Солнце лениво клонилось к закату. Уходящий день отступал под натиском сумерек, блекло освещая потемневшие от времени камни разрушенного храма. На круглой площади, выложенной гладкими камнями, потрескивал искристый костер. Серый дым поднимался вверх и, повинуясь порывам ветра, огибал щербатую башню и рассеивался в густом лесу.
— Где вас носило? — злобно прорычал Кхатог, глядя на волков. — Почему двое?
Кхатог приблизился к волку и, нащупав на шее хищника амулет, сжал в кулаке. Глаза Кхатога закатились, а тонкие губы зашептали слова заклинания. Не прошло и минуты, как мужчина отдернул руку и гневно посмотрел на пепельного волка.
— Только этого не хватало… — прошептал колдун и, зачерпнув в чашу тлеющих углей, схватил книгу заклинаний. — Где же оно?
Затёртые страницы шелестели, выказывая недовольство варварским отношением. Пролистав десяток заклинаний, рука Кхатога замерла и, расправив страницу, колдун начал водить пальцем по строкам древнего языка.
— Агхадарит огнорион… — язык чёрных жрецов всегда давался ему тяжело, но настойчивость всё же сделала из него колдуна третьего круга. — Покажи…
Колдун вырвал клок шерсти волка и швырнул его в горячую чашу. Едкий запах палёной шерсти заполнил пространство, из кубка появился густой белый дым и повис перед колдуном. Прошла томительная минута, прежде чем из завесы показался человек со шрамом на лице, меч которого нетерпеливо покачивался, готовясь сразиться с оборотнями.
Короткий бой и самка падает с распоротым животом. Пелена начала таять, растворяя силуэты.
— Нет, нет, нет… — затараторил Кхатори и, схватив ритуальный нож, провёл по ладони. Капли крови с шипением падали в кубок и дым, получив новые силы, стал уплотняться и тянуться вверх, формируя образ верховного жреца Айгарта.
— Кхатог, отправляй свой отряд к городу Енгорс, — Кхатог вздрогнул, волки прижали уши и, заскулив, попятились. — Это не терпит отлагательств, необходимо перекрыть северные дороги!
Дым рассеялся, Кхатог постоял в поклоне и медленно выровнялся. Колдун не знал, что делать, отряда, о котором говорил верховный жрец, у него не было.
Год назад его отправили в этот лес к руинам храма для создания армии оборотней из жителей местных поселений, но Кхатог не справился с задачей. Ему удалось провести обряд над семьёй отшельников, живущих в лесу, но из шести человек выжили только трое, да и те стали просто волками и не могли превращаться в человека. Создавалось впечатление, что окружающая местность противилась его колдовству.
Ведьма из ближайшей деревни избавляла людей от последствий укусов оборотней, за всё время ни один человек так и не прошёл перерождение, а частоколы, которыми окружили свои поселения жители, окончательно положили конец ночным охотам гонцов колдуна.
— Отряд… Где его взять? — проворчал Кхатог. Взгляд колдуна застыл на границе леса, где стоял человек и смотрел на Кхатога. — Кто ты?
Кхатог схватил ритуальный нож и указал им на незнакомца. — Убейте его, трусливые щенки! — приказал Кхатог и на шеях волков вспыхнули амулеты покорности, которые были неотъемлемой частью ритуала перерождения. С их помощью жрецы и колдуны были уверены в преданности мохнатой стражи.
Пепельный волк опустил голову и сорвался с места. В лучах заходящего солнца мелькнула сталь, и хищник заскулил, мотая головой и демонстрируя длинную рану, которая от уха спускалась вниз. Точный удар лишил волка амулета покорности.
Серый хищник мгновенно набросился на своего собрата, и они слились в рычащий клубок. Несколько мгновений и пепельный волк захрипел, отползая с разодранным горлом. Второй хищник победно тряхнул головой и шагнул к человеку, но вдруг замер и попятился: около пепельного волка лежал сорванный амулет.
Кхатог нанёс на ладонь три пореза и начал громко читать заклинание, надеясь, что волк задержит человека и он успеет исчезнуть, но что-то грубо сбило с ног колдуна, острые челюсти сомкнулись на горле Кхатога и слова заклинания сменились хрипом и шипением.