Образы не покидали королеву, заставляя ноющее тело Кхатаси содрогаться в приступах. Зашипев, Кхатаси почувствовала, что изматывающая боль настойчиво вытесняет сон перерождения. Стиснув желваки, паучиха подтянула под себя лапы, на которых только начала нарастать новая кожа и постаралась расслабиться.

– Моя королева… – в сознание Кхатаси ворвался голос встревоженной матери лукста Вадор. Только она могла прорваться сквозь пелену перерождения.

Перед Кхатаси предстали картины боев. Вначале все шло по задуманному плану. Луксты захватывали систему за системой, сектор за сектором, но после очередного прыжка лукст все больше растягивался, пытаясь охватить заселенные людьми планеты. В каждой системе оставалось до двух десятков ульев. В то же время луксты, встречая сопротивление людей, теряли сотни ульев и «Разрушителей», с каждой новой системой оборона человеческой расы становилась все сильнее и ожесточеннее. Паника и страх людей сменились ненавистью и жаждой мести.

Человеческая раса почти перестала отступать и терять системы, совершая нападения на захваченные роем территории. Стальные корабли появлялись возле лукста и сбрасывали сотни малых кораблей, которые стремительно атаковали несколько ульев и «Разрушителей». В первое время эти атаки носили хаотичный характер и наносили небольшой урон, но с каждым днем луксты стали терять все больше ульев, в то время как железный флот людей увеличивался.

– Матери лукстов возмущены. Они теряют улья и принцесс, – продолжила Вадор. Впервые за всю историю роя сытость матерей начала вредить их активности. – Сопротивление человеческой расы все возрастает, их атаки становятся непредсказуемыми.

Образы битв сменились видом спокойной системы с сотнями останков уничтоженных кораблей и станций. Принцессы, готовые к перерождению, готовились стать матерями, чтобы создать свои улья. Внезапно в систему вошли два десятка кораблей человеческой расы. Кхатаси мысленно усмехнулась, предвкушая приятную картину. Принцессы просто разорвут вторгшиеся слабые корабли. Память Кхатаси подсказала ей, что это были транспортники, корабли, не способные противостоять даже самому слабому «Разрушителю».

Принцессы бросились на свежую добычу, стараясь опередить друг друга и завладеть содержимым кораблей. Инстинкт охотника преобладал в крови ирков, невзирая на то, что на борту каждого «Разрушителя» находилось достаточно тел мягкотелых для перерождения и сытного питания. Яркая белая вспышка осветила систему, и губительная волна прокатилась от ведущего корабля людей. Следом прогремел второй взрыв, уничтоживший пять «Разрушителей». Еще несколько вспышек и система затихла. За короткое время люди ровно на половину сократили численность принцесс, готовившихся создать улей.

– Моя королева, мы ждем твоих указаний, – проговорила Вадор, формируя свой образ перед Кхатаси.

– Горриты… Нам нужны горриты! – прошептала Кхатаси, отправляя образ небольшого гибрида. – Ускорьте их перерождение. Сейчас только они смогут противостоять малым кораблям людей.

Образ Вадор медленно растаял. Кхатаси молча рассматривала темноту перед собой, погружаясь в приятный и спасительный сон. Глаза королевы закрылись, как вдруг новый поток боли пронзил ее голову.

– Эросса… – Кхатаси увидела гибель Эроссы. Ее улей разрывал желтый металл, уничтожая гибридов и самцов. Рядом с ульем находился корабль, который Кхатаси видела в системе мертвых кораблей. – Желтый металл… Живой металл…

Кхатаси чувствовала, что он ей знаком, но никак не могла ухватиться за ускользающую мысль. Она где-то видела его раньше и сталкивалась с ним. Боль начала утихать и серый туман стал рисовать образы далекого детства Кхатаси.

– Кхатаси, тихо, если не хочешь, чтобы нас остановили, – прошептала мать. Немного потоптавшись, паучиха осмотрелась и протиснулась в проход между стен королевского улья. Кхатаси тут же последовала за своей матерью, стараясь не шуметь и думать о чем-то постороннем, чтобы старейшины не смогли уловить их мысли. Потом они довольно долго продвигались по какому-то коридору-лазу.

– Где мы? – спросила Кхатаси, как только туннель закончился, и они оказались в огромном старом зале. Здесь не было питательной смеси, стены пересохли и потрескались, с потолка свисали сухие нити-волокна, а поверхность под ногами громко хрустела, проламываясь под их весом. – Кто это?

На истлевшем ложе из серой паутины сидела высохшая паучиха. Ее шесть провалов глаз были направлены на проход, из которого выбрались Кхатаси и мать. Кхатаси, медленно обойдя останки, вопросительно посмотрела на довольную мать.

– Это Маргария, первая королева, основательница нашего рода, – гордо сказала мать Кхатаси и подошла к засохшей паучихе. – Она подарила нам свободу и право выбора питания.

– Свободу? Какую свободу? – удивленно просила Кхатаси.

– Посмотри вокруг. Видишь желтый металл? – паучиха указала на стену, где часть покрытия отвалилась, оголив идеально ровный желтый металл. – Долгие годы нас удерживали в этой клетке, но Маргария подарила нам свободу. Ее дочь оставила первую королеву внутри своего улья, как напоминание будущим королевам о прошлом…

Образы прошлого растаяли. Кхатаси, снова погружаясь в сон, решила после перерождения узнать у матерей-старейшин все, что им известно об этом живом металле. Обдумывая гибель Эроссы, королева совершенно не сожалела о ней, но Кхатаси беспокоило присутствие у себя за спиной этих сговорившихся противников: самки мягкотелых и желтого металла.

– Моя королева… – спокойное пространство вновь колыхнулось, создавая образ Иртисси, – матери улья, которая первая присягнула Кхатаси на верность. Кхатаси недовольно заиграла желваками. Наверное, если бы сейчас ее побеспокоил кто-то другой, то Кхатаси убила бы его, но Иртисси она благоволила, учитывая ее прошлые заслуги. – Моя королева, помоги…, мертвый корабль…, корабль ящеров несет нашу кровь…, он приближается…

Образ испуганной матери улья исчез. Кхатаси знала, что Иртисси была опытной матерью улья и не стала бы беспокоить королеву, не имея веских оснований. Кхатаси, в который раз отложив сон перерождения, раскрыла присланную информацию. Мутный туман собрался, приняв форму шара, и из него вышел человек в прочном панцире ящеров. В его руке нетерпеливо гудел черный меч, не знавший поражения с давних битв роя. От оружия веяло такой опасностью, что Кхатаси невольно отпрянула. Мягкотелый, в котором текла и кровь ирков, повернул голову и резко приблизился к королеве. Чешуйки его панциря начали наезжать друг на друга, открывая лицо человека, смотревшего на Кхатаси глазами ящеров.

– Я иду за тобой… – прошептал он. Его слова эхом прозвучали на трех языках.