"Профессура на Лиговке" "Сирота Сирот" звучит приятнее, чем "Муму". Ляле новая кличка понравилась. Она заметно повеселела, даже разговаривать начала. К восемнадцати годам разговорилась так, что засобиралась на филфак.

Филфак для питерца самый подходящий факультет. Город-то какой! Кругом одна культура.

Как сказала бы Масяня из известного мульта: "У нас везде культура. И там культура, и здесь культура и… во-о-он там, чуть подальше! Сколько хочешь!" Всё бы так и получилось, как хотела Ляля, кабы не один заезжий хмырь.

Юрик к тому времени был второй год женат на москвичке. Когда женишься на москвичке, получается не как у всех, а на порядок круче. В Москве Юрик сильно раскрутился, даже в Посольстве Японии поработать успел. Семейная жизнь поначалу его угнетала, потом привык. Но о Ляле он не забывал. Юрик чувствовал, что Изольда – временная мера.

Пока Юрик отвлекался, устраивая свою жизнь в Москве, Лялю мощно обрабатывал смазливый хмырь, зоолого-ботаник, Мичурин-Дуремар. Для начала Дуремар заманил её на биофак, где и сам учился на втором курсе.

То роковое лето Ляля проводила у себя в имении, как сказал бы Харитоныч. В смысле, у бабки в деревне.

Ляля была богатой невестой. После смерти родителей к ней в полное и безраздельное владение перешла квартира на Лиговском проспекте. Но бабушка предпочитала летом жить в деревне, и Ляля, готовясь к экзаменам, с утра до вечера просиживала на скамеечке под яблоней. Кормёжку ей носили под самый нос, так что сначала жизнь была малина.

Малину подпортил вышеозначенный хмырь. Родом он был из Воронежа. Его папаша, клюнув, как и многие, на питерскую Блесну, решил заняться бизнесом именно в Великом Городе. В связи с этим в Воронеже были проданы три квартиры и дача. На вырученные деньги семья купила хрущёвочку в СПб и фанерную хибару в области. На дикое несчастье, та сельская хибара стояла рядом с Лялиным имением.

Заметив блондиночку на скамейке, а рядом с ней домину высший класс, хмырь перевозбудился и стал активно клеиться. О чём он с Лялей говорил, Юрику плевать.

Главное, что результат был зашибись: Ляля мигом поменяла все учебники, и стала заниматься исключительно ботаникой и зоологией. Занятия те проходили не на лавочке у дома, а где-то под кустами. Летняя природа к тому располагала сильно.

По поводу кустов у Юрика тогда случилась паранойя. В этом смысле он знал Лялю очень хорошо. Тут время говорить об уроке физкультуры, проводившемся в бассейне.

Ляле тогда было десять дет, а ему пятнадцать.

Юрик и раньше видел Лялю в мокром купальнике, но это его не впечатляло. До одного рокового дня.

В тот день он собрался было домой, уже вылез из душа, вытерся, как вдруг услышал крики: "Девочка тонет! Вытащите ребёнка!" Глянув в прозрачные воды бассейна, Юрик заметил на дне чьё-то тело. Не раздумывая, нырнул. А чего раздумывать, когда все только кричат, а прыгать никто не собирается. Вынырнул он… с Лялей на руках!

Тут все сразу набежали, стали советы давать, мол, дыхание надо делать искуственное.

Нагнулся Юрик к Лялиному лицу, а та – ка-а-ак заржёт! Он чуть не выронил её с перепугу.

Позднее выяснилось, что сидела она на дне специально, чтобы панику в народе создать. Объясняла, конечно же, по-другому, мол, тренировала задержку дыхания и для этой цели свистнула в спортзале гантелю.

Проверили – так и есть, гантеля на месте. В смысле, на дне. Но нырял за ней уже не Юрик…

В тот раз Ляле почти поверили, даже бабушку не вызвали – чтобы директора снова не ухандокала. Пожалели-то как раз его.

Однако Юрик верить не спешил. Тут явно намечалась какая-то система. Пройти сквозь стеклянную дверь – трюк опасный, ничего не скажешь. Нарочно на такое не пойдёшь. Но после второго случая Юрик задумался.

Попрыгав на одной ножке, вытряхнув воду из ушей, Ляля схватила его за руки.

– Идём, поможешь мне шапочку снять, раз уж ты спасатель!

Все замерли. Но не от Лялиных слов. Плавки Юрика встали конусом спереди.

Как он ни упирался, хитрая поганка затащила его в пустую раздевалку. Там она, не прибегая к его помощи, сняла шапочку и тряхнула кудрями, которые сильно отрасли.

Юрику захорошело…

– Юра! Юра! Лялин! Лялин!

Толпа скандировала, как на стадионе. Юрик открыл оба глаза. Вроде бы, на полсекунды отключился, а вокруг столько народу. Кто-то тряс его за плечо, кто-то по щекам лупасил. Волна голосов то спадала, то нарастала. Юрику почудилось: "Гений-гений!

Ленин-Ленин!" Так в детстве хвалила его бабушка. Свою бабушку видеть Юрик не чаял, она давно померла. Зато Лялина прибежала, сильно запыхавшись. Какая-то добрая душа позвонила ей и сообщила о безобразии в бассейне.

Бабушка, вопреки желаниям болельщиков, скандала не устроила, а, наоборот, пристыдила Лялю за нахальное поведение.

– Чего пристали к мальчику? А ну, отойдите! Сынок, вставай, одевайся, пойдём…

Ляля стояла рядом, держа в руках его вещи.

Одевшись, Юрик хотел сразу же идти домой, но бабушка сказала, что у неё давно к нему разговор имеется, так что, лучше сейчас пойти в гости, чем на потом откладывать.

Между Гадюшником у Балтийского вокзала, где ютилась коммуналка Юрика, и Лялиным домом на Лиговке всего три остановки на метро.

Юрик уже слышал, что Ляля с бабушкой жили одни в пятикомнатной квартире и никогошеньки туда не впускали – боялись отселения в новые районы. Страхи несколько наивные: задумают переселить, так никуда не денешься, а не задумают, будешь оплачивать лишние метры.

И накой им, в самом деле, безразмерные хоромы? Продали бы половину, так и нервничать бы не пришлось. А на разницу весь Союз объехали бы, вплоть до озера Байкал…

*****

Зачем такие хоромы иметь, Юрику стало ясно, лишь только он переступил порог квартиры. Такое обычно показывают в фильмах про революцию. Типа входит красноармеец в буржуйские покои, а там – книги, книги, книги, книги, книги…

Кто были Лялины родители, он спросить постеснялся, но на ум почему-то пришло: "Профессура!" Среди книг Юрик увидел биографию Петра, выпущенную к 200-летию Петербурга. Таких книжек в мире всего триста экземпляров, но у отчима один имелся.

Три крохотные комнатёнки со стеллажами имели вид публичной библиотеки, зато в двух остальных можно было спать. А сложить все пятеро покоев – вышли бы две нормальные комнаты метров по двадцать пять. Так что завистники напрасно жёлчью истекали: лишними метрами там не пахло. Кухня тоже выглядела по-киношному, в углу имелась кафельная печь. Под неё когда-то покупался набор замысловатых кочерёжек, веничков и совочков. Всё это висело на диковинной бронзовой подставочке. Кругом был армейский порядок. Зная бабушкин решительный характер, на бардак в квартире рассчитывать не приходилось.

После распития чая из необыкновенных чашек с диковинным вареньем Юрик удостоился беседы с бабушкой "тет-на-тет".

Ляле было предложено, прямо с тарелкой, переселиться в комнату для просмотра детской передачи.

Насупленная Сирота Сирот потащила в комнату тарелку макарон, сосиски в банке производства ГДР, полбатона, бутылку кефира и целлофановый кулёчек с пряниками.

Ещё зачем-то прихватила свой мокрый купальник…

– По-моему, вы её перекармливаете, – авторитетно заявил Юрик.

Надо же было с чего-то беседу начать.

– Да ладно, пусть ест, пока можно… Наплавалась… Нанырялась…

С этими словами бабушка достала из тайника под скатертью сигареты и спички.

– Ты не куришь?

– Не-е-ет! – возмутился Юрик.

– Правильно…

Бабушка нашла и пепельницу.

– Я ведь ей не родная. В домработницах у них была, пока родители не умерли.

Потом опекунство взяла. Вот и маюсь.

– Родителей и правда расстреляли?

– Да нет! Разбились на машине. Три года назад, как раз когда девке в школу идти.

Потому сначала и училась плохо, всё молчала, горевала за родителями…

– А другой родни у неё нет?

– Дальняя родня вся по Мухосранскам да по Крыжополям, а из особо близких никого.

Мы с тобой, выходит, самые близкие. Она про тебя часто рассказывает. Все мозги мне тобой запорошила…

Бабушка затянулась "Примой".

– Не обижайся на мой комплимент, я вполне искренне…

Юрик и не думал обижаться. Ему было приятно.

– Интересный ты человек, говорят. Только этого мало, понял? За таким ребёнком глаз да глаз. Ты заходи к нам почаще, а? Не ровён, час, хулиганкой вырастет.

Возьми над ней шефство, а?

Юрик сначала удивился, а потом вспомнил, как он несколько раз на правах старшеклассника водил малышей на экскурсии в Эрмитаж, Русский Музей и Меньшиковский дворец. Выглядел он тогда и впрямь солидно. Сам себе нравился. Но была ли среди той мелкоты Ляля…

Неожиданно из комнаты раздался Лялин писк, довольно-таки громкий. Бабушка ринулась туда.

Через минуту вышли обе. Ляля плакала, показывая палец. Палец сильно кровоточил.

– Ну, ни на миг нельзя оставить! Ну, что за наказание такое, а?! И где только ножницы откопала?!..