Прохор постучал мне в окно. Я влезла на подоконник и высунулась в форточку.

— Ты что — свободен сегодня?

— До обеда. Пошли гулять, а?

— У тебя на спине целый сугроб.

— С утра шел снег. Выходи, я тебя жду.

Я оделась и вышла во двор, захватив с собой веник. Счистила снег у него со спины и с боков, обломала с ушей сосульки.

— Как тебя отпускают в такую погоду? — сказала я. — Смотри, догуляешься до воспаления легких.

— А разве у слонов бывают легкие? — удивился Прохор. — Я думал: только у людей… или, в крайнем случае, у собак.

Мы вышли из ворот и медленно двинулись по тротуару. Прохожие, глядя прямо перед собой, обтекали нас слева и справа, и никто не остановился, никто не оглянулся нам вслед.

Было двенадцать часов. Дети еще не вернулись из школы. Пенсионеры, домохозяйки, сбежавшие с лекций студенты да обалделые командировочные встречались нам на тротуаре.

— Бабушка! Да бабушка же! Смотри — слон! Живой!

— Что ты дергаешь? Всю руку оторвал! Какой там еще слон? Ах, слон. Ну и что? Подумаешь, не видал, что ли, слонов никогда. Пошли быстрее, очередь пройдет!

— А мы — куда? — спросила я Прохора.

— Я бы поел, — застенчиво признался он.

Я зашла в овощной магазин и выбрала два самых больших и зеленых кочана капусты. Прохор сжевал их в полминуты и с интересом поглядывал на витрину булочной.

— На свадьбу берете? — спросила меня оживленная кассирша, когда я расплачивалась за восемь батонов.

— Это — слону, — объяснила я.

— А-а… — протянула кассирша разочарованно, и тотчас же из очереди раздался голос:

— Вот! Мясо собакам берут, а теперь еще и слонов развели!

Квадратная баба в фетровой шляпе, колом стоящей на голове, надвигалась на меня.

— Бесятся с жиру. Не знают, куда деньги девать!

Следом за мной она вылезла из булочной, злобно пихнула плечом перегородившего тротуар Прохора и, прошипев: «Госс-с!» — заковыляла прочь.

Прохор как ребенок. Через пять минут он запросил пить. Летом мы спустились бы с ним к реке или я нашла бы кран для шланга, которым поливают улицу. А сейчас?

Мы встали в длинную очередь к пивному ларьку. Очередь галдела, обсуждала события на Ближнем Востоке, крыла вратаря хоккейной команды. На нас с Прохором никто внимания не обращал, только продавщица высунулась из окошка и крикнула:

— Пиво кончается! За гражданкой со слоном не занимайте!

Прохор выпил шесть больших и одну маленькую и сконфуженно сказал:

— Сколько ты денег на меня потратила, даже неудобно.

— Ладно. На здоровье. Не так часто гуляем.

Мы подошли к перекрестку, и регулировщик сразу же зажег нам зеленый свет. Вместе с нами по полосатому переходу двинулась толпа, такая же озабоченная, как там, на тротуаре, как у булочной и у пивного ларька, как на перекрестке, везде, где мы бродили уже целых полтора часа.

Желтая машина ГАИ вдруг вынырнула из-за угла и заорала в мегафон:

— Очистить проезжую часть! Машины — к обочине! Все — к обочине!

Вдоль улицы мчался целый эскадрон мотоциклистов. Ревя, он пронесся мимо нас. Красные, желтые, зеленые шлемы, полосатые куртки, руки, впившиеся в руль, точно в поводья.

Прохожие замерли на тротуарах. Как по команде, они выстроились в шеренги и застыли, опустив по швам руки с кошелками. Глаза заблестели, рты приоткрылись, щеки стали живыми и розовыми.

Мотоциклы умчались, рев затих. Вздохнув, разбредалась толпа. А мы с Прохором пошли себе дальше, через мост, мимо бульвара, по узенькому переулку. Кончалась его «увольнительная».

В зоопарк мы вошли через служебный вход, куда въезжают грузовики с продуктами или с новыми клетками.

— Это со мной, — сказал Прохор, и меня пропустили в зоопарк без билета.

Потом мы попрощались. Прохор хоботом открыл ворота в задней стене своего павильона и скрылся, а я обогнула здание и вместе с другими посетителями протиснулась к входу под вывеской «Слоновник».

Вдавившись внутрь, посетители сразу же бросались к барьеру и замирали, ухватившись за железные прутья ограждения.

— Слон! — кричали они. — Ты только посмотри, какая громадина.

— Настоящий слон! Сыночек, ты видишь?

— Индийский слон! Надо же — прямо как в Африке. Кличка… Прохор. Ишь, сам из Африки, а зовут по-русски. А уши-то! Прямо лопухи.

— Гражданочка, что вы лезете?! Ребенку загородили.

— Батюшки! Слон! Ну и красота!

— Сзади! Не напирайте — ребра поломаете!

Меня оттолкнули и прижали к стене. Пора было уходить. В последний раз я посмотрела на Прохора. Он поймал мой взгляд, пожал плечами и улыбнулся.