Та же квартира. За столом Люба, тетя Маша, дядя Толя, Нина, Галя, Гриша. Тетя Маша запевает не слишком веселую песню.
ТЕТЯ МАША (пропев пару строк). Ой. Ну что, по рюмочке? За именины. Хоть и нет того веселья, что в прошлые годы, а все именины. И не у всех год был плохой. Вот у Гришеньки с Галей Дениска родился. А то, что Сеню моего посадили... (Всхлипывает, не в силах сдержать слез.)
ГАЛЯ (возится с ребенком.) И счастье, что посадили. Давно пора. Сами говорили -лучше раз переплакать.
ТЕТЯ МАША. Переплакала. Да видно не кончаются слезы.
ГАЛЯ (глядя в пространство, с горькой высокопарностью). Наши на гастроли поехали. В Америку. А я тут.
ТЕТЯ МАША. Ко мне в молодости сватался один. Несерьезным человеком был, а сейчас - там, в Америке виллу имеет. О! А я тут.
ГАЛЯ(явно раздраженная подобным сравнением). Гриша, ребенок плачет!
Гриша идет к ребенку. Пауза.
ТЕТЯ МАША (тяжко вздыхает). Значит, все-таки решили Васькину дачу продавать. Хоть и старая, и развалюха, а жаль. Гриш , Люб, точно уж решили?
ГРИША (виновато взглянув на сестру). Отец Любаше оставил… ей решать.
ЛЮБА (мрачно). Да решила уже. Зря, что ли вы приехали. Вам деньги нужны, у вас ребенок, все понятно... а я... не в могилу же брать с собой.
ТЕТЯ МАША. Ой, помирать собралась! Любка, ты мне эти мысли брось депрессивные! Не знаю, думаешь, откуда они, мысли эти, растут? Выгнала этого... своего и правильно сделала! Да уж год прошел, чего вспоминать? (На отчаянные знаки Нины). Просто вот день такой, что хочешь - не хочешь, а вспоминается. И я больше скажу. Мужики - у них личина различной бывает, а на деле... который похуже... а который так совсем никуда!
ДЯДЯ ТОЛЯ. Вор!
ТЕТЯ МАША. И печалиться нечего по нем!
ДЯДЯ ТОЛЯ. Тьфу! (Бесконечное презрение.) Печалиться! За ум Любка взялась, за это уважаю. Вот и на именины пришел.
ТЕТЯ МАША. Осчастливил. (Размахивая рюмкой, как флагом.) Не жалей, Любка! Мужиков много и на фиг они нам не нужны!
ГАЛЯ. Да не кричите вы... (Кивнув на ребенка.) разбудите.
ТЕТЯ МАША. А я шепотом скажу - по боку всех мужиков! Бабы, давайте споем.
Звонок в дверь.
ТЕТЯ МАША. Ой, кто там такой поздний? (Бежит открывать.)
На пороге Михаил.
ТЕТЯ МАША. Ой, какие люди, ой! Миша, год не видела!
МИХАИЛ. За Ниночкой заехал.
ТЕТЯ МАША. Что значит - заехал?! (В приказном порядке.) К столу! Бабье царство разбавлять! (Заговорщически шутливо.) Гришка с Толькой за мужиков не идут. (Проходят в комнату.)
МИХАИЛ. День добрый всем. (Нине.) Заеду, думаю, не на метро же тебе добираться. (Целует жену.)
ТЕТЯ МАША. Ой, счастливая пара. Ну, счастливая тебе пара и все тут!
Люба выходит. Стоит в коридоре одна.
ТЕТЯ МАША (вздохнув). Нет счастья у бедняжки. Такой порядочный человек , - вором оказался.
Гриша выходит в коридор.
ЛЮБА (стоит одна, словно окаменевшая; вздрогнув от появления Гриши). Позвонили. Не туда попали. ( Взрывается). Ненавижу я эти именины! Люди приходят, приходят, - зачем?!
ГРИША (смотрит на сестру с большим сочувствием). Поздравить. (Пауза.) Ты не можешь забыть его, этого человека, который украл папины деньги...
ЛЮБА. Да, он украл, и я его выгнала. И я не простила его! Потому что нельзя прощать все! Безнаказанность - это худшее зло, что существует на земле. И мы сами его плодим!
ГРИША. Да, так говорила мама. А мама всегда говорила правильно и делала правильно.
ЛЮБА (как заведенная). Человек должен быть человеком, он должен отвечать за свои поступки... Слабость, которая рождает предательство, - это подлость. И нельзя мириться с ней, как нельзя мириться с подлостью. Наш папа тоже был слабым человеком, но он был порядочным! Мама всегда говорила: пусть будет немного, пусть будут только порядочность и честность. Это уже много! За это уже можно уважать и прощать!
ГРИША. Да. За это можно. (Смотрит на нее с бесконечной жалостью). Люба, поехали с нами в Москву.
ЛЮБА (опешив). Зачем?
ГРИША. Тебе плохо здесь.
ЛЮБА. Мне везде плохо.
ГРИША. Везде не может быть плохо. И всегда не может быть плохо. Ты посмотри, какое солнце, как многие люди тебя любят!..
ЛЮБА (прерывает). Меня любит только один человек. И только одному я нужна.
ГРИША. Люба... это пройдет... это ошибка... знаешь, не пережив малое мучение, человек отдает себя во власть еще большего мучения, а потом еще большего... а потом проваливается в пропасть - в мучение бесконечное.
ЛЮБА. Гриша, но если ты все понимаешь, почему ты сам проваливаешься и проваливаешься?!
Молчание. Появляется Галя.
ГАЛЯ. Все секреты? Да не нужна мне ваша дача. (Проходит мимо них на кухню.)
ГРИША (Любе, виновато). Ребенок плачет. (Идет в комнату.)
Выходит Нина, подходит к Любе, приобнимает ее. Люба беззвучно плачет.
НИНА. Звонил?
ЛЮБА. Да.
НИНА. Что говорит?
ЛЮБА. Все тоже. Заработаю, - отдам деньги.
НИНА (зная ответ). Отдает?
ЛЮБА. Он пьет.
НИНА. Время не такое перемалывает, время все перемелет.
Звонок. Обе, вздрогнув, смотрят на дверь. Люба идет открывать. На пороге Кульков.
КУЛЬКОВ. Не мог, не мог не заглянуть на огонек. (Протягивает Любе букет.) С имениной.
ЛЮБА (мрачно). На клумбе нарвал?
КУЛЬКОВ. Конечно. Не покупать же. Тетенька, счастья тебе большого, великого и навсегда. Да, и помни, что главное в женщине - доброта. Доброта спасет мир.
ЛЮБА (без эмоций). Красота.
КУЛЬКОВ. Тетенька, красота у великих. А у нас - доброта. (Проходит в комнату). О-о, все те же лица! Боже, что это?! Салат из крабов?! А это? - тетя Маша! Господи, счастье-то какое!
Люба захлопывает дверь в комнату со стороны коридора. Прислоняется к ней спиной.
ЛЮБА. Господи, ненавижу Кулькова! (Порывисто.) Нин! Я все больше и больше думаю - это была правда.
НИНА. Что - правда?
ЛЮБА. То, что между нами было - это была правда. Это было настоящее...
НИНА (не сразу понимает, о чем речь). А. Но то, что он украл у тебя деньги, это тоже - правда.
ЛЮБА. Да, и это правда. Но это часть той, большой правды...
НИНА. Ты запуталась.
ЛЮБА. Может быть. (Помолчав.) Я не хочу жить.
НИНА. О-о-о!
Звонок.
ЛЮБА. Еще одного Кулькова я не выдержу.
Нина открывает дверь. На пороге Олег. В руках что-то скомкано.
ОЛЕГ (раскрывая ладонь, там смятая купюра). Вот пока... потом... я заработаю.
НИНА (берет у него купюру). Двадцать долларов.
ОЛЕГ (Любе). Я подшился.
ЛЮБА (тупо). Совсем?
ОЛЕГ. На год. Я заработаю.
ЛЮБА (тупо). Ага.
ОЛЕГ. Я пошел.
ЛЮБА. Ага.
ОЛЕГ (идет к двери, открывает защелку, несмело разворачивается к Любе). Заяц...
Люба с моментально прорвавшимися слезами идет к нему. Он прижимает ее к себе. Она утыкается ему в плечо.
Гости стекаются в коридор. Люба и Олег так и стоят, вцепившись друг в друга.
ДЯДЯ ТОЛЯ. Оба на!
ТЕТЯ МАША. Ой!
МИХАИЛ. Да-а!
КУЛЬКОВ. Ха-ха.
Длинная пауза. И все уже происходит словно в другом измерении. Двое, вцепившиеся друг в друга посередине... Остальные - поодаль. Каждый сам по себе. Каждый находится в происходящем и каждый самоотстранен. Каждый изрекает то, что видит через призму своей собственной жизни, своих личных представлений и суждений.
МИХАИЛ. О, человек, создание божье. Глуп ты в заблуждении своем. И склонен ты оправдывать любовью глупость свою и никчемность свою.
ТЕТЯ МАША. Сердце женское… бабье… не воск ли оно? И лепят из него и лепят…
КУЛЬКОВ. О, сердце женское! Бездонное! Как не опуститься нам, грешным, на самое его дно?!
ГАЛЯ. Время затушует обиду, но ляжет обида на самое дно... и не дай бог взорвется когда... не дай бог.
ДЯДЯ ТОЛЯ. И поцелуй в зад того, кто ограбит тебя! И не проси помощи, потому как глупость своя милее чужого ума!
ГРИША. И вцепимся мы за свои крохи счастья, избежим мучения малого, и провалимся, провалимся в пропасть- мучение бесконечное и будем в нем жить.
НИНА. И жить будем! И слабость ее живительней силы ее. А кто мудрым был, кто глупым, - время рассудит.
Дальше фразы мелькают, словно уходя, исчезая, как в калейдоскопе.
МИХАИЛ. И схватится утопающий за соломинку...
ТЕТЯ МАША. И бог подаст тем, кто ведет друг дружку...
ГАЛЯ. И сядет один на другого...
КУЛЬКОВ. …и поедет, и воскликнет: вот где он рай!
ДЯДЯ ТОЛЯ. …и в зад поцелуй его, в зад.
НИНА. И слушай сердце свое, не слушай других...
ГРИША. ...и будем жить! В неведении. Где истина? Где лукавый? Где божий суд?
К О Н Е Ц.
* * * * * *