Едва зонтик оказался в руке Лины, как входная дверь со скрипом отворилась. Из глубины дома раздался хриплый голос:

— Ты Лина? Я ждала тебя с минуты на минуту. Входи же!

Только сейчас Лина поняла, что это был дом, который она искала. Изнутри доносился запах свежеиспечённого хлеба. Близилось время обеда, и Лина вдруг почувствовала, что проголодалась.

Она осторожно заглянула внутрь, а затем вошла в прихожую. Справа от неё была открытая дверь, и оттуда послышался прежний голос, которой сердито произнёс:

— Чего ты ждёшь? Терпеть не могу таких копуш!

Лина робко вошла в комнату. У окна стоял большой цветастый диван, на котором, словно чёрное пятно, сидела маленькая старушка. Старушка даже не потрудилась взглянуть на Лину. Она продолжала жевать печенье и пить чай, словно ей не нужно было видеть девочку, чтобы составить о ней впечатление.

Не зная, что делать, Лина стояла и глядела на старушку, а та по-прежнему не обращала на неё внимания. Некоторое время обе молчали.

Наконец старушка произнесла:

— Хоть ты и в шестом классе, но здороваться так и не научилась.

— Здравствуйте! — сказала Лина и вежливо поклонилась. — Меня зовут Лина Уэсуги. Спасибо, что Вы согласились обо мне позаботиться!

— Кто сказал, что я буду о тебе заботиться? — поинтересовалась старушка. Она по-прежнему не смотрела на Лину.

Лина была потрясена.

— Но мой отец…

— И что же он сказал? — повысив голос, перебила её старушка.

Отец лишь сказал, что ей следует поехать в Туманную Долину, поскольку там живёт человек, с которым он когда-то подружился. Когда же Лина захотела узнать подробности, отец ответил, что ей стоит хотя бы раз сменить место отдыха, ведь она каждый год проводит каникулы в Нагано.

А эта старушка даже не пришла на станцию, чтобы встретить Лину, и девочке пришлось самой её разыскивать. И вот теперь, когда Лина её нашла, та обращается с ней так холодно. Она впервые столкнулась с подобным обращением. В Нагано бабушка всегда встречала её на станции, ласково улыбалась и говорила: «Добро пожаловать!» При мысли об этом Лина ощутила себя такой несчастной, что готова была повернуться и отправиться прямо домой. Хотя девочка не собиралась плакать, но вдруг почувствовала, что её глаза наполняются слезами. Сейчас ей было даже более одиноко, чем утром на пустой станции.

Старушка, хотя и видела, что Лина в отчаянии, продолжала спокойно грызть печенье.

— Тогда я пойду домой, — сказала Лина. Она постаралась вложить в эти слова все свои чувства.

Старушка строго спросила:

— Кто велел тебе идти домой?

— Но Вы… сейчас… сказали…

— И что же я сказала? — ехидным голосом спросила старушка.

Из тёмных глаз Лины потекли слёзы. Старушка взглянула на неё. Увидев, что Лина плачет, она проговорила:

— Лина, мне кажется, ты не понимаешь. Этот дом, усадьба Пикотто — это гостиница. Она существует в Туманной Долине с давних времён.

Старушка сделала глоток чая, а затем продолжила:

— Поэтому тебе придётся работать, чтобы оплачивать здесь своё проживание. Это называют жизненными расходами…

Она поискала в памяти нужные слова и пояснила:

— Да, да, в общем, расходами на жильё и еду. В обмен за твою работу полагается плата. Вот почему никто не собирается о тебе заботиться. Как говорится…

Подумав, она нашла верные слова:

— Кто не работает, тот не ест. Поистине, это так, — кивнула она, соглашаясь со всем сказанным.

— Если Вы говорите о деньгах, то я взяла их с собой, — с облегчением произнесла Лина. Но её самоуверенность тотчас же растаяла под испепеляющим взглядом старушки.

— Это твои личные деньги, верно? — въедливо спросила старушка.

Лина кивнула.

— Ты заработала их сама, не так ли?

Лина вздрогнула и отрицательно покачала головой. То были карманные деньги, которые она получила на летние каникулы от своего отца.

— Это должны быть деньги, которые ты заработаешь сама. Разве я об этом не сказала? Тебе придётся работать.

— Но я не могу работать!

Лина была совершенно растеряна. Она поняла, что ничего не умеет делать. У неё был скверный почерк, а на счётах она могла лишь складывать и вычитать. Поскольку весь день у Лины уходил на посещение школы и разные дополнительные занятия, то она никогда не помогала матери в домашних делах. Девочка не знала, как правильно готовить еду или стирать одежду. Она умела рассчитать калорийность готового блюда по его рецепту, поскольку это требовалось в тестах по домашнему хозяйству, но приготовить аппетитное блюдо было для неё непосильной задачей.

Пока Лина размышляла об этом, старушка проговорила:

— Насколько я могу судить, ты выглядишь вполне нормально: у тебя есть руки и ноги, глаза, нос и рот. Кто сказал, что ты не можешь работать? — добавила она.

Лина испытывала неудержимое желание сбежать от этой похожей на пятно маленькой старушки. Но старушку совершенно не волновали мысли Лины. Не глядя в сторону девочки, она сказала:

— Поставь свой зонтик в подставку для зонтов. Твоя комната на втором этаже, вторая справа. Когда разберёшь свои вещи, приходи в столовую. Обед уже готов.

Лина всё ещё стояла на месте, не в силах принять решение. Старушка, однако, определённо решила, что Лина остаётся.

— Поторапливайся и делай, что тебе велят! — строго приказала она. Словно разбуженная её голосом, Лина торопливо выскочила из комнаты. Из двери напротив прихожей выглядывали три головы, но как только появилась Лина, они поспешно скрылись за дверью. Та с грохотом захлопнулась.

— Ой! — закричал кто-то. — Мой нос! Мой нос!

— Аптечку! Принесите аптечку! — кричал чей-то взволнованный голос.

Лине захотелось остаться здесь и посмотреть, что будет дальше. По крайней мере, оказалось, что ей не придётся быть один на один со старушкой. Кроме того, в этом городе и доме было что-то невероятно притягательное. Отец говорил, что иногда приятно побывать в необычном месте, а это место, без сомнения, было необычным!

* * *

Лина стояла перед комнатой, о которой говорила старушка. Дверной молоток был в виде головы клоуна. Желание открыть дверь и войти внутрь становилось нестерпимым.

…На окне висели розовые шторы из мягкой, воздушной ткани; покрывало на кровати было того же цвета. Всюду: на небольшом столике, стуле и комоде вырезано едва заметное улыбающееся лицо клоуна.

Открыв дверь направо, девочка обнаружила ванную и туалет. Рядом с умывальником аккуратной стопкой лежали розовые полотенца.

Лина пришла от увиденного в восторг. Прежде у неё никогда не было собственной комнаты, потому что её семья всегда жила в маленькой квартире. И если ей позволят здесь остаться, она готова будет терпеть даже старушку. Лина, наконец, приняла решение.

Она уложила в стол книги и тетради и убрала в комод сменную одежду. За окном, словно розовое облако, цвёл куст индийской сирени, да так близко, что она почти касалась его руками.

— Привет! Меня зовут Лина! — весело поздоровалась с кустом девочка.

Внезапно Лина почувствовала тревогу. Мысль о том, что она здесь совсем одна, заставила её вздрогнуть.

Лина умыла вспотевшее лицо и привела в порядок растрёпанные волосы. Это оказалось совсем не просто, ведь обычно за неё всё делала мать. Лина расчесала волосы, собрала их сзади в толстый хвост и туго завязала. Затем она разделила хвост на две части и потянула в разные стороны, чтобы убрать на место выбившиеся пряди.

Взволнованная, она спустилась вниз. Из комнаты рядом с лестницей послышался голос старушки:

— Лина, иди сюда! Я провожу тебя в столовую. Вот незадача, я ведь забыла представиться. Меня зовут Пипити Пикотто.

Сказав это, старушка бодро вскочила на ноги. Она оказалась ростом примерно с Лину, а её серебристые волосы были заплетены в косу и обвиты вокруг головы. Из-за этого её голова выглядела ужасно большой. Несмотря на лето, на ней было платье с длинными рукавами и подолом, достававшим почти до пола. Старушка подошла к Лине и внимательно её осмотрела.

— Ты близорука, не так ли? Тебе следует носить очки. Если станешь щуриться, чтобы лучше видеть, то появится морщины. И что это за странная причёска? Не скажу, что у тебя привлекательное лицо, а если отбросить волосы, не останется ничего, на что стоило бы посмотреть. И потом, ты слишком толстая! Я надеюсь, что твоя кровать под тобой не сломается, — скороговоркой произнесла старушка и поспешно удалилась.

Лине показалось, будто с ней разговаривал сам дьявол. Человек, которого она лишь сегодня впервые увидела, перечислил все её недостатки, нисколько не заботясь о её чувствах, и этим смертельно ранил её самолюбие.

«Я её ненавижу, ненавижу!» — думала Лина, глядя старушке в спину полными слёз глазами.

— Чего же ты ждёшь? — спросила от входа в столовую старушка, даже не оглянувшись.

Опустив глаза, Лина уселась на указанное место. Она сидела, не поднимая головы. Ей не хотелось, чтобы кто-то видел, как она плачет.

— Знакомьтесь, это Лина! С сегодняшнего дня она будет жить в комнате клоуна.

Лина ещё сильнее наклонила голову и быстро вытерла слёзы.

— Слева от тебя Ит-тян. Он изобретатель.

Лина взглянула на сидящего рядом с ней человека. У того были седые волосы. Повернувшись к Лине, он сказал: «Привет!» и улыбнулся.

При виде лица Ит-тяна Лина поневоле рассмеялась. Какой у него огромный, круглый, ярко-красный нос! Это был он! Тот самый человек, нос которого прищемило дверью!

Видя, как заразительно смеётся Лина, остальные тоже расхохотались, и даже Ит-тян присоединился ко всеобщему веселью.

— Понимаешь, я хотел поскорее тебя увидеть, а Кину-сан вдруг захлопнула дверь, и вот… — сказал Ит-тян, смущённо почёсывая голову.

Хотя он выглядел пожилым, его голос и манера речи были явно юношескими.

— Напротив Ит-тяна сидит Кину-сан. В настоящее время она отвечает за нашу стирку и уборку, — сказала старушка.

Женщина с большими чёрными глазами и в белоснежном переднике нежно улыбнулась Лине. Она напомнила девочке её мать, которая осталась в Сидзуоке.

— А рядом с Кину-сан сидит Джон, наш шеф-повар.

Краснолицый толстяк, похожий на пивной бочонок, коротко кивнул Лине и сердито пропыхтел:

— Давайте же кушать, друзья, иначе мой суп… — но под взглядом старушки тут же смолк.

— И напоследок у нас Джентльмен, — сказала старушка и посмотрела налево.

Там на стуле восседал зверь с золотистой шерстью и зелёными глазами, похожий на огромного кота. Джентльмен пристально уставился на Лину. Она почувствовала, что её словно затягивают эти бездонно глубокие, как болота, глаза.

Во время еды Лина старалась не глядеть на старушку и кота. Еда оказалась вкусной. Ит-тян заботливо передал Лине соус и хлеб. Джон, похоже, был очень доволен, что у неё такой отменный аппетит.

После обеда Лина вернулась в свою комнату и стала смотреть на индийскую сирень. Она снова ощутила, что находится в гостинице. Наверное, здешние жители сходились вместе лишь во время еды, а когда она заканчивалась, каждый отправлялся к себе в комнату. Возможно, тут не принято было собираться всем вместе, чтобы просто поговорить, как это делали в доме Лины или её бабушки в Нагано. Лина пожалела о своём решении остаться в этом месте.

«Интересно, что сейчас делает мама?» — подумала девочка и внезапно почувствовала, как сильно по ней соскучилась. Глаза её наполнились слезами.

«Сегодня я только и делаю, что плачу. Это на меня совсем не похоже», — подумала Лина.

— Обычно я не такая, чтоб ты знала! — воскликнула девочка, обращаясь к сирени.

В этот самый момент она услышала стук в дверь. Лина подскочила от удивления. Она торопливо вытерла слёзы и осторожно приоткрыла дверь. За дверью стоял Ит-тян.

— Лина, тебе, наверное, скучно сидеть взаперти в своей комнате? Как ты смотришь на то, чтобы прогуляться по дому? Я буду твоим проводником, — сказал он, с улыбкой глядя на неё.

Лина энергично кивнула головой, обрадовавшись его приглашению. Шагая вслед за Ит-тяном, Лина решила спросить его о том, что её беспокоило:

— Это посёлок Серебряный Рудник? Или какое-то другое место?

Ит-тян удивлённо обернулся и посмотрел на Лину.

— Ты хочешь сказать, что не знаешь? Это вовсе не посёлок Серебряный Рудник. Официально здесь город Туманная Долина, но мы называем его Улицей Сумасшедших. Потому что все мы любим пошутить, понимаешь?

— Улица Сумасшедших! — воскликнула потрясённая Лина, а про себя подумала: «Какое ужасное название! Посёлок Серебряный Рудник звучит гораздо лучше». Однако она не осмелилась сказать об этом вслух, потому что Ит-тян смотрел на неё с улыбкой, как бы говоря: «Улица Сумасшедших — красивое название, верно?»

После того, как они осмотрели весь дом, Ит-тян предложил пойти поболтать с Джоном. Они отправились на кухню, но Джона там не оказалось.

— Должно быть, он пошёл в огород, — сказал Ит-тян и вышел из дома, ведя за собой Лину.

Стоило им пройти немного по тропинке, что вела от кондитерской в сторону тёмного леса, как вокруг внезапно посветлело и показался огород. Посреди салатной грядки, словно Король салата, возвышался Джон. Издали он выглядел совершенно круглым.

— Эй, Джон! — крикнул Ит-тян.

Заметив их, Джон помахал в ответ рукой и сказал:

— Мне нужны две морковки, большой кочан капусты и полная корзина винограда. Могу я рассчитывать на вашу помощь?

— Конечно! — ответил Ит-тян.

Он принялся разыскивать и срывать всё, о чём просил Джон. Каждый овощ занимал определённый участок. Справа от огорода располагалось небольшое пастбище и фруктовый сад. Ит-тян отдал Лине корзину и стал собирать виноград.

Лина несла корзину с виноградом, Джон шагал, прижимая к себе короткими ручками капусту и салат, а Ит-тян тащил морковку, лук и шпинат.

На обратном пути Лина спросила:

— Этот огород и пастбище принадлежат гостинице Пикотто?

— Нет, они являются собственностью всех, кто живёт на Улице Сумасшедших, — ответил Джон.

— Всякий раз, когда нам что-то требуется, мы просто берём его в нужном количестве, — добавил Ит-тян.

— Мы работаем все вместе лишь во время посадки, а в остальное время ухаживаем за огородом по очереди, — сказал Джон.

— Все вместе? Ты хочешь сказать, что старушка тоже работает в огороде? — спросила Лина. Ей припомнилась старушка, сидящая на диване, будто чёрное пятно.

— Да, конечно, она приходит на работу. В конце концов, ты же знаешь её девиз: «Кто не работает, тот не ест». Но её работа немного стоит, — добавил Ит-тян.

— Неправда. Когда бабушка Пикотто появляется в огороде, ни одна ворона или воробей не смеют туда сунуться. Согласись, что из неё получается великолепное пугало!

Ит-тян рассмеялся, а Лина подумала, что слова Джона не лишены смысла, потому что при виде старушки даже ей хотелось бежать без оглядки.

* * *

В ленивом безделье прошло три дня.

Лина была так занята, навещая по очереди двух своих новых друзей, что и думать забыла о возвращении домой.

Улица Сумасшедших, оправдывая своё название, всегда готова была чем-то удивить. От Ит-тяна, например, вечно пахло химикалиями, цветами и маслом.

После ужина Лина отправлялась обычно в комнату Ит-тяна. Когда она впервые туда вошла, то решила, что вряд ли выдержит там больше получаса. Несмотря на то, что на дворе стояло лето, в каждом из четырёх углов комнаты возвышалась пузатая печь, внутри которой жарко пылал уголь. Лина была озадачена.

— Ит-тян, неужели ты так сильно мёрзнешь?

— Это моя работа, — ответил он, уклонившись от дальнейших объяснений.

Джон, шеф-повар, называл комнату Ит-тяна экватором. И хотя Джону ещё не приходилось бывать на экваторе, по его мнению, там стояла такая же жара. В конце концов, Лина отыскала на «экваторе» самое прохладное место и теперь проводила там в беседах целые часы.

Кроме печей, в комнате Ит-тяна стоял типографский станок, перегонный куб, множество бутылок, колб и пробирок с различными химикатами, лежали горы книг и тетрадей, так что едва оставалось свободное место. Имелась там и кровать, но на ней стояла большая бутыль с лекарством, поэтому Ит-тян спал, лёжа в гамаке.

Не обращая внимания на жару, Ит-тян в своей захламлённой комнате перегонял и смешивал вещества, о которых Лина не имела ни малейшего понятия. Он постоянно забывал, куда положил болты, гайки, гаечные ключи и молотки, поэтому Лина искала их для него, пока они беседовали.

Джон всё время проводил на кухне, которую начищал до блеска, и возвращался в свою комнату лишь на время сна.

К трём часам дня все собирались к чаю, а Лина и Джентльмен, благодаря особой заботе Джона, перекусывали также в десять утра. Джентльмен всегда получал кубик сливочного масла в пять сантиметров толщиной, а Лина — холодное молоко и сладости.

Джон много говорил и смеялся. При этом его огромное тело тряслось так, что даже кастрюли и сковородки начинали позванивать. Лине тогда казалось, что вместе с ним смеётся вся кухня.

— Если кулинарное искусство — это состязание, то ни одна живая душа здесь не cможет соперничать со мной. Но даже я вынужден признать, что не умею готовить печенье и торты так же вкусно, как Токэ, — сказал Джон.

— Токэтт?

— Видишь там напротив кондитерскую? У Токэ настолько вкусные торты, что когда их ешь, не можешь остановиться. Они никогда не приедятся и кроме того, от них не потолстеешь. Разве желе, которое ты сейчас ешь, не восхитительное?

— Да, оно потрясающее.

— Это из магазина Токэ. От него не поправишься, так что ешь спокойно, — сказал Джон, подмигнув.

Лина очень любила сладости, но ей не хотелось толстеть ещё больше. И хотя она не помнила, чтобы говорила об этом Джону, однако он смотрел понимающе.

— Всё же тебе не стоит так много кушать, иначе не останется места для моего обеда. Может, у Токэ и лучшее в мире желе, но оно не сравнится с моими бутербродами.

Джон говорил чистую правду. Блюда, которые он готовил, были просто изумительны. И хотя в начале трапезы стол ломился от разных вкусностей, не было случая, когда что-то оставалось несъеденным.

Джентльмен всегда сидел, удобно устроившись на стуле. Когда говорил Джон, Джентльмен смотрел на него; стоило заговорить Лине, как он устремлял на неё взгляд своих удивительно прозрачных зелёных глаз. Кроме того, он время от времени кивал, будто понимая, о чём идёт речь.

Казалось, что Джон и Джентльмен прекрасно ладят друг с другом, ибо только Джентльмену разрешалось приходить в кухню и уходить из неё, когда он пожелает. Кухня была владением Джона, и даже бабушка Пикотто (её все так называли, поэтому Лина решила делать то же самое) не могла войти туда без разрешения. Лицо Джона становилось ярко-красным от гнева, если кто-то пробирался на кухню, надеясь тайком перекусить. Лишь Джентльмен, беззвучно ступая, свободно ходил по всему дому.

— Не обращай на него внимание, — предупредил Лину Джон. — Он любит оставаться один. Если ты станешь ему надоедать, он расцарапает твой нос своими когтями, а они у него острые! Даже Ит-тяну однажды досталось. Его нос, большой и красный в обычные дни, раздувался и раздувался, пока не стал похож на висящее спелое яблоко! — воскликнул Джон, кивнув, когда вспомнил об этом случае. — Обычно его нос выглядит как спелая слива.

Джон взглянул на гору красных слив, которые он приготовил к ужину, а затем расхохотался, держась за живот. Действительно, нос Ит-тяна напоминал сливу.

Вечером, в первое воскресенье после прибытия Лины в усадьбу Пикотто, её вызвала к себе бабушка Пикотто.

— Завтра понедельник. С завтрашнего дня ты начнёшь работать в магазине Нааты. Это городской книжный магазин. Полагаю, ты видела его по дороге сюда.

Лина кивнула. Книжный магазин был домом кремового цвета.

— Что я должна буду делать? — спросила Лина, но в ответ бабушка Пикотто лишь пожелала ей спокойной ночи.