавляющая часть того, что изменило нашу жизнь к лучшему или к худшему, сделано безумцами. Вернее, теми, кого такими определило общественное мнение.

И снова вернемся к Г.С. Сковороде.

В книге [15, с. 47] приводится такой диалог с его участием.

– Честный человек, для чего не возьмешь ты себе известного состояния?

– Милостивый государь, отвечал Сковорода, свет подобен театру. Чтобы представить на нем игру с успехом и похвалой, берут роли по способностям. Действующее лицо не по знатности роли, а за удачность игры похваляется.

Я увидел, что не могу представить никакого лица удачно, кроме простого беспечного и уединительного; я сию роль выбрал и доволен. Если бы я почувствовал сегодня же, что могу рубить турок, пошел бы служить в войско. А ни конь, ни свинья не сделают этого, потому, что не имеют природы к тому.

К сожалению, нами всеми в большей или меньшей степени управляет страх. Выйти из круга повседневности, взглянуть на окружающий мир другими глазами, решиться на перемены и пойти того самого общественного мнения, бросить вызов авторитетам – все это требует отваги. На которую большинство, составляющих социум, не способно и, неосознанно оправдывая себя, определяет рутину, как норму жизни, а все выходящее за ее пределы – безумием.

Насколько оправдан этот страх, показывает время. Потрясение устоев – вещь неоднозначная. Но всякая попытка вырваться из серой массы заслуживает уважения. Как сказал писатель: «Один из верных путей в истинное будущее – это идти в том направлении, в котором растет твой страх».

Конечно, так поступать безумство. Но это безумство храбрых.

А чем эгоистичнее человек, чем больший он индивидуалист, тем он трусливее и слабее. Чем больше отождествляет себя с миром, тем он сильнее. Это, опять-таки, вопрос восприятия мира. Изменив, таким образом, точку зрения, я становлюсь эффективнее, потому, что с большой достоверностью вижу мир таким, каков он есть на самом деле. Ничто не научает и не открывает в себе самом инструменты, кроме собственного опыта жизни, кроме сложного, трудного, болезненного ежедневья, ничто не заставит искать выход, кроме безвыходной ситуации.

Есть ли такие люди, как Г. Сковорода в наше турбулентное время? Да, и даже в наше время. По крайней мере, в истории человечества такие люди известны и их имена хорошо знакомы. Это все известные личности, которые заставили заговорить о себе. В прошлом деньги зарабатывались чаще всего путем насилия; тирании власти; земли, получаемой по наследству; и так далее. Поэтому богатый человек был фактически рабовладельцем. И быть богатым, и не совершать насилия и подлости было почти невозможно.

Таких людей и в наше время можно выделить в обществе. Они так же наслаждаются каждым мгновением, как другие наслаждаемся вкусом хорошего коньяка. Люди, которые умеют получать радость от каждой секунды, нравятся другим, к ним тянутся, с ними хотят иметь дело. Никто не хочет иметь дело с людьми, которые вечно в плохом настроении. И, наоборот, согласитесь, приятно, лишний раз предложить что-нибудь хорошему человеку.

Жить нужно – наслаждаясь каждой секундой, а, не мечтая – вот заработаю, и тогда «заживу».

Так проходят годы и десятилетия, а некоторые все мечтают о будущем. А может, сейчас нужно начать жить, ничем не хуже эта секунда той будущей. Нужно перевести внимание с будущего, о котором мы мечтаем, и с прошлого, которое мы пережевываем снова и снова, на настоящее. Выбросите жвачку прошлого и перестаньте ожидать светлого будущего. Жить нужно тем мгновением, в котором будущее превращается в прошлое. Мы ничего не можем сделать с будущим и тем более с прошлым, поэтому о прошлом и будущем можно смело забыть.

А какой самый лучший способ воздействия на представления миллионов?

Средства массовой информации. А кто же еще опосредованно оплачивает рекламу, которой в лошадиных дозах пичкают зрителей и читателей? Оплачивая себестоимость товара, плюс стоимость рекламы, плюс прибыль производителя и всей цепочки продавцов от оптовых до розничных. А покупатели акций оплачивают затраты на их дезинформацию. Не реагировали бы на рекламу, не было бы ее так много. Но это уже из области социальной фантастики.

Итак, умелое использование средств массовой информации и есть лучший способ изменения представлений о цене того ли иного в головах потребителей. Таким образом, смотря телевизор, читая статью, или книгу, четко себе представляю, кто и каким образом сейчас пытается заработать на мне, и моем занятии (времяпрепровождении). Изменение представлений о чем бы то ни было и есть способ извлечения дохода. Окончательная цена – это следствие представления о цене. За лейбл солидной фирмы платят часто больше, чем за сам товар.

В портрете современного жителя мегаполиса (на примере жителя Петербурга) субъективно отметил бы такие качества личности, как эклектизм, прекрасное самочувствие в условиях смешения принципов и способность не следовать ни одному из них до конца.

Однако, не смотря на такую характеристику, даваемую каждому второму петербуржцу близко знающими его коллегами (то есть друг другу), назвать нашего брата беспринципным – значило бы противоречить реальности. Если верить астрологам, утверждающим, что в любом характере заметны типично мужские и типично женские черты, то, пожалуй, о среднем петербуржце можно сказать, что его женские черты – такие, как мягкость, обаяние, интеллигентность и дипломатичность, имеют вес. Другие – праздность и неторопливость мысли, нелюбовь к систематическим занятиям, мечтательность, способность быстро загораться и быстро остывать.

Таким образом, трансформация в «нашего современника» произошла в какой-то мере у всех. Давайте вспомним кризис веры, анализу которого выше мы посвятили несколько абзацев.

В пору юности, развиваясь, с одной стороны, вполне естественно на основе гуманизма, уважения человеческого достоинства, добропорядочности, благородства, приобщения к природе, с другой стороны, мой современник в реальной жизни сталкивался совсем с иными явлениями. Для того чтобы выразить себя, «облегчить душу», он вынужден был тщательно скрывать свои мысли и чувства, таиться, притворяться. Это, несомненно, отразилось на характере. С другой стороны – подвиг ли сама жизнь сегодня, и не проще ли уклониться от нее в сторону танатоса или же в сторону такой «позиции мастера», как не деяние?

Как ветеран активной фазы боевых действий в Чечне (1999–2000 гг.), думаю, что могу предложить свое слово и как о подвиге и как о патриотизме. Наверное, интересно для будущих исследований, что во мне с определенного времени трансформировались эти понятия настолько, что я более не приемлю ни патриотизм, ни подвиг в высоком его смысле. А может быть, боевой (и иной опыт) вовсе не причем, а роль играет лишь жизненная опытность и здравый смысл, то есть, с позволения сказать возраст, ведь мне уже за сорок… Перефразируя слова А.П. Чехова, земского врача и литератора, которого можно причислить к философам по основанию значимости для последующих поколений и сокровищницы мирового опыта – его работ (на наш взгляд, ценность человека любой профессии для социума проявляется с годами и веками в том, насколько он способен переделать мир, оказать влияние на умы других, будущих поколений; это относится и к писателям и к философам и к ученым в общем смысле), каждый человек «за сорок» – законченный негодяй.

По-разному можно относится к учениям Г. Сковороды, но поскольку его труды и образ мыслей легли в основу современных научных школ и учений, он объективно велик.

Борьба инстинкта и морали, эмоций и разума в каждом человеке есть. И она происходит быстрее, чем планирует власть со всем пантеоном приближенных ковбоев и их коней. Поэтому подвиг так сложно сымитировать. Или специально к нему подготовиться. И, конечно, до часа «х» ни один человек не знает наверняка, как именно он поведет себя в той или иной ситуации. И даже для тех, кто уже проявляли себя, не может быть гарантий повторного подвижнического поведения. В условиях преодоления трудностей и накопления опыта кристаллизируется постепенно характер, проходя чередой ситуаций; именно в них борьба происходит, и что побеждает, то и откладывается. В час «х» нет раздумий, оценок, нет борьбы, нет паралича страха. Все это уже было, пройдено и отложено. В час «х» – только поступок. Поступок для других есть диктат совести, торжество душевных сил, проявление осознанного выбора. Поступок для себя – насыщенный всплеск энергии, подавление общественной морали, уничтожение всего, что не соответствует личным интересам, и то же – проявление осознанного выбора.

Нет поступка – ничего страшного. Пустоцвет. Заглянем в поля на излете лета: васильки, колокольчики, ромашки, зверобой, полынь желтоглазая – хоть и противно пахнет, но цветет; поле большое, а цветы местами, не все поле, как рожь, сплошным ковром колосится. Там, где нет цветов, там тоже жизнь, тоже зелень, на корм сусликам подходящая, и она цветет, бывает, да не в то время, а в особых условиях. И та сгодиться коровкам на силос, да мало ли еще куда; не может быть в мире много героев.

 

2.5. Психология и педагогика как пути решения в кризисной парадигме

По сути – жизнь людей в России есть что-то героическое. Наверное, как и жизнь вообще, ибо своим постоянным риском она способна вызвать у мужчины настоящую антанту. Малость ограниченная общественная организация (впрочем, выгодная ряду каст, вспомним – «государство – организация насилия над трудящимися»), где организаторы умеют это завуалировать и нагромождать такие заборы из правил, что за ними не разглядишь ничего. Впрочем, это их матримониальные планы. В своем роде они – совершенство.

Как это ни странно, но в такой организации кроется большая опасность для свободы личности (вспомним – «свобода – это осознанная необходимость). И если мы осмеливаемся здесь открыто говорить об этом, следовательно, нами она уже осознаваема. Следовательно, в части кризисных явлений и их первопричины больше всего мы боимся пересудов, непрофессионализма и словоблудия от безделья. А именно власти толпы, которая, как известно из истории права всегда, или неправа всегда. В данном случае оценка опять зависит от установки и времени оценки. Общественным мнением можно оправдать что угодно, и это важнейший механизм «внутренней» организации любого кризисного явления; мы уже не говорим о таком популярном явлении, как подтасовывание исторических фактов.

Другое дело, что кризис не всегда развивается «по расписанию».

И обоснованно беспокоит эта самая власть толпы; когда человека знакомят с судьей, с тем, кто все видит и назначает, кому быть наказанным, а кому награжденным, его лишают права иметь тайну, быть неподотчетным никому в своем личном; отказывают в праве иметь возможность самому определять степень своей правоты и вины и, оставляя возможность только угадывать, будет ли он наказан, или награжден, видя в высшем предопределении только хаос, неподдающийся собственной логике. Учитывая спорность суждений и безаппеляционность иного судьи, это страшнее самого наказания.

Ведь надо же давать себе отчет в том, что любая оценка, прежде всего, зависит от установки. И надеюсь, что какие бы кризисы и их оценки не возымели действие и не прозвучали в последствие, и нас и вас не накажут за право иметь собственное личностное мнение, осознавать его.

Центром сознания несомненно является осознание собственного «Я», когда сознание индивидуума рождается в бытии, отражает и творит бытие.

В зону сознания попадают объекты, которые создают препятствия для продолжения прежнего режима регулирования. Возникшие затруднения привлекают внимание и таким образом личностью осознаются.

С другой стороны, сознание складывается у человека только в социальных контактах. Это справедливо, даже если говорить об иноках, ушедших в поиске смысла жизни в скиты. Или, к примеру, графе Алексее Буланове, со слов писателей И. Ильфа и Е. Петрова, ушедшего от мирской суеты в землянку, где он некоторое время осуществлял социализацию с клопами в подгниваемом деревянном ящике, имеющем форму гроба.

Сознание развивается и в процессе социализации, обучения, трудовой деятельности. Оно возможно лишь тогда, когда существует язык, речь.

Первичное отношение сознания (а не предметное) – это, как вариант, идентификация с культурным символом, поскольку социальная страта выступает как культурный образец социального поведения личности, в нее допущенной, а индивидуум (личность) лишь выполняет его.

 

2.6. Выводы

На наш взгляд, именно идентификация с символами культуры организует человеческое сознание, в упрощенной форме «делает человека человеком». За вычленением смысла, символа и идентификацией с ним следует выполнение, активная деятельность личности в социуме по воспроизведению образцов (стилей) поведения окружающих, речи, мышления, сознания, по отражению окружающего мира и регуляции своего поведения. Таким образом, в социальной страте обобщены не только цели, задачи, методы их решения/достижения, но и стилизация, как вариант шаблоны поведения. Значит ли это, что для острого ума, обладающего большим даром соображения и желающего управлять кризисом, возможно прогнозировать (предполагать) развитие кризисных явлений, их возможную провокацию, и… управлять социумом?

Надо дать на этот вопрос утвердительный ответ.

Предполагая управляемые и неуправляемые кризисные явления, уместно сделать вывод о том, что смена доверительного отношения к недоверию со стороны социальных страт по отношению к власти происходит по мере разрушения идеалистических представлений (планов), и принятия новой реальности.

В социальных стратах возможно динамичное развитие процессов влияния на органы управления (и на развитие кризиса), связанное с интересами локальных (и лоббирующих) групп.

Кризисные явления – системные явления, обусловленные комплексом причин, и имеющие следствия. Кризисные явления, как имеющие причины, не наступают одномоментно, а развиваются лонгитюдно. Однако, основная масса в социальных стратах является и основной «жертвенной» группой. Кризис идеалов социальных страт, доведенный до апогея, в итоге может влиять на всеобъемлющую систему управления, приводя к ее смене новой системой управления. Как показывает история, кризис идеалов можно замедлить, но нельзя предотвратить; циклический процесс эволюции всегда приводит к формированию новых идеалов. А затем и новых кризисов доверия. Поэтому надобно относиться к этому явлению в возможной мере спокойно, и, по возможности, наблюдать за развитием кризиса удаленно.

Таким образом, в процессе изучения и анализа темы мы предлагаем вывод о том, что кризисные явления социальных страт можно провоцировать созданием определенных условий, доверием граждан и социальных страт можно манкировать, и вариативно решать создаваемые кризисы в пользу одной или нескольких групп заинтересованных лиц, в том числе социальных страт.

Даже такой акт сознания, как осознание невыполненного желания, по психологической трактовке является основанием к кризису доверия внутри социальной страты.

Положительная сторона любого кризиса также имеет место быть; всякая тупиковая ситуация заставляет размышлять, искать выход, сильнее шевелить мозгами. А поскольку мир стремится к упрощенной модели поведения и жизни, то в данном контексте речь идет только о приспособлении и оптимизации к жизни в конкретных «новых» условиях.

Поскольку человек – существо с огромным запасом приспособляемости, сие пока удается.

Давайте также не будем забывать корифеев и помнить, что, перефразируя слова Лейбница, мы увидели чуть дальше лишь потому, что стояли на плечах гигантов. Ибо даже в части рассмотренной темы верно утверждение: можно ошибаться, главное, чтобы тебе не понравилось это делать вновь и вновь, не стыдно не знать, а стыдно не учиться.