Глава 1. Религия «экономического роста» как мировое явление

В известной российской газете «Ведомости» 24 апреля 2012 года была опубликована статья Сергея Гуриева и Олега Цывинского «Вера и процветание». Авторы весьма солидные: первый из них — ректор Российской экономической школы (РЭШ), второй — профессор Йельского университета и РЭШ.

Статья посвящена оценке роли и места религии в экономической жизни современного общества, в том числе российского. Похвально, что наконец — то экономисты стали выходить из своего «гетто», где до сих пор можно было говорить только о макроэкономических показателях, «финансовых инструментах» и всякой прочей экономической эзотерике с весьма наукообразным, таинственным названием «Экономикс». Все остальное почиталось «ненаучной» ересью и строго каралось со стороны «смотрящих» за чистотой «экономической науки». Но жизнь берет свое, и псевдонаучные абстракции «экономике» начинают вызывать раздражение и протесты даже со стороны самых нетребовательных и толерантных членов общества. Достаточно вспомнить историю, которая произошла осенью прошлого года в самом престижном в Америке Гарвардском университете: тогда двести студентов ногами проголосовали против курса «экономике», покинув лекцию одного из гуру «экономической науки». В своем письменном обращении они заявили о том, что преподносимая им в университете экономическая теория крайне далека от реальной жизни. В российских университетах таких публичных организованных протестов не наблюдается, но зато имеют место массовые «тихие» протесты: наши студенты на занятиях по экономической теории «держат фигу в кармане».

Авторы статьи как работники высшей школы не могут не чувствовать этих настроений, поэтому, не дожидаясь публичных протестов со стороны студенчества, пытаются реагировать на реальные вызовы нашей жизни. Свою статью они начинают с хорошо известного всякому грамотному (даже считающему себя атеистом) человеку тезиса: «Религия формирует социальные нормы — уровень доверия к другим людям, отношение к труду и успеху, принятие или порицание обществом нечестных и незаконных путей обогащения. Социальные нормы определяют социальный капитал, уровень которого сильно влияет на экономический рост». Хотя в этой фразе не все понятно «непосвященным» («социальный капитал», «экономический рост»), однако общая идея улавливается: религия является фундаментом (базисом) общества, а экономика — лишь надстройка, производная от этого базиса. Отрадно, что наконец — то эту банальную истину решились озвучить представители «экономической науки», которые до этого фанатично руками и ногами держались за марксистскую модель общества как «общественно — экономическую формацию» (в этой модели экономика — базис, а религия — третьестепенный элемент политической надстройки).

Но далее следует целый ряд «откровений» и «открытий» авторов, которые заставляют сильно удивиться даже людей, далеких от «экономической науки» и науки вообще. Их «открытия» показывают, что после длительного нахождения в «гетто» «экономической науки» и первого выхода за его пределы авторы тут же заблудились. Мир, находящийся за воротами «гетто», для них оказался непостижимым, восприятие — крайне парадоксальным. А точнее говоря — диким и примитивным.

Профессора задают достаточно странный вопрос: «Что знают о религии экономисты?» Экономисты бывают разные: эрудированные и не очень, верующие и неверующие, воцерковленные и невоцерковленные и т. д. Логики здесь не больше, чем в вопросе: «Что знают об искусстве (биологии, истории, географии, семейной жизни, политике и т. п.) экономисты?» Видимо, авторы имели в виду: что знают о религии лично они? А знают они, мягко говоря, очень немного. Судя по статье, свои знания о религии они почерпнули из двух источников: 1) работы Роберта Барро и Рэйчел МакКлили, посвященной влиянию фактора религии на экономический рост; 2) статьи Паолы Сапиенцы и Луиджи Зингалеса «Опиум для народа? Религия и экономические отношения» в Journal of Monetary Economics. Обе работы представляют собой обобщение результатов социологических исследований в десятках стран мира среди представителей различных религий, а также атеистов и агностиков.

Авторы статьи в «Ведомостях» озвучивают некоторые выводы указанных выше исследований. Некоторые выводы по своей «глубине» напоминают тезис «Волга впадает в Каспийское море». Например (цитирую): «Результаты работы (второй из названных выше. — В.К.) говорят о том, что религиозные люди значительно отличаются от неверующих. В свою очередь, есть различия и между агностиками и атеистами». Или: «Атеисты по сравнению с агностиками и верующими… имеют более прогрессивное отношение к женщинам». Можно догадаться, что речь идет о внебрачных отношениях и прочих формах «свободных» отношений мужчин и женщин. Трудно только понять, кто определил эти отношения «более прогрессивными»: авторы первоисточника или авторы статьи в «Ведомостях»? Примечательно, что авторы статьи в «Ведомостях» не оспаривают ни одного тезиса исследования заморских «гуру». Так что, скорее всего, оценка «более прогрессивные» принадлежит заморским «гуру».

Мы не знаем, как были сформулированы многие вопросы анкет, применявшихся при опросах. Вместе с тем хорошо известно, что исходные формулировки анкет могут очень сильно влиять на количественные результаты (показатели) исследований, а количественные показатели, в свою очередь, могут быть по — разному истолкованы. Например, вызывает серьезное сомнение следующий вывод: «Более религиозные люди считают приемлемым более высокое неравенство при рыночных отношениях (так как успех отражает заслуги и усилия), они чаще считают, что общество не должно отвечать за низкие доходы менее успешных людей». Достаточно любому гражданину России поговорить со своими друзьями, знакомыми и коллегами, относящимися к разным категориям людей (православные, католики, мусульмане, буддисты и представители других конфессий, атеисты, агностики и т. д.), чтобы понять, что этот вывод совершенно не соотносится с реальной жизнью. Не будем сейчас углубляться в критический анализ данного вывода, он является типичным для исследований «профессиональных экономистов» (типичным в смысле несоответствия реалиям жизни).

Вместе с тем статья в «Ведомостях» лишний раз подтверждает известные евангельские слова: «слепой ведет слепого» (Мф. 15:14). Речь идет о том, что наши отечественные «профессиональные экономисты» крепко ухватились за слепого поводыря, называемого «западная экономическая наука», а самостоятельно ходить боятся. При этом наши «слепые» «экономисты» хотят повести за собой народ и привести его в ту самую яму, о которой Христос говорил в своей притче о слепых.

Еще одно «открытие» авторов статьи в «Ведомостях»: «В целом Гуизо, Сапиенца и Зингалес заключают, что протестантизм и иудаизм в значительной степени согласуются с нормами, способствующими экономическому росту». В данной фразе под «экономическим ростом» понимается, судя по всему, модель экономики, которая на понятном нам языке называется «капитализмом». Сформулированное выше «открытие» подается как некая сенсация. Но это сенсация для тех, кто все это время пребывал в «гетто» «экономической науки». В начале XX века немецкие социологи Макс Вебер и Вернер Зомбарт уже сделали этот вывод, и сегодня он включен даже в учебники. Макс Вебер в известной работе «Протестантская этика и дух капитализма» (1904–1905), а также в работах «Хозяйственная этика мировых религий» (1920), «Социология религии» (1921) пришел к выводу о том, что толчок быстрому развитию капитализма в Европе дала Реформация, которая породила «протестантскую этику».

Вернер Зомбарт в своих работах «Современный капитализм» (1902), «Евреи и хозяйственная жизнь» (1910), «Буржуа» (1920) пальму первенства отдавал не протестантизму, а иудаизму. На протяжении нескольких десятилетий ведутся дискуссии относительно сильных и слабых сторон теорий двух указанных немецких социологов. Не вдаваясь в эти дискуссии, отметим, что оба немца в целом достаточно неплохо знали догматику указанных двух религий, имели представление о многих нюансах религиозного сознания представителей протестантизма и иудаизма, проводили тонкий сравнительный анализ хозяйственной этики всех основных мировых религий. При этом разногласия между Вебером и Зомбартом не были принципиальными. Ведь в конечном счете протестантизм (особенно кальвинистского толка) является, как образно выражаются православные писатели, внебрачным ребенком, родившимся в результате блудной связи католицизма и иудаизма. Работы Вебера и Зомбарта при всех их неточностях и недостатках выглядят на фоне современных экономико — социологических исследований (тех, на которые опираются наши два профессора) как виртуозные музыкальные произведения Моцарта на фоне «песни узбека», который «поет то, что видит».

В целом поражает крайнее невежество авторов статьи в «Ведомостях». Мы уже отчасти объяснили причины этого: авторы слишком долго пребывали в «гетто», называемом «экономической наукой». Впрочем, это не только «гетто», но и секта. Секта, в которой царит определенный тип религиозного сознания. Любая религия иррациональна. Иррациональность обычно порождается тем, что вера конкретного носителя религии базируется не только на рациональном знании, но также на интуиции, опыте религиозной жизни, божественных откровениях. Религиозное сознание членов секты «экономическая наука» базируется на иррациональной вере в материю и богатство, а иррациональное начало усиливается откровенным невежеством.

Мне уже приходилось писать о том, что в нашем сегодняшнем мире на передовые позиции выходит так называемая «религия денег». Религия, не включенная ни в один справочник мировых религий и сект. Она скрывается за вывесками официальных религий. А ее догматика прописана в учебниках по экономике. Если в традиционных религиях человек ищет спасения в Боге, то в «религии денег» — в денежных знаках, числах, электронных записях. Это разновидность религии «золотого тельца». Но здесь уровень «духовности» намного выше: происходит переход от поклонения материальным идолам к поклонению виртуальной «дырке от бублика». Иррациональность сознания ^невежество) просто зашкаливает.

Авторы статьи избегают называть объект своего религиозного поклонения прямо («деньги»), а используют вместо этого лукавое словосочетание «экономический рост». Сегодня в России после двадцати лет внедрения «религии денег» (в том числе под видом «экономической науки» и «экономической теории») прямой призыв к поклонению идолу денег у нормальных людей вызывает реакцию отторжения. Но все основные догматы религии денег остаются незатронутыми. Это — ориентация на накопление богатства и денег как главную цель жизни человека и единственное средство его спасения; разрешение на использование любых средств для достижения указанной цели (среди которых особенно приветствуются обман и насилие); «священный характер» частной собственности (в первую очередь, на средства производства); индивидуализм и воинствующий эгоизм и т. д.

Еще раз повторим: за вывеской «экономический рост» скрывается капитализм (он же: «маммонизм», «рыночная экономика», «хрематистика» ит.п.). «Экономический рост»— «дурная бесконечность» увеличения валового внутреннего продукта (ВВП) посредством перемалывания природных ресурсов, разрушения окружающей среды, медленного умерщвления человека как наемного раба, уничтожения человека как потребителя опасных для тела и души товаров и услуг, усиления конкуренции между наемными работниками на рынке труда, отчуждения людей, превращения человека в зверя. Но в конечном счете за «дурной бесконечностью» роста ВВП искусно камуфлируется другая, исходная «дурная бесконечность» — накопление денежного богатства.

Рассмотрение двумя профессорами вопросов религии под углом зрения ее влияния на экономический рост фактически означает оценку и ранжирование религий с точки зрения того, насколько они уживаются с религией «экономического роста» (т. е. фактически «религией денег»). Наиболее совместимыми оказываются протестантизм и иудаизм. А вот с истинным христианством она не только не совместима, но и прямо его отрицает. Заканчивается статья призывом авторов к «религии в России» (авторы не очень хорошо владеют русским языком; судя по всему, они имеют в виду Русскую православную церковь). Призывом «исправляться» и вносить свой вклад в дело «экономического роста» (фактически это призыв к нашей Церкви перестать быть слишком «христианской»). А также призывом не отставать от других мировых религий и конфессий, которые на наших глазах превращаются в вывески, за которыми уже полноправно утверждается «религия денег». От себя добавим: в этом в последнее время особенно преуспел католицизм.

Также не представляется случайным выход двух профессоров за пределы своего «профессионального» «гетто» (секты). «Первый блин» у них явно получился «комом». Прежде всего это обусловлено тем, что за забором «профессионального» «гетто» они уже давно привыкли нести всякую чушь, не получая необходимого отпора. Полагаю, что за первым выходом последуют следующие вылазки. Видимо, «профессиональным экономистам» дан сигнал более активно и агрессивно продвигать в России «религию денег» под видом «научных экономических исследований».

 

Глава 2. Американский ГУЛАГ как новейшая форма капитализма

Недавно на сайте Фонда стратегической культуры (ФСК) был опубликован интересный материал Дмитрия Минина «Демократия в Америке сегодня». В IV части статьи (3 ноября 2012 г.) автор подробно рассказал о такой стороне американской «демократии», как тюрьмы. Вскользь в статье было сказано о так называемых «коммерческих тюрьмах»: «В США процветает “бизнес”, эксплуатирующий труд заключенных. Каждый 10–й заключенный в этой стране содержится в коммерческой тюрьме. В 2010 г. две частные тюремные корпорации получили порядка 3 млрд. долл. прибыли». Хотелось бы подробнее осветить это достаточно новое в жизни Америки социальное явление.

1. Понятие и формы «тюремного рабства»

В «коммерческих тюрьмах» согласно данным Д. Минина сегодня пребывает 220 тыс. человек. В американской литературе этот феномен окрестили «тюремным рабством». Как можно догадаться из самого названия, «тюремное рабство» — использование труда заключенных. Но при этом мы уточним: использование труда заключенных в целях получения прибыли частным капиталом (в отличие, скажем, от такого труда, как уборка территории и помещений тюрьмы, выполнение каких — то работ в интересах государства).

Приватизация (т. е. присвоение частным капиталом) труда заключенных осуществляется в двух основных формах:

— сдача государственными тюрьмами заключенных в качестве рабочей силы в аренду частным компаниям;

— приватизация тюремных учреждений, превращение их в частные компании различных форм собственности (в том числе акционерной).

Наибольшее распространение «тюремное рабство» получило в США. 13–я поправка к Конституции США, запрещающая принудительный труд, содержит оговорку: «Рабство и насильственное принуждение к работе, за исключением наказания за преступление, должным образом осужденное, не должны существовать в США». Таким образом, в американских тюрьмах рабство вполне законно.

Первая из названных форм («аренда» заключенных) появилась в Америке в XIX веке — сразу же после Гражданской войны 1861–1865 гг. и отмены прямого рабства для ликвидации острого дефицита дешевой рабочей силы. Отпущенных на свободу рабов обвиняли в том, что они задолжали прежним хозяевам или арестовывали за мелкие кражи и помещали в тюрьмы. Затем их «сдавали в аренду» для сбора хлопка, строительства железных дорог, работы в шахтах. В штате Джорджия, например, в период 1870–1910 годов 88 % «сданных в аренду» составляли негры, в Алабаме — 93 %. В Миссисипи до 1972 года функционировала огромная плантация, использовавшая труд заключенных на основе договора «аренды». И в начале XXI века, по крайней мере, 37 штатов легализовали использование частными компаниями труда «арендуемых» заключенных.

Американский исследователь проблемы «тюремного рабства» Вики Пелаэс в статье «Тюремный бизнес в США: большой бизнес или новая форма рабства?» пишет: «В список этих корпораций (которые «арендуют» заключенных. — В.К.) входят самые “сливки” американского корпоративного сообщества: IBM, Boeing, Motorola, Microsoft, AT&T, Wireless, Texas Instrument, Dell, Compaq, Honeywell, Hewlett — Packard, Nortel, Lucent Technologies, 3Com, Intel, Northern Telecom, “TWA”, Nordstrom’s, Revlon, Macy’s, Pierre Cardin, Target Stores и многие другие. Все эти компании с восторгом отнеслись к радужным экономическим перспективам, которые сулил тюремный труд. С 1980 по 1994 г. прибыли (от использования труда заключенных. — В.К.) с 392 миллионов долларов выросли до 1 миллиарда 31 миллиона».

Выгода от такого «сотрудничества» для частных корпораций очевидна: они платят «арендуемым» рабам по минимальным ставкам заработной платы, установленным в соответствующем штате. А кое — где и ниже этой нормы. Например, в штате Колорадо — около 2 дол. за час, что значительно меньше минимальной ставки.

В особо тяжелом положении находятся заключенные некоторых южных штатов Америки, где они, как и до отмены рабства в XIX веке, продолжают трудиться на тех же самых хлопковых плантациях. Особую известность получила тюрьма усиленного режима в штате Луизиана под названием «Ангола». Заключенные этой тюрьмы обрабатывают 18 тыс. акров земли, на которой выращиваются хлопок, пшеница, соя, кукуруза. Заключенные в «Анголе» получают за свой труд всего лишь от 4 до 20 центов в час. Мало того: им оставляют лишь половину заработанных денег, а вторую половину кладут на счет заключенного для выплаты ему в момент освобождения. Правда, выходят из «Анголы» единицы (лишь 3 %). С одной стороны, большинство из заключенных имеют большие сроки; с другой стороны, от нещадной эксплуатации и плохих условий содержания они рано уходят из жизни.

Есть и другие подобные тюрьмы — фермы в штате Луизиана. Всего 16 % заключенных в этом штате приговариваются к сельскохозяйственным работам. В соседних штатах — Техасе и Арканзасе — доля таких заключенных равна соответственно 17 и 40 %.

Вторая форма «тюремного рабства» — частные тюрьмы — появилась в США в 1980–е годы при президенте Р. Рейгане, а затем приватизация государственных тюрем продолжилась при президентах Дж. Буше — старшем и Клинтоне. Первая приватизация государственной тюрьмы в штате Теннеси произошла в феврале 1983 года венчурной компанией Massey Burch Investment.

2. Тюремный индустриальный комплекс США

По данным уже упомянутого нами Вики Пелаэса, в США к 2008 году в 27 штатах было уже 100 частных тюрем с 62 тыс. заключенных (для сравнения: 5 частных тюрем с 2 тыс. заключенных за 10 лет до этого). Эти тюрьмы управлялись 18 частными корпорациями. Самые крупные из них — «Коррекционная корпорация Америки» («ССА») и «Уокенхат» (новое название этой фирмы — G4S); они контролировали 75 % всех заключенных частных тюрем. Акции «ССА» с 1986 года стали торговаться на Нью — Йоркской фондовой бирже. В 2009 году ее капитализация оценивалась в 2,26 млрд. долларов.

Частные тюремные компании заключают долгосрочные концессионные соглашения с государством на управление тюрьмами. При этом они получают от государства определенные средства на каждого заключенного. Оплата труда заключенного определяется самой компанией; ставки намного меньше тех сумм, которые выплачивают компании, эксплуатирующие заключенных на основе аренды (первая форма «тюремного рабства»). Ставки оплаты в частных тюрьмах иногда равняются 17 центам за час. За самый квалифицированный труд платят не более 50 центов. В тюрьмах в отличие от производственных компаний не может быть и речи о забастовках, профсоюзной деятельности, отпусках, больничных. Для «стимулирования» трудовой деятельности «тюремных рабов» работодатели обещают «за хороший труд» сократить срок «отсидки». Однако при этом действует и система штрафов, которая фактически может сделать заключение пожизненным.

Тюремная индустрия США зиждется как на прямом использовании частным капиталом рабочей силы заключенных (ее «аренда» или прямая эксплуатация в частных тюрьмах), так и косвенном. Под косвенным использованием имеется в виду, что организация производства осуществляется администрацией тюрьмы, а произведенная заключенными продукция на основании договора поставляется частным компаниям. Цена такой продукции обычно намного ниже рыночной. Определить масштабы косвенного использования труда заключенных частными компаниями США достаточно трудно. Здесь возможно большое количество злоупотреблений на почве сговора администрации государственной тюрьмы и частной компании. Этот вид бизнеса принято относить к «теневому».

Как пишет американская печать, на основе частных тюрем стал формироваться «тюремный индустриальный комплекс». Он начал занимать видное место в производстве многих видов продукции в США. Сегодня тюремная индустрия США выпускает 100 % всех военных касок, форменных ремней и портупей, бронежилетов, идентификационных карт, рубашек, брюк, палаток, рюкзаков и фляжек для армии страны. Помимо военного снаряжения и обмундирования тюрьма производит 98 % от рынка монтажных инструментов, 46 % пуленепробиваемых жилетов, 36 % бытовой техники, 30 % наушников, микрофонов, мегафонов и 21 % офисной мебели, а также авиационное и медицинское оборудование и многое другое.

В статье Вики Пелаэса мы читаем: «Тюремная индустрия — одна из наиболее быстро растущих отраслей, и инвесторы ее находятся на Уолл — стрит». Ссылаясь на другой источник, он пишет: «У этой многомиллионной индустрии есть собственные торговые выставки, съезды, веб — сайты, интернет — каталоги. Она ведет прямые рекламные кампании, владеет проектировочными и строительными фирмами, инвестиционными фондами на Уолл — стрит, фирмами по эксплуатации зданий, по снабжению продовольствием, а также у нее имеется вооруженная охрана и обитые войлоком камеры».

Обнаружилось, что норма прибыли в тюремной промышленности США очень высока. В этой связи у транснациональных корпораций (ТНК) снизился и даже исчез стимул переводить свои производства из США в экономически отсталые страны. Не исключено, что процесс может пойти в обратном направлении. У Вики Пелаэса читаем: «Благодаря тюремному труду Соединенные Штаты вновь оказались привлекательным местом для инвестиций в труд, что раньше было уделом стран «третьего мира». В Мексике расположенное вблизи границы сборочное производство закрылось и перевело свои операции в тюрьму «Сент — Квентин» (Калифорния). В Техасе с завода уволили 150 рабочих и заключили контракт с частной тюрьмой «Локхарт», где теперь собираются электросхемы для таких компаний, как IBM и Compaq. Член палаты представителей штата Орегон недавно просил корпорацию Nike поторопиться с переводом производства из Индонезии в Орегон, сказав, что “здесь у производителя не будет проблем с транспортировкой, здесь мы обеспечим конкурентоспособный тюремный труд”».

3. Жажда наживы как фактор роста американского ГУЛАГа

Американский бизнес почувствовал, что использование собственных «тюремных рабов» — «золотая жила». Соответственно, крупнейшие корпорации США стали вникать в то, как формируется контингент заключенных в американских тюрьмах, и делать все возможное для того, чтобы этих заключенных было как можно больше. Полагаем, что именно экономические интересы бизнеса способствовали тому, что число заключенных в США стало быстро расти. Процитируем Вики Пелаэса: «Частный наем заключенных провоцирует стремление сажать людей в тюрьму. Тюрьмы зависят от дохода. Корпоративные держатели акций, которые делают деньги на труде заключенных, лоббируют приговоры к более длительным срокам, чтобы обеспечить себя рабочей силой. Система кормит сама себя». Так говорится в исследовании Прогрессивной лейбористской партии, которая считает тюремную систему «подражанием нацистской Германии в том, что касается принудительного рабского труда и концентрационных лагерей».

Впрочем, даже если тюрьмы государственные, использование труда заключенных выгодно властям. В государственных тюрьмах расценки за труд заключенных выше, чем в частных. Заключенные получают 2–2,5 дол. в час (не считая оплаты сверхурочных). Однако государственные тюрьмы фактически находятся на «хозрасчете»: половина заработков заключенных у них забирается для оплаты «аренды» камеры и питания. Таким образом, разговоры о том, что государственные тюрьмы «обременяют» бюджет страны, нужны для оправдания их передачи в частные руки.

Еще в 1972 году в США было менее 300 тыс. заключенных. В 1990 году — уже 1 миллион. Сегодня США с более чем 2,3 млн. заключенных возглавляют список стран по количеству людей, находящихся в местах лишения свободы. Это четверть всех отбывающих наказание в мире (при доле США в мировом населении 5 %). Цифра 754 заключенных на 100 тыс. человек делает США мировым лидером и по соотношению количества заключенных к общему количеству населения. Как утверждает американское специализированное издание California Prison Focus, не было еще в истории человечества общества, которое держало бы в тюрьме столько своих членов. Цифры говорят, что в США находится в тюрьмах больше заключенных, чем в какой — либо иной стране, — на пол миллиона больше, чем в Китае, хотя население этой страны в пять раз больше, чем в Соединенных Штатах. Советский ГУЛАГ 1930–х годов выглядит очень бледно на фоне американского ГУЛАГа начала XIX века.

Если к числу заключенных добавить американцев, на которых распространяются процедуры условного и условно — досрочного освобождения, то оказывается, что фактически системой наказаний охвачены в общей сложности 7,3 млн. человек, т. е. примерно каждый сороковой житель страны (и каждый двадцатый взрослый житель США).

Об этом контингенте «условных» заключенных очень подробно пишет русскоязычный американец Виктор Орел, бывший офицер Управления тюрем штата Невада. 5 млн. американцев, которые получили «сроки», но находятся за пределами тюрем, — это те, кому не хватило места в существующих исправительных учреждениях. По данным В. Орла, американские тюрьмы переполнены — число их обитателей составляет примерно 200 % от нормы. Например, по данным на октябрь 2007 года, в тюрьмах Калифорнии находилось 170,6 тыс. заключенных при вместимости 83 тысячи. Для того чтобы дать возможность «посидеть» приговоренным к «срокам» американцам, тюремщики вынуждены досрочно освобождать тех, кто уже попал в камеру. Далеко не всегда такой «либерализм» оправдан, так как выпущенные на свободу опять совершают преступления (таких, по данным В. Орла, среди выпущенных 95 %). Причины такого рецидивизма отчасти в самих людях, выходящих на свободу. Но главная причина — социально — экономического характера. Работодатели не желают брать на работу бывшего заключенного, и последний для добывания средств к существованию возвращается на прежнюю стезю. Среди находящихся за пределами тюрем большую категорию составляют так называемые «домашние заключенные». Это те, кто находится под домашним арестом, ожидая освободившейся койки в тюрьме.

Вот как описывает этих «домашних заключенных» В. Орел: «Отдельная категория, входящая в выше названную цифру (5 млн. осужденных американцев, находящихся вне стен тюрем. — В.К.), — заключенные, «тюрьмующие» дома в ожидании мест в настоящей тюрьме. То, что написано ниже, не выдумка и не фантастика, а реальность современной американской жизни. В домашнем «заключении» их держит электронный браслет, надетый на лодыжку. Датчик на браслете связан непосредственно с пультом в полицейском муниципальном управлении. Если «окольцованный» отошел от своего дома более чем на 150 футов (30 метров), электронное устройство подает на пульт сигнал тревоги. Это приравнивается к попытке побега, и заключенному могут добавить тюремный срок. Точно то же происходит, если «тюрьмующий» дома попытается снять браслет. Срок ожидания места в тюрьме в общий срок наказания не входит. Сам же срок ожидания не определен. Но фактически на одну освободившуюся в тюрьме койку есть два домашних заключенных, ожидающих в очереди».

4. Дальнейшие планы «тюремных корпораций» США

Лоббисты корпораций добиваются того, чтобы любое нарушение закона наказывалось тюремным заключением. Анализ американского законодательства показывает значительный «прогресс» в деле переселения американских граждан из их домов и квартир в тюремные камеры. В том числе они добиваются отмены «условного и условно — досрочного освобождения». Лоббисты добились вынесения приговоров к лишению свободы за ненасильственные преступления и длительные сроки заключения за хранение микроскопического количества запрещенных веществ. Федеральный закон предусматривает пятилетний срок без права на условно — досрочное освобождение за хранение 5 граммов крэка либо 3,5 унций героина (1 унция = 28,35 грамма) или 10 лет за хранение менее чем 2 унций кокаина — сырца или крэка. За 500 граммов чистого кокаина тот же закон предусматривает всего лишь пятилетний срок. Большинство из тех, кто употребляет чистый кокаин, это богатые либо принадлежащие к среднему классу белые. Черные же и испаноязычные употребляют кокаин — сырец. В Техасе человека можно приговорить к двум с лишним годам лишения свободы за 4 унции марихуаны. В штате Нью — Йорк антинаркотический закон 1973 г. предусматривает от 15 лет тюремного заключения до пожизненного срока за 4 унции любого запрещенного вещества. Как отмечает уже упоминавшийся нами В. Орел, 57 % заключенных в американских тюрьмах сидят за употребление наркотиков. В их преступлениях не только нет насилия, но они сами часто становились жертвами насилия. В свое время президент США Клинтон совершенно справедливо заявил, что тех, кто употребляет наркотики, надо не наказывать, а лечить. Однако эти слова так и остались словами. Американские власти совместно с бизнесом оказываются заинтересованными в распространении в стране наркотиков, так как это очень эффективный способ увеличения контингента «тюремных рабов».

Лоббисты корпораций добились также принятия в 13 штатах законов «трех преступлений», которые предусматривают пожизненный срок за любые три преступления (даже не связанные с насилием). В американской прессе появились публикации, в которых говорится, что принятие только этих законов потребует строительства еще 20 федеральных тюрем.

Другое направление лоббистской деятельности корпораций — максимальное удлинение сроков тюремного заключения. Для этого вносятся различные поправки в законы. В том числе такие, которые позволяют удлинять время пребывания наказания в тюрьме за любые, даже незначительные проступки заключенного. Частные тюремные компании иногда сами устанавливают «штрафы» в виде удлинения сроков заключения. Так, в уже упоминавшейся нами частной компании «ССА» за любое нарушение заключенным прибавляется 30 дней. По исследованиям тюрем в Нью — Мехико выяснилось, что федеральные заключенные получают в восемь раз больше досрочных освобождений за «хорошее поведение», чем заключенные «ССА».

Корпорации стремятся увеличивать ресурсы почти бесплатной рабочей силы в частных тюрьмах через влияние на решения судов. Широкий резонанс имела история в штате Пенсильвания в 2008 году. Тогда стало известно, что двое судей за взятки, получаемые от владельцев двух частных тюрем для малолетних преступников, назначали осужденным максимально строгие приговоры, чтобы гарантировать наполнение этих двух тюрем дармовой рабочей силой. Общая сумма взяток составила 2,6 млн. долларов.

Для того чтобы получившие «сроки» люди превратились из потенциального ресурса рабской силы в реальный, необходимо всех их помещать в тюрьмы, которых остро не хватает. Поэтому большое внимание уделяется строительству новых тюрем. Для этого в Америке в последние годы очень активно используется государственно — частное партнерство, т. е. паритетное участие властей федерального и штатного уровней и бизнеса в финансировании капитальных вложений в расширение американского ГУЛАГа. Эти инвестиции оказываются сегодня более эффективными, чем, например, инвестиции в развитие отраслей «высоких» технологий.

Судите сами: по данным В. Орла, государство вкладывает в тюремную систему страны (всего 5 тыс. тюрем федерального и штатного уровней) ежегодно 60 млрд. дол., получая при этом прибыль в размере 300 %.

Резюмируя процессы, происходящие в тюремной сфере, В. Орел отмечает: «Страшно подумать, что уже сегодня США рассматривают тюремную промышленность как потенциал будущего идеального государства, где общество заключенных за гроши создает блага для горстки имущих мира сего».

Однако пока «потенциал будущего идеального государства» используется далеко не на полную мощность. Согласно последним данным в частных коммерческих тюрьмах пребывает 220 тыс. заключенных. По отношению к общему числу находящихся в американских тюрьмах это очень немного — около 10 %. По отношению к числу всех приговоренных к заключению — около 3 %. Видимо, не меньшее количество заключенных государственных тюрем сдается в «аренду» частному капиталу. Имеет место и косвенное использование труда заключенных государственных тюрем, когда последние заключают (негласно) договоры на изготовление тех или иных товаров с помощью труда заключенных. Все равно бизнесу этого мало.

Поэтому главные усилия частный капитал направляет даже не на увеличение числа заключенных, а на то, чтобы все они оказались как можно быстрее под контролем «тюремных» корпораций.

5. Американский опыт «тюремногорабства» в других странах

Американский пример использования труда заключенных в интересах частного капитала оказался «заразительным». Частные тюрьмы появились также в ряде других стран: Великобритании, Швеции, Эстонии, Австралии, Бразилии. Например, в последней из названных стран частники управляют 17 тюрьмами, в которых содержится 2 % от всех заключенных. В Великобритании первая частная тюрьма на 400 мест была открыта в 1992 году в графстве Йоркшир охранной корпорацией G4S. Вскоре эта корпорация стала лидером тюремного бизнеса в Великобритании. В 2002 году она приобрела американскую тюремную корпорацию «Wackenhut», получив 25 % рынка частного тюремного бизнеса США. Следующая за G4S частная тюремная корпорация Великобритании — «Serco». Акции обеих компаний котировались на Лондонской фондовой бирже. В конце мая 2010 года капитализация указанных компаний была равна соответственно 3,67 млрд. и 2,97 млрд. фунтов стерлингов.

В Израиле в 2004 году был принят закон, разрешающий создание частных тюрем. Израильский миллиардер Лев Леваев совместно с американской тюремной корпорацией «Emerald» в 2007 году начал строительство частной тюрьмы на 800 мест, строительство обошлось ему в 360 млн. долларов. Противники закона 2004 г. подали протест в Верховный суд Израиля. В ноябре 2009 года суд вынес решение, которое сводится к тому, что тюремная система страны не может основываться на частных экономических интересах. Таким образом, проект первой частной тюрьмы в Израиле оказался «замороженным».

Первые «пилотные» проекты появляются и в других странах. Например, в Японии в мае 2007 года открылась первая за 50 лет новая тюрьма, которая сразу приобрела статус «частной». Она рассчитана на 1000 человек, осужденных за нетяжкие преступления. В Эстонии, где наблюдается самый высокий в Европе процент заключенных (по отношению к общей численности населения — 0,34), действуют две частные тюрьмы. Несколько лет назад латвийское Министерство юстиции рассматривало возможность строительства частных тюрем как один из путей выхода из кризиса. Подобные проекты обсуждаются также в Литве, Болгарии, Венгрии, Чехии. Итак, мы становимся свидетелями зарождения «тюремного капитализма» в мировых масштабах.

 

Глава 3. Финансовое доносительство в Америке

1. Создание агентурной сети как способ борьбы с финансовым кризисом

Последний финансовый кризис заставил власти США серьезно задуматься над тем, как предупреждать подобного рода социально — экономические катаклизмы. В 2008–2010 годах Белый дом и Конгресс США активно обсуждали различные законопроекты, направленные на совершенствование финансово — банковской системы. Закончилось это принятием акта, который называется Закон о реформировании Уолл — стрит и защите потребителей (Wall Street Reform and Consumer Protection Act). Его принято называть короче: закон Додда — Франка (по именам инициаторов законопроекта). 21 июля 2010 г. он был подписан президентом Бараком Обамой, с 15 июля 2011 г. вступил в силу. Закон очень объемный (около 2300 страниц), охватывающий самые разные аспекты финансовой деятельности и содержащий большой набор инструментов, призванных предотвращать возникновение новых финансовых кризисов.

Фактически, как признают единодушно все аналитики, это не просто закон, а программа широкого реформирования всей банковской и финансовой системы США. Американский президент Барак Обама гордится этим законом, считая его одним из главных достижений (если не главным!) своей деятельности на высшем государственном посту. Я не собираюсь анализировать этот обширнейший закон и давать оценки первых итогов его практической реализации. Хочу остановиться лишь на одном инструменте, который был заложен в этом законе и который почти не привлек внимания российских аналитиков. Речь идет о создании в финансовой системе США широкой сети информаторов. Этот шаг может иметь серьезные последствия для США и заставляет нас еще раз задуматься над тем, что собой представляет американское общество. Впрочем, он может сказаться на России и нашей с вами жизни. Давайте разбираться по порядку.

2. Америка — страна «информаторов»

Короткое определение: информатор — лицо, которое добровольно или на платной основе предоставляет другим лицам и организациям интересующую их информацию. Заинтересованными лицами могут быть разведчики и контрразведчики, журналисты, представители криминального мира. Как правило, заинтересованное лицо — промежуточное звено между информатором и заинтересованной организацией. Заинтересованные организации — спецслужбы, полиция, правоохранительные органы, различные государственные надзорные органы, средства массовой информации, банки, корпорации, организованные преступные группировки, тоталитарные секты, политические партии и т. д. Феномен информатора стар как мир, в историю вопроса я погружаться не собираюсь.

Информатор — часть американской культуры, элемент американского образа жизни. Любой американец прекрасно понимает смысл слова «информатор». В 2009 году на экраны Америки вышел даже фильм, который называется «Информатор», снятый Стивеном Содербергом. Сюжет этого популярного фильма достаточно прост: правительство США решает предъявить крупной агропромышленной корпорации обвинение за поддержание в сговоре с заинтересованными фирмами высоких цен на продукты, завербовав как информатора вице — президента одной из компаний — Марка Уитейкра. Последний в фильме выступает в роли героя и супермена.

А вот в русской жизни слово «информатор» не очень прижилось. Наш человек предпочтет употребить иные слова: «доносчик», «стукач», «осведомитель». В документах

КГБ и МВД СССР использовался термин «источник оперативной информации». В дореволюционной России секретного сотрудника охранки обычно называли «сексотом». В российском криминальном мире, кроме того, много сленговых выражений, таких как «желтуха», «жёлтый», «зуктер», «шестак». Осведомитель в камере — «наседка» (он же «кукушка», «куруха», «индюк»). Осведомитель в ИТУ — «светящий фитиль» и т. д. Одним словом, нашему обывателю в голову не придет использовать слово «информатор».

Валерий Лебедев в своем эссе «Донос или информация?» об институте «информатора» в Америке обращает внимание на то, что «слов “доносительство”, “донос” и “доносчик” в отрицательном русском смысле в Америке просто нет. Есть слова “information” и “informer”— то есть “информация” и “информатор”. В США принято, чтобы служащие информировали начальство о том, как работают их коллеги. И это считается гражданской добродетелью, а донесший приятно улыбается тому, на кого только что донес».

Справедливости ради следует сказать, что в последние годы бедный лексикон американцев несколько расширился: кроме слова «informer» появился термин «whistleblower». Буквально он обозначает человека, который «дует в свисток», т. е. сигнализирует о нарушении. По смыслу это близко к русскому слову «осведомитель». Термин «whistleblower» в условиях современной Америки также не содержит никакого отрицательного оттенка.

Государство в США создает целую сеть информаторов, или осведомителей. Плотность этой сети очень высока. Любой американец в своей жизни исходит из презумпции, что любой другой американец — информатор или осведомитель. Это накладывает очень серьезный отпечаток на взаимные отношения американцев. По крайней мере, русскому человеку это бросается в глаза. Вот впечатления одного нашего эмигранта об Америке и информаторах как неотъемлемой части американской жизни: «Отдельный разговор — это стукачи. Тут нам как раз сложнее. У нас стукачей тяжелее выявить в коллективе. А в США проще: тут все стукачи. И выявлять никого не надо. В кого ни ткни пальцем — угадаешь. К вам приехала служба охраны животных и интересуется, не бьете ли вы собаку? — Соседи. Начальник лишил премии за то, что вы выбежали в аптеку на 15 минут в рабочее время? — Сосед по кабинету. Налоговый инспектор пришел наложить арест на имущество? — Друг, которого ты вчера угощал запрятанной на крайний случай банкой черной икры и “Хенесси”. В общем, ищи ближнего».

Следует сказать, что в последние десятилетия государство взялось очень активно внедрять культуру доносительства в Америке, используя для этого два основных метода: средства массовой информации и деньги. Уже цитировавшийся выше Константин Симоненко пишет: «…стукачество поощряется вполне официально. Вот, например, недавно достаю из почтового ящика официальное письмо от менеджера дома, в котором я живу. Текст письма примерно следующий: “Если вы заметите, что ваши соседи делают шашлыки у себя на балконе или в саду, — немедленно нам звоните. Мало того, что вы будете избавлены от запахов шашлыков, но и получите награду от пожарного департамента”. И что вы думаете? Стучали. А письма от ФБР я вообще регулярно получал, мол, если вы увидите в округе подозрительных личностей, немедленно сообщайте по следующим телефонам, в случае выявления разыскиваемых нами людей награда гарантируется».

Доносительство может иметь различные формы — в зависимости от характера информации и ее адресата. В США традиционно практиковалось так называемое «криминальное» доносительство: полиция и другие правоохранительные органы призывали граждан оказывать содействие в поимке преступников и расследовании различных криминальных историй, часто обещая выплату вознаграждения. После известных событий 11 сентября 2001 года в США стало активно поощряться так называемое «антитеррористическое» доносительство, а получателем информации наряду с полицией и ФБР стало специально созданное в стране Министерство внутренней безопасности.

В общем, в начале нынешнего века в Америке «почва» для любой формы доносительства оказалась хорошо подготовленной. На этой «почве» начался бурный рост «финансового» доносительства.

3. История финансового доносительства в США

«Финансовое доносительство» — достаточно широкое понятие. Оно означает информирование гражданами различных государственных надзорных и регулирующих организаций о фактах нарушений законодательства, относящегося к финансовой сфере. Нарушения могут быть самые разные:

— уклонение от уплаты налогов;

— «отмывка» «грязных» денег;

— финансирование терроризма;

— коррупция;

— хищение бюджетных средств;

— использование инсайдерской информации;

— фальсификация финансовой отчетности и «двойная» бухгалтерия;

— ценовые сговоры;

— различные манипуляции на фондовом рынке;

— введение в заблуждение и откровенный обман акционеров, инвесторов, клиентов, партнеров;

— проведение операций с банками, компаниями и организациями тех стран, против которых США организовали блокаду;

— прочие нарушения.

Нарушения могут касаться операций, осуществляемых как в пределах территории США, так и за ее пределами. В качестве нарушителей могут фигурировать как отдельные граждане (физические лица), так и компании (юридические лица). В ряде случаев к нарушителям могут относиться не только резиденты (американские физические и юридические лица), но также нерезиденты. Например, дочерние и даже внучатые компании американских корпораций, которые формально являются юридическими лицами других государств.

Зачатки финансового доносительства появились в США еще в XIX веке. Самая ранняя форма финансового доносительства — налоговая. Практика сотрудничества налоговой службы США с добровольными информаторами была узаконена еще в 1867 году. Всем информаторам гарантирована конфиденциальность, за исключением случаев, когда необходимы их показания в суде. В случае перечисления по сигналу информатора недоплаченных налогов в казну информатору выплачивалось вознаграждение. В 2006 году в американское налоговое законодательство внесены поправки, которые существенно повысили вознаграждение налоговых информаторов: до 15–30 % от перечисленной в бюджет суммы недоплаченных налогов (раньше — от 1 до 15 %). Сразу резко возросла активность налоговых информаторов. В 2009 году Служба внутренних доходов США сообщила, что по итогам 2008 фин. г. 476 человек «сдали» властям своих знакомых, клиентов или работодателей. Годом ранее были получены лишь 116 таких обращений. Это примерно в четыре раза меньше. Добровольные информаторы в 2008 году раскрыли налоговым органам имена 1246 человек, каждый из которых якобы не заплатил налоги на сумму не менее 2 млн. долларов. Конкретные суммы были указаны в доносах на 994 неплательщиков. В 228 случаях речь шла о неуплате налогов на сумму более 10 млн. дол., 64 случая касались неуплаты налогов на сумму более 100 миллионов.

Еще на волне кризиса 1930–х годов в США была сделана первая попытка поощрения лиц, которые сообщали информацию о нарушениях американских законов участниками финансовых рынков органам, регулирующим эти рынки. Конкретно Законом о фондовой бирже 1934 г. (The Securities Exchange Act 1934) предусматривалось, что лица, предоставлявшие в Комиссию по ценным бумагам и биржам (КЦББ) информацию об инсайдерской торговле, могут рассчитывать на вознаграждение в 10 % от суммы наложенного на компанию штрафа.

В 1986 году Конгресс принял Закон о фальсифицированных требованиях (False Claims Act). Этот закон позволяет частным лицам подать от имени государства в суд в случае, если им известно о мошенничестве с бюджетными средствами (фальсификации требований об оплате выполненных работ или оказанных услуг). Истец (иногда его называют whistleblower, что переводится как «осведомитель») самостоятельно собирает доказательства того, что подрядчик вводит в заблуждение заказчика, т. е. федеральное правительство. После того как истец подаст в суд, правительство проводит тщательное расследование всех обвинений. Министерство юстиции анализирует перспективы иска. Если к доказательной базе нет претензий, к производству дела подключаются государственные юристы (что снимает с истца бремя оплаты услуг собственных юристов).

В случае положительного исхода дела ответчик обязан возместить государству потери в тройном размере, а также штраф в 5–11 тыс. дол. за каждый факт нарушения закона. Истец имеет право получить от 15 до 25 % выигранной при помощи Минюста суммы.

Д.И. Черкаев, член Комитета по этике ТПП РФ, анализируя данный Закон, отмечает: «Доносительство (“whistleblowing”) — весьма выгодный “бизнес” для государства в США». По оценкам Счетной палаты США, за период 1987–2008 годов в казну было возвращено 22 млрд. дол. (доходы истцов зачастую измеряются миллионами долларов). То есть в расчете на год получается более 1 млрд. долларов. Можно предположить, что вознаграждения осведомителей составляют ежегодно 150–250 млн. долларов.

4. Корпоративное доносительство

Еще до появления законов об информаторах государственных регуляторов в корпоративных структурах по инициативе акционеров и высших менеджеров стал формироваться институт внутренних (корпоративных) информаторов. Последние должны были оперативно информировать о всяких «отклонениях» в деятельности корпораций службы внутреннего контроля и аудита, а те — руководство компании. Такое информирование поощрялось либо премиями, либо продвижением по служебной лестнице. Никакого федерального законодательства, которое бы регламентировало активность корпоративных информаторов, в США до недавнего времени не было. Каждая компания сама определяла порядок и организацию внутреннего финансового контроля и участие в этом контроле информаторов.

В конце 1990–х — начале 2000–х годов в Америке произошла серия крупных скандалов, связанных с фальсификацией финансовой отчетности, злоупотреблениями по части использования забалансовых операций и внебиржевых операций (особенно в части, касающейся производных финансовых инструментов) и т. п. Особенно широкий резонанс имел скандал с крупнейшей энергетической корпорацией «Энрон», в котором были замешаны многие лица из высших эшелонов власти США. Реакцией на эти скандалы стало принятие в 2002 году закона Сарбанеса — Оксли (The Sarbanes — Oxly Act). Закон повысил требования к внутреннему контролю в компаниях, зарегистрированных в США, потребовав, в частности, внедрить системы контроля, называемые whistle — blowings. Стукачество становится неотъемлемой частью американской корпоративной культуры. Закон 2002 г. не определяет порядок материального поощрения информаторов (whistle — blowers), но предусматривает их защиту от мер возмездия со стороны руководства компании (ст. 806, 1107).

Получается, что сегодня в американской корпорации любой сотрудник — потенциальный информатор. Теоретически информатором может быть даже уборщица, которая «сливает» информацию из компьютеров, устанавливает прослушивающие устройства, регулярно проверяет содержимое корзин с выброшенными бумагами. В корзине иногда можно найти очень ценный «товар», который тянет на суммы со многими нулями. Кроме потенциальных информаторов под крышами компаний могут действовать реальные, постоянно действующие информаторы, регулярно «сливающие» информацию за пределы компании. Речь идет об агентах. Это могут быть агенты: а) спецслужб (ЦРУ, ФБР, Министерства внутренней безопасности); б) организованных преступных группировок (например, наркобизнеса, отмывающего «грязные» деньги); в) других компаний, являющихся конкурентами данной компании. Известны случаи, когда сотрудник компании оказывался двойным или тройным корпоративным агентом, т. е. имел сразу двух или трех заказчиков информации.

5. Закон Додда — Франка: новый виток финансового доносительства

Кризис 2007–2009 годов, который был спровоцирован мошенничеством на рынке ипотечных бумаг, вновь заставил вспомнить об опыте привлечения платных информаторов для стабилизации финансового рынка в 1930–е годы. В законе Додда — Франка предусмотрено, что информатор получает вознаграждение не только за сведения, касающиеся инсайдерской торговли, но также за сведения, раскрывающие любые нарушения участника финансового рынка.

Также предусматривается защита информатора. При необходимости он может действовать анонимно. Контакты правоохранительных и надзорных органов (Комиссии по ценным бумагам и биржам) с таким анонимным информатором осуществляются через юриста, представляющего интересы информатора.

Информаторы могут рассчитывать на щедрое вознаграждение: оно устанавливается в размере от 10 до 30 % суммы штрафа за нарушение, которая будет определена в результате расследования и установлена надзорным органом или судом.

Примечательно, что инициатор предоставления информации о нарушениях имеет право не уведомлять о нарушении свое начальство, а действовать сразу напрямую, отсылая сведения в государственные инстанции.

Закон Додда — Франка стимулирует выявление крупных нарушений. Если сумма штрафа ниже 1 млн. дол., то никаких выплат информатору не предусматривается. Столь высокая планка, как отметили некоторые комментаторы данного закона, может привести к тому, что сотрудники не будут сигнализировать о симптомах и ранних признаках «болезней». Они будут дожидаться того момента, когда нарушения будут масштабными и можно будет рассчитывать на солидное вознаграждение.

Можно представить, какой новый «корпоративный дух» породил в американских банках и компаниях закон Додда — Франка: начальство боится своих подчиненных, подчиненные боятся начальства, никто не смеет проронить лишнего слова, все бумаги и документы прячутся в сейфах, разговоры по телефонам ограничиваются короткими фразами, компьютеры зачищаются от всякой сомнительной информации.

Кроме того, менеджеры перестают думать о своих зарплатах и даже бонусах, мечтая о головокружительных суммах вознаграждений, которые они смогут получить за проявление «бдительности», т. е. своевременное информирование регуляторов о нарушениях в банке (компании). Посудите сами. В 2010 году, например, КЦББ начала расследование в отношении пяти крупнейших банков Уолл — стрит по поводу их сомнительных операций с ипотечными бумагами. В результате комиссия оштрафовала банк «Ситигруп» на сумму в 75 млн. долларов. Примерно в это же время другой банк

Уолл — стрит «Голдман Сакс» получил уведомление заплатить в виде штрафа 550 млн. долларов. В первом случае информатор мог бы получить до 25 млн. дол., во втором — до 165 млн. долларов.

6. Закон Додда — Франка: первые результаты доносительства

В течение 2011 года, по данным КЦББ, этим регулятором на участников фондового рынка было начислено штрафов и компенсаций в общей сложности на сумму 2,8 млрд. долларов. Правда, все оцененные нарушения были выявлены еще до вступления в силу закона Додда — Франка.

После вступления указанного закона в силу, по словам юристов и регуляторов, число обращений в КЦББ существенно выросло: многие из них содержат обвинения в мошенничестве с бухгалтерской отчетностью и даче взяток за рубежом, в других сообщается о случаях манипулирования рынком и инсайдерской торговле. Уже в первые недели после вступления в силу закона Додда — Франка глава подразделения КЦББ Шон Маккинси сообщил газете The Financial Times: «Мы были очень рады высокой доле сообщений от разоблачителей, которые имеют признаки достоверности… Нам присылают письменные свидетельства, аудиозаписи разговоров или просто свои соображения». По данным комиссии, за первые семь недель после вступления правил в силу она получила 334 жалобы — по семь в день. Как правило, осведомителями выступают сотрудники компаний, которые могут быть как участниками преступной деятельности, так и просто наблюдателями. Чаще всего они жаловались на манипулирование рынком (16,2 % случаев), а также ненадлежащие раскрытие информации и финансовую отчетность (15,3 %). При этом жалуются сотрудники компаний не только на территории США, но и в 11 других странах, включая Китай (10 сообщений) и Великобританию (11 сообщений). Полученную от осведомителей информацию проверяют почти 50 юристов, а также приданный им в помощь сотрудник ФБР.

Вот первый крупный из известных случаев мошенничества, выявленный с помощью новых правил, который может послужить хорошим стимулом к росту числа сообщений о махинациях. Сотрудница ипотечного подразделения «Ситигруп» Шерри Хант получила 31 млн. дол. за то, что раскрыла мошенничество банка с ипотечными облигациями. Сам банк был вынужден заплатить властям почти 160 млн. дол., чтобы закрыть дело. Г — жа Хант же за свою бдительность получила деньги не только на безбедное существование, но и должность вице — президента банка по контролю качества.

Последний из обнародованных случаев: сотрудник компании «Oracle» Пол Фрасцелл обвинил своего работодателя в мошенничестве и по итогам разбирательства обогатился на 40 млн. долларов. Еще 200 компаний заплатили в казну различные суммы в виде возмещений и штрафов.

7. Перспективы финансового доносительства в США

В США достаточно много откровенных оппонентов идеи широкого разворачивания сети финансового доносительства. И не только среди представителей бизнеса, которые опасаются, что им станет сложнее нарушать законы.

Многие сомневаются, что новая система доносительства, создаваемая на основе закона Додда — Франка, приведет к улучшению работы КЦББ. В американской прессе приводится множество примеров того, что «сигналы», поступавшие в комиссию еще до принятия закона Додда — Франка, не приводили к решительным действиям по пресечению злоупотреблений, оставались без ответа. Так, в 2000–е годы финансист Гарри Маркополос несколько раз обращался в КЦББ с предупреждениями, что компания Б. Мэдоффа не ведет реального инвестиционного бизнеса и «является крупнейшей в мире финансовой пирамидой», однако его призывы не были услышаны. Как известно, финансовый аферист Мэдофф к конце концов оказался за решеткой (приговорен к 150 годам лишения свободы). За многие годы своей почти неприкрытой жульнической деятельности на финансовом рынке он сумел обчистить карманы 1341 инвестора на сумму 13,2 млрд. дол. (количество поданных в суд исков и стоимостной объем претензий). Маркополос называл комиссию «толпой идиотов» и предлагал взять его на работу, а в феврале 2009 года заявил: «Комиссия <…> заложник регулируемого ею рынка, она боится начинать большие дела против известных игроков».

Оппоненты полагают, что вал информационных сообщений может захлестнуть регуляторов и привести к тому, что эффективность работы с информацией будет близка к нулю. Десять компаний, включая «Microsoft» и «Hewlett — Packard», в совместном письме попросили КЦББ сделать обращение в органы внутреннего контроля обязательным условием для получения вознаграждения. В противном случае, считали они, новые правила не только подорвут эффективность корпоративных программ, но и могут заставить компании «сообщать КЦББ обо всех случаях информирования о нарушениях законов о ценных бумагах» вне зависимости от их достоверности. В конечном итоге КЦББ будет просто завалена информацией, которую не сможет обработать и оценить, предупреждали они.

Немалая доля истины в этом обращении имеется. Достаточно посмотреть, как американцы сегодня борются с терроризмом. Поток информации от простых граждан в такие инстанции, как Министерство внутренней безопасности, Федеральное бюро расследований, полиция и т. п., за последние годы рос как снежный ком. Несмотря на увеличение штата государственных ведомств и организаций, работающих с информацией граждан, специалисты не в состоянии вникнуть в суть поступающих заявлений, разобраться, какие из них являются важными, а какие нет, какие являются достоверными, а какие — откровенной дезинформацией. Количество террористических актов, по которым своевременно делались заявления, растет из года в год. Общество не стало себя чувствовать в большей безопасности, в выигрыше лишь чиновники государственных ведомств и организаций, получающих все большие бюджетные ассигнования на работу с информацией заявителей. Америка наглядно продемонстрировала, что в ведомствах, отвечающих за борьбу с терроризмом и организованной преступностью, пресловутый закон Паркинсона действует в полной мере.

Комиссия по ценным бумагам и биржам, судя по всему, также в ближайшее время погрязнет в мутном информационном потоке, исходящем от тысяч анонимных и неанонимных заявителей. Заявителей, мечтающих быстро разбогатеть или, по крайней мере, насолить своим начальникам. А может быть, действующих по поручению конкурентов для того, чтобы создать кучу неприятностей для данной компании.

Многие аналитики в США полагают, что со временем опыт КЦББ по использованию информаторов может быть распространен на других регуляторов финансового рынка США. Прежде всего — на Федеральную резервную систему, Министерство финансов (Управление контроля за денежным обращением, Управление по регулированию финансовых институтов), Федеральную корпорацию по страхованию вкладов, Комиссию по торговле товарными фьючерсами и некоторые другие организации. Там может произойти то же самое, что и в КЦББ. Регуляторы в Америке (да и во многих других странах мира) погрязли уже сегодня в различных информационных потоках. Например, с каждым годом растет вал информационных сообщений от банков и других финансовых и нефинансовых учреждений, которые требуют действий от государственных органов, отвечающих за борьбу с финансированием терроризма и «отмыванием» «грязных» денег. Найти в этом информационном потоке информацию, которая позволила бы государству предотвратить или хотя бы прекратить преступные операции, также сложно, как найти иголку в стоге сена. Например, в докладе Управления ООН по наркотикам и организованной преступности отмечается, что государственным службам разных стран удается перехватывать до 15–20 % от общего объема оборота наркотиков. В то же время количество перехватываемых наркоденег, по оценкам, не превышает 0,5 %. Это достаточно красноречиво свидетельствует о неэффективности усилий государства по предотвращению финансирования терроризма, организованной преступности, а также «отмывания» «грязных» денег.

Целый ряд американских банков и компаний для предотвращения «утечек» нежелательной информации «наверх», в надзорные и регулирующие организации, стремятся усовершенствовать систему внутреннего, корпоративного доносительства. Суть почти всех усовершенствований сводится к повышению материального стимулирования информаторов, более щедрому их премированию (по сравнению с вознаграждениями со стороны государства).

Специалисты по управлению персоналом совершенно справедливо замечают тревожную тенденцию: сотрудники корпораций все меньше думают о надлежащем исполнении своих служебных обязанностей. Все больше внимания они уделяют изучению различных недостатков и нарушений в деятельности компаний, сбору и систематизации нужной информации и размышлениям над тем, как правильно «продать» эту информацию. Основных вариантов три: передать ее руководству собственной компании; переслать «наверх» в надзорную организацию; передать на сторону конкурентам. В общем, получается «бизнес в бизнесе» или «бизнес на рабочем месте».

Уже не приходится говорить, что закон Додда — Франка дал еще один мощный импульс к развитию стукачества в Америке. Сделан еще один шаг в превращении Америки в государство тотального контроля, подозрительности, доносительства. Через СМИ американскому обывателю днем и ночью в голову вбивается одна мысль: «Доверять можно только правительству; согражданам доверять опасно». Осуществляется последовательное проведение в жизнь древнего принципа «разделяй и властвуй». Впрочем, на эту нравственно — психологическую и социально — политическую сторону закона сегодня в Америке мало кто обращает внимание. Ведь доносительство, как мы выше сказали, — органическая часть американской культуры.

8. Российские компании и чиновники под прицелом закона Додда — Франка

Возможны последствия и для России. Под действие положения закона Додда — Франка о платных доносах подпадают не только американские, но и иностранные компании с листингом на биржах США. Среди таковых имеются и российские компании. Например, «Мечел», «Лукойл», «Вымпелком», МТС, «Яндекс», «СТС медиа». А также компании, которые зарегистрированы в России и представляют собой дочерние структуры американских и иностранных компаний, имеющих листинг американских бирж. Все эти виды компаний можно назвать «несуверенным» бизнесом: де — юре они являются российскими, а де — факто подпадают под действие не только российского, но и американского законодательства. Сотрудники таких «несуверенных» российских компаний могут теперь напрямую подавать в КЦББ США информацию об известных им нарушениях. Например, о взятках, уклонениях от налогов, «отмывке» «грязных» денег, использовании инсайдерской информации, фальсификации финансовой отчетности, картельных сговорах и т. п. Сделать это можно прямо на сайте www.sec.gov, заполнив специальную форму и приложив документы в электронном виде.

Может этот закон напрячь и российских чиновников, которым будут предлагать взятки американские компании и даже неамериканские, имеющие листинг фондовых бирж США. Также это могут быть дочерние структуры указанных выше американских и неамериканских компаний, зарегистрированные и работающие в России. К числу нарушений, о которых могут сообщить информаторы, работающие в американских и неамериканских компаниях, относится дача взяток иностранным госслужащим. Это преступление преследуется по американскому закону о коррупции за рубежом (Foreign Corrupt Practices Act, FCPA).

Уже были прецеденты применения FCPA к российским компаниям. В конце марта 2010 года Департамент юстиции США обвинил немецкий автомобильный концерн Daimler AG в коррупции. Компания была обвинена в том, что в период с 1998 по 2008 год нарушила американский закон как минимум в 22 странах. Расследование было начато еще в * 2004 году после сигнала одного из уволенных сотрудников Daimler AG, который рассказал американским чиновникам о тайных счетах и практике подкупа должностных лиц.

Россия оказалась на одном из первых мест в списке.

Там у немецкой компании имеется дочерняя структура ЗАО «Мерседес — Бенц рус». Уже в апреле того же года в вашингтонском суде «Мерседес — Бенц рус» признала себя виновной, согласившись выплатить свыше 27 млн. дол. в виде штрафа по обвинениям в даче взяток российским чиновникам и их родственникам. Взятки позволили продавать автомобили нашими ведомствами по завышенным ценам.

Понятно, что в подобных ситуациях удар наносится не только по компаниям, работающим в России. Рикошетом достанется и российским чиновникам. Можно не сомневаться, что российские чиновники — фигуранты таких историй — попадут в «черный» список, который сегодня легализован в США. Летом 2012 года Конгресс США принял так называемый «закон Магницкого», который предусматривает запрет на въезд в США российских чиновников — коррупционеров, включенных в специальный список.

А также членов их семей. Плюс к этому накладывается арест на банковские счета и иное имущество указанных граждан. Можно ожидать хорошего синергетического эффекта от действия закона Додда — Франка и «закона Магницкого»: власти США в лице сотрудников действующих в России и США компаний получают добровольных информаторов, сигнализирующих о коррупционных сделках с участием российских чиновников.

Есть еще один неприятный для «несуверенного» российского бизнеса момент. Россия вступила во Всемирную торговую организацию (ВТО). Любые нарушения правил ВТО «несуверенными» компаниями, работающими в России, могут стать немедленно известными в Вашингтоне. Получит, например, наш металлургический гигант «Мечел» государственную субсидию для поддержки своих позиций на рынке. Даже если этот факт не афишировать и даже если его держать в тайне, он через информатора все равно тут же станет известен Комиссии по ценным бумагам и биржам США. А что известно КЦББ, то сразу же станет известно и ВТО. И придется нашей металлургической компании платить штраф — причем сразу в два адреса: в федеральный бюджет США и в ВТО.

Известно, что иногда войну выигрывает та сторона, у которой лучше налажена разведка. Так вот, Америка принятием закона Додда — Франка создала еще одну агентурную разведывательную сеть по всему миру, в том числе в России. Центральной резидентурой этой сети выступает Комиссия по ценным бумагам и биржам США.

9. Следует ли России брать пример с Америки?

Не исключено, что некоторые читатели этой главы найдут в доносительстве (в том числе финансовом) свои плюсы. Иные российские авторы просто очарованы американской системой доносительства и предлагают изучать и использовать опыт США на российской почве. Например, для того, чтобы бороться за повышение собираемости налогов. А также для борьбы с коррупцией, казнокрадством, терроризмом, наркобизнесом, отмыванием «грязных» денег и т. п. Одновременно активно рекомендуется культивировать внутрифирменное доносительство как важный элемент новой корпоративной культуры.

Лично мне близка иная позиция, которая изложена одним автором в «живом журнале»: «Что на самом деле опасно, так это тенденция стукачества в обществе. Раньше в любом здоровом обществе люди старались не докладывать об увиденном, а решали проблемы самостоятельно. Все понимали опасность, свойственную обществу осведомителей, в котором люди доносят не из заботы о безопасности, а скорее из соображений выгоды — социальной, финансовой и чаще всего психологической: из — за почти павловской нужды быть вознаграждённым за послушание главенствующей тенденции, за послушание «власти». Это со временем создаёт подконтрольное общество, в котором граждане охотно чувствуют себя вправе регулировать поступки и мысли других».

У нас, к сожалению, не изжита мода «заимствовать» западный опыт, не понимая, что в России иная культура. В области создания сети доносителей попытки наших ведомств заканчивались почти нулевым результатом. Кое — где в регионах были попытки создавать фонды для материального поощрения информационных «помощников» милиции. Еще сравнительно недавно, в 2009–2010 годах, существовала мода на приказы, регламентирующие процедуру доноса. Тогда большая часть министерств и ведомств приняла правила борьбы с внутрисистемной коррупцией. В течение суток должны уведомлять начальство о попытках склонить их к получению взятки все российские милиционеры (полицейские), прокуроры, сотрудники Министерства промышленности и торговли, налоговики, таможенники, чиновники Министерства финансов… Занимавший тогда пост мэра Москвы Юрий Лужков предложил создать специальное подразделение, куда чиновники должны будут сообщать о предложенных им взятках в письменном виде. Аналогичные решения приняли руководители ряда регионов. Никаких признаков действенности принятых мер с тех пор так и не обнаружилось. Многие говорят, что причина низкой действенности в отсутствии гарантий безопасности для информаторов. Спорить с этим аргументом не буду. Но и сбрасывать со счетов генетически запрограммированное отвращение русского человека к доносительству нельзя.

Я уже в начале главы сказал, что доносительство в Америке — признак доблести; доносчик не только не испытывает моральных мучений, но, наоборот, начинает чувствовать себя героем. Игорь Симоненко в своих эмигрантских впечатлениях об Америке пишет: «Мало того, стукачи здесь — народные герои. Взять, к примеру, Уна Бомбера, известного террориста и психопата. На протяжении нескольких лет он был неуловим, пока за него не назначили награду в несколько сот тысяч долларов. Сдали в первый же день. И кто сдал? Его родной брат. Стал героем…» Думаю, что даже если что — то похожее могло произойти в России, то наш отечественный информатор вряд ли захотел бы красоваться на экране телевизора. Наше общество, сильно деградировавшее за последние годы, тем не менее вряд ли восприняло бы такого информатора как героя.

Уже в самом конце президентства Дмитрий Медведев (март 2012 г.) в 1001–й раз в своем блоге обсуждал «вечный» вопрос о борьбе с коррупцией. Кто — то из его корреспондентов предложил для решения этой проблемы использовать апробированный в Америке инструмент платного доносительства. Его реакцией на данное предложение была следующая запись: «Почти библейская тема — можно ли «стучать» за деньги, хорошо это или плохо, как нужно «стучать» — громко или потише? Вы знаете, у меня нет ответа на этот вопрос». Далее Медведев добавил, что у него, как у любого человека, идея доноса за деньги «вызывает скорее вначале чувство отвращения».

Может быть, какие — то плюсы доносительства есть, спорить не буду. Какие — то механизмы информирования властей о серьезных угрозах для государства и общества должны существовать. Например, без агентурных сетей трудно себе представить эффективную работу разведки, контрразведки, полицейских подразделений по борьбе с организованной преступностью, оперативных служб по борьбе с наркомафией и т. п. Но информирование в таких случаях должно строиться преимущественно на чувстве гражданского долга и патриотизма. Материальная мотивация никогда не должна оказываться доминирующей. Иначе деньги, как ржавчина, начнут разъедать государственный механизм обеспечения общественной безопасности. У нас уже были зафиксированы случаи, когда милиция в регионах при выдаче «премиальных» информаторам требовала от них «отката» в виде части вознаграждения. Слава Богу, такие случаи единичны.

Что касается культивирования доносительства в трудовых коллективах, в кругу друзей и соседей, то это крайне опасно. И уж совсем омерзительно, когда речь идет о родственниках и членах семьи.

Опасность доносительства возрастает на порядок, когда оно становится платным. Это феномен другой, американской, культуры, где товарно — денежный характер человеческих отношений является вполне естественным. У наших людей, даже неверующих, при упоминании платного доносительства в памяти почему — то всплывает образ Иуды с его тридцатью сребрениками.

В старину говаривали: «Что русскому человеку хорошо, то немцу смерть». И наоборот. Только сегодня вместо «немец» следовало бы говорить: «американец». Впрочем, я не уверен, что платное доносительство хорошо и для американца. Особенно в долгосрочной перспективе. Я уже сказал в начале главы, что доносительство старо как мир. Позволю себе процитировать историка И. Свенцицкую: «Доносы и доносчики существовали, по — видимому, во все времена, с тех пор как возникли государства и судебная власть. В Греции, где не было общественных обвинителей, доносчик — он назывался сикофантом — мог возбудить дело в суде по различным обвинениям, если проступок наносил ущерб полису (например, по обвинению в контрабанде). Если он выигрывал дело, то получал определенное вознаграждение. Сикофанты были профессионалами, причем профессия могла переходить по наследству: в “Птицах” Аристофана доносчик говорит, что его прадед, дед и отец тоже были доносчиками. Но это была неуважаемая профессия. В тех же “Птицах” герой советует доносчику заняться честным трудом (курсив мой. — В.К.)».

Судя по всему, сегодня многие современные американцы чувствуют в себе призвание сикофанта. Но Америка, культивируя доносы и доносчиков, выпускает джина из бутылки. Та же Ирина Свенцицкая, анализируя политику римских императоров по поощрению сикофантов и подталкиванию их к ложным доносам, пришла к выводу: в Римской империи создалась атмосфера всеобщего недоверия, бесконечных интриг, заговоров, судилищ. Началось активное взаимное истребление аристократии, а вслед за тем и простого народа. Все это ускорило кризис и крах Римской империи. Доносительство погубило Pax Romana. Оно же погубит и Pax Americana.

 

Глава 4. Банки — убийцы и кредитные самоубийства

1. Трагедия в Ростовской области

Одна из последних «горячих» тем российских СМИ — самоубийство женщины из Ростовской области, матери пятерых детей. Трагедия произошла ночью 1 августа. 32–летняя Диана Ночивная взяла в банке кредит в размере 10 тыс. руб., но не сумела расплатиться и совершила самоубийство, сообщает агентство Life News. Женщина приехала к высокому мосту над железнодорожными путями и бросилась вниз. Тело попало на высоковольтные провода. В больницу она поступила еще живой, однако шансов выжить практически не было — ожоги оказались настолько глубокими, что были видны костные ткани. В ходе расследования выяснилось, что женщина воспитывала пятерых детей, самому старшему из которых 16 лет, а младшей — 2 года. Из — за маленькой зарплаты она была вынуждена взять кредит. Работала Диана Ночивная в фирме индивидуального предпринимателя и получала, по словам родственников, не больше 15 тыс. руб. в месяц. Расплатиться с банковским долгом женщина планировала после того, как ее гражданский муж вернется с заработков. «Полтора месяца супруг был в отъезде, но вернулся без денег, — рассказала сестра погибшей. — Этот долг стал последней каплей. Совпало все так. Нищета, а теперь и кредит. Отдавать — то нечем. Не детьми же. Да и перед людьми стыдно же».

2. Кредитные самоубийства — новое явление в российской жизни

История, конечно, жуткая. Но считать ее чем — то исключительным, не типичным для нашей жизни нельзя. Это — одна из многих трагедий, которым журналисты успели уже придумать хлесткое название — «кредитные самоубийства». Кредитные самоубийства — неизбежный результат, «железный» закон функционирования денежно — кредитной системы, которая была создана в России в ходе так называемых «рыночных реформ». Впрочем, по таким законам функционируют денежно — кредитные системы всех тех стран, которые встали на капиталистический путь развития. Об этом я достаточно подробно написал в своей книге «О проценте: ссудном, подсудному безрассудном» (М.: НИИ школьных технологий, 2011). Напомню один из главных выводов работы: сумма денежных обязательств по выданным кредитам в любой момент превышает объем денежной массы в обращении на величину процентов по кредитам. Следствиями этого «макроэкономического неравновесия» являются так называемые «кризисы перепроизводства», банкротства, увольнения, конфискация личного имущества, превращение людей в рабов, обнищание подавляющей части общества, все большая концентрация богатства в руках ростовщиков и т. п. Реальная российская жизнь лишь подкрепляет жестокими, кровавыми иллюстрациями те выводы, которые сделаны в указанной работе.

На самом деле кредитные самоубийства в нашей стране происходят каждую неделю и даже чаще. Просто не все из них могут претендовать на то, чтобы стать громкой сенсацией, остаются незаметными или удостаиваются внимания лишь местных журналистов. Но за каждой историей — страшные человеческие трагедии, слезы родственников, осиротевшие и никому не нужные дети, холодно — расчетливые действия кредиторов по конфискации оставшегося имущества. Вот выбираю из своего досье наугад историю, о которой сообщила местная газета «Высота 102» из небольшого приволжского городка Жирновска, что в Волгоградской области. Там в июне 2011 года свел счеты с жизнью Алексей Коромысленко, 47–летний фермер, оставив любимую жену и двоих детей. Причина суицида — большие долги по кредитам, которые он брал в банке на развитие своего хозяйства. Коромысленко — потомственный крестьянин. На земле работали его отец, дед и прадед. Сам он последние десять лет занимался выращиванием пшеницы, подсолнечника, гречихи. Чтобы поставить дело основательно, несколько лет назад взял банковские кредиты, в том числе один долгосрочный, на 20 лет. Купил на эти деньги новую технику, комбайны, трактора. Планы были самые радужные. Но два подряд засушливых неурожайных года подкосили некогда крепкое фермерское хозяйство, и Алексей не сумел вовремя погасить кредиты. Родные говорят, он крутился, как мог, и, несмотря на возникшие долги, до последнего искал выход. Даже когда за долги забрали всю технику, по копейкам собирал деньги, чтобы расплатиться.

Но долги продолжали душить. В какой — то момент отчаяние захлестнуло Алексея. Катализатором, по — видимому, послужил визит судебных приставов, которые буквально накануне самоубийства Коромысленко вывезли из его дома всю мебель и бытовую технику. «Алексей имел чутье в этом бизнесе, но, скорее всего, просто не рассчитал своих возможностей, — говорит о погибшем предприниматель Андрей Зуев, с которым они когда — то вместе начинали заниматься фермерством. — Можно сказать, банки его просто разорвали. Он был настоящим крестьянином в самом широком смысле этого слова, вкладывал деньги в землю, в технику. А тут неурожай два года подряд. Дотации, которые выделялись фермерам после засухи, были мизерными, они положения не спасли. К сожалению, такая у нас в государстве политика в сельском хозяйстве: фермерам не дают льготных кредитов. Банки же требуют, чтобы с ними расплачивались чуть ли не через год, но для полноценного цикла в сельском хозяйстве это нереальный срок».

3. Банки — убийцы не щадят никого

Но кредиты душат не только многодетных матерей или потомственных хлеборобов. Просроченный банковский заем может легко сломать жизнь любому: и рабочему, и студенту, и домохозяйке, и руководителю крупного предприятия, и представителю малого и среднего бизнеса, и внешне благополучному менеджеру престижной компании. Когда речь заходит о денежных обязательствах, статус и заслуги должника во внимание не принимаются. И не важно, сколько ты должен банку: 10 тыс., 1 млн. или 100 млн. рублей.

Вот беру еще одну историю из моего досье. Владелец мебельной фабрики Сергей Павлов из Новочеркасска не сумел в срок вернуть банку 50 млн. рублей. После чего его предприятие было признано банкротом. Сначала предприниматель пытался повеситься, но его буквально вытащили из петли. Однако через несколько часов он добился своего — пустил пулю в голову.

Никакой статистики кредитных самоубийств в России не ведется. Вопрос деликатный. Не всегда можно установить четкую причинно — следственную связь между наличием у человека долга по банковскому кредиту и актом суицида. 100 %—ная связь фиксируется лишь тогда, когда человек оставляет посмертную записку. Напомню, что согласно официальным данным, количество самоубийц в России в расчете на 100 тыс. населения равняется 21,4 — очень высокий уровень на фоне большинства стран мира (например, в США — 11,8). Сегодня в нашей стране количество людей, уходящих из жизни в результате самоубийств, превысило число гибнущих от рук убийц (согласно официальной статистике, более 30 тыс. человек в год; согласно экспертным оценкам, — в 3–4 раза больше; многие самоубийцы проходят по графе «Несчастный случай»). В целом статистика суицидов достаточно «размыта»: при классификации самоубийств по причинам более 40 % приходится на позицию «Причины не известны». В стандартной классификации причин суицидов позиций, связанных с кредитными самоубийствами, нет.

Следует иметь в виду, что самоубийства, вызванные неспособностью выплатить долг по кредиту, — лишь частный случай самоубийств, которые провоцируются банками. Более широкое понятие — «банковские самоубийства». Банки могут подталкивать человека к суициду также в следующих случаях:

а) банкротство банка, в результате чего вкладчики теряют свои средства;

б) банкротство предприятия, которое не смогло расплатиться по кредиту банка. В этом случае люди теряют работу. Возможное в этом случае самоубийство будет проходить по графе: «В результате увольнения», а истинный виновник трагедии (банк) оказывается «за кадром»;

в) конфискация имущества должника. Формально отношения с банком могут быть «закрыты», однако в результате такого насильственного «урегулирования» вопроса человек впадает в отчаяние и предпочитает расстаться с жизнью;

г) иные потери клиентов банков, например, потери, которые возникают в результате так называемых «доверительных» операций, падения котировок выпущенных банком ценных бумаг и т. п.

4. Не только самоубийства, но и убийства

Следует также учитывать, что банки своей деятельностью провоцируют не только самоубийства, но также различные преступления вплоть до убийства. Ростовщическая деятельность банков способствует распространению преступности по всему обществу. Причина очень проста: клиенты банков любыми правдами и неправдами добывают деньги для того, чтобы погасить свои долги перед кредиторами. Это касается любых клиентов банков: как физических, так и юридических лиц. Достаточно распространенным является покушение заемщика, попавшего в тяжелое финансовое положение, на имущество других граждан. Используются любые методы: хищение, разбой, похищение заложников, шантаж. Достаточно напомнить историю с похищением сына компьютерного гения Евгения Касперского Ивана. Следствие выяснило, что у супругов Савельевых, которые насильно удерживали юношу, были тоже большие долги по кредитам, и, назначив за голову мальчика выкуп в 3 млн. евро, они намеревались по ним рассчитаться. Подобные истории могут заканчиваться убийствами заложников.

Банки не могут не быть рассадниками преступности и по той причине, что большая их часть находится под контролем организованной преступности. По консервативным оценкам, свыше 500 российских банков (т. е. более половины всех действующих кредитных организаций) контролируются криминальными группировками. Впрочем, это особая тема, выходящая за рамки данной главы.

Также следует обратить внимание: грань между убийством и самоубийством в сфере денежно — кредитных отношений иногда становится достаточно условной. Банки обладают невероятно мощными средствами воздействия на своего клиента. Сначала это сотрудник кредитного отдела банка. Но сотрудники банка за пределы дозволенного почти никогда не выходят. В использовании «горячего паяльника» для выбивания долга штатного банкира заподозрить нельзя. Но во втором акте на арену выходят коллекторы, которые действуют по договору в интересах банка. От жестокости и изощренности психологического, а иногда и откровенного силового давления сотрудников коллекторских компаний на должников сегодня в наших СМИ говорится достаточно широко и откровенно. Но еще неприятнее, когда банк уступает (продает) свои требования по кредитному договору какой — нибудь откровенно бандитской фирме и та начинает медленную расправу над своей жертвой. Жертва, в конце концов, не выдерживает психического напряжения.

Вот лишь один пример подобного развития событий. В марте 2010 года московский бизнесмен Юрий Меркинд расстрелял в своей квартире семью: жену Инну, с которой прожил почти 20 лет, и двух дочерей. Меркинда вскоре задержали во Владимирской области, где он явился с повинной в местное УВД и выдал пистолет, из которого убил своих самых близких людей. Как сказал Юрий, он тоже хотел застрелиться, но не рассчитал количество патронов. На допросе выяснилось, что глава семейства окончательно увяз в долгах. В общей сложности он оказался должен нескольким банкам и частным лицам 22 млн. рублей. Он стал всерьез бояться за жизнь жены и детей, ожидая мести от кредиторов. Не дожидаясь расправы, решил избавить своих близких от расправы столь диким способом. На суде, оправдываясь, он рассказал: «В августе 2009 г. меня на автомобиле вывезли за город. Там сказали, что мои долги перекупили и теперь, если я их не отдам, мои две дочки пойдут в счет отработки долга. Сказали, что сын просто получит по голове, а мы с женой будем убиты». По словам обвиняемого, его родные все равно должны были бы «умереть из — за его долгов», но кредиторы «убивали бы их долго и мучительно». В августе 2010 года Мосгорсуд поставил точку в деле Меркинда, приговорив его к 20 годам заключения в колонии строгого режима.

К сожалению, наши граждане, обращаясь в кредитные организации за ссудами, не догадываются, что на самом деле банки могут оказаться убийцами. Причем убийцами, которые наверняка выйдут сухими из воды.

5. Тенденции кредитных суицидов

Несмотря на отсутствие в РФ официальной статистики кредитных суицидов, имеются экспертные оценки. На их основе можно проследить основные тенденции кредитных самоубийств в России. В прошлом десятилетии в стране наблюдался бум банковских кредитов на фоне достаточно сносной экономической ситуации в стране (которая подкреплялась высокими ценами на нефть на мировом рынке). Что такое кредитные самоубийства, наши люди еще не знали. Массовые суициды на кредитной основе пришлись на 2008–2009 годы, когда Россию накрыл финансово — экономический кризис. Для социологов, экономистов и врачей такой способ решения долговых проблем оказался полной неожиданностью: «В самый пик кризиса — 2008–2009 годы — страну буквально захлестнула волна суицидов из — за финансовой несостоятельности. Врачи ждали массовых алкогольных психозов, но действительность оказалась страшнее. Из всех регионов, как сводки с боев, едва ли не ежедневно поступали сведения об очередной жертве (а то и нескольких) собственной кредитной истории».

Вот уже почти три года (после того, как первая волна кризиса закончилась) кредитные суициды в России находятся на среднем уровне. Однако в любой момент ситуация может измениться резко в худшую сторону — если начнется вторая волна кризиса. В ближайшее время вступит в действие еще один фактор — ухудшение экономической ситуации в стране после присоединения к Всемирной торговой организации. Членство в ВТО, прежде всего, негативно отразится на нашем сельском хозяйстве. Многие наши фермеры могут оказаться в такой же безвыходной ситуации, что и Алексей Коромысленко, историю которого я поведал.

6. Эпидемия кредитных суицидов в Украине

Справедливости ради следует сказать, что в некоторых соседних странах ситуация с кредитными суицидами еще более серьезная, чем в России. В частности, в Украине. Там ситуация дополнительно осложнена, по крайней мере, двумя причинами. Первая — в 2003 году Национальный банк Украины (центральный банк) дал разрешение коммерческим банкам выдавать гражданам валютные кредиты. Что, кстати, по мнению ряда украинских юристов, явилось серьезным нарушением законов, которые предусматривают кредиты лишь в национальной валюте. В ходе финансовоэкономического кризиса гривна сильно обесценилась по отношению к доллару и евро. В результате для многих заемщиков выполнение обязательств по валютным кредитам оказалось непосильным, они угодили в валютно — кредитную ловушку. Вторая причина — присоединение Украины к ВТО, что загнало экономику страны в депрессивное состояние, повлекло снижение реальных доходов граждан, увеличило число безработных. По оценкам украинской правозащитной организации «Гражданская защита», с начала кризиса в стране до начала лета 2011 года из жизни в результате кредитных суицидов ушло более 200 человек, в том числе 12 человек за первые пять месяцев 2011 года. Общее число попыток кредитных суицидов учесть вообще невозможно.

7. Кредитные самоубийства: глобальное измерение

Год назад (в июле 2011 г.) были обнародованы результаты исследования специалистов Гарвардского университета. Они попытались подсчитать масштабы кредитных самоубийств в масштабах всего мира. Методика их исследования не была раскрыта. А конечный результат таков: за пятилетний период из — за проблем с выплатами долга по банковским кредитам в мире покончили собой 38 тыс. человек. Речь идет лишь о суицидах, вызванных долгами по кредитам, а не обо всех суицидах, так или иначе спровоцированных банками. При этом неудавшиеся попытки суицидов в расчет не принимаются. Большая часть этого периода пришлась на время финансового кризиса. В расчете на год в среднем получается почти по 8 тыс. человек. Это больше, чем среднегодовое число жертв от террористических актов в указанный период времени. Международное сообщество постоянно обсуждает проблемы международного терроризма, выделяет на борьбу с ним миллиарды и миллиарды долларов, а проблема кредитных суицидов оказывается даже не на втором, а так сказать на «десятом» плане.

Кстати, специалисты Гарвардского университета определили список стран, которые лидируют по числу кредитных самоубийств. Вот этот список: Соединенные Штаты Америки, Китайская Народная Республика, Германия, Греция, Испания, Аргентина, Мексика и Российская Федерация. Увы, и здесь мы успели оказаться «впереди планеты всей»!

Известно, что в среднем в мире в результате самоубийств из жизни уходит около миллиона человек. Если отталкиваться от расчетов Гарвардского университета, то получается, что на кредитные суициды в мире приходится 0,8 % от всех самоубийств. Предположим, что такой же процент в России. Тогда, принимая во внимание общее число самоубийств в нашей стране (согласно официальным данным — 30 тыс. человек в год), получим, что в результате кредитных самоубийств в год из жизни уходит порядка 240 человек. В среднем по 20 человек в месяц. То есть почти каждый день тот или иной кредитный клиент российского банка уходит из жизни, выбросившись из окна, застрелившись, повесившись или приняв пачку снотворных таблеток.

8. Как бороться с кредитными самоубийствами?

Некоторые авторы, отвечая на поставленный вопрос, предлагают клиентам банков, прежде всего, укреплять свою психику и учиться проще смотреть на жизнь. Заниматься психологическими тренингами, управлять личным бюджетом на научной основе, быть более предприимчивыми, уметь договариваться с банками о реструктуризации кредита и т. п. Я не оспариваю подобного рода советы. Но, с моей точки зрения, это меры по борьбе с последствиями болезни.

Болезнь же желательно упреждать. Лично мой самый короткий ответ на обозначенный вопрос: не пользоваться кредитами банков. Объявить банкам бойкот.

Но деньги человеку бывают иногда очень нужны, а зарплаты, доходов от семейного бизнеса и скромных сбережений явно не хватает. Не для покупки последней модели «Порше» или шикарного особняка в Испании, а для элементарного выживания. Скажем, для покупки фермеру трактора. Или для приобретения горожанину нескольких соток земли за городом — для дачи и огорода. Нашим российским предпринимателям можно предложить испытанный временем (дореволюционная Россия) способ: общества взаимного кредитования, кредитные кооперативы. А гражданам — создание также проверенных временем (советский период истории) касс взаимной помощи (КВП).

В некоторых регионах, муниципалитетах, районах, поселениях можно попытаться использовать так называемые «местные» деньги. Опыт введения в обращение таких «местных» денег уже наработан во многих других странах. Там люди давно уже поняли, что необходимо активно противодействовать ростовщической мафии. Даже частичное замещение официальных денежных знаков и безналичных банковских денег «местными» знаками значительно облегчает жизнь простого человека.

Мне известно, что некоторые наши предприниматели активно пользуются бартером (безденежным товарным обменом), что также снижает их зависимость от банкиров.

Все это можно отнести к тактике противостояния ростовщической мафии. А стратегической целью общества, стремящегося к построению здоровой экономики, безусловно, является национализация банковской системы. Здесь я лишь тезисами обозначил темы, которые следовало бы изложить в отдельной статье или книге.

 

Глава 5. Джозеф Стиглиц как зеркало американской экономической оппозиции

Любое выступление Джозефа Стиглица попадает в поле зрения мировых СМИ. Профессор Колумбийского университета, лауреат Нобелевской премии по экономике (2001), председатель Совета экономических консультантов при президенте США (1995–1997), вице — президент Всемирного банка и главный экономист МБРР (1997–2000), иностранный член Российской академии наук (с 2003 г.).

Уже более десятка лет Стиглиц выступает с резкой критикой экономического либерализма, монетаризма и неоклассической политэкономии вообще, а также догм «Вашингтонского консенсуса» (неолиберального понимания глобализации, политики МВФ в отношении развивающихся стран, либеральных реформ в странах с «переходной экономикой», в том числе России, и т. п.).

Сейчас высказывания и оценки Джозефа Стиглица уже не выглядят столь смелыми. Сама жизнь все эти годы ярко демонстрировала банкротство идеологии экономического либерализма и пороки глобализации.

Последний «хит» Стиглица — опубликованное в начале октября 2012 года интервью немецкому журналу «Шпигель», озаглавленное «Американская мечта превратилась в миф». Здесь, как и в других выступлениях Стиглица, отражены идеи тех, кто оппонирует официальной экономической идеологии в Америке. Вообще оппозиционных групп на Западе много, но та, которую представляет Стиглиц, сегодня, пожалуй, наиболее влиятельна…

1. Джозеф Стиглиц: «американская мечта» не состоялась

В фокусе внимания Стиглица — проблема экономического и социального неравенства в условиях западного общества. Нобелевский лауреат подчёркивает:

а) в группе экономически развитых стран социальноимущественная поляризация общества наиболее ярко проявляется в Соединенных Штатах;

б) на протяжении ряда десятилетий поляризация в США постоянно усиливалась;

в) имеет место не только увеличение разрыва в имущественном положении «верхних» и «нижних» слоев американского общества; за последние два десятилетия не наблюдалось улучшения условий жизни обычных американских семей.

Всё это и позволило Стиглицу сделать вывод о том, что американская мечта превратилась в миф. «Экономика Америки, — говорит он, — напоминает хорошо отлаженную машину, однако большая часть производимых ею благ уходит наверх». Тенденции, описанные Стиглицем, хорошо известны любому грамотному экономисту, но сравнение экономики Америки с «хорошо отлаженной машиной» — явная передержка. В хорошо отлаженной экономике не происходят периодически экономические и финансовые кризисы. А Америка пережила за послевоенный период с десяток только крупных кризисов. Последние из них произошли в 2000–2001 годах (кризис на фондовом рынке) и в 2008–2009 годах (финансовый и банковский кризисы). Режет ухо и фраза насчет «производимых» американской экономикой «благ». Давно уже Америка ничего не производит, кроме продукции Голливуда, вооружений и «зеленой бумаги». Америка — государство — паразит, питающееся тем, что производят другие страны и народы, в том числе Россия. При этом действительно большая часть присваиваемых Америкой благ «уходит наверх».

2. Стиглиц против банков

Вторая проблема, поднимаемая Стиглицем, — банки. Он весьма красочно обличает алчность и хитрость банкиров, которые, по его мнению, и составляют большую часть тех, кто находится на вершине американского общества. «… Многие из дельцов финансового мира, — говорит он, — разбогатели, занимаясь махинациями, обманом, хищническим кредитованием или воспользовались своими монопольными правами в какой — то области. Они использовали в своих интересах бедных, плохо информированных людей, ограбили их. Они выдали этим гражданам ипотечные кредиты на разорительных условиях, скрывали от них истинный размер платежей, печатая цифры мелким шрифтом». Все правильно, спорить не с чем. Однако констатации алчности и хитрости банкиров, наверное, недостаточно для лауреата Нобелевской премии по экономике. Потому что про эту самую алчность и хитрость банкиров сегодня не только говорят, но и кричат десятки тысяч активистов и участников движения «Оккупируй Уолл — стрит» по всей Америке. Наверное, Стиглицу надо было бы подробнее рассказать о том механизме, который используется для того, чтобы банки могли получать свои миллиардные прибыли. Лично я общался с одним активистом движения «Оккупируй Уолл — стрит» и очень удивился его смутному представлению о банках, о том, каким образом они делают деньги «из воздуха». Серьезные знания в этой области резко повысили бы эффективность борьбы с ныне существующей банковской системой и дали бы представление об альтернативе. Сейчас же движение «Оккупируй Уолл — стрит» напоминает движение английских луддитов в начале XIX века (те, как известно, крушили машины, считая их первопричиной безработицы и бедности).

3. Коррупционный альянс капитала и власти

Третья проблема — большой бизнес и политическая власть. Стиглиц раскрывает эту проблему на примере событий последнего финансового кризиса в Америке. Государство тогда бросилось на спасение крупных финансовых компаний и банков Уолл — стрит, которые начали «тонуть». Спасали с помощью бюджетных вливаний. Стиглиц приводит пример: только один страховой гигант AIG получил из казны 150 млрд. долларов. А вот нескольких миллиардов долларов для медицинского страхования детей из бедных семей, отмечает Стиглиц, у правительства в том же самом 2008 году не нашлось. Щедрость властей по отношению к компаниям и банкам объясняется, по мнению Стиглица, тем, что финансовая элита щедро инвестировала, инвестирует и будет инвестировать в политику и политиков. В выборах фактически участвуют лишь американские олигархи, которые «голосуют» своими деньгами. На последних выборах в США явка молодежи составила всего 20 %. Молодежь не верит в избирательные спектакли, полагая, как отмечает Стиглиц, что результаты выборов фальсифицируются. Так и хочется предложить послать своих наблюдателей в США для контроля над проведением там президентских выборов и пресечения фальсификаций на избирательных участках в стране янки.

4. Стиглиц — последователь Джона Кейнса

Четвертая проблема — роль государства в экономике. Стиглиц — ярый поклонник Дж. Кейнса. То есть он — сторонник активного вмешательства государства в экономическую жизнь. Кейнсианство Стиглица ярко проявляется в его критике нынешних мер по борьбе с экономической депрессией и долговым кризисом в странах Европейского союза. Меры по жесткой бюджетной экономии, принимаемые странами ЕС, считает Стиглиц, не только не позволят преодолеть кризис, но еще больше обострят его, поскольку бюджетная экономия сжимает и без того ограниченный платежеспособный спрос. А именно такой спрос согласно канонам кейнсианства и может стать «локомотивом», способным вытянуть экономику из кризиса. Ради создания рабочих мест государство может пойти даже на то, чтобы финансировать свои программы с помощью бюджетного дефицита и увеличения государственного долга. На вопрос журналиста, не приведет ли такая мера к разгону инфляции, Нобелевский лауреат ответил: «Лучше иметь работу с зарплатой, покупательная способность которой снизилась на несколько процентов, чем вообще её не иметь». Принимаемые в Европе меры по укреплению бюджетной дисциплины лишь подхлестнут рост безработицы — в этом Стиглиц совершенно прав.

5. Стиглиц на фоне других экономистов и общественных деятелей

В целом же свежих идей известный американский экономист в своём интервью не высказал (кстати, ещё в июне 2012 года Стиглиц опубликовал статью в Financial Times, которая содержала те же идеи, что и в интервью «Шпигелю», и носила даже то же название: «Американская мечта превратилась в миф»). Его критика экономической политики США может оцениваться как «умеренная». Сегодня Стиглиц не выглядит уже таким «бунтарем», как в начале прошлого десятилетия. Критика алчности и махинаций банков со времени последнего финансового кризиса в Америке уже считается данью моде (такую критику время от времени позволяет себе даже Барак Обама). И Стиглиц от моды не отстает. В то же время некоторые «деликатные» вопросы экономической теории и практики Нобелевский лауреат аккуратно обходит. Так, за кадром работ и выступлений Стиглица остается вопрос о «руководящей» роли Федеральной резервной системы в американской экономической и политической жизни. Не объясняет он и механизмы депозитно — кредитного «мультипликатора» — тайну банкиров, касающуюся создания денег из «воздуха» (вместо этого он привлекает внимание к «копеечным» махинациям банкиров; такие махинации сегодня можно встретить в любом секторе экономики и на любом рынке).

Должен сказать, что лично мне Стиглиц как экономист сегодня не интересен — по причине отсутствия у него новых идей и смелых предложений. С этой точки зрения гораздо более живыми и динамичными являются такие американские деятели, как: Пол Крейг Робертс, бывший помощник министра финансов США в администрации Рональда Рейгана, отец «рейганомики», известный публицист; Рон Пол, конгрессмен, кандидат в президенты страны на выборах 2012 года (от Республиканской партии), постоянный и смелый критик Федеральной резервной системы, автор книги «Покончить с Федеральным резервом»; Линдон Ларуш, известный американский ученый и политик, бывший американский политзаключенный, неоднократный кандидат в президенты США, резкий критик американской финансовой системы, издатель известного оппозиционного журнала Executive Intelligence Review, и многие — многие другие. Большинство этих деятелей уже в возрасте (например, Нарушу уже исполнилось 90 лет), но от их идей веет энергией, смелостью, жизнью.

В свой список я бы включил и Нуриэля Рубини, американского экономиста, профессора экономики Нью — Йоркского университета. Это человек совершенно другого склада. За ним закрепился имидж одного из самых авторитетных экспертов в мире по вопросам глобальных финансов. Журналисты любят напоминать, что именно Рубини предсказал последний глобальный финансовый кризис (вообще — то, каждый грамотный экономист предсказывал наступление этого кризиса, оценки расходились лишь в сроках). Впрочем, и Рубини особенно оригинальных идей не высказывает, но он относится к категории «раскрученных» экономистов, представляющих интересы банков Уолл — стрит. Поэтому за его высказываниями надо следить, чтобы лучше чувствовать «вектор» финансового движения Америки. Что касается Джозефа Стиглица, то он, насколько можно судить, является «свободным» профессором, не связанным с какими — либо группами бизнеса. И это делает ему честь.