На следующее утро

Грант, сонно приоткрыв веки, перекатился на бок, ожидая почувствовать рядом с собой мягкое, теплое тело Фелисити, но ее там не оказалось. Было еще совсем рано, и солнце только-только поднялось над крышами домов.

Фелисити как-то упоминала о том, что не привыкла завтракать после полудня. Наверное, она спустилась вниз выпить чаю и перекусить, пока остальные не соберутся в столовой.

Улыбка коснулась его губ. Он торопливо оделся, решив удивить жену ранним подъемом.

Грант бесшумно спустился по лестнице, неся трость в руке, чтобы ее стук не выдал его приближения. Он уже стоял на предпоследней ступеньке, когда услышал, как хлопнула входная дверь. Он просил ее не выходить из дома одной по утрам, но ротонды и шляпки на крючках рядом с дверью не было.

Опираясь на трость, он спустился, накинул плащ, натянул шляпу и бросился за женой. К тому моменту, когда он вышел на мостовую, она уже заходила за угол. Грант, прихрамывая, припустил за ней, но, пока доковылял до угла, она уже садилась в экипаж.

Проклятие! Куда она собралась в такую рань? Нужно узнать. Грант сел в другой экипаж и велел кучеру следовать за экипажем Фелисити.

— Не упускайте их из виду, но и не приближайтесь слишком близко: я не хочу, чтобы пассажирка поняла, что за ней следят.

Экипажи покатились по улицам, останавливаясь только для того, чтобы пропустить торговцев, разносящих хлеб, жирных кур, вязанки дров и корзины с апельсинами. Через каких-то полчаса экипаж Фелисити остановился, она вышла и свернула за угол.

Грант последовал за ней. Зайдя за угол, он вжался в стену. Фелисити входила в Ньюгейтскую тюрьму!

Почти два часа просидел он на скамейке у тюрьмы, дожидаясь, пока его жена выйдет. Зачем она туда пошла и чем там занималась, он не мог даже вообразить. Когда Грант попытался последовать за ней внутрь, надзиратель ему сказал, что она пошла в женское отделение, и он, будучи мужчиной, имел права туда входить только в том случае, если там содержались его родственники.

Коротая время, он покручивал трость, чертил ею линии на грязи, с каждой минутой раздражаясь все сильнее. Его жена покинула брачное ложе ради того, чтобы тайно съездить в Ньюгейтскую тюрьму! Ничего не скажешь, достойное поведение.

— Грант! — Он поднял глаза и увидел Фелисити. — Как ты узнал, что я здесь? — испуганно спросила она.

— Как я узнал? Как я узнал? — Он втянул в себя воздух и выпалил: — Я решаю устроить жене сюрприз, присоединиться к ней за утренним чаем, и что я вижу? Она тайком уходит из дома. — Голос его сорвался на крик. — Ладно бы просто решила погулять утром, но нет, моя жена садится в экипаж и едет в Ньюгейт, в тюрьму!

— Я… я думала, Присцилла рассказала тебе.

— Присцилла? Откуда ей знать, что ты здесь? — Опершись на трость, он встал со скамейки и мрачно посмотрел на нее с высоты своего немалого роста. — О Присцилле мы поговорим позже. Что ты здесь делаешь, Фелисити? Отвечай!

Она хотела отступить, но он поймал ее за руку и удержал.

— Моя мать сидит в этой тюрьме, — сказала она, вжав голову в плечи.

— Твоя мать?!

Фелисити никогда не рассказывала о своей матери. Упоминала только, что ее воспитывала тетка.

Она кивнула.

— Ее обвиняют в мошенничестве, хотя суда еще не было.

— А она виновна? — осведомился Грант.

— Я… я не знаю. — Она опустила взгляд в землю. — Я просто приношу ей еду, чтобы она не голодала.

— Что ж, сегодня ты сделала это в последний раз. Я уверен, что их там кормят. — Он взял ее за руку. — Идем.

Она уперлась и выдернула руку.

— Ты не знаешь, как там живется! — сердито крикнула она. — Мать очень слаба, но ей приходится бороться, чтобы выжить!

Немало удивленный таким взрывом, Грант снова потянулся к ее руке, но она вывернулась.

— Я прослежу, чтобы она не голодала, но отныне ты прекратишь сюда приходить. Что, если мой отец узнает об этом? Что он подумает о моей жене?

— Сомневаюсь, что это что-то изменит. Ведь не я сижу в тюрьме. — Она отошла на несколько шагов и ткнула в него пальцем: — Я люблю тебя, Грант, потому что знаю, каким человеком ты можешь быть… И я не перестану приходить в Ньюгейт к матери, чего бы это мне ни стоило.

Грант двинулся к ней, но она сорвалась с места, забежала за угол и исчезла. Несколько часов бродил он по улицам и переулкам, но так и не нашел ее. В конце концов он решил, что она нашла извозчика и вернулась домой.

Грант ворвался в дом, с грохотом захлопнув за собой дверь. Когда он вошел в гостиную, Локлен торопливо прятал тайком пронесенную в дом газету, которую до этого читал.

— Где она? — загремел Грант.

Локлен боязливо втянул голову в плечи.

— Господи, кто?

— Моя жена.

— Я ее не видел. Может, она еще спит?

— Нет, она сегодня ни свет ни заря встала, не разбудив меня, и отправилась в Ньюгейт!

Локлен выставил вперед ладони.

— Погоди-ка, остынь немного. Расскажи все по порядку.

— Она поехала в Ньюгейтскую тюрьму. Я проследил за ней.

— А до этого? Насчет «встала, не разбудив тебя».

— А что насчет этого? Мы все-таки муж и жена. Локлен вскочил с кресла и сосредоточенно потер пальцами лоб.

— Значит, вы спали вместе… Что, без одежды? Вопросы брата начали порядком раздражать Гранта.

— Да, голые. Мы были близки.

— О боже, что я наделал! — Локлен стал метаться по комнате; — Я не подумал… О, черт!

— Чего это ты так разволновался? Ты что, не услышал меня? Фелисити сегодня утром тайно ездила в Ньюгейтскую тюрьму… К матери!

— Ты погубил Фелисити! И я в этом виноват!

По телу Гранта пробежал неприятный холодок.

— Локлен, ну-ка сядь и расскажи, что ты имеешь в виду.

— Я имею в виду то, что я солгал. Вернее, не то чтобы солгал, просто не сказал тебе вчера всю правду. — В глазах Локлена был неподдельный страх. — Откуда мне было знать, что ты уложишь ее в кровать так быстро? Я просто хотел, чтобы у тебя было время узнать ее получше, полюбить ее.

Чувствуя, как в сердце начинает заползать ужас, Грант бросился к Локлену.

— Говори же!

Тот весь сжался и рванул со стола подсвечник, готовый отбиваться.

— Ты не женат на Фелисити!

Неожиданно тело Гранта как будто разом лишилось всех сил. Он замер.

— Поверь, Грант, я не хотел этого. Я далее не представлял, что у вас уже такие отношения. — Локлен поставил подсвечник на стол и повел Гранта к дивану.

— Что на самом деле сказал адвокат, Локлен?

— То, что я тебе и говорил: признать брак недействительным невозможно. — Он сглотнул. — Потому что по закону ты не женат.

— Но ты говорил, квакерам не нужна лицензия для заключения брака. Я точно помню, как ты это говорил!

— Так и есть, но ты-то не квакер. Ты англиканец. Чтобы жениться, тебе нужна лицензия. — Локлен похлопал брата по плечу, успокаивая.

В мозг Гранта впились тысячи иголок, его затошнило. Потрясенный услышанным, он поднял глаза на брата.

— Фелисити… Она это знала…

— Нет, Грант. Я ни за что в это не поверю. Этого не может быть. — Он замотал головой. — Она честная женщина.

— Она обманула меня, умолчав о том, что ее мать сидит в тюрьме. Зачем ей было лгать?

— Она солгала… или просто никогда не упоминала об этом?

Грант задумался.

— Не упоминала.

— И наверное, потому что догадывалась, как тебе это не понравится, — сделал вывод Локлен. — Я уверен, она думает, что у вас законный брак. Она не обманывает тебя.

— Ты прав. — Голова Гранта поникла. — Но это означает, что я погубил ее.