— Добро пожаловать. Друзья. Почетное место. Счастливый круг.

Катса немедленно почувствовала, что не может доверять чему-то в этом человеке, который говорил такие приятные вещи таким приятным добрым голосом. Что-то в нем было, какое-то качество, которое заставляло ее быть настороже. Он ей не нравился.

Однако слова были добрыми и дружелюбными, все незнакомцы в комнате улыбались ему и ей, и не было никаких причин для неудовольствия. Никаких причин так внезапно невзлюбить этого человека. Она замешкалась в дверях, но шагнула вперед. Она осторожно подойдет.

Девочке нехорошо. Наверное, подумала Катса, это из-за непривычно твердой почвы под ногами. Биттерблу плакала, прижималась к Катсе и повторяла, что нужно уходить.

— Он врет, — твердила она. — Он врет.

Катса посмотрела на нее без выражения. Девочке этот человек тоже явно не понравился. Катса это учтет.

— Моя дочь больна. Мне больно смотреть, как моя дочь страдает, — сказал Лек, и Катса вспомнила и поняла, что он отец Биттерблу. — Помоги своей племяннице, — сказал Лек женщине, сидевшей слева от него. Женщина подскочила и двинулась к ним с протянутыми руками.

— Несчастное дитя! — воскликнула женщина. Она попыталась оттащить девочку от Катсы, чтобы обнять ее, и бормотала что-то приятное, но Биттерблу завизжала, ударила ее и прилипла к Катсе, словно перепуганный дикий зверек. Катса взяла ее на руки и бездумно стала успокаивать. Она посмотрела через голову девочки на женщину, которая каким-то образом приходилась Биттерблу тетей. Лицо женщины внезапно отозвалось в ее памяти. Ее лоб и нос были знакомыми. Не цвет глаз, но их форма. Катса взглянула на ее руки и поняла. Это была мать По.

— У нее истерика, — сказала мать По Катсе.

— Да, — сказала Катса и крепче прижала девочку к себе. — Я о ней позабочусь.

— Где мой сын? — спросила женщина. Ее глаза наполнились тревогой. — Вы знаете, где мой сын?

— И действительно, — сказал Лек своим раскатистым голосом. Он склонил голову на бок, и его единственный глаз смотрел на Катсу. — В вашей компании одного не хватает. Надеюсь, он жив?

— Да, — сказала Катса, а потом немного задумалась, не собиралась ли она сказать, что он умер. Разве она раньше не притворялась, что он умер? Но почему бы ей это было нужно?

Глаз Лека моргнул.

— Вот как? Чудесные новости. Возможно, мы можем ему помочь. Где он?

Биттерблу выкрикнула:

— Не говори ему, Катса! Не говори ему, где По, не говори, не говори…

Катса принялась ее успокаивать.

— Шшш, все хорошо, малышка.

— Пожалуйста, не говори ему.

— Не скажу, — кивнула Катса. — Не скажу. Она уткнулась лицом в шапочку Биттерблу и решила, что не стоит говорить этому человеку про По, если девочку это так расстраивает.

— Что ж, ладно, — сказал Лек. — Я все понял.

Он на секунду замолчал. Казалось, он размышляет. Его пальцы теребили рукоять ножа на поясе. Взгляд короля скользнул по Биттерблу и задержался, и Катса обнаружила, что прижимает девочку ближе к себе и прикрывает ее руками.

— Моя дочь не в себе, — сказал Лек. — Она сбита с толку и больна, ее сознание помутилось. Она думает, что я причиню ей вред. Я как раз рассказывал семье принца По о болезни моей дочери, — он обвел рукой комнату. — Я рассказывал, как она сбежала из дому после несчастного случая с ее матерью. О том, как вы и принц По нашли ее, госпожа Катса, и как вы берегли ее для меня.

Катса проследила за его жестом, оглядев комнату. Еще знакомые лица, вот мужчина постарше Лека, король, отец По. Его лицо суровое и гордое, но во взгляде туман. Такой же, как у всех в этой комнате, у этих молодых людей, которые, должно быть, братья По, и этих женщин, наверное, их жен. Или это туман в ее собственном сознании не дает ей рассмотреть их лица отчетливее?

— Да, — ответила она на что-то, что говорил Лек. Что-то насчет заботы о Биттерблу. — Да, я ее сберегла.

— Скажите мне, — прогремел голос Лека, — как вы выбрались из Монси? Вы пересекли горы?

— Да, — сказала Катса. Лек откинул голову назад и рассмеялся.

— Я так и думал, когда мы потеряли вас из виду. Я почти решил махнуть рукой и подождать. Я знал, что вы объявитесь где-нибудь рано или поздно, но когда навел справки, то узнал, что вас не очень-то ждут при вашем дворе, леди Катса. И я сходил с ума, совершенно сходил с ума, сидя дома и ничего не делая, когда мое любимое дитя… — Взгляд его единственного глаза снова задержался на Биттерблу, и он потер рот ладонью. — …когда моя девочка не со мной. Я решил рискнуть. Я, конечно, приказал своим людям продолжить поиски во всех королевствах, но в Лионид решил отправиться сам.

Катса помотала головой, но туман в ней не развеялся.

— Не стоило волноваться, — сказала она. — Я ее сберегла.

— Да, — сказал он. — И теперь вы привели ее прямо ко мне, на мой порог, в мой замок на западном побережье Лионида.

— Ваш замок… — тупо повторила Катса. Она думала, что это замок По. Или ее собственный? Нет, это чушь, она же из Миддландов, и замка у нее нет. Она, наверное, недопоняла что-то, что кто-то где-то сказал.

— Настало время тебе отдать мне мое дитя, — сказал Лек.

— Да, — согласилась Катса, но ее беспокоила мысль оставить заботу о девочке, которая перестала упираться и теперь висела на Катсе, бормоча всякий вздор и всхлипывая. В оцепенении она шепотом повторяла слова Лека снова и снова, как будто проверяла, как они будут звучать, сказанные ее голосом.

— Да, — снова сказала Катса. — Я отдам… но только когда она поправится.

— Нет, — сказал Лек. — Отдай мне ее сейчас. Я знаю, как ей помочь.

Катсе категорически не нравился этот человек. Эта его манера распоряжаться — и то, как он смотрел на Биттерблу, каким-то странным взглядом, который Катса видела раньше, но никак не могла припомнить. Биттерблу была на ее ответственности. Катса подняла голову.

— Нет. Она останется со мной, пока, ей не станет лучше.

Лек рассмеялся. Окинул взглядом комнату.

— Леди Катса полна противоречий, — сказал он. — Но, думаю, не стоит ее осуждать за желание защитить девочку. Что ж, неважно. Я наслажусь обществом моей дочери, — его взгляд снова скользнул по Биттерблу, — позже.

— А теперь вы расскажете мне о моем сыне? — спросила женщина, стоящая около Катсы. — Почему он не здесь? Он ведь не ранен?

— И вправду, — сказал Лек. — Утешьте сердце матери, леди Катса. Расскажите нам все о принце По. Он где-то поблизости?

Катса обернулась к женщине, нервничая оттого, что кусочки головоломки в голове никак не хотели складываться в картинку. Что-то о По можно было сказать, но разве кое-что не лучше бы сохранить в тайне? Границы размывались. Быть может, лучше ничего не говорить.

— Я не хочу говорить о По, — сказала она.

— Не хотите? — переспросил Лек. — Очень жаль. Потому что я хочу.

Он сжал подлокотник кресла и на секунду задумался.

— Наш По — сильный юноша, — продолжил он. — Сильный и смелый. Гордость семьи. Но он немного себе на уме, вы не находите?

Катса внезапно почувствовала, как нервы напряглись до того, что в пальцах закололо, Лек наблюдал за ее реакцией.

— Да, — сказал он. — По — непростой человек.

Король нахмурился и поджал губы, а потом как будто принял решение. Обвел взглядом комнату, разных член семьи По и лучезарно улыбнулся, а затем заговорил приятным тоном.

— Я собирался сохранить кое-что втайне, — сказал он. — Но теперь мне подумалось, что По действительно очень сильный и однажды он может появиться на нашем пороге. И возможно, в ожидании этого мне стоит рассказать вам кое-что, что может, — он слегка улыбнулся, — повлиять на то, как вы его примете. Ибо, видите ли, леди Катса, — продолжал Лек, заглядывая ей в глаза, — я довольно много думал о нашем дорогом По, и у меня появилась теория. Теория, которая покажется вам потрясающей, хоть и немного печальной. Да, — сказал он, улыбаясь в ответ на озадаченные лица окружающих. — Всегда печально узнавать, что вас обманывали, а тем более, если это делал член семьи. И вы, госпожа Катса, как раз тот человек, на котором я хочу свою теорию проверить, потому что думаю, что вы знаете правду о По.

Отец и братья По заерзали на стульях и нахмурились, и Катса больше не могла связно думать от ужаса и недоумения.

— Это теория о Даре принца По, — сказал Лек. Катса услышала, как рядом кто-то тихо ахнул. Это была мать По. Женщина шагнула к Леку, прижав руку к горлу.

— Подождите, — сказала она. — Я не знаю…

Она замолчала, обернулась и посмотрела на Катсу, озадаченная и напуганная. Катса совсем запуталась, ее одолевала отчаянная тревога. Она чувствовала… она понимала… она почти готова была что-то вспомнить…

— Я полагаю, ваш По скрывал от вас кое-что, — сказал Лек. — Скажите, прав ли я, леди Катса, что принц По на самом деле…

И в этот момент Катса наконец ощутила уверенность. В это мгновение она очнулась от оцепенения. Опустила девочку на пол, выхватила с пояса кинжал, и метнула его. Не потому, что помнила, что Лек должен умереть. Не потому, что помнила правду о Даре По. Но потому, что вспомнила, что у По есть секрет, страшный секрет, и если его раскрыть, По будет ужасно больно, хоть она и не помнила, почему… и этот человек тут вот-вот проболтается. Она должна его остановить, как угодно, она должна заставить его замолчать прежде, чем разрушительные слова будут произнесены.

Леку следовало бы держаться своей лжи, потому что именно правда, которую он едва не произнес, убила его.

Кинжал пролетел точно по прямой. Он вонзился в открытый рот Лека и пригвоздил его к спинке кресла. Так Лек и сидел с обвисшими руками и ногами, с широко открытым безжизненным единственным глазом. Кровь растекалась от рукояти клинка вниз по одежде. Женщины завизжали, а мужчины возмущенно закричали, бросились к Катсе, обнажая мечи, и Катса тут же поняла, что надо быть осторожной в этой схватке. Нельзя ранить братьев и отца По. И вдруг они остановились, потому что, глянув на Лека, Биттерблу шатко поднялась на ноги. Они встала перед Катсой, вынула свой собственный нож из ножен и дрожащей рукой выставила его против них.

— Не трогайте ее, — сказала Биттерблу. — Она правильно сделала.

— Дитя, — сказал король Pop, — отойди, чтобы мы тебя не задели. Тебе нехорошо. Принцесса Биттерблу, ты защищаешь убийцу своего отца.

— Теперь, когда он умер, мне стало намного лучше, — сказала Биттерблу, ее голос зазвучал увереннее, а нож в руке перестал дрожать. — И я не принцесса. Я — королева Монси. Наказание Катсы — мое дело, а я говорю, что она права, и вы ее не тронете.

Она, и правда, выглядела лучше и уверенно смотрелась с ножом в руке, собранная и очень целеустремленная. Братья и отец По стояли полукругом с поднятыми мечами, в ушах и на пальцах у них блестело золото. Как семь вариантов По, подумала Катса отстраненно, но без мерцания в глазах. Она протерла свои собственные. Она устала и не могла ясно мыслить. Несколько женщин позади плакали.

— Она убила твоего отца, — снова сказал король Pop, но не так уверенно. Он поднял руку ко лбу. Озадаченно глянул на Биттерблу.

— Мой отец был злой, — сказал Биттерблу. — У моего отца был Дар обманывать людей словами. Он обманывал вас — про смерть моей матери, про мою болезнь, про свои намерения насчет меня. Катса защищала меня от него. Сегодня она спасла мне жизнь.

Все они хватались руками за головы. У всех были нахмурены брови, у всех на лицах замешательство.

— Он сказал… Лек сказал, что это его замок? Он… — Голос Рора стих. Король уставился на кольца на своей руке. Мать По прерывисто вздохнула. Она повернулась к мужу.

— Мне кажется, то, что сделала госпожа Катса, возможно, не совсем безосновательно, — сказала она. — Он явно собирался высказать какое-то абсурдное обвинение в адрес нашего По. Лично я готова рассмотреть вероятность того, что он все это время врал, — она прижала руку к сердцу. — Нам надо сесть и во всем разобраться.

Ее муж и сыновья почесали затылки и закивали.

— Давайте все сядем, — сказал Pop, указывая на стулья. Он взглянул на тело Лека и вздрогнул, как будто забыл, что оно все еще там, обвисшее и кровоточащее. — Поставьте стулья сюда, в центр комнаты, подальше от этого… зрелища. Мальчики, помогите дамам. Ну, ну, они плачут. Принцесса… Королева… Биттерблу, ты не могла бы повторить, что сейчас сказала? Признаюсь, у меня в голове все перепуталось. Сыновья, не убирайте мечи, не стоит расслабляться.

— Я обезоружу ее, — сказала Биттерблу, — если вам так будет спокойнее. Пожалуйста, Катса, — сказала она извиняющимся тоном и протянула руку.

Катса оцепенело запустила руку в сапог и отдала девочке нож. Она села на стул, который ей принесли и отсутствующе отмечала суету, садившихся в круг людей, лязг мечей, ахающих и вытирающих слезы женщин, прильнувших к рукам своих мужей. Она уронила голову на руки. Ибо ее сознание прояснилось, и теперь она поняла, что сделала.

Как будто заклинание вспенилось, один пузырек за другим полопались, и теперь их головы были совсем пусты. Абсолютно пусты. Люди говорили глупо и медленно, стараясь воссоздать разговор, который не помнили, хотя все до единого при нем присутствовали. Pop даже не мог ясно ответить на вопросы Биттерблу о том, когда Лек приехал в Лионид, что он сказал, что сделал, чтобы убедить их, что замок По принадлежит ему. Убедить Рора оставить свою столицу и двор и приехать в отдаленный уголок королевства с женой и сыновьями и развлекать Лека, подчиниться Леку, пока Лек ждал свою дочь, которая могла и не появиться. Что говорил Лек, пока они ждали, медленно и недоверчиво просочилось из уст Рора.

— Мне кажется… Мне кажется, он сказал, что хочет обосноваться в моем городе. У моего трона!

— Мне кажется, он сказал что-то о моих служанках. Но я не буду это повторять, — сказала его королева.

— Он говорил об изменении торговых соглашений! Я уверен! — воскликнул Pop. — В пользу Монси!

Pop встал и принялся мерить комнату шагами. Катса одеревенело поднялась, поскольку надо встать, когда король стоит, но королева усадила ее обратно.

— Если бы мы вставали каждый раз, как он принимается носиться из угла в угол, мы бы все время стояли, — сказала она. Ее рука осталась на локте Катсы дольше, чем необходимо, а взгляд задержался на ее лице. Голос у мамы По был мягкий. Чем дальше собрание продвигалось к раскрытию обманов Лека, тем с большей добротой королева Лионида смотрела на Одаренную девушку рядом с собой.

Гнев Рора возрастал, как и гнев его сыновей, одного за другим стряхнувших с себя ступор. Они возмущенно кричали и спорили, кто что сказал.

— По правда в порядке? — спросил один из них у Катсы, один из младших, и остановился перед ее стулом, чтобы заглянуть ей в лицо. По ее щеке скатилась слеза, и она предоставила Биттерблу рассказывать всю историю, всю правду о Леке, которая поразила собрание, как стрелы. Что Лек хотел причинить девочке боль, сделать что-то ужасное, жуткое, что Лек украл дедушку Тилиффа, что Лек убил Ашен. Что его люди чуть не убили По. И теперь скорбь Рора была под стать его гневу, и он стоял на коленях на полу и рыдал об отце и сыне и особенно о сестре, и выкрики его сыновей стали еще громче и возмущеннее. Катса отрешенно подумала: неудивительно, что По такой говорливый. В Лиониде все такие, и все говорят одновременно. Она утерла слезы с лица и постаралась справиться с путаницей в голове.

Когда один из младших братьев присел перед ней и предложил свой носовой платок, она взяла его и тупо уставилась ему в лицо.

— Как думаете, По в порядке? — спросил он. — Вы теперь за ним обратно поедете? Я бы поехал с вами.

Она вытерла лицо платком.

— Ты который?

Брат улыбнулся.

— Я — Скай. Я никогда не видел, чтобы кто-то так быстро метал кинжал. Ты точно такая, как я себе представлял.

Он снова встал и пошел к отцу. Катса прижала руку к животу и постаралась унять горечь внутри. Туман, оставшийся от Дара Лека, покидал ее медленнее, чем других, и ей стало плохо от того, что она сделала. Да, Лек был мертв, и это было хорошо. Но она воспользовалась кинжалом — кинжалом! — чтобы заставить кого-то замолчать. Ничего более кровожадного она никогда не совершала, даже для Ранды. И ведь она даже не осознавала, что делает.

Нужно отправиться к По. Нужно предоставить им самим дружно собирать правду по кусочкам. Эти мелочи не имели значения, все эти детали, которые они разбирали и обсуждали, о которых спорили снова и снова, пока день переходил в ночь. Биттерблу спасена — вот это важно. По где-то совсем один, он ранен и сейчас борется с монсийской зимой — вот это важно.

— Ты скажешь им про кольцо? — спросила Биттерблу тем вечером, когда Катса сидела в их спальне, пытаясь собрать расползающиеся мысли и обдумать, что делать с кораблем.

— Нет, — сказала она. — Не нужно. Они только расстроятся. Как только я доберусь до По, я ему его верну.

— Мы очень рано отправимся?

Катса подняла взгляд на девочку, которая стояла перед ней с серьезным лицом и рукой на рукояти ножа. Королева Монси в штанах и с короткими волосами, больше всего на свете похожая на маленького пирата.

— Тебе не обязательно ехать, — сказала Катса. — Это будет трудное путешествие. Когда мы доберемся до Монпорта, двигаться будем очень быстро, и я не сбавлю скорость ради тебя.

— Конечно, я поеду.

— Ты теперь королева Монси. Ты можешь вызвать большой корабль и путешествовать с комфортом. Можешь подождать, пока сменится сезон.

— И нервничать тут, в Лиониде, пока от тебя не придет весть, что По в порядке? Конечно, я поеду с тобой!

Катса опустила глаза и сглотнула комок в горле. Она не хотела признавать, как ей было приятно знать, что Биттерблу в этом с ней заодно.

— Мы отправимся с первыми лучами, — сказала она. — На лодке, которую снарядил Pop, из ближайшей деревни. Сначала поплывем за капитаном Фавн и наполним ее трюмы. Потом она отвезет нас в Монпорт.

Биттерблу кивнула.

— Тогда я вымоюсь и пойду спать. Как ты думаешь, кого попросить, чтобы принесли горячей воды?

Катса слегка улыбнулась.

— Позвони в колокольчик, ваше величество. Думаю, слуги По сейчас слегка перегружены, но уж к правительнице Монси кто-нибудь да придет.

Собственно, пришла сама мать По. Она оценила ситуацию и вызвала служанку, которая утащила Биттерблу в другую комнату, бормоча заверения насчет температуры воды и делая реверансы, как только могла с полными руками полотенец.

Мать По осталась и присела на кровать рядом с Катсой. Она сложила руки на коленях. Кольца на ее пальцах блеснули в свете камина и привлекли внимание Катсы.

— По говорил, что вы носите девятнадцать колец, — услышала она собственный голос. Вздохнув, она стиснула голову ладоням, стараясь в сотый раз выгнать оттуда вид Лека, прибитого к стулу ее кинжалом.

Королева выпрямила, пальцы и осмотрела свои кольца. Затем снова сложила руки и покосилась на Катсу.

— Все думают, что ты вдруг вспомнила правду о Леке, — сказала она. — Что вспомнила внезапно и заставила его умолкнуть прежде, чем разум снова помутился. Возможно, так и было. Но я думаю, что понимаю, почему ты смогла найти силы именно в тот момент.

Катса посмотрела на эту женщину, посмотрела в ее спокойное лицо и умные глаза и ответила на вопрос, который увидела в этих глазах.

— По рассказал мне правду о своем Даре.

— Он, должно быть, очень тебя любит, — сказала королева так просто, что Катса вздрогнула. Она понурила голову.

— Я очень разозлилась, — сказала она, — когда он впервые мне сказал. Но я… отошла от гнева.

Это описание было жалкой пародией на то, что она чувствовала, и Катса сама это знала. Но королева не отрывала взгляда, и Катсе подумалось: эта женщина понимает кое-что из того, что она не сказала.

— Ты выйдешь за него замуж? — спросила королева так прямо, что Катса снова вздрогнула, но на это у нее был готов такой же прямой ответ. Она посмотрела королеве в глаза.

— Я никогда не выйду замуж, — сказала Катса.

На лбу королевы появились морщинки удивления, но она ничего не сказала. Помолчала, потом заговорила.

— Ты спасла жизнь моему сыну в Монси, — сказала она. — И снова спасла ее сегодня. Я никогда этого не забуду.

Она встала, наклонилась и поцеловала Катсу в лоб, и в третий раз после появления этой женщины Катса вздрогнула от удивления. Королева повернулась и вышла из комнаты, шурша юбками. Когда дверь за ней закрылась и Катса уставилась в пустоту, где только что была мать По, образ Лека снова возник в ее сознании.