Героям, выжившим в эпоху, Когда Союз в разрухе пал, Когда, утративший Голгофу, Он конвульсивно умирал. Когда вдруг гласность, перестройка Свалилась наголову всем, И взглядов, мыслей перекройка Создала множество проблем. Когда хозяин козьей ножки В хлеву сигарой понтовал, Другой отшельником – одёжки, «Бычки» на свалке собирал. Куда идти? Чему поддаться? Никто и ничего не знал. И каждый был бы рад стараться В том шторме удержать штурвал. Героям нашумевшей славы Эпохи краткой яркий свет, На витражи срисуем нравы Из их пристрастия побед.

* * *

И вот с размахом перестройка Вершила судьбы всей страны, В упряжке взбешенная тройка Пробила брешь в глухой стене. И тот, кто в совести с душою Народу и стране служил, Был захоронен под скалою И отвержённым уходил. Ломали жизнь метаморфозы, Крик оглушал набата звон, Среди берёз куст чёрной розы, Был доллар выдвинут на трон. Желанье выжить тут пригоже И выбрать место у костра, В стремленье том, не дай нам Боже, Глаза б не выжгла нам искра. Пока из тех, кто рассуждали И с совестью вели торги, Места другие занимали, Кому задержка та с руки. В среде простой, в глуши народной Те, кто всегда нужду терпел, Семья без денег, безработной Вдруг оказалась, не у дел. А жизнь текла, а жизнь кипела, У трона долларовый рай, Жрецами в участи раздела Разграблен был народный пай. Народ униженный, голодный, В глухой трясине угасал И крик, и стон его болотный Тревожным эхо долетал. И в той безвыходности сила Росла гранитною горой, Цель к выживанию слепила, По головам спеша порой. Кто выживал, тонул кто в бездне, Кто дух в стремленье укреплял, Кто за бугром в помпезной тризне От ностальгии угасал. То лабиринты света, мрака, И путь в нём выбираешь сам, Какому ветру зодиака Даш направленье парусам.

* * *

В семье простой, в среде народной, В хрущёвке шумно бытовой, Для резвых чад вполне пригодной, Простой рос мальчик рядовой. Общенью он в кругах учился, Где бесшабашный самобыт, И часто тем отцу гордился, Как в чём-то был успех добыт. У старших на виду крутился, Порой услуги проявлял, В их круг мечтательно стремился: Его успех в том вдохновлял. А вечерами он уставший С отцом в беседах засыпал. В рассказы яркие вникавший, Желаний возрастал накал. Так детство голову кружило, И жизнь казалась лишь игрой, Но вдруг в то детское мерило Вмешался случай роковой. Ему опорой в счастье детском Отец незыблемо стоял, Да иногда в поступке дерзком В поддержку чада восхвалял. Он знал всегда, он был уверен: Отец опора и скала, И за спиной, он был заверен, Стояла крепкая рука. И вот в то детское сознанье Ворвался вспышкой вдруг надлом, Крушилось всё его познанье, Всё изменилось вмиг кругом. Не стало той былой опоры, Не стало радости в глазах, К слезам прибавились укоры В приобретённых им азах. И в одиночестве вздыханий От беззащитности терпел, Во сне былых воспоминаний Не по годам малыш взрослел. А вот и школа, октябрёнок Под горн и песни Ильича В строю державшийся утёнок Уж редко вспоминал отца. Дни окрылённые летели, Искрились детские глаза, Повсюду звёздочки блестели: К мечтам под стягами вождя. И в жизнь уверенной стезею Широкой поступью шагал, В путь к коммунизму, за идею «Всегда готов!» рапортовал. Уж школа, в радости событий, Бал выпускной с костром, с зарёй, Их в мир познаний и открытий Одних оставила с мечтой. Мир с распростёртыми руками, Судьбы в нём выбор непростой: К мечтам заоблачным крылами Парить бы силе молодой. Но век стремительный двадцатый Свой бег спирали завершал, Своей вершиной пик горбатый Все достиженья разрушал. И в тот период мир циничный, Пока друг молод и герой, В здоровье, в силе, энергичный, Был призван Родиною в строй. Со школьной парты он стремился, Как каждый юноша, мечтал: В моря, десантники просился, И долг с желанием совпал. Прошёл он жёсткий путь в десанте, С песком и кровью пот глотал, В берете, лентах, аксельбанте Путь к выживанию впитал. И в тайнах ветхости гражданской Уже в раскладах не блуждал, Характер, нрав его «афганский» Уже в душе преобладал. Теперь он скромности боялся И счастье в опытах черпал, Он быть на уровне старался И ветра свой порыв поймал. Пока за доллар суды бьются, Закон немой, слепой, глухой, Герой в крови мог окунуться И властной управлять рукой. Всё покупалось, продавалось, Всех достояний шёл раздел, Всё властью доллара решалось, Вершил все действа беспредел. Герой отважно наш сражался, В штыки, подкопом крепость брал, С победой в долларах купался И в море остров покупал. Его недвижимости сила Как мотылька к костру влекла, Их неизбежность всех косила, Но цель слепила, флаг несла. И вот достигнуто, свершилось. Он сеть в офшорах укрепил, Всё в обороте, всё крутилось, Нулями в банках наследил. Зимой ли, летом в Куршевеле, Майами, Мексика, Дубай — Всё совмещалось в бренном теле, Где всесезонный земной рай. И ждёт квартирка на Арбате, В размерах метрика проста, Понятно, что не каждой хате Размеры заиметь мечта. В пылу дизайнеры старались Идею воссоздать творца, И часто замыслы менялись В аккордах строгого певца. Все были учтены расклады, Вся обстановка, как с холста, И визитёрши были рады: Всех дружно чмокали в уста. Обновы шумно укреплялись, Текла шампанского река, Друзья и гости восторгались, Придав тирадам огонька. В антрактах золушки, павлины В парах, расслабившись, «Клико», Былых ценителей малины Богатство роскоши влекло: Панно, мозаика, картины, Вся в коже, в золоте пыльца, Зал в обрамлении лепнины, Достойно ханского дворца, Где дни застольем украшают, Где депозитная игра, На платья кофе проливают, И тает бадьями икра. Сей быт пристрастно обживался, Витал в покоях херувим, В прекрасных золушек влюблялся, Женою явно был томим. Уже нуждался он в прислуге, Иметь охрану помышлял, Любил услужливых услуги И перед ними щеголял. Никто не спрашивал, откуда Здесь счастья полные глаза, Но все довольны в том, покуда Героя не сразит гроза…

* * *

Бегут года в уезде милом, Идёт всё в жизни чередом. Полвека прожито, мерилом В ней действа, нажитые в том. Года, бывает, мудрость дарят, А с сединою бес в ребро, В затишье сердцу вдруг подарят Судьбы греховное тавро. Как не подвластны мы порою Порывом страсти управлять, Несогласованность с судьбою Рассудком действия понять. И вот на звёздном небосводе Среди мерцающих свечей, В манящем блеском хороводе Глубины тайные ночей, Вдруг ослепительною вспышкой Затмились новою звездой, С пренебрежительной насмешкой, В кощунстве крови молодой… Где притягательности сила Влечёт низменно за собой, Порою разумы слепила, Влача их в бездну с головой. Очарованье молодое, Как наказанье за грехи, Перевернуло всё в герое, Внеся капризности штрихи. И в ветре вольном страсть кипела, На гребне в райском челноке Душа, как в юности, запела В парном пьянея молоке… Как жалко, друг, твои мытарства Сгубили личность и покой, А с сединою вдох бунтарства Разрушит старческой клюкой. Пока челнок на гребне вала Ты держишь крепкою рукой, Не выбьет шторм тебе штурвала, Земля надёжна под ногой. Но вдруг весло в порыве шквала В рывке усердном даст облом, Волна ошибок не прощала, И чёлн снесёт твой кувырком. От жизни многого желая, Но у судьбы порядок свой, С ней часто сделки соглашая В затменье совести с душой.

* * *

Ну а пока герой наш в страсти Черпает мёд из алых губ, А за спиной готовит снасти И точит свой ревнивец зуб. Он в силе, ярости, азарте, И жаждет принять вызов, бой, И смел, горяч, как воин в Спарте, Готов пожертвовать собой. В кругу друзей угрозы, храбрость Он в резкой форме излагал, И в силе молодости, важность, В том предпочтенье отдавал. Он знал лишь женские капризы, Но силы роскоши не знал: Фортуны жёсткие сюрпризы В любви своей не принимал. Он волен был в своих поступках И в спорах бурных всегда прав, Знаток наябедничать в шутках, И спеси, вольничества нрав. Желал он справедливой страсти, Соперник в ней лишь по годам Мог состязаться в этой части, Поддавшись сладостным губам. Но волей случая ревнивцу Соперник седовлас стоял И, к удивлению строптивцу, Он чести в схватке не ронял. А в юном теле кровь кипела, Желала мщения душа, И в мыслях туч гроза гремела, Призывы совести круша. И встречи в ярости желая, И в ножнах сталь уже искрит, Горят глаза. Уж предвкушая, Сей узел разрубить спешит. Итог в естественном решеньи, Он честь свою не посрамит, И в схватке в яром исступленьи, Как Зевс, врага он поразит.

* * *

А в это время в доме славном В любви воркуют голубки, Им не помехой в деле главном Прислуги пёстрые лубки. Уже и в свете без смущенья Их представляют здесь и там: В делах пристрастного влеченья, Забавы, к радости шутам. Успех – он есть успех достойных, Здесь нет уступок мелочам, В чертах любви картин фривольных Не охватить уму врачам. Лишь жизнь и время — судьи в главном — Расставят по своим местам, В поступке мелочном, забавном Есть скрытый путь к большим мостам. Ну а пока на удаленьи Мятежно колокол звенит, Амур сердца в уединеньи Обильно стрелами разит. И в том, как сон, слепом виденьи, Как гор в стремительной реке, В безумном, пьяном исступленьи Мы тонем в радостном глотке, В среде сомкнувшегося круга, Как в лабиринтном тупике, Вдруг на глазах теряем друга Отказом в поданной руке. Прохладным, предрассветным мраком, Осенней, моросящей мглой На крыши, кроны чёрным фраком Повисли тучи чередой. Горит фонарь, льёт луч скользящий В туман распыленной реки, Как символ жизни, свет струящий Законам ночи вопреки. Косые тени в парке спящем Грозят пугающе метлой, Зловеще в страхе наводящем Своей таинственной игрой. Дома чудовищной стеною, Упёршись тенью в тротуар, Поднялись в тучи головою, В архитектурный свой пиар. И сонно, ленно пробуждаясь За непроглядной пеленой, Уже глазницами играясь, Нарушив темноты покой. Там чей-то силуэт размытый, Сливаясь с вековым стволом, За утолщением укрытый В зловещих линиях излом. Лишь огонёк жаринкой вяло То вспыхнет, то опять замрёт, То очертит дугу устало — Секреты тени выдаёт. Там свет в окне – глазницу дома Потоком ярким осветил: Вдруг силуэт в тени излома Сутулясь, к дому поспешил. Вот дверь мелодию пропела, Подъезд в мгновенье свет залил, За выходящим проскрипела, И мрак кого-то растворил. Шуршащий лист, шаг торопливый Две тени в парке выдавал, И мщенья взгляд нетерпеливый Мрак предрассветный укрывал. Вдруг вскрик пронзящий, шум невнятный Встревожил непроглядный мрак, И страх угрозы неприятный Повис, как затаенный враг. И снова звук, шум ярой схватки, Борьбы сцепившихся врагов, И хрип, и стон, и сил остатки За глотку рвущихся клыков. Блеснула сталь, страстей повадки И честь облагородит кровь За вызов брошенной перчатки На разрешение клинков…

* * *

Затихший парк, туман недвижно Два силуэта поглощал, Лежавших рядом неподвижно, Дыханьем влаги насыщал. Вот-вот восток, луч опоздавший Из необъятной глубины, Как глашатай провозглашавший В час предрассветной тишины Разгонит сны, мотивы сказок, Желаний, вымышленных днём, Судьбе навязанных завязок На ранах сердца познаём. Вдох жизни. Снова оживаем, И снова, снова рвёмся в бой, В огонь со шпагой, страсть, желаем Удел у жизни вырвать свой…

* * *

Туман утра ещё скрывает Оживший призрак тишины, Уже тропою провожает, Как в чувствах признанной вины, К платформе небольшой станички, Куда, шатаясь, он спешил, Шум уходящей электрички В туман, в затишье удалил.

* * *

А дни бегут, а жизнь уходит, Судьбы вершится свой поток. И жизнь к итогу всё подводит, Верша последний свой виток. Наш друг давно уж не ретивый И лоск, и нравы призабыл, Старец беспомощный, ворчливый С судьбою в схватке приостыл. Уж на постели приостылой Ведёт он с кем-то разговор, К подушке, выцветшей и прелой, Судьбы подписан приговор. И к потолку порою днями Застывшим взором устремлён, Давно забыт уже друзьями, Душой и телом утомлён. Уж чада заняты делами — Они зубрили в том урок, Их где-то к берегам волнами Причалил океан челнок. Лишь вспышкой вдруг воспоминанья Глаза в мгновенье заискрят, Наплывом ясности сознанья В груди дыханье участят, Да иногда свой взгляд въедливо К старушке-няне повернёт: Та отвернет глаза пугливо Обескураженно замрёт… Так в одиночестве, забытый, Угасший в тишине чертог, Касаньем времени размытый — Жестокий подведён итог…