Сидя третий час в засаде возле дома Гелаты, я уже начинала думать, а не ошиблась ли я в своих предположениях и не зря ли трачу свое драгоценное время, которое я могла бы провести в приятном обществе Ахтарыча под не менее приятное эльфийское вино. Неразбавленное, разумеется. А Аглая, наверное, сегодня на ужин приготовила кролика в сливках и под чесночным соусом. С румяной корочкой и умопомрачительным ароматом. Картинка перед моими глазами была настолько яркой, что я чуть не проворонила то, из-за чего я так долго мерзла, сидя на сырой земле.

Как я и ожидала, из окна Эны, дочери Гелаты, вылетел шар света, который местные жители и принимали за призрака. Теперь я намеревалась за ним проследить, чтобы выяснить, в каком из двух направлений он полетит: в дом главы города к Аварре или в лавку к Лэнне.

Шар-призрак плыл по ночному воздуху так медленно и величественно, будто пытался окончательно вывести меня из себя. У него это хорошо получалось. Я и так уже много времени потеряла в засаде, так еще и не скоро узнаю, кто за всем этим стоит. А поторопиться стоило бы. Гелата, которой я клятвенно пообещала спасти дочь сегодня же, сидит возле Эны, ожидая либо ее полного выздоровления, либо смерти. Третьего не дано. «Призраком», как я и предполагала, оказалась частичка души девушки. Если она в течение суток не вернется к своей законной хозяйке, то Эна умрет, и я ей уже ничем не смогу помочь. Мне с огромным трудом удалось уговорить Гелату позволить стереть защитные руны вокруг кровати ее дочери.

Я следовала за шаром, споря сама с собой, к какой же из двух женщин он полетит. Ни одну из них я не могла исключить из списка подозреваемых. Если честно, Аварра мне не нравилась больше. Но личную неприязнь я не могла использовать, хотя некоторые люди именно так и делают. Не нравишься — виновен. И хоть ты тресни! Хорошо, что сам себе проспорить не можешь, а иначе я точно осталась бы в дураках. Вместо того чтобы лететь к центру, шар направился прямиком к Городским воротам, которые как обычно никто не охранял. Если бы я была главой Зевска, то непременно отправила бы местную стражу на перевоспитание к Аварре. А что? Говорят, что вышивание крестиком здорово дисциплинирует. А то, что же это получается? Заходи, кто хочешь — выноси, что можешь?

Тем временем шар уже покинул пределы города, а вместе с ним и я. Однако он полетел не вдоль дороги, а отправился к небольшой рощице чуть поодаль. Пришлось немного напрячь зрение, но я смогла рассмотреть хижину, к которой мы медленно, но верно приближались. Я немного отстала от «призрака», дав ему вырваться вперед, справедливо рассудив, что если есть дом, то в нем, скорее всего, кто-то живет. И этот кто-то вряд ли обрадуется моему внезапному вторжению посреди ночи.

Дверь в хижину со скрипом отворилась, и оттуда, насколько я могла рассмотреть при еле пробивающемся сквозь густую крону деревьев лунный свет, вышла женщина с длинными распущенными волосами. Большего я пока сказать не могла. Хотя… Я посмотрела на нее внутренним зрением, проверяя ауру. Уй-йо! И как это только меня угораздило в отнюдь не гордом одиночестве наткнуться на архиведьму! А я-то была уверена, что их больше не существует, и все это выдумки нянек да мамок, чтобы не в меру любопытное чадо не ходило в лес одно и с незнакомыми тетями не разговаривало.

В Главной библиотеке Университетского города я читала, что последняя архиведьма покинула этот мир более пятисот лет назад. Тогда откуда взялась эта?! Видимо, одна из них решила стать реальной специально для меня. Или ей просто забыли сообщить, что архиведьм больше не существует. Впрочем, это объясняет, почему в Зевске совсем не было животных (насекомые не в счет — на них магия не действует). Братья и сестры наши меньшие чувствуют тонкую материю намного острее нас, поэтому и не рисковали приближаться к архиведьме. А ведь я могла бы и догадаться, но поверила академикам, которые с пеной у рта и ржавой вилкой у горла (не своего, конечно) утверждали, что в наше время существование архиведьм, драконов, василисков и так далее по списку — невозможно. И что бы сейчас сказали эти почтенные ученые мужи, встретившись с тем, кого они считали нереальным? Если останусь в живых — обязательно вернусь в Университетский город и попрошу мою добрую подругу и одновременно главного библиотекаря госпожу Форс-Мошинскую уничтожить целый стеллаж бесполезной макулатуры — диссертации и докторские об исчезновении архиведьм.

А женщина времени даром не теряла. Она взяла в руки сияющий шар и поднесла его к своему лицу. Я напряглась, ожидая продолжения. Ведьма решила меня не разочаровывать. Она сделала несколько шагов в мою сторону, подняла правую руку вверх, в левой бережно держа «призрака». Заметила все-таки. А ведь я даже погасила свою ауру, пытаясь сойти за птичку или мелкое животное. Зря я это. Опять забыла, что они обходят архиведьм стороной. Возле моих ног начал быстро расти плющ, плотно обвивая мое тело. Я даже не успела понять, что произошло, как оказалась полностью обездвиженной. Немного помедлив и произнеся незнакомое мне заклинание, ведьма поглотила частичку души Эны. Я почувствовала, что по моему лицу покатилась капелька. Нет, я не плакала. Это плющ, оказавшийся плотоядным, начал поливать меня своим соком, чтобы позже было легче переваривать.

— А сейчас, шпион, ты покормишь моего любимца. Он уже давно не ел, — она щелкнула пальцами. — Человечинки.

Плющ стал затягивать свои путы все туже и обильнее поливать меня своим соком. Если так дальше пойдет, то гениальная гадалка, которой меня (похоже, по недоразумению) считали, станет ужином цветочного горшка-переростка. Надеюсь, что об этом никто не узнает. Несолидно как-то получается.

— Стой! — прохрипела я. Кричать я уже не могла — плющ слишком сильно сдавил мою грудь. — Я не шпио…

— Да ну?

На это я ответить уже не могла, так как лишилась сознания. Через секунду, а может и через столетие, я очнулась. Сперва я даже не смогла вспомнить кто я, зачем я здесь и почему надо мной склонилась незнакомая женщина, пристально меня изучая, она почти касалась своим носом моего. От ее взгляда меня сразу пробрала дрожь. Так смотрят только безумцы, считающие себя повелителями мира и гениями зла одновременно. К тому же то, как она поглаживала листья сидящего в круглом горшке плюща, который она держала в руках, только усиливало сходство. А эти выпученные глаза и их бешеный блеск… В общем, ничего удивительного, что я закричала и начала быстро отползать.

— Чего орешь, припадочная? — женщина выпрямилась, провела рукой поверх плюща, и растение растворилось в воздухе. — Отвечай: ты чей шпион? Тебя Арндрэйк послал?

А? Сколько ж ей лет? Если память мне не изменяет, хотя сейчас я не была в этом полностью уверена, то ужас Амаранта и иже с ним уже почти тысячелетие почивает в могиле.

— Я с миром пришла…

Это мой лепет?

— Да ну?

А она повторяется. Меня почему-то это рассмешило и немного придало уверенности. Или это шок?

— Правду говорю, — я набрала побольше воздуха, а заодно и смелости, и посмотрела архиведьме прямо в глаза. — Честно!

Еще в самом начале моего обучения Наставница намертво вбила в мою многострадальную голову, что ведьмы и колдуны не умеют читать мысли, и они никаким магическим способом не могут узнать, правду говорит человек или нагло врет. Я очень надеялась, что архиведьма в этом не отличается от обычной. А во вранье за годы практики я здорово поднаторела.

— Я же сюда одна пришла, хоть и знала, зачем Вам души девушек.

Архиведьма снова склонилась надо мной, придвинув свое лицо к моему. Я нервно сглотнула — еще секунду назад она была в нескольких метрах от меня.

— И зачем же мне они?

Выражение ее лица совершенно не менялось, словно на нем была застывшая маска равнодушного ко всему человека. Только выпученные глаза не вписывались в картинку. Волна дрожи прошла по моему телу, когда она склонила голову на бок, внимательно изучая мою ауру. Я очень надеялась, что мои догадки окажутся верными, а иначе в коллекции душ архиведьмы появится новый экспонат.

— Для вечной молодости.

Ведьма вплотную придвинула свое лицо, окончательно соприкоснувшись своим носом с моим. Ее кожа была холодна как горный ручей, а глаза пусты и пугающи как бездна. Женщина наклоняла голову то в одну сторону, то в другую. Я продолжала неотрывно смотреть ей в глаза.

— А ты не глупа, — заключила она, отстраняясь.

Я незаметно перевела дух, но зрительный контакт не прервала.

— Заходи в дом. Нечего мошкару кормить.

Она повернулась ко мне спиной, не опасаясь нападения. Я о такой глупости даже не помышляла и просто поплелась вслед за ведьмой. Плана у меня не было, но это и к лучшему. Импровизация — мой конек.

Войдя в дом, я зажмурилась от яркого света. Когда зрение вернулось, я опешила. Снаружи казавшаяся развалюхой хижина внутри больше напоминала столичную гостиную: несколько на вид удобных диванчиков и кресел с множеством мелких подушек, изящный резной столик, ваза с фруктами (мой желудок громким урчанием напомнил, что мне так и не удалось сегодня поужинать), большой шкаф и, что меня больше всего удивило, несколько полок с книгами.

— Садись! В ногах правды нет.

Она жестом указала на кресло напротив резного столика, сама же расположилась на диванчике, облокотившись на цветастую подушку.

— Рассказывай, зачем пришла.

Я сглотнула. Пан или пропал.

— Хочу быть вечно молодой. Как Вы.

— Вот как? — архиведьма подалась вперед, вглядываясь в мое лицо. — И ты готова ради этого убивать людей?

Выпрямившись в кресле, я посмотрела ей прямо в глаза и как можно тверже произнесла:

— Да.

Не знаю, что она увидела в моем лице, но это заставило ее расслабиться. Она снова откинулась на подушку и холеной рукой взяла из вазы яблоко, которое тут же сгнило. Ведьма, в отличие от меня, ничуть не удивилась и с наслаждением вгрызлась в смердящий фрукт. Меня передернуло, но женщина истолковала это по-своему.

— Угощайся.

— Спасибо, я не голодна.

Архиведьма пожала плечами и вместе с огрызком доела яблоко. Я чувствовала, что мое лицо начинает зеленеть.

— Как тебя зовут? — спросила ведьма, омывая руки в невесть откуда взявшейся и зависшей в воздухе золотой миске с пахнущей фиалками водой. Про себя я подумала, что ей бы не помешало и рот прополоскать.

— Кира.

— Что ж, Кира, будем знакомы.

И она надолго замолкла, задремав. Как бы молодо она не выглядела, внутри она была все той же дряхлой старухой. Я терпеливо ждала, пока ведьма не проснется. К счастью, это произошло уже через полчаса.

— А мне как Вас называть?

— Госпожа Повелительница.

Это было сказано без тени шутки. Похоже у этой ведьмы самомнения не меньше, чем прожитых лет.

— Да, Госпожа Повелительница!

— Молодец, — на ее лице так и не отразилось ни одной эмоции, но я уже научилась различать ее настроения. Когда ваша жизнь висит на кончике кончика волоска, то и не такому научишься. — И как ты меня нашла?

Самая лучшая ложь — это полуправда.

— Я поняла, что смерти девушек связаны с вышиванием. Это привело меня к Аварре и Лэнне.

— К кому?

— К жене главы города и к владелице лавки рукоделия.

— А. Эти, — архиведьма смахнула с лица прядь волос. — Эти клуши даже не знают, что помогают мне. Глупы, как и все люди.

— Когда я поняла, зачем все это нужно, — продолжила я. — То сама захотела получить возможность жить вечно. И вот я здесь. Госпожа повелительница?

— Что?

— Но я так и не поняла, как именно Вы это делаете.

Она снова придвинулась ко мне, склоняя голову то к правому плечу, то к левому плечу, выпучив глаза еще больше, хотя я думала, что это уже невозможно.

— Ты ведь гадалка, верно?

Я кивнула.

— Чтобы обрести бессмертие тебе придется отказаться от своих сил и стать ведьмой. Ты готова к этому?

А вот это неожиданно.

— Разве можно стать ведьмой по желанию? Я всегда думала, что ведьмой, колдуном или гадалкой можно только при рождении.

— Да. Но есть один способ.

— Какой? — теперь уже вперед подалась я.

— Не скажу. Мала еще. Но сделать из тебя сносную ведьму мне вполне по силам. Так ты готова отказаться от своих сил?

Кивок.

— Хорошо. Тогда я тебе расскажу, — она потянулась к очередному яблоку. Я уже начинала привыкать к тому, что фрукты сразу же начинали гнить в руках архиведьмы. По крайней мере, на этот раз обошлось без рвотных позывов. — На самом деле все очень просто. Вышивая моими магическими нитями, эти девицы по крупице отдавали свою душу полотну. Когда вышивка закончена, срабатывают мои чары, и душа летит прямиком ко мне. Здорово, правда?

— Да, госпожа Повелительница. А что потом?

— А потом я поглощаю душу, и в моем ожерелье, — она указала на свою шею. — Появляется новая жемчужина. А я остаюсь вечно молодой.

Батюшки святы! Да сколько же она жизней загубила! На ее ожерелье было никак не меньше трехсот жемчужин, и оно обвивало ее шею несколько раз, но все равно свисало ниже талии. Быть может, вот он мой шанс? Только бы я оказалась права. Только бы я оказалась права. Только бы я оказалась права!

— Госпожа Повелительница…

— Да?

— Вы бесспорно очень красивы, — осторожно сказала я. — Но…

— Что но? Говори! Живо!

— У Вас морщинка.

— Где?!

Архиведьма подскочила, ощупывая свое лицо. Я впервые заметила у нее страх, хотя лицо по-прежнему оставалось бесстрастным.

— Сейчас покажу.

Я протянула руку к шее женщины и что было сил рванула ожерелье. Ведьма издала дикий вопль, всю комнату залил ослепительный свет.

И стало тихо.

Зрение восстановилось только через несколько минут. Мне пришлось воспользоваться заговоренной свечой, потому что не было видно ни зги. Перед моими глазами предстало печальное зрелище: хижина стала такой же развалюхой внутри, как и снаружи. От прежней обстановки не осталось ничего, если не считать книжных полок. На полу в середине единственной комнаты лежала кучка пепла, подтверждая, что в живых осталась именно я. Хотя, до конца я все еще не была уверена. Ничего, шок пройдет, и все будет хорошо. Не впервой.

На мое счастье, архиведьма была молодой только снаружи. Она уже давно помутилась рассудком, а потому мне удалось ее перехитрить. Если бы я встретилась с ней хотя бы лет триста назад, то от меня бы даже пылинки не осталось. Да она бы меня к себе даже на километр не подпустила бы!

Если я правильно поняла, то заключенные в жемчужинах души теперь были свободны. Те, чьи хозяйки уже умерли, отправились в Иной мир, наконец, обретя долгожданный покой. Те же счастливицы, чьи тела еще были живы, в том числе и Эна, а также и сестра Шеллы (к которой мне так и не довелось заглянуть, но которой я отправлю какой-нибудь из своих амулетов в качестве извинения) должны были полностью выздороветь.

Больше мне здесь делать было нечего. Решив, что с пустыми руками уходить нет никакого смысла (тем более что я чуть жизни не лишилась), я сложила все книги архиведьмы себе в вещь-мешок. В качестве компенсации за моральный ущерб. Да и за физический тоже: саднящее колено и оставшиеся после стальных объятий плюща синяки еще долго будут напоминать о том, как близка я была к гибели. Часть книг я отдам Вэру вместо той, которую я у него стя… одолжила.

Возвратившись в Зевск, у ворот я снова не застала никакой охраны. Нет, это уже никуда не годится. Ребята попались мне под горячую руку. Прошептав заговор и начертив на воротах необходимые руны, я отправилась к дому Гелаты, чтобы проверить, как себя чувствует моя подопечная. А стражникам, когда они, наконец, соизволят появиться на рабочем месте, еще долго мой голос будет напоминать об их служебных обязанностях.

Дойдя до дома Гелаты, я не стала заходить внутрь. Матери и дочери наверняка сейчас не хотелось видеть никого постороннего. Даже свою спасительницу. Я подошла к окну: Эна полулежала на подушках в своей постели, а Гелата держала ее за руку и со слезами на глазах что-то говорила. По крайней мере, о них я могла больше не беспокоиться. Так что печенье я добросовестно отработала.

Печенье… Есть-то как хочется! Я уже было повернула в сторону «ТРАКТИРа», чтобы напроситься на то ли поздний ужин, то ли ранний завтрак, как почувствовала на своей шее обжигающий холод. Кулон, который я давала подержать моей милой соседке Нарциссе во время ее визита к госпоже Кассиопее, сообщил мне, что старушки больше нет в Этом мире. Значит, с едой пока придется повременить.

Смирившись со своей судьбой, я направилась в сторону своего нового жилища, но за два дома до него остановилась. Кулон становился все холоднее — чувствовал, что тело Нарциссы уже рядом. Я была вынуждена снять украшение, а иначе мне грозило сильнейшее обморожение.

А вот и дом моей милой соседки. Раньше он казался мне образцом уюта и теплоты, сейчас же он напоминал пустую раковину. На всякий случай огляделась, но за мной никто и не думал следить. Жители Зевска пока еще не знали, что «проклятие призрака» им больше не грозило. Однако об этом я не беспокоилась: Я бросила в почтовый ящик Гелаты письмо, в котором я рассказывала, что произошло на самом деле. Без подробностей, разумеется.

Дом оказался незапертым, как будто женщина ждала меня. Возможно? так оно и было. Да, именно так оно и было. После непродолжительных блужданий по комнатам, двух разбитых ваз, опрокинутого стула и пары синяков на правой лодыжке, я обнаружила еще не успевшее остыть тело. Старушка сидела за столом на кухне, откинувшись на стуле. Перед ней стояла чашка с недопитым чаем, а на тарелочке лежал надкусанный пряник. Я подошла ближе и рукой закрыла остекленевшие глаза усопшей, прошептав:

— Не волнуйся. Твой сын получит свое наследство.

Зажмурившись, я привычно представила себя крохотной бабочкой со сверкающими крылышками. Узнать о передвижениях мертвого человека в десятки раз сложнее, чем живого. Но не зря же я являлась гордой обладательницей лицензии гадалки третьей степени. Мысленно облетев весь дом несколько раз, мне удалось нащупать след старушки. Я увидела, как она идет в гостиную, неся в руках довольно большой ларец, на вид он был очень тяжелый. Поставив свое сокровище на пол, она скатала ковер, под которым оказался вход в подвал. Отперев его ключом, она подняла тяжелую крышку-дверь и осторожно спустилась вниз, не забыв прихватить с собой ларец.

Теперь я знала, где искать наследство, но этого было недостаточно. Я не была в курсе, куда именно доставить посылку. Еще немного мысленно полетав по дому, я нашла новый след. Вот и все. Я открыла глаза и подошла к телу Нарциссы. Из кармана передника я достала массивный ключ, уже немного покрытый ржавчиной, а из-за пазухи сильно потрепанное письмо. Видимо старушка его много раз перечитывала. Достав из вещь-мешка заговоренную свечу, я поднесла к ней лист бумаги. Отлично: адрес вполне можно было разобрать.

Ларец я нашла именно там, куда его запрятала моя соседка. Я его с трудом вытащила из тайника, но так и не смогла понять, как хрупкая женщина столь преклонных лет подняла такую тяжесть. Похоже, я недооценила силу материнской любви.

Любопытство взяло верх, и я заглянула внутрь ларца. Сверху лежало письмо, адресованное сыну Нарциссы, а под конвертом… Батюшки святы! Да здесь же целое состояние! Вот вам и простая одинокая старушка. Не удержавшись, я положила правую руку на ларец, а левой принялась чертить над ним в воздухе руны, одновременно читая заговор. Перед моими глазами замелькали яркие картинки из прошлого Нарциссы. Вскоре я прекратила, потому что узнала то, что не предназначалось для меня. Оно вообще ни для кого не было предназначено. Бедная Нарцисса, хотя это было и не ее настоящее имя. Сколько ей пришлось вытерпеть. Еще сложнее было никому не выдать свою тайну. Она понимала, что если бы она это сделала, то Амаранта таким, как мы его сейчас знаем, попросту не было. Это будет наш с ней секрет. И что бы со мной ни случилось, я обязательно выполню данное ей обещание.

Проходя мимо кухни, я остановилась в дверях и низко поклонилась.

— Спите спокойно, госпожа. И… Ваше Величество, спасибо!

На улице я вздохнула полной грудью, пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями. Дуновение ветра привело меня в чувство. Мой невидимый повелитель легонько подтолкнул меня в спину. Пора покидать Зевск. Но не могу же я это сделать на голодный желудок! Сначала соберу свои вещи, а потом пойду в «ТРАКТИРЪ», и на этот раз меня никто и ничто не остановит. На том и порешив, я направилась к своему временному жилищу, размышляя, какая сегодня выдалась длинная ночь.

Побросать все свои пожитки в вещь-мешок много времени не заняло и, оставив ключ от дома под глиняным горшком с карликовым деревцем, я уже предвкушала, как до отвала наемся в трактире, запивая наивкуснейшую снедь эльфийским неразбавленным. Но как это часто случается, моим планам не суждено было сбыться. Сильный порыв ветра развернул меня и подтолкнул к Городским воротам.

— Эй! — возмутилась я. — Я же есть хочу!

Однако моего неумолимого повелителя это нисколько не волновало. Я еще несколько раз попыталась настоять на своем, но меня все также разворачивали обратно. Уже возле самых ворот я обернулась, чтобы запомнить этот город. Все-таки мне здесь было весело даже несмотря на то, что меня чуть не прихлопнули как безобидную, но раздражающую своим жужжанием муху.

Внезапно я почувствовала увесистый шлепок немного пониже спины, заставивший меня подпрыгнуть и завизжать.

— Ужо уходишь, кшасавица?

— Ахтарыч! Нет, ты точно когда-нибудь нарвешься!

— А ты вше обешаешь и обешаешь… Чаво попрашацца не зашла?

— Не получилось.

А что я еще могла ответить?

— Ладна! — махнул рукой старик. — Вот тебе падарашек. Тока не потеряй!

Ахтарыч протянул мне нечто размером с книгу. «Подарочек» был завернут в платок и завязан на три узла — так делают гадалки, чтобы вещь не мог взять никто, кроме того, кому она предназначалась. Развернув платок, я обнаружила, что держу в руках серебряную плиту, испещренную незнакомыми мне рунами. С обратной стороны были выемки разных размеров, образующие причудливый рисунок. Скорее всего, здесь раньше были драгоценные камни. Я это просто знала.

— Мои шоболежнования по поводу шмерти Кашшандры!

— А? — я резко подняла голову. — Откуда ты знаешь мою Наставницу?

Однако передо мной уже никого не было. И горе-стражники, кстати, тоже так и не появились.