Буэнос-Айрес, Сан-Антонио, Санта-Ана, Лос-Аборерос, провинция Чубут, Комодоро-Ривадавия 1902–1904 годы

 

Глава первая

Когда Роберт вернулся в тот день домой, Кларисса сидела в саду. Маленький Якоб игрался в углу с деревянной машинкой, которую ему подарили Юлиус и Анна, когда в последний раз приходили в гости. Кларисса и Роберт время от времени встречались с дедом и бабкой Авроры за чашечкой кофе или чаю. Иногда они приглашали Метцлеров на большие праздники. Страшные времена эпидемии чумы сплотили их.

Роберт подошел к двери на веранду и в задумчивости остановился. Он слышал, как ребенок, играя, что-то тихо щебечет. Якоб выстроил друг за другом все свои машинки.

Роберт улыбнулся. Вид его маленькой семейки навевал невероятное умиротворение, от которого на сердце становилось тепло. Он радовался, что здесь, в Буэнос-Айресе, обрел новый дом. Он был счастлив, что у него появилась такая семья. Роберт не ожидал этого, но мечтал всегда. Наконец он очнулся от умиротворенного оцепенения и вышел в сад. Кларисса обернулась к нему. На какой-то миг в ее глазах мелькнул старый, знакомый страх, который все еще не отпускал ее, хотя они больше ничего не слышали о преследователях. Она увидела, что это муж.

– Роберт!

Кларисса вскочила. Книга, которую она читала, упала на землю. Она прильнула к нему. В тот миг, когда они замерли в объятиях, Роберт наслаждался запахом, прикосновениями и теплом жены. Правда, длилось это недолго, пока не подбежал Якоб, уцепился за ноги отца и стал нетерпеливо дергать за штанины.

– Папа! Папа!

Ребенок явно требовал обратить на него внимание. Когда малыш протянул к нему руки, Роберт поднял его. Кларисса улыбнулась, поцеловала ребенка и мужа и исчезла на кухне, чтобы быстро вернуться с калебасой и чайником горячей воды.

– Мате, – заметила она, – от твоих родителей. Посылка пришла сегодня.

– Спасибо.

Несколько месяцев назад Роберт навещал родителей. Кларисса оставалась в городе. Они вдвоем согласились, что для Якоба это будет еще слишком длинное путешествие.

Роберт улыбнулся и посадил сына на пол. Тот немного повозмущался, встал, направился к машинкам и увлеченно продолжил играть. Роберт сел на стул и сделал первый глоток. Смакуя смесь терпкости травы и сладости сахара, он снова почувствовал себя как дома.

Трогательно было наблюдать за тем, как играет Якоб, слушать, как он лепечет себе под нос те несколько слов, которые уже освоил! Роберт снова взглянул на Клариссу. Неужели она дрожит? Да, он не ошибся. Он испугал ее, и ее страх вернулся. Но причина не только в этом. Нечто привлекло ее внимание, и Роберт уже догадывался, что это может быть. Они часто говорили об этом, но так и не пришли к какому-нибудь решению. Роберта внезапно охватила дрожь. Он невольно взял жену за руку. Несмотря на жару, ее кожа казалась холодной.

– Что случилось, Кларисса? – спросил он, внимательно глядя на нее.

Кларисса не взглянула на него, но и руку не отдернула. Она не ответила, лишь снова затряслась.

– Кларисса, что такое? – повторил он.

Она замялась и наконец взглянула на мужа.

– Погоди минутку, – пробормотала она. – Я… я сейчас тебе скажу.

Роберт нервно отпил еще мате, чтобы чем-то занять руки, потом нежно погладил ее руку.

– Это из-за твоих родителей, да? – тихо произнес он.

Кларисса подняла голову, потом кивнула. Когда она хотела убрать руку, Роберт ее удержал.

Он догадывался. Он знал, что жена все чаще задумывалась о судьбе Крамеров, с тех пор как Якоб стал требовать меньше ее внимания. Роберт откашлялся.

– Есть ли… – Нет, он не мог себе такого представить, но просто должен был спросить ее об этом: – Ты что-нибудь о них слышала?

– Нет.

Она посмотрела на мужа, на глазах блестели слезы.

«Она уже четыре года ничего не знает о них, – вдруг подумал Роберт, – ни одного слова с тех пор, как на них с Ксавьером напали возле водопадов».

На миг он ощутил ее печаль как свою. Безусловно, Клариссе было бесконечно тяжело жить в неведении, ничего не зная о своей семье.

Роберт неожиданно встал, поднял Клариссу со стула и обнял ее. Сначала ее тело было каким-то негнущимся, но потом она размякла и прильнула к нему. Тихо вздохнув, положила голову ему на плечо. Кларисса тихо плакала: Роберт чувствовал, как она тряслась.

Поздним вечером, когда Якоб уже спал, они смогли спокойно поговорить. Роберт и Кларисса стояли по обеим сторонам кроватки спящего сына, так они делали каждый вечер. Потом тихонько выскользнули из комнаты. Чуть позже они сидели на диване в гостиной. Роберт положил руку на плечо жены. Он чувствовал, как она дышит. Потом Кларисса вздохнула, словно хотела что-то сказать, но промолчала. Наконец Роберт сам нарушил тишину:

– Ты ведь хочешь их найти? – высказал он предположение, которое давно вертелось в его голове.

Кларисса широко раскрыла глаза и, взглянув на него, кивнула. В этот раз он дождался, пока она не начала говорить.

– Я так по ним тоскую, – прошептала она. – Хочу наконец узнать, все ли у них хорошо, понимаешь? Вот уже несколько лет меня мучит беспокойство. А теперь, когда у меня есть Якоб, он напоминает мне о них каждый день, понимаешь? Я представляю, как он вырастет, и хочу, чтобы он познакомился со своими дедушкой и бабушкой. Я знаю, что они всегда хотели внука. Я хочу узнать хотя бы, живы они или умерли, считают ли меня убийцей… Неведение меня гнетет, от этого мне с каждым днем все хуже.

В глазах Клариссы стояли слезы. Роберт отлично ее понимал. Она все рассказала ему о семье Монада. Прежде всего о своем тесте, доне Хорхе, этом дьяволе в человеческом обличье. Роберт знал, что жена не фантазирует, когда говорит о возможной смерти родителей. Такой вариант в самом деле был вероятен.

– Я не хочу даже представлять себе, что с ними могло случиться, понимаешь? – неожиданно произнесла Кларисса. – Я хочу знать правду, какой бы горькой она ни была.

Роберт молчал. Он жалел ее, но не знал, что на это ответить. Конечно, он ее понимал, но могли ли они пойти на такое после всего, что знали о семье Монада? Стоило ли это того? Не подвергнут ли они тем самым опасности свою маленькую семью, свое счастье? Он работал врачом и изо дня в день наблюдал, как быстро может угаснуть человеческая жизнь.

Роберт спрашивал себя, что бы он сам делал, если бы дело касалось его родителей, и вынужден был признать, что ответ здесь один: нужно спешить на помощь. Кларисса нервно перебирала складки юбки, словно эти движения могли ее успокоить. Вдруг ее дрожь прошла, и она распрямила спину. Выглядело это так, словно для себя она уже приняла решение.

– Мне нужно ехать, – твердо произнесла она.

– Это опасно, – заметил Роберт.

– Я знаю, – ответила Кларисса, в ее голосе больше не было ни страха, ни отчаяния.

«Я так ее понимаю, – подумал Роберт. – Нет, она просто не может забыть, не может жить так, словно ничего не произошло. Якоб уже достаточно взрослый, чтобы некоторое время обойтись без нее, возможно, в течение нескольких недель». Ему на ум сразу пришли Анна и Юлиус в Белграно. Он мог бы спросить их, не присмотрят ли они за их сыном, хотя не сомневался в том, что они не откажут ему и сразу согласятся.

Роберт набрал побольше воздуха в легкие.

– Мы сделаем это, – просто сказал он. – Мы найдем твоих родителей. Но дай мне немного времени для обдумывания, хорошо? Я хочу уладить еще несколько дел. Предстоит дальний путь. Мы должны подготовиться. Нужно уведомить больницу…

Неожиданно ему показалось, что Кларисса растеряла свою решительность, но потом она уверенно кивнула.

– Спасибо тебе, Роберт, – тихо вымолвила она. – Я тебе очень благодарна.

– Скоро мы отправляемся в путь, Кларисса. Я уже сделал все самые важные приготовления.

Кларисса вопросительно взглянула на него, оторвавшись от шитья. Прошло почти две недели после их разговора, и Роберт каждую свободную минуту думал о том, как осуществить их план.

Якоба они отправят к Юлиусу и Анне. Они сразу согласились присмотреть за малышом, пока родители будут в дороге. Они уже брали его несколько раз к себе домой и играли с ним, чтобы мальчик привыкал. Кларисса использовала это время, чтобы уладить важные дела. Нужно было столько успеть сделать по дому, а с маленьким ребенком много не сделаешь, к тому же у них не было прислуги. Только один раз в неделю приходила женщина, чтобы помочь Клариссе с самыми трудными делами, прежде всего со стиркой.

Она больше не позволяла себе думать о поездке из-за страха, что может ничего не получиться. Это было непростое решение как для нее, так и для Роберта. У них ведь уже был ребенок, которому требовалась опека. Якоб должен был всегда стоять на первом месте. Если это будет слишком опасно, нужно отказаться от своих желаний ради него. Бесконечная череда мыслей и чувств проносилась в голове Клариссы. Вдруг она почувствовала, что кровь отхлынула от ее лица, и тут же соскользнула со стула.

– Кларисса! – услышала она еще голос Роберта.

Внезапно все стало таким далеким. Она не чувствовала боли, хотя через несколько секунд поняла, что лежит на полу. Кларисса не могла вспомнить, как упала. Потом она ощутила прикосновение рук Роберта.

– Кларисса! – крикнул он еще раз. – Кларисса, ты меня слышишь?

Она отчетливо слышала испуг в его голосе.

– Я… – неуверенно шепнула она и крепко ухватилась за мужа.

В следующий миг она уже могла все ясно видеть, чувствовать и думать. Ее левый локоть болел. Обморок прошел. Да, она больше не решалась думать о родителях из страха, что Роберт может отказаться от поездки. Кларисса ведь знала, что он всегда действовал осторожно и обдуманно. Он никогда не ввязался бы в опасное дело, а то, что она задумала, было очень опасно.

– Ты точно хочешь это сделать?

Она смотрела на мужа большими глазами, все еще не уверенная в том, правильно ли поняла его.

Роберт кивнул:

– Да, хочу, я тебе уже об этом сказал. Я бы сам не смог жить, ничего не зная о родителях, и от тебя не могу требовать такого.

Роберт помог ей подняться с пола и подвел к креслу, потом исчез ненадолго на кухне и вернулся с чашкой чаю. Кларисса благодарно приняла горячий напиток и подула на поднимающийся пар. Удивительно, как простое чувство тепла в руках могло так успокаивать!

Роберт сел в кресло напротив жены и оперся руками о колени.

– Что произошло? – взволнованно спросил он как врач. – Из-за чего ты потеряла сознание?

Кларисса отрицательно покачала головой:

– Я не знаю. – Она сглотнула слюну. – Из-за волнения… Да, именно так… Я вдруг так разволновалась. Все вокруг закружилось. Я так долго ждала этого момента, понимаешь?

Кларисса поставила чашку, подошла к мужу, наклонилась и прильнула на мгновенье лицом к его груди.

– Роберт, я тебе благодарна, так благодарна за то, что ты мне помогаешь.

Он поправил прядь ее волос и внимательно взглянул в глаза.

– С тобой точно все хорошо?

– Ну конечно. Отчего же мне должно быть плохо?

– Ты, безусловно, можешь остаться здесь с Якобом. Так будет безопаснее, и не придется отдавать его Мейерам-Вайнбреннерам.

– Вот еще! – Кларисса замотала головой. – Ему там понравится. У них чудесный сад, и кто-то все время будет рядом, чтобы о нем позаботиться. Кроме того, речь ведь идет о моих родителях. Это моя история, – продолжила Кларисса.

– Да, но…

– Ты ведь ни разу их не видел. – Кларисса не сводила с Роберта глаз. Он никогда еще не видел ее такой энергичной. – Ты не знаешь местность, не знаешь дона Хорхе… – Она на миг замолчала, вздохнув. – И лучше было бы, если бы ты вообще никогда его не узнал…

– Хорошо, – ответил Роберт, – тогда поедем вместе.

Кларисса встала. Внезапно головокружение ненадолго вернулось. Нет, она не скажет мужу, что у нее нет месячных вот уже несколько месяцев. Сейчас прежде всего нужно помочь родителям. Все остальное уходит на второй план. Обо всем остальном она позаботится позже.

В тот вечер Роберт обговорил с Клариссой последние детали их путешествия. Анна и Юлиус обрадовались маленькому гостю: без детей их большой дом в Белграно казался слишком тихим. Это успокаивало Роберта и Клариссу. Сейчас они обговаривали то, как будут добираться, какой багаж и какие припасы понадобятся им в дороге. Все члены семьи Мейер-Вайнбреннер были опытными путешественниками и дали много полезных советов. Кроме того, Роберт и Кларисса проложили маршрут к эстансии Санта-Ана в провинции Энтре-Риос вблизи горной цепи Кучилья-Гранде. Этот путь им предстояло преодолеть самим – дорога предстояла нелегкая.

Роберт больше не спрашивал Клариссу, действительно ли она хочет ехать, но постоянно наблюдал за женой, что от нее не укрылось. Кларисса старалась держаться как ни в чем не бывало. Лишь когда она оставалась одна, то позволяла себе закрыть глаза. К счастью, со стороны еще не было видно ее положения. Хотя живот и округлился раньше, чем в первую беременность, пока с успехом удавалось скрывать его под складками одежды. Роберт же говорил, что Кларисса, возможно, набрала пару лишних килограммов.

Выбирая одежду для путешествия, Кларисса прислушалась к советам Марлены. У дочери Анны была одежда и сапоги для верховой езды из крепкого, износостойкого материала, кожаные штаны, которые можно было носить под юбкой. Кларисса все это хотела у нее одолжить. Роберт после поездки к родителям тоже был хорошо экипирован.

Анна рассказала о путешествии, которое ей, в то время бедной женщине, пришлось проделать на лошади, а потом на лодке от Буэнос-Айреса до Сальты. Все увлеченно слушали и радовались, что сегодня Роберту и Клариссе будет немного легче. И все же от реки им придется еще неделю скакать верхом на запад до эстансии Санта-Ана. Им предстояло волнующее приключение.

Спустя неделю они двинулись в путь. Якоб радовался новым впечатлениям, находясь у дяди Юлиуса и тети Анны, как он их теперь называл, и почти не переживал из-за расставания с родителями.

Их путь лежал на север по густо заросшим берегам реки Уругвай до города Пайсанду. На аргентинской стороне, в городе Колон, Кларисса и Роберт купили верховых лошадей. Путешественники ночевали на постоялых дворах или маленьких ранчо, которые встречались им на пути, иногда просто под открытым небом, к чему они привыкли быстрее, чем могли подумать. Иногда их путь лежал через рощи пальм ятай, но очень часто заросли колючего кустарника заставляли их делать крюк. На равнине им встретились деревья тала, потом снова протянулись кукурузные поля. Часто вдали появлялись громадные стада коров. По берегам реки можно было наблюдать капибар, выдр, нутрий и различных птиц.

Путешествие давало много времени для раздумий. Некоторые темы супруги обсуждали, какие-то мысли оставляли при себе. Кларисса размышляла над тем, к кому лучше всего обратиться, чтобы, не привлекая внимания, узнать что-нибудь о родителях и доне Хорхе.

Однажды ночью, когда они почти достигли цели, Кларисса не могла уснуть и вспомнила об одном эстансьеро, доне Фернандо, с которым дон Хорхе рассорился из-за источника. Сама Кларисса порой встречалась с Эстефанией, застенчивой молодой женой дона Фернандо. Может быть, он сможет им помочь?

«Странно, – подумала она, – почему я так долго не вспоминала об Эстефании! А ведь нас можно было назвать почти подругами».

– Ты такая задумчивая, – произнес Роберт в следующий вечер, когда они сидели у костра.

Эту ночь они вновь проводили под открытым небом. Они оба похудели. Мускулы проступали, лица сильно загорели, несмотря на то что они носили шляпы. С каждым километром, который приближал их к Санта-Ане, Кларисса становилась все задумчивее и осторожнее. Она смотрела на костер, наблюдала, как танцуют языки пламени, и слушала, как потрескивают раскаленные докрасна угли, выбрасывая вихри искорок.

– Мы скоро приедем, – просто произнесла она.

– Да, я знаю, – ответил Роберт.

Она видела, как муж взял палку и стал шевелить угли. Снова взвились снопы искр. Костер потрескивал. Кусочек деревяшки перекатился через обгорелый сук в сердце костра и исчез в пламени. Неужели ее нервозность передалась мужу?

Кларисса вздохнула и подтянула ноги еще ближе к телу. На протяжении всей поездки она не носила корсет и наслаждалась свободой движений. Собственно, она больше не могла представить, что когда-нибудь сможет надеть его снова. Без него дышалось легче. Но, конечно, не это занимало ее мысли. Она страстно желала встречи с родителями и одновременно ужасно этого боялась.

Кларисса ничего не могла с собой поделать. Снова у нее в голове роились мрачные мысли. Она не могла сконцентрироваться. Прошел еще один длинный день. Вероятно, она просто слишком устала. Вспомнилось, как в прошлую ночь им с Робертом пришлось ночевать на бильярдном столе, потому что все кровати на постоялом дворе оказались занятыми. Есть там тоже было нечего, но Роберту удалось подстрелить двух куропаток. Поджаренные на костре, они были фантастически вкусными. Вскоре после этого Роберт с Клариссой узнали, что комнату, в которой они ночевали, во время последней эпидемии холеры использовали как морг. Почти все население деревушки унесла страшная болезнь. Кларисса все время задавалась вопросом: сколько же здесь жило человек? Сколько мужчин, женщин и детей лишились надежды?.. Жизнь может быть ужасной. Последние дни выдались очень напряженными. Она больше не смогла сдерживаться и разрыдалась.

Роберт выронил ветку, которую хотел было подбросить в костер, подошел к жене и обнял ее. Кларисса всхлипывала. Как хорошо было чувствовать его прикосновения. Она пыталась не думать о том, что ждет их в ближайшие дни, но не могла отделаться от этих мыслей:

«Что я буду делать, если дон Хорхе убьет и Роберта? Что я буду делать, если у меня отнимут и мою вторую любовь?»

Когда она наконец заснула, ее лицо было мокрым от слез.

Как всегда, когда они ночевали под открытым небом, Роберт и Кларисса проснулись рано, потом ехали весь день напролет. Вечером вдали послышались раскаты грома. В последние дни часто собирались грозовые тучи. Местные в пульперии, куда они зашли, чтобы раздобыть еды, рассказали незнакомым путешественникам о сильной грозе, разразившейся неделю назад, о граде размером с гусиное яйцо, который наделал много бед и даже забрал несколько жизней.

Кларисса остановила лошадь и огляделась. Роберта, который хотел подстрелить на ужин зайца, нигде не было видно. Она взглянула на горизонт, где поднимались темные тучи. Временами из-за них показывалось и снова пропадало заходящее солнце, окрашивая окрестности в багровые цвета. С одной стороны, Клариссу завораживала эта картина, с другой – она опасалась грозного зрелища.

«Теперь я решилась, – подумала она. – Я пойду к бывшему свекру и узнаю, что стало с моими родителями. И обязательно встречусь с матерью Ксавьера…» Клариссе было жаль донью Бруну. Свекровь никогда не давала Клариссе понять, что Санта-Ана – это чужой дом. Донья Бруна с первой минуты приняла выбор сына.

Стук копыт отвлек Клариссу от мыслей. Роберт наконец-то присоединился к ней, многозначительно похлопывая по седельной сумке.

– У тебя получилось? – все же уточнила жена.

Он довольно кивнул.

– Нам лучше поспешить, – произнес Роберт. – Нужно доехать до ближайшего ранчо, пока не разразилась гроза. Вон тучи позади. – Он указал на небо. – Выглядят они устрашающе и движутся прямо на нас.

Тучи нагромоздились в высокие башни – стало еще темнее. Сильные порывы ветра рвали одежду и развевали конские гривы, потом внезапно стихли, словно бояться было совершенно нечего. Немного позже ветер снова поднялся. Лошади забеспокоились.

– Все будет хорошо, – неожиданно крикнул Роберт.

– Ты так считаешь?

Нижняя губа Клариссы дрожала, но ей удалось не расплакаться, хотя она была к этому близка. В один миг она ощутила страх, тот самый страх, который столько времени пыталась в себе подавить. Нет, она не была уверена, что все будет в порядке. Им предстояло бороться с доном Хорхе. Худшего противника невозможно было представить.

Согласится ли дон Фернандо им помочь? Или она возлагает на него слишком большие надежды? Ксавьер не любил этого самоуверенного человека, пусть даже тот и пострадал от отцовского обмана.

Кларисса снова вздохнула. Роберт наклонился к ней в очередной раз, взял за руку и ободряюще пожал. Жена в это время уже готова была расплакаться. Она с трудом сдерживала слезы.

– У нас все получится, – решительно произнес Роберт. – Даже не сомневайся.

– Я так рада, что ты у меня есть, Роберт, – тихо ответила она.

Роберт лишь улыбнулся на это.

Они пришпорили лошадей. Казалось, животные сами понимали, что стоит поторапливаться, и вскоре перешли на галоп. Несмотря на все напряжение, Кларисса наслаждалась чувством, словно она летит по степи. Между тем вокруг становилось все темнее и темнее. Когда наконец показалось ранчо, мрак прорезала первая молния. Кларисса и Роберт осадили коней, только когда въехали во двор.

Жители ранчо, привлеченные шумом, были крайне удивлены, но потом очень обрадовались поздним гостям. Очевидно, они жили здесь в полном уединении. Путников тут же пригласили войти и без лишних слов посадили за стол. На ужин было гисо – типичное для этой местности блюдо – смесь картофеля, риса и кусочков мяса. Когда Роберт вынул из седельной сумки пару зайцев и протянул их в подарок хозяевам, те рассыпались в благодарностях. Ужин длился два часа, за столом вели разговоры на разные темы. Затем собрались возле очага. Гости рассказывали о Буэнос-Айресе. Потом Роберт намекнул на усталость Клариссы, и хозяева отнеслись к этому с пониманием.

Пока путешественники гадали, где в маленьком доме им придется ночевать, им сообщили, что есть небольшая хижина в некотором отдалении, на краю огорода. Там раньше жил сын хозяев, но вот уже много лет как он перебрался в Бразилию. О нем старики уже давно ничего не слышали. Последний раз он писал им из Байи, сообщал, что сел на пароход, который доставит его в Соединенные Штаты Америки.

– Уехал к гринго, – проворчал старик, сокрушенно кивая головой и открывая дверь.

Гроза прошла, и хозяин проводил гостей к хижине. Кларисса и Роберт удивились, обнаружив хорошо обставленную комнату. Здесь был даже столик, умывальник и кувшин.

– Вода свежая, – заметил старик, – моя жена ежедневно ее меняет. Надеется, что сынок когда-нибудь вернется.

Старик покачал головой, помедлил еще немного, а потом попрощался, ворча себе что-то под нос.

Кларисса обнаружила, что кровать тоже застелена свежими простынями и накрыта тканым разноцветным одеялом, словно здесь каждый день ожидали приезда прежнего жильца. У стены на прикроватной полке стояли пустые бутылки, несколько книг и тарелка с кусочками мыла, которые источали легкий аромат. Хозяйка зашла к ним еще раз, принесла перекусить на ночь и чай. Лошади, хорошо накормленные, стояли в хозяйской конюшне.

Роберт и Кларисса помыли лицо, шею и руки и устало завалились в кровать. В отличие от прошлой ночи у них была крыша над головой, и это сразу убаюкивало. Лишь вдалеке слышались негромкие раскаты грома.

– Они ждут сына, – неожиданно произнесла Кларисса. – Все в этом доме говорит о том, что они его ждут. Я как представлю, что мои родители…

Роберт распахнул объятия, чтобы Кларисса могла прильнуть к его груди:

– Они поймут, что ты не могла отправить им весточку.

Кларисса вздохнула:

– Я могла хотя бы попытаться. Но из страха я даже ни разу не попробовала. Роберт, страх – отвратительный советчик в таком деле.

– Не упрекай себя.

– Я…

– Тихо.

Роберт приложил палец к губам Клариссы и крепко обнял ее. Спустя некоторое время она расслабилась и заснула. Вскоре Роберт тоже сомкнул глаза. Среди ночи оба подскочили от раската грома. С треском ударила молния, затем снова наступила непроглядная тьма. Следующая молния вновь погрузила комнату в призрачный свет. Вслед за этим молнии и гром сменяли друг друга, словно в такт гигантским часам. Раздавался такой грохот, что нельзя было расслышать голоса друг друга. Эта гроза была намного сильнее вчерашней.

Но потом промежутки между молнией и громом стали длиннее, а раскаты не такими громкими. Стали видны лишь отдельные зарницы. Потянуло прохладным воздухом. Роберт и Кларисса, поежившись, забрались глубже под одеяла. От волнения до конца ночи они так и не сомкнули глаз.

На следующее утро с первыми лучами солнца стал виден масштаб ночных разрушений: стена хижины треснула, кирпичи разбили раковину и бутылки на полке. Осколки стекла и черепки валялись по всему полу. В этом хаосе кровать казалась спасательной шлюпкой. Кларисса вновь ощутила нарастающую нервозность. Она никогда не была суеверной, но теперь просто не могла отделаться от мрачных мыслей. Может, Роберт прав? Вдруг все действительно пройдет хорошо? Или все это – дурное предзнаменование?

Весь следующий день Роберт и Кларисса провели в седле и наконец поздним вечером добрались до Сан-Антонио – деревни неподалеку от их цели. К удивлению, в маленьком трактире они нашли свободную комнату.

Кроме трех комнат для постояльцев, здесь был также маленький обеденный зал и небольшая крытая веранда позади дома, под сенью дерева омбу и нескольких жакаранд.

Кларисса уже поднялась в комнату, а Роберт еще заказывал закуски и беспокоился о том, чтобы в соседней конюшне лошадей хорошо накормили. Клариссу мучили мрачные мысли. Вдруг ее кто-нибудь узнал? У бывшего свекра шпионы были повсюду и держали ухо востро. Дон Хорхе хотел быть в курсе всех событий.

Кларисса попыталась успокоиться, но в тот вечер ни теплая комната, ни мягкая кровать, ни ужин, который заказал Роберт, – ничего не помогало. У Клариссы не было аппетита, но она поела, потому что умом понимала, что нужно подкрепиться. Спала очень плохо. Снились ей разрушенная хижина и смерть. Снова и снова ей грезилась треснувшая деревянная стена.

Когда хозяева утром зашли в разрушенную хижину, то схватились за голову, очень извинялись, но Кларисса понимала: в этом нет их вины.

«Господь хочет наказать меня. Он хочет наказать меня за то, что я не знала своего места: вышла замуж за Ксавьера и тем самым подписала ему смертный приговор. Кроме того, я подвергла опасности родителей».

На следующее утро Кларисса снова почти насильно запихнула в себя завтрак. Она не хотела, чтобы силы покинули ее, но она смертельно устала.

 

Глава вторая

Все было разрушено.

Кларисса не узнала ранчо, на котором когда-то поселилась их семья, а родители стали работать на дона Хорхе. Тут прошла ее юность. Ранчо больше не существовало. Маленький домик, который любовно украшала и убирала мать, сожгли дотла. Несколько обугленных балок все еще стояло, устремившись в утреннее голубое небо, словно обвиняя Клариссу. Природа уже начала отвоевывать сад, которым так гордилась мать. На когда-то усердно возделанных грядках не было и следа кукурузы, тыкв, помидоров и бобов. Ноги Клариссы подкосились, и она упала на колени. Она лежала в грязи, крупные слезы катились по щекам.

Кларисса была одна. Роберт, с ее согласия, пошел осмотреть окрестности. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего. Даже его испугал масштаб разрушений.

Она с трудом встала. Платье и руки были теперь перепачканы. Кларисса огляделась вокруг, глаза застилала пелена слез. Она старалась держаться, но то, что она увидела, было слишком ужасно.

Кларисса думала, что готова к этому, возможно, даже ожидала подобного. Но теперь она понимала, что переоценила свои силы. Ужас охватил ее и больше не отпускал. Человек, который ни разу здесь не был, никогда бы не смог понять, где был дом, где сад, где хлев. Все разрушено, и над руинами, казалось, витал дух смерти.

Наконец Клариссе удалось сдвинуться с места. Она пошла дальше на подкашивающихся ногах, но вскоре снова остолбенела. В нескольких шагах от нее лежал скелет собаки, в том месте, где раньше была входная дверь.

«Фидо… – Кларисса закусила губы, – мой любимый Фидо». Она терпеливо выкармливала щенка козьим молоком. Очень долго он спал у нее в кровати. Несколько раз казалось, что он не выживет, и вот теперь… У Клариссы все сжалось внутри. Кто-то из палачей Монады, а может, и сам Монада, зверски убил пса. Было отчетливо видно, что у Фидо был сломан хребет. Вероятно, ударом дубинки, которую бросили тут же, рядом с мертвой собакой. Кларисса представила, как ее любимец визжит и пытается спастись в доме. Этот пес был дружелюбен со всеми. Его убили, потому что он был привязан к ней, а ее не было рядом, чтобы его защитить. Интересно, когда он понял, что незнакомые люди, которые, очевидно, появились внезапно, желают ему зла?

Кларисса вновь отерла лицо рукавом платья, и тут услышала приближающиеся шаги.

– Кларисса? – издалека послышался голос Роберта. У нее снова подкосились ноги. – Кларисса, о господи! Кларисса, что с тобой?

Кто-то стал рядом с ней на колени (она вновь не заметила, как упала) и поднял ее с земли. Роберт держал ее на руках. Кларисса начала всхлипывать и дрожала всем телом, хотя Роберт держал ее крепко и надежно.

– Я не знаю, что произошло. Фидо… Мой пес… Мои ноги вдруг снова подкосились, больше я ничего не помню. – Кларисса сглотнула слюну и взглянула на скелет собаки. Роберт тоже посмотрел в ту же сторону.

– Ох! – воскликнул он. – Мне жаль, мне очень, очень жаль.

Жена рассказывала ему о Фидо однажды вечером, когда они уютно лежали в постели после ласк. Это было больно, потому что воспоминания возвращали в прошлую жизнь, напоминали о родителях и обо всем, что теперь утрачено.

Кларисса высвободилась из объятий Роберта, заверив, что уже сама может стоять. Она еще раз вытерла рукавом заплаканное лицо. Она медлила, потому что боялась вопросов, которые должна была задать Роберту.

– Ты уже… Моих родителей нигде не видно?

Роберт погладил ее по спине.

– Нет, – ответил он сразу, но пауза между словами, какой бы короткой ни была, показалась бесконечной. – Нет, я не нашел никаких тел, Кларисса. Я уверен, что их здесь нет.

Кларисса закусила губу. Можно ли вздохнуть с облегчением? Значит ли это, что ее родители до сих пор живы, или их просто увезли, чтобы убить в другом месте? Роберт снова погладил жену по спине.

– Я уверен, что они еще живы, Кларисса. Я уверен, что мы сможем их спасти. Я чувствую это. Еще не все потеряно.

Кларисса молчала. Откуда только взялась эта его уверенность? Если бы Кларисса потеряла еще хоть толику надежды по дороге сюда, то была бы уже уверена, что все напрасно. Смерть витала здесь в воздухе повсюду. Она ощущала ее ледяное дыхание, от которого теперь невозможно было отделаться, как ни старайся.

Роберт и Кларисса вернулись на постоялый двор, но и в эту ночь Кларисса не смогла сомкнуть глаз. Рано утром они выпили чаю и съели по паре штук сухого печенья. Роберт попытался подбодрить жену, но та едва ли его услышала.

Снова и снова у нее перед глазами возникал разрушенный дом и опустошенный сад. Снова и снова она вспоминала пса, представляла, как он тщетно пытался укрыться от своих мучителей, как скулил и смотрел большими доверчивыми глазами, полными страха, на незнакомцев. Кларисса зажала рот рукой, чтобы не вскрикнуть от боли. Теперь она в полной мере понимала, на что способны ее враги.

«Меня здесь не было, я им не помогла. Я во всем этом виновата».

Но где же ее родители? Кларисса понимала, что есть лишь одна возможность это выяснить. Она должна отправиться к семье Монада, в пасть ко льву. Она должна предстать перед доном Хорхе.

– И ты считаешь, что это сработает?

Роберт удивленно взглянул на Клариссу, когда она рассказала ему о своем плане. Куда только подевалась та скромная, хрупкая молодая женщина, которая проплакала почти всю ночь и никак не реагировала на его утешительные слова. Он не мог объяснить такие метаморфозы.

Роберт наклонился и подлил Клариссе чаю. Она выглядела невыспавшейся, но была невероятно решительной.

– Я этого точно не знаю, – ответила она на его вопрос. – Я лишь понимаю, что больше не могу сидеть сложа руки. Если я хочу узнать, что произошло с моими родителями, то я должна разыскать Монада. Собственно, когда мы отправлялись в это путешествие, то понимали: ни одна дорога не идет в обход Хорхе Монада.

Роберт озадаченно покачал головой:

– Но ты же сама говорила, что дон Хорхе непредсказуем и крайне опасен. Тебе даже рядом с ним проходить нельзя. Я просто этого не допущу. Он попытается тебя убить. Полное сумасшествие идти прямо…

Кларисса поставила чашку и пристально взглянула на Роберта.

– У нас нет другого выхода, – уверенно произнесла она. – Здесь нам никто не скажет, где мои родители и что с ними произошло. Люди знают, что за этим стоит Монада. Они все будут молчать. Все так поступят, если хотят и дальше жить рядом с семьей Монада или работать на нее. В этой местности все зависят от дона Хорхе.

– А если мы обратимся в полицию или к вооруженному отряду охраны города? – сделал еще одну попытку Роберт.

Кларисса отрицательно покачала головой, уголки рта чуть приподнялись в печальной улыбке.

– Здесь вместо полиции люди Монада, я же тебе уже говорила. Семья Монада платит деньги и вооруженным охранным отрядам, большинство из них куплены.

Кларисса пристально смотрела Роберту в глаза. Она решилась на это прошлой ночью. Она просто не сможет жить в постоянном страхе. И от этого плана ее никто не сможет отговорить, даже Роберт.

Роберт немного помолчал.

– Подумай о Якобе. Будет ли польза от того, что его мать будет подвергать себя такой опасности, – произнес он наконец.

– Я думаю о нем. Говорю тебе, я каждый день о нем думаю. – Кларисса сжала руки в кулаки. – Как раз ради него я все это и должна сделать.

– Я тебя такой впервые вижу, – задумчиво ответил муж. Дух противоречия сквозил в глазах Клариссы, от этого он вдруг сам немного воодушевился.

– Я сама себя такой раньше не знала, Роберт. Но обстоятельства этого требуют. Я тебе такой не нравлюсь?

Робер покачал головой:

– Я не это хотел сказать. Просто интересно, откуда берется эта сила. Еще вчера казалось, что все кончено, а сегодня…

Кларисса чудесно улыбнулась:

– Думаю, это все из-за Якоба. Я вчера много о нем думала. Меня делает сильной наш ребенок, наша семья, Роберт.

Она видела, что муж подыскивает слова, но потом он просто взял ее на руки. Кларисса не сопротивлялась. Его сила, знакомый запах и теплота укрепили ее решимость. Кларисса знала, что могла положиться на мужа. Роберт был на ее стороне. Кларисса вопросительно взглянула на мужа, когда тот отпустил ее.

– Договорились, – произнес он. – Так мы и сделаем. Но сначала я отправлюсь туда и осторожно осмотрюсь.

Кларисса отрицательно помотала головой:

– Я не могу этого позволить. Не могу допустить, чтобы ты из-за меня подвергался опасности.

– А я делаю это не для тебя, Кларисса. Я делаю это ради нас. Ради нашей семьи и… – Он взял ее за руки. – И я никому не дам себя отговорить от этого.

Кларисса задумчиво посмотрела на Роберта, очевидно взвешивая, насколько он серьезен.

– Хорошо, – сказала она, все еще раздумывая, – но будь внимателен, чтобы тебя не поймали. Семья Монада на все способна.

– Это я уже понял. – Роберт поправил прядь волос, выбившуюся из прически жены. – Ты мне об этом часто рассказывала. Оставайся на постоялом дворе, пока я не вернусь, хорошо? Если нам повезет, они так о нас ничего и не узнают…

Кларисса кивнула:

– Я останусь здесь. Ты можешь на меня положиться, Роберт.

Они долго и нежно поцеловались на прощанье.

«Неужели это неуверенность в том, увидимся ли мы снова или нет?»

Когда она думала о Монада, сердце начинало биться быстрее. В какой-то миг ей безумно захотелось броситься вслед за Робертом и вернуть его, но она должна была его отпустить.

Кларисса сидела на кровати, опершись спиной о стену. Мысли бешено вертелись в ее голове. Ужас смешивался с надеждой. Если они не нашли тел родителей, значит, те не погибли во дворе дома? И если они не нашли никаких следов, означает ли это, что они еще живы и находятся в руках дона Хорхе?

Кларисса вскочила и беспокойно заходила по комнате.

«Я больше не могу ждать… Но что же мне делать?»

Может, стоит отправиться вслед за Робертом? Вдруг он еще не ускакал слишком далеко? После отъезда мужа Кларисса потеряла чувство времени. Но она ему обещала, что будет постоянно прятаться в комнате…

Кларисса начала убирать в комнате, но делать особо было нечего, лишь переставлять те немногие вещи, что они прихватили с собой в путешествие. Некоторое время она наблюдала из окна трактира за улицей, но началась сиеста, и людей совсем не было. В конце концов она так устала, что прилегла на кровать. Она спала вполглаза, просто дремала, и беспокойные сны пробуждали в ней самые страшные опасения.

Кларисса испугалась, когда Роберт внезапно возник в дверях и вошел в их маленькую комнату. Она вскочила и бросилась к нему, крепко обняла, и они замерли на некоторое время.

– Роберт! – прошептала она. – Роберт, Роберт, Роберт… Я так рада, что ты вернулся. Я думала…

– Что? – Кларисса почувствовала, как он поцеловал ее волосы. – Я же тебе сказал, что все будет хорошо.

Кларисса взглянула на него и покачала головой.

– Не говори так легкомысленно, Роберт, ты наверняка еще узнаешь моего бывшего тестя. Тогда ты поймешь, о чем я говорю.

Какое-то время они еще стояли обнявшись, а потом разняли руки. Роберт нежно погладил Клариссу по щеке.

– Я знаю, что он за человек. Ты мне рассказывала. Я знаю, сколько зла он тебе причинил. Можешь не сомневаться, что я буду очень осторожен.

Кларисса вздохнула.

– Все ли у нас получится?

Роберт немного помедлил.

– К сожалению, этого не знает никто, – ответил он.

Кларисса кивнула, отступила на шаг и все не решалась спросить мужа.

– И как? – Она взволнованно посмотрела на него, широко раскрыв глаза. – Ты видел моих родителей? Они там? Ты выяснил, как у них дела?

Она ему их точно описала, но Роберт их там не видел. Может, за это время они тоже сильно изменились. Разумеется, нелегко узнать человека, которого никогда не видел. К тому же на эстансии Санта-Ана работает множество людей. А возможно, родители и не на эстансии вовсе. Может, дон Хорхе держит их где-нибудь в другом месте… Кларисса почувствовала, как дрожит ее нижняя губа. Роберт взял ее за руку.

– Спокойно, Кларисса. Все хорошо. Ты их отлично описала, лучше и быть не может. Мне потребовалась вся выдержка, чтобы их найти. Твои родители действительно живут на Санта-Ана. Я думаю, они работают на дона Хорхе.

Кларисса стояла, словно окаменев, потом отступила на несколько шагов и села на единственный стул в комнате. Была ли она удивлена? Или испугана?

Ее родители в руках Хорхе Монада… Но они живы – разве не эти слова она надеялась услышать?

«Я и не предполагала, что Роберт сможет так быстро их найти. И все же я надеялась, что они не попали в лапы к этому дьяволу».

Прошло некоторое время, прежде чем Кларисса вновь заговорила:

– И с ними… С ними все хорошо?

«Конечно, с ними не может быть все хорошо, ведь дон Хорхе удерживает их силой, – подумала она тут же. – Один Бог знает, что он с ними сделал… Один Бог ведает, что он наплел им про меня. Может быть, теперь они считают единственную дочь убийцей? Может быть, яд, которым он их травил, возымел свое действие, и теперь они оттолкнут меня?..»

Роберт пожал плечами:

– Я этого понять не смог, я так близко не подходил.

Кларисса нахмурилась. Почему дон Хорхе им ничего не сделал? Какую цель он преследует?

И в тот же момент, словно молния, на нее снизошло озарение: «Он рассчитывает, что я вернусь. Он знает, что я люблю родителей и не оставлю их в беде. Он знает, что нужно просто подождать, пока я приду…»

Кларисса с силой обхватила руку Роберта, он осторожно отвел ее.

– Их держат силой? – вырвалось у нее из уст.

– Я не знаю. Они могут свободно перемещаться, но…

– Но что?

– У меня сложилось впечатление, что им приходится много работать. На них постоянно кто-то кричал.

– Это похоже на систему работы дона Хорхе.

Роберт взглянул на Клариссу и сжал кулаки.

– Я знаю, что он отыгрывается на них из-за меня.

Роберт ничего не ответил. Наверняка жена была права. У дона Хорхе была причина не убивать родителей Клариссы. Ему даже не нужно было держать их взаперти. Он знал, почему эти люди не могли сбежать.

Кларисса вновь заметалась по комнате. Она немного помолчала, потом произнесла:

– Я должна им помочь. Я больше не могу бежать от этого. Я должна выступить против дона Хорхе.

Роберт подошел к ней и погладил жену по щеке.

– Мы должны хорошенько обдумать все наши последующие шаги.

– Я не могу сидеть здесь и ничего не делать, – возмутилась Кларисса.

– Речь не идет о том, чтобы сидеть сложа руки. Нужно просто все хорошо спланировать и действовать наверняка – ни больше ни меньше. Если мы необдуманно бросимся спасать их прямо сейчас, то точно им не поможем.

Кларисса сжала губы, но согласно кивнула:

– Ему не следовало втягивать моих родителей в это дело. Они ни в чем не виноваты, они ведь ничего не сделали. – На какой-то миг она закрыла лицо ладонями, а потом сказала сдавленным голосом: – Больше всего я хотела бы сейчас поехать туда и повидаться с ними.

Роберт отрицательно покачал головой:

– Но это ведь не поможет, поэтому давай спокойно обдумаем, как мы уже делали это перед поездкой. Поразмысли хорошо, не поможет ли нам дон Фернандо, о котором ты говорила в последний раз.

Дон Фернандо, конечно… В конце своего путешествия они как раз говорили о конкуренте Монада. Этот человек, которого когда-то обманул дон Хорхе, наверняка мечтал отомстить. Нужно надеяться, что горечь обиды не стала меньше с годами.

Роберт набрал побольше воздуха в легкие.

– Ты считаешь, нам стоит попытать счастья у него?

– Да, – Кларисса начала рыться в дорожной сумке, – но для этого мне понадобится платье получше. Я знаю точно, что дон Фернандо не терпит неаккуратных женщин. Если он сочтет меня неподобающе одетой, то может вообще не пустить в дом.

Кларисса рассмеялась, но смех скорее был горьким. Роберт не стал отпускать замечания, лишь спросил, как относится этот, очевидно, строгий мужчина к незваным гостям.

Через некоторое время Кларисса наконец решила, как ей лучше одеться. Чтобы жена смогла привести себя в порядок, Роберт принес в ее комнату чан с горячей водой и душистое мыло – французское, которое, как он успел заметить, придало на какой-то миг затхлой маленькой каморке флер роскоши. Кларисса тщательно вымыла лицо, плечи, ладони и волосы, прежде чем скользнуть в светло-серое, закрытое платье с небольшими складочками. Вокруг воротничка и отворотов на рукавах красовались кружева. Роберт удивлялся перед отъездом, почему Кларисса настояла на своем и взяла с собой выходное платье. Теперь причина стала ясна.

«Какой гордой она выглядит, – подумал он, – и как она красива!»

Кларисса собрала волосы в простой узел. Ни одна прядь не спадала ей на лицо, что придавало ей еще более строгий вид. Волосы были еще влажные, поэтому выглядели немного темнее, чем обычно. Кларисса больше не боялась, лишь жаждала достичь цели. Роберт спрашивал себя, чего стоит его жене такое самообладание.

К счастью, дон Фернандо согласился их принять. После того как о них доложили хозяину, слуга провел гостей через первое патио во второе, где, наслаждаясь вечером, в кресле-качалке сидел сеньор Фернандо Маркес. Рядом на кованом столике стояла бутылка вина и бокал. На хозяине дома был темный халат и кожаные комнатные туфли. Дон Фернандо встал, лишь когда к нему подошел слуга. Роберт приметил, что хозяин был невысокого роста.

– Добрый вечер, дон Фернандо, – поздоровалась Кларисса.

Роберт не услышал в голосе жены той неуверенности, которая преследовала ее последние дни, она держалась естественно.

– Сеньора Монада, – дон Фернандо приветливо кивнул. – Давненько я не встречал вас в этих местах. Мне говорили, что вы…

– Мертва?

Дон Фернандо молча смерил Клариссу взглядом.

– Не совсем, – ответил он потом. – Говорили несколько другое, что вы… беглая убийца.

Роберт заметил, что дон Фернандо внимательно следит за реакцией Клариссы на эти слова. Когда-то он, по-видимому, был весьма интересным мужчиной. Но, судя по всему, за жизнь слишком много выпил. Талия его была весьма внушительных размеров. Лицо выглядело обрюзгшим. Очевидно, хозяин дома и видел уже неважно: Роберт заметил на приставном столике очки с маленькими круглыми стеклами. И вот дон Фернандо впервые взглянул и на Роберта.

– Я сопровождаю госпожу Клариссу, – вымолвил Роберт. – Мы прибыли из Буэнос-Айреса.

– Из Буэнос-Айреса? – Дон Фернандо удивленно поднял брови. – Значит, это правда, что Ксавьера… – он осматривал Клариссу, не пропуская ни одного дюйма ее тела, особенно надолго его взгляд остановился на ее груди, – действительно нет в живых?

На миг показалось, что дон Фернандо был исполнен радости, что весьма смутило Роберта и, как он заметил боковым зрением, Клариссу тоже.

Она помедлила, потом расправила плечи.

– Ксавьер мертв.

Роберту вновь послышалась небольшая дрожь в ее голосе. Но человек, который не знает ее так хорошо, наверняка не сможет это уловить.

– На него напали и убили. Это, – она указала на Роберта, – мой второй муж, Роберт Метцлер.

– Убили? При нападении. Значит, это правда, что…

– Его убили люди, которых подослал его отец.

– Значит, это дон Хорхе. – Дон Фернандо нахмурился. – Дон Хорхе, по вашим словам, убил собственного сына. С одной стороны, меня это не удивляет, с другой – звучит довольно невероятно…

– Он не хотел убивать Ксавьера, – ответила Кларисса.

– Если я правильно понимаю, то он хотел…

– Да, – произнесла она.

– Он хотел убить вас? Свою невестку? Это правда?

– Вы не можете себе этого представить?

– Отнюдь, – без колебания возразил дон Фернандо. – Не сомневаюсь ни секунды в этой истории. Мы же оба знаем дона Хорхе, не так ли? Он просто негодовал, когда Ксавьер вас тогда выбрал…

– Да, все верно, – кивнула Кларисса, спокойно перебив дона Фернандо.

– Он просто дьявол в человеческом обличье, – продолжал эстансьеро.

«Жена тоже его так называла», – подумал Роберт.

Дон Фернандо вытащил из кармана халата часы и взглянул на циферблат.

– Предполагаю, есть какая-то веская причина того, что вы явились сюда без предупреждения? Вы же знаете, что я, собственно, такого…

– Да, – опередила его Кларисса снова и вздохнула, – простите нас за вторжение, дон Фернандо. Я… Мы…

Он снова покачал головой:

– Дон Хорхе всегда говорил, что вы не только убийца, но и сумасшедшая, и надеялся вас отыскать.

– И он все еще отдает распоряжения о моем поиске?

– О да, конечно. Но вы и сами могли предположить нечто подобное. Вы ведь его знаете.

– Это точно, знаю.

Кларисса и Роберт незаметно переглянулись. Он не сразу рассказал ей об объявлениях в газете, но все время скрывать это было невозможно.

– Он ищет, и даже очень интенсивно, – добавил хозяин дома. – А кроме того, он наказал молиться о вашей падшей душе. Он всем ясно дает понять, что очень хочет вас найти и предоставить защиту, которая совершенно необходима такой заблудшей душе. Люди здесь, – дон Фернандо хмыкнул, – впечатлены добротой его сердца.

– Но не вы, – осторожно заметила Кларисса.

Дон Фернандо отрицательно покачал головой:

– Из того, что делает дон Хорхе, ничто не может меня впечатлить. Я знаю, что он лжец и мошенник. Кому это может быть лучше известно, как не мне? Я лишь спрашивал себя, чего он хочет всем этим достигнуть. Конечно, мне трудно было себе представить, что вы убийца, дорогая Кларисса.

Роберт заметил, как Кларисса слегка покачнулась. Слово «убийца» привело ее в замешательство. Он помнил, она когда-то рассказывала ему, что на самом деле не может доказать свою невиновность. Роберт нежно коснулся ее спины. От его прикосновения тело Клариссы распрямилось. Решимость снова вернулась к ней.

– Мы приехали сюда, чтобы обговорить несколько важных дел, – произнесла Кларисса.

Дон Фернандо взял со столика очки. Роберт только сейчас заметил, как и сам задержал дыхание, когда хозяин дома пригласил их жестом в дом.

– Давайте пройдем в салон, там нам никто не помешает.

Дон Фернандо быстро зашагал в дом. Кларисса и Роберт последовали за ним. Они миновали мрачный вестибюль, на стенах которого висели картины, написанные маслом, – возможно, это были портреты каких-то предков дона Фернандо, – и остановились в просторной комнате с камином, обставленной шикарной мебелью. Это помещение казалось удивительно безжизненным. На небольшом столике стояла шахматная доска.

Дон Фернандо позвонил в колокольчик и приказал горничной приготовить чай и принести закуски. Юная индианка исчезла так же бесшумно, как и появилась. Роберт и Кларисса украдкой озирались по сторонам. По комнате нельзя было сказать, что здесь часто принимали гостей. Она выглядела неубранной и напоминала царство одинокого холостяка. Посреди большого письменного стола в беспорядке валялись какие-то бумаги. На канапе лежало потертое одеяло, на котором спала маленькая собачка. Собака чуть побольше лежала рядом и лениво помахивала хвостом.

– Садитесь же, – потребовал дон Фернандо и локтями расчистил место на столе. Несколько документов слетели на пол, их наверняка потом поднимут услужливые горничные.

Роберт и Кларисса присели. Девушка вернулась с чаем и разлила его по чашкам. Ничего другого не стоило и ожидать – это был горячий, очень сладкий мате. Горничная также поставила на стол тарелки с эмпанадами и жареным мясом, нарезанным тонкими ломтиками, овощами и миску с пряной кукурузной кашей. Девушка ожидала новых указаний.

– Можешь идти, – разрешил дон Фернандо. Он смотрел ей вслед, пока та не скрылась из виду, а потом еще и прислушался. – Она поднялась наверх, – произнес он и наконец тоже присел. – Нам никто не помешает. – Он взглянул на Клариссу и Роберта. – Она раньше работала на дона Хорхе. Девушка рассказывала, что он дурно обращался с ней. Кто знает… может, так оно и есть…

Кларисса наклонилась вперед:

– Дон Фернандо, вы ей не доверяете?

Хозяин дома поморщился и горько усмехнулся.

– А кому здесь вообще можно доверять? Тут все в железном кулаке Монада. Нет, я ей не доверяю. Собственно, я уже давно никому не верю, поэтому живу отлично.

В воздухе вновь повисло странное напряжение. Возникло чувство, будто они снова в бегах, а преследователи подбираются все ближе. Роберта охватила легкая дрожь. Наверное, Кларисса не преувеличивала: семью Монада боялись даже такие бывалые люди, как дон Фернандо. Он отпил немного мате. На вкус чай был удивительно мягкий и приятный. Кларисса тоже попробовала напиток.

Дон Фернандо указал на еду:

– Налетайте, предательницы тоже умеют хорошо готовить.

Кларисса взяла маленький пирожок и поблагодарила, Роберт сделал то же. Из-за напряжения последних дней они почти не чувствовали голода. Но эмпанады оказались очень хороши на вкус. Роберт взял еще и впервые заметил, как дон Фернандо улыбается. Он выглядел удивительно дружелюбным. Роберт подумал, что Кларисса описывала его как бирюка, говорила, что Ксавьер тайком посмеивался над ним. С тех пор как Роберт узнал все о смерти ее первого мужа, Кларисса иногда рассказывала о своей прошлой жизни.

– Вижу, вам еда пришлась по вкусу, сеньора Метцлер… – произнес дон Фернандо. – Как вы, собственно, познакомились друг с другом?

Кларисса отложила эмпанаду в сторону и дожевала, прежде чем ответить.

– Роберт мне помог, когда… когда я…

Роберт положил руку на руку жены.

– Когда Кларисса бежала от убийц первого мужа, – закончил он недрогнувшим голосом ее предложение.

Руки у жены были холодные, как лед. Когда Роберт взглянул на нее, то заметил, что на ее ресницах блестят слезы. Больше всего он хотел ее утешить, но сейчас не время.

Кларисса вздохнула.

– Я не убивала Ксавьера, – произнесла она слегка дрожащим голосом. – Он погиб не от моей руки. Я любила его. Я бы никогда не смогла причинить ему зла, дон Фернандо.

– Конечно, я вам верю. – Дон Фернандо улыбнулся. – Я поверил вам с самого начала, разве я этого не сказал? А теперь говорите уже, что вас привело ко мне. – Улыбка исчезла с лица эстансьеро так же быстро, как и появилась. – И не ходите вокруг да около, сеньорита Метцлер. Жизнь меня уже ничем не может напугать.

Он внимательно смотрел то на Клариссу, то на Роберта. Кларисса сжала руки в кулаки, словно внезапно что-то вспомнила.

– Как дела у вашей жены, дон Фернандо? – спросила она. – И где она? Уже ушла спать?

На некоторое время в комнате воцарилось молчание, такое тяжкое, что казалось, его можно потрогать руками.

– Она умерла, – наконец ответил эстансьеро, опустив голову, потом снова надменно взглянул на гостей.

Роберт заметил ужас, вмиг охвативший Клариссу. Она не знала, что ей на это сказать. Она рассказывала Роберту, что донья Эстефания – женщина из местных – пришла в этот брак с хорошим приданым.

– Но она же была еще совсем молода… Что случилось?..

Кларисса думала, что когда придет к дону Фернандо, то наверняка увидится и с Эстефанией. Эта мысль ее радовала. Молодая женщина тогда была одной из немногих светских дам, общавшихся с Клариссой, которой путь в высшее общество был закрыт с самого начала.

Дон Фернандо уставился куда-то вдаль.

– А знаете, сеньора Метцлер, Эстефания скучала по вам! – неожиданно произнес он. – Без вас ей было непросто. Вы ей нравились. Она так радовалась, когда вы заходили на чай. К нам редко приходили гости из-за той ситуации с Монада…

Кларисса вздрогнула, когда дон Фернандо снова тяжело вздохнул. Потом раздался тихий, дрожащий, странный звук. На его тучном лице внезапно появилась гримаса боли. Кларисса сглотнула слюну. Однако дон Фернандо не расплакался, чего она боялась.

– Знаете, сеньора Метцлер, началось все с грязных намеков. Потом ее начали преследовать, когда она выходила на прогулку, пугали ее. Вы наверняка помните нашу давнюю ссору с семьей Монада. – Он сглотнул слюну, прежде чем продолжить. – Я имею в виду с доном Хорхе, о других членах этой семьи я не хочу говорить. Проблемы создавал все время дон Хорхе. – Эстансьеро снова ненадолго замолчал. – Меня дон Хорхе обманывал и запугивал, сколько я себя помню. Но я могу это вытерпеть, я сильный человек, – продолжал он. – Когда со мной ничего не вышло, он взялся за мою Эстефанию. К сожалению, я не заметил, что это давление со стороны Монада оказывает на нее сильное влияние. Все время ходили слухи, что она якобы изменяла мне. Я хорошо помню, как она приходила ко мне и умоляла не верить всему, что говорят. Я, конечно, никогда этому не верил, ведь речь шла о моей Эстефании, хорошей и сердечной женщине. Последние недели перед ее смертью были ужасными. Она все время пребывала в страхе. Она превратилась просто в комок нервов. Эстефания была здоровой женщиной, но в глубине души – хрупким созданием. И для нее все это было слишком. Однажды утром я обнаружил ее в постели. Она приняла крысиный яд. Крысиный яд! Стоит ли мне вдаваться в подробности, серьорита Метцлер?

– Нет, – Роберт пришел на помощь жене, которая едва сохраняла самообладание.

Он видел, что она этого не ожидала. Только не этого. Молчание воцарилось надолго. За окном начался дождь. Сверчки давно умолкли, звуки ночи приглушал плеск воды. Полная луна скрылась за облаками. Наконец дон Фернандо встал и зажег вторую лампу.

– Значит, вы утверждаете, что дон Хорхе убил собственного сына, – переспросил он совершенно спокойно.

– А вы мне не верите?

– Конечно, я вам верю, сеньорита Метцлер, разве я вам этого не говорил?

Кларисса опустила голову, но тут же подняла ее снова.

– Да вы ведь и сами знаете дона Хорхе, – как бы оправдывалась она, – вы же знаете, на что он способен.

Роберт заметил, что выражение лица дона Фернандо тотчас изменилось. Он чувствовал печаль после потери Эстефании и одновременно неистовствовал.

– Разумеется. Он разрушил мою жизнь.

Кларисса ждала продолжения, но хозяин дома больше не произнес ни слова.

– Я хорошо помню ту историю с наделом земли, – продолжила тогда она сама. – Ту ссору из-за источника.

Дон Фернандо поджал губы, они стали тонкие, как нитки. Роберт придвинулся ближе к Клариссе. По дороге жена рассказывала ему, что Хорхе Монада нечестным способом присвоил кусок земли, который изначально принадлежал дону Фернандо. На нем был источник и водопой для скота, что очень важно в этой засушливой местности. С тех пор дон Фернандо вынужден был платить за пользование своей водой семье Монада или покупать ее в обход дона Хорхе. Кроме того, Кларисса говорила, что знает о каком-то документе, который подтверждал это обстоятельство. Роберт напрягся: примет ли дон Фернандо их сторону в связи с этим. Пока он еще не знал, чего ожидать от человека, который был то радушным хозяином, то скорбящим вдовцом, то мерзким стариком.

– Как я могу такое забыть? – резко спросил дон Фернандо в ответ и расправил плечи. – С этого начались все мои злоключения, и они все никак не прекратятся. Дону Хорхе мало было забрать мою землю. Он еще выставил меня обманщиком, бесчестным человеком. Он мучил мою жену, пока она не наложила на себя руки от безысходности. – Дон Фернандо посмотрел вдаль. – На его совести – смерть моей любимой Эстефании… Ах, ну что, что я говорю… У дона Хорхе нет совести. У дьявола не может быть ни сердца, ни души.

Кларисса нервно облизала губы.

– А что вы скажете на то, если мы докажем, что тогда с вами обошлись нечестно? Что вы скажете, если нам удастся восстановить вашу репутацию? Если вы получите назад свой источник и сможете начать все заново?

Роберт и Кларисса вернулись на постоялый двор поздно вечером. На обратном пути Кларисса все время молчала. Даже когда они оказались в своем номере, она не произнесла ни слова.

– Что с тобой? – спросил ее Роберт спустя какое-то время.

Кларисса задумчиво расчесывала распущенные волосы. Сначала она никак не отреагировала на вопрос, потом положила гребень на стол и повернулась к мужу.

– Я все время думаю о донье Эстефании.

– О жене дона Хорхе?

– Да.

Кларисса неожиданно встала, подошла к их кровати и присела там. Она на миг взглянула на Роберта, потом согнула ноги и обхватила руками колени – так она делала всегда, когда ей нужна была поддержка.

– Донья Эстефания всегда была очень приветлива со мной. Она была не намного старше меня. Понимаешь? И в отличие от других дам из высшего общества никогда не осуждала меня за… сына дона Хорхе…

– Ксавьера, – тихо поправил Роберт. – Я помню, что он был твоим первым мужем. Ты можешь спокойно произносить его имя.

– За Ксавьера, – повторила Кларисса.

На какой-то миг она растерялась.

– Никто не ожидал, что именно я стану его женой. Ему сватали других девушек хорошего происхождения. Меня игнорировали, обо мне распускали сплетни. Ксавьер поддерживал меня, но ведь он не всегда находился рядом. У него была работа, он не принимал скучные приглашения почаевничать с шоколадом и выпечкой всяких дам, которые в мгновенье ока могли превратиться в настоящих гадюк. – Кларисса теребила в пальцах ниточку, выбившуюся из одеяла. – Очень часто на таких приемах была и Эстефания. Она заступалась за меня. Обычно она выглядела очень спокойной. Иногда казалось даже, что ей скучно со мной. Я до сих пор стыжусь. Возможно, если бы я… – Она глубоко вздохнула. – Возможно, мы стали бы даже настоящими подругами. Может, тогда она нашла бы в себе силы не чувствовать себя одинокой. – Кларисса снова вздохнула. – Иногда мне кажется, что мой жизненный путь проложен людьми, которые страдали из-за меня.

Роберт присел на край кровати рядом с женой и повернулся к ней.

– Кларисса, ты не должна винить себя в их несчастьях. Кто знает, что случится? И вообще, что тебе нужно было делать в таком случае? Ты была в бегах, ты не могла сюда вернуться. Ты не могла знать, что им нужна помощь. Кроме того, – теперь он крепко взял жену за руки, – Ксавьер ведь тебя любил. И то, что это не могла принять семья Монада и высшее общество, – не твоя вина. Ты просто сейчас пытаешься положить всему этому конец. И я очень горжусь тобой.

Кларисса осторожно высвободилась.

– Но, возможно, я вообще не желала знать, как у нее дела. Я ведь беспокоилась только о себе. Была занята своими желаниями, своими страхами…

Роберт снова взял жену за руки и на этот раз не позволил ей высвободиться.

– Кларисса, ты не должна так думать. Тебе тоже пришлось нелегко. Тебе угрожали смертью. Угрожали твоим родителям. Никто не мог ожидать, что ты когда-нибудь вернешься сюда. И вот теперь ты здесь. Ты храбрая женщина, Кларисса!

Она подняла голову, взглянула на Роберта и нежно улыбнулась.

– Спасибо, – наконец просто сказала она.

Какое-то время они сидели рядом, и Роберт нежно гладил жену по спине.

– Мне интересно, хватит ли дону Фернандо смелости помочь нам. Знает ли уже дон Хорхе, что мы приехали сюда? – тихо произнесла Кларисса.

Роберт кивнул:

– Нам нужно быть начеку. Ты ведь говорила, что у него повсюду свои люди.

– Да, ты прав, Роберт.

Кларисса вздохнула и прильнула к его груди.

– Надеюсь, что он ничего не сделает моим родителям.

Роберт отрицательно покачал головой.

– Нет, я в это не верю. Он мог бы это сделать давно. Намного раньше. Я уверен, он ждет для этого особого случая.

Невольно оба вздрогнули.

Было раннее утро, когда Роберт и Кларисса проснулись. Ночью в какой-то момент сон сморил их, и они не заметили, как заснули, обнявшись, на кровати. Они потянулись, встали и помылись. Как смогли. На завтрак супруги вновь подкрепились сухим печеньем. Кларисса надела обычное дорожное платье. Вскоре в дверь постучал мальчик и принес новость, что дон Фернандо ждет их в обеденном зале.

Кларисса и Роберт переглянулись. Теперь отступать было поздно. События развивались – дон Фернандо принял решение.

– Думаешь, он?.. Иначе он не приехал бы сюда, правда? – нервничала Кларисса.

Роберт кивнул:

– Конечно, иначе он не стал бы приезжать.

Супруги еще раз переглянулись и поспешили вниз по лестнице.

Дон Фернандо сидел в углу за большим столом, он уже заказал кое-что поесть и выпить. Подняв бровь, он оценил идеальную прическу Клариссы, ничего не сказал и по поводу ее дорожного, уже не такого чистого платья.

– Мало спали… Я прав? – спросил он и внимательно взглянул на их усталые лица.

Эстансьеро выглядел на удивление бодрым, он великодушно предложил им присоединиться и выпить кофе. Кларисса и Роберт присели. Приняв его приглашение, они стали есть то, что он заказал, – тонкие пряные ломтики мяса, эмпанады и кукурузную кашу, как и вчера вечером.

Дон Фернандо наклонился вперед и упер локти в стол.

– Перейдем к делу.

Он еще раз быстро огляделся по сторонам, велел хозяину постоялого двора приготовить кофе и подождал, пока мужчина уйдет.

– Нам ведь не нужны лишние свидетели, правда? – произнес он, понизив голос, и вздохнул. – Иногда мне кажется, что рядом с Хорхе Монада каждый человек боится, что его начнут преследовать. Да угощайтесь же, – вежливо продолжал требовать он и щедро накладывал им всего на тарелки. – Давайте поторопимся, – продолжил он. – Лишь вопрос времени, когда вокруг нас рассядутся шпионы Монада. А возможно, они уже давно здесь. Я не знаю ни одного человека, кому не платил бы дон Хорхе.

Кларисса и Роберт кивнули. На самом деле этого никто не мог знать. Хотя стояло раннее утро и, кроме них, из посетителей никого не было, здесь работал персонал. Никому нельзя было доверять.

– Я тут поразмыслил, – начал дон Хорхе. – Я готов вас поддержать, если взамен вы достанете мне этот чертов документ.

Кларисса замялась на мгновение, но потом протянула эстансьеро руку:

– Договорились, дон Фернандо.

– Договорились, – повторил эстансьеро и потряс ее руку. Некоторое время он крепко сжимал ее, его темные глаза пристально смотрели в ее голубые. – Это будет непросто. Уверены, что вы вдвоем сможете одолеть его?

Кларисса упрямо посмотрела на собеседника:

– Все должно получиться.

Дон Фернандо покачал головой.

– Вы говорите очень уверенно.

– Я знаю дона Хорхе, – продолжала Кларисса. – Мы обстоятельно обдумаем все, что нам нужно сделать.

 

Глава третья

На следующий день все свершилось. В самом начале Роберту на какой-то момент показалось, словно он задыхается. Да, они так долго говорили, долго планировали. Они знали, что нужно делать, и все же его терзало неприятное чувство. Нет, так не пойдет. Его любимая Кларисса не может подвергаться такой опасности. Он проглотил слюну и вздохнул.

– Я все еще раз обдумал. Кларисса, тебе нельзя туда возвращаться. Тебе нельзя идти в этот дом… Ты не… Я пойду сам. Я же смог найти твоих родителей. Я просто не могу допустить, чтобы ты подвергалась такой опасности. Это слишком рискованно… Подумай еще раз о том, что он пытался тебя убить. И если у него появится вторая возможность, он не станет мешкать.

Кларисса обернулась к мужу. На ее лице читалось недоумение и даже негодование. Она уже переоделась, на ней было темное платье, в котором она могла свободно двигаться, и шаль, которая покрывала волосы и немного меняла внешность.

«Перед походом в дом, где все ее знали, она замаскировалась так хорошо, насколько это возможно, – невольно подумал Роберт. – Она выглядит такой решительной».

Кларисса упрямо покачала головой.

– Я должна это сделать. Никто другой не знает этот дом так хорошо, как я. Снаружи – это одно, но вот внутри дома все иначе… – Кларисса замолчала, подошла к нахмурившемуся мужу и разгладила морщинки на его лбу, поцеловала в щеку. – Поверь мне, Роберт, я знаю, что делаю. Все эти годы я обдумывала план действий. В девять часов утра дон Хорхе садится на лошадь и объезжает поля. В это время прислуга может немного расслабиться. – Кларисса улыбнулась, хотя для веселья не было причин. – Это единственный момент за весь день, когда все могут отдохнуть, и это время все используют. В том числе и донья Бруна. Обычно она остается наверху, в своей комнате. – Кларисса задумчиво посмотрела вдаль. – Часто она в это время еще даже не встает с постели. Она всегда долго спала. Это все из-за ее болезни. Я даже не знаю, жива ли она еще.

Роберт покрутил головой.

– И все же я думаю, будет лучше, если я…

– Нет, не лучше, – энергично возразила Кларисса. – И ты это знаешь. Я не смогу тебе так хорошо описать помещения дома, как окрестности. Ты ведь не знаешь, где можно надежно укрыться внутри. Ты не знаешь, где там укромные уголки и ниши, в которых некоторое время тебя никто не увидит. А я это знаю. Я жила там целый год. Да, иногда я забивалась туда, словно юная испуганная девчонка, когда оставалась одна, а Ксавьер был в отъезде. Я не могла больше этого выносить.

Эти воспоминания отозвались в душе болезненным уколом. Кларисса радовалась, что снова не заплакала.

– Тогда я отправлюсь вместе с тобой и провожу так далеко, насколько это возможно, – настаивал он.

Кларисса колебалась. Она понимала, что и это может быть опасно: двое всегда заметнее одного.

– Хорошо, – в конце концов согласилась она и поцеловала мужа еще раз. – Тогда пойдем. – Она нежно улыбнулась. – Я ведь все равно не смогу отговорить тебя от этого, верно?

– Конечно, не сможешь, – покачал головой Роберт. – Я ведь уже вырвал тебя один раз из лап голодного ягуара.

Они молча смотрели друг другу в глаза. На несколько секунд каждый погрузился в собственные воспоминания. Потом Кларисса решительно направилась к двери:

– Пора. Дольше ждать нельзя.

Роберт внимательно осмотрел Клариссу с ног до головы еще раз. Она действительно оделась превосходно и растворится в тени домов. Приметные светлые волосы скрывались под шалью. Простое темное платье, которое одолжил ей дон Фернандо, делало ее старше. И все же у Роберта бешено колотилось сердце, когда они приближались на лошадях к эстансии Санта-Ана.

Кларисса часто здесь раньше ездила и выбрала путь, который вел их мимо пшеничных полей, пальмовых рощ и холмистых пастбищ прямо к цели. То тут, то там на полях виднелись работники, которые выпалывали сорняки, в изобилии растущие во влажном климате здешних мест.

Под раскидистым деревом омбу Кларисса остановила лошадь и передала Роберту поводья.

– Здесь? – спросил он и осмотрелся.

Вокруг, куда хватало глаз, не было ничего примечательного. Лошади тут же принялись щипать траву. Кларисса кивнула.

– Тут и проходит граница земель Монада? – уточнил Роберт.

Кларисса вновь кивнула:

– Это место на земле дона Фернандо, от которого ближе всего до дома в Санта-Ана. Дальше я отправлюсь одна. Пешком.

Роберт кивнул. Его пальцы сильнее сжали поводья. Больше говорить было не о чем. Решение было принято давно.

Кларисса уже почти прошла сад, как вдруг пришлось остановиться: внезапно закружилась голова. Страх, с которым до этого она хорошо справлялась, медленно, но все же одолевал ее.

«Смогу ли я? Может быть, Роберт прав, и все это слишком опасно. Не взвалила ли я на себя слишком тяжелую ношу?»

Кларисса уже преодолела самый сложный отрезок пути – открытый участок. Но это значило, что усадьба была все ближе и в любую секунду мог появиться человек, который узнает ее или заподозрит неладное, встретив здесь незнакомку. На Санта-Ана было много прислуги, и все знали, кому они должны служить. Дон Хорхе отлично заботился об этом, избивая кого-нибудь из работников каждый день.

Кларисса оперлась о ближайшее дерево. На нем висели крупные лимоны, которые напомнили ей о том, как Ксавьер любил лимонад. Освежающий напиток из фруктов этого дерева, наверное, был бы особенно вкусен.

Неужели совпадение? Может, знак? И если так, то к чему все это?

«Иди вперед, – пыталась уговорить себя Кларисса. Лучше было продолжать движение, тогда все подумают, что она здесь работает. – Только не останавливайся».

Кларисса выскользнула из тени сада на открытое место. Никого не было видно, кроме двух индианок вблизи старого туалета. Его можно было признать по большому букету цветов бругмансии, резкий аромат которых забивал все неприятные запахи. Кларисса едва поборола желание развернуться и убежать в сад.

«Нет, это слишком бросится в глаза. Нужно вести себя так, словно я здесь работаю».

В Санта-Ана заходило и выходило много народу, кроме работников, здесь еще появлялись гости и просители. Никто не обратит на нее внимания, если она сама не станет вызывать подозрений. Значит, нужно просто идти дальше, слиться с окружением.

Краем глаза Кларисса наблюдала за индианками. Они мельком взглянули на Клариссу и снова повернулись друг к другу. У нее почти вышло.

Добравшись до черного хода, Кларисса проскользнула внутрь. В коридоре, за дверью, она остановилась. И тут же нахлынули воспоминания. Казалось, прошлое душит ее. Было тревожно. Она никогда не хотела сюда возвращаться. Кларисса старалась дышать спокойнее. Сердце колотилось. Снова закружилась голова, и она не представляла себе, как сделать следующий шаг.

«Вдруг я сейчас упаду в обморок, меня кто-нибудь найдет и заподозрит в чем-то?»

Роберт привязал лошадей так, чтобы они паслись вольно, но не могли далеко отойти. Потом он присел на корточки под деревом омбу, надеясь, что ветви послужат ему достаточным укрытием. Солнце поднималось все выше и выше, становилось жарко, его одолевала мошкара.

Сколько же прошло времени? Роберт не мог этого сказать. Для него оно превратилось в вечность, с тех пор как Кларисса оставила его. Но Роберт умел определять время по солнцу: сейчас, должно быть, еще первая половина дня. Может, не стоило отпускать ее одну? Он все же ее муж. Это была его задача, нет, его чертов долг – подвергнуть опасности себя и добыть проклятые документы.

Но Кларисса, конечно, была права. Он не знал дом. Он не знал, как выглядят документы. Он вообще ничего не знал. Он был светлокожий, а это сразу привлекло бы внимание. Он не сошел бы за работника плантации. Кларисса понимала, что ее план скорее приведет к успеху. И все же его мучила тревога.

«Я никогда себе не прощу, если с ней что-нибудь случится. Мне ни в коем случае нельзя было отпускать ее одну».

Роберт отер пот со лба. Он снова окинул взглядом окрестности – его не должны были обнаружить. Если его заметят, Кларисса окажется в опасности. Тогда все пойдет прахом.

«Что это за шум? Неужели сюда кто-то идет?»

Кларисса на миг затаила дыхание, и сознание едва не покинуло ее. Потом она осторожно отдышалась. Раздались шаги. Они слышались ей отовсюду: сверху, снизу, справа и слева, гулкие шаги и тихие, шаги ребенка и шаги взрослого, потом тихий стук – и снова шаги.

«Почему бы и нет? Это ведь дом, в котором живут люди, в котором работает прислуга».

Но нормально ли это? Действительно ли тут ходит столько народа? Она никогда не обращала на это внимания, когда жила здесь с Ксавьером. Возможно, все эти звуки означали лишь одно: жизнь идет своим чередом. В конце концов, хозяин эстансии не терпел лентяев.

Кларисса положила ладонь на бьющееся сердце. Нужно было сохранять спокойствие, если она хотела воплотить план в жизнь. Нельзя давать волю страху или плохим воспоминаниям. Нельзя быть слабой.

Глаза медленно привыкали к темноте. Какое-то движение сбоку привлекло ее внимание. Кто там? Или сознание вновь сыграло с ней злую шутку?

Вдруг рядом что-то задребезжало. Кларисса вжалась в стену. На другом конце коридора показалась горничная и тут же исчезла за дверью. Кларисса так сильно дрожала, что потребовалось какое-то время, чтобы собраться. Ей стоило неимоверных усилий заставить себя идти дальше, а не выбежать тут же из дома и мчаться, пока сильные руки Роберта вновь не обнимут ее.

«Роберт, – тут же подумала Кларисса, – ах, если бы ты сейчас был здесь! Если бы я только позволила тебе пойти со мной!»

Кларисса почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы и катятся по горячим щекам. Но оттого что она плачет, легче не станет, ей никто не поможет. Она еще раз собралась с силами.

«Я должна вызволить родителей. Для этого мне нужна помощь дона Фернандо, и я ее получу, только если раздобуду документы. Иначе все напрасно».

Кларисса вздохнула и провела ладонью по глазам и щекам, потом снова вздохнула и почувствовала, что дрожь отступает.

Теперь стоило обдумать, какой шаг будет следующим. Дон Хорхе жил в соответствии со своими привычками. Наверняка документы все еще лежали в потайном ящичке в его спальне. В семье Монада было принято после свадьбы спать в разных комнатах, и это Клариссе было на руку.

Чтобы добраться до спальни дона Хорхе, ей придется пройти по большому залу и вверх по помпезной лестнице. На этом пути нет никаких укрытий. Но Кларисса наверняка привлечет к себе внимание, если еще дольше будет стоять здесь, в коридоре.

Она быстро двинулась дальше и заглянула в зал. Никого не было. Недолго думая, Кларисса взбежала по широкой лестнице. Ей удалось достичь верхнего этажа незамеченной. Там на секунду она остановилась за колонной, чтобы сердце немного успокоилось, а потом проскользнула к комнате дона Хорхе – вторая дверь справа. Кларисса осторожно открыла ее.

Она затаила дыхание, прежде чем удостовериться, что комната пуста.

В тот же миг Кларисса прошмыгнула мимо большого шкафа дона Хорхе. Она бесшумно открыла его. Слава богу, петли были хорошо смазаны! Она встала на колени и осторожно ощупала днище, чтобы найти механизм, который открывал потайной ящик.

Сейчас Кларисса была очень рада, что однажды дон Хорхе вызвал ее на неприятную беседу, после которой Ксавьер не разговаривал с ним целый месяц. И только поэтому она знала об этом тайнике. Когда свекор не услышал ее стук в дверь, Кларисса обнаружила дона Хорхе на коленях перед шкафом. Заметив невестку, Монада вышел из себя. Наверное, только появление Ксавьера предотвратило наихудший исход.

– Она же твоя невестка, – напомнил ему Ксавьер, когда увидел, как дон Хорхе замахнулся на Клариссу.

– Ух ты, а я и забыл, – язвительно ответил отец.

В следующую секунду он снова стал прежним эстансьеро, которым все восхищались и которого боялись.

«Но Ксавьер видел его насквозь».

Кларисса уже готова была сдаться, но тут наконец раздался тихий щелчок, означавший успех. В днище распахнулась маленькая крышка, под ней обнаружилась дощечка, которую можно было поднять. Кларисса осторожно поставила ее рядом с дверцей шкафа.

Здесь лежал тот самый сверток, который она искала. Ксавьер когда-то рассказывал ей и объяснял, что все уладит с доном Фернандо, когда станет полновластным хозяином Санта-Аны. Ксавьер ненавидел мошенничество, которое было основой успеха его отца, но он также чувствовал себя обязанным семье.

«Бедный Ксавьер, ты женился на женщине, которую не принял твой отец, но на больший протест не решился. А потом у тебя просто отняли жизнь».

Глаза Клариссы горели, но слез не было. Страница за страницей она перелистывала бумаги, которые дон Хорхе прятал здесь от любопытных глаз. Их было много, иногда взгляд цеплялся за слово или имя… Неужели он обманул всех этих людей?

Но ей нужно сосредоточиться. Вдруг в коридоре послышались шаги. Кларисса замерла. Кто это? Неужели дон Хорхе вернулся? Может, ее кто-то обнаружил? Она больше всего хотела немедленно исчезнуть и закрыла глаза руками, как часто делал ее маленький сын Якоб, когда не хотел, чтобы его нашли. Она напряженно прислушалась, но шаги стихли.

«Я ни разу не думала о том, что кто-то может меня здесь застать, – вдруг подумала Кларисса. – Нужно подготовиться к тому, что сюда может кто-нибудь войти…»

Кларисса решила вытащить наружу всю пачку бумаг. Возможно, так она быстрее найдет нужную. В темноте шкафа легко что-нибудь пропустить. И не стоит пытаться сложить обратно документы в том же порядке – это все равно не удастся.

Кларисса быстро пересматривала бумаги. Сначала один раз, потом второй – ничего!

Неужели она была недостаточно внимательна? Неужели все это было напрасно? Она попыталась отогнать надвигающееся отчаяние. Все напрасно, все, все зря. «Вдруг дон Хорхе намеренно отложил этот документ, подозревая, что когда-нибудь кто-то придет и станет его искать? Что, если он вознамерился поймать меня здесь с поличным?» – подумала в этот момент Кларисса.

Снова раздались шаги: кто-то пробежал мимо двери. Потом все стихло. Кларисса прислушалась. Вдруг шаги снова стали приближаться, а потом… Сердце Клариссы заколотилось так сильно, что она подумала, что и вздохнуть не сможет. Дверная ручка повернулась. Она пропала.

Это было просто невыносимо. Роберт вскакивал снова и снова, пробегал несколько шагов, но сдерживался и вновь опускался на траву. Лошади спокойно паслись и не обращали никакого внимания на нервозность хозяина. Это были крепкие маленькие лошади местной породы, купленные в колонии. Они были красивыми и ухоженными. Роберт попытался подумать о чем-нибудь другом: «Наверное, лошадей нужно будет скоро напоить». Но долго он не мог сконцентрироваться на этом. Немногим позже он вновь подумал о Клариссе: «Может, ее уже давно обнаружили и схватили. Может, она уже мертва… Кто сможет удержать дона Хорхе от этого? Он же ненавидит Клариссу до глубины души. Может, я больше никогда ее не увижу…»

Роберт вновь взглянул на солнце, пытаясь вспомнить о том, как высоко оно стояло, когда Кларисса отправилась в путь, но у него так ничего и не получилось.

Он снова вскочил, потом опять сел, опасаясь, что его кто-нибудь увидит. Он еще никогда не чувствовал себя таким беспомощным.

«Мне ни за что не следовало отпускать ее одну, – снова мелькнула у него в голове мысль. – Какой же я муж, если допускаю, что моя жена опрометчиво подвергает себя опасности! Я ей все время твердил, что должен сам туда пойти. Нужно было заставить ее описать, где лежат бумаги. Если она умрет, я в этом буду виноват».

На какой-то миг Роберт неподвижно замер, опершись рукой о ствол дерева омбу и прислонившись к руке лбом. Он ощущал себя ужасно несчастным.

«Я люблю ее, я люблю ее так сильно, что не могу провести ни секунды своей жизни без нее. Что я буду делать, если ее не станет?»

– Донья Бруна! – произнесла Кларисса и осела на пол, словно марионетка, которой обрезали нитки.

Донья Бруна тщательно и тихо заперла за собой дверь и медленно подошла к ней. Бывшая свекровь долго смотрела на Клариссу, не говоря ни слова. По ее лицу невозможно было понять, о чем она думает. Темные глаза были непроницаемы.

– Донья Бруна, – повторила Кларисса еще раз. – Я…

– Тебя я здесь меньше всего ожидала встретить, – неожиданно ответила донья Бруна.

«Так же как и дона Хорхе», – мысленно добавила Кларисса. Дона Хорхе никогда не встретишь в это время в доме. Распорядок здесь не изменился. Пока невестка жила в этом доме, свекор по утрам всегда уезжал. Даже по воскресеньям.

Кларисса тайком взглянула на донью Бруну. Она заметила, что ее бывшая свекровь выглядит хуже, чем раньше, – еще сильнее похудела, ее некогда красивое лицо осунулось еще больше.

Взгляд доньи Бруны упал на бумаги, которые лежали на полу перед шкафом.

– Я… Я… – запинаясь, залепетала Кларисса, почувствовав себя совершенно беспомощной.

Как ей объяснить, что она здесь делает? Как объяснить, что произошло и почему она вернулась?

– Ты что-то ищешь? – холодно поинтересовалась донья Бруна.

– Да, я…

Кларисса запнулась, лихорадочно обдумывая, как ей поступить. Она не могла рассказать донье Бруне о своем плане. Та наверняка примет сторону мужа. Пусть ее брак и не был счастливым, но она всегда оставалась ему верна. В этом Кларисса лично убеждалась каждый день, пока жила с Ксавьером. От доньи Бруны никогда нельзя было услышать и слова критики в адрес дона Хорхе.

– В вещах моего мужа? – уточнила донья Бруна.

– Я…

– Я всегда знала, что он скрывает от меня что-то. Знала и то, что он обманывает других людей, – вдруг произнесла она. Ее глаза расширились. – Но это меня никогда не беспокоило. Он ведь мой муж, поэтому вправе рассчитывать на мою лояльность.

Кларисса решительно оперлась на обе руки и поднялась с пола. В ее душе бушевал страх.

– Я не нашла то, что искала. Значит, я… – Кларисса помедлила, – значит, я могла бы сейчас уйти, донья Бруна, и ничего не произойдет?..

Донья Бруна пристально посмотрела на Клариссу.

– Почему ты вернулась, когда прошло уже столько времени? – спросила она.

Кларисса сглотнула слюну:

– Из-за родителей, я хотела узнать, что с ними случилось…

Донья Бруна кивнула и сделала жест рукой, словно больше ничего не желает слышать. В комнате вновь повисло молчание. Издалека доносились звуки обычной жизни на эстансии.

– Я… – снова начала Кларисса. Внезапно она почувствовала страстное желание все объяснить: – У меня не было… Я хотела…

Донья Бруна покивала головой.

– Это хорошо. Иди с Богом, дитя мое, но сначала ответь мне на один вопрос. Есть кое-что, что я непременно хочу знать.

Кларисса вопросительно взглянула на бывшую свекровь. «Мы всегда хорошо ладили, – попыталась она себя приободрить. – Донья Бруна приветливо относилась ко мне. Не то чтобы любила, но вела себя дружелюбно».

– Что случилось с моим сыном? – На лице донны Бруны мелькнул проблеск надежды, который едва не разбил сердце Клариссы.

Она медлила с ответом, но потом все-таки прошептала:

– Он погиб. Двое мужчин напали на нас и убили его.

Когда Роберт наконец заметил Клариссу вдалеке, ему захотелось сейчас же броситься к ней, и он едва сдержался, ухватившись за ветку дерева омбу так сильно, что заныли ладони. Наконец она подошла к нему, и они обнялись, переполненные чувствами.

– Ты снова здесь, – прошептал Роберт, – с тобой ничего не случилось. Ты вернулась, мой ангел… Я… Я так люблю тебя, Кларисса.

Ее ответом был поцелуй. Она была слишком измотана, чтобы говорить. Напряжение, страх, что ее обнаружат, и встреча с доньей Бруной довели ее до изнеможения. Сейчас она просто хотела вернуться на постоялый двор.

– Давай уже поедем, – хрипло произнесла она.

– Что случилось?

Она отрицательно покачала головой:

– Не сейчас и не здесь. Давай скорее уедем отсюда, пожалуйста, потом я расскажу тебе все.

Кларисса дрожала как осиновый лист.

Они добрались до своего прибежища, не проронив ни слова. По пути в комнату Роберту пришлось поддерживать Клариссу. Она устала до смерти. В комнате Кларисса тут же опустилась на кровать.

– Ну, что? – спросил ее Роберт.

Кларисса закрыла лицо руками:

– Я не нашла документов, но они должны быть где-то там. Мне нужно было больше времени…

Девушка взглянула на него. Она была в отчаянии, выглядела разочарованной, бесконечно печальной.

Роберт удивленно поднял брови:

– Что произошло? Почему у тебя не было достаточно времени?

Кларисса отерла тыльной стороной руки слезы, которые катились по щекам.

– Потому что неожиданно появилась донья Бруна – моя бывшая свекровь.

У Роберта перехватило дыхание. «Но она ведь в безопасности! – в тот же миг мелькнула в его голове мысль. – Она здесь! Очевидно, донья Бруна не выдала ее».

– О господи! – Он подскочил к Клариссе и взял ее за руки. – Ты, наверное, натерпелась страху!

Кларисса высвободила руки.

– Нет, когда она неожиданно возникла передо мной, то странным образом я перестала бояться.

– Разве ты не говорила, что донья Бруна обычно еще в постели, когда дон Хорхе выезжает по утрам?

– Да, я говорила, но оказалось, что это не так.

– Вы разговаривали?

Кларисса кивнула.

– Донья Бруна спрашивала о Ксавьере, – произнесла она и разрыдалась. – Мне пришлось рассказать ей все, подтвердить, что он на самом деле мертв. Это было ужасно. Роберт, у нее еще были надежды, а я их разрушила.

– Нет, это не ты. Ты ни в чем не виновата.

Он нежно погладил Клариссу по волосам, вытер платком заплаканные щеки. Но об одной вещи они избегали говорить. Как отреагирует на провал их плана дон Фернандо?

– Но где же могут быть эти проклятые документы? – Дон Фернандо выглядел рассерженным. – Вы обещали мне, что я их получу. Без них наш уговор недействителен. Нет документов – нет поддержки. Это означает, что от меня вы не получите людей, которые вас защитят, я не предоставлю вам убежища и, конечно, никаких денег. У меня есть дела поважнее, чем бесполезно тратить на вас время!

– Но родители моей жены… – попытался еще раз убедить его Роберт.

– Какое мне дело до Крамеров? – Дон Фернандо поднял руки. – Каждый должен беспокоиться лишь о том, что касается его.

Роберт дрожал, наблюдая за самодовольным видом дона Фернандо. Кларисса молчала. Донья Бруна отпустила ее, но из-за лояльности к мужу она никогда не передала бы ей документы, если бы та их попросила.

Как следовало себя вести?

Кларисса сомневалась, что могла бы убедить дона Фернандо и дальше выступать на их стороне. В свое время из-за нерешительности Ксавьер не заступился за отцовского конкурента.

«То, как поступил мой отец, – неправильно, – обычно говорил он. – Я восстановлю порядок вещей, как только мне представится такая возможность. Но только не думай, что дон Фернандо вел бы себя иначе, выпади ему такой шанс».

Нет, хоть в том случае дон Фернандо и был прав, все же он был самоуверенным человеком, от которого никто не ждал ничего хорошего.

Невольно Кларисса вновь подумала об Эстефании. Молодая жена дона Фернандо, наверное, чувствовала себя очень одинокой, если выбрала смерть, будучи верующей католичкой. Внутри Клариссы все сжалось до боли. Роберт заботливо взял жену за руку, это прикосновение подействовало на нее благотворно.

– Мы поможем вам восстановить ваши права, дон Фернандо, – произнес он, – как мы и договаривались. Наша первая попытка не увенчалась успехом, но мы не сдадимся, уверяю вас.

Несколько секунд дон Фернандо в замешательстве смотрел на Роберта, потом перевел взгляд на мужчин, которых привел с собой. Роберт тоже взглянул на них, среди них был гуарани-полукровка. Роберт радовался, что еще раз сможет поговорить на языке этого народа. Но положение у супружеской пары было отчаянное. На какой-то миг показалось, что у дона Хорхе на руках все козыри.

В ту ночь Роберт и Кларисса занимались любовью, хотя вечером никто об этом и подумать не мог. После того как эстансьеро ушел со своими людьми, Роберта и Клариссу так обуяли мысли, что супруги почти не разговаривали друг с другом. Аппетита тоже ни у кого не было. Когда они наконец легли в постель, достаточно было одного взгляда, одной улыбки Клариссы, и Роберт сбросил с ее плеч ночную рубашку. Он покрыл ее тело поцелуями, ласкал груди и лоно. Когда страсть охватила тело Клариссы, ее нежные пальцы заставили Роберта возбудиться, и потом она оседлала его. Теперь для них перестал существовать весь мир, их тепло, запах, доверие друг к другу придавали сил обоим. Наконец они, обессиленные, легли рядом, по их разгоряченным телам стекали капельки пота. Из распахнутого окна на них смотрела луна, по небу плыли облака, которые растворятся в жаре грядущего дня.

«Я люблю его, – подумала Кларисса, – я не знаю, что бы я без него делала».

С первыми лучами солнца в их комнату постучали. Маленькая девочка сообщила, что к ним посетитель, он ждет в обеденном зале.

Сон с супругов как рукой сняло. Кларисса и Роберт удивленно переглянулись. Кто бы это мог быть? Дон Фернандо? После последнего разговора он все же решил встретиться снова?

Или это дон Хорхе захотел сообщить им, что их уже давно обнаружили и борьба против него бессмысленна?

– Не бойся, – шепнул Роберт на ухо жене, когда заметил, что в ее глазах вновь появился страх. – У нас все получится.

Кларисса кивнула, но не произнесла ни звука.

Она ополоснулась из кувшина и быстро оделась. Дрожащими руками Кларисса заплела волосы в простую косу.

В зале сидел лишь один человек, капюшон его накидки был низко опущен на лоб.

– Донья Бруна! – ошеломленно прошептала Кларисса, подходя с Робертом к гостье.

Донья Бруна не шевелилась. Только когда Роберт и Кларисса подошли к ней вплотную, она подняла голову. Кларисса ужаснулась. Мать Ксавьера выглядела еще хуже, чем вчера во время их неожиданной встречи.

Донья Бруна болела все время, с тех пор как Кларисса знала ее. Но сегодня женщина была бледна как смерть. Весть об окончательной утрате сына стала для нее ударом.

– Сеньор, сеньора! – кивнула она в знак приветствия. – Где мы можем поговорить без свидетелей?

Роберт указал на узкую дверь, которая вела на задний двор. Здесь под тенистым деревом омбу стояли столик и стулья. Они обычно тут обедали, когда хотели уединиться. Другой возможности тайно поговорить не было. Роберт подвинул стул для доньи Бруны, и они сели.

В голове Клариссы бешено вертелись мысли, как это часто случалось в последнее время: «Зачем сюда пришла донья Бруна? Чего от нее ожидать?»

Кларисса еще до конца не понимала, как эта старая женщина относится к ней, не знала, считает ли она ее убийцей сына.

Пожилая женщина смотрела на них с непроницаемым лицом, потом подняла руку. На какой-то миг Кларисса испугалась, что бывшая свекровь хочет залепить ей пощечину, но та лишь нежно погладила ее по щеке. Пальцы доньи Бруны казались костлявыми и сухими, а кожа – тонкой, как бумага.

– Любовь моего сына. Любовь всей его жизни. Знаешь, Кларисса, когда я тебя увидела, для меня это было равносильно тому, словно я увидела частичку его самого. – Донья Бруна задумчиво улыбнулась.

Кларисса наклонилась к ней:

– Значит, вы мне верите, донья Бруна?

Донья Бруна взглянула на нее широко раскрытыми глазами.

– Конечно, я никогда не верила, что ты могла быть замешана в гибели Ксавьера. Ты ведь любила его, лишь человек без сердца не мог заметить этого.

Человек без сердца… Они обе хорошо знали, о ком идет речь. Кларисса едва не всхлипнула.

– И он любил тебя, – тихо произнесла донья Бруна. – Больше всего на свете. Когда он впервые заговорил о тебе, можно было подумать, что это какая-то интрижка, невинный флирт и Ксавьер быстро к тебе охладеет и потеряет интерес. Но я знала, что это не так. Я понимала, что он нашел женщину всей своей жизни.

– Это все… – Кларисса вздохнула, – это все было очень тяжело для вас.

Донья Бруна грустно усмехнулась:

– Нет, вначале все было иначе. Я любила своего сына. Он наполнял мою жизнь в Санта-Ане смыслом.

Кларисса больше не могла совладать с собой и стала тихо всхлипывать. Роберт хотел подойти к ней, но она покачала головой. Это был разговор только для двоих, между ней и доньей Бруной, этот разговор должен все решить.

– Ну-ну, дитя мое… – ласково произнесла пожилая сеньора, встала и обняла тонкими руками бывшую невестку.

Через некоторое время Кларисса успокоилась. Потом донья Бруна неожиданно сказала:

– Документы у меня с собой.

Кларисса и Роберт переглянулись.

– Я думала… – помедлив, произнесла Кларисса, – я думала… Откуда вы знаете, что я искала?

– Я поняла это, когда заглянула в потайной ящик мужа. Спор по поводу источника. Ксавьер когда-то рассказывал мне… – Донья Бруна покачала головой. – Эта мысль сразу пришла в голову.

– Когда вы застали меня в комнате дона Хорхе?

– Да.

– Но…

– Я уже много лет думала. Кто-то должен противостоять моему мужу. Так больше продолжаться не может, кто-то должен был положить этому конец, но не я.

– Вы хотели оставаться лояльной.

– Так меня учили, – вздохнула донья Бруна. – И все время замужества я придерживалась этого правила, даже когда стала подозревать, что смерть сына лежит на его совести. – Она взглянула вдаль. – Но я не хотела в это верить, ничего не желала знать о том, что он был готов убить нашего сына, только чтобы все было по его воле.

– Он не хотел его убивать – он хотел убить меня, – тихо ответила Кларисса. – Это был несчастный случай.

– Но он мог предположить такое развитие событий, – спокойно возразила пожилая сеньора. – Он способствовал смерти Ксавьера. Я не могу ему этого простить.

Они помолчали еще немного. Было слышно, как в доме хлопают двери и раздаются голоса, временами звучали смех или пение. Откуда-то издалека доносились стук копыт и мычание коров. Над двориком распространялся запах еды.

– Вы действительно хотите выступить против мужа? – поинтересовался Роберт и нахмурился. – Это может быть опасно.

Донья Бруна едва улыбнулась.

– И вы так считаете? Да, я знаю, что мой супруг опасен. Кому это знать, как не мне? Но я слишком долго закрывала глаза на то, чем он занимается. Мой муж – монстр, ни больше ни меньше. Кроме того… врачи говорят, мне недолго осталось. Так что вряд ли нужно много мужества с моей стороны. А без сына моя жизнь и вовсе потеряла всякий смысл. – Ее взгляд вновь устремился куда-то вдаль. – Знаете, как долго я ждала этого момента? Когда пришла весть, что Ксавьер мертв, я действительно сначала решила, что в этом виновата ты, Кларисса… Но потом я долго думала и уверилась, что во всем виноват мой муж, и только он. Он злой человек. Он натворил много плохого, – сеньора сглотнула слюну, – и в будущем его ничто не удержит от гнусностей. Я не могу допустить, чтобы он вновь ускользнул от ответа, просто не могу допустить.

 

Глава четвертая

Его предала собственная жена. Бруна предала его. Еще никогда в жизни дон Хорхе не был в такой ситуации. Еще никогда никто, сколько он себя помнил, не решался выступить против него. Его все боялись, даже когда он был ребенком на эстансии своих родителей.

Дон Хорхе хотел выть от ярости. Но в то же время мысленно разрабатывал план. Как только он узнал о предательстве Бруны, то тут же принялся размышлять, как ее может наказать. И он ее крепко накажет! Люди восхищались им, боялись его, никто никогда не решился бы выступить против дона Хорхе. Никто в здравом уме не хотел бы оказаться на месте доньи Бруны. Он знал, что найдет выход из этой ситуации. Он ведь всегда выпутывался. Дон Хорхе сжал кулаки. Дон Фернандо никогда не будет счастлив, даже заполучив эти проклятые документы.

Хорошо, что шпионы все еще работают на него, верные люди в хозяйстве дона Фернандо, иначе дон Хорхе слишком поздно узнал бы о прибытии Клариссы. Конечно, его первой мыслью было тут же убить ее родителей, но эстансьеро все хорошо обдумал. Он всегда успеет это сделать, спешить в таком деле не следовало. Дон Хорхе мог еще немного насладиться местью, ведь он так долго этого ждал. Только нужно как-то справиться с этой адской яростью. Нужно что-то предпринять, чтобы не вести себя необдуманно.

Дон Хорхе решил успокоиться по-своему. В окрестностях хозяйничала пума, она уже задрала несколько коров. Нынче он собственноручно убьет коварное животное, а на следующий день возьмется за донью Бруну, этого незнакомца, который сопровождал невестку, и ее родителей. Саму Клариссу, которая пыталась разрушить его жизнь, он собирался убить в конце. По его замыслу, она должна была увидеть все и стать последней.

Он с радостью предвкушал, как она будет просить о смерти. Да, он им всем покажет, как стоять на пути дона Хорхе. Он заставит их почувствовать ужасную боль. Они будут не рады, что появились на свет. А когда они будут визжать и просить о пощаде, он растянет их смерть подольше. Конечно, они будут еще надеяться, в этом вся человеческая природа, но каждый из них в конце концов поймет, что все надежды тщетны.

«Я выйду победителем. Я их всех растопчу, как слизней. Да, я растопчу их и сожгу, а пепел их тел развею по ветру».

От этих мыслей ему немного полегчало. Дон Хорхе еще раз глубоко вздохнул, потом вышел из рабочего кабинета в зал и громко кликнул посыльного. Тут же послышались торопливые шаги. Нет, эти люди не должны думать, что он повержен и лежит на лопатках. Они не должны произнести ни одной сплетни о нем. Дон Хорхе никогда не лежал на лопатках.

Когда он заметил горничную, бежавшую на его зов, то поиграл в руках отделанной металлом плетью. Девушка тут же вздрогнула и поспешила еще быстрее. О да, она тоже ощутила на себе вес его плети. Он наказывал ее, а часто и других женщин на эстансии Санта-Ана. Он бил их, и это доставляло ему удовольствие.

– Дон Хорхе?

Девушка, дрожа, подошла ближе. О, все они спешили сломя голову, когда он звал, и бежали еще быстрее, если он был в дурном настроении. Каждый тогда понимал, что час пробил. Да, он любил это выражение страха на их лицах, любил, когда каждый боялся, что станет следующим, кто отведает плети дона Хорхе. Он всегда старался вести себя непредсказуемо. Иногда ему казалось, что он подпитывается этим страхом, словно тот прорастает в его теле, заставляет жить. О да, не было ничего лучше, ничего слаще страха других людей. Этот страх давал почувствовать дону Хорхе свое величие. Именно страх делал эстансьеро таким, каким он был.

– Дон Хорхе? – Девушка присела и поклонилась.

– Марселлина? – произнес он и погладил ее по голове, коснулся нежного виска, круглых, еще совсем детских щек, поиграл черными как смоль локонами, почувствовал едва заметное движение, которым та ответила на его немой вопрос.

У него уже давно не было женщины. Сколько же ей лет? Четырнадцать или уже пятнадцать? Ему, в общем-то, все равно. Он ее оприходует вечером и будет брать ее каждый день, пока не пресытится или не обрюхатит ее. Замену всегда можно найти. У дона Хорхе всегда кто-нибудь был по его вкусу. Он даже не мог уже точно сказать, сколько женщин, работавших на эстансии, забеременели от него. Сотни? Он не знал, сколько детей, бегавших по Санта-Ане, были от него. Это его не интересовало.

Он погладил горничную по руке, потом ухватил ее за зад. Точно. Прошло уже несколько дней, как у него не было женщины. А последней была Анабелла… Он брал ее шесть месяцев кряду, теперь с него довольно. Ему не нравился запах этой женщины, ее темная кожа и все, что сначала так привлекало. Меньше всего он хотел, чтобы та понесла от него под его крышей. Сегодня вечером он отправит ее в то болото, из которого вытащил. А после возьмет Марселлину.

– Выйди во двор, скажи, чтобы оседлали хорошую лошадь.

– Слушаюсь, дон Хорхе.

Девушка поспешила прочь. Он смотрел ей вслед, потом пошел за ней твердым, уверенным шагом. Девушка так бежала, словно речь шла о ее жизни или смерти. Возможно, в этом она была права. Эстансьеро был не в настроении, и кто-то за это должен ответить. Об этом знали все. Он не сможет дождаться вечера.

Когда дон Хорхе вышел во двор, один из конюхов уже ждал его, держа коня хозяина – любимого Сивку. Но хозяин хотел видеть перед собой дрожащую прислугу. Они не должны думать, что сделали все правильно… Их не должно убаюкать его спокойствие. Донья Бруна жила в спокойствии и вот решилась восстать против мужа… Дон Хорхе нахмурился, выпятил грудь колесом.

– Сивка? Почему Сивка? – вскричал он так громко, что животное испугалось. Лошадь еле-еле удалось успокоить.

– Но вы же сказали… – отважился подать голос конюх.

Дон Хорхе поднял брови:

– Я вообще ничего не говорил.

Каждое слово звучало, словно удар плетью. Он почувствовал, что становится спокойнее. Он снова был прежним. Это больше не был мужчина, которого предала жена.

Он на самом деле не давал точных указаний Марселлине. Конь Сивка – одно из последних приобретений. Дон Хорхе любил этого жеребца. И в последние дни он неизменно выбирал Сивку. Он заметил, что лоб конюха покрылся испариной. Коричневая кожа посерела. «Чудесно, – подумал дон Хорхе, – для начала хватит». Теперь эстансьеро сможет дождаться вечера. До этого времени он сообразит, какую пытку применит и кто будет жертвой.

Когда дон Хорхе подошел к Сивке и вскочил в седло, конюх еще раз вздрогнул. Дону Хорхе нравилось, когда крепкий взрослый мужчина дрожал перед ним, как кролик перед охотничьей собакой.

Во двор вышли двое мужчин, которые должны были сопровождать хозяина, оба – индейцы гуарани. Они спешили, чтобы не опоздать ни на минуту.

Дон Хорхе знал, что и сам может справиться с пумой, но он никогда бы не выехал на охоту один, как простой гаучо. Только в сопровождении. Он качнулся в седле и вонзил шпоры в бока лошади. Сивка хотел встать на дыбы, но хозяин усмирил его, как укрощал всех вокруг. Потом группа всадников промчалась мимо ворот.

«Я убью эту пуму, – напевал про себя дон Хорхе, – я убью их всех».

Они скакали добрых два часа на запад, пока не появились первые следы пумы. По размеру отпечатков лап было понятно, что животное необычайно крупное. Дону Хорхе не пришлось ничего говорить. Один из индейцев, Итаги, ловко спрыгнул с лошади, чтобы рассмотреть следы поближе. Некоторое время мужчина молча рассматривал дорожку следов, потом поднялся.

– Зверь должен быть где-то рядом, дон Хорхе, – произнес он.

Дон Хорхе направил лошадь ближе к следам.

– Значит, где-то рядом. – Он довольно улыбнулся. На самом деле он уже давно заметил, что лошади стали заметно беспокойнее. Теперь он был уверен, что они почуяли хищника рядом.

Внезапно Сивка дернулся в сторону. Дон Хорхе коленями вернул жеребца на место. Хотя у эстансьеро при себе была плеть, но он предпочитал хлестать ею людей, а не любимую лошадь. Животные никогда не предадут хозяина. Они оставались верными тому, кто их кормил и ухаживал за ними. Собаки нервно лаяли вокруг всадников и лошадей, настаивая на продолжении охоты. Собаки тоже покорно ему подчинялись.

Прищелкнув языком, дон Хорхе подозвал любимого пса Душегуба – роскошного кордовского дога. Потом он внимательно огляделся. Солнце стояло почти в зените и немилосердно жгло людей и животных, но это не могло помешать им охотиться. Никогда. Вдалеке, на возвышенности, поднялось облако пыли. Возможно, там ехали всадники, а может, это одно из его стад. Ведь куда ни кинь глазом, повсюду была земля Монада. Дон Хорхе снова обернулся и взглянул на запад. В той стороне начинались холмы. Рядом с одинокими пальмами виднелись небольшие утесы, на которых следы почти не будут видны. Но его индейцы – хорошие следопыты. Он мог на них положиться.

– Поехали дальше, – приказал он и пустил лошадь рысью.

Индейцы последовали за ним. Собаки окружали группу со всех сторон и сопровождали лаем, забегали вперед и возвращались назад. Душегуб не отдалялся от хозяина.

Вначале они ехали по широкой тропе, но она все время сужалась. «Холмистая степь, – размышлял дон Хорхе, – сиротливые угодья пумы…» Следы животного, которые они, казалось, потеряли, неожиданно появились вновь. Один из индейцев наконец обнаружил сегодняшний помет пумы. Дон Хорхе довольно рассмеялся. Мимо всадников бросились наутек несколько зайцев. Ради забавы эстансьеро подстрелил одного из своего охотничьего ружья. Ему нравилось, когда пуля останавливала животное, бегущее на полном ходу. В таком случае оно еще некоторое время летело в воздухе, а потом, совершив несколько кульбитов, падало на землю замертво.

– Оставь его, – коротко велел он, когда Пинон, второй индеец, решил подобрать добычу.

Всадники молча продолжили свой путь. Дон Хорхе сильнее надвинул на лоб широкополую шляпу: жара становилась просто невыносимой. Где-то вдалеке послышался стук копыт, потом вой собаки, клекот какой-то хищной птицы. От копыт лошадей поднималась удушливая пыль, и вскоре дон Хорхе и его попутчики натянули на лица платки. В какой-то момент собаки и лошади снова заволновались, а потом охотники увидели их – следы хищной кошки. Громадные, еще влажные отпечатки вели от лужи по небольшим утесам вверх.

«Зверь должен быть где-то совсем рядом».

Дон Хорхе поднял вверх руку – знак остановиться – и торопливо спрыгнул с коня. Эстансьеро сразу понял, что от этого места придется идти пешком. Он свистом подозвал собак и велел им не подавать голоса, когда они, повизгивая и помахивая хвостами, начали виться вокруг него и требовать внимания. Душегуб зарычал. Дон Хорхе еще раз проверил, удобно ли доставать нож из-за пояса, и взял в руки ружье. Теплый металл грел ладонь, отделанное серебром ложе, выполненное специально для него на заказ, поблескивало на солнце.

– Итаги, ты останешься с лошадьми. – Дон Хорхе кивнул тощему мужчине из сопровождения и взглянул на Пинона: – А ты пойдешь со мной.

Они друг за другом вскарабкались на утесы. Охота началась. Пума очутилась в западне. Дон Хорхе чувствовал себя окрыленным, как никогда. Он непременно убьет эту пуму. Она была не первой в его жизни, но убить хищника – это всегда нечто особенное, это лучше, чем подстрелить пару зайцев или нанду. Когда убиваешь хищника, по-настоящему чувствуешь жизнь. Эстансьеро вынужден был признать, что случались иногда такие дни, когда он ощущал себя старым и немощным, бренным, как и все в этом мире. Он и выглядел уже не так хорошо. Но в этот момент все отошло на второй план. Теперь он был в деле. Настоящий дон Хорхе вернулся. Никто больше не осмелится его предать. Вечером следующего дня не останется ни одного предателя.

Дон Хорхе добрался до первого уступа и огляделся. Душегуб ткнулся в ладонь мокрым носом. Дон Хорхе в нетерпении облизнул сухие губы. Индеец, которому велено было идти вместе с хозяином, преодолевал как раз последний отрезок подъема и ждал новых приказаний от эстансьеро. Смиренно опустив голову, тот стоял на краю небольшого плато. Собаки возбужденно поскуливали. Внизу можно было увидеть Итаги с лошадьми. Дон Хорхе тяжело вздохнул.

«Скоро я уложу пуму. Я прикончу зверя. Не могу этого дождаться».

От осознания этого сердце забилось еще быстрее. Он огляделся по сторонам. Но куда же подевалась чертова кошка? Далеко она уйти не могла. Это можно было определить по следам, да и собаки ее чуяли.

Дон Хорхе втянул носом воздух, принюхался и вдруг уловил своеобразный запах хищника, который не спутаешь ни с чем.

Охотник огляделся по сторонам. Неужели зверь за ним наблюдает?

Эстансьеро мельком взглянул на помощника. Тот тоже почувствовал запах, и по лицу индейца можно было сказать, что все это ему не по душе.

«Трус», – подумал дон Хорхе.

Он с презрением отвернулся. Здесь зверя не было. Значит, нужно подниматься выше.

Тут он обнаружил, что его рубашка насквозь мокрая. Пот стекал по его лбу и капал на глаза. Дон Хорхе тяжело дышал и слышал, как странно и гулко бьется сердце. Да, солнце пекло немилосердно, но он к иной погоде и не привык. Он непременно продолжит охоту. В этот миг под его ногой осыпались камни. Дон Хорхе споткнулся и упал на землю. Несколько секунд он не двигался. В ушах шумело. Его даже затошнило немного. На мгновенье все расплылось перед глазами.

Дон Хорхе выругался. Он непременно должен преодолеть эту проклятую слабость, нужно только немного потерпеть. Пес вдруг взвыл. Дон Хорхе озадаченно взглянул на него, от усталости не в силах правильно оценить ситуацию.

– Сеньор! – крикнул ему снизу индеец. – Сеньор, осторожно!

Дон Хорхе поднял голову. По правую руку склон уходил вверх. Из-за падения он не заметил этого. По склону можно было продолжить путь наверх. А тут дону Хорхе пришлось бороться с этой неожиданной слабостью. Но теперь…

Вдруг он увидел пуму. Зверь стоял на самом высоком утесе, изготовившись к прыжку, – темная, угрожающая тень на фоне слепящего солнца. Дона Хорхе тут же охватила внезапная радость, смешанная со страхом. Один на один со зверем. Такое ему нравилось. Такой была сама жизнь. Он схватил ружье, взвел курок и прицелился. Раздался щелчок, но ничего не произошло. Выстрела не последовало.

«Что за черт!..»

Он снова взвел курок, нажал на спуск – ничего, лишь тихий щелчок. Неприятное чувство охватило дона Хорхе, словно что-то ползло по спине до самого затылка. Внутри все похолодело. Его пальцы машинально взводили курок и нажимали на спуск снова и снова. Тихие щелчки язвительно отдавались в ушах.

Дон Хорхе оглянулся. Где же был помощник? Почему не стреляет? Но тут он вспомнил, что у индейца вообще не было огнестрельного оружия: он сам всегда запрещал им его носить. У его спутников при себе были только ножи.

Дон Хорхе заметил индейца немного ниже по склону, готового в любую секунду покинуть опасную зону.

«Я велю высечь его так, чтобы на спине кожа лоскутами висела».

Но теперь об этом думать было некогда. Он должен был принять вызов – зверь угрожал его жизни.

Дон Хорхе сглотнул слюну так сильно, что задохнулся. Пума присела. Зверь из любопытства чуть наклонил голову. Светлые глаза неотрывно следили за людьми, которые ему угрожали. Догадывался ли он, что его противник безоружен?

Дон Хорхе хотел закричать, но здесь не было никого, кто мог бы ему помочь. «Я умру, – внезапно в голове пронеслась мысль. – Они не успеют взобраться сюда вовремя и помочь мне».

Прежде чем дон Хорхе вновь возвел в боевое положение курок бесполезного ружья, пума прыгнула. Ему удалось увернуться и нанести пуме сокрушительный удар кулаком.

Да, так было правильно. Он все еще способен, он все еще может! Пума отпрянула назад, но не сдалась. Это успел заметить дон Хорхе, перед тем как завопить:

– На помощь! Да помогите же мне!

Казалось, этот крик ненадолго смутил зверя. Он отступил немного назад.

«Где эти вшивые индейцы, за что только я плачу ублюдкам?»

Дон Хорхе ощутил, как внутри просыпается какое-то до сих пор неведомое неприятное чувство. Неужели они сбежали? Неужели бросили его в беде?

Собаки теперь яростно рвали глотки. По крайней мере, хотя бы эти верные друзья смогут вмешаться. Они карабкались вверх по утесам, большинство соскальзывало и катилось вниз, прежде чем достигнуть цели. Наконец они с лаем собрались в свору, стали окружать раздраженную дикую кошку. Вскоре послышалось ее сердитое шипение.

О да, это были его псы, его ребята – единственные, на кого он мог положиться! У дона Хорхе вновь забрезжила надежда. Душегуб, его любимец, храбро бросился на зверя, но тот одним ударом лапы отшвырнул пса в сторону. Серьезно раненный, дог отполз в сторону, скуля от боли. Еще одна собака ощутила на себе клыки пумы и взлетела в воздух, как осенний сухой лист.

– Душегуб! – кричал дон Хорхе. – Душегуб!

Белый дог из последних сил поднял голову, слегка повилял хвостом и рухнул на землю.

В крике дона Хорхе отразилась вся его боль.

– Ах ты, проклятая бестия, чертово злодейское отродье! – Эстансьеро вновь пошел на пуму, подняв ружье.

Когда зверь в следующий миг прыгнул, дон Хорхе промахнулся. Он оступился, резко развернулся и попытался бежать, но в ту же секунду ощутил на спине вес зверя и свалился на землю. Эстансьеро чувствовал горячее зловонное дыхание пумы, от которого можно было задохнуться. Что-то царапало кожу на его голове, что-то влажное потекло по спине. Пума сомкнула челюсти – и мир дона Хорхе погрузился во мрак.

 

Глава пятая

Кларисса была счастлива. Впервые за долгое время она больше не чувствовала страха. Весть о смерти дона Хорхе пришла совершенно неожиданно. Кларисса решила, что это подарок судьбы.

И она была не единственная, испытавшая подобные чувства. Дон Хорхе был таким омерзительным, что ни одна живая душа его не оплакивала.

– Все кончилось, – произнес Роберт, еще держа в руке письмо посыльного. – Все наконец закончилось.

Супруги обнялись и страстно поцеловались.

– Ты устала? – спросил он. – Не хочешь отдохнуть ночь, прежде чем мы поедем к твоим родителям?

Но, конечно, и речи быть не могло, чтобы отложить встречу с родителями еще на один день. Роберт сбежал вниз и оседлал лошадей. Донья Бруна подозревала, что они приедут сразу, как получат новость с посыльным. Она уже ждала их. Роберт и Кларисса выразили пожилой сеньоре соболезнования.

– Я подозревала, что когда-нибудь этим кончится, – наконец едва слышно произнесла она. – Он всегда бросал вызов своей судьбе, все время. Считал, что никто не сможет с ним ничего сделать. Он… – Она помедлила. Очевидно, ей с трудом давались такие слова: – Он считал себя богом.

– И все же мне очень жаль, – повторила Кларисса. – Жаль вас. Вам столько пришлось пережить за эти годы.

Донья Бруна лишь кивнула в ответ.

– Твоя семья ждет в саду, – сказала она Клариссе. – Я устала.

Наконец-то это случилось – спустя столько времени Кларисса снова увидела и обняла родителей. Хотя они долго не виделись, но не стали чужими. Все эти годы они боялись, что с кем-нибудь из них приключится что-то ужасное, однако старались никогда не терять надежды. Первым делом Кларисса рассказала родителям о Якобе.

– Наш первый внук, – прошептала ее мать, едва сдерживая слезы. Мгновение спустя мать и дочь снова обнялись.

– И он не будет единственным, – выдала секрет Кларисса.

Она радостно рассказала о новой беременности. Мать была вне себя от радости, отец сердечно поздравлял дочь. Родители решили в ближайшее время навестить семью дочери в Буэнос-Айресе.

В тот вечер они еще долго сидели вместе. Отец и мать Клариссы рассказали о нападении дона Хорхе на их маленькое ранчо вскоре после трагического происшествия у водопадов. Они рассказали, как эстансьеро собственноручно забил насмерть пса Фидо, а потом вынудил родителей переселиться на Санта-Ану… А какой у них был выбор? Им казалось, что это единственная возможность еще раз хоть когда-нибудь увидеть дочь. Они все радовались тому, что этой ужасной истории все-таки пришел конец.

– Ты в самом деле беременна? Почему же ты мне об этом ничего не сказала? – растерянно спросил жену Роберт, когда они поздно вечером лежали, обнявшись, в постели.

– Тогда ты никогда не согласился бы на эту авантюру, – ответила Кларисса. – Разве нет?

Роберт строго посмотрел на жену.

– Конечно не согласился бы. За кого ты меня принимаешь? Я ведь все-таки врач, к тому же заботливый отец.

– Ну, вот видишь.

Кларисса тесно прильнула к нему.

– Но я не могла больше держать родителей в неведении. Просто наступило время, понимаешь?

Роберт нежно поцеловал ее. Он любил ее волосы, любил ее запах – в ней ему нравилось все.

– Да, я понимаю. Но все же это совершенно невероятно! Как ты все это вытерпела? Как смогла пережить?

Кларисса поцеловала мужа в щеку, а потом их губы соприкоснулись.

– Так было нужно, – прошептала она. – Кроме того, я же не больна. Роберт, у меня всего лишь будет ребенок.

– Да, но… – Роберт вздохнул. – Но тогда мы закончим сегодня на этом. – Он разочарованно взглянул на Клариссу: очевидно, он ожидал от этого вечера чего-то большего.

Кларисса снова поцеловала его.

– Я же тебе говорю, что не больна, – шептала она ему на ухо, – я всего лишь беременна. Мы можем делать все, что захотим, только, возможно, немного осторожнее, ты же сам знаешь… – И она коснулась его так, что он почти потерял самообладание.

– Кларисса… – произнес Роберт сдавленным голосом.

Усталость после поездки мигом ушла. Когда он ласкал ее груди, Кларисса тихо постанывала. Роберт стал осторожно посасывать ее соски, и она выгнула спину.

– Только не останавливайся, – шептала Кларисса, – не останавливайся.

Так, лаская и поглаживая друг друга, они достигли пика блаженства.

Их счастье казалось абсолютным.

В эту ночь Роберт и Кларисса впервые за долгое время выспались. Утром они с удовольствием завтракали, кормили друг друга выпечкой и фруктами, слизывая сладкие капли сока с губ. Роберт пил свежесваренный кофе, Кларисса наслаждалась горячим шоколадом. Погода стояла отличная. Небо играло чудесными красками и к обеду сменило цвет на темно-синий. Около полудня приехал посыльный от доньи Бруны с приглашением прийти в гости.

Роберт крепко взял жену за руку и пристально посмотрел ей в глаза.

– Ты действительно хочешь отправиться одна?

– Она помогла нам, теперь незачем бояться никакого дона Хорхе. Она на нашей стороне.

– Правда? – Роберт пристально взглянул на Клариссу.

– Конечно. Ты ведь был рядом, когда мы с ней вчера разговаривали.

Роберта не убедили эти слова.

– Я что-то сомневаюсь. Вдруг она захочет сделать тебя виновной в смерти мужа?

– Она этого не сделает. Я знаю ее.

Кларисса заметила, как Роберт сглотнул слюну. На какой-то миг она еще раз вспомнила, как ужасно окончил жизнь дон Хорхе, и вздохнула.

– Мы можем ей доверять. Не сомневайся, Роберт.

– Хорошо, но я провожу тебя до ворот, – согласился наконец муж.

Донья Бруна все еще лежала в постели, когда Кларисса вошла в комнату. Здесь был полумрак, шторы наглухо задернуты – начиналась сиеста. Горела небольшая лампа. Когда Кларисса жила здесь с Ксавьером, то часто заставала свекровь в постели. Она сразу заметила, что донье Бруне плохо. Лицо бледное, под глазами виднелись темные круги, женщина выглядела очень слабой.

Кларисса медленно подошла к кровати. Донья Бруна приветливо поздоровалась с ней тихим голосом, предложила присесть на стул возле кровати. Они обменялись учтивостями, что в такой ситуации Клариссе казалось абсурдным, – очевидно, они не могли отказаться от старых привычек. Донья Бруна позвала горничную, велела приготовить чай и принести тарелку с любимой выпечкой Ксавьера. Ему очень нравилось маленькое квадратное печенье с засахаренными фруктами.

О да, вишни он особенно любил! Воспоминания уже были не такими болезненными, как раньше, лишь навевали немного грусти.

Донья Бруна вздохнула.

– Ты ведь вспоминаешь его, правда? – наконец заговорила она.

– Ксавьера? – переспросила Кларисса, хотя точно знала, о ком говорит бывшая свекровь.

Донья Бруна кивнула в ответ. Некоторое время они молчали, потом Кларисса услышала, как сеньора напряженно, с трудом дышит. Встревоженная, она взглянула на бывшую свекровь, но не заметила никаких изменений.

– Я так радовалась, когда родился Ксавьер, – тихо произнесла донья Бруна. – Была уверена, что выполнила свое предназначение на земле и что мой муж… Я верила, что он будет хорошо ко мне относиться…

Она внезапно осеклась. Кларисса взяла донью Бруну за руку и нежно погладила. Ее кожа казалась обжигающе горячей. Неужели у нее жар? Донья Бруна убрала руку до того, как Кларисса смогла в этом убедиться.

– Ты встретилась со своей семьей? – неожиданно спросила сеньора. – У твоих родственников все хорошо?

– Да, спасибо, мы так счастливы.

Разговор не клеился. Наверное, потому, что каждая думала о своем. Возможно, они обе все еще не осознали, что произошло.

– Мой муж погиб, – произнесла донья Бруна, словно прочитав мысли Клариссы. – Он на самом деле мертв.

– Да, – осторожно произнесла Кларисса.

Донья Бруна вдруг посмотрела как-будто сквозь невестку.

– Значит, ты скоро все здесь унаследуешь, – сказала она.

Кларисса решительно замотала головой.

– Это ваша эстансия, донья Бруна. Я не претендую на Санта-Ану, вам придется мне поверить. Я, я… Меня здесь будут преследовать лишь плохие воспоминания.

Кларисса заметила, что сеньора пристально посмотрела на нее. Она на некоторое время застыла с чашкой чаю в руке, но не отпила ни глотка. Чай Клариссы тоже остыл, она заметила это, когда отпила из чашки. Она осторожно поставила ее обратно на прикроватный столик.

– Налей себе еще чаю, – попросила донья Бруна.

Кларисса хотела отказаться, покачав головой, но все же решила сделать наоборот, заметив, как дружелюбно смотрит на нее сеньора.

«Она не желает мне зла, у нее нет ненависти ко мне. Я единственный человек, который напоминает ей о лучших временах, которые когда-либо были на Санта-Ане…»

Кларисса ненадолго устремила взгляд куда-то вдаль. Она задумалась, и к реальности ее вернул лишь взволнованный голос доньи Бруны.

– Дитя мое! Что с тобой? Тебе нехорошо, Кларисса?

– Нет, нет, я…

– Ты ведь думала о том, как здесь все было, когда еще Ксавьер был жив, да? Ты ведь думала о тех замечательных временах… – торопливо заговорила сеньора.

Кларисса снова хотела отрицательно помотать головой, но взглянула в исполненные надеждой глаза доньи Бруны. В них мелькали какие-то искорки, на тонких губах появилась улыбка.

«Она вспоминает счастливое время, – подумала Кларисса. – Теперь, когда все ужасы позади, она пытается думать о хорошем».

Кларисса кивнула:

– Да, я думала о Ксавьере.

– Помоги мне подняться, дитя мое, – тут же потребовала донья Бруна.

Кларисса, поколебавшись, выполнила это желание. Донья Бруна казалась ужасно хрупкой. Сердце колотилось, кожа горела, теперь Кларисса смогла в этом убедиться. Она припоминала, что донья Бруна и раньше страдала от приступов лихорадки.

Женщина, казалось, заметила ее сомнения, когда Кларисса вновь присела на стул. Сеньора пристально посмотрела на бывшую невестку.

– Я больна, Кларисса, ты это знаешь.

– Да, я… – Кларисса подыскивала слова.

– Я очень скоро умру, – продолжала донья Бруна, – и все, что здесь, пойдет прахом.

– Я могу… Нет, вы точно не… – начала Кларисса, но умолкла снова.

– Да, я чувствую это. Я уже прожила намного дольше, чем предрекали врачи. Больше всего я хотела сразу отправиться вслед за моим Ксавьером, но у меня была надежда, что, возможно, он еще… Теперь я знаю, что его больше нет. Все кончено.

Кларисса чувствовала, как ее бросает то в жар, то в холод. Можно ли отказать умирающему в его последней просьбе?

– Я не могу, – все же еще раз прошептала она. – Не могу… Здесь слишком много боли, предательства, слишком много…

Донья Бруна кивнула:

– Я понимаю, что у тебя лишь дурные воспоминания об этом месте, ты имеешь на это право. – Она ненадолго замолчала. – Это ведь наследство и Ксавьера. Это наследство моего сына, наследство твоего мужа. Он провел здесь лучшие дни. Поверь мне, он хотел бы, чтобы эта эстансия досталась тебе и вашим потомкам…

– Но у нас не было… – внезапно вырвалось у Клариссы.

Донья Бруна покачала головой.

– Кого это интересует? Ксавьер любил тебя. Он был бы рад, если бы узнал, что ты когда-нибудь станешь хозяйкой в Санта-Ане.

На миг в памяти Клариссы всплыли воспоминания о Ксавьере. Она понимала, что донья Бруна права, и все же… Кларисса чувствовала, что во рту все пересохло от волнения. Она глубоко вздохнула, прежде чем продолжить.

– Вы… Вы не… – сделала она очередную попытку.

– Не умру? – Донья Бруна печально и устало улыбнулась. – Нет, это случится… И я рада этому. Какой смысл мне жить дальше? Те, кого я любила, покоятся с миром. Те, кого я ненавидела, – мертвы. Я и без того слишком много страдала. Ты знаешь, как долго эта жизнь была для меня просто мукой? Слишком долго…

Теперь голос доньи Бруны стал громче и увереннее. Кларисса едва не вздрогнула, заметив почти осуждающий взгляд пожилой сеньоры. Она чувствовала, как в душе угасает сопротивление, так камень рано или поздно разрушают капли воды.

Неужели это ее долг? Неужели именно ей придется заниматься делами, а не оставлять эстансию таким людям, как дон Фернандо? Но тут внутри Клариссы зазвучали другие голоса…

– Я… и мои родители тоже… у нас есть все, что нужно, – промолвила она.

Она говорила об этом с родителями вчера вечером, когда они увиделись после нескольких лет разлуки. Им нужно было немного денег, чтобы отстроить ранчо, и еще немного земли. «Нам больше ничего и не нужно», – сказал тогда ее отец. Мать уверенно кивнула. «Мы хотим вернуть свое, чужого нам не надо», – добавили они.

Вдруг донья Бруна стала выглядеть очень уставшей. Ее взгляд вновь устремился в пустоту, потом она сомкнула веки. Кларисса вздрогнула, когда сеньора вновь заговорила с закрытыми глазами.

– Мне очень жаль, что все так завершилось. Знаешь, тут когда-то было замечательное место, полное любви, праздников и песен. Это был дом моих родителей. Мое наследство, я его получила в приданое. Тут я надеялась стать счастливой, мечтала, что эстансия наполнится детским смехом и любовью. Все это у меня было, пусть и короткое время. И я не хочу жаловаться. Думаю, когда-то я была самой счастливой и исполненной надежд невестой между реками Параной и Уругваем. И я бы радовалась всем сердцем, если бы Санта-Ана превратилась в место, которое я знала в детстве, чтобы тут опять царили смех и веселье. – Мимолетная улыбка появилась на лице доньи. – Помню качели в саду. Вспоминаю ветер, который трепал мои длинные черные волосы. Вспоминаю своих братьев и сестер, которые появились на свет, а теперь уже мертвы. Я уже не смогу превратить эстансию в такое хорошее место, каким она была. Слишком поздно.

Кларисса молчала, она смотрела на кольцо, подаренное Ксавьером, которое она носила на одном пальце вместе с кольцом Роберта. От этой вещи она никогда не хотела избавиться. Некоторое время она прятала кольцо в потайном кармане под юбкой, потом вновь надела. Роберт не возражал, он понимал, что так должно быть.

– У меня на самом деле с этим местом связано много плохих воспоминаний, – тихо произнесла она спустя некоторое время. – Лишь Ксавьера я хотела навсегда оставить в своем сердце. Ксавьер и наша любовь – это все хорошее, что было со мной в Санта-Ане.

Донья Бруна вздохнула:

– Я знаю, что тебя связывает с этим местом, Кларисса, и знаю слишком хорошо. Но ты все сможешь. Санта-Ана вновь станет прекрасным, добрым домом, если мы захотим этого.

Кларисса устремила взгляд в пол. Для нее представить такое было тяжело, бесконечно тяжело. Донья Бруна понимала, какие мысли ее терзают. Она протянула Клариссе мягкую, вялую руку. На губах вновь заиграла улыбка. Можно было понять, какой красивой когда-то была пожилая сеньора.

– Подумай о своих детях, – произнесла она. – Сохрани наследство для потомков.

Кларисса снова хотела возразить, но потом просто кивнула в ответ.

Возможно, донья Бруна и права. Быть может, когда-нибудь эта эстансия станет родной для Якоба.

– Я подумаю об этом, – пообещала она.

 

Глава шестая

Аврора ускорила шаг. За последние месяцы столько всего произошло. Кларисса вновь увиделась с родителями. Аарон нашел мать, которая, правда, пока еще отказывалась встретиться с сыном. У Авроры отношения с Аароном складывались как нельзя лучше. Жаль только, что Хоакин наотрез отказывался принимать молодого фотографа, и это вселяло в Аврору неуверенность.

«Мы могли бы стать такой замечательной парой».

У Аарона дела в ателье шли так хорошо, что теперь он работал на улице всего два дня в неделю. «А я? – подумала Аврора и вздохнула. – Аарон все время говорит, что я могу учиться, но не стремлюсь к этому». Девушка совсем перестала общаться с доктором Грирсон и больше не работала медсестрой. Аврора была дочерью, подругой, бабушкиной надеждой на то, что хоть кто-нибудь из семьи станет в будущем заниматься извозчичьей фирмой.

Аврора почти дошла до площади, на которой договорилась встретиться с Аароном. Девушка ускорила шаг. Что же он имел в виду, когда говорил, что Аврору ждет сюрприз?

Ах, вот и Аарон! Сердце Авроры забилось быстрее, улыбка озарила ее лицо. Сегодня ее друг как раз работал уличным фотографом, и девушка уже предвкушала, что вскоре увидит замечательные снимки. Аарону всегда удавалось подметить то, на что никто пока еще не обратил внимания.

Девушка уже почти подошла к нему, как вдруг из тени дерева жакаранды вышла женщина. Аврора невольно замедлила шаг. Внезапно в душе у нее зародилось странное чувство, от горечи и остроты которого едва не сбилось дыхание.

Кто это? Девушка еще никогда не видела Аарона с другими женщинами, которые не были его клиентками.

– Аарон, – произнесла Аврора вместо приветствия, когда в следующий миг подошла к нему.

Аарон улыбнулся:

– Ты сегодня рано. Я ожидал тебя чуть позже.

– Неужели? – Аврора взглянула на незнакомку и ощутила необъяснимое отвращение, хотя заметила, что эта женщина намного старше, чем кажется на первый взгляд. – Ты нас не представишь друг другу?

– Ох! – Женщина протянула Авроре руку. – Ольга Мак-Кензи из Росарио, мы с Аароном – старые друзья. Когда-то он часто фотографировал для нашего семейного альбома. В Росарио лучше фотографа не было. Мы так по нему скучаем.

«Значит, она замужем?»

Аврора и не подумала представляться сама.

Аарон вздохнул.

– Ольга, позволь представить: Аврора Хофер, – произнес он.

Ольга улыбнулась:

– Аарон уже мне рассказал о вас кое-что, пока мы ожидали.

– Правда? И что же? – резко спросила Аврора. Она не могла объяснить, откуда взялось столько отвращения к Ольге Мак-Кензи. Да, эта женщина выглядела привлекательно и, очевидно, была зажиточной, но разве это могло послужить причиной для такого странного чувства?

Казалось, Ольгу смутил такой вопрос.

– Он рассказал, что вы хотите изучать медицину и когда-нибудь наверняка…

– Нет, я этого не хочу, – резко возразила девушка. – А он вам рассказал уже, что я лучше позволю человеку умереть, чем окажу помощь? Вы бы стали у меня лечиться, узнав такое?

– Я… – Ольга растерянно взглянула на Аарона.

– Господи, что с тобой такое, Аврора? – удивился молодой фотограф. – Ты собираешься всю жизнь вспоминать об этой неудаче. Никто тебя за это не осуждает. Ты была в шоке. Я лишь виню тебя за то, что ты зарываешь свой талант в землю.

– Мой талант? – презрительно пожала плечами Аврора.

– Да, именно так, талант, он у тебя есть. И ты бы сама об этом знала, если бы все время не убивалась и не посыпала голову пеплом.

В один миг Аарон перестал быть таким чутким, каким его привыкла видеть Аврора. В этот момент Ольга дернула его за рукав и улыбнулась.

– К сожалению, мне уже нужно идти, Аарон. Была очень рада увидеть тебя снова. Надеюсь, следующей встречи ждать долго не придется.

Аарон кивнул:

– Непременно зайдите перед тем, как будете уезжать, Ольга.

– Конечно приду. А вы заходите в гости, когда приедете в Росарио. Насколько я знаю, там еще есть дом, за которым вы должны присматривать.

– Да, так и есть. Наверное, мы можем поехать вместе…

Аарон нахмурился. Он передал дом Метцлера в надежные руки Ольги, зная, что на нее можно положиться. Она нашла порядочного арендатора. Нужно будет посоветоваться с Робертом, что делать с этим домом дальше.

Когда Аарон и Ольга расцеловали друг друга в щеки на прощанье и обнялись, Аврора почувствовала еще один укол в сердце. Молодой человек еще некоторое время, улыбаясь, смотрел вслед Ольге, а потом обернулся к Авроре:

– Ну, расскажи теперь, какая муха тебя укусила?

– С каких это пор ты говоришь обо мне с другими женщинами?

– Потому что считаю, довольно тебе упрекать себя ни за что.

– Ах, вот как? Ты так считаешь? А знаешь, тебя и твою сеньору Мак-Кензи это вообще не касается.

– Ну, Аврора, – он помедлил и нежно погладил ее по руке, – я лишь хочу, чтобы ты наконец снова смотрела вперед.

– И после того как он это сказал, ты просто убежала? – Кларисса сорушенно помотала головой, раскачивая ногой колыбель младенца. Маленькая Анахи появилась на свет всего две недели назад.

Первым делом, после того как Аврора несколько успокоилась, она отправилась к Клариссе. У нее всегда можно было спросить совета. Аврора все время рассказывала старшей подруге о том, что ее угнетает. Девушка вытерла нос.

– Ты действительно считаешь, что он прав? – спросила она с дрожью в голосе.

– Ты ведь сама это знаешь. Я знакома с Ольгой Мак-Кензи, и она совершенно не тот человек, от которого можно ожидать опасности. Она очень милая женщина, которая в тяжелое время пришла мне на помощь. Ольга часто бывала в ателье Аарона. Думаю, ее муж каждые два месяца заказывал фотографию для семейного альбома.

– Почему? – по-прежнему недоверчиво спросила Аврора.

– Как я уже говорила, ее муж – состоятельный человек, он боготворит Ольгу. Для ателье Аарона это, в общем-то, было неплохо. Когда он вывешивал в витрине новые фотографии Ольги, в течение недели весь город ходил и смотрел на них.

Аврора упрямо склонила голову:

– И все же им не следовало говорить обо мне.

– Возможно, что и так. Но думаю, он просто хотел тебе помочь. – Кларисса внимательно посмотрела на младшую подругу. – Он к тебе неравнодушен.

Аврора почувствовала, как у нее покраснели щеки, и опустила голову.

– Кто это сказал?

– Я говорю.

– Он тебе что-то про меня рассказывал?

– Нет.

– Но тогда откуда?..

– Разве у меня нет глаз, Аврора? – Кларисса помедлила. – Можно тебе задать вопрос: а ты?..

Аврора решительно помотала головой. Она думала о Хоакине, которого не желала снова разочаровать, думала о мечтах, которые разбились.

– Нет, – наконец ответила она. – Я не хочу об этом говорить.

– Кажется, Аврора ревнива, – улыбнулась Ольга. – Хотя я уже давно немолода.

Они с Аароном встретились на прощанье выпить кофе в кафе Марии, которым теперь успешно управлял Фабио. Аарон старательно размешивал напиток ложечкой. Кусок пирога на его тарелке так и остался нетронутым.

– Ну, собственно… собственно, мы просто друзья…

– Но она что-то значит для вас?

Аарон почувствовал, что Ольга внимательно на него смотрит.

– Да, – неохотно ответил парень, – впрочем, до сегодняшнего дня Аврора никогда не показывала, что мои чувства…

– Возможно, она просто не знает. Ну, до конца не осознает собственных чувств.

Аарон ненадолго замолчал.

– Да, наверное, так, – задумчиво произнес он. – Но теперь расскажите же о себе, Ольга. В последний раз, когда мы виделись, вы не были уверены, но теперь… Вы точно нашли Артура?

– Да, – в ответе было столько счастья и печали одновременно. – Да, – повторила Ольга и посмотрела куда-то вдаль мимо собеседника, – я точно нашла его. Можно ли в это поверить?

Аарон кивнул.

– О чем вы думаете, Аарон? – некоторое время спустя вновь раздался ее голос.

Конечно, она знала, что Руфь до сих пор не согласилась с ним встретиться. Он сразу написал ей об этом.

– Ах, да так, о том, о сем… Что вы теперь собираетесь делать?

Он внимательно посмотрел на Ольгу. «Она все еще очень красива, – промелькнуло у него в голове, – выглядит намного моложе своих лет. Ольга знала мою мать, и поэтому меня всегда будет связывать с ней нечто особенное».

– Вы имеете в виду, буду ли я встречаться с Артуром? – Ольга снова задумчиво взглянула куда-то вдаль. – Нет, но я намеревалась. Я сразу отправила ему телеграмму, даже не обдумав все, не взвесив, как для нас будет лучше. И сразу поехала к нему. Разве в это можно поверить? А ведь он даже еще не ответил мне. Если бы я все обдумала, то наверняка не сидела бы здесь. В конце концов, что осталось от наших с ним общих надежд и мечтаний после стольких лет? Это все очень пугает. Время нельзя повернуть вспять. Я замужем… Каждый жил своей жизнью, и, конечно, мы изменились.

Аарон кивнул. Он знал историю Ольги. Так оно и было. Жизнь продолжалась, обрывая нити, связывающие с людьми, вместе с которыми боролся за счастье.

Молодой человек вздохнул:

– И что он? Женился ли еще раз?

На секунду на лице Ольги отразился страх, затем печаль, решимость и желание примириться с существующим положением вещей. Она тихо ответила:

– Да, он женат. Он ответил мне после второй телеграммы. Я отправила ее уже из Буэнос-Айреса. Я думала, что меня испугают новости от него, но на самом деле я вздохнула с облегчением. Артур обрел свое счастье, как и я… Во время путешествия я много думала, и вскоре стало ясно, что мы не сможем начать еще раз все сначала. Прошло слишком много времени. Прошлое останется в прошлом. И у нас нет больше совместного будущего. У каждого новая жизнь, и мы счастливы.

Возможно, Хоакин оказался у кафе Марии случайно, а может, потому, что каждый день после учебы в университете заходил сюда выпить маленькую чашечку капучино и сегодня не хотел изменять традиции. Нет, он не мог упрекнуть себя в том, что намеренно следил за Аароном, желая уберечь сестру от самого плохого развития событий. Он просто увидел Аарона с другой женщиной в кафе. Она казалась более опытной и намного старше фотографа. Парень радовался, что это произошло еще до того, как он отправился в провинцию Чубут, а точнее, в город Комодоро-Ривадавия, куда он уезжал на практику. Хоакин продолжал учиться на инженера.

Но Аврора даже не поблагодарила брата, когда тот, вернувшись домой, рассказал о своем открытии.

– Это тебя вообще не касается, Хоакин. В чем ты хочешь обвинить Аарона? Он ведь всего лишь мой хороший друг. Сколько еще раз мне тебе повторять это!

Хоакин сердито покачал головой.

– Ты сама в это веришь? У тебя в жизни мало было ошибок?

Аврора сглотнула слюну:

– Моя жизнь и мои ошибки – это мое дело.

– Нет! Я твой брат, и поэтому имею право вмешаться. – Хоакин замялся. – Я сказал Аарону, чтобы держался от тебя подальше.

Аврора в отчаянии взглянула на брата:

– Ты ведь шутишь?

– Нет. – Хоакин скрестил руки на груди и сердито посмотрел на сестру.

Аврора окаменела.

Хоакину стало не по себе.

– Аврора? – неуверенно произнес он.

– Убирайся! – прошептала девушка.

– Но… но я… – запинаясь, ответил Хоакин.

– Убирайся, – повторила Аврора.

Почему любовь осознаешь, только когда любимый человек далеко от тебя? Почему Аврора поняла, насколько важен для нее Аарон, только когда колотила в его дверь?

– Нет, я уеду послезавтра, – нерешительно ответил Хоакин. – Мы… мы долго не увидимся.

Аврора сглотнула слюну, но ничего не могла поделать с горечью, которая разъедала ее душу.

Девушка медленно и отчетливо ответила:

– Это мне совершенно безразлично.

Анна остановила Марлену, свою дочь, когда та как раз хотела выйти в патио. Прошло две недели после отъезда Хоакина. Аврора не пришла с ним попрощаться. С тех пор как брат уехал, девушка много времени проводила в своей комнате или совершала длительные прогулки в одиночестве.

– Что случилось с Авророй? – поинтересовалась Анна. – Что у нее на уме? Ты не пробовала с ней поговорить?

Марлена пожала плечами:

– Конечно, пыталась. Она не подпускает к себе, почти как после того ужасного случая с Раулем и его отцом, когда Аврора решила бросить учебу.

– А куда делся Аарон? – Анна нахмурилась. – Я его давно не вижу. Разве они не дружили?

– Он в Росарио, где жил раньше. Навещает там друзей. Мне об этом рассказала Кларисса.

Анна недоуменно посмотрела на дочь:

– Ты спрашивала об этом?

– Конечно, – ничуть не смутилась Марлена, – а как ты думаешь? Я же все-таки переживаю за дочь. Я хотела узнать, может, все это связано.

– И что?

– Вполне возможно, так оно и есть, – уклончиво ответила Марлена. – Я думаю, не отправить ли ему телеграмму.

Аврора радовалась, как ребенок на Рождество, когда Аарон телеграфировал ей о дате своего возвращения. Девушка заранее появилась возле фотоателье, чтобы подождать его. Когда Аврора заметила его, то едва не побежала ему навстречу. Но прежде чем она успела это сделать, молодой человек уже оказался рядом с ней:

– Аврора, как я рад тебя видеть!

– Я тоже очень рада. Я по тебе скучала.

– Как по хорошему другу?

– Как по хорошему другу, – подтвердила она с улыбкой.

Как бы ей ни хотелось, но она просто не могла открыть ему свои настоящие чувства.

 

Глава седьмая

Почему он взял письмо и задумчиво вертел в руках, хотя оно было адресовано Виолетте? Марко казалось, что сердце отбивает в груди дикую, бесконечную барабанную дробь. Конечно, он поступал нехорошо, ведь это письмо адресовано не ему. Не стоило брать конверт и уж точно не стоило думать о том, чтобы вскрыть его и прочитать.

«Зачем я взял его себе?»

У Марко в горле встал ком. Он узнал почерк Магали. Неужели это было долгожданное приглашение на свадьбу, которого он так опасался? Виолетта несколько недель только о том и говорила. Магали уже почти год помолвлена с этим Джейми Клиффордом. Несколько месяцев назад они начали говорить о свадьбе. Марко был уверен, что для него это ровным счетом ничего не будет значить, но ошибся. С тех пор как пришла об этом весть, он не мог ни о чем другом думать. Он осторожно поднял конверт и посмотрел на свет. К сожалению, ничего не было видно. Бумага оказалась слишком плотной.

«Стоит ли?»

Конечно, он может сказать: «Я вскрыл письмо, потому что подумал, что оно адресовано мне». Но поверит ли Виолетта? Безусловно, нет. Марко никогда не удавалось обмануть младшую сестру. Виолетта сразу замечала, когда старший брат врал, хотя сам Марко считал, что он очень убедителен…

Он выронил письмо из рук на стол. Виолетта сама расскажет ему все новости. Брат и сестра никогда ничего не скрывали друг от друга. Они всегда были очень близки. Не было человека, который знал бы Марко лучше, чем Виолетта.

Он на миг вспомнил Виолетту в детстве, когда она едва начала ходить и подбирала возле мельницы обрезки сахарного тростника. Теперь эта мельница принадлежит ему. Жизнь пошла совсем не так, как представлялось. Если бы тогда кто-то сказал Марко, что ему будет принадлежать много мельниц для переработки тростника на сахар и что его в Тукумане назовут сахарным бароном, он, наверное, рассмеялся бы.

Единственное, чего Марко хотел, – это чтобы жизнь стала более достойной, чтобы он мог самосовершенствоваться. Он мечтал ходить в школу. Он мечтал, что сможет улучшить благосостояние своей семьи. Лишь поэтому он, взволнованный, однажды отправился на эстансию Трес-Ломас к Виктории Сантос, о которой слышал много хорошего. Говорили, что Виктория обращается со своими работниками лучше, чем другие плантаторы, что у них есть оплачиваемые выходные и даже праздники. Там тоже никто не катался как сыр в масле, но Виктория Сантос следила, чтобы с ее работниками и прислугой все было хорошо.

Как-то по дороге в Трес-Ломас Марко встретил Эстеллу. С тех пор они не теряли друг друга из виду. Марко не мог сказать, сразу ли она влюбилась в него, но он с первого взгляда готов был на нее молиться. Они поженились, спустя много лет Эстелла наконец забеременела, родила здоровую дочку, но умерла после родов. Когда это случилось, Марко не было рядом. После того как он получил это известие, то готов был умереть. Он просто не представлял себе мир без Эстеллы. И это чувство опустошенности исчезло очень нескоро.

Пока Марко жил, добровольно отрекшись от окружающего мира, Виолетта растила его дочь, успешно окончила школу, продолжила обучение в Буэнос-Айресе и стала учительницей. Только после этого она вернулась в Тукуман. На Трес-Ломас и Лос-Аборерос больше не было ни одного ребенка, который бы не умел читать, писать и считать. Марко надеялся, что дети смогут передать знания своим родителям…

Да, он радовался, когда получилось то, о чем он столько лет мечтал, и даже больше. Жизнь продолжалась, она текла своим чередом. Конечно, больше всего на свете Марко хотел бы провести все эти годы с Эстеллой, но все же он не мог не радоваться своим успехам. Наверняка Эстелла хотела бы, чтобы он продолжал трудиться на общее благо.

Марко нащупал ленту, которой был закреплен на поясе ее медальон, вынул его из кармана, взглянул на красивое лицо жены и улыбнулся. Несколько секунд спустя он спрятал его обратно. Чуть позже Марко услышал звук открывающейся двери, а потом торопливые шаги.

– Марко! – воскликнула Виолетта, заметив брата.

Она на ходу сняла с плеч шаль. Элегантное модное платье, которое сегодня надела девушка, подчеркивало ее стройную фигуру. Его для Виолетты пошила Ленхен и недавно прислала из Буэнос-Айреса. Оно удивительно шло сестре, и Марко был уверен, что в этот день немало мужчин на нее засматривались. В его душе боролись гордость и негодование – победила гордость.

«Моя сестра такая красивая!» – подумал он и улыбнулся.

– Виолетта! – поприветствовал он ее.

– Почту уже принесли? – Виолетта взглянула на стол рядом с братом. – Я с таким нетерпением жду приглашения на свадьбу Магали. Оно скоро должно прийти.

– Да, от Магали пришло какое-то письмо, – небрежно бросил Марко в ответ.

– Ну наконец-то! – Девушка подскочила к столу. – И где же оно? Ах да, вот… Сейчас посмотрим, что она пишет. Ох, я так волнуюсь, Марко! Словно сама выхожу замуж.

К одной пульсирующей ране в душе добавилась еще и вторая. Марко до сих пор не приходило в голову, что Виолетта когда-нибудь выйдет замуж и покинет его. Но, конечно, в один прекрасный день это произойдет, и тогда он останется с дочкой один. Хотя Стелла и Марко становились все ближе, но было безвозвратно потеряно то важное время, когда мужчина безудержно горевал по жене и был плохим отцом. Сегодня он стыдился этого, но тогда не мог вести себя иначе: слишком велика была боль утраты.

Марко радовался, что Виолетта не смотрит на него, в то время как в душе у него от воспоминаний разбушевались эмоции. Слава богу, сестру сейчас занимало лишь письмо от Магали. Она тотчас его вскрыла. Марко внимательно следил за сестрой, пока та читала. Через несколько секунд Виолетта от отчаяния закрыла ладонью рот.

Марко растерялся. Если в письме было приглашение на свадьбу, то Виолетта уж очень близко приняла его к сердцу.

– О нет! – вырвался звук из-под пальцев девушки.

Марко заволновался:

– Что случилось? Что-то с Магали?

Сестра не ответила, лишь крепче прижала ладонь к губам. Дыхание участилось, на глазах заблестели слезы.

– Да что такое? Что произошло, Виолетта? Говори же!

Он уже хотел ее встряхнуть, чтобы добиться ответа. Что случилось с Магали? Ранена или заболела? Марко вспомнил об эпидемии чумы во времена, которые они вместе провели в Буэнос-Айресе. Что же произошло?

Виолетта опустила руку.

– Джейми умер, – едва смогла вымолвить она, всхлипывая.

Марко показалось, что эти слова долетели откуда-то издалека. Джейми? Жених Магали? Но что случилось?

– А Магали? С ней все хорошо? – спросил он.

Виолетта кивнула.

– Это был несчастный случай. Джейми сбила повозка, когда он как раз шел к Магали. Она пишет, что у Джейми нашли обручальные кольца. Наверное, он купил их в тот день. Все было в цветах. Он шел к ней с работы с букетом. Ох, моя бедная Магали! Она была так счастлива!

Марко услышал всхлипы сестры. Письмо, которое она держала в руках, упало на пол. Он нагнулся и поднял его.

Марко думал о Магали, о ее серо-голубых глазах, рыжих кудрях, смешных веснушках на носу… Марко казалось, что он даже чувствует ее запах, этот тонкий, сладкий аромат, который был лишь у Магали.

«О Магали, почему я тогда не сказал, как сильно тебя люблю? Почему я, обычно бесстрашный человек, оказался в тот момент трусом?»

– Ты вообще меня не слушаешь!

Виолетта ударила его по руке. Марко смотрел на сестру, полностью погрузившись в свои мысли.

– Нет-нет… Я просто потрясен… Мне так жаль ее. Магали очень любила Джейми, да?

Марко все еще с трудом удавалось произнести имя человека, которого он считал своим соперником.

Виолетта плакала, и по щекам ее текли слезы.

Марко взглянул на письмо, которое все еще держал в руке, и осторожно погладил сестру по спине, желая утешить. Ему было стыдно, но он вынужден был признать, что почувствовал облегчение. Свадьба Магали не состоится!

В тот вечер Марко долго сидел за письменным столом в своем кабинете. Раньше документами в основном занималась Эстелла. Хотя она тоже ненавидела это занятие, ей оно давалось легче, чем Марко, который поздно научился читать и писать, а времени практиковаться в таких навыках ему не хватило.

Он ненадолго задумался о Стелле. В ноябре девочке исполнится пять лет, она все больше становится похожа на мать. Раньше Марко просто не мог этого вынести. Эстелла мерещилась ему каждый день. Раньше он сбегал, только чтобы не видеть дочку. Теперь он радовался ей. Он наблюдал, как Стелла взрослеет. Наверное, Марко еще не раз внимательно взглянет на дочку, когда та достигнет возраста, в котором девочки превращаются в женщин. «Стелла вырастет красивой женщиной. Она всех мужчин сведет с ума».

Марко вздохнул и взглянул на стол. Множество вещей, которые лежали сверху или хранились в ящиках, принесла сюда еще Эстелла. Было время, когда Марко боялся даже прикасаться к ним, но теперь он начал их постепенно убирать. Он дал поручение одной из горничных основательно прибраться в своем кабинете. Марко бросил взгляд на портрет Эстеллы, который стоял справа на столе, – тут его всегда можно было видеть. Фотография навечно запечатлила ее улыбку. Раньше Марко даже вел себя так, словно она еще была жива. Он велел приносить себе кофе в кабинет, пил его и мысленно вел разговор с Эстеллой.

– Я влюбился, – наконец тихо произнес он. – И я знаю, что ты за меня рада. Ее зовут Магали, это подруга Виолетты. Она станет для Стеллы хорошей матерью.

В ту ночь он написал коротенькое письмо Магали, высказав соболезнования. Фразы казались неуклюжими, но это были его слова и шли они от чистого сердца. Больше пока он ничего не мог сделать.

– Виолетта! Тебе пришло письмо! – Марко позвал сестру в кабинет и протянул ей конверт. На веранде накрыли общий стол. Как и каждое воскресное утро, они хотели позавтракать после церковной службы вместе с Викторией, Педро и прислугой. В этот раз подавали кофе, какао, чай, выпечку и фрукты. Были также мясо и эмпанады.

– Надо же, – Виолетта ускорила шаг, – от кого оно может быть?

– От Магали. – Марко лишь мельком взглянул на конверт и узнал ее почерк. Он распознал бы его среди сотен других, хотя в нем не было ничего примечательного. Действительно, это был почерк Магали.

Виолетта вырвала у него из рук конверт. Последняя весточка от Магали пришла еще несколько недель назад. Три недели, если быть точным: Марко считал каждый день. Тогда на его строки Магали ответила вежливо, но коротко. Он исподволь наблюдал за Виолеттой. Когда сестра жила в Буэнос-Айресе, они с Магали были неразлучны. Они многое пережили вместе, но потом Виолетта вернулась в Тукуман, а Магали – в Мендосу. С тех пор подруги редко виделись: их разделяло много километров.

– Но это письмо для тебя, – воскликнула Виолетта.

Марко остолбенел. Сначала в голове образовалась какая-то пустота, но потом он взял себя в руки.

– Для меня? От Магали?

– Да, сам посмотри.

Марко заметил лукавую улыбку на лице сестры. Она давно знала о чувствах брата к Магали. Он ничего долго не мог скрывать от нее.

Виолетта протянула ему письмо.

– Читай же скорее! – нетерпеливо требовала она.

Марко растерянно взял листок в руки и сел за стол. Прошло несколько минут, а он все так же с отсутствующим видом не вставал с места. С веранды доносились голоса и звон тарелок, радостный смех Стеллы. Кто-то играл на мандолине.

– Что же мне ей написать? Да, я высказал ей соболезнования – несколько коротких строчек, но из меня плохой сочинитель писем. Ты же знаешь, Виолетта. – Марко замялся. – И Магали тоже наверняка об этом известно, – упрямо добавил он.

Виолетта осуждающе покачала головой.

«Наверное, именно так она бранит непослушных учеников», – вдруг подумал Марко. Он невольно втянул голову в плечи. Младшая сестра иногда может быть очень строгой.

– Спроси Магали, как у нее дела. Ей наверняка трудно после смерти Джейми. Ей точно приходится утрясать кучу дел. Предложи ей свою помощь…

Марко повертел в руках письмо.

– Помощь? Но я не знаю. Это не слишком навязчиво?

Виолетта закатила глаза:

– Речь идет о письме, где ты снова выразишь свое сочувствие и готовность помочь – ни больше ни меньше. Она этому обрадуется. Или ты считаешь, что ее письмо можно оставить без ответа?

– Ты могла бы написать, что я передаю ей привет.

– Никогда. Она написала лично тебе.

Марко пожал плечами.

– Я так не могу, – настаивал он.

– Ты уверен? – переспросила Виолетта. Судя по ноткам в голосе, сестра теряла терпение. – Мне казалось, ты был бы рад поддерживать с ней связь. Но, может быть, я ошибаюсь?

Виолетта подняла брови и пристально взглянула на брата. Марко отвел глаза. Он чувствовал себя неловко. Ему нравилось крепко держать все в своих руках. Он любил заниматься делами на эстансии, беспокоился о работниках и плантациях сахарного тростника. Марко терялся, когда речь шла о недосказанном, о чувствах, о любви… Ему вдруг стало жарко. Неужели его кожа не настолько загорела и теперь на щеках выступил заметный румянец?

– Теперь возьми и напиши ответ. Или мне тебе действительно надиктовать? – Виктория словно прочитала мысли брата и требовательно протянула ему лист бумаги. – Так что? Диктовать?..

– Да.

Она встала позади брата и хрупкими руками нажала на плечи, помешав ему встать. Марко вздохнул. Ничего не помогало. Он взял бумагу и перо, окунул его в чернильницу и вопросительно взглянул на сестру. Та театрально подняла руки.

– Марко, это же…

Потом Виолетта снова вздохнула и принялась диктовать.

Прошло несколько недель, а ответа на письмо Марко все не было. Он стыдился показывать, что разочарован. В конце концов, он был человеком, не способным красноречиво говорить о своих чувствах. Возможно, в письме он был слишком назойлив. Этого Марко боялся больше всего. Может, все-таки не стоило слушать Виолетту, хотя она настаивала, что эти слова будут самыми правильными. Но сестра ничуть не волновалась из-за того, что ответ долго не приходил.

– Ей нужно время, – отвечала девушка, – это совершенно нормально.

Но Марко нервничал из-за отсутствия письма от Магали. Просто невероятно, сколько влюбленных парочек он приметил за это время. Почему-то всегда они оказывались рядом с ним. От этого страсть к Магали разгоралась еще сильнее. Ночью он не мог заснуть, он бродил повсюду, стремясь прогнать тоску, которая его одолевала. Иногда Марко удовлетворял себя сам и даже подумывал о проститутке. Многие так поступали, почему он не мог? У Марко до сих пор не было желания пускаться в такие приключения, но это не значило, что он должен был отказаться от подобных визитов на всю оставшуюся жизнь. Марко никогда бы не завязал интрижек с горничными или работницами: это вызывало в памяти плохие воспоминания из юности и детства. Его хозяин часто пользовался молодыми девушками, а потом бросал их, словно сломанные игрушки. Марко ничего не оставалось, как молча страдать.

На летних каникулах Виолетта отправилась к Магали в гости.

– Мне передать ей от тебя привет? – спросила сестра, высунувшись из окна поезда, когда они прощались на вокзале в Сан-Мигель-де-Тукуман.

Марко пожал плечами, стараясь сохранять равнодушный вид, хотя сердце от волнения бешено колотилось.

– Я передам от тебя привет, – решила за него Виолетта. – Уверена, что она обрадуется.

Марко лишь кивнул в ответ и попрощался с сестрой. Весь следующий день он только тем и занимался, что прогонял глупые мысли. Свободное время он теперь чаще проводил с Викторией и дочкой Стеллой. Каждый день он радовался все больше, что дочь так похожа на свою покойную мать. «Наверное, я уже поседею к тому времени, когда она вырастет и станет самостоятельной. Если она похожа на свою мать не только внешне, но и характером, то вырастет еще более упрямой».

Однажды из Кордовы пришло письмо от Пако и Бланки, у них уже было двое детей – дочь и сын. После выкидыша Бланка ждала третьего малыша.

Марко раздумывал, не пригласить ли обоих снова на Лос-Аборерос. Ему было жаль, что они как-то потеряли друг друга из виду. Марко охотно поболтал бы с Пако: не просто жить в доме, где, кроме мужа Виктории Педро, были одни женщины. Виктория наверняка тоже обрадовалась бы приезду сына.

Было воскресенье. Марко впервые за долгое время поспал дольше обычного. Он проснулся от необычного чувства, когда солнечные лучи озарили его постель золотым светом. Он еще немного полежал, решив сходить вечером на ярмарку. Позавтракали ли уже работники? Наверняка они уже завершили трапезу. Грохот внизу заставил его подскочить с кровати. Что это было? Уже почти месяц, как Виолетта отправилась в Мендосу, и Марко жил в большом доме один. Стелла провела эту ночь у Виктории, а прислугу он всегда отпускал отдохнуть после завтрака…

На нижнем этаже вновь раздался шум. Марко вскочил, быстро надел штаны и рубаху, еще раз проверил, висит ли на поясе кинжал, и выскочил босиком на лестницу. Внизу, в холле, он остановился как вкопанный. Молодая девушка как раз снимала дорожную шляпу. Рядом стояли два больших чемодана.

– Виолетта, ты уже здесь? – выпалил Марко вместо приветствия. – Почему ты не отправила телеграмму? Я бы встретил тебя. Как ты вообще сюда добралась сама?

Виолетта широко улыбнулась в ответ:

– Наняла экипаж. Мой отпуск закончился, ты же об этом знаешь. Но со мной кое-кто приехал.

Только теперь Марко заметил, что сестра не одна. В темном коридоре возле двери виднелась еще одна фигура.

– Кто-то приехал? – переспросил брат.

– Добрый день, сеньор Пессоа… Марко.

Марко застыл как истукан. Это была она, Магали… Она приехала. Вместе с Виолеттой. У него ком встал в горле. Марко боялся, что вот-вот задохнется без воздуха.

– Магали! – он протянул к ней руки. – Добро пожаловать на Лос-Аборерос, я очень рад тебя видеть, Магали.

– Спасибо. – Девушка потупила взор.

Сам того не ожидая, он покраснел и ничего не мог с этим поделать.

– Предлагаю сейчас вместе позавтракать, а потом ты, Марко, покажешь Магали Лос-Аборерос и окрестности, – вмешалась Виолетта. – Как вы на это смотрите?

– Чудесная картина, не правда ли? – голос Виолетты отвлек Марко от мыслей.

– Да, – прошептал он, опасаясь разрушить это волшебство.

Марко обернулся к сестре и положил руку на ее плечо. Несколько секунд оба зачарованно смотрели на открывшийся вид. Стелла и Магали с первой минуты хорошо поладили. Стелла ревниво требовала внимания девушки, которую ей представили как лучшую подругу тетки Виолетты.

Иногда Марко даже был рад, что у него мало работы и можно заботиться о Магали круглые сутки. Они вместе проводили время на Лос-Аборерос – и это было прекрасно. Хотя Марко и помнил все время о покойной Эстелле, теперь он снова мог смотреть в будущее.

– Я победила, я победила! – слышался крик Стеллы и смех.

Магали вздохнула.

– Я никогда не пойму правила этой игры, – с наигранным разочарованием произнесла она. – Давай выйдем на улицу. Может быть, ты хочешь покататься на качелях?

– Нет, Магали. – Стелла вертелась вокруг, а потом вприпрыжку бросилась на веранду и тут же вернулась. В руках она держала фарфоровую куклу с изящными чертами лица и нарисованными светлыми волосами, которую ей подарила Магали. – Сейчас мы искупаем Чарли.

– Давай искупаем.

Магали протянула руку Стелле. Они вместе отправились в сторону колодца, где Чарли уже ожидала ванна – старый, дырявый ушат. Стелла любила плескаться в воде.

– Тебе в самом деле скоро стоит ее спросить, – отвлекла Виолетта брата от мыслей, когда подруга с племянницей отошли дальше.

Марко нахмурился:

– О чем я должен ее спросить?

Он не мог отвести взгляд от Магали и своей дочери. Он так хотел, чтобы Магали больше не уезжала отсюда.

– Выйдет ли она за тебя замуж, конечно?

– Ну, Виолетта!

– Я же знаю, что ты ее любишь, Марко.

Брат оглянулся и посмотрел на сестру.

– Но я… Я не знаю… Я… – Он тяжело вздохнул. – Я не хочу ее торопить. Не прошло даже года с тех пор, как она потеряла жениха. Я хочу просто быть рядом – больше ничего.

– Так-таки ничего?

– Я не хочу ничего для себя, – решительно ответил брат.

– Это ведь не так, Марко. – Виолетта почувствовала его руку на своем плече и нежно погладила ее. – Я же ее подруга. Я знаю, что ты можешь ее спросить.

– Откуда знаешь? – Марко непроизвольно убрал руку с ее плеча.

Виолетта пропустила мимо ушей его недоверчивый вопрос.

– Мы подруги, – произнесла девушка. – Я это знаю наверняка.

Марко уже не раз отправлялся гулять вместе с Магали, но еще ни разу не мог припомнить, чтобы так волновался. Всю ночь он почти не спал, реагировал на малейший шорох. Прошло много времени, пока сон не сморил его.

Во время бессонницы Марко всякий раз прокручивал в голове будущий разговор с Магали. Он подыскивал нужные слова, потом отказывался от них и ломал голову над новыми фразами.

Когда они дошли до маленькой поляны, окруженной лаврами, где воздух казался свежее, чем в других местах, Марко остановился. Раньше он встречался здесь с Эстеллой, но воспоминания о тех временах больше не вызывали боли. Марко неуверенно повернулся к Магали и посмотрел на нее.

– Здесь так красиво, – произнесла она, осматриваясь. – Мне нравится это место.

Марко слушал, не отрывая от нее глаз, видел, как солнечные лучи играют в ее волосах, любовался ее серо-голубыми глазами. Девушка казалась ему алмазом, который отшлифовали годы и сделали еще красивее. Есть люди, которые этого могут никогда и не заметить, но Марко видел это всегда: под простой, обычной одеждой и серьезным обликом скрывалась драгоценность.

– Ты такая красивая, – неожиданно произнес он и тут же покраснел.

Хоть Марко и не был мастером отпускать комплименты, но настолько неуклюже он не хотел высказываться. Но это совсем не рассердило Магали. Напротив, она улыбнулась, и Марко немного расслабился. В тот же миг он впервые заметил тончайшие морщинки в уголках ее губ и вокруг глаз.

«Жизнь у нас обоих не была легкой», – неожиданно подумал он.

Наконец Марко решился осторожно взять девушку за руку и взглянуть ей в глаза. Магали не отвела взгляд.

«Она сильная, – подумал Марко, – она сильнее, чем можно подумать. Она чудесная, умная и красивая женщина. Я не хочу, чтобы она уезжала отсюда».

Марко облизнул губы. Он просто слишком много думал, а вопрос, который он хотел задать, звучал совсем просто: «Магали, ты останешься здесь, если я попрошу?»

Марко вздохнул.

– Я знаю, что еще слишком рано, – наконец решился он, – и ни в коем случае не хочу тебя торопить, но… Ты станешь моей женой, Магали? Когда твоя боль уже не будет такой сильной. Когда сможешь допустить такую мысль. Могу ли я надеяться и быть рядом?

Марко нерешительно замер, когда Магали остановила его речь, приложив указательный палец к его губам.

– Да, я стану.

– Ты… Ты хочешь этого?

Девушка ответила, не задумываясь ни секунды. Теперь она подняла голову.

– Я так рада, что ты спросил меня об этом.

– Рада?

– Да.

– Я лишь хотел, чтобы у нас двоих было достаточно времени… – вздохнул он.

Марко подумал о кольце, которое купил для Магали. Он уже некоторое время постоянно носил его с собой. Теперь же, приободренный ее улыбкой, он вынул руку из кармана штанов – обычных рабочих штанов, которые Марко носил все время, только хорошо выстиранных, – и достал маленькую плоскую коробочку из амарантового дерева. Он сделал ее своими руками. На крышке виднелось элегантное серебряное перышко. Марко осторожно открыл коробочку и протянул Магали. Он чувствовал, что девушка взволнованно дышит.

– Марко! Когда?.. – Голос девушки задрожал. Его сильная Магали была тронута до глубины души.

Марко сам едва сдерживал слезы. Магали наблюдала, как он надел кольцо на ее палец. Оно сидело идеально. Она поворачивала кисть туда и сюда, любуясь блеском солнечных лучей на драгоценном камне. Марко впервые увидел, как Магали кокетничает.

– Оно прекрасно, – шепнула девушка.

Наконец он решился обнять ее. Когда он склонился над ней, она потянулась к нему, и их губы соприкоснулись.

Они целовались под лавровыми деревьями, и Марко почувствовал, что наконец вновь обрел покой в сердце.

Виолетта, радостно улыбаясь, встретила брата и подругу уже под вечер. Марко подметил, что сестра едва сдерживается, чтобы не засыпать их вопросами. Конечно, она сразу заметила кольцо на руке Магали. И конечно, от нее не ускользнуло, что Магали и Марко гуляли дольше, чем обычно. После того как парочка все ей рассказала, Виолетта не могла дождаться момента, когда уже сможет обсудить с Магали подробности свадьбы.

– Мы закажем платье у Ленхен Бруннер. Ты будешь выглядеть потрясающе.

– Ах, пусть это будет маленький семейный праздник, – отмахнулась Магали.

– Маленький праздник? – переспросила Виолетта. – Как это на вас похоже! И вы предлагаете это сейчас, когда в Лос-Аборерос наконец появился замечательный повод для торжества?! – Девушка покачала головой: – Нет, я этого допустить не могу.

Она решительно взяла Магали за руку и потащила на кухню, где выдала распоряжение кухарке приготовить незабываемый ужин, а потом отправила посыльного к Виктории и Педро в Трес-Ломас. В тот вечер на Лос-Аборерос должно было состояться празднование помолвки.

Несколько дней спустя Магали уехала, но обещала непременно вернуться, как только передаст в школе Мендосы дела преемнице. На объявление в газете откликнулось много желающих занять ее место.

Все были счастливы. Наконец-то все уладилось.

 

Глава восьмая

Аврора не могла дождаться отъезда. С момента ужасной ссоры с Хоакином прошел уже почти год. Брат все еще жил в Комодоро-Ривадавии на юге, где подходила к концу его практика. Вскоре он надеялся получить место помощника инженера. Сначала Аврора радовалась этому. Она не могла и не хотела прощать брату то, что он вмешивался в ее жизнь. Но уже к Рождеству она начала по нему скучать.

Мать помогла ей помириться с Аароном. Они снова встречались, гуляли и часами говорили обо всем на свете. Аарон рассказал Авроре об Ольге Мак-Кензи и о том, какую роль она сыграла в его судьбе. Она была для него скорее опытной подругой. Аврора же упорствовала и даже не обращала внимания на то, что возраст Ольги слишком солиден, чтобы к ней ревновать. Аарон и Аврора вновь стали друзьями, а может быть, даже больше. До сих пор девушка не решалась над этим подумать. Возможно, Хоакин был по-своему прав, и любовь к Раулю далась ей слишком дорого, разрушив часть их жизни. Наверное, после такого стоило подождать.

Летом Аврора совсем затосковала по Хоакину – так, что уже не было сил терпеть. Немного поразмыслив, она поговорила с Аароном. Именно с Аароном. Ее очень удивило, что он все понял и вдохновил ее на поездку к брату.

– Как ты смотришь на то, если я поеду с тобой? – спросил он. – Конечно, нам нужно еще добиться согласия твоих родителей, но…

Аврора была без ума от радости.

Аарон сам поговорил с родственниками Авроры, он с ними хорошо ладил. Аврору радовало, что мать доверяет Аарону и готова на то, чтобы он присматривал за ее дочерью. Спустя некоторое время они начали готовиться к поездке: упаковали одежду, припасы на первое время, пончо – накидку на день и одеяла – укрываться ночью, припрятали в поклаже немного денег. Аарон поинтересовался у родителей Авроры, писателей и журналистов с богатым опытом путешественников, о наилучшем маршруте для их поездки. Хотя Аврора в детстве тоже много ездила, она тогда была еще слишком мала, чтобы нести за что-то ответственность. В этот раз они с Аароном отправятся в путь вдвоем. Этот факт совершенно менял дело.

Конечно, к отъезду приготовили большое асадо, так аргентинцы называют праздничное блюдо из жареного мяса. И снова сад Мейеров-Вайнбреннеров наполнился жизнью и весельем.

Позже, вечером Аарон и Аврора стояли на поляне, откуда открывался вид на море.

– Я очень рада, что всегда могу вернуться сюда, – произнесла девушка, – так все время и происходит.

Аарон кивнул в знак согласия. Аврора вспоминала, как в детстве играла в этом саду, о предложениях руки и сердца, которые здесь делались, о радостных сообщениях о прибавлении в семействе и, конечно, о бесчисленных праздниках. Здесь читали вслух письма всей семье, как было вчера, когда из Европы пришла весточка от Леоноры и Фелипе. Их школа танцев в Париже по-прежнему пользовалась успехом. Ученики оказались без ума от печального танца с улиц Буэнос-Айреса, на что Анна и Юлиус лишь улыбались и качали головами. Им уже было за шестьдесят, но они все еще любили повальсировать.

– Я буду скучать по тому, как мы сидели здесь с Клариссой, – неожиданно произнесла Аврора.

– Но ты же не навечно уезжаешь, – улыбаясь, ответил Аарон.

Аврора кивнула, не отрывая глаз от молодого человека.

«А о чем думаешь ты сам?» – внезапно подумал Аарон. Они ехали в Чубут – провинцию, где жила его мать. Что он будет делать, когда они приедут туда? Использует ли он шанс найти Руфь? Останется ли там жить? Может, он лишь потому и предложил сопровождать Аврору?

Легли спать очень поздно, но это не помешало родственникам проводить Аарона и Аврору рано утром на вокзал.

– Пожалуйста, вы только не ссорьтесь, – шепнула Марлена дочери на ухо, когда Аврора поцеловала ее на прощанье. – Я не могу спокойно смотреть, когда вы с Хоакином ругаетесь.

– Я постараюсь, мама, – Аврора крепко обняла мать и беспомощно улыбнулась в ответ. – Но ты же знаешь, что он может быть очень упрямым.

Марлена погладила дочь по щеке:

– Ты тоже, моя девочка.

По совету родителей они с Аароном выбрали путешествие на корабле вдоль побережья до провинции Чубут. Им предстояло проделать длинный путь на юг, поэтому Авроре нужно было набраться терпения. В то же время девушка радовалась, что увидит брата не сразу. Как он ее встретит? Хоть она и планировала поездку, однако совершенно не представляла, как примириться с Хоакином.

Аарон оказался приятным попутчиком, в чем Аврора даже не сомневалась. Он прихватил с собой камеру и фотопринадлежности, делал много снимков. Вокруг него всегда сновали зеваки: интересовались его аппаратом и узнавали, где можно потом найти фотографа в Буэнос-Айресе, чтобы заказать снимки.

Позади осталась половина пути, Аврора стояла у борта и смотрела то на темно-синюю гладь воды, то на полоску берега. На диких, почти необжитых просторах с невысокими холмами люди встречались редко. Однажды ей показалось, что на берегу она увидела всадника. В океане она видела пингвинов, больших бакланов, морских львов и даже китов. В конце дня в золотистых лучах заходящего солнца Аврора увидела стадо гуанако. Тем временем местность стала более холмистой, это значило, что цель их путешествия близка.

Аврора вздохнула. Нет, она до сих пор не представляла, как убедить брата в том, что его подозрения лишены основания. Девушка вспоминала, как читала Хоакину сказки на ночь, когда родители были в отъезде, и как брат потом обнимал ее, когда Аврора с криком просыпалась от кошмаров, которые долгое время часто мучили ее. Их было просто водой не разлить.

Прошел почти год с тех пор, как Хоакин уехал, и за это время он не написал сестре ни одного письма. По письмам родителям можно было сделать вывод, что его учеба успешно завершилась.

Аврора задумчиво смотрела на берег. «А если мне просто вернуться домой? – подумала она. – Возможно, это не такая уж и хорошая идея – навестить его. Может, мне стоило просто подождать, пока он вернется в Буэнос-Айрес… Вдруг он вообще откажется разговаривать со мной, этот упрямый осел, особенно когда увидит, с кем я приехала».

– Ох, черт побери, – пробормотала она себе под нос.

– Что ты там говоришь?

Аврора вздрогнула и повернулась на голос. Она совсем не заметила, что Аарон подошел к ней и теперь тоже рассматривает на берегу утесы из песчаника, врезавшиеся в сушу.

– Ах, Аарон, – Аврора печально улыбнулась. – Я снова боюсь встречи с любимым братом.

Аарон серьезно взглянул на девушку и криво ухмыльнулся:

– Это будет непросто.

Аврора нахмурилась.

– Ты иногда думаешь о… – начала она.

– О матери? – перебил он ее.

Аврора кивнула. До этого они говорили о ней осторожно, стараясь не задевать чувства Аарона.

Парень пожал плечами:

– Да, конечно, я часто о ней думаю. Я просто еще не уверен, стоит ли вести себя так, как хочет она.

Аарон вдруг замолчал. Аврора невольно прильнула к его руке.

– Прости, Аарон, я тебе день напролет надоедаю со своими страхами, а у тебя собственных проблем хватает с головой. – Девушка серьезно взглянула на него. – Прости меня, хорошо? Ты мой лучший друг.

Аарон улыбнулся:

– Ну конечно.

Они оба снова посмотрели на побережье. Авроре нравилось тепло Аарона, и вдруг она подумала, что слишком крепко держит его.

– Извини, пожалуйста, я этого не хотела, – отпустила она его.

– Ничего страшного.

Было в его взгляде нечто, что обеспокоило и насторожило ее. Но об этом Аврора не хотела думать. Только не сейчас.

 

Глава девятая

Спустя несколько дней они добрались до места назначения. Утром Аврора проснулась со странным чувством: на миг ей показалось, что она находится в своей комнате в Белграно. Но этот мираж быстро рассеялся. От такой дезориентации у девушки вдруг заколотилось сердце и участилось дыхание, но потом все прошло.

Аарон постучал в дверь каюты и вошел после приглашения.

– Мы приплыли, – просто произнес он.

На берег они сошли лишь вдвоем, остальные пассажиры плыли дальше, на юг, большинство – на Огненную Землю и в Чили. Аврора уже знала, что Комодоро-Ривадавия – это маленький городок, расположенный в патагонской степи на берегу маленькой бухты Сан-Хорхе на побережье Атлантического океана. Места здесь отличались довольно мягким климатом, но было ветрено. Молодой город, основанный в Патагонии лишь в 1901 году как центр овцеводства, раскинулся к югу от горы Ченке, которая высилась громадной пирамидой прямо у океана. Патагонские степи в этом регионе были изрезаны горами и разделялись на узкие долины.

Аарону удалось быстро найти жилье и двух лошадей, и они с Авророй смогли доехать до лагеря инженеров, которые в этих засушливых землях уже несколько месяцев бурили скважины в поисках грунтовых вод. По дороге туда Авроре казалось, что мужество окончательно покинуло ее. Ей предстояло сложное дело – она знала своего брата.

Аврора и Аарон быстро добрались до лагеря, где неусыпные глаза следили за незнакомцами. Но никто с ними не здоровался. Достигнув центра лагеря, Аарон и Аврора переглянулись и решились спешиться. Они подошли к ближайшему мужчине, ведя за собой лошадей. Это был худой человек со светлой шевелюрой и совершенно бесстрастным выражением лица. Аврора приветливо улыбнулась ему.

– Чего хотите? – проворчал он вместо приветствия и недоверчиво взглянул на девушку.

«Что происходит? – подумала Аврора. – Почему тут все так странно себя ведут? Наверное, опасно работать в такой глуши. И конечно, им приходится остерегаться бандитов или враждебно настроенных индейцев. Возможно, поэтому здесь недоверчиво относятся к незнакомцам».

Аврора почти с досадой вздохнула:

– Я ищу Хоакина Хофера. Меня зовут…

– Хоакин Хофер? – Мужчина лишь резко махнул рукой, словно все остальное его не касается. – Он там, сзади, – проворчал он.

Аврора вздохнула и направилась, куда указали. Она сразу узнала своего брата по осанке. Он стоял в стороне рядом с другим мужчиной, который склонился над большим столом. Эти двое, наверное, были единственными во всем лагере, кто не бросил работу, чтобы поглазеть на чужаков.

Аврора еще раз сглотнула слюну. Теперь поздно, уже нельзя развернуться и убежать. В этот миг она ощутила чью-то руку на плече: Аарон подбадривал ее и улыбался.

– Иди же! – произнес он. – Брат ведь не оторвет тебе голову.

– Мне, пожалуй, нет, – ответила девушка, криво ухмыльнувшись, и пошла вперед.

Хоакин тем временем увлеченно разговаривал с тремя работниками. Двое вскоре удалились, а третий остался стоять, заложив большие пальцы за пояс, и смотрел на ее брата вызывающе, как показалось Авроре. «Хоакин возмужал, – подумала Аврора, – стал крепче, плечи раздались. Нет, он больше не похож на щуплого студента, который корпел над книгами или увлеченно крутился возле машин. Он стал мужчиной».

На Хоакине, как и на других работниках, была серая рубашка и рабочие штаны, темные башмаки и такого же цвета шляпа. Отросшие волосы спадали Хоакину на лицо. Энергичным движением он постоянно откидывал их назад.

Авроре эти движения были так знакомы, что сердце забилось быстрее. «Я соскучилась по нему», – подумала она.

Последние метры она невольно преодолела почти вприпрыжку. Теперь девушка радовалась, что вновь увидится с братом. А он до сих пор ее не заметил.

– Это все, Скарпетти, – бросил он мужчине, который все еще стоял перед ним и смотрел вызывающе.

Аврору смутила враждебность, которая облаком повисла над мужчинами.

– Хоакин! – крикнула она.

Брат обернулся на зов. Недоумение на его лице сменилось радостью.

– Аврора! – воскликнул он.

Он растерянно смотрел на сестру и не сходил с места, словно не мог поверить своим глазам.

– Хоакин, я так рада, что наконец приехала.

Брат все еще ничего не говорил в ответ, но потом взял себя в руки:

– Как ты сюда попала? Что?..

В этот момент Хоакин заметил спутника Авроры, Аарон как раз подошел к ним. Лицо Хоакина с каждой секундой становилось все мрачнее.

– Что он здесь делает?

Хоакин обвил руками колени и неотрывно смотрел на пляшущие языки пламени. Чем ближе дело к ночи, тем более эмоциональными становятся рассказы мужчин. Он это уже знал. Тут говорили о драках и убийствах, чудесных спасениях, выигрышах и потерях, о клятвах, прекрасных женщинах, изменах и предательствах. Здесь не придирались к словам. Не нужно было спрашивать о правде, не нужно было упрекать другого в преувеличении. Мужчины говорили охотно, в свободное время они забывали о кропотливой точности инженеров.

Во второй половине дня они неустанно пытались расспросить о сестре Хоакина и ее спутнике. Но Хоакин совершенно не желал распространяться на эту тему. Он уже давно знал, что и как сказать, чтобы не вызвать недовольства. Сначала это давалось ему нелегко, отношения складывались натянутые. Вначале он был заносчивым мальчишкой из города, которому ничего не доверяли. Но те времена прошли. Он перестал быть юнцом, когда попал на эти пустоши. Он стал мужчиной, и другие приняли его за своего. У Хоакина даже появился враг – Сильвио Скарпетти, который утверждал, что портеньо (так здесь называли жителей Буэнос-Айреса) увел у него девушку. При этом итальянец всего пару раз потанцевал с ней, а та откровенно сказала, что Скарпетти ей совершенно не нравится.

Хоакин находился в этой глуши, а в мыслях был далеко отсюда. Он вспоминал те времена, когда всем делился с Авророй. Тогда он был на первом месте, а сегодня?.. Сегодня сестру сопровождает этот Аарон.

Парень заставил себя задуматься о своем приезде в Чубут. «Пыльный и ветреный» – так подумал он, когда впервые увидел этот берег. Почва в глубине провинции была каменистой, большинство земель из-за недостатка воды не подходили для скотоводства. Поэтому они все и работали здесь, чтобы найти драгоценную воду, без которой вся эта прекрасная земля была бесплодной. Их послали бурить скважины, чтобы получить питьевую воду. Она ценилась здесь так же, как в других местах золото, серебро или алмазы.

Нет, он не искал Эльдорадо – мифическую страну из золота, о которой он еще мальчишкой с упоением читал в книге Жюля Верна. «Пять недель на воздушном шаре», «Путешествие к центру земли», «Двадцать тысяч лье под водой», «Вокруг света за восемьдесят дней» – так назывались книги, которые он выучил почти наизусть.

Жизнь не всегда бывает как в романе, но от этого она не менее захватывающая и интересная. В этой местности никому не было легко. Суровый ландшафт и невероятно сильные ветры требовали от людей сил и выносливости. Комодоро-Ривадавию иногда называли столицей ветра. Вместо деревьев здесь росли колючки в человеческий рост и кустарники, листья некоторых сильно пахли живицей. На других вырастали 6 – 7-сантиметровые шипы или фрукты. Здесь жили индейцы племен теуэльче и мапуче, хотя они почти и не вступали с рабочими в контакт.

Кроме работы, здесь, в этой пустынной глуши, практически нечем было заняться, поэтому Хоакин с еще бóльшим запалом брался за порученные задания. Парень отличался надежностью и быстро завоевал доверие начальника лагеря Хосе Фукса – выходца из Эльзаса. Рабочие вскоре тоже стали быстро узнавать настойчивый голос молодого инженера и ценили его за справедливость. За исключением Сильвио Скарпетти. По воскресеньям Хоакин любил прокатиться на лошади и исследовать окрестности. Он еще с детства горел желанием сделать какое-нибудь важное открытие.

Хоакин нахмурился. Мысли тяжело ворочались в его голове. Сколько он ни старался, снова и снова возвращался к теме дня: Аврора приехала и хочет вызвать его на разговор. Он же этого не хотел. Где-то в глубине его души сидел маленький мальчик, которого обидело поведение сестры. И если честно, это только еще больше злило Хоакина.

После первого посещения лагеря Аврора с Аароном вернулись в город. Вечером они сидели в гостевой комнате и молча ели эмпанады с одной тарелки. Аарон купил их, несмотря на все заявления Авроры, что она не съест ни кусочка. Аврору мучило разочарование. Встреча с Хоакином даже близко не прошла так, как мечтала девушка. Аврора жестоко ошиблась: брат сдержался только ради нее. Аарону он вообще лишь кивнул, выказав минимальный знак вежливости. Он неохотно, лишь по просьбе незваных гостей показал свое рабочее место, скважины, контору. Брат познакомил сестру с начальником, сеньором Фуксом, и в двух словах рассказал о проведенных здесь месяцах. При этом он все делал нехотя. Очевидно, Хоакина в тот момент занимали другие мысли, и, судя по взглядам, которые брат бросал на Аарона, Аврора догадывалась, какие именно. Наконец девушка не придумала ничего лучшего, как передать брату привет от родителей и распрощаться до следующего дня. Хоакин лишь кивнул в ответ, поцеловал сестру в щеку и, развернувшись, ушел, прежде чем Аарон успел с ним проститься.

«Разве он не понимает, что Аарон – это не Рауль? – подумала Аврора. – Аарон никому не сделает ничего плохого. Ему можно доверять».

Аврора удивлялась приветливому поведению Аарона, хотя сама уже была готова сдаться. Хоакин, очевидно, не был готов к разговору, и Аврора, как никто другой, знала, каким упрямым мог быть ее брат. Они ведь были близкими родственниками.

Пока девушка погрузилась в мысли, Аарон протянул ей последнюю эмпанаду. Как всегда, аппетит пришел во время еды. Аврора могла есть почти в любой ситуации.

– Я не понимаю, почему он испытывает к тебе такое недоверие, – спросила девушка после того, как прожевала последний кусочек и отряхнула руки.

Аарон пожал плечами:

– Наверное, он любит свою сестру… – На секунду Аарон замолчал. – Можно ли его винить в этом? Я бы тоже не захотел тебя ни с кем делить.

На некоторое время воцарилось неловкое молчание. Возникло оно от того, что пара остановилась у какой-то невидимой черты. Аврора вспомнила, как держала Аарона за руку на корабле, как прижималась к нему и как было хорошо.

– Но он ведь мой брат, – ответила девушка, – он же должен знать, что настанет день, когда ему придется с этим смириться.

– Это осознать не так легко, – возразил парень. – Кроме того, думаю, что он хочет оградить тебя от возможных бед и неприятностей. Я не могу обвинять его в этом.

Неловкость, возникшая между ними, внезапно улетучилась.

Аврора вдруг подумала о Рауле. О да, Рауль отчасти обманывал ее, говорил полуправду. Он любил Аврору, но было и еще нечто – жгучая ненависть, которая в конце концов убила любовь. Аврора едва сдерживала слезы, которые внезапно стали наворачиваться на глаза.

– Но я ведь сама должна учиться на своих ошибках, – тихо произнесла она.

Аарон кивнул. Некоторое время они молчали, потом парень неожиданно сказал:

– Ты заметила, что в этом городе царит какое-то странное настроение?

– Нет, – покачала головой Аврора.

– Неужели? – Аарон задумался на миг, словно подыскивал правильные слова. – Я тут кое-что подслушал в ресторанчике: оказывается, не все довольны работами, которые проводят в лагере.

Аврора снова отрицательно покачала головой.

– Такого не может быть! Как же так? Инженеры ищут воду. Кто может быть против этого?

Аарон пожал плечами:

– Я и сам не знаю, но я слышал этот разговор. Наверное, есть несколько смутьянов, и уже произошло несколько мелких стычек… Ты помнишь это странное настроение в лагере, когда мы приехали? Наверное, люди опасаются, что у них отнимут землю, если здесь обнаружат что-то ценное.

– Что-то ценное? Здесь? – Аврора рассмеялась. – Ну, питьевая вода в этой местности очень ценится, не так ли?

Аарон снова пожал плечами:

– Если бы я работал в лагере, то смотрел бы в оба. Возможно, здесь что-то затевается.

Аврора удивленно взглянула на собеседника:

– Неужели все так плохо? Не могу в это поверить.

– Может, у меня нюх на такие разговоры, – ответил Аарон.

Аврора кивнула. Разумеется, она знала историю детства Аарона, знала о погромах, которые пришлось пережить ему с отцом. Поэтому Аарон чутко реагировал на слухи о беспорядках. Возможно, парень был слишком подозрительным.

Следующие недели прошли на удивление тихо, если не считать нескольких краж, мелких потасовок и ссор. Аврора немного расслабилась, хотя поначалу ее волновали подозрения Аарона. Он и сам смирился с мыслью, что неправильно оценил обстановку. Погода стояла теплая, несмотря на осень. Мужчины занимались работой с утра до вечера. У Хоакина оставалось мало времени на сестру. Иногда у Авроры складывалось впечатление, что брат намеренно избегает встреч с ней. Отношения между Аароном и Хоакином оставались натянутыми. После первого приглашения Аврора стала чаще встречаться с сеньорой Фукс – женой начальника лагеря. Иногда женщины отправлялись вдвоем на конные прогулки или посещали Комодоро-Ривадавию, чтобы сменить обстановку. Они часто сидели в защищенной от ветра бухте, и сеньора Фукс рассказывала о своей жизни. Аврора часто писала родителям, но о том, что ее на самом деле волновало, не упоминала. Она просто не могла подобрать нужных слов.

 

Глава десятая

Хоакин, вздохнув, снова углубился в бумаги. Бесплодные поиски и безрезультативность работы не были единственной проблемой. Вот уже несколько дней, как разгорелись ссоры. Особенно яростно выражал негодование Сильвио Скарпетти. Хоакин знал, что с этого человека лучше не спускать глаз, но нужно было выполнять свою работу. Они с первого дня не ладили друг с другом. Хоакин сделал выговор старшему рабочему за невнимательность, а Хосе Фукс уволил Скарпетти с занимаемой должности. Но с тех пор как Скарпетти вбил себе в голову, что Хоакин увел у него девушку, ситуация обострилась до абсурда. Скарпетти всякий раз перечил молодому инженеру, работал спустя рукава, неохотно выполнял все поручения Хоакина. Но итальянец считался хорошим работником, и Фукс не хотел его окончательно увольнять.

– Я снял Скарпетти с должности, – как-то сказал он Хоакину, – этим и ограничимся. Я не могу позволить, чтобы мы потеряли такого работника. Попробуйте наладить с ним отношения, Хофер. Лучше всего после работы, впрочем, как вам будет угодно. Но позаботьтесь о том, чтобы работа продвигалась.

Однако проблема была не только в Скарпетти. Еще один человек из местных пытался подстрекать рабочих против сеньора Фукса. Опять поползли старые слухи, мол, гринго – мошенники, они разбили здесь лагерь по единственной причине – отобрать у смелых мужчин Чубута их землю и перепродать ее богатым ублюдкам из Буэнос-Айреса.

– Проклятье, должна же быть здесь где-то вода, – выругался Фукс сквозь сжатые зубы. – Вода ведь есть везде.

Он отчаянно ударил кулаком по столу.

Хоакин поморщился. Он еще никогда не видел рассудительного инженера таким несдержанным. Впрочем, ничего удивительного: положение дел всем действовало на нервы. Хоакин отер пот со лба. Вчера Аврора принесла сплетню о том, что местные хотят выгнать сеньора Фукса и всех чужаков как можно скорее. Когда Хоакин рассказал об этом начальнику, тот не был удивлен. Начальник лагеря тоже держал ухо востро и даже нанял шпиона. Как бы то ни было, он призвал Хоакина быть осторожным. При таких обстоятельствах стоило ожидать нападения. У большинства людей было оружие.

Хоакин все время старался не отходить далеко от сеньора Фукса. В Буэнос-Айресе он просыпался с трудом, а тут всегда вставал рано, умывался, брился и быстро переодевался. Хоакин не допускал неряшливости: порядок зиждился на мелочах. Если еще не все пошло прахом, следовательно, у них был шанс.

Во всеобщей суете Хоакин все реже виделся с сестрой и ее «спутником», как он называл про себя Аарона, но это его не беспокоило. Как-то он застал их вдвоем в палатке, сестра показалась ему счастливой. Он снова мечтал о том дне, когда Аврора забудет Аарона так же, как забыла Рауля, и поймет, что этот тип не для нее.

Хоакин нахмурился и снова сосредоточился на работе. В конечном итоге лишь успех мог разрешить все проблемы. Они должны что-нибудь найти, иначе их погонят отсюда.

– Мы найдем воду! – произнес он свои мысли вслух.

Хосе Фукс взглянул на него. Начальник взъерошил волосы, и теперь они торчали в разные стороны. При этих словах он пригладил их и устало улыбнулся. Мужчины переглянулись и по выражению глаз поняли, что целиком осознают серьезность ситуации.

– Простите меня за несдержанность, сеньор Хофер, – произнес Фукс, – но происходящее действует мне на нервы все больше.

Хоакин кивнул. Фукс в то утро выглядел более уставшим, чем в последние дни. Под глазами виднелись темные круги, кожа казалась бледной, несмотря на загар.

«Сеньору Фуксу нужно хорошенько отдохнуть», – вдруг подумал Хоакин.

– Сейчас тяжелое время, – ответил парень. – Кто может обвинить вас в таком поведении? У меня вы можете не просить прощения.

– О да, вы правы! Время тяжелое, – одобрительно кивнул Фукс и пристально посмотрел на Хоакина. – Хофер, вы мой самый молодой инженер, вы знаете это? И к тому же один из лучших, несмотря на то что еще даже не закончили учебу.

– Спасибо.

Хоакин невольно расправил плечи. Он радовался, что стал Фуксу хорошим помощником. Хосе Фукс вновь задумчиво уставился на чертежи. Спустя некоторое время он, не поднимая головы, произнес:

– Как дела у вашей сестры и ее мужа? Они все еще здесь или уже уехали? Я ничего не слышал об их отъезде.

– Он не ее… – начал было Хоакин, но запнулся. Незачем было распускать про Аврору дурную славу. Что могли подумать о девушке, которая путешествует вдвоем с мужчиной, с которым, насколько знал Хоакин, она еще даже не помолвлена. – У моей сестры и ее жениха все хорошо, – ответил он. – Ваша жена любезно приглашала их несколько раз.

– В нашу прекрасную палатку? – улыбнулся Фукс. – По-моему, это доставило радость и им, и ей. Моя бедная жена так долго была оторвана от цивилизованного общества, что присутствие такой подруги, несомненно, пошло ей на пользу. Мне кажется, она несколько расслабилась с тех пор, как у нее появилась компания.

Фукс неожиданно развернулся и достал из шкафа, стоящего за вторым письменным столом, бутылку каньи, наполнил два бокала и протянул один Хоакину.

– Я пью не часто, но сейчас самое время промочить горло.

Хоакин помедлил.

– Ну, пейте же, – требовал Фукс, – вам от этого станет лучше.

Парень молча взял бокал: «Черт побери, а ведь Фукс прав. В такое время нужно уметь хоть немного наслаждаться».

– Моя жена и я приехали сюда, не имея ни малейшего понятия о традициях и о климате на юге.

Хоакин выпил каньи. Он вспомнил, что Хосе Фукс взял на себя ответственность два года бурить скважины в Патагонии.

Начальник лагеря снова улыбнулся:

– Я вам уже рассказывал, что вначале мы много месяцев жили в деревянной хижине, крытой жестью? Палатка появилась много позже.

Хоакин кивнул. Первым всегда трудно. У людей, которые устанавливали первую буровую, не было никакого опыта. Когда вышку наконец установили, она не выдержала сильного ветра. Понадобилось еще несколько месяцев, чтобы построить новую, ведь материалы приходилось завозить издалека. Здесь можно было ожидать чего угодно. Без терпения тут легко пропасть. Первый ассистент Фукса в конце концов начал страдать от депрессии, и его пришлось отослать обратно… Далеко не каждый мог выдержать одиночество, иногда от него люди просто теряли рассудок…

От него и постоянного ветра. Да, для начала нужно было привыкнуть именно к пронизывающему ветру или точно сойдешь с ума. Он бушевал. Он кружился, поднимая пыль, дул часами, а иногда и сутками… И после этого пыль лежала повсюду. От нее ломались некоторые инструменты.

Хоакин повертел в руках опустевший бокал. «Здесь все совсем не так, как дома», – вдруг подумал он. Климат жестче. Он скучал по семье, по субботним обедам, которые регулярно устраивала его бабушка Анна. На них приходили все родственники, у кого было время.

– Давайте продолжим, – наконец тихо сказал он Фуксу. – Давайте продолжим. Нам непременно нужно добиться успеха.

Фукс на мгновение задумался и вздохнул.

– Вы правы, Хофер. Можно, я буду с вами откровенным? Я уже много дней задаюсь вопросом, что же я должен делать. Бурить дальше? Сдаться? Что? – Он криво ухмыльнулся.

Хоакин расправил плечи.

– Мы будем бурить дальше.

Хосе Фукс задумчиво взглянул на инженера и потом кивнул.

С первого дня Аарон делал снимки окрестностей городка Комодоро-Ривадавия и его жителей. Фотографии отличались от тех, что он делал в Росарио или Буэнос-Айресе: на них был запечатлен суровый пустынный ландшафт, чудаковатые, своенравные люди.

Прошел месяц, а любопытство к его чудо-аппарату в городе все не спадало. За молодым человеком постоянно вилась стайка детей, и всегда можно было понять, где он находится. После того как Аарону удалось все проявить, удивлению жителей не было границ. Мужчины, женщины и дети с изумлением наблюдали, как он запечатлевает их мир на маленьких пластинках. Одни в ужасе бежали, другие отказывались сниматься, опасаясь, что колдовской аппарат украдет их душу, третьи с интересом наблюдали. Вскоре начали поступать первые просьбы: люди к празднику хотели подарить снимок своим любимым. Аарон объяснял принцип действия аппарата каждому, кто пожелает. После первоначальной настороженности появились дамы, которые, лишь завидев вдалеке сеньора Церту, тут же принимали картинные позы. Постепенно люди привыкли, что Аарон фотографирует повсюду, и больше не обращали внимания на всякие сплетни.

В тот день Аарон фотографировал лагерь.

– Ты думаешь, чужаки беспокоятся о том, чтобы нам было хорошо? – спросил один из мужчин в пульперии.

Это жаловался Сильвио Скарпетти. Иногда его колкости слышали все. Скарпетти следил за братом Авроры с особой ненавистью, об этом девушка рассказала брату.

Аарон как бы пропустил эти слова мимо ушей, он делал вид, что работает со своей камерой, но в то же время напряженно прислушивался. Парень всегда был настороже, это помогало. Кто чует дым, до того как начался пожар, тот скорее спасется.

– А женщины? – рявкнул худой неряшливый мужчина. – Моя невеста…

– Ха, неужели кто-то был с тобой помолвлен? – хохоча, крикнула хозяйка пульперии мужчинам, которые в тот вечер собрались выпить и поиграть.

Мужчина злобно зыркнул на нее:

– Женщина, на которой я хочу жениться.

– А знает ли красотка о таком счастье? А как узнает, не сбежит?

Мужчина так сжал кулаки, что, казалось, вот-вот вцепится в горло хозяйке. Один из товарищей удержал его.

– Хе-хе, – снова раздался голос Скарпетти. – Сейчас важно, чтобы мы держались все вместе, понятно? Если мы не сплотимся, день победы так никогда и не наступит. Поэтому закройте свои чертовы глотки и идите за мной. Нужно обговорить вещи, которые не предназначены для женских ушей.

Аврора сидела, прислонившись к маленькой скале, и смотрела на море. Аарон фотографировал ландшафт и небо. Вокруг него вновь собралась толпа любопытных ребятишек. Аврора подобрала ноги, обхватила колени руками, зарыв голые пальцы в мелкую гальку. Вдалеке она заметила большой корабль. Куда он плывет? Большинство рыбацких лодок уже качались возле причалов или лежали на берегу. Несколько рыбаков чинили сети. Завтра Аврора хотела купить рыбы у одного из них и приготовить вкусный обед. Можно развести костер прямо здесь, у моря. Им потребуется лишь немного соли и сливочного масла, возможно, одна из местных женщин могла бы подсказать, где тут неподалеку растут пряные травы. Аврора так погрузилась в эти мысли, что сначала совсем не слышала криков.

– Эй, ты слышишь это? – взволнованно спросил Аарон.

Парень хорошо помнил недавно подслушанный разговор. Бунтовщики были осторожными. Никто больше не выказывал признаков возмущения.

– Да, там кто-то кричит.

Аврора посмотрела в сторону лагеря. Вскоре на пляж прибежал мальчик с растрепанными черными волосами, его темные глаза сверкали. Он запыхался от быстрого бега. Аарон и Аврора удивленно уставились на него. Рыбаки и их жены отвлеклись от работы, дети бросили играть.

– Чужаки что-то нашли! – крикнул мальчик. – Они что-то нашли!

Аарон и Аврора переглянулись.

– Неужели воду? – произнес Аарон.

Аврора удивленно пожала плечами.

В тот же миг дети заволновались и бросились прочь с пляжа. Аарон спешно сложил камеру, Аврора надела туфли. «Наконец-то, – стучало в голове, – наконец-то они нашли воду!»

Они отправились вслед за любопытной толпой. Казалось, воздух вибрирует. Повсюду слышались взволнованные крики. В толпе находилось несколько всадников и даже пара повозок. Все пребывали в радостном возбуждении. Все куда-то двигались. И потом в толпе, как порыв ветра, распространилась новость: нефть! Чужаки наткнулись на нефть.

«Нефть! Мы нашли нефть!»

Хоакин и Фукс переглянулись. Усталость и беспомощность как рукой сняло.

– Нефть, – почти беззвучно произнес Фукс. – Я велю немедленно телеграфировать в Буэнос-Айрес.

Хоакин оперся о стол, чтобы совладать с головокружением. Усилия геологического отдела аргентинского управления природными ресурсами обеспечить жителей Патагонии питьевой водой привели к неожиданным результатам: возле Комодоро-Ривадавии в провинции Чубут на юге Аргентины нашли нефть.

 

Глава одиннадцатая

После того как нашли нефть, недовольство народа постепенно спало. Фуксу удалось убедить местных жителей и объяснить, как будут развиваться события дальше. Мятежникам пришлось отступить. В лагерь потянулись любопытные зеваки, как в первые дни работ. Люди снова говорили друг с другом, да так много, что иногда казалось, что в воздухе висит гул голосов. Сеньор Фукс нанял в помощь дополнительных работников. Напряжение заметно спало.

В следующее воскресенье после обнаружения нефти Хоакин впервые за долгое время решился отправиться на конную прогулку.

– Если здесь кто-то и заслужил выходной, то это, несомненно, вы, Хофер, – поддержал его решение Фукс. – Поезжайте и развейтесь, чтобы я и в дальнейшем мог на вас рассчитывать.

Хоакин, недолго думая, собрал узелок с едой, взял воды, повесил на плечо керосиновую лампу и отправился в путь. Парню нужно было время, чтобы подумать. Он почти достиг ворот лагеря, как вдруг его окликнула Аврора:

– Хоакин!

Брат придержал лошадь, развернулся и взглянул на сестру. Она запыхалась, подбегая к нему. Он не рассчитывал встретить Аврору, она застала его врасплох. Это рассердило Хоакина.

– Ты торопишься? – спросила Аврора, улыбнувшись.

Очевидно, девушка не заметила его дурного настроения. Хоакин нахмурился. Чего ей от него надо? В душе зародилось недоверие. Сестра уже давно не пыталась поговорить с ним наедине.

– А что? – резко ответил он. – Я хотел в свой выходной день выехать на лошади, немного покататься. Я же не знал, что должен ждать тебя.

Выражение лица Авроры тоже на мгновенье стало суровым, но потом она решила не портить настроения. Девушка улыбнулась, как обычно, когда она чего-то хотела от брата. Следующая фраза сестры доказала верность мысли Хоакина.

– Тогда ты мог бы взять с собой Аарона, – сказала она подчеркнуто равнодушно. – Он хотел бы снять еще несколько фотографий в окрестностях, и я считаю, что вы должны наконец-то…

– Мы должны что? – неожиданно перебил ее Хоакин. – Что мы должны наконец-то? Разве я тебе недостаточно ясно растолковал, что нам обоим не о чем разговаривать?

Девушка замялась на секунду.

– Хоакин, он просто другой, – тихо произнесла она.

– Ты имеешь в виду, что он не преступник, как Рауль?

– Рауль не был преступником. Он…

– Он просто устроил грязный спектакль… Он просто играл с тобой.

– Нет, он такого не делал. Он никогда мне не угрожал на самом деле… Отец Рауля вынудил его так поступать…

Хоакин соскочил с коня и взял сестру за руку. Он развернул ее так, чтобы они стояли точно друг напротив друга.

– Он тебя обидел, Аврора. Этот сукин сын использовал тебя для своих целей и обидел. – Брат помедлил. – И он разрушил твою мечту.

– Он… он этого не хотел, – неуверенно возразила Аврора.

– Может, и так, но он это сделал… А теперь появился следующий, с которым мы вовсе не знакомы и не знаем, чего от него ожидать…

– Я знаю Аарона. Я знаю его очень хорошо. Он мой лучший друг.

Хоакин покачал головой:

– Он на этом не остановится, сестрица. Я всего лишь хочу, чтобы никто с тобой не совершал больше ничего подобного.

Аврора невольно расправила плечи:

– Я сама могу за себя постоять, Хоакин.

– Нет, не можешь.

– Тогда я не могла, но теперь все изменилось. Как я могу тебе это доказать, если ты мне не позволяешь этого? Ты и Аарон…

Хоакин отпустил руку сестры.

– Я не хочу об этом говорить, – произнес брат и вскочил в седло. Проехав далеко вперед, он еще раз обернулся.

Аврора стояла на месте и смотрела ему вслед.

Долгое время Хоакин ехал по дороге, ведущей от лагеря немного вверх и параллельно одному из множества ущелий в этой местности. Парень радовался, что наконец снова в пути, наслаждался прогулкой на природе.

«Кто хорошо работает, должен хорошо отдыхать», – сказал ему Хосе Фукс. Он только настаивал, чтобы Хоакин был очень осторожен.

– Хотя кажется, что все миновало, но я чую, что еще не все трудности мы преодолели, – мрачно произнес начальник, слегка постучав себя пальцем по носу. Он улыбнулся. – И все же желаю вам хорошего дня.

Хоакин почти добрался до намеченной цели. Он тепло оделся, пытаясь защититься от порывистого ветра, но стояла теплая осенняя погода, и Хоакин вспотел от езды на лошади. Теперь он держал путь по узкой тропинке, уходившей в ущелье. Чуть позже прямо перед всадником открылась дыра, похожая на штольню, о которой недавно сообщил один из работников лагеря. Эта информация сразу заинтересовала Хоакина, он хотел обследовать это место, но до сих пор на это не хватало времени. Парень соскочил с лошади, привязал животное к сучковатому кусту, потом с любопытством осмотрел вход.

Может, это естественная система пещер? Солнце освещало лишь площадку перед входом. Хоакин нерешительно прошел немного вперед и попытался что-нибудь разглядеть, но глаза привыкали к темноте медленно. Нужно было идти вглубь, чтобы что-то узнать. Хоакин зажег керосиновую лампу, которую прихватил с собой из лагеря, и решительно шагнул в темноту. От света лампы на стенах пещеры плясали причудливые тени. Вдруг Хоакин увидел собственный силуэт и вздрогнул. Какой-то странный детский ужас внезапно охватил его. Здесь никого не было. Парень был один, чего же тогда бояться?

Хоакин медленно продвигался дальше. Через несколько шагов он уперся в стену. Парень с разочарованием обнаружил, что пещера оказалась не такой уж большой. Он огляделся и поднял лампу выше. В некоторых местах виднелись темные пятна. «Возможно, они – дело человеческих рук?» – заинтересовался Хоакин. Но при ближайшем рассмотрении оказалось, что это всего лишь лишайник и природный цвет скалы, который он ничем не мог объяснить. Очевидно, мужчина из Комодоро-Ривадавии, рассказавший ему о пещере, сильно преувеличивал. Он уверял, что индейцы совершали здесь кровавые ритуалы, причем почти до самого недавнего времени. Мужчина говорил, что нашел кострище, в котором лежали кости. Ничего этого не было.

Хоакин сердито выдохнул сквозь зубы. Работник, наверное, просто хотел быстро заработать несколько песо и оставить чужака из Буэнос-Айреса в дураках. Но все же Хоакин решил, что раз уже сюда пришел, то стоит внимательно осмотреть всю пещеру. Всегда можно кое-что обнаружить, просто нужно иметь терпение. Он решительно принялся за дело. Сначала подыскал место для керосиновой лампы, а потом стал исследовать стены. На ощупь они были холодными, иногда шершавыми, порой гладкими. Пол покрывали пыль и мусор, как и снаружи, на площадке перед входом. В общей сложности пещера не превышала размера шесть на десять шагов. И здесь ничего нельзя было устроить, кроме ночевки. Не было никаких следов, даже копоти на потолке Хоакин не обнаружил. Парень так увлекся поисками, что слишком поздно услышал какой-то шум за спиной. Хоакин резко обернулся: сверху пещеры вниз катились камни. Вход заволокло плотной стеной пыли.

«Меня сейчас засыплет», – промелькнуло в голове, но странным образом парень не мог шевельнуться. Снова раздался грохот, и на этот раз поднялось еще больше пыли. Когда Хоакин бросился к выходу, было уже слишком поздно. Казалось, весь мир замер. От пыли, висевшей в воздухе, жгло глаза. Парень закашлялся. Внезапно посреди дня наступила кромешная тьма.

Лагерь был уже позади, когда внимание Аарона привлек приближающийся топот копыт. Он инстинктивно спрятался за кустами. Так он чувствовал себя увереннее: сначала нужно все увидеть самому, чтобы никто не застал врасплох. Аврора послала его проследить за братом. Утром, после ссоры перед самым отъездом Хоакина, у девушки появилось дурное предчувствие. Аарон хотел ее успокоить, но она слишком волновалась.

«Может, ее просто мучит совесть?» – подумал он.

Топот становился громче. Потом появился всадник. Неужели Хоакин? Это была лошадь Хоакина, но в ее седле сидел смутьян Сильвио Скарпетти.

Мужчина быстро проскакал мимо Аарона, ничего не заметив. Очевидно, он не ожидал здесь никого встретить. Но откуда у него лошадь Хоакина? Что он сделал с братом Авроры?

Как это могло произойти? В последние дни стояла хорошая погода, не было дождя, чтобы вызвать оползень. А сам Хоакин едва ли мог вызвать такой обвал. Может, это сделал крупный зверь или человек? Хоакин не заметил ничего подозрительного при входе в пещеру. Когда пыль улеглась, Хоакин нащупал лампу, снова зажег ее и поставил на пол на безопасном расстоянии от входа, а потом взялся освобождать проход.

Проклятье! Как только Хоакину удалось убрать несколько камней, как тут же сверху насыпалось еще больше.

«Я в ловушке».

Хоакин замер. Но нужно было продолжать работу. Он должен был освободиться сам. Скорее всего, воздух в пещере закончится раньше, чем за парнем вышлют спасательный отряд.

«И тогда я задохнусь».

Хоакин сглотнул слюну и задумался, есть ли другой выход из этой ситуации. Здесь не было прохода, никакого соединения с другой пещерой, это Хоакин уже знал. Он давно пришел к выводу, что эту пещеру вымыло дождевой водой в утесе. И теперь выход был завален громадной кучей земли и камней.

В отчаянии Хоакин вновь взялся разбирать завал. Пот градом катился по лицу и спине. «Вода, – подумал он, – чего бы только я не отдал сейчас за глоток воды!» Но он оставил сумку с провизией на лошади, рядом со входом в пещеру.

В этот миг гора из земли и камней пришла в движение. Это произошло так быстро, что Хоакин не смог отскочить в сторону. Камни безжалостно били по нему, и парень повалился на пол. Когда после этого Хоакин попытался пошевелиться, то вскрикнул от боли.

Теперь он точно пропадет.

Аарон очень взволновался, отправившись дальше. Наверху тропинка терялась на каменистой местности. Фотограф, немного поразмыслив, пошел дальше вверх. На ум вновь пришел Скарпетти. Совершенно очевидно, что этот человек следил за Хоакином. Но что случилось потом?

Немногим позже он обнаружил на кусте терна волосы из хвоста лошади. Тропинка все еще вела вверх, но потом вдруг резко завернула в узкий проход. И вскоре Аарон достиг одного из ущелий. Вдруг перед молодым человеком выросла стена из валунов, обломков скал и земли. А потом Аарон услышал приглушенный, едва слышимый зов откуда-то из глубины:

– Помогите, на помощь, да помогите же мне! Я здесь, внутри!

Хоакин! Это был голос Хоакина!

Все утро Аврора чувствовала беспокойство. С ней уже давно такого не случалось. Чтобы хоть как-то совладать с волнением, девушка даже попыталась поговорить с женщиной мапуче, которая стирала одежду Хоакина. Но та не знала ни слова по-испански. Сеньор Фукс и его жена позвали ее на обед, и Аврора с благодарностью приняла приглашение. Но в голове девушки были мысли лишь об Аароне и брате, так что она едва могла поддерживать беседу. Встретились ли уже Аарон с Хоакином?

После обеда сеньор Фукс отправился на рабочее место. Наступило время сиесты, но Аврора не могла найти покоя.

– На помощь! Помогите! Слышит меня кто-нибудь?

– Хоакин? – закричал что есть мочи Аарон.

Тут же наступила тишина. Голос Хоакина раздался снова лишь через время.

– Аарон? Это ты там?

Аарон снова вспомнил Скарпетти, мчавшегося верхом на лошади Хоакина. Скарпетти! У него не осталось сомнений, что это его рук дело.

– Вход завалило, – пытался докричаться фотограф. – Вопрос, как мы тебя оттуда достанем…

Снова наступила тишина, потом опять раздался неуверенный голос Хоакина:

– Я не могу пошевелиться.

– Почему? Что с тобой произошло? – кричал Аарон.

– Моя нога… – глухо ответил Хоакин, – мне кажется, она сломана. Камни свалились на меня, когда я пытался выбраться… Я…

Больше ничего нельзя было разобрать.

– Хоакин?

Наступила тишина. Аарон на секунду замер, потом внимательно осмотрел завал, выбрал место и голыми руками принялся разгребать камни. Спустя несколько минут он был мокрым от пота. Соленые капли снова и снова заливали глаза, он моргал.

– Хоакин? – крикнул он снова. – Хоакин?

– Да? – вновь послышался голос брата Авроры.

Аарон, задыхаясь, греб дальше.

– Почему ты не отвечал?

– Не знаю, я… Я вдруг так устал. Такая боль…

Аарону показалось, что он слышит стоны, но наверняка это была лишь игра воображения.

– Это… Моя нога… – снова услышал он Хоакина. – Она… она просто чертовски болит. Просто невероятная боль. – В голосе Хоакина слышались страх и отчаяние. – Моя лампа скоро погаснет, – тут же произнес он со странным спокойствием. – Потом здесь станет совсем темно.

– Сохраняй хладнокровие. У нас все получится.

Аарон старался говорить уверенно. Он совершенно не знал, сможет ли самостоятельно освободить Хоакина, и сомневался, успеет ли помочь парню вовремя, поэтому фотограф, собрав все силы, копал без остановки и старался ни о чем не думать. Он расцарапал руки, кровь смешивалась с потом и землей. Фотограф задыхался, но не останавливался. Он уговаривал себя, что сможет это сделать. Аарон не мог так просто сдаться. Это нужно было совершить ради Авроры. Это была попытка убийства. Скарпетти пытался убить Хоакина Хофера. И Аарон вытащит Хоакина, сделает это если не для себя, то для Авроры. Ради этой девушки он был готов на все.

Внезапно ему на ум пришла мудрость его родителей: «Если ты спасаешь одного человека, ты спасаешь весь мир».

«Никогда ни за что я не сдамся», – подумал Аарон. И тут он понял, что уже давно не слышит голос Хоакина.

– Хоакин? – Молодой человек затаил дыхание, пока не раздался едва слышный ответ:

– Да?

Фотограф облегченно вздохнул:

– Рад тебя слышать. – Аарон старался всеми силами не выдать своего беспокойства.

– Я тоже рад тебя слышать, – тихо ответил парень. – Никогда бы не подумал, что когда-нибудь скажу такое.

Аарон невольно улыбнулся.

Снова наступила пауза, потом Хоакин произнес:

– Знаешь… Мы должны начать все сначала, если я выберусь отсюда…

«Если…» – тут же подумал Аарон, сглотнув слюну.

– Да, мы обязательно начнем сначала, Хоакин, ты только держись.

На этот раз ответа не последовало.

Сердце Авроры вдруг так забилось, словно хотело выскочить из груди. Об Аароне и Хоакине до сих пор ничего не было слышно. Были ли они все еще в горах? Может, они там поссорились? Неужели случилось самое худшее? Девушка даже думать не хотела об этом. Аарон никогда бы… Но, может быть, Хоакин? Брат иногда бывал таким сорвиголовой.

Она бежала по лагерю, спрашивала работников, не видел ли кто-нибудь Аарона. Но сиеста все еще продолжалась, почти все сидели где-нибудь в тени и дремали. Аврора приложила к глазам руку козырьком и в сотый раз осматривала территорию. Вдруг она заметила странную пару, которая направлялась к ней с ближайшего холма. И тут девушка услышала крик:

– Аврора!

Это был голос Аарона. Мужчина рядом тяжело опирался на его плечо. Подбородок то и дело падал на грудь. Неужели это Хоакин? Недолго думая, Аврора бросилась им навстречу. «Господи, что же могло случиться? Очевидно, Хоакин ранен…»

Девушка подбежала к ним и уже открыла было рот, но, взглянув на брата, остолбенела. Что-то было не так с ногой Хоакина. Аврора тут же собралась. Она больше не была сестрой молодого человека – она была тем, кто помогает облегчить боль и может оказать медицинскую помощь. Не раздумывая, она указала на ближайшую палатку.

Несколько работников поспешили на помощь и быстро убрали чертежи и документы с самодельного стола. Еще двое мужчин подхватили Хоакина на руки и помогли ему лечь. Аврора расстегнула рубашку брата, ощупала голову, туловище и руки. На первый взгляд внутренних повреждений не было, лишь ссадины и ушибы. Девушка разрезала штанину Хоакина и высвободила ногу. Ее худшие опасения подтвердились: это перелом. Придется выравнивать кости.

Аврора решительно отрезала всю штанину, чтобы лучше видеть ранение. К счастью, перелом оказался закрытым. Иначе было бы намного труднее оказать помощь. И намного опаснее: в рану могла попасть какая-нибудь инфекция. Хоакин вскрикнул, когда Аврора осторожно ощупывала ногу. Судя по всему, перелом был без смещения. Аврора облегченно вздохнула.

Девушка не обращала внимания на людей, собравшихся вокруг нее, давала короткие указания, чтобы ей приносили все необходимые для перевязки материалы. Конечно, они были не в больнице, да поблизости таковой и не было. Значит, приходилось импровизировать.

– Мне нужны две планки и полотняные тряпки, – крикнула Аврора, не поднимая головы. Настало время показать все свое умение. Показать, чему она научилась.

«У вас все получится!» – вдруг раздался у нее в голове голос доктора Грирсон, причем так четко и ясно, что Аврора едва не оглянулась в поисках своей учительницы.

Хоакин открыл глаза и с болью взглянул на сестру.

«Будет лучше, если он потеряет сознание, – подумала Аврора. – Если этого не случится, придется говорить с пациентом. Это тоже может успокоить, если правильно все сделать».

– Что с тобой случилось? – спокойно спросила девушка.

Пациент, вспомнила она учебу, не должен слышать ни малейшей нотки волнения в голосе медика. Также было важно показать ему, что рядом есть те, кто о нем обязательно позаботится. Нет причин для беспокойства.

Аврора ободряюще улыбнулась брату. Тот тоже улыбнулся в ответ, хотя лицо было перекошено от боли.

– Я… – прокряхтел он, – я не знаю. Был в пещере. Потом вдруг засыпало вход, а когда я хотел выбраться, на меня свалились камни. Я упал вниз и… – Хоакин застонал от боли и до крови прикусил нижнюю губу. – Черт побери! – услышала Аврора брошенное сквозь зубы проклятье.

Она переглянулась с Аароном.

– И что? – едва слышно спросила девушка.

– Давай об этом позже, – ответил он шепотом и помассировал ноющие плечи.

Аврора снова отвернулась от фотографа.

– Хорошо, – тут же произнесла она громко.

Она велела Аарону смочить губы Хоакина, дать попить воды, а потом какого-нибудь алкоголя. Двое мужчин поддерживали Хоакина, пока тот жадно и с благодарностью пил, потом его снова уложили на стол. Тем временем вернулся рабочий с планками и льняным полотном.

– Спасибо, – поблагодарила Аврора. – Пожалуйста, порвите ткань на полоски.

Хоакин ужасно застонал, когда Аврора принялась фиксировать ногу и делать перевязку. Еще до того, как Аврора закончила, Хоакин потерял сознание. «Наконец-то, бедный Хоакин», – подумала Аврора. Она велела двум работникам отнести брата на его кровать.

Когда он пришел в себя, Аврора сидела рядом.

– Спасибо, – произнес он. – Спасибо за все.

Аврора кивнула.

– Тебе сейчас нужно отдохнуть. У тебя сломана большая берцовая кость, это…

– Я смогу вскоре снова работать?

– Ты сможешь снова работать, но потребуется время.

– Мне нужны костыли, – поразмыслив, заявил Хоакин.

Аврора отрицательно покачала головой:

– Костыли будут позже. Сначала нужно хорошо отдохнуть, это я тебе говорю как медсестра.

Хоакин нахмурился, а потом улыбнулся:

– Узнаю свою Аврору. Ты все время знаешь, что для меня лучше.

– Да-да, это так, хорошо, что ты это понимаешь.

Тут брат с сестрой вместе рассмеялись, впервые за долгое время.

Аврора нашла Аарона перед лагерем, он сидел на обломке скалы, на котором они неоднократно устраивали пикники. Девушка, не задумываясь, отправилась туда, словно точно знала: Аарон ждет ее именно там. Молодой человек улыбнулся ей.

– Как у него дела? – спросил он.

– Сейчас уже спит. – Она помедлила. – Спасибо, ты спас ему жизнь.

Аарон кивнул:

– Возможно.

– Я в этом уверена, – настаивала девушка. – Где… где ты его нашел?

– В пещере, как он уже рассказывал. – Аарон задумчиво посмотрел вдаль. – Вход был засыпан.

– Как такое могло произойти?

Аврора устремила глаза к небу. Солнце уже стояло невысоко. Скоро оно совсем спустится к горизонту, озаряя красным светом окрестные горы.

Аарон пожал плечами и вздохнул:

– Я не знаю этого. Каким-то образом случился обвал над входом в пещеру.

Аврора вновь повернулась к нему:

– Но такое ведь просто так не случается. Не было бури, и дождь не шел.

Взгляд Аарона стал еще серьезнее.

– Я не буду распространять слухи. Я лично ничего не видел, и у меня нет доказательств. Может, камни обвалились от ветра. В этой местности он дует очень сильно…

Аврора покачала головой:

– Но ты ведь сам в это не веришь.

Аарон вздохнул:

– Я видел кое-кого. По дороге туда… Навстречу мне на вороной лошади Хоакина проскакал Сильвио Скарпетти.

– Скарпетти? – Аврора вскрикнула так громко, что сама вздрогнула. – И ты об этом говоришь только сейчас?

– Он ведь просто мог украсть лошадь. Хоакин привязал ее у входа в пещеру.

Несколько секунд Аарон и Аврора молча смотрели друг на друга.

– Скарпетти, – выдохнула Аврора. Она вспомнила тот день, когда Хоакин сильно поссорился с этим работником. – Думаешь, мы сможем его спросить?

Аарон отрицательно покачал головой и оказался прав: после этого украденную лошадь и Скарпетти никто не видел. Все предположения о том, что он видел, Аарон оставил при себе. Спустя несколько дней уже никто не вспоминал о Сильвио Скарпетти.

Хоакин шел на поправку и быстро выздоравливал, проявляя изрядное нетерпение. Но Аврора оставалась непреклонной, требуя соблюдать строгий постельный режим. Неделю спустя Хоакин уже просто умолял сестру разрешить ему наконец встать.

– Ах, да брось, Аврора, я уже хорошо себя чувствую. Когда я лежу здесь без дела, я только теряю силы.

– У тебя сломана нога, дорогой мой, поэтому тебе ничего не остается делать, кроме как лежать, – весело ответила девушка.

Но во всем этом был и положительный момент: отношения между Аароном и Хоакином заметно потеплели. Они наконец заключили мир. Хотя мужчины и не стали еще настоящими друзьями, но надежда на это появилась.

Хоакин возмущенно смотрел на сестру.

– У меня складывается странное впечатление, что тебя забавляет мой беспомощный вид.

– Ах, ну что за чепуха, – широко улыбнулась Аврора. – Почему я от этого должна испытывать какую-то радость?

Хоакин пробормотал себе под нос что-то резкое.

– Тогда хотя бы подложи мне под спину пару подушек, – тут же потребовал он. – Я ощущаю себя каким-то младенцем, когда все время лежу на спине. И таким бесполезным! Ты могла бы принести мои документы…

Аврора радовалась. Она уже давно так весело не общалась с Хоакином, правда, для этого одному из них пришлось сломать ногу! Она забрала документы Хоакина из главной палатки и еще достала из своего багажа книгу путевых заметок родителей.

Чуть позже брат, улыбаясь, вертел в руках тоненькую книжицу.

– «По пампасам в Патагонию», авторы Марлена и Джон Хофер… – Он улыбался, продолжая перелистывать страницы. – А мы были с ними во время этого путешествия?

Аврора отрицательно покачала головой. Они были еще слишком маленькими. Но, наверное, вскоре после этой поездки Марлена и потеряла еще нерожденного ребенка – их сестру. Иногда во время чтения Авроре казалось, что в некоторых главах книги сквозит грусть.

– Нет, я думаю, мы были с бабушкой Анной, а потом еще на эстансии Ла-Дульче у ее брата Эдуарда…

– Возможно, – Хоакин кивнул, листая дальше. – Было так хорошо на эстансии у дедушки Эдуарда. Если я когда-нибудь вырвусь отсюда, то непременно навещу его.

– Да, ты должен это сделать… – Аврора поставила на столик рядом с братом калебасу с мате, которую тоже принесла с собой. – Это хорошо, что вы с Аароном теперь лучше понимаете друг друга, – тихо произнесла она.

Хоакин кивнул:

– Я прошу прощенья за все. Но я действительно думал только о том, чтобы у тебя все было хорошо и ты была счастлива. Особенно после того случая с Раулем…

Аврора подняла руку и приложила палец к губам Хоакина.

– Я счастлива, Хоакин. Можешь мне поверить.

– Я знаю. Теперь я тебе верю. Аарон такой… Аарон – милый парень.

Аврора кивнула:

– А ты мой любимый брат и таким останешься навсегда.

– Ну, у тебя ведь только один брат, – смеясь, ответил он и добавил: – Боюсь, я был слишком ревнив.

– Ревнив? – удивилась Аврора.

– Мне долгое время не приходилось тебя ни с кем делить, – виновато объяснил он.

– Что ты собираешься делать, когда твоя практика здесь подойдет к концу? – неожиданно спросила девушка.

– Может быть, я поеду в Чако. Эта провинция еще совершенно не исследована. Там есть места, которые еще не посещал ни один ученый. – Брат улыбнулся. – Я всегда мечтал о чем-то подобном. Возможно, выяснится, что в той местности можно, например, выращивать хлопок. Тогда там понадобятся инженеры. Инженеры, впрочем, будут нужны везде, особенно когда строятся новые железнодорожные ветки, – радовался брат. – А ты? Чем собираешься заниматься ты, когда вернешься домой?

Аврора колебалась.

– Думаю, что все же буду изучать медицину, – подмигнула она Хоакину.

Тот рассмеялся в ответ.

– Нам нужно будет еще кое-что обсудить, когда я встану на ноги, не так ли? – произнес он.

– Обсудим обязательно, – ответила сестра и поцеловала его в лоб, наверное, единственное место, на котором не было синяков или ссадин. – А теперь отдыхай. Я зайду позже.

Девушка уже подходила к пологу палатки, когда снова услышала голос Хоакина и остановилась.

– Передавай привет… Передавай ему привет от меня.

Сеньор Фукс сообщил Авроре, что Аарон совсем недавно отправился гулять в сторону горы Ченке. Девушка поспешила следом и скоро догнала его.

– Аарон! – крикнула она.

Парень остановился и взглянул на нее. Аврора ощутила странное чувство. «Отчего же я так волнуюсь? – промелькнуло у нее в голове. – Почему мне так нехорошо на душе?»

Ей пришлось собрать все мужество. Они сблизились, но так и не поговорили о многом за последние недели. Сначала Аврора боялась этого, а потом вихрь событий заставил ее забыть обо всем.

Она переминалась с ноги на ногу, не уверенная в том, стоит ли такое говорить. Сложность была не в том, что она к этому не подготовилась. Она часами сидела у кровати Хоакина. У Авроры было предостаточно времени, чтобы все обдумать.

Девушка думала о Рауле и о том, сколько боли они доставили друг другу. Она вспоминала о натянутых отношениях с Хоакином, потому что брат любил ее и хотел защитить любой ценой. Аврора думала о том, как много форм любви существует на свете.

«Я люблю Аарона. Я люблю его. Я больше не хочу без него жить. И теперь наконец-то я расскажу ему об этом».

Мысль о том, что они не будут вместе, причиняла ей физическую боль.

Порыв ветра поднял вихрь пыли. Они одновременно невольно прикрыли глаза руками, чтобы защититься. Когда они опустили руки, то уже не могли отвести глаз друг от друга.

– Я пообещала передать тебе привет от Хоакина, – неожиданно улыбнулась Аврора. Это случилось как бы само собой, и она чувствовала, что так правильно.

– Спасибо. Он может радоваться, что у него такая сестра. Ты будешь хорошим врачом.

Аврора не спрашивала, откуда Аарон узнал о ее решении. Он просто об этом знал, и все.

– Прежде чем я стану врачом, – Аврора немного замялась, но продолжила: – мне предстоит пройти длинный путь.

– Ты его пройдешь, – ответил он.

«Почему он такой серьезный? – вдруг подумалось ей. – Почему он меня не поцелует? Или мне нужно его поцеловать? Нужно ли показать, что все изменилось?»

Вдруг в памяти вновь всплыл образ Рауля, но он больше не вызывал желания или волнения. Больше не было трепета в душе, просто ничего… Возможно, когда-нибудь Аврора вовсе его позабудет.

Ей просто было интересно, как у него сейчас дела. Сможет ли Рауль когда-нибудь смириться с тем, что во время ссоры убил отца? Аврора так хотела, чтобы он был счастлив. Он это заслужил. Теперь, по прошествии времени, девушка понимала, что судьба сыграла с парнем злую шутку.

– Ты что-то еще хотела сказать? – неожиданно спросил Аарон.

Аврора пристально посмотрела на него:

– Да, я сейчас тебя поцелую, Аарон Церта.

Он на секунду растерялся, а потом улыбнулся и наконец обнял ее. Аврора закрыла глаза и тут же ощутила прикосновение его губ. Было так хорошо. Он целовал ее и целовал, пока обоим хватало дыхания.

– Я поговорила с сеньором Фуксом по поводу твоей матери, – произнесла Аврора, когда некоторое время спустя они отвлеклись от поцелуев.

Аарон удивленно поднял брови.

– Ты же подозревал, что она живет где-то неподалеку? – Аврора широко улыбалась. – Так вот это место всего в двух днях пути. Ты… Мы должны ее отыскать.

Даже не обсуждалось, что Аврора непременно должна сопровождать Аарона. Хоакин уже поправлялся и тоже поддержал их план. Они быстро собрали необходимые вещи.

– Ты сможешь проехать два дня верхом? – спросила его Аврора.

– Ну, разумеется, – ответил Аарон. – В путешествии всегда чему-нибудь учишься, в том числе и верховой езде.

В отличие от Авроры Аарон оказался весьма посредственным наездником, но он храбрился. Хотя в первый день пути влюбленные очень устали, они еще долго лежали и смотрели на звездное небо, а потом стали целоваться. Аврора вспоминала неловкие поцелуи в Буэнос-Айресе. Здесь все было совершенно иначе. Аарон ласкал ее шею и грудь. Аврора осыпала поцелуями его лицо, шею и руки. А потом они впервые занимались любовью. Они действительно нашли друг друга.

На следующий день они преодолели бóльшую часть маршрута почти без привалов. К вечеру Аарон и Аврора добрались до небольшой котловины, окруженной кустарником, – это было ранчо семьи Диас. Аарон невольно придержал лошадь. Аврора последовала его примеру. Лучи заходящего солнца придавали картине еще более умиротворенный вид. Из дома вышла красивая женщина. В ее блестящих черных волосах седина уже посеребрила несколько прядей.

Аврора глянула на Аарона и заметила, что он застыл.

– Это она? – шепотом спросила девушка.

Аарон пожал плечами.

– Я… Я думаю, да… – ответил он тоже почти шепотом. – Наверное, адрес правильный, но… – он затаил дыхание, – я так давно не видел ее, понимаешь? Очень давно.

Аврора почувствовала, что лучше его не торопить. Это был миг, которого Аарон ждал с тех пор, как мать покинула его, трехлетнего, и все же…

Аврора услышала, как он откашлялся.

– Я помню ее лишь по фото да по рисунку, который сделал отец. Она на нем выглядела еще совсем девчонкой. Он… Он был хорошим художником… Даже зарабатывал этим деньги для семьи.

Аарон крепко зажмурился.

Аврора кивнула. Аарон показывал ей рисунок, и девушка была уверена, что это и есть та самая женщина. Отец Аарона на самом деле был хорошим художником. Женщина неожиданно остановилась и тут же повернулась к ним. Она неотрывно смотрела на всадников. Она не выказывала никакого страха при виде двух незнакомцев, чего можно было бы ожидать в этой пустынной местности. Аарон подумал еще немного, потом направил лошадь к женщине, за несколько шагов до нее спрыгнул на землю и остался стоять. Женщина окаменела.

Аврора тем временем подъехала ближе и взяла из рук Аарона поводья его лошади.

– Сеньора… Сеньора Руфь Диас? – Голос Аарона, к удивлению Авроры, звучал очень уверенно.

Незнакомка нерешительно кивнула. В ее глазах читалось недоумение…

– Черновицкая по умершему мужу? – продолжал Аарон.

Женщина ничего не ответила. Теперь ее темные глаза отражали тихую боль.

– Я… – начал Аарон.

– Я знаю, кто ты такой. – Голос ее звучал низко, как для женщины. Она оглядела Аарона с головы до пят. – Я с первой секунды это знала, – вздохнула она. – Ты выглядишь точь-в-точь как отец.

Казалось, что она вот-вот разрыдается, но женщина взяла себя в руки, с трудом сглотнула слюну и впервые взглянула на Аврору.

– Это Аврора Хофер, моя невеста, – произнес Аарон.

Руфь улыбнулась, и Аврора почувствовала, словно у нее камень с души свалился. Это было облегчение не только от приветливости Руфи: Аарон назвал ее невестой – вот что так подействовало на девушку.

– Добрый день, сеньора Диас, – поздоровалась Аврора. – Очень рада наконец с вами познакомиться.

Они очень старались вести себя друг с другом осторожно и обходительно. И все же Аврора с удивлением заметила, насколько близкой стала ей Руфь за такое короткое время знакомства. Мать видела в Аароне покойного мужа, Аврора же видела в нем многое от матери: жесты, манеру говорить, мимику… Она радовалась, что мать и сын так быстро нашли общий язык. А ведь еще совсем недавно Аарон раздумывал, не вернуться ли ему обратно. Его мучили сомнения, ведь он не видел мать почти всю жизнь. Возможно, стоило оставить все это в прошлом.

Руфь взяла Аарона за руку. Она неспешно начала рассказ. Женщина кратко описала время, проведенное в Буэнос-Айресе, поведала о том, как сбежала в провинцию Чубут и начала здесь новую жизнь. С тех пор как она поселилась в этом доме, Руфь радовалась плодам своего сада и молоку, которое давали козы. Женщина сама делала творог, масло и необычайно вкусный сыр, который дала попробовать Аарону и Авроре. В тот вечер они долго сидели вместе. Позже к ним присоединился Родольфо, второй муж Руфи – приветливый черноволосый мужчина с ярко-голубыми глазами. По его словам, он еще никогда не видел свою жену такой счастливой.

Стояла уже глухая ночь, когда все отправились спать. По пути в комнату, которую Родольфо и Руфь подготовили для гостей, мать еще раз остановила сына:

– Я так рада, что ты меня нашел. Я очень боялась этой встречи, но теперь…

– Я тоже, – перебил ее Аарон. – Я тоже боялся, мама, а теперь наступило такое облегчение.

Она улыбнулась и обняла сына.

– Аарон, мой любимый Аарон, мой любимый сынок…

На какое-то время они застыли в объятиях. На какой-то миг Земля для них перестала вращаться.

На следующее утро Аврора всюду сопровождала Руфь: они вместе гуляли по маленькому саду, потом работали несколько часов, разговаривая. Аврора, не колеблясь, рассказала Руфи о своих планах стать врачом. Девушка доверяла ей.

Руфь пожертвовала собой, чтобы только спасти жизни ребенка и мужа. Можно ли вести себя более самоотверженно? Наверное, это время для нее было самым ужасным. Она потеряла всех близких, которых любила, жила в чужом мире, где ее вынудили заниматься проституцией. Руфь не стала скрывать, чем ей пришлось заниматься в Буэнос-Айресе.

Честность и откровенность этой женщины очень тронули Аврору. Когда девушка рассказывала, как умирала Рахиль Гольдберг, Руфь расплакалась. Аврора долго обнимала всхлипывающую женщину.

– Если бы не она, – произнесла Руфь, успокоившись, – я бы не оказалась здесь и не знаю, смогла бы я когда-нибудь увидеться с сыном снова. Разве это не удивительно, что ему удалось отыскать меня?

Аврора кивнула. «Им вдвоем пришлось дойти почти до края земли. И мне тоже, – подумала девушка, – я должна была попасть сюда, чтобы разобраться во всем. Судьба иногда ведет человека окольными путями».

В течение следующих нескольких дней Аарон не один раз беседовал и с Родольфо Диасом, а еще он фотографировал двор и местность вокруг. В канун отъезда Аврора предложила приготовить для всех обед. Она отправила Руфь и Аарона погулять, чтобы те провели еще немного времени вместе.

– Как ты смотришь на то, чтобы вскорости навестить нас в Буэнос-Айресе? – спросил Аарон мать.

Руфь отрицательно покачала головой.

– Мне очень жаль, но с этим городом у меня связаны слишком плохие воспоминания, – ответила она, взяв сына под руку. – Я никогда туда не вернусь, но вы можете приехать ко мне в любое время.

Они прошли по маленькому саду, потом к воротам и по узкой полевой дороге.

Аарон старался не показать разочарования.

– Жаль, что ты так далеко от нас живешь, – улыбнулся он в ответ.

– Путь из Лемберга сюда был еще длиннее, – ответила мать и взглянула вдаль. – Я очень рада, что мы нашли друг друга. Своей новой жизнью я довольна.

Аарон немного помолчал, а потом предложил:

– Давай помолимся за отца.

Солнечные лучи светили сквозь маленькое окно комнатки, которую Руфь приготовила для Авроры и сына, и рисовали причудливый узор на кровати. Аврора зевнула и сладостно потянулась. Потом она посмотрела на мужчину рядом. Аарон тоже проснулся, но выглядел еще немного сонным. Взгляд его был полон любви. Аврора оперлась на локоть и свободной рукой взъерошила его непослушные волосы. Там, где на них попадало солнце, они отливали темно-коричневым цветом. Девушка опустила руку, прижалась к Аарону и собрала губы трубочкой, выпрашивая поцелуй.

– Ай-ай-ай, сеньорита Хофер!

– Смелее, сеньор Церта.

Она улыбнулась и почувствовала прикосновение его губ. Они были грубоватыми, твердыми и одновременно податливыми. Авроре нравился их вкус. После первого поцелуя она потребовала второй. Только некоторое время спустя влюбленные разняли объятия. Снаружи послышались голоса. На миг влюбленные прислушались. У каждого в голове были собственные мысли. По голосу Руфи они поняли, что в ее жизни началось нечто новое. Старые раны стали затягиваться. Она радовалась тому, что нашла то, что когда-то потеряла. Тут же Аарон крепко прижал Аврору к себе. Она подняла голову и нежно поцеловала его в ответ. Его темные глаза были серьезными, взгляд – решительный и одновременно радостный.

– Давай поженимся, Аврора, – произнес он. – Так скоро, как только возможно, как только… – он замялся ненадолго, – как только вернемся в Буэнос-Айрес.

Аврора облизнула губы:

– Но… но мы должны дать объявление о браке и дождаться…

Аарон никак не мог успокоиться:

– Мы обвенчаемся по англиканскому обряду. Это совсем несложно, это мне Роберт и Кларисса рассказали.

– По англиканскому обряду?

– Да, а какая разница? Я тебя очень люблю, и я… – он снова поцеловал ее, – я не хочу больше ждать. Ни единого дня. Мы и так слишком долго шли к этому.

Аврора рассмеялась и осыпала его лицо поцелуями.

– Ах, я тоже тебя люблю, мой безумец!

– Я об этом знаю.

Девушка отстранилась от него.

– Ты не должен быть в этом так уверен. – Она надменно взглянула на Аарона. – Меня нужно сначала завоевать.

– Ох, ну это я знаю!

Аврора хотела его еще подразнить, но не смогла.

– Я не хочу с тобой больше никогда расставаться, – серьезно прошептала она.

Аарон обнял ее.

– Не расстанемся вовеки, – произнес он. – Никогда-никогда.