Путь к суверенитету. Накануне. Провозглашение независимости

В современной исторической и политологической литературе преобладает мнение, что решающим моментом в распаде СССР стало провозглашение суверенитета Россией. Пока центробежные тенденции связывались с республиками Балтии или Закавказья, союзный центр воспринимал их как более-менее «естественное» проявление сепаратизма территорий, присоединенных в результате войн, захватов или вынужденных союзов. Когда же суверенность стала объектом вожделений руководства Российской Федерации, а к нему присоединились партийно-номенклатурные «верхи» Украины и Беларуси, зашатались самые основы Союза. К этому можно добавить лишь то, что если с России начался распад СССР, то Украина его завершила.

В период «перестройки» Украинская ССР справедливо считалась своеобразным «заповедником застоя» — особенно на фоне общественно-политической активности и свободомыслия в Москве и решительных действий народных фронтов в Прибалтике, где с осени 1988 до лета 1989 были провозглашены декларации о суверенитете. Лишь во второй половине 1989 — начале 1990 г., после создания самого массового альтернативного общественного движения — «Народного Руха Украины за перестройку» (сентябрь 1989) и последовавшего за этим ухода в отставку «последнего из могикан» старой консервативной коммунистической номенклатуры В. Щербицкого, изменения, приведшие к независимости, стали развиваться по нарастающей и происходить все более стремительно.

Доминантой этих изменений стало, с одной стороны, быстрое усиление и структурирование национал-демократической оппозиции, с другой — проникновение практически во все слои общества включая часть местной партийно-советской номенклатуры, идеи суверенитета, выхода из-под власти союзного центра. За короткий период — менее чем за полтора года — идея суверенности в рамках Союза трансформировалась в идею независимости, которая реализовалась на практике в августе — декабре 1991 г.

 

Путь к суверенитету

В Украинской ССР отделение республики от СССР сразу же и безапелляционно отстаивали правые и националистические партии, особенно влиятельные в западных областях республики.

Демократическая оппозиция первоначально делилась на умеренных, ставивших вопрос о суверенизации Украины в составе Союза, и радикалов, ратовавших за отделение. В Народном Рухе, самой массовой оппозиционной организации, подавляющее большинство колебалось между идеей независимости и видами на большую автономию в рамках Союза. Например, кандидат в депутаты от Украинской Хельсинкской Спилки на весенних выборах 1990 г. в Верховный Совет Украинской ССР, бывший политзаключенный Левко Лукьяненко, в свое время отсидевший 15 лет именно за попытки пропагандировать как раз идею легального, конституционного выхода республики из Советского Союза, не включил в свою программу лозунг отделения. Другой кандидат, тоже бывший политзаключенный, Степан Хмара, включил в свою предвыборную программу лозунг независимости. Часть «руховцев», особенно из писательской среды, тех, кто в советское время имел доступ к привилегиям, вообще была готова удовлетвориться реформой советской федерации, реальным соблюдением прав человека и предоставлением украинскому языку действительных прав государственного.

Та часть коммунистической номенклатуры, которая поддерживала идею автономности Украинской ССР, стремилась прежде всего к переделу объема власти с Москвой, однако не помышляла о выходе из Союза. Преобладающее большинство населения республики первоначально колебалось между растущим недовольством деятельностью союзного центра и желанием сохранить Союз в реформированном виде. Недовольство центром подогревалось стремительно ухудшающейся экономической ситуацией, инфляцией, ростом дефицита на потребительском рынке и некоторыми довольно одиозными действиями союзного правительства (вроде денежной реформы, в одночасье уничтожившей миллиардные сбережения населения СССР). К этому времени в республике уже бытовало мнение, старательно подогреваемое и пропагандируемое оппозицией, что Украина является объектом экономической эксплуатации. Масла в огонь подлила чернобыльская катастрофа, возникновение которой связывалось исключительно с пренебрежительным отношением союзного центра к безопасности населения Украины.

Весьма показательным с точки зрения эволюции взглядов «среднего украинца», не слишком озабоченного национальнопатриотическими мотивами, может быть пример шахтерского движения в Донбассе: во время забастовок лета 1989 г. шахтеры выступали исключительно с социальными и экономическими требованиями: от увеличения нормы выдачи мыла до улучшения жилищных условий, от повышения закупочных цен на уголь до снижения норм выработки. В июле 1990 г. во время общенациональной забастовки (приуроченной к XXVIII съезду КПСС) шахтеры Донбасса выдвинули политические условия, среди которых наряду с требованием многопартийности содержался призыв к Верховному Совету УССР переподчинить угольную промышленность украинской части Донбасса республиканскому правительству… Конечно же, речь шла не о переходе к национальной независимости, а о более рациональной организации управления отраслью, тем не менее в общем контексте суверенизации союзных республик такое требование играло в унисон с устремлениями национал-демократов, не говоря уже о «национально перестроившейся» части номенклатуры, которая успешно и вполне искренне играла новый для себя образ «суверен- коммунистов».

Эта же часть партийного истеблишмента, ощутившая перспективы и выгоды эксплуатации национального вопроса, впервые выразительно продемонстрировала смену вектора в октябре 1989 г. Тогда Верховный Совет Украинской ССР принял закон «О языках в Украинской ССР», где украинскому языку гарантировалось право государственного. Это была явная уступка требованиям национал — демократической интеллигенции и одновременно — первая попытка перехватить инициативу у национал-демократов накануне выборов в Верховный Совет весной 1990 г.

Выборы в Верховный Совет и местные советы Украинской ССР, состоявшиеся в марте 1990 г., прошли под знаком усиливающейся конкуренции между демократическим лагерем, где крепли требования республиканского суверенитета, и коммунистами, среди которых четко проступили контуры трех основных групп: сторонники Демократической платформы в КПСС, не слишком восприимчивые к национальным лозунгам, ортодоксы и та часть номенклатуры, которая все более склонялась к использованию национального вопроса в своих интересах. Именно эта часть получила большинство в новом Верховном Совете республики: название созданной им группы (239 депутатов), возглавленной Александром Морозом, было симптоматичным: «За советскую суверенную Украину». Остальные 138 депутатов от Коммунистической партии распределились между Демократической платформой и ортодоксами (всего среди депутатов было 385 членов КПСС). Стоит упомянуть и о том, что депутатский корпус Верховного Совета более чем на 57 % состоял из глав председателей и заместителей областных, городских и местных советов, руководителей предприятий и их заместителей, председателей колхозов и директоров совхозов, работников партийного аппарата, министров и их заместителей — то есть партийно-советской номенклатуры.

Национал-демократы, создавшие в ноябре 1989 г. Демократический блок (Рух, экологическая ассоциация «Зелений світ», историко-культурное общество «Мемориал», Украинская Хельсинкская Спилка и Общество украинского языка им. Т. Шевченко), получили около 25 % голосов (108) — они сформировали группу «Народная Рада», к которой примкнула группа (22 депутата) с названием, говорящим само за себя — «Независимость», — в обшей сложности национал-демократическая оппозиция удерживала около 30 % мест в парламенте. Для сравнения: в Российской Федерации оппозиция получила 40 % мест в республиканском Верховном Совете, в прибалтийских республиках — от 65 % до 74 %, в Белорусской ССР — 8 %.

Весьма показательными были и результаты выборов в областные советы: в трех западных областях — Львовской, Ивано-Франковской и Тернопольской — национал-демократы завоевали решающее большинство, в Харькове Демократический блок получил 2/3 мест в областном совете, в Киеве — 40 %. По остальной Украине избиратели отдавали предпочтение так называемым независимым кандидатам, которые не идентифицировали себя с КПСС. Сама же Коммунистическая партия Украины пребывала в глубоком кризисе. Из 25 областных советов 15 возглавили первые секретари областных комитетов партии — если учесть, что партийная бюрократия владела всеми государственными организационно-материальными и финансовыми ресурсами для обеспечения своих позиций на выборах, эти результаты стали наглядным свидетельством серьезного кризиса правящей партии, из которой в 1990 г. вышло 220 тыс. человек (при вступивших 38 тыс.) Эти цифры особенно впечатляют при сравнении с ростом влияния главной оппозиционной силой — Рухом: за год (на октябрь 1990 г.) количество его членов возросло с 280 тыс. до 630 тыс. человек, правда, это были преимущественно представители западных областей республики.

Весной — летом 1990 г. «национально переориентировавшаяся» часть коммунистической номенклатуры в Украине оказалась в роли своеобразного аутсайдера: Азербайджан, Грузия, Россия, Узбекистан и Молдова к этому времени уже провозгласили себя суверенными республиками. В марте — мае 1990 г. балтийские республики объявили себя независимыми. Тогда же над зданиями органов местной власти в ряде городов Западной Украины, где власть в местных Советах перешла к национал-демократам, были подняты желто-голубые флаги — символически факт чрезвычайно важный, поскольку еще совсем недавно за вывешивание таких флагов можно было попасть в тюрьму. В апреле 1990 г. депутаты Львовского областного совета (возглавленного Вячеславом Чорновилом, одним из лидеров Руха) выступили с заявлением, осуждающим «факт двойной оккупации Украины войсками РСФСР в 1919 г. и войсками СССР в 1939 г.» Депутаты требовали признать пребывание Украины в составе СССР незаконным, поскольку ее вхождение в Союз было осуществлено «оккупационными органами власти».

22 апреля 1990 г. в Киеве произошла беспрецедентная для столицы по уровню идеологического вызова акция. Демонстрация, посвященная защите окружающей среды (разрешенная горсоветом, где 40 % депутатов представляли национал-демократы и их союзники), организаторами которой выступили Рух, Союз независимой украинской молодежи, Общество украинского языка им. Т. Шевченко, «Мемориал», «Зелений світ», закончилась тем, что к памятнику В. Ленину был возложен венок из колючей проволоки (прокуратура возбудила дело «по фактам исключительного цинизма»). Демонстранты несли лозунги «За независимую украинскую соборную державу», «Советской империи — нет!». Национально-демократическая оппозиция владела инициативой, и при этом ее влияние возрастало.

В июне 1990 г. ХХУШ съезд Компартии Украины призвал коммунистов-депутатов Верховного Совета ускорить принятие решения о суверенитете, после чего часть коммунистов-депутатов Верховного Совета 2 июля отбыла на XXVIII съезд КПСС в Москву. Этот вояж спровоцировал жаркие дебаты в Верховном Совете. Состоялась публичная словесная дуэль между Народной радой, требовавшей присутствия депутатов-коммунистов на обсуждении Декларации о суверенитете, и руководством КПУ (С. Гуренко, Л. Кравчук), утверждавшим, что в Москве «группа товарищей» отстаивает интересы республики. В результате за возвращение в Киев депутатов-коммунистов проголосовало более 300 депутатов Верховного Совета (в том числе 200 коммунистов, не попавших на съезд КПСС). Попытки части депутатов подтолкнуть Совет на более радикальное решение по примеру республик Балтии были отвергнуты тем же большинством, все еще рассчитывавшем на солидный передел власти в рамках нового союзного договора (всего предлагалось пять вариантов текста декларации). 16 июля 1990 г. Верховный Совет 355 голосами принял Декларацию о суверенитете.

Если учесть то обстоятельство, что подготовкой текста декларации занимались работники аппарата Верховного Совета, вполне лояльные центральной союзной власти, документ содержал весьма радикальные формулировки. Экономический суверенитет определялся намерениями создать собственную финансово-банковскую, налоговую и таможенную систему, национальную валюту. Провозглашалось право республики на полномасштабное владение всеми природными ресурсами, находящимися на ее территории, воздушное пространство и морскую территорию. Декларировалось ее право на часть общесоюзного имущества. В политической области провозглашалось верховенство республиканской конституции и законов на территории республики и выдвигалось требование создания собственной армии.

Впрочем, документ действительно был декларацией — попытка национал-демократов воспользоваться им как основой для внесения соответствующих изменений в Конституцию УССР закончилась провалом из-за дружного отпора коммунистического большинства. Тем не менее в той конкретной ситуации он был весьма показательной демонстрацией устремлений части местной политической элиты, а весьма эйфорическая реакция огромного митинга, собравшегося под стенами Верховного Совета 16 июля — показателем настроений «улицы». А именно улица в последние годы Советского Союза решала очень многое.

В тот же день Верховный Совет УССР принял еще одно важное постановление, на которое исследователи обычно мало обращают внимание, — было принято решение о введении нового «общенародного праздника» — 16 июля провозглашалось Днем независимости Украины.

Весьма знаменательно, что через два дня произошло событие, существенно изменившее расстановку сил внутри коммунистической номенклатуры и способствовавшее ее дальнейшему расколу: посты первого секретаря ЦК КПУ и Председателя Президиума Верховного Совета неожиданно оставил Владимир Ивашко, проводивший достаточно либеральную политику по отношению к национал-демократам (находясь на съезде партии в Москве, он принял предложение занять пост заместителя Генерального Секретаря ЦК КПСС).

«Бегство» первого лица республики серьезно подорвало позиции ортодоксальных коммунистов в Верховном Совете и, возможно, в немалой степени способствовало внесению более радикальных формулировок в текст Декларации о суверенитете. Кроме того, оно дало серьезные аргументы оппозиции, выступавшей против традиционного совмещения постов первого секретаря ЦК КПУ и председателя Верховного Совета. В результате нарушился принцип концентрации власти: высшую должность в партии, стремительно терявшую поддержку, получил Станислав Гуренко (олицетворявший коммунистов-ортодоксов), а Верховный Совет, быстро набиравший политический вес, возглавил секретарь ЦК КПУ по вопросам идеологии Леонид Кравчук, наиболее выразительный представитель «национализировавшихся» коммунистов, то есть той части номенклатуры, которая вовремя сменила идеологическую окраску с красной на желто-голубую — оппоненты уже привычно называли их «суверен-коммунистами», даже не подозревая о том, насколько этот термин точно отражает будущую политическую траекторию новообращенных.

«Игра цвета» к этому времени получила огромное политикосимволическое значение: 24 июля 1990 г. после крайне изнурительных дебатов в Киевском городском Совете, сопровождавшихся 30-тысячным митингом под его стенами и периодическими угрозами «разогнать толпу», было принято решение поднять перед зданием Киевского совета желто-голубой флаг. Решающим стал голос депутата-коммуниста… До провозглашения независимости словно символ двойственности власти перед киевской «мэрией» развевались два украинских флага — национальный, желто-синий, и советский — красно-синий.

 

Накануне

Тем временем дальнейшее ухудшение социально-экономической ситуации в СССР и ослабление позиций центра радикализировало настроения недовольства, которые, согласно логике ситуации, трансформировались в растущую убежденность в необходимости отделения от СССР. Зима 1990 — период быстрого нарастания открытых форм протеста, сопровождавшихся призывами к суверенитету. В течение февраля по всему Союзу прошло более 2 тыс. митингов, в которых приняли участие более 7,5 млн человек. В Украине число участников митингов за год достигло 2 млн человек. Преимущественно митингующие выступали против КПСС, особенно — центрального руководства. Однако постепенно набирали силу и другие мотивы.

21 января Рух организовал наиболее массовую акцию времен «перестройки» в Украине — «живую цепь» в честь годовщины акта воссоединения Западно-Украинской Народной Республики и Украинской Народной республики, состоявшейся 22 января 1919 г.

Первоначальная идея (позаимствованная у балтийских народных фронтов, организовавших годом раньше «живую цепь» между столицами республик Балтии) заключалась в том, чтобы накануне годовщины воссоединения организовать «живую цепь» между Львовом и Харьковом, между «западом» и «востоком», между столицей «Украинского Пьемонта» и бывшей столицей советской Украины. Впрочем, в ходе подготовки акции стало понятно, что в восточной части республики не удастся вывести на улицу достаточное количество людей. «Живую цепь» пришлось укоротить. 21 января 1990 г. вдоль автомобильной магистрали Киев — Житомир — Ровно — Тернополь — Львов — Ивано-Франковск в «живую цепь», держась за руки, выстроились десятки тысяч людей, некоторые держали в руках транспаранты, поясняющие суть акции, местами над «живой цепью» развевались не признаваемые властью желто-синие флаги (по мере приближения к западным областям их количество увеличивалось). В городах и возле них люди держались за руки, далее цепь редела.

Всего, по данным Министерства внутренних дел республики, в акции приняло участие почти 450 тыс., а по данным организаторов — 1 млн человек. Один из тогдашних руководителей Руха, верный принципам советской мегаломании, утверждал, что количество участников достигало 5 млн. О политической направленности акции говорил сам повод: отмечалось историческое событие, ознаменовавшее объединение двух независимых украинских государств. Это была первая масштабная попытка на уровне массовой комеморативной акции не просто отделить национальную историю от советской и противопоставить их, но и противопоставить «советский» вариант воссоединения украинских земель (1939) более «аутентичному» и «естественному» варианту — национальному, состоявшемуся в 1919 г. В то же время это была попытка противопоставить «настоящую» украинскую государственность (Украинскую Народную Республику) «ненастоящей» — УССР. Политический контекст такого противопоставления был очевиден. В листовке Руха, раздаваемой накануне «дня соборности Украины», говорилось: «Идеалы Украинской Народной Республики являются и нашими идеалами. Дело, за которое боролись наши деды и отцы, и сегодня является нашим делом /…/ Будем же бороться за ее [Украины] свободу, ее независимость, экономическую и политическую».

На митингах, происходивших в городах, соединенных «живой цепью», звучали призывы к независимости, причем уже не только в Киеве или Львове, а и в глубоко провинциальном Житомире, где одним из наиболее популярных лозунгов был «Советы без коммунистов» и «К независимой Украине».

Тем временем в обществе нарастали антикоммунистические настроения и одновременно — тенденции к дальнейшей суверенизации республики. 11 июля 1990 г. состоялась массовая забастовка шахтеров Донбасса. Бастующие требовали ликвидировать партийные и комсомольские органы на предприятиях и учреждениях, департизации силовых органов и армии, национализации имущества КПСС, отставки правительства. Требования шахтеров поддержали национал-демократы. Весьма симптоматично, что на митингах, посвященных забастовкам, были подняты желто-синие флаги.

2 августа 1990 г. Верховный Совет УССР принял декларацию «Об экономической самостоятельности Украины», ставшую своеобразным «довеском» к Декларации о суверенитете.

Тогда же произошел весьма анекдотический эпизод, наглядно характеризующий общественную атмосферу времени: ожидание «экономического чуда», которое избавит от нарастающих социальных трудностей, апелляция к прошлому для «исправления недостатков» настоящего. По запросу депутата В. Яворивского Верховный Совет УССР вполне серьезно рассмотрел вопрос о возвращении «сокровищ Полуботко» — огромном количестве золота, которое опальный гетман якобы передал на хранение в Английский банк (Bank of England). Публикации в прессе и слухи об огромных суммах процентов, «наросших» за триста с лишним лет, породили в обществе несколько параноидальную атмосферу. Жители республики подсчитывали возможные дивиденды. Назывались невероятные суммы — до 300 тыс. фунтов стерлингов на человека.

Обращение к истории стало поводом для более серьезных действий и событий. Масштабное празднование Дней казацкой славы в первую неделю августа 1990 г., инициатором которого был Рух, стало предметом весьма благосклонного внимания партийно-советской прессы: появилась целая серия публикаций, призывающих не только отпраздновать выдающуюся дату (речь шла о 500-летии основания Запорожской Сечи, даты весьма условной), но и использовать это событие для возрождения «украинской национальной духовности». В «Радянской Украине» появился скетч, изображавший рукопожатие Карла Маркса и казака. Рисунок сопровождался ссылкой на «Хронологические выписки» К. Маркса, где он называл Запорожскую Сечь «христианской казацкой республикой», и подписью, где основатель марксизма поздравлял казаков с пятисотлетием «вашей всенародной славы». В одной из статей, помещенных в органе ЦК КПУ «Правда Украины», говорилось о том, что украинские земли в XVI–XVII веках далеко обогнали в своем развитии «соседей», что уровень образованности здесь был чрезвычайно высок и что казацкая Украина уже в XVII веке могла похвалиться рыночной экономикой и фермерским хозяйством — классический набор мифологии «национализированной» истории. В августе 1990 г. из уст заместителя директора Института истории партии при ЦК КПУ прозвучал призыв к историкам дать объективную, непредвзятую характеристику гетману И. Мазепе — фигуре, ранее бывшей одним из базовых символов «антинационалистической» советской пропаганды, символом предательства «вековечной дружбы» русского и украинского народов. Суверен-коммунисты пытались использовать инициативу национал-демократов в своих интересах.

Идеологическая направленность празднований в понимании национал-демократов выглядела несколько иначе. Резолюция одного из местных отделений Руха, вполне адекватно отображавшая настроения «низов» организации, насчитывавшей уже более полумиллиона человек, 15 июля 1990 г. гласила: «Отмечая 500 годовщину основания Запорожской Сечи, мы отмечаем неуклонное движение нашего народа к свободе, самостоятельности, независимости, так, как нам завещали наши прадеды».

Само празднование, проходившее в разных юго-восточных областях Украинской ССР, с центральным событием — фестивалем на острове Хортица под Запорожьем, несмотря на усилия партийных органов, все-таки привело к нежелательным для них последствиям и даже эксцессам. Масштабы мероприятия превысили все ожидаемые пределы — в Запорожскую область съехались сотни тысяч человек со всей Украины и гости из других республик, причем список гостей формировался не партийными органами, а «неформалами». Более того, участие официальных представителей превратилось для них в серию весьма неприятных эпизодов.

Наиболее показательным стала попытка выступления заместителя председателя президиума Верховного Совета УССР И. Плюща на митинге, которому свистом и скандированием наиболее популярного на мероприятиях такого рода слова «Ганьба!» («Позор!») просто не дали говорить. Часть выступавших просто поносила коммунизм и советскую власть. Депутат В. Яворивский зажег толпу призывами немедленно вернуть из Москвы череп запорожского гетмана Ивана Сирко — призыв настолько наэлектризовал толпу, что с огромным трудом удалось предотвратить потасовку и уберечь присутствующих на митинге официальных лиц от физического насилия. Официальная пресса об этих эпизодах промолчала.

1 августа 1990 г. в городе Червоноград Львовской области по решению местного совета народных депутатов был демонтирован первый памятник В. Ленину. Через неделю такой же памятник был демонтирован в областном центре — Тернополе. В сентябре «осиротела» площадь перед оперным театром во Львове. Здесь при демонтаже памятнику «вождя мирового пролетариата» обнаружилось, что для укрепления его фундамента были использованы плиты с еврейского кладбища, уничтоженного еще нацистами. Тогда же исчезла фигура В. Ленина и с центральной площади Ивано-Франковска, затем — Коломыи. Памятники В. Ленину были демонтированы в Бориславе, Радехове, Николаеве (Львовская область), Дрогобыче. Вид привычной атлетической фигуры с энергично протянутой рукой, при демонтаже беспомощно болтающейся на металлическом тросе крана, поражал воображение и вызывал не слишком приятные аналогии. Организованный партийными органами протест выглядел неубедительно. Риторика о плохом Сталине и правильном Ленине уже устарела, попытка представить демонтаж как акты вандализма не возымела успеха, организация митингов в защиту Ильича показала, что энтузиастов не слишком много. Митинг, организованный киевским горкомом партии 13 сентября 1990 г., вместо ожидаемого всенародного возмущения «актами надругательства» превратился в публичный скандал — часть собравшихся держала плакаты «Ленин с нами» и скандировала дорогое сердцу имя, часть отвечала размеренным «Ганьба!». Интересно, что памятники Ленину демонтировались и становились объектами вандализма и на востоке страны — правда, здесь это происходило в русле общего антикоммунистического ажиотажа и без характерного для Западной Украины «национального колорита» (где имя Ленина связывалось именно с национальными трагедиями Украины). И здесь правящая партия проиграла — памятники на свои места не вернулись, в сознании людей запечатлелась утлость, казалось, непоколебимых символов коммунизма. Осталось заметить, что война против памятников проходила на фоне усиливающихся акций против подписания нового союзного договора и лозунгов о роспуске КПУ.

30 сентября 1990 г. состоялась одна из наиболее массовых публичных акций, организованных национал-демократами — более чем стотысячная демонстрация и митинг в Киеве. Участники требовали отказа от нового союзного договора, смены республиканского руководства, возвращения на территорию Украины солдат срочной службы, находящихся за пределами республики. Возле здания Верховного Совета демонстранты распевали частушку: «Кравчучок, Кравчучок, пташечка, улетай ты в Москву до Ивашечка». Акция чуть не закончилась трагически: возле здания Верховного Совета стоял бензовоз, из которого, судя по всему, продавали «левый» дефицитный бензин. Один из демонстрантов забрался на цистерну и заявил, что взорвет себя, если не будут выполнены требования оппозиции. Депутатам национал-демократам с трудом удалось уговорить его не делать этого.

2 октября 1990 г. вспыхнула студенческая забастовка. Студенты столичных вузов захватили здания Киевского государственного университета и, прорвав милицейские заграждения, установили пикеты возле Верховного Совета УССР. Они требовали прекращения полномочий Верховного Совета УССР и отставки правительства (лозунг «Долой Масола — Кравчука!»), национализации имущества КПУ и республиканского комсомола, новых выборов на многопартийной основе и отказа от подписания союзного договора. Около 200 студентов установили палатки на площади Октябрьской революции в центре Киева (сейчас — Майдан Независимости) и объявили голодовку. Среди лозунгов, установленных голодающими, были и такие: «Коммунистам — коммунизм. Украине — свободу», «КПСС — на свалку истории». Площадь превратилась в место паломничества киевлян и приезжих. Вид молодых людей с белыми повязками на лбу, голодающих не понарошку и настроенных весьма решительно, но не агрессивно, производил большое впечатление. Часть зрителей возмущалась поведением «бездельников», требовала «прекратить безобразия» и отправить голодающих на производство. Многие приносили цветы, жалели голодающих, просили их не подрывать здоровье и говорили, что все равно ничего не выйдет. Практически каждый день по Киеву перемещались колонны студентов, призывавших к забастовке киевские предприятия.

Власть откровенно растерялась. 5 октября голодающих посетил Л. Кравчук — поскольку визит первого лица освещался телевидением, известие о противостоянии власти и студентов стало достоянием большей части населения республики. Других последствий его посещение не имело, если не считать кулуарных переговоров с частью национал- демократов, которые пытались возглавить студенческое выступление.

На следующий день произошло довольно курьезное событие, весьма симптоматичное с точки зрения настроений в столице. Палаточный городок голодающих студентов располагался чуть ниже гигантского монумента В. Ленину. В пику голодающим власть организовала возложение венков к памятнику ветеранами войны, труда, антифашистского движения. Присланный оркестр довольно долго ждал делегацию с венками — когда она наконец появилась и двинулась к подножию памятника (розовый Ленин, серые солдат, матрос и рабочий), оркестр заиграл траурный марш под бурные аплодисменты студентов и сочувствующих.

На второй неделе студенческих выступлений, когда часть голодающих уже оказалась в больницах, в Верховном Совете зазвучали предложения от наиболее твердолобых коммунистов применить силу. Когда депутат И. Юхновский сообщил о том, что состояние здоровья некоторых голодающих серьезно ухудшилось, в зале раздался издевательский гогот. Тогда произошло событие, сильно пошатнувшее позиции сторонников жесткой линии — о своем выходе из КПСС в связи с отношением власти к студенческой голодовке заявил писатель-фронтовик, вступивший в партию на фронте, человек, имевший большой общественный вес, — О. Гончар.

Студенческие выступления, поддержанные всеми вузами столицы и даже рабочими одного из крупнейших оборонных предприятий завода «Арсенал», закончились с минимальным эффектом — отставкой правительства В. Масола. Лидерам было обещано, что до 30 ноября Конституция республики будет приведена в соответствие с Декларацией о суверенитете, и что срочная служба за пределами УССР будет проходить только с согласия призывника. Все наиболее важные требования студентов остались не реализованными. «Революция на граните» закончилась.

Тем временем в «верхах» продолжались торги по поводу суверенизации республик. В ноябре 1990 г. состоялось чрезвычайно важное событие, весьма неприятно впечатлившее сторонников сохранения Союза. В ходе визита в Киев Председателя Верховного Совета РСФСР Б. Ельцина был подписан договор между РСФСР и УССР — акт, имевший большую символическую силу, поскольку состоялся он без участия союзного центра.

Зимой 1991 г. трагические январские события в Литве и Латвии, связанные с попытками силой подавить выступления против союзной власти, способствовали нарастанию центробежных тенденций в Украине. Тогда же резко поднялись цены на потребительские товары; попытки союзного правительства совладать с инфляцией методами так называемой «денежной реформы» (то есть за счет населения) и последовавшее нарастание дефицита товаров первой необходимости вызвали острый всплеск социального недовольства.

В переговорах о новом союзном договоре с украинской стороны появились мотивы о необходимости признания центром полного суверенитета Украины как главного условия подписания договора. В Верховной Раде национал-демократы вошли в союз с наиболее прозорливой частью коммунистического большинства, возглавляемого Леонидом Кравчуком. Именно эта новая «группа интереса» приняла решение о реконфигурации референдума о сохранении Союза ССР, предложенного Михаилом Горбачевым.

Баланс настроений и расклад сил между сторонниками сохранения Союза и сторонниками суверенитета или независимости в республике был продемонстрирован на общесоюзном референдуме 17 марта 1991 г. Вопрос, предложенный М. Горбачевым, практически предлагал сказать «да» Союзу как федерации равноправных суверенных республик, в котором полностью гарантировались бы права и свободы людей. После событий зимы 1991 г. в республиках Балтии этот вопрос-обещание выглядел достаточно декларативно. Тем не менее 70,2 % голосовавших произнесли желанное М. Горбачевым «да» Союзу. Многоэтажную формулировку основного вопроса референдума в политическом фольклоре того времени передавали так: «Народ спросили: “М-м?”, он и ответил: “М-м!”». В то же время 80,2 % тех же голосовавших ответили утвердительно на вопрос о том, что Украина будет частью союза советских суверенных государств именно на основе Декларации о государственном суверенитете Украинской ССР. В принципе, упомянутая шутка вполне подходила и ко второму вопросу…

В трех западных областях (Львовской, Ивано-Франковской и Тернопольской) по решению областных советов в бюллетени был добавлен третий вопрос: поддерживают ли граждане полную независимость Украины, гарантирующую равные права всем гражданам, независимо от их национальности и вероисповедания? Подавляющее большинство сказало решительное «нет» Союзу (от 76 % до 80 %) и «да» независимости (85–90 %).

Результаты референдума были любопытны не только выявленными тенденциями в настроениях большинства населения — разница между теми, кто поддерживал сохранение Союза, и теми, кто необходимым условием этого считал соблюдение суверенитета, была невелика. Совершенно очевидно, что ясных представлений о сути этого суверенитета у большинства участников референдума не было, впрочем, как и у авторов вопроса. Было понятно, что большинство населения Украины (за исключением трех западных областей) еще не готово к решительному разрыву с Союзом. Формулировка вопросов, которая вуалировала глухую, но ожесточенную борьбу между коммунистической номенклатурой центра и республики за передел власти и явную борьбу между сторонниками и противниками суверенитета, свидетельствовала, что компромисс между ними был еще возможен.

 

Провозглашение независимости

Возможности для этого компромисса были исчерпаны неудачной попыткой переворота в Москве 18–22 августа 1991 г. В первые дни путча, когда в Верховном Совете обсуждался вопрос о провозглашении независимости, значительная часть депутатов-коммунистов колебалась. Более того, сторонники Союза как в Киеве, так и в ряде регионов республики задекларировали свою поддержку Государственному комитету по чрезвычайному положению (ГКЧП), попытавшемуся взять власть в союзном центре.

Нажим со стороны национал-демократов и части «национализированных» коммунистов во главе с Л. Кравчуком, быстро радикализировавшихся после очевидных признаков поражения ГКЧП, заставил их принять окончательное решение. Не менее важным фактором стало довольно бесцеремонное поведение представителей путчистов с руководством республики: оно четко уразумело, что независимо от исхода событий в Москве необходимо немедленно юридически оформить выход из-под власти непредсказуемого центра.

Утром 19 августа 1991 г., на следующий день после объявления о введении чрезвычайного положения и создании ГКЧП в кабинете Л. Кравчука состоялось совещание руководителей республики, КПУ и армейского командования с представителем ГКЧП генералом В. Варенниковым. Переговоры о введении чрезвычайного положения в УССР окончились ничем. В этот же день из секретариата ЦК КПУ во все областные комитеты КПУ была отправлена шифрограмма с указанием поддержать ГКЧП (на следующий день ее отозвали, поскольку в Москве ГКЧП терпел поражение).

В то же время в правительстве республики (президиуме Кабинета министров) явно были готовы стать на сторону путчистов и даже заготовили постановление «О мерах в связи с обращением к советскому народу Государственного Комитета по чрезвычайному положению», в котором содержались распоряжения об ограничении свободы прессы и даже о возможном пересмотре Декларации о государственном суверенитете. Было принято решение о создании особой комиссии во главе с министром по вопросам обороны, национальной безопасности и чрезвычайных ситуаций Е. Марчуком (комиссия, прозванная «украинским ГКЧП» так и не начала работу). В украинских «верхах», которые послушно, однако очень вяло еще следовали распоряжениям ГКЧП, никто не решался взять на себя ответственность за решительный приказ, тем более что подавляющее большинство жителей столицы Украины достаточно индифферентно отнеслись к известиям из Москвы. Стоит заметить, что часть обывателей даже обрадовалась перспективе «наведения порядка».

Чрезвычайно важным фактором стали действия национал- демократов и радикальных националистов. Пока Л. Кравчук выступал с двусмысленными заявлениями и выжидал исхода событий в Москве, оппозиция действовала более активно. 19 августа демократические партии и Рух создали коалицию «Независимая демократическая Украина», осудили переворот в Москве, призвали население к акциям гражданского неповиновения и всеукраинской политической забастовке (которая так и не состоялась).

Одновременно депутаты парламента, члены «Народной рады» обратились к Л. Кравчуку с требованием осудить действия путчистов (требование было отклонено). Тем временем радикальные националисты создали военизированную организацию Украинская национальная самооборона (УНСО). Союз украинских студентов начал бессрочный митинг на площади Независимости в Киеве. Союз забастовочных комитетов ряда городов Донбасса заявил о предзабастовочном состоянии. Огромное впечатление на жителей Украины произвели события возле «Белого дома» в Москве — действия демократов и Б. Ельцина очень контрастировали с позицией украинского высшего руководства.

Все это, а также явные признаки приближающегося поражения ГКЧП, побудило «суверен-коммунистов» к более решительным действиям. 20 августа Верховный Совет огласил заявление о том, что постановления ГКЧП не имеют силы на территории Украины. 21 августа было созвано экстренное совещание Верховного Совета Украинской ССР, Л. Кравчук осудил переворот в Москве как неконституционный. Несмотря на ряд заявлений о поддержке ГКЧП некоторыми обкомами на территории Украинской ССР, пленум ЦК КПУ осудил путчистов (уже потерпевших поражение). Национал-демократы активно требовали решительных действий на фронте суверенизации. Ситуация складывалась таким образом, что даже у самых твердолобых противников независимости не оставалось поля для маневра. Наиболее прагматичные из них поняли, что сопротивление сработает против них. Достаточно определенно выразился первый секретарь ЦК КПУ Станислав Гуренко: «Сегодня мы должны голосовать за независимость, потому что если мы этого не сделаем, то окажемся по уши в дерьме».

24 августа 1991 г. после исключительно напряженных дебатов Верховный Совет Украинской ССР подавляющим большинством голосов принял Акт провозглашения независимости Украины (346 — «за», 1 — «против», 3 — «воздержались», 12 — не голосовали). Эта дата считается исходным пунктом в отсчете истории существования Украины как независимого государства. Для придания полной легитимности этому акту было принято решение о проведении референдума 1 декабря 1991 г. (дату приурочили к президентским выборам, назначенным еще в июле того же года). В этот же день Верховный Совет особым постановлением подчинил себе все военные формирования на территории республики и создал Министерство обороны Украины.

25 августа Президиум Верховного Совета, который фактически взял на себя функции центральной исполнительной власти, принял решение о национализации имущества КПСС и КПУ на территории Украины. 26 августа Президиум Верховного Совета принял постановление о «временной приостановке» деятельности КПУ. В этот же день состоялся пленум ЦК КПУ, на котором было принято решение о «полной самостоятельности Компартии Украины» — интересно, что Л. Кравчук на неформальной встрече с представителями «приостановленной» КПУ посоветовал провести этот пленум, пообещав пока не подписывать указ о «приостановлении». 30 августа 1991 г. решением Президиума Верховного Совета деятельность Коммунистической партии Украины была запрещена. В этом политически эффектном и юридически незаконном решении содержалась одна пикантная деталь — в каком-то смысле решение о запрете деятельности КПУ принималось самим руководством партии, поскольку в Президиуме Верховного Совета были представители Политбюро ЦК КПУ — впрочем, это не смущало ту часть номенклатуры, которая пользовалась моментом, чтобы остаться у власти. Запрет партии, олицетворявшей тогда в общественном мнении все грехи — от экономического развала до неудавшегося путча, стал своего рода громоотводом для тех, кто примерялся к роли национальных лидеров.

Сторонники независимости, среди которых были уже не только национал-демократы и националисты, но и значительная часть переориентировавшейся номенклатуры уже запрещенной партии, развернули активную агитацию — в их риторике преобладал главный мотив — независимость как путь к благосостоянию и прекращению эксплуатации богатств Украины «центром». В агитации в пользу независимости использовался аргумент, которому все хотели верить: подсчеты специалистов «Дойче Банка», согласно которым экономический потенциал Украины по 10 основным показателям оценивался в 83 балла из 100 возможных. Средний балл Украины (8) превышал соответствующий показатель республик Балтии, России, Беларуси и Казахстана. Не менее важным аргументом в пользу независимости, объединяющим партийно-советскую номенклатуру и национал-демократов, были события в соседней России. Всплеск антикоммунизма и действия Б. Ельцина, направленные на подрыв позиций политических оппонентов, подаваемые как развитие демократии, могли послужить примером для Украины, что представляло прямую угрозу интересам перекрасившейся в желто-синие цвета местной номенклатуры. Непредсказуемость действий новой российской власти, прежде всего в признании украинских претензий на суверенитет, пугала национал-демократов.

Одновременно практическими действиями самой власти, представленной все той же партийно-советской номенклатурой, формировалась ситуация, гарантирующая благоприятный для сторонников независимости исход. В августе — ноябре 1991 г. все предприятия, учреждения и организации союзного подчинения были переведены в собственность республики. Пограничные и внутренние войска, находившиеся на ее территории, были переподчинены соответствующим республиканским органам. 4 сентября над зданием Верховного Совета был поднят сине-желтый флаг. 20 сентября вместо КГБ была создана Служба безопасности Украины. 8 октября был принят закон о гражданстве — право на гражданство получили все, кто на этот момент проживал на территории республики. В октябре Президиум Верховного Совета отказался подписывать договор об экономическом содружестве республик СССР. В новой парламентской газете «Голос Украины» было опубликовано обращение Верховного Совета к гражданам республики с призывом поддержать независимость на референдуме 1 декабря. В ноябре 1991 г. была создана Национальная гвардия Украины, приняты законы о государственной границе и пограничных войсках.

Таким образом, результаты референдума фактически были запрограммированы. 1 декабря 1991 г. всенародный референдум подтвердил решение Верховного Совета — 90,3 % населения уже бывшей советской республики проголосовало за независимость (в голосовании участвовало 84 % граждан Украины с избирательным правом).

Одновременно состоялись выборы Президента Украины, которые довольно наглядно продемонстрировали дальнейшие политические шансы двух главных союзников в борьбе за независимость и конкурентов в борьбе за власть — национал-демократов и национал- коммунистов. Первые так и не смогли договориться о едином кандидате: с их стороны в президентских выборах приняли участие В. Чорновил, Л. Лукьяненко и И. Юхновский. Вторые удачно сыграли на раздорах в стане оппонентов, их еще не устоявшейся политической репутации и воспользовались организационно-техническими возможностями, которые предоставляли непосредственный доступ к власти. Президентом стал Леонид Кравчук, набравший чуть менее 62 % голосов избирателей. Его ближайший конкурент В. Чорновил набрал 23,3 %, Л, Лукьяненко — 4,5 %, И. Юхновский — 1,7 %.

5 декабря 1991 г. Л. Кравчук принял президентскую присягу. На следующий день он отправился в Беларусь на переговоры с лидерами славянских республик Союза. 6–7 декабря Б. Ельцин, Л. Кравчук и С. Шушкевич подписали «Беловежские соглашения», в результате чего фактически прекратил существование Советский Союз. На его месте возникло Содружество независимых государств (СНГ), и именно представители Украины наотрез отказались делегировать новой структуре какие-либо государственные функции. Для Украины началась эпоха независимости.