Зала для собраний «Олмакс»

Айви подобрала подол перламутрово-синего бального платья, оперлась на руку отца и стала подниматься по широкой парадной лестнице в залу для собраний. За ними неотступно следовали Тинсдейл с матерью, тогда как братья и сестры, составлявшие многочисленное семейство Синклеров, предпочли несколько поотстать от будущих родственников.

Не было ничего удивительного в том, что объявление о предстоящей помолвке должно было прозвучать у «Олмакса», в самой чопорной и респектабельной зале для собраний в Лондоне… или во всей Англии, если на то пошло. Айви решила, что выбор места идет Тинсдейлу, как сшитый по фигуре вечерний костюм.

Судя по бесконечной веренице экипажей, выстроившихся снаружи у входа в ассамблею, ожидалось присутствие всех мало-мальски важных особ лондонского высшего света. Даже те, кто не собирался воспользоваться абонементом в этот вечер, очевидно, внезапно изменили свое мнение. Да и могло ли быть иначе? Каким-то образом репортеры «Таймс» пронюхали о предстоящем событии и раструбили со страниц газеты о том, что в этот вечер герцог Синклер и его пользующиеся печальной известностью отпрыски почтят своим вниманием «Олмакс», чтобы сделать важное заявление.

В бальной зале стоял гул голосов, когда в дверях показалось семейство Синклеров. Леди и джентльмены всех возрастов собрались здесь, дабы вволю поглазеть на герцога Синклера, богатейшего пэра Шотландии. Никто не обращал внимания на мать и сына Тинсдейлов, затесавшихся в их компанию, но те, похоже, ничего не имели против. Гости же, однако, не теряли времени даром и принялись оглядываться по сторонам, так что вскоре до Айви донесся приглушенный шепот, в котором она смогла разобрать два слова: «лорд Каунтертон».

Девушка ощутила радостное волнение, решив, что Доминик спускается по лестнице у них за спиной. Но ей понадобилось всего несколько мгновений, дабы понять, что происходит на самом деле. Просто высшее общество своими глазами наблюдало за развитием ее бурного романа с человеком, которого все знали под именем лорд Каунтертона, и теперь присутствующие полагали, что объявление, которого они ожидали с таким нетерпением, касается предстоящей помолвки леди Айви с маркизом Каунтертоном.

Увы, они ошибались.

Ее отец гордо улыбался, поглядывая на Айви, и девушка старательно делала вид, что безумно счастлива. Вот только это было выше ее сил. Будет очень хорошо, если она сумеет хотя бы не расплакаться… или не упасть в обморок посреди залы.

Вечер медленно переходил в ночь, в окна заглядывала полная луна, и хотя присутствие на балу подразумевало танцы и веселье, прошло почти два часа, прежде чем Тинсдейл предложил Айви руку и медленно вывел ее на танцпол.

Оркестр, которым дирижировал музыкант-шотландец, похоже, отдавал предпочтение быстрым и игривым мелодиям. Когда Айви неохотно заняла свое место для шотландского рила, в воздухе поплыли первые такты «Отмщения».

Рил вообще-то быстрый танец, но Айви чувствовала себя так, словно парит во сне, медленно и невесомо. Она почти не слышала мелодии, как и не чувствовала руки Тинсдейла, поддерживающей ее. Вместо этого она неустанно обшаривала глазами толпу, запрудившую танцпол, стараясь разглядеть среди гостей Доминика.

Девушка не стала упоминать в своем письме о приглашении на бал, ограничившись лишь мольбой как можно скорее покинуть Лондон. Но статья в «Таймс» почти наверняка гарантировала его присутствие у «Олмакса». И окончание танцевального вечера она неизбежно встретит с мокрыми от слез глазами.

Но пока что ей удалось лишь выделить из толпы Гранта, что было нетрудно, поскольку он на целую голову возвышался над остальными гостями. По ее просьбе он расположился у подножия лестницы, чтобы убедить Доминика не входить в залу, если маркиз согласится выслушать его, или же призвать на помощь братьев и силой помешать Каунтертону, если тот окажется глух к голосу рассудка.

Терпение девушки подходило к концу. К чему и дальше откладывать неизбежное? Как ни противилось этому все ее существо, но, когда отзвучали последние такты рила, она повернулась к Тинсдейлу и преувеличенно любезно улыбнулась.

— Я обратила внимание, что гости начинают расходиться. Быть может, пора сделать объявление о нашей помолвке?

В глазах Тинсдейла промелькнуло беспокойство.

— Да-да, я хочу, чтобы все услышали о нашей грядущей свадьбе. Пожалуй, я приведу свою матушку. Вы не могли бы разыскать герцога и присоединиться к нам вон там, на возвышении перед оркестром?

— Конечно.

Айви была согласна на все, лишь бы сегодняшний вечер закончился до появления лорда Каунтертона, в чем она не сомневалась. Это было лишь вопросом времени.

Айви обнаружила герцога Синклера стоящим у края танцпола в окружении нескольких джентльменов, с которыми он оживленно беседовал о чем-то. Позади них перешептывались пожилые матроны, время от времени бросая восторженные взгляды на пожилого шотландского горца.

— Папа! — вмешалась Айви в разговор. — Пора сделать объявление. Ты не присоединишься к нам?

Девушка не могла заставить себя соединить свое имя с Тинсдейлом хотя бы на мгновение. Как странно! Ведь всего две недели назад это событие наполнило бы ее нескрываемым торжеством. Оно стало бы вершиной ее успеха. Но сейчас оно означало крушение всех ее надежд.

Отец, извинившись, оставил своих собеседников. Айви повернулась, чтобы отвести его к оркестру, и в этот миг на противоположном краю танцпола появился Доминик.

Рядом с ним стоял Грант, знаком подзывавший Айни к себе.

Что задумал ее брат? Гранту полагалось остановить Доминика и не дать ему войти в залу, дабы лишний paз не злить Тинсдейла и не давать виконту повода упечь Доминика в тюрьму Ньюгейт!

Герцог стоял рядом с ней; Тинсдейл суетился вокруг своей матери у оркестровой площадки. Айви отдавала себе отчет в происходящем, но сейчас ее мысли занимал только Доминик. Она смотрела на него во все глаза. Все остальное расплывалось и отступало куда-то далеко-далеко.

В воздухе поплыли, дрожа и рассыпаясь хрустальным звоном, первые такты медленного вальса. Доминик шагнул вперед, протягивая Айви руку, словно предъявляя на девушку права, которые никто не рискнул бы оспаривать.

Ожидая, очевидно, что сейчас прозвучит объявление, о котором заранее оповестила «Таймс», прочие танцоры разошлись, оставив посреди танцпола лишь Айви и Доминика.

И вдруг девушка поняла, что быстро идет… нет, со всех ног бежит к Доминику. Руки их встретились, и молодые люди упали друг другу в объятия. Он молча смотрел ей в глаза, но его взгляд сказал ей все.

Одной рукой Доминик взял ее за запястье, а другую положил Айви на талию, привлекая ее к себе. Музыка зазвучала громче, ритм убыстрился, и Доминик повел ее в танце.

О, это был не медленный вальс, который умела танцевать Айви. Это было признание в любви. Взрыв страсти. Экспрессия чувств. Это был он, ее Доминик!

Когда они дошли до центра комнаты, он вдруг наклонил ее от себя, поддерживая за талию. Дамы, собравшиеся в бальной зале, изумленно ахнули, поскольку такого движения в «Олмаксе» не видывал никто и никогда. Айви увидела, как в воздухе замелькали раскрывающиеся веера, которыми леди прикрывали разрумянившиеся щеки, созерцая столь неприличные телодвижения.

И в этот момент она встретилась глазами с разъяренным взглядом отца.

Доминик помог ей выпрямиться и прижал к себе.

— Это ваша жизнь, Айви. У вас есть выбор. Вы не обязаны выходить замуж за Тинсдейла.

Айви оглянулась на отца и закусила нижнюю губу. Она попыталась придать голосу как можно больше уверенности, но он, вопреки ее отчаянным усилиям, прозвучал хрипло и испуганно.

— Я должна сделать это.

Доминик крепко держал ее за талию, заставляя выгибаться всякий раз, когда они совершали очередной пируэт. Толпа взорвалась аплодисментами, и еще несколько пар поспешили присоединиться к ним, пока музыка не закончилась.

От столь стремительного перемещения у девушки закружилась голова, и она спрятала лицо у него на груди. Доминик наклонил голову и прижался к ней щекой.

— Вы не обязаны делать это, Айви. — Сквозь тонкий атлас платья она чувствовала, как гулко бьется его сердце, отчего ритм ее собственного сердечка тоже ускорился. Взгляните на дверь. — Он добавил что-то еще, но она не расслышала, что именно: все звуки тонули в тактах мелодии, зазвучавшей у нее в ушах.

— Что?

Она откинула голову и взглянула на него. А Доминик смотрел в противоположный конец залы, на двери, ведущие к лестнице. Айви проследила за его взглядом.

— Четлин? — Девушка резко повернулась и уставилась на Доминика. — Боже мой, он то что здесь делает?

— У меня есть план, как обернуть все случившееся в нашу пользу. Верьте мне, Айви. Я не обману ваших ожиданий. Все совсем не так, как кажется на первый взгляд.

Она заглянула ему в глаза и увидела в них глубокое и искреннее чувство.

— Ждите меня снаружи. Постарайтесь выйти отсюда как можно скорее.

Девушка согласно кивнула, и в это мгновение музыка закончилась. Доминик отпустил ее и тут же растворился в толпе.

В ту же секунду Грант подхватил ее под руку и увлек подальше от танцпола.

— Что происходит? — задыхаясь, пожелала узнать Айви. Отец наверняка придет в ярость от ее безрассудного поведения и станет задавать неприятные вопросы, на которые ей нечего ответить.

Грант продолжал чуть ли не силой тащить ее за собой. Айви все-таки нашла в себе силы обернуться, чтобы бросить взгляд на оркестровую площадку. Тинсдейл, не выпуская ее из виду и расталкивая гостей, ломился сквозь толпу.

— Скоро ты все узнаешь, — пообещал Грант.

Они выскочили в двери и быстро спустились по лестнице. Четлина нигде не было видно.

— Доминик все тебе объяснит. На это не потребуется много времени, но, боюсь, придется проявить понимание, если ты хочешь, чтобы все устроилось к всеобщему удовлетворению.

Лакей в ливрее распахнул перед ними дверь на улицу, и Грант потащил Айви мимо вереницы экипажей у входа к карете, стоявшей неподалеку.

Когда они приблизились, дверца открылась и Айви увидела, что изнутри им машет Доминик. Грант коротко кивнул маркизу.

— Доверься ему. И верь своему сердцу, Айви! — бросил он, развернулся и устремился в сторону ассамблеи «Олмакс».

Доминик высунулся из экипажа и обхватил Айви за талию. Она испуганно ойкнула, но он одним движением приподнял ее и втащил внутрь. В туже секунду дверца за ними захлопнулась.

— Доминик, что происходит? Вы хотя бы отдаете себе отчет в том, что натворили? — Айви напряженно вглядывалась в его глаза, но беспокойства и тревоги в них не было. — Тинсдейл наверняка предпримет…

— Тинсдейл вас недостоин.

Доминик постучал в переднюю стенку экипажа, и возница зычным криком заставил лошадей тронуться с места. Карета принялась медленно пробираться сквозь столпотворение экипажей у входа в ассамблею.

Доминик сунул руку в карман жилетки.

— Но я надеюсь, что сердце подскажет вам, что я достоин вашей любви.

У Айви от изумления округлились глаза. На ладони Доминика сверкало крупным изумрудом старинное кольцо. Лунный свет, падавший сквозь оконное стекло, дрожал и серебрился на его гранях.

Девушка подняла глаза на Доминика.

— Этого не может быть. Мы никогда не сможем…

Он взял ее за руку и надел кольцо ей на палец.

— Мы сможем быть счастливы. Все, что от вас требуется, это сказать… да.